Текст книги "Свидание с умыслом"

Автор книги: Робин Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

То, что я попросила Майка не посвящать Челси во все подробности происходящего, было не очень удачной шуткой. Мне было приятно представить себе, как он попробует сдержать обещание и как Челси, с методическим упорством, вытянет из него то, что нужно.

Усталость после бессонной ночи давала себя знать. Роберта позвонила и сказала Пегги, что ее сегодня не будет. Я взглянула на ее настольный календарь – против сегодняшнего числа не было ничего – ни встреч с клиентами, ни заседаний в суде. Всякий имеет право взять день – тем более, если ты себя плохо чувствуешь. Я спросила Пегги, справится ли она в одиночку, и она сказала, что собиралась уйти в три.

Я решила на часок заехать к Николь. Пусть она приведет в порядок мои ногти, а я тем временем послушаю свежие новости. В данный момент ее не занимало убийство – она была возмущена поведением Свини, одного из помощников шерифа, который вручил ей повестку только за то, что она проскочила знак, пока махала ему рукой.

– Паршивый тип, – ругалась она. – Сейчас он ваш лучший друг, но через минуту он обязательно даст понять, кто из вас главный. Я сошлюсь на неопытность.

– Только не в суде, – посоветовала я. – Лучше прямо сказать судье, как было дело. Хотя в данном случае штрафа все равно избежать не удастся.

– Сукин сын этот Свини. Следовать букве закона, когда приятная женщина машет ему как лучшему другу! Он и моего парня, Эрика, оштрафовал за то, что тот ехал со скоростью сорок километров в час в школьной зоне.

– Сколько у вас детей, Николь? – спросила я. Мне казалось, что семь, но выяснилось, что шесть. Ей было сорок шесть лет, старшему сыну исполнилось двадцать девять, младшему – шестнадцать. Ее муж, Лип, служивший по телефонному ведомству, был одним из завсегдатаев кафе вместе с Гарри.

Прежде чем начать, я задумалась. Мне было немного боязно – рассказать что-либо в салоне Николь значило сделать это достоянием кого угодно. Я подумала о Кэти Портер и о том, что узнала от Николь. Что это за таинственный незнакомец, о котором она не смела сказать даже лучшей подруге? Пастор или семейный человек?.. А почему бы не половой гигант со столь запутанным прошлым, что о нем никому нельзя рассказывать? Или психоаналитик, вынужденный сменить профессию по этическим причинам?

Я была настолько не уверена в Томе, что не решилась раздражать его вопросами о кончине Кэти Портер. Этого доброго и нежного мужчину с медицинскими проблемами. Возможно, мне придется потом пожалеть о том, что я делаю, но другого пути я не видела.

– Эти ребята – одно недоразумение, но, конечно, жаль, что вы не были замужем.

– Николь, говоря по правде, я была замужем – недолго – и у меня был сын. Но он погиб чуть более двух лет назад – его сбил грузовик.

– Ах, бедняжка, – вздохнула она. – Какой ужас!

Итак, Николь посвящена в дело. Эта женщина как-то располагала к себе. Хотелось прижаться к ее полной груди и хотя бы отчасти успокоить безумные мысли, блуждавшие в голове.

– Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь знал об этом – я не переношу сострадания…

– Бедняжка, я вас понимаю. Я потеряла Джефа, когда ему было семнадцать – тоже несчастный случай. Конечно, остается еще шесть, но разве в этом дело? Я не могу его забыть.

– Ну, у меня много друзей в Лос-Анджелесе, а сюда я перебралась, чтобы начать новую жизнь. Иногда я их навещаю, они тоже собираются ко мне, как только я здесь окончательно устроюсь, а пока мы постоянно перезваниваемся. И здесь у меня уже появились хорошие знакомые – например, Роберта и Гарри. – Я на миг задумалась, не прозвучало ли это так, что мы проводим вместе все вечера? – И потом, у меня было свидание с Томом Уолом – он помогал мне с ремонтом.

– А, Том, – она усмехнулась. – Симпатичный мужчина. Одно время он жил вместе с Элен Бруссар, и я думала, что дело идет к женитьбе. Но она неожиданно уехала – кажется, в Детройт… Что-то вроде года тому назад… Так значит у вас с Томом установились близкие отношения?

– О, нет, – рассмеялась я. – Я не ищу приключений на свою голову – мне вполне достаточно дружбы, хотя он, кажется, вынашивает и более серьезные планы.

– Мне кажется, он держится довольно скромно.

Том? Скромно? В душе я уже приписала ему одно убийство.

– Нет, скромным я бы его не назвала.

– Ну, он ведь говорит мало и, по словам Липа, не склонен сближаться с людьми.

– У них в кафе и без него весьма теплая компания.

– Да, но и Уортону он не по душе.

– А кто это?

– Он тоже бывает в кафе каждое утро. Хилый и тихий, много повидавший человек лет шестидесяти. Курит «Кэмел», в долине у него ранчо, а на краю города – большой старый дом. Вырастил четверых детей, все они разъехались кто куда, и вот уже шесть или семь лет он вдовец. С Томом они соседи и это ему не нравится. Его ранчо можно видеть с восточной части дома. Они не могут поделить всякую ерунду – изгороди, лошадей, дороги – черт знает, что еще. Том сделал ответвление от дороги Уортона – к своему дому, и казалось бы, кому какое дело? Каким-то образом Том все-таки утихомирил Уортона, но общества он сторонится, а напрасно. Те, кто хорошо знают Уортона, давно не принимают его всерьез. Другое дело Том – он, я думаю, не видит тут никаких поводов для шутки.

– Чтобы узнать людей получше, требуется время. У всех свои правила, свой круг знакомых.

– Люди предусмотрительны – вот и все. Большинство местных жителей знают друг друга целую вечность, а нового человека сразу не раскусишь. Но вам беспокоиться не о чем – вы такая милая, вам, конечно, ни к чему неприятности. Кто бы мог подумать, что вы – адвокат?

Кто бы мог подумать, что у этого адвоката в сумочке лежит пистолет, потому что сиденье у него в туалете оказалось поднятым?..

– Скажите, Николь, вам не приходилось обращаться к доктору Хайнсу?

– Да, я знаю его, но особенно хвалить не могу.

– Почему?

– Мы слишком привыкли к доктору Роджерсу – он принимал у меня роды и всегда находил время, чтобы посидеть, попить у меня кофе прежде, чем уйти. А этот молодой уж слишком деловит. Но что с вами? Вы чем-нибудь больны?

– О, нет, – рассмеялась я, представляя себе старого сельского доктора. – Ничего серьезного – небольшие неприятности с мочевым пузырем. Если я права, мне будут нужны антибиотики, но без доктора все равно не обойтись. Я не хочу откладывать, чтобы не стало хуже.

– А почему вы думаете, что у вас именно это?

Вот такого поворота я не ожидала. Я была уверена, что ей знакомы эти нередкие неприятные последствия любовных сношений. Я не горела желанием просвещать ее и одновременно выбалтывать ей всю подноготную. Я у нее и была-то всего второй раз.

– Со мной такое уже случалось. Мой доктор в Лос-Анджелесе говорил, что любая женщина может распознать соответствующие симптомы и принять меры. Начинается все с незначительного жжения во время посещения уборной, но если не придавать этому значения, могут возникнуть серьезные неприятности с почками. – Я выкладывала ей все, что была способна вспомнить по рассказам подруг – меня эта напасть до сих пор миновала.

– Я предпочитаю промывание, – сказала Николь. – Больше ничего. От всех этих медикаментов одни неприятности.

– Вы так считаете?

Она глянула на часы:

– О, надо закругляться, – Николь включила телевизор и вернулась ко мне. – Начинается «Все мои дети». – Она больше не собиралась продолжать разговор – настал час ее любимого сериала. – Вы будете готовы через пару минут, – сказала она, нанося лак на мои ногти.

Я нашла доктора Хайнса весьма учтивой и квалифицированной заменой старому доктору. Ему было лет сорок, но выглядел он моложе. Он отличался приятными манерами и умением подойти к больному. Не чуждался юмора, был обстоятелен. По мне, так и он тоже не отказался бы от чашки кофе после визита к больному на дом.

Он выслушал мои опасения, дал мне антибиотики и спросил, принимала ли я когда-нибудь таблетки профилактически. Для меня стало ясно, что краткий осмотр показал ему – я провела достаточно бурную ночь, но вышла сухой из воды. Он спросил, насколько интенсивна моя интимная жизнь, и я ответила, что только недавно возобновила ее. Медсестра заинтересованно подняла брови при этих словах.

– Если вы заметили, что неприятности с мочевым пузырем всегда сопутствуют сношениям, – сказал он, – скорее всего следует порекомендовать профилактическое лечение.

– Нет, раньше я этого не замечала, – ответила я, краснея. Похоже, я еще не очень умела лгать, но старалась изо всех сил, хотя и была противна самой себе.

Когда он делал осмотр и задавал обычные для гинекологов вопросы, я рассказала ему о Шеффи, и медсестра тоже все слышала. Доктор был очень мягок, очень внимателен.

– Это ужасно, мисс Шеппард, – сказал он. – У меня самого есть дети и мне трудно вообразить столь ужасную трагедию.

Мне захотелось разреветься. Люди всегда примеривают на себя чужие дела. А в таком вопросе все родители между собой солидарны. Я вспомнила добрые старые дни, когда мне было страшно представить, что ребенок может умереть.

Когда я оделась и уже была готова уйти, я все-таки нашла в себе силы шепотом спросить его о пресловутой неспособности к семяизвержению. Он предложил мне пройти в его кабинет и, сев за стол, спросил, не улыбнувшись, краем рта:

– Это хроническое явление?

– Мне сказали, что да, – все так же шепотом, ответила я.

– Я не лечу такие вещи. Могу только посоветовать – обратиться к урологу. Особенно, если наблюдаются какие-либо боли.

– Он говорил, что человеку с таким недугом обычно завидуют.

Доктор Хайнс по-прежнему не был склонен к веселью.

– Похоже, он относится к своей проблеме иронически, но обычно это считается формой импотенции. Мне кажется, такой недуг может быть только помехой. Вы не знаете, он обращался к медицинской или психологической помощи?

– Нет, – сказала я. Я заметила фотографию жены и детей доктора Хайнса и представила, как они смеются над этим случаем за обедом.

– Я бы посоветовал обязательно сходить к урологу, – сказал он.

– Может быть, я так и передам ему.

– Вы должны настоять на этом, если вас это серьезно волнует.

А кого бы не волновало? – хотелось бы мне знать.

Глава седьмая

– Я получил твое сообщение, – сказал Том. – К сожалению, не мог перезвонить сразу – мне нужно было заготавливать пиломатериалы в Салиде. Я только что вернулся домой. День был сумасшедший.

– У меня тоже дел по горло. Роберта сегодня так и не приходила.

Было семь часов вечера, и солнце уже садилось. Домой я принесла папки, требующие разбора, но я была слишком поглощена своими мыслями, чтобы приниматься за дела. Вскоре должен был появиться Бодж Скалли.

– Джеки, я бы очень хотел с тобой встретиться, но сейчас мне обязательно нужно разобраться с бумагами.

– С бумагами?

– Тебя это удивляет? В малом бизнесе тоже достаточно канцелярской рутины. Гроссбухи, договоры, квитанции. Я собираюсь сделать себе сандвичи, покончить с канцелярией, а потом уже заняться материалом.

– У меня тоже горы бумаг, а я так устала.

Он рассмеялся в трубку:

– Нам надо будет как-нибудь встретиться днем, – сказал он. – У нас будет больше времени, чтобы побыть вместе.

Я ужаснулась: куда же еще больше?

– Нет, это хорошо, что мы оба заняты, – сказала я. – У меня возникли кое-какие неприятности… Не знаю, как и сказать…

– Попробуй все же.

– Ну, во-первых, я не люблю раскаиваться в своих поступках и обычно знаю, что делаю. Но, по-моему, Том, нам не нужно слишком увлекаться и придавать большое значение тому, что произошло между нами.

– Я обманул твои ожидания?

– Нет, мне тридцать семь лет – вот в чем штука. Я хотела бы, чтобы у меня были друзья, но для любовных приключений я уже не гожусь. Ты здесь совершенно ни при чем – ты вел себя как истинный джентльмен. Просто я не могу поступиться своей независимостью и мне кажется, что наша дружба развивается слишком стремительно. Мне необходимо немного передохнуть и во всем разобраться, не торопясь.

– Я постараюсь не докучать тебе.

– Я была уверена, что ты меня поймешь. Я еще не готова к такому сближению. К тому же мы вполне были довольны друг другом и раньше – и мне бы не хотелось думать, что те отношения для нас потеряны навсегда.

– Почему же потеряны? Я бы сказал, что они только углубились.

– Кроме того, у меня заражение мочевого канала.

– Ты не шутишь?

– Отнюдь. Я немного превысила свои возможности.

– Готов поклясться, мы оба их превысили, но я думал, что тебе не придется об этом жалеть.

Очевидно, его внимание было сосредоточено исключительно на сексе. Я говорила о дружбе, о независимости, а для него это значило только неудовлетворенность сексуальной стороной.

– Том, я должна быть осторожнее – я еще слишком молода, чтобы рисковать почками.

– Джеки, прости меня. Я надеюсь, что все обойдется.

– Конечно, обойдется. Но я должна пройти десятидневный курс лечения.

– Я иногда сам не знаю, на что способен. Но поверь мне, дорогая, я хотел только одного – чтобы тебе было хорошо со мной. И я меньше всего приветствую эгоизм… Какие у тебя планы на уик-энд? Конечно, если ты не против…

– Я бы хотела пригласить тебя на платонический обед. И ты не будешь против, если я позову еще кого-нибудь – например, Роберту и Гарри?

– Для чего? Я не думаю, что нам будет о чем говорить.

– Хорошо, будем считать, что договорились на субботу. У меня много работы – придется посидеть вечерами и захватить часть выходных, но и ты сможешь закончить все со своим лесом.

– Я позвоню тебе?

– Завтра я весь день буду в суде. Давай лучше в один из следующих вечеров.

– Договорились, – сказал он.

Я была уверена, что у меня недостанет сил долго тянуть в таком духе. Я ненавижу двуличие, но, конечно, не всегда мои чувства отпечатываются у меня на лице – во время судебных заседаний и в общении с клиентами это и недопустимо. Я умею казаться невозмутимой, когда мной владеет страх, могу добыть нужные сведения без запугивания клиента. Труднее всего мне быть любезной с человеком, который мне решительно не по душе, или делать вид, что я верю в очевидную ложь.

С этим парнем что-то явно было не так.

Я подняла трубку и на минуту задумалась. Нужно было найти какой-то предлог для того, чтобы перезвонить ему. Во время нашего разговора я слышала звуки, которые не вписывались в обстановку его дома. Возможно, это был звук включенного телевизора или радио. А может быть, он звонил и не из дома. Прошло не более минуты после нашего разговора.

Если бы я повстречалась с ним в Лос-Анджелесе и мое отношение к нему оказалось столь двойственным, я бы, конечно, отменила следующее свидание. И, не объясняя причин, спокойно сказала бы ему, что больше не хочу с ним встречаться. Тем более, что мне нужно было докопаться до сути всех этих таинственных происшествий в доме и поговорить с Боджем.

Я набрала номер.

– Привет, это Том. В данный момент я не могу подойти к телефону, но…

Я повесила трубку. Наверное, он пошел делать себе сэндвичи и заниматься своими делами. Зачем плотнику-анахорету, утверждающему, что у него нет друзей, а только знакомые, устанавливать автоответчик?

Я взяла карандаш. Когда убийство и похищение происходят в Лос-Анджелесе, вы читаете дело гораздо внимательнее. А в Коульмене вы начинаете с недоверием приглядываться к почтальону, регулировщику перед школой и плотнику. Я подумала об Уортоне – безусловно, человек он неординарный и что-то здесь связано с той историей, о которой рассказывал Том: как в Орегоне за ним повсюду следовал психопат.

Через десять минут я снова набрала номер. И снова я должна была общаться с автоответчиком. Что касается меня, то, если я, находясь дома, вижу, что кто-то звонит несколько раз подряд, я беру трубку. Значит, кто-то хочет переговорить со мной, а не просто передать сообщение. Я позвонила в третий раз – и снова тот же результат.

Я повторила свои попытки еще пару раз, а потом оставила такой текст: «Привет, Том. Ты в ванной? Работаешь? Мне не терпится спросить тебя, что приготовить на субботу. Пока». Он не ответил на мой звонок ни через пятнадцать минут, ни через полчаса.

Наконец позвонили в дверь. Было около восьми вечера. Приехал Бодж Скалли.

– Привет, Бодж. Спасибо, что откликнулся на мою просьбу.

– Джеки, мне начинает казаться, что я работаю на КГБ.

– Мне очень жаль, но все повторилось снова. И теперь я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом узнал. В прошлый раз вы рассказали Роберте – пожалуйста, не делайте этого вновь.

– Но что случилось?

Я рассказала ему о запертых дверях и о будильнике. И где я была в тот вечер. Я рассказала ему обо всем кроме того, что было между мной и Томом. И Бодж стал четвертым человеком, который узнал о нашем свидании.

– Послушайте, Бодж. Можем мы поговорить абсолютно конфиденциально?

– Попробуем, – сказал он. – Позвольте мне осмотреть замки.

– Да, конечно. Я купила несколько новых замков. Вы не отказались бы поставить их? Мне не хочется вызывать мастера.

– Конечно.

– Скажите, как вы находите Тома Уола? – спросила я.

– Тома? Я его неплохо знаю. Вполне приличный парень Том – он помогал мне с пристройкой общей комнаты и вообще – пару раз в неделю мы с ним непременно пересекаемся в городе. В магазине или в кафе, или у Вольфа…

– Сколько времени он живет здесь?

– Точно не знаю… Послушайте, Джеки, мне нравятся эти замки – они в полном порядке. Без ключа войти нельзя.

– Может быть, есть какой-то иной путь?

– Джеки, вы адвокат или служащая ФБР?

Я усмехнулась:

– Разве я говорю что-то невероятное?

– Судя по всему, вы неплохо разбираетесь в работе полиции.

Я, действительно, как-то дала ему повод так думать, но теперь было не время рассказывать ему о Майке.

– Все адвокаты в какой-то мере исследователи. Мне приходилось нанимать и частных детективов, и просто сотрудничать с полицией. Ну, а тут это убийство – я имею в виду Портер – и обстоятельства, при которых оно было совершено…

– Какие обстоятельства?

– То, что одежда оказалась на ней и не были взяты ни кольца, ни украшения.

– И о чем это вам говорит?

Я вознесла немую молитву – только бы Бодж заслуживал доверия!

– О том, что это не изнасилование, а скорее всего, заранее обдуманное убийство. У него оказалась с собой лопата – уже одно это указывает на план. А то, что она отвела ребенка в сад и не поручила кому-либо забрать его, означает, что она не предполагала уезжать далеко и надолго. Но шла она по своей воле.

– Неплохо. Но каковы мотивы?

– Если бы я знала мотивы, я указала бы и преступника. Если, конечно, ему не нужно было просто убить ее, потому что пришло время.

– Что вы имеете в виду? – спросил он, хотя по выражению его глаз я поняла, что он был готов к моему ответу – наверное, единственно возможному.

– Я имею в виду, что убийца искал жертву и ему было все равно, кого убивать.

– Я не хотел бы так думать, – сказал Бодж. – Но ничего невероятного в этом объяснении нет. – Он помолчал и посерьезнел. – Вы и Роберта знаете кое-какие судебные подробности. Я не предполагал, что мне придется предупреждать вас – не говорите ей ничего. Я рассчитываю на вас.

– Разумеется.

– Ее руки были связаны за спиной, челюсть разбита, а на голову надет пластиковый мешок. Я полагаю, что ее сначала основательно избили. И это могло произойти где угодно. Может быть, прямо у нее в доме, откуда ее перенесли в поджидающую машину, а может быть, в любом другом месте между Коульменом и Каннон-Сити.

– Ли думает, что у нее могла быть связь с человеком, положение которого Николь называет нелегальным. А как вы думаете, Бодж, кто это может быть?

– Сенатор или священник, – он пожал плечами. – Возьмите, пожалуйста, ваш ящик с инструментами.

– Да, конечно.

Мы продолжили разговор, пока он врезал новые замки и упрекал меня в том, что я выстроила тюрьму. Я расспросила его о Билли, и Бодж сказал, что Билли неспособен к столь сложному преступлению, как неспособен проникнуть в чужой дом и лежать на чужой кровати.

– Если бы вы знали, сколько раз нам приходилось заходить за ним и вытаскивать его из машины, вы бы не стали даже думать об этом.

Потом я перешла на правоохранительные органы и, лишь только я заговорила о местных судьях, он резко ответил:

– Не придавайте слишком много значения тому, что Бад ущипнул вас за мягкое место. Достаточно холодно посмотреть на него и пригрозить звонком его жене. Это его сразу образумит.

– Вам хорошо знакомы его повадки?

– Миссис Скалли предлагала кастрировать этого альфонса и с тех пор он ее больше не беспокоит. В сущности, он безобиден. Трудно поверить, что столь толковый человек может превращаться в столь невообразимого идиота.

Я невольно улыбнулась, представив себе, как жену Боджа щипают за мягкое место. Конечно, она должна была представлять собой женскую версию Боджа – полную, сентиментальную и до мозга костей привязанную к домашнему очагу.

Он не ожидал, что я попрошу его забить гвоздями оконные рамы на нижнем этаже.

– А что, если случится пожар? – спросил он.

– Тогда я выбью стекло – если понадобится, собственной головой. Она достаточно крепка для этого.

Я рассказала ему о том, что узнала от Николь о Кэти Портер. О ее любимых сериалах, о походах по магазинам без подруги, о том, как она до вечера откладывала обычную работу по дому. Он понимающе кивал: все это уже было ему известно.

– Бодж, как вы думаете, может убийца быть кем-то из местных жителей?

– Если он местный, то каким образом я не подозреваю о его существовании? Кэти Портер – единственная жертва такого рода, и если убийца живет среди нас, он на редкость ленив. Нет, Джеки, скорее всего, мы имеем дело с перелетной птицей, случайно избравшей Кэти своей жертвой, и мы никогда не поймаем ее.

– Но, может быть, это было не очередное убийство в цепи, а именно единичный случай – и он убил женщину потому, что она собиралась что-нибудь о нем рассказать.

– Джеки, не можем же мы подозревать всех мужчин, которые вступают в связь с болтливыми женщинами.

– Хорошо, – не сдавалась я. – Тогда вы должны выяснить, кому нужно скрывать больше других. Или кто самый большой враль и выдумщик.

– Послушайте, Джеки, не нужно наезжать на Николь, иначе мне трудно будет работать в этом городе. Мне очень жаль, что вокруг вас происходят странные вещи, но я не думаю, что есть какая-то связь между убийством Кэти и вашими обстоятельствами. Она могла пойти в библиотеку или отправиться кататься…

Я покачала головой. Во-первых, ее машина стояла неподалеку от дома, во-вторых, она держала в секрете, что делает в течение дня. Кроме того, она была недовольна своей супружеской жизнью и теряла в весе.

– Бодж, – сказала я. – Она знала убийцу. Она должна была знать его. Ну сколько у нее могло быть друзей вдали от города, с которыми она могла бы поехать неизвестно куда – в то время, как ее ребенок оставался в трехчасовом детском саду?

Бодж вздохнул:

– Согласен с вами. Она знала его.

– И каковы ваши доводы?

– Она заранее знала, что ненадолго уедет. Она привела в порядок свой дом, чтобы не заниматься этим после. Она положила мясо размораживаться. Она знала, что ей предстоит небольшая и непродолжительная поездка, после которой она успеет забрать сына из сада. И она взяла с собой сумочку, которую мы так и не обнаружили.

Никогда не следует принижать умственные способности человека на том основании, что он держится простовато. Бодж, если уж говорить честно, выглядел просто чучелом. Грузный, ненавязчивый и невзрачный с крайне скудным запасом слов, которые он еще и выговаривал еле-еле. Но, при всем при этом, он был далеко не глуп – Бодж был осторожен и житейски мудр.

– Итак, она была хорошо знакома с тем, кто увез ее?

– Да, – сказал Бодж. – Если, конечно, не существует вариант, который мне просто не приходит в голову. Я думаю об этом дни и ночи.

– Значит, вы ищете убийцу? Ищете его в городе?

Он помедлил с ответом, глядя на меня в упор.

– Почему все-таки вас это так интересует?

– Не знаю. Неистребимое любопытство, наверное. Мне кажется, вы так просто не откажетесь от мысли, что убийца бродит поблизости – может быть, в одном из ближайших поселков. А может быть, и за сотни километров отсюда – кто знает? Я не могу избавиться от мысли, что Кэти Портер связалась с весьма странной личностью, многое в которой она не понимала.

– Я продолжаю поиски, – сказал Бодж веско.

– Но вы проверяли, не было ли где-нибудь похожего убийства или чего-то, напоминающего мои призрачные вторжения? Может быть, я наведу справки, когда окажусь в полицейском управлении округа?

– Джеки, нет никакой связи между тем делом и вами.

– Я не хотела рассердить вас, Бодж. Наверное, я вмешиваюсь в вашу работу… Можно вас попросить – не составляйте рапорт о сегодняшнем визите ко мне.

– У нас никогда не возникают затруднения с этим.

– А у вас раньше бывало, чтобы одна из ваших маленьких домашних хозяек была найдена в сырой земле с мешком на голове?

– Я говорю вам – вы в безопасности. И с Томом вы еще в большей безопасности, чем со мной.

Наконец-то я могла сказать то, что хотела.

– Хотите узнать о Томе то, что узнала я? Он сказал мне, что настоящее его имя – Том Лоулер, что на самом деле он – доктор философии, психолог, приехавший сюда, чтобы начать новую жизнь после того, как его жена и дочь были убиты неким психопатом, против которого он дал в суде показания. Каждый мужчина, с которым мне когда-либо приходилось иметь дело, был связан со мной посредством общих знакомых, на чье мнение я могу положиться. Что касается Тома, то у нас с ним нет общих знакомых, а о том, что ему пришлось пережить, знаем лишь мы с Робертой. И он просил меня не распространяться об этом. Понимаете теперь, откуда мое беспокойство?

– Да… Но Том?

– Понимаете? Конечно, я не могу не сострадать его ужасной потере, но это чудовищное преступление вовсе не результат его халатности или ошибки. А он считает, что наоборот – во всем виноват только он: не предотвратил, не задумался и прочее…

– Но почему он внушает опасения вам?

– Я в нем не уверена. Есть что-то подозрительное в его поведении. Но он очень настойчив и домовит. Я пригласила его к себе на субботу. И надеюсь убедить его, чтобы он на время оставил меня в покое. И мне не внушает никакого доверия его сосед, Уортон. Чего стоит хотя бы его злобный взгляд…

– Уортон? Боже, но такой же взгляд у него был и лет сорок назад, когда я впервые его увидел. Он крайне раздражителен, но не более того. Уж в нем-то я уверен вполне.

– Почему?

– Я знал его семью многие годы. И он совершенно не изменился с четвертого класса. И кстати, в трудное время он помогал и своим соседям.

– Я слышала, что нынешнего своего соседа он недолюбливает.

– Что ж – он упрям и своеобычен, но я не упускаю его из поля зрения. Бодж подмигнул мне.

– Я тоже. Для меня важна каждая мелочь. Поэтому я и придаю такое значение темному прошлому Тома, злобному взгляду Уортона, позывам Бада. Одинокие женщины всегда очень внимательны к мужчинам, с которыми пересекает их жизнь.

– Да, – согласился он после краткого раздумья. – Вы должны быть внимательны. Я ничего не знаю об одиночестве, Джеки. Когда случаются нарушения, я отдаю приказ об аресте – и все. Я не знаю, что сидит у людей внутри.

– Ваши семейные усобицы оставляют далеко позади крупные города. После нескольких месяцев работы в конторе Роберты я в этом твердо убеждена.

– Николь или Роберта рассказывали вам о семье Трей?

– Нет.

– Роберта, конечно, не рассказывала. Она не из болтливых. И, зная, что Гарри не может ничего утаить, она и ему старается лишнего не рассказывать. Трей – художник. Они приехали сюда из Уайтплейна, чтобы пожить спокойной и «естественной» жизнью. С ними приехала и восемнадцатилетняя дочь. Держались они обособленно, приобрели ранчо, но им так и не удалось здесь обосноваться. Я чуял неладное, но ничего конкретного не замечал. И через год мы получили разом убийство и самоубийство. Она убила мужа и дочь, оставив нам сорокасемистраничное послание. – Он вытер пот со лба. – После того, как я прочитал его, мне самому захотелось совершить то же самое.

– Что же вас так поразило?

– Долго рассказывать, но тут было все, что только можно себе вообразить – жестокость, кровосмешение, порнография. Девочке было не восемнадцать лет, а только четырнадцать, она не ходила в школу. Письмо, которое оставила женщина, представляло собой ужасный дневник с последовательным отчетом о событиях. Я с самого начала чуял неладное, но что я мог сделать?.. Джеки, я знаю, что делается сейчас в городе – и кто есть кто. За исключением, может быть, одного Раймонда, моего восемнадцатилетнего сына. И у меня нет причин подозревать Тома или Уортона. Пока я ничего не могу сказать вам относительно ваших замков, но я учту ваши подозрения. Самое главное – будьте внимательны и осторожны.

– Постараюсь.

– Дом у вас надежный, но если у вас есть какие-нибудь ценности, я бы посоветовал вам сдать их на хранение.

– Здесь только я представляю ценность, если так можно выразиться. Вот почему дело Кэти Портер занимает меня.

– Все же я не понимаю…

– Женщины очень беззащитны. Самая уверенная в себе женщина не может чувствовать себя в безопасности настолько, насколько это дано самому среднему мужчине. Женщины, дети – это всегда жертвы. Кто-то явно намерен не на шутку запугать меня – и я хочу знать, кто и зачем. И еще я хочу знать, что случилось с Кэти Портер – хотя вполне возможно, что вы правы, Бодж, никакой связи здесь нет.

Я предвидела две возможности. Либо, благодаря моим поискам, выяснится, что у меня побывал шаловливый подросток или впавший в маразм старик, и тогда после смены замков все прекратится. Либо выяснится, что психотерапевт потерял контроль над собой – и тогда надо держаться от него подальше.

Том позвонил в десять-тридцать. Он сказал, что переменил свои планы относительно бумажной работы и сразу после разговора со мной уехал из дому, а, возвратившись, сначала отправился в ванную, потом на кухню, не глянув, нет ли сообщений на автоответчике. Он был очень огорчен, что спохватился так поздно. Вдруг он был мне нужен?

– Пустяки – и какая разница, был ли ты мне нужен или нет, если ты все равно сидел в машине, ехавшей в Салиду или Колорадо-Спрингс? Так что говори лучше, что мне приготовить?

– Все что угодно, Джеки. Ведь хозяйка ты.

Моей соседкой с южной стороны была пожилая дама миссис Райт. Она весьма дружелюбно распахнула дверь и высунула узкое лицо с поджатыми губами и морщинистым лбом. Я объяснила ей, что обнаружила у себя букет неизвестного происхождения и хотела спросить ее, не видела ли она, чтобы кто-то подходил к моему дому.

– Я видела полицейскую машину, – ответила миссис Райт.

– Нет, меня интересует совсем другое. Видите ли, я – адвокат и работаю на Роберту Музетту. Время от времени шериф привозит мне кое-какие материалы – иногда нам не хватает времени, чтобы все сделать в рабочее время…