Текст книги "Свидание с умыслом"
Автор книги: Робин Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Рождество доставило мне немало волнений. Все же я осталась в Коульмене, хотя после смерти Шеффи и боялась рождественских утренников и не ставила праздничной елки.
Но прошло уже два с лишним года, я жила на новом месте и стала другим человеком. Мои друзья устраивали рождественские приемы, везде царило веселье. Я решилась поставить елку и сама нарядила ее. Я чуть не свернула себе шею, развешивая лампочки перед входом в дом, слава Богу, мне помог Майк.
Я знала, что, вероятно, это будет наше последнее рождество вместе с Гарри. Он по-прежнему был неистощим на шутки, но его здоровье становилось все хуже. Кожа его пожелтела, он терял в весе, и иногда я ловила на себе его бессмысленный взгляд. Он всегда немного сутулился, теперь сгибался крючком. Болезнь делалась для него слишком тяжелым бременем, вероятно, у него начались боли. Все реже его можно было встретить в кафе. Я восхищалась его мужеством и присутствием духа.
Мне хотелось подарить ему что-то такое, что не было бы подарком умирающему. В конце концов я остановила свой выбор на статуэтке, изображающей ковбоя, склонившегося над ягненком. Когда Гарри взял ее в руки, в глазах у него стояли слезы.
Всю зиму я была настороже, но ничего страшного не произошло. Я посетила семь вечеринок, была на четырех открытых приемах. В первое воскресенье после Рождества я устроила вечер у себя – разослала приглашения, развела огонь в камине, зажгла свечи, включила музыку. Все удалось на славу.
Можно сказать, что для меня это было самое счастливое Рождество в жизни. Хотя по отношению к Шеффи думать так и несправедливо. Я получила массу подарков – милых и приятных знаков внимания. Записи, книги, вино, домашний халат, разные мелочи, необходимые в домашнем хозяйстве. Кто-то подарил фартучек, вышитый своими руками, кто-то испек пирог. Таинственный Кремп подарил мне набивного медведя в костюме Санта Клауса. Кроме того, Брэд рассказал кое-какие анекдоты о том времени, когда мой бывший муж только начинал свою службу в полиции. После того, как все от души посмеялись над Майком и его выкрутасами, я почувствовала, что все присутствующие приняли и одобрили нашу продолжающуюся после развода дружбу.
Заметив, что Бодж и Брэд переговариваются о чем-то в стороне от всех, я решила, что Майк был прав, и Брэд находится здесь с секретным заданием, возможно, связанным со всеми этими убийствами.
Первые три месяца года всегда самые напряженные для адвокатов, практикующих в маленьком городке, подобном нашему. В январе, феврале и марте дел было больше, чем в остальные девять месяцев. Начиная с конца ноября и до самой весны в городе не было работы, требующей физического труда, и большое количество рабочих, с утра собиравшихся вместе, чтобы накачаться пивом, создавали правоохранительным органам бездну проблем. Бодж и его помощники были готовы в любой момент выехать на место происшествия.
В конце концов моя практика достигла таких пределов, что я не могла войти в магазин, чтобы не услышать:
– А, Джеки, что вы сделали с теми негодяями?..
Роберта, привычная к таким вещам, не знала моих затруднений. Я совсем перестала появляться в салоне Николь, но, к счастью, постепенно снег начал таять, люди возвращались к работе и напряженность уменьшилась.
В марте Гарри ушел от нас. Было очевидно, что его состояние стремительно ухудшается, хотя он ни на что не жаловался.
Однажды в начале марта Роберта пришла в контору, убрала у себя на столе и сказала:
– Гарри совсем плох. Мне нужно побыть пару недель дома. Я не думаю, что он протянет дольше. Дела, с которыми вы не сможете справиться, передайте Мэтью Сен-Круа или Ричарду Пирсону. – Это были имена двух адвокатов, также практиковавших в городе.
– Роберта, чем я могу помочь?
– Если хотите, испеките для него то печенье, которым вы угощали нас на Рождество. Оно ему понравилось.
На следующее утро я подъехала к их дому с коробкой печенья. Я чувствовала себя неуютно. Протянув ему печенье, я спросила, как его здоровье. Он был мертвенно бледен. Он сидел в кресле перед телевизором с дистанционным управлением на коленях. Когда я вошла, он выключил телевизор.
– Здоровья у меня нет, – сказал он. – Но этого надо было ожидать. Ваше печенье очень вкусное. Скажу по секрету, Берте оно понравилось не меньше, чем мне.
– У вас хороший аппетит? – спросила я.
– Не жалуюсь, Джеки, честное слово. Джеки, вы еще так молоды, не беспокойтесь обо мне. С помощью телевизора я убедился, что будущее светло и прекрасно. Берта говорила, что она пошла в школу права, потому что ей больше ничего другого не оставалось. Я думаю, она имела в виду то, что по телевизору слишком ясно и понятно обо всем растолкуют…
Нельзя было задерживаться долго – очевидно, разговор давался Гарри с трудом. Я нагнулась, поцеловала его в лоб и сказала:
– До свиданья, Гарри.
– Пока, – сказал он. – Еще увидимся.
На миг я остановилась. Я поняла, что он хотел сказать то, что мы оба знали – дни его сочтены. На глазах у меня выступили слезы и я спросила:
– Гарри, Роберта говорила вам, что у меня был сын? Что он умер?
– Да, конечно. Ужасно было услышать это. Но вы молодец, Джеки, нет ничего хуже, чем потерять ребенка.
– Гарри, ведь вы встретитесь с ним, правда?
– Обязательно, Джеки. И я скажу ему, что он может гордиться вами.
Несмотря на рыдания, которыми сопровождалось мое возвращение в контору, я не могла не почувствовать облегчения от сознания, что, возможно, Уортон, Шеффи и Гарри вместе отправятся на рыбалку где-то на небесах и что Шеффи будет хорошо и спокойно с ними.
В свидетельстве о смерти Гарри доктор Хайнс записал: «паралич сердца». Если у кого-то и были какие-то сомнения относительно найденных таблеток или о возможном уговоре между Гарри и Робертой, никто не высказал их вслух. Мы проводили Гарри так же, как незадолго перед тем проводили Уортона. Было много слез, воспоминаний, объятий.
– Город стал другим, – сказал Бодж, вытирая глаза платком.
Насколько мне известно, в эту зиму никто ничего не слышал о Томе Уоле.
Глава шестнадцатая
Как ни строга была Роберта, но кончина Гарри смягчила и ее нрав. Кроме того, мы сблизились с ней – нам обеим пришлось потерять самое дорогое, что у нас было, и остаться в одиночестве. Она говорила, как тихо, спокойно стало дома после ухода «старого пердуна», что она не знает, чем ей себя занять, что делать с ягнятами – был бы жив Уортон, он бы помог. Но она по-прежнему работала в полную силу, что отличало всех моих новых друзей.
Я наконец перестала таить про себя свое прошлое. Мне хотелось, чтобы люди, отнесшиеся ко мне доброжелательно, знали о моей утрате.
Тем временем зима противилась приходу весны. Кое-где уже проклюнулись почки, но неожиданно обрушивался снег. Я решила оклеить стены обоями и заказать новые занавески. Для этой цели лучше всего подходил маленький магазинчик, принадлежавший Бесси Уинтерс.
Зимой я почти ничего не делала по дому. За исключением покупки пары картин, двуспальной кровати для гостевой комнаты и кое-каких мелочей, мой план обновления своего жилища не сдвинулся с места. Но я хотела застеклить веранду, под которую собиралась перестроить заднее крыльцо. Правда, мне было тяжело приглашать еще одного плотника, вот я и ограничилась наведением внешнего лоска.
Я ходила среди выставленных образцов, но окончательного решения принять не могла. У меня была вырезка из журнала с изображением спальни, которая, как мне казалось, отвечала моим требованиям.
– Бесси, не могли бы вы помочь мне, – сказала я.
– Конечно. Только для этого мне нужно взглянуть на вашу комнату, учесть освещение и все прочее. Тогда я скажу вам свое мнение.
– Замечательно, – ответила я. Бесси Уинтерс оказалась очень внимательной и деловитой. У нее была всего одна помощница – ее дочь Сара. Они с мужем и детьми поселились в Коульмене несколько лет назад. Боб, занимавшийся кредитами и займами, был в постоянных разъездах, поэтому собственное скромное дело спасало Бесси от скуки и одиночества.
После того, как она осмотрела мой дом, дала мне дельные рекомендации и я выбрала то, что хотела, я пригласила ее выпить чашечку кофе и поговорить о том, о сем. Город, дети, школьные проблемы, работа ее мужа и моя, а также многое другое – быстро сделали нас добрыми знакомыми. Когда на следующее утро я приехала к ней, чтобы выполнить все формальности, связанные с моим заказом, мне пришло в голову, что она обязательно должна быть в курсе одного дела.
– Бесси, вы наверняка должны помнить одну художницу, жившую здесь года два назад. Кажется, ее звали Айлин?
Лицо Бесси мгновенно потемнело, и в глазах вспыхнуло негодование.
– Элен Бруссар, – поправила она. – Она была моей компаньонкой.
– О, – замялась я, не ожидая такой реакции. Отношения между ними явно не сложились. – Куда она уехала, вы не знаете?
– Не имею ни малейшего представления, – ответила Бесси мрачно. – Она мне не доложилась.
Я поняла, что лучше не продолжать дальнейшие расспросы. В тот раз я так и поступила, всячески укоряя себя за неуемное любопытство. Когда один из моих заказов был выполнен и жалюзи были готовы, Бесси предложила нам вместе завезти их ко мне после того, как она закроет магазин. Поскольку имя ее бывшей компаньонки больше не упоминалось, вид у нее был весьма приветливый. Она даже предложила помочь мне и сразу же установить новые жалюзи на место старых, но я сказала, что и сама с этим справлюсь. Я пригласила ее выпить стакан вина и, хотя у меня не было заранее обдуманного плана, после нескольких глотков проклятый вопрос сам собой сорвался с моих губ.
– Надеюсь, это не слишком большая наглость с моей стороны, но вы так неожиданно отнеслись к моему вопросу об Элен Бруссар…
– Это имя могло сделать гораздо больше, Джеки. Мы расстались врагами, и, если бы я знала, где она, я добилась бы, чтобы ее арестовали.
– Было что-нибудь, касающееся вас лично? Может быть, вам тяжело говорить об этом?
– Да нет, не тяжело, просто я слишком на нее сердита. Но почему вы ею так интересуетесь?
– Конечно, это не просто любопытство. Просто осенью у меня было несколько свиданий с Томом Уолом и он как-то говорил мне о ней. У меня создалось впечатление, что их связывали близкие отношения и он тяжело переживал ее отъезд.
– Бедный Том, естественно, он переживал. Неожиданно выяснилось, что она – воровка и лгунья. Она исчезла среди ночи и забрала с собой все деньги с нашего общего счета.
Бесси Уинтерс жила в Коульмене менее года, потихоньку занимаясь внутренней отделкой своего дома, когда в городе появилась Элен Бруссар и стала выполнять заказы того же профиля. Так они и познакомились – Бесси приехала к ней за кое-какими материалами.
– Она была очень внимательна и не жалела своего времени. Хотя я кое с кем и встречалась здесь, у меня мало было друзей в то время. Кроме помощи школе и хождения по магазинам у меня не было другого занятия, как благоустройство собственного жилища. Когда мы жили в Ричмонде, я уже втайне мечтала открыть свое дело.
Мы быстро сблизились с Элен. Неделями мы бывали неразлучны – по-моему, мы обе истосковались по дружбе. Потом мы начали думать о том, чтобы начать общее дело. Нам обеим пришлось рисковать своими деньгами, и мы сошлись на том, что и ее дом, и мой должны быть выполнены в таком стиле, в котором мы собирались работать. Поэтому, пока у нас не было своего магазина, мы держали все образцы, книги и квитанции у нее.
Постепенно у нас появились первые заказчики. Разумеется, нам приходилось занимать деньги, и Боб нам всячески содействовал. Естественно, в тот первый год ни она, ни я не получили от нашего предприятия никакого дохода.
Через год после того, как они открыли магазин, Элен начала встречаться с Томом, и Бесси очень радовалась за нее. Тем более, что Том охотно выполнял разную плотницкую работу для магазина и заказчиков.
– До того, как она исчезла, я не сознавала, что, в общем-то, ничего о ней не знаю. Я думала, что ее семья живет в Милуоки, но там мы не смогли разыскать никаких следов. Я думала, что с Томом их связывают серьезные отношения, но потом я узнала, что они перестали встречаться за несколько недель до ее отъезда. Мы начали спорить с ней о таких вещах, как расходы на клиентов и оптовиков – она говорила, что ее доход недостаточен. Я могла жить на жалованье мужа, а она – нет. По моим расчетам, за первый год работы магазина каждая из нас получила по двенадцать тысяч долларов чистой прибыли, но я могла откладывать эти деньги, а ей приходилось на них жить. Она становилась все более раздражительной и нетерпимой.
– Она говорила, что вложила в наше дело все свои средства, но теперь ей надо вернуться в Милуоки и работать там. Кажется, я спросила ее, почему она не может быть счастлива с Томом здесь, в Коульмене, но она сразу возразила мне, что, хотя Том и нравится ей, она не собирается связывать с ним своего будущего. Она просила меня никому не рассказывать о ее отношениях с Томом и говорила, что время от времени будет давать мне о себе знать. Еще она сказала, что отказывается от своей половины в деле, но не требует немедленного возвращения своей доли, если у нее будет возможность пользоваться небольшой частью суммы, находящейся на банковском счету: ведь ей необходим начальный капитал.
Потом она собрала вещи и сообщила клиентам, что перебирается в Милуоки, где будет теперь работать.
Она наняла грузовик, который должен был отбуксировать ее небольшой автомобиль. Она сама сидела за рулем – точно таким же образом она появилась и в Коульмене. С погрузкой ей помогали друзья и точно также друзья должны были встречать ее на другом конце пути и помочь с разгрузкой. Единственной неприятностью было то, что по дороге она сняла все деньги с банковского счета и не заплатила за аренду своего дома. Более половины всех денег составляли депозитные вклады клиентов. Нанятый грузовик вернулся пустым, но не в Милуоки, а в Де-Мойн. И нанимала его не Элен Бруссар, а некий человек по фамилии Кайл.
– Вас ограбили, – сказала я.
– И оставили с огромными долгами – я должна была возвращать займы, которые мы делали вместе. Я не знаю, задумала ли она это с самого начала или это пришло ей в голову потом, думаю, я так никогда этого и не узнаю.
Когда я спросила о ней Тома, он пришел в ярость. С ним произошло нечто похожее. Их отношения зашли достаточно далеко, но она никогда не говорила ему, что у нее денежные затруднения, а тем более, что у нее в Милуоки остался мужчина, с которым она временно разошлась, но теперь должна вернуться. Бедный Том, он еще помогал ей упаковываться…
– Это для него действительно был настоящий подвиг, – вставила я.
– Он тогда очень переживал и даже предлагал мне взаймы несколько тысяч, когда узнал, что Элен обокрала меня. Он считал, что в этом есть и его вина. К сожалению, мы никогда с ним не разговаривали по душам. Я думаю, если бы он пришел ко мне и рассказал кое-что из того, что Элен говорила ему, я была бы настороже.
Независимо от того, когда ей в голову пришел план операции, подготовлена она была прекрасно. Через пару лет после отъезда Элен мой муж купил на распродаже домашних пожитков настольную лампу с клеймом нашей фирмы, «Последний штрих», на внутренней стороне абажура. Он ведь завзятый барахольщик. И произошло это в Денвере! Когда он спросил хозяйку, где она взяла эту лампу, та ответила, что на блошином рынке некая пара распродавала целый грузовик мебели и разнообразной домашней утвари. Элен просто вывалила все прямо на дорогу.
– Конечно, у нее должен был быть сообщник, – сказала я.
– Безусловно. Я обо всем сообщила шерифу Скалли, но, честно говоря, Элен провернула свое дело слишком аккуратно. Искать ее можно было где угодно. Даже этот таинственный Кайл, нанявший грузовик, испарился в неизвестном направлении. Когда мы сопоставили данные, которыми располагал каждый из нас, Том сказал, что она все заранее обмозговала. Но я в этом сомневаюсь. Она исчезла, увозя с собой всего лишь сорок тысяч долларов – результат нашей двухлетней работы. Мне казалось, что первоклассный мошенник не мог бы довольствоваться такой суммой. Скорее всего, у нее действительно был кто-то…
– Она нанесла какой-нибудь урон Тому? – спросила я.
– Нравственный урон, прежде всего, – сказала Бесси. – Он вам что-нибудь об этом рассказывал?
– Только то, что он с ней встречался, а потом она ни с того, ни с сего порвала с ним и уехала.
– Неважно, что он там говорил, но он был влюблен в нее. И собирался предложить ей руку и сердце. Они были неразлучны. Все свободное время проводили вместе. Он такой добрый, внимательный парень. Он помогал мне и ничего не брал за добрую половину работы. Он очень тяжело переживал случившееся. Его она тоже использовала в своих целях. Вот только не знаю, в каких именно.
– Почему вы так говорите?
– Чтобы выбраться из города, ей был нужен помощник. Ведь события развивались стремительно, хотя тогда это было незаметно. Она стала держаться натянуто, отмалчивалась, казалась сильно встревоженной. Я думала, что она переживает из-за денежных затруднений, а Том полагал, что из-за того парня, о котором она ему рассказала. Но она, конечно, обдумывала, как лучше осуществить свой план. Это полностью объясняет ее поведение.
– А что говорят другие ее друзья?
– Какие друзья? Насколько я знаю, она ни с кем не была близка. Кроме меня и Тома… Конечно, у нее было много знакомых, но Николь, например, утверждает, что всегда считала ее дешевой штучкой. Никто мне ничего толкового о ней не сказал. Ясно было одно – без всякой видимой причины она решила уехать, что и осуществила. И потребовалось ей на это меньше месяца.
Я наклонилась к ней поближе и сказала:
– Бесси, но можно продолжить поиски. Все еще может увенчаться успехом.
– И Боб, и я – мы тоже так думали. Мы даже обсуждали разные детали с шерифом Скалли. Я уже потеряла около сорока тысяч на этом деле, но была готова нанять частного детектива и, в случае, если бы ее удалось найти, незамедлительно обратилась бы в суд. Но людей, которые не желают платить долгов, очень трудно поймать и это стоит больших денег. Так что я получила хороший урок стоимостью в сорок тысяч. Я решила продолжать заботиться о своих клиентах, но эту боль я унесу с собой в могилу.
Нам с Бесси не суждено было сделаться близкими подругами. Для этого у нас были слишком разные темпераменты. Мне было бесконечно жаль, что талантливый декоратор и прекрасный человек пострадал из-за своей близости с Элен Бруссар. Я предлагала ей свою помощь – я умею нападать на нужный след. Но больше всего меня занимало другое. Ее рассказ заставил меня снова вернуться к мыслям о Томе. У меня появилась новая цель. Я решила во что бы то ни стало доказать, что он не убивал свою жену и ребенка. Конечно, для этого требовалась помощь Майка и, разумеется, время.
Пока я обдумывала свой план, мне ни разу не пришло в голову, что наши отношения могут возобновиться. Его отсутствие ничего не смягчило и не сгладило никаких углов, я слишком хорошо помнила свой страх и постоянную неуверенность, бывшие спутниками наших отношений.
Я затеяла это не потому, что хотела вернуть Тома. Напротив, я не желала его больше видеть. Зимой я встречала гораздо более привлекательных мужчин, знакомство с которыми не вселяло в меня чувства тревоги. И с их стороны не было ни малейшего давления на меня. Возможностей установить близкие отношения оказалось гораздо больше, чем я полагала в начале.
Я не была уверена, что стану докладывать Тому о своих находках. Мне было необходимо ощущение, что эта глава моей жизни завершена окончательно. Я хотела изгнать из своей памяти все подробности того кошмарного месяца, мне был необходим душевный покой.
Роберта поговаривала, что неплохо бы закрыть контору на пару недель, а еще лучше – на месяц, перед тем, как начнется вторжение отдыхающих. После смерти Гарри осталось много незавершенных домашних дел. Но, конечно, она не собиралась ухаживать за цыплятами, коровами и прочей живностью, которую разводил Гарри.
Я была рада свободному времени. Закрыв дом, я отправилась в Лос-Анджелес. Я не собиралась возвращаться слишком скоро. На этот раз я смело гостила у Майка и Челси. По всему их дому были развешаны фотографии Шеффи. Шеффи и я. Шеффи, Тифани и Джессика. Шеффи и его папаша. Шеффи, Челси и Майк.
– Как ты думаешь, много найдется женщин, которые приезжают погостить в город и останавливаются у своего бывшего мужа и его жены? – спросила меня Дженис Уитком.
– Уверена, что не много. Но это очень эффективное средство против того, чтобы снова влюбиться в него. Видя, какой он ленивый, неряшливый, я совершенно от этого застрахована.
– Бедная его жена! Каково ей видеть тебя под своей крышей?
– Челси? – расхохоталась я. – Господи, только благодаря Челси это и возможно. Если бы мы с Майком были достаточно сообразительны, нам обоим следовало жениться на ней. Мы бы сэкономили на разводе и получили наилучшую жену, какая только может быть.
Я рассказала Майку, что все еще интересуюсь делом Лоулера и хотела бы тщательно изучить все подробности. Адвокату не трудно получить разрешение на доступ к документам и магнитофонным записям, другое дело, что всему этому уже двенадцать лет.
Первое, что я сделала, это отыскала в библиотеке его статьи, краткую биографию в одном из старых научных журналов, а в Колумбийском ежегоднике – информацию о его наградах и ученой степени. Часть этих сведений была продублирована газетными отчетами о преступлении. Его фамилия была и в научном биографическом справочнике. Газетные фотографии я уже видела, но в ежегоднике Иллинойского университета двадцатилетней давности была его более ранняя фотография – цветущий, хотя и неулыбающийся юноша.
Томас Патрик Лоулер, доктор философии, родился в Чикаго в 1947 году. Третий сын Джозефа и Рози Лоулер. Окончил колледж в 1970, специализировался в области клинической психологии и в 1975 году получил звание доктора философии. Я прочитала его статьи, опубликованные до 1978 года. Они были ученые и многословные, но, как мне показалось, не лишенные проницательности и достаточно дельные. В основном они были посвящены психологическим испытаниям, что, как он говорил мне, было его коньком. Я узнала некоторые случаи, которые Том мне пересказывал. Большая статья была посвящена анализу того случая, когда человек представлял себе, что он убил своего неполноценного брата.
Автором этих статей должен быть спокойный, внимательный, благоразумный и жалостливый человек. Тем более статьи, которые он писал для женских журналов, напомнили мне о его умении быть чутким. Но я тут же воскресила в памяти и более жесткую сторону его характера.
Он пространно объяснял, каким образом распознать душевную болезнь в любимом человеке – в друге или члене семьи. С особым пафосом доказывал, что необходимо снять клеймо позора с душевных болезней, сравнивая их с заболеваниями других органов. Перечислял приемы, овладев которыми, читатель сможет оказывать помощь тем, кого он любит. Заканчивал он тем, что призывал общество бороться с этими болезнями столь же настойчиво, как с болезнями сердца или раком.
Читать эти статьи было интересно – автор явно хорошо знал свой предмет. В биографической справке, помеченной декабрем 1986 года, он был аттестован как Томас П. Лоулер, «психолог-исследователь, работающий в Орегоне». Для меня этого было достаточно, все соответствовало его рассказу. Именно тогда он и должен был перебраться в Коульмен. И было вполне естественно, что он выбрал для публикации орегонский журнал. Другое дело, если бы в статье было указано, что он работает в штате Мэн.
Мне было интересно, продолжает ли он свои исследования до сих пор? Я имею в виду, продолжает ли он собирать какие-нибудь данные, пусть и без помощи клинических исследований. Его библиотека произвела на меня внушительное впечатление. Книга, которая попалась мне на глаза, была вся испещрена замечаниями и подчеркиваниями. Свой компьютер он вполне мог использовать не только для нужд плотницкой работы – он мог по-прежнему готовить на нем какие-то статьи.
Наконец я добралась до газетных отчетов о преступлении. Ужасные картины предстали моим глазам. Рыдающий Том рядом с полицейским, записывающим подробности убийства. Его фото на похоронах – лицо спрятано в ладонях, пожилая женщина – наверное, его мать поддерживает его за спину. Он, выходящий из полицейского участка в сопровождении своего адвоката. Фамилию адвоката я взяла на заметку – он мог по-прежнему практиковать в Лос-Анджелесе.
Я прочитала статью, посвященную убийству Лоулеров, а также сообщение о допросе Томаса Лоулера как подозреваемого. В статье указывалось, что был и другой подозреваемый, кроме Тома, но полиция не стала разрабатывать эту линию. Тогда-то мне и понадобились судебные отчеты, кроме того, я решила нанести визит в ближайшую психиатрическую лечебницу.
Там мне и пришлось своими глазами увидеть Джейсона Девэлиана.
Глава семнадцатая
Во время моих изысканий голос Тома стоял у меня в ушах: «Но ведь есть доказательства!» Да, доказательства были. Не нужно было далеко ходить, чтобы прийти к выводу, что Том прав: Джейсон Девэлиан угрожал Тому и его семье, затем убил Дженет Лоулер и маленькую Лизу. Возможно, он хотел убить их всех.
Грамотный адвокат не должен тонуть в малозначащих деталях, а сразу схватывать суть дела. Поэтому я отправилась прямиком в департамент транспортных средств. Должна ли я говорить, что мой верный помощник отправился вместе со мной?.. Мы искали адрес Девэлиана в марте 1978 года, накануне убийства. Ему было выслано уведомление о прекращении действия водительских прав из-за неуплаты штрафа – оно было отправлено в лечебницу, в которой он, согласно судебным отчетам, тогда находился. Следующее уведомление было отправлено в другую лечебницу, менее строгого режима, потому что первое вернулось назад. Оставалось только гадать, в какой из этих лечебниц он в действительности содержался.
Я располагала временем, чтобы вникнуть во все детали, и меня сжигала потребность вникнуть во все. Поэтому я начала с самого начала, со следствия по делу об убийстве некой Паулины Рени Зеппало. Судя по всему, обвиняемый подцепил ее в баре, три коротких месяца они где-то сожительствовали, потом она скончалась от ран, полученных в результате побоев. Джейсон Девэлиан был арестован, по его делу было проведено следствие и он предстал перед судом. Одновременно он воспользовался услугами государственного защитника, который потребовал для него психиатрической экспертизы. Экспертом, направленным для этой цели от штата, был Том Лоулер. Когда два эксперта расходятся в выводах, вызывают третьего. Первый эксперт утверждал, что обвиняемый страдает раздвоением личности и нуждается в длительном лечении. По его мнению, он был в ясном сознании только пятнадцать процентов времени, а в другое время галлюцинировал, слышал голоса и приказания от высшего существа и не мог отвечать за свои действия.
Доктор Лоулер провел свои обследования и пришел к выводу, что подсудимый находится в ясном уме и трезвой памяти, хотя и является очевидным социопатом. Лоулер указал на пережитые в детстве потрясения сексуального свойства, отсутствие нормального воспитания и образования, а также на тот факт, что в возрасте тринадцати лет подсудимый вообще бежал от своих жестоких родителей.
Эти факты напомнили мне об одном клиенте, о котором Том рассказывал, не упоминая его имени. Либо ему приходилось давать заключения о многих социопатах с одинаковыми предпосылками, либо он говорил о Девэлиане, не называя его.
За Девэлианом числилось огромное количество правонарушений от мелкого воровства до изнасилования и вандализма. И, хотя он и напирал на галлюцинации и раздвоение личности, доктор Лоулер был убежден, что это не более, чем хитрая уловка. И независимо от того, сам ли Девэлиан отвечал на его вопросы или его двойник, результаты были одни и те же.
По мнению доктора Лоулера, подсудимый мог отвечать по всей строгости закона. Любое назначенное судом психотерапевтическое лечение может быть осуществлено либо частным образом, либо в одном из исправительных заведений штата. Доктор Лоулер сказал, что Девэлиан признался в убийстве больной женщины и хорошо знал, что он делал и для чего.
Даже по прошествии двенадцати лет мне было ясно, в чем заключалась ошибка в работе третьего эксперта. К тому времени, когда суд назначил третью экспертизу, Джейсон Девэлиан уже знал результаты двух предыдущих. И, отвечая на вопросы третьего эксперта, он действовал как социопат, страдающий раздвоением личности. Своим заключением Том Лоулер сам схематически изобразил ему характерные моменты такого поведения.
Мне нужны были отчеты и записи, сделанные в лечебнице. К счастью, у меня были знакомые среди судебных властей Лос-Анджелеса. Его честь Сай Ресселмен внимательно выслушал меня, и я получила не только то, что хотела, но и приглашение на обед. Сай был пятидесятипятилетний вдовец, с которым я много лет подряд встречалась в суде, между нами никогда не было ни малейших неясностей и мы нравились друг другу. Во всяком случае, и приглашение, и необходимые разрешения я приняла с большой благодарностью.
То, что я прочитала в больнице, заинтриговало и потрясло меня. До сих пор я не видела фотографии Джейсона Девэлиана. И лишний раз убедилась, как сильно наше мнение о человеке зависит от внешности. Фотография, сделанная сразу после ареста, изображала отвратительную личность с узким и длинным носом, узкими губами, беспорядочной копной сальных волос и узкими усиками. Нужно было, чтобы он выглядел злобным и отталкивающим.
После приема его в больницу было сделано другое, улучшенное фото, ведь государственный защитник почти обелил его. Больше в газетах не помещали ни одного его снимка – убийство женщины, совершенное ее любовником, перестало интересовать прессу. Глядя на этого нового Девэлиана, даже я засомневалась, правильно ли подавать его в криминальном освещении. Он был модно подстрижен, аккуратно выбрит, взгляд его был совершенно спокоен. На губах даже играла легкая улыбка.
Я узнала, что после того, как его мать бежала от семьи, Девэлиан остался на попечении отца, который приставал к нему с грязными требованиями. Он говорил, что мать никогда не пыталась оградить его от этого, хотя с ней ее муж обходился не лучше.
Отец совершенно изолировал сына от общества и держал его как узника. Они жили на большой ферме в Небраске, но вокруг были только наемные работники, никто из которых не состоял в сколько-нибудь тесных отношениях с их семьей. Он не посещал школу и не знался со сверстниками. Его образование составляло неполных четыре класса, но он все-таки выучился чтению и математике в пределах, превосходящих этот уровень. С тринадцати лет, когда он бежал от отца, он сам о себе заботился, зарабатывая на жизнь как законным, так и незаконным путем.
