Текст книги "Служители тайной веры"
Автор книги: Роберт Святополк-Мирский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Иван опустился на одно колено и поцеловал руку отца.
– Клянусь! И спасибо тебе, отец! Если я когда-нибудь смогу быть полезным – я, не спрашивая ни о чем, выполню все, чего ты пожелаешь.
Никифор с Трофимом переглянулись, и Никифор сказал:
– Иди, собирай вещи. Не будем мешкать, ты сегодня же отправишься в дорогу.
Иван низко поклонился и быстро вышел, не поднимая головы.
Никифор строго взглянул на дочь.
– Убеждена ли ты, Марья, что сделала верный выбор?
– Да, отец!
– И никогда не пожалеешь об этом?
– Никогда!
– Приготовься к обряду посвящения.
– Я готова!
Никифор вышел и вернулся с большой шкатулкой. Он открыл ее маленьким ключиком и стал вынимать оттуда разные предметы.
Трофим завязал Марье глаза белой салфеткой.
Он принял из рук Никифора острый блестящий нож, серебряную чашу и три кубка.
Никифор наполнил чашу красным вином и сказал Марье:
– Протяни правую руку.
Все трое соединили руки над чашей с вином.
– А теперь повторяй за мной слова клятвы, – сказал Трофим.
Он говорил негромко, спокойно, не придавая своему голосу никакой торжественности, напротив, он старался, чтобы торжественные слова звучали просто и обыденно, но казалось, что именно поэтому они звучали еще торжественнее, особенно когда Марья взволнованно повторяла их...
– Клянусь, что отныне и до конца дней моих верую в Господа Бога Единого и Вездесущего. Клянусь, что отныне и до конца дней моих я буду служить этой вере и сделаю все, чего она от меня потребует. Клянусь беспрекословно выполнять все указания братьев и сестер высших заповедей, клянусь, что никогда и никому не открою никаких тайн, дел или имен, связанных с нашим братством единоверцев. Клянусь, что по первому зову любого брата или сестры нашей веры я приду на помощь, презрев собственную безопасность, и сделаю все, что будет в моих силах, для их спасения. Отныне моя жизнь принадлежит братству, и да поможет мне в моем служении ему Господь наш Единый и Вездесущий!
Трофим легко провел острым лезвием по трем кистям сплетенных рук, Марья вздрогнула, и несколько капель крови растворились в красном вине.
– Хороший знак! – сказал Никифор. – Из наших рук упало по две капли, из руки Марьи – четыре! Она совершит много славных подвигов во имя Единого Бога и нашего братства.
Трофим снял с глаз Марьи повязку, и она невольно зажмурилась.
Никифор осторожно перемешал вино в чаше и перелил его в три кубка, протянув один из них дочери.
– В этом вине твоя кровь смешана с нашей, а мы были посвящены другими, и так выходит, что в любом из нас есть кровь каждого. В ту минуту, когда ты выпьешь это вино, у тебя появятся пять тысяч кровных братьев и сестер.
Они молча выпили вино. Мужчины по очереди поцеловали девушку в лоб, говоря: «Здравствуй, сестра Марья!», и она ответила им таким же поцелуем, прошептав: «Здравствуйте, братья!»
– Через несколько дней, – сказал Никифор, – будет изготовлен твой именной перстень точно такой же, как у нас с Трофимом, только с твоей монограммой и укрытой в ней книгой скрижалей, где будет подчеркнута первая заповедь. Ты получишь также нательный крестик, на тыльной стороне которого будет такой же узор. Когда ты получишь от меня эти тайные знаки нашей веры, я подробнее расскажу тебе об их особенностях.
– И еще одно, – добавил Трофим. – Запомни: если когда-нибудь ты окажешься в смертельной опасности, даже будучи уверенной, что тебя окружают одни враги, всегда крикни: «Во имя Господа Единого и Вездесущего, на помощь!» И если поблизости окажется хоть один член нашего братства, а он может быть и среди врагов, он немедля придет тебе на помощь.
– И уже сегодня, – подхватил Никифор, – ты начнешь свою службу братству. Иди и соберись в дорогу – тебе придется долго скакать верхом. Когда будешь готова, я расскажу, куда и зачем ты поедешь.
Когда Марья вышла, Никифор опустил голову и вдруг спросил:
– Как ты думаешь – не проклянет ли она меня когда-нибудь?
– Кто знает! – ответил Трофим. – Это ведомо лишь Господу Единому и Вездесущему. До встречи, брат! Проводи в путь детей своих.
...Когда солнце скрылось за верхушками леса, Никифор стоял у своих ворот и глядел вслед двум всадникам, силуэты которых четко виднелись на фоне вечернего неба. Всадники обернулись и, помахав ему, исчезли за поворотом.
Никифор стоял неподвижно, а в ушах его звучал грустный голос Ивана:
– Кто же теперь будет собирать тебе травку, отец?
И когда ночь покрыла все вокруг голубым ковром и над лесом повис розовый круг луны, впервые за долгие годы Никифор Любич, Сын Десятой Заповеди, подняв высоко голову, обратился к Богу Единому и Вездесущему с мольбой о том, чтобы произошло сейчас что-нибудь неожиданное и необычное, что спасло бы его от смертельной тоски одиночества, которой он не в силах был перенести.
И хотя Никифор знал, что Господь, слушая человеческие молитвы, поступает, однако, как считает нужным, в согласии со своим Великим Замыслом, чудо, о котором он просил, свершилось.
Две тени выскользнули из лесу и медленно приблизились к Никифору.
Одна застыла поодаль, другая бесшумно подплыла ближе и превратилась в молодого человека, закутанного в черный плащ.
– Пан Никифор Любич? – тихо спросил молодой человек.
– Да, – ответил Никифор с восхитительным замиранием сердца.
– Меня зовут Василий Медведев. Я привез тебе секретное письмо от князя Федора Вельского.
– Василий Медведев... – тихо повторил Никифор и, горячо поблагодарив своего Господа, дал в душе тайный обет.
Он пригласил Медведева в дом, и когда они поднимались на веранду, Никифор Любич почувствовал, как возвращается к нему жгучая радость жизни, и удивился, что его сердце все еще может биться так же сильно и горячо, как билось оно в предвкушении нового приключения двадцать лет назад...
Глава восьмая. Попытка Медведева
Князь Семен Вельский редко бывал в хорошем настроении.
Но в это утро слуги князя, прослужившие у него много лет, безошибочно определили, что сегодня именно такой случай. Целый ряд определенных примет подтверждал это.
Во-первых, князь, за время своих обычных утренних занятий, ни разу никому не улыбнулся. Это был верный признак того, что хозяин настроен благодушно.
Во-вторых, отправляясь верхом на прогулку, князь самолично ударил плетью зазевавшегося конюха. Это, несомненно, говорило о веселом расположении духа, ибо, если князь бывал зол, он в подобных случаях односложно приказывал: «Десять плетей!» – и, широко улыбаясь, выезжал за ворота.
Наконец, о хорошем настроении князя неопровержимо свидетельствовал выбор блюд на завтрак. Князь велел нажарить куропаток и откупорить бочонок старого вина. Повара и кухарки пришли в восторг. Они хорошо знали – если князь требует на завтрак барашка или поросенка – это очень дурная примета, а уж если не велит подавать вина – все дрожали от страха и, ожидая суровых наказаний, лихорадочно вспоминали свои проступки. А куропатки и старое вино означали радость и веселье, царящие на сердце у князя...
Столь редкое душевное состояние хозяина немедленно отразилось на всех обитателях замка, и, глядя со стороны на улыбающихся стражников, на хохотушек-горничных, на радостную, шумную суету в маленьком внутреннем дворике, можно было подумать, что во всем великом княжестве не найти места более уютного и счастливого...
Вернувшись с верховой прогулки, князь выяснил, что никаких известий от Кожуха не поступило, и это его порадовало, ибо говорило о том, что все идет, как задумано. Если бы Яну не удалось проникнуть к Федору, он вернулся бы сам или послал бы кого-то из своих людей. Отсутствие известий означало, что Ян проник в охотничий терем, а его люди ждут в окрестностях.
С удовлетворением потирая руки, князь уселся завтракать. Судьба была благосклонна к нему в этот день, потому что как раз в ту минуту, когда он закончил трапезу, прибежал один из стражников с известием, что на дороге появилась карета.
Семен немедленно велел позвать к нему Бориску, которого Ян Кожух Кроткий оставил именно для этого случая, а сам поднялся на восточную башню.
Отсюда были видны все пять участков дороги, вьющейся в лесу.
Карету видели на первых двух и сейчас ожидали, когда она появится на третьем, где должна пересечь ручеек и проехать по поляне.
Бориска поклонился князю в ноги, Семен хмуро оглядел его и сказал:
– Ну-ка, парень, смотри теперь в оба – не узнаешь ли ты кого-нибудь из своих знакомых?!
Все напряженно глядели вдаль, приложив ко лбу ладони, чтобы защитить глаза от яркого полуденного солнца. Наконец далеко в лесу на поляну вынырнула карета в сопровождении одного верхового.
Бориска напрягся из всех сил, а князь, с нетерпением поглядывая то на него, то на карету, ползущую как муравей по ниточке дороги, не выдержав, нетерпеливо толкнул Бориску локтем в бок.
– Ну?!
– Пока не могу разглядеть... – отвечал Бориска, протирая уставшие глаза. – Карета наша – это точно, но кучер на козлах не тот. Всадник похож на Павла, но пока не ручаюсь – пусть подъедут ближе.
– Смотри мне – ошибешься – голову снесу на месте! – пригрозил князь.
– Как можно?! – обиделся Бориска. – Всех врагов, которых ты ждешь, я сто раз видел на Угре, наших – знаю каждого, а что до Павла – так он мой старый дружок!
Как только карета показалась на очередной прогалине, Бориска прищурился и почти сразу сказал:
– Точно! Павел на коне! – Лицо его прояснилось. – Ну да! Конечно, Павел. А на козлах заместо кучера Алешка – тоже из наших! Из тех, кто с Павлом были посланы.
Князь недоверчиво поглядывал на Бориску, но когда карета вылетела на опушку леса и помчалась прямо к воротам замка, Бориска вдруг подпрыгнул и, замахав руками, во весь голос заорал:
– Пашка! Ого-го-го! Давай! Жми скорее!
Всадник в синем кафтане поднял голову и, увидев на башне Бориску, сорвал с головы шапку и замахал ею.
– Здорово, дружище! Открывай ворота да зови Кожуха! Я везу ему отличный подарок! – Затем, увидев рядом с Бориской князя, он радостно заорал пуще прежнего: – Ура доблестному князю Семену! – и, опередив карету, поскакал к воротам, командуя стражникам: – Эй, вы, бездельники! Пошевеливайтесь!
При виде бурной радости друзей, узнавших друг друга, все сомнения князя Семена рассеялись. Он махнул рукой, велев опустить мост, и вместе с подпрыгивающим от нетерпения Бориской быстро опустился с башни по крутым каменным ступеням.
Карета влетела во двор, и, ловко щелкнув кнутом, сидевший на козлах Алеша лихо развернул лошадей. Карета остановилась как вкопанная; Алеша, ловко соскочив с козел, сорвал с головы шапку, а Медведев в синем кафтане спрыгнул на ходу с коня и, сделав несколько шагов, изящно поклонился князю Семену Вельскому.
– Приветствую тебя, князь! Вели позвать Яна Кожуха, чтобы я мог доложить, как выполнено поручение!
Ловкость Медведева произвела на Семена хорошее впечатление.
– Яна здесь нет. Но я знаю все подробности дела, поэтому можешь доложить мне.
Медведев еще раз поклонился.
– Я несказанно счастлив, князь, что могу доложить обо всем лично тебе! Трое моих людей пали во время нападения московитов под Гомелем, но это было последнее черное дело этих разбойников с Угры! С той минуты, как на их пути повстречался Павел Драник, – Медведев с силой ударил себя кулаком в грудь, – их разбойные дела кончились!
Широким жестом он распахнул дверцу и предложил князю заглянуть внутрь.
В карете, связанные по рукам и ногам, в изодранной, окровавленной одежде лежали Филипп и Картымазов. Они находились явно без сознания. Картымазов тихо стонал, и его грудь была наспех обмотана кровавыми тряпками, так же как шея Филиппа.
Сердце князя замерло от радости, но, боясь ошибиться, он все же спросил:
– Кто это?!
– Этот, – Медведев небрежно указал на обнаженную грудь Федора Лукича, – называется Картымазов, а тот, – Медведев приподнял нагайкой бесчувственную голову Филиппа, – тот – Бартенев. Они напали на меня и получили по заслугам. Надеюсь, ни один из них не подох в дороге – я старался привезти их живыми!
Князь был вне себя от радости и не мог этого скрыть.
– Замечательно! Ты – молодец, Павел! Кожух умеет подбирать людей... Я мог бы повесить этих разбойников, но пусть они придут в себя, чтобы узреть, как я милостив и добр! Эй, вы! – обратился он к столпившимся слугам и воинам охраны. – Чего уставились?! Тащите их наверх в башенную комнату! А потом пусть кто-нибудь из наших баб, кто знает в этом толк, приведет их в чувство! Я хочу как можно скорее поговорить с ними!
Медведев, снова поклонившись, вкрадчиво сказал:
– Князь, не изволь гневаться, что мешаюсь не в свое дело, но, пока мы ехали от Угры, я уже понял, что к чему! Позволь твоему верному слуге дать совет, который, быть может, ускорит достижение цели, потому что боюсь, как бы они с минуты на минуту не померли от ран!
– Я слушаю. Говори!
Медведев наклонился к уху князя:
– Князь, вели приставить к ним ту девку, что привез Кожух! Она скорее приведет их в чувство – это раз. А потом – увидев страдания жениха и отца, она тут же выполнит все, что ты потребуешь от нее, чтобы облегчить их участь. А через нее можно повлиять и на них!
Князь с удивлением взглянул на Медведева.
– А ты и правда неглупый парень! Не зря тебя так расхваливал Кожух. Так и сделаем! А за то, что хорошо мне послужил, – приглашаю тебя на обед. Немногие из моих людей удостаиваются этой чести!
– Благодарю, князь, – польщено склонился Медведев и вдруг закричал: – Эй, вы! Поосторожнее там! Эти разбойники нужны князю живыми!
Он бросился помогать, не переставая возмущаться:
– Леший меня раздери! Если они сейчас подохнут – какого черта я столько мучился с ними в дороге?! А ты чего смотришь, дурак?! – обрушился на Алешу. – Помоги скорее! – И сам ринулся вносить в дом друзей, оттесняя слуг подальше и приговаривая: – Эти раны наносил я сам, и уж позвольте мне судить, как с ними обращаться, чтобы они не стали смертельными! Сюда... сюда – осторожней! Голову, голову просовывай, а ты куда прешь, скотина?!
– Славный парень! – сказал Семен, глядя вслед Медведеву.
– Князь, – ответил Бориска, – когда ты узнаешь его получше – еще не то скажешь!
Пока пленников медленно несли по галерее, князь быстро поднялся на башню и постучал в комнату Настеньки.
Девушка проспала целые сутки после кошмарного путешествия и лишь сегодня почувствовала себя достаточно окрепшей, чтобы встать с постели.
Она открыла дверь, и на пороге появился князь Семен с постным выражением лица.
– Как ты себя чувствуешь? – ласково спросил он.
– Спасибо, князь, хорошо. Настолько хорошо, что если твои вчерашние слова не были шуткой, я готова отправиться домой, – ответила Настенька, пытливо и настороженно глядя в глаза князя.
– Я как раз зашел поговорить с тобой об этом... – Князь замялся. – Произошло событие, которое, возможно, опечалит тебя, но, с другой стороны, несомненно, обрадует... Однако скажи сперва, все ли у тебя здесь есть и хорошо ли тебе служат?
Настенька слабо улыбнулась.
– Благодарю, князь. Мне еще никогда в жизни так не прислуживали, ведь я не княжеская дочь, а простая девушка...
– Так... Так... – произнес князь озабоченно, – я рад, что тебе у меня понравилось... Кстати, того мерзавца, который тебя похитил, я сурово наказал...
Настенька никак не отозвалась на это сообщение, только напомнила:
– Ты говорил о каком-то событии, князь... Почему оно должно меня и порадовать, и огорчить одновременно?
Князь тяжело вздохнул и скорбно вымолвил:
– Дело в том, что в замок только что привезли твоего отца и жениха...
Настенька побледнела и опустилась на скамью.
– Как «привезли»? – прошептала она, едва шевеля губами.
– О! Я, наверно, нехорошо выразился! Успокойся, они еще живы...
– «Еще живы»?! – с ужасом переспросила Настенька. – Боже мой! Что случилось? Почему – «еще»?!
– Не тревожься, все не так страшно... Я сам еще, правда, ничего толком не знаю... По-видимому, они хотели тебя освободить и напали на карету, думая, что мерзавец Кожух везет тебя в ней. Право, я жалею, что так не было в действительности... Возможно, они бы его прикончили, и этим он был бы справедливо наказан за своеволие... Но, к несчастью, карета была пуста, а люди, которые ее сопровождали, приняли твоего отца и его друзей за разбойников... И вот, – князь сокрушенно развел руками, – оба тяжело ранены... Правда, они убили трех моих слуг, и это тяжкий грех, но, понимая их состояние, я им все прощаю... Больше того – я распорядился, чтобы за ними ухаживали как за моими друзьями. И еще я подумал, что, возможно, им было бы приятно, если именно ты взялась бы перевязать их раны... Как видишь, я не питаю зла ни к кому...
– О, спасибо, князь, спасибо! – искренне воскликнула Настенька. – Где они?! Скорее – быть может, дорога каждая минута!
– Пойдем, я провожу тебя. Их поместили вместе, чтобы тебе легче было ходить за ними.
Князь провел Настеньку в небольшую башенную комнату.
Раненых уложили на две широкие скамьи, а Медведев распоряжался, по-хозяйски разгоняя слуг:
– Ну, все, все! Ступайте, ступайте, нечего рты разевать!
Увидев князя и Настеньку, он еще больше засуетился, выталкивая замешкавшихся слуг в дверь и освобождая проход.
Настенька бросилась через всю комнату, припала к груди отца, целуя его небритое лицо, и все приговаривая: «Батюшка, бедный батюшка, что они с тобой сделали!» – потом метнулась к Филиппу, от него снова к отцу и наконец, опомнившись, обернулась к двери:
– Воды! Скорее теплой воды и чистого полотна!
– Сейчас все будет, – успокоительно сказал князь и вышел, посмеиваясь в длинные усы.
...Князь обедал с Медведевым и Алешей. Правда, Алешу посадили за отдельный столик в стороне – негоже простому воину-мальчишке сидеть за одним столом с князем, – но Медведев удостоился этой чести.
Обед затянулся допоздна, и князь не мог припомнить, как давно он не получал столько удовольствия, как сегодня, слушая бахвальные россказни Медведева.
Алеша уснул, и князь распорядился перенести его в маленькую комнату на первом этаже, в которой его поселили вместе с Василием.
Князь время от времени посылал узнать, не пришел ли в сознание кто-нибудь из раненых, но ему докладывали, что оба пока в тяжелом состоянии и Настенька ни на шаг от них не отходит.
По требованию князя Медведев уже третий раз рассказывал захмелевшему Семену о фантастическом сражении на Речицкой дороге:
– Выехали мы это, значит, из Речицы. Сижу я в карете и мальчишку того – Иванца связанного придерживаю. Вот так. – Медведев показал. – А сам все гляжу вперед, в окошечко. Вдруг вижу – белое в кустах мелькнуло! Э-э-э-э, думаю, тут что-то кроется! И сразу за нож схватился. Правильно сделал! Не успели проехать трех шагов – из кустов стрелы – бац! бац! – и двух ребят на месте убило! А я не дурак, – не-е-ет! Меня не проведешь! Я первым делом мальчишке нож в бок – р-раз! И все!
– В бок? – оживившись, переспросил князь.
– Под ребро, – уточнил Медведев. – Точно в сердце – помер на месте. А сам сижу, саблю приготовил и не тороплюсь выскакивать. А они – ну, эти, – Медведев показал пальцем в потолок, – их было четверо, но одного парня наши ребята успели прибить, так вот они, трое, дерутся там с нашими... Кучер наш, правда, сам убился – под колеса упал... А тут дверца распахивается и этот здоровый, как его... Ну этот – Бартенев – только в карету нос сунул, а я его саблей прямо в горло – вж-жик!
– В горло?! – восторженно воскликнул князь. – Молодец! – и ударил кулаком по столу.
– Насквозь! – тоже ударил кулаком Медведев и покосился на двух вооруженных людей, которые несли караул у двери. – Выскакиваю, гляжу – а мне навстречу несется тот третий, как же его фамилия... звериная такая... Тьфу, черт! Из головы вылетело!
– Медведев! – подсказал князь.
– О! – закричал Василий радостно. – Точно! Медведев! Ну, мы с ним и схватились! Надо тебе сказать, князь, – отличный воин, никогда в жизни не встречал более ловкого и хладнокровного парня! Бьемся мы с ним – аж искры летят! Только чах! чах! чах! И вот я на шаг отступаю... Гляди!
Тут Медведев вскочил на ноги и разыграл в лицах совершенно невероятный поединок. Он кричал и размахивал руками, делал выпады и уклонялся, затем нанес решительный удар и, воскликнув: «Вот так!» – свалился на пол мертвецки пьяный.
Князь хлопал в ладоши и смеялся как ребенок. Пошатываясь, он поднялся и, опрокинув на голову Медведева кувшин холодной воды, помог гостю снова сесть за стол.
– Мо-ло-дец! – по слогам произнес он. – Молодец! Я тебе вот что скажу, Павлушка... Я тут скоро знаешь что сделаю. О-о-о! Дай только срок, чтобы эти двое пришли в себя...
– Князь, – доверительно сказал Медведев слегка заплетающимся языком, – позволь мне заняться этими людьми завтра, и они тут же сделают для тебя все, что ты захочешь! Ты только не вели их ночью трогать – пусть отдохнут и малость придут в себя, а завтра... О, князь, что будет завтра... В общем, завтра к полудню ты будешь считать меня самым ловким человеком на свете. Клянусь честью!
– Да ну?! – не поверил Семен.
– Бьюсь об заклад! Спорим, князь! Завтра в полдень ты скажешь, что ты не встречал человека более ловкого, чем тот, что пил с тобой вчера за одним столом!
– Спорим! – в азарте закричал князь. – И если я так скажу, ты получишь вот этот камень!
– Считай, что он уже мой, – сказал Медведев и потянулся за перстнем, который показал ему Семен.
– Э-э-э! Нет! – Князь отдернул руку. – Завтра!
– Завтра так завтра, – охотно согласился Медведев. – Я не тороплюсь. Я докажу тебе! Они сделают все, что я им скажу!
– Ну, смотри – если не выполнишь... и не добьешься от них, чего я потребую...
– Тогда чтоб мне сквозь землю провалиться! – яростно воскликнул Медведев.
Эти слова по совершенно непонятной Василию причине привели князя в странный и бурный восторг. Он вдруг расхохотался и так зашелся в смехе, что чуть не упал под стол, то показывая пальцем на Медведева, то хватаясь за живот обеими руками...
Его лицо подрагивало от дикого, прерывистого хохота, напоминающего карканье ворона, все жилы на лбу и шее вздулись, а длинные усы шевелились, как живые...
– Идет... Согласен... – лепетал он в паузах между взрывами хохота. – Ой, не могу!
И вдруг, совершенно внезапно, приступ закончился, а лицо князя помрачнело и стало грозным. Он схватил Медведева за полу кафтана и свирепо произнес:
– Договорились! Если не признаю тебя самым ловким – провалиться тебе сквозь землю вот на этом самом месте.
И, резко отпустив кафтан Василия, тяжело осел.
– Все! – рявкнул он. – Хватит на сегодня! Спать!
Они, покачиваясь, поднялись от стола, и князь Семен сунул в руки Медведеву кувшин с медом.
– Не-е-е... – с отвращением поморщился Василий. – Я уже – все!
– Возьми! – грозно потребовал Семен. – Отнеси Алешке – разбуди его, и пусть выпьет сию же минуту! Скажи – князь со своего стола пожаловал!
– Это другое дело, – пробормотал Медведев и нетвердым шагом направился к двери, прижимая кувшин к груди обеими руками.
– Эй! – распорядился князь. – Отведите Павла в его комнату, а потом придете за мной!
Двое слуг прислонили самострелы к стене и, подхватив Медведева под руки, повели по коридору. По дороге Василий горланил песни и во все стороны расплескивал вино из кувшина.
У дверей своей комнаты он скорчил рожу и сказал слугам:
– Тс-с-с!
Затем, подмигивая, протянул им кувшин. Те стали отказываться, и Медведев страшно возмутился:
– Как, мерзавцы?! Вы не хотите выпить за здоровье князя Семена, который всем нам отец родной?!
Он воинственно схватился за рукоять своего меча, и слуги вынуждены были согласиться. Василий проследил, чтобы они до дна осушили огромный кувшин, и отпустил их лишь после того, как они под его команду трижды проорали во всю глотку:
– Да здравствует князь Семен Вельский!
Затем он вломился в свою дверь, чуть не сорвав ее с петель, и стоял за ней, пока шаги слуг не затихли в коридоре.
– По крайней мере, хоть эти двое проспят всю ночь крепко, – пробормотал он, на цыпочках подошел к своей скамье и тяжело опустился на нее, вытирая со лба пот.
– Ну как?! – шепотом спросил из темноты Алеша.
– Кошмар! – прошептал в ответ Медведев. – Сегодня я понял, что ремесло шута куда сложнее ремесла воина! Мне было бы гораздо легче сразиться с дюжиной хорошо вооруженных и притом совершенно трезвых людей, чем три часа развлекать одного пьяного князя! У-у-ф! Давно я так тяжело не работал... Сейчас, погоди, отдышусь, и примемся за дело!
Медведев распахнул узкое стрельчатое оконце в каменной стене и, осторожно выглянув наружу, подышал свежим воздухом, расстегнув кафтан до последней пуговицы. Потом присел рядом с Алешей.
– Кажется, все в порядке. Тишина. Никого нет. Луна зашла за тучу. Князя повели спать. Подождем на всякий случай еще четверть часа. Лестница готова?
– Вот, – Алеша протянул ему плотно смотанную веревочную лестницу. – А вот одежда, – и подал два свертка.
– Отлично. Ничего не забыл?
– Нет. За рвом на опушке леса ждет Бориска с лошадьми. Беру лошадей и возвращаюсь в условленное место.
– Хорошо, – ответил Медведев. – С Богом!
Он подсадил Алешу, и тот, даже при всей своей худобе, еле протиснулся в узкую щель.
– Постой! – удержал его Василий, когда юноша уже повис на руках по ту сторону. – Как найти князя Андрея, помнишь?
Алеша кивнул.
– Если с нами тут что-нибудь случится и ты сам ничего не сможешь сделать – скачи к нему!
Алеша снова кивнул и мягко прыгнул на землю.
Медведев не отходил от окна, пока не убедился, что Алеша перебрался через ров, никем не замеченный. С внешней стороны замок не охранялся, а ров был неглубокий – воды по пояс.
Василий подождал еще полчаса, прикинув, сколько времени понадобится Алеше, чтобы добраться с лошадьми обратно, и решил, что настала пора действовать.
Он закрепил у пояса лестницу, узлы с одеждой, чтобы руки были свободны, и, набросив на плечи плащ, выскользнул из комнаты.
В коридоре тускло дымил факел. Василий постоял, прислушался и на цыпочках пробрался к противоположному концу. Выглянув из-за угла, он пересек коридор, спрятался в нише, постоял там и, убедившись, что вокруг все спокойно, стал подниматься на второй этаж по узкой крутой лестнице.
И в это время до него донесся далекий неясный звук. Василий застыл.
Какой-то всадник скакал к замку. Послышались глухие, неразборчивые голоса часовых, скрип открываемых ворот и лязг цепей перекидного моста. Всадник въехал во двор. Если бы Медведев не начал уже подниматься по лестнице, он даже мог бы расслышать, о чем говорил с сонными слугами ночной гость, и даже мог бы увидеть его, но спускаться обратно он счел слишком рискованным и быстро поднялся наверх. Здесь ему пришлось снова спрятаться в нише. По коридору протопал слуга и направился в комнаты князя.
Черт! Как некстати! Наверно, гонец с каким– то спешным делом. Надеюсь, князь не захочет вставать после нашей пирушки и отложит дело до утра. Впрочем, гонец мне ничем не помешает. Это даже лучше. Пока князь будет занят беседой с ним, мы все успеем сделать.
Медведев быстро пересек большой переход и очутился в маленьком закоулке, куда выходила дверь из комнаты Филиппа и Картымазова.
Он успел расслышать глухие проклятия князя и стук сапог, донесшихся со стороны его покоев, по-видимому, в ту минуту, когда слуга, выходя, открыл дверь. Снова все стихло.
Значит, все же встает...
Медведев юркнул в комнату.
Как раз в это время в окно заглянула луна, выплывшая из-за тучи. Увидев Медведева, Филипп и Картымазов поднялись с постели и начали быстро разматывать кровавые тряпки. Настенька закрыла дверь на задвижку. Медведев распахнул плащ и достал свертки.
– Одежда и лестница, – прошептал он, – поторапливайтесь. Князь не спит, а Алеша с лошадьми уже ждет.
Пока друзья одевались, Василий подошел к Настеньке.
– Прости, что напугали тебя этим ряженьем... Это была моя идея. Но лучшего выхода не было... Филипп много говорил о тебе, и даже при свете луны я вижу, что он не преувеличивал твоей красоты.
Настенька смутилась.
– Отец и Филипп тоже много рассказывали о тебе... Спасибо... за все, что ты сделал...
– Нашли время для любезностей... – проворчал в темноте Картымазов.
– Хоть я и очень ревнив, но Вася не в счет! – сказал Филипп и крепко обнял за плечи Василия и Настеньку своими огромными руками. – Эх, и поскачем же мы сейчас – во все копыта!
Картымазов открыл окно.
– Внизу все в порядке, только луна слишком яркая.
В коридоре послышался стук сапог, и где-то внизу захлопали двери.
Все замерли.
– Вот что, – сказал Василий, – когда луна спрячется – быстро спускайтесь. Если я задержусь – подождите меня у Никифора. Я взгляну, что происходит внизу, и остановлю князя, если он вздумает подняться к вам. Если через полчаса меня не будет – везите Настеньку домой, а у Никифора оставьте Алешу!
Никто не успел возразить, как Василий выскользнул из комнаты.
Выйдя в большой коридор, он заглянул в спальню и убедился, что князя там нет. Подумав немного, Василий спустился на нижний этаж и направился к бронному залу пьяной походкой, блаженно улыбаясь, как человек, вспоминающий что-то забавное. Он был еще далеко, когда увидел, что дверь бронного зала открылась и оттуда быстро вышли двое слуг. Стараясь не шуметь, они бегом направились в сторону, где находились комнаты дружинников.
Медведев встревожился.
Что бы это значило?!
Василий осторожно потянул дверь бронного зала. Дверь оказалась запертой. Изнутри едва слышно доносились голоса.
Медведев громко постучал.
Голоса сразу умолкли, некоторое время царила тишина, потом дверь открылась.
Медведев шумно ввалился и одним быстрым взглядом окинул бронный зал.
Князь сидел за столом в своем кресле с высокой спинкой, крепко схватившись за подлокотники в виде львиных голов, сжимающих в зубах золотые шары. Один из арбалетчиков стоял у стола, второй открыл Медведеву дверь. Больше никого не было.
– А-а-а-а? – протянул Семен. – Как хорошо, что ты пришел, а я как раз собирался послать за тобой...
Князь встал со своего места, прихватив по дороге табурет, поставил его в нескольких шагах от стола и, обняв Медведева за плечи, усадил на этот табурет. Василий увидел, что лицо у князя мокрое и капельки воды блестят на гладко выбритом черепе.
Наверно, случилось что-то важное, раз ему понадобилось срочно протрезветь...
Медведев, садясь, незаметно поправил меч, чтобы рукоятка была под рукой.
Князь улыбался во весь рот.
– А знаешь, о чем я подумал?
– Должно быть, о том же, что и я, – простодушно ответил Медведев и весело подмигнул.
Князь подмигнул в ответ и расхохотался каркающим смехом.
И снова, как за столом, лицо его внезапно изменилось, как будто упала с него маска.
– А ведь ты проиграл наш спор, – медленно проговорил он и добавил: – Василий Медведев...
В тот же миг двое арбалетчиков вскинули самострелы.
