Текст книги "Архимаг(ЛП)"

Автор книги: Роберт Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Слева и справа.

И это движение – влево и вправо – рассказало ей правду о цели упражнений. Она осознала, что меч не готовит её к бою с Тиаго, который воевал одним клинком. Кхазид’хи учил её сражаться с противником, орудующим двумя лезвиями. С Дзиртом До’Урденом.

Кхазид’хи хорошо знал этого следопыта, а еще лучше он знал подружку Дзирта – Кэтти-бри. Много лет назад она некоторое время владела этим мечом, называя его Горлорез.

И Горлорез подчинил её.

В сознании Доум’вилль возник вопрос, который она выпалила вслух, не желая давать мечу возможность наслаждаться чтением её мыслей.

– Почему бы тебе не вернуться к Кэтти-бри? – спросила она. – Ты мог её контролировать. Ей куда легче нанести Дзирту удар со спины.

Она почувствовала бурный ответ клинка.

Доум’вилль осмелилась тихо посмеяться над своим важным оружием.

– Сейчас она Избранная Миликки, – подразнила она. – Она выучилась, стала сильнее. Теперь это слишком сложно для тебя. Потому что ты остаешься прежним. И знаешь это.

Тебе это нравится? Спросил меч. Ты веришь в то, что тоже перерастешь меня? Ты веришь, что я позволю тебе?

Доум’вилль тяжело сглотнула. Это была самая прямая угроза из тех, что выдавал ей меч.

Ты веришь в то, что сможешь перерасти меня, что сможешь добиться чего-то без меня? – продолжал клинок. – Поищешь своих друзей, может, свою мать? Явно не отца, он сейчас кормит червей.

Вместе с телепатическим монологом Кхазид’хи передал женщине образ Тос’уна, лежавшего в окровавленном снегу, покрытый льдом дыхания дракона. На первый взгляд, это была собственная память Доум’вилль, что, в некоторой степени было правдой, – но затем тело отца начало разлагаться, кожа облезать. По трупу закишели черви. Мерзкий Кхазид’хи забрался в её воспоминания, искажая их.

Однажды. Доум’вилль реагировала на вопросы Кхазид’хи прежде, чем успевала подумать об этом.

В мыслях женщины стояла тишина, словно меч, наконец, оставил её в покое, аргументировав, почему она должна пройти через это все. Она действительно не верила, что сможет выжить, если не выполнит план. И она даже не надеялась сделать это без Кхазид’хи.

Быть может, меч и теперь тихо следил за её мыслями, но Доум’вилль не верила в это. Она пришла к новому пониманию своих отношений с могущественным разумным оружием. Они были не просто отношениями господина и слуги. Каждый из них служил инструментом для удовлетворения желаний другого.

Доум’вилль подняла меч к глазам, дивясь мастерству его изготовления и тонкой красотой отлично отточенного лезвия. Большая крестовина представляла собой затейливое зрелище. В центре рукояти, словно настороженный глаз, горел красный камень.

Глаза Доум’вилль расширились, когда навершие меча превратилось в голову единорога, а затем обернулось темной фигурой пантеры – Гвенвивар!

Но произошло ли превращение на самом деле? Было ли это реальным, или творилось лишь в её голове?

Женщина осмотрела пантеру. Она провела по контуру навершия своими дрожащими руками, ощущая фигурку, словно та действительно была здесь.

Отец рассказывал ей, что тогда, когда он нашел клинок в скалистой долине, рукоять выглядела именно так, точно повторяя кошачью морду Гвенвивар. Тогда эльфийка решила, что это было лишь преувеличением, но сходство и правда казалось поразительным.

Под прикосновением её пальцев рукоять меча снова изменила форму и цвет, становясь белой.

– Заря, – выдохнула Доум’вилль, покачнувшись. Теперь навершие клинка выглядело, как пегас. Снежно белая шкура носила пятнышки розового цвета, рассыпавшиеся по плавной гриве коня. Пернатые крылья были прижаты к телу, а голова – опущена, словно во сне. Доум’вилль любила это бесценное создание. Когда Заря стала слишком старой, чтобы подняться в небо, Доум’вилль заботилась о скакуне. А когда пегас мирно умерла, с десяток лет назад, эльфийка проплакала много дней.

– Теперь она вместе с Закатом, – сказала ей мать, говоря о друге Зари, сбитом орками в войне с Обальдом.

Вспышка гнева пронеслась по телу Доум’вилль. Как могла она принять сторону этих монстров в войне?

Эта мысль вылетела из её головы – она слишком сосредоточилась на этом, чтобы осознать – это Кхазид’хи прогнал картину – и женщина снова обратила свой взор на навершие.

– Даже после смерти, – прошептала эльфийка.

Сладкий сон, тихо проговорил Кхазид’хи в её голове.

Она была довольна, смотря на прекрасную рукоять – ни один эльфийский мастер не смог бы лучше повторить образ её любимого пегаса. Словно образ Зари, сохранившийся в памяти, сам придал форму рукояти меча.

– Словно, – сказала она, презрительно усмехаясь. Женщина поняла, что произошло именно это. Кхазид’хи обнаружил эти драгоценные воспоминания и «видел» их так же, как Доум’вилль.

И теперь Кхазид’хи повторил её любимого пегаса на своем магическом навершии.

На навершии меча Доум’вилль.

Её меча. Её партнера.

Она усмехнулась, представляя свои отношения с Тиаго, который считал себя её любовником. Даже её хозяином.

Но нет. Её близость с Кхазид’хи была куда сильнее и происходила с взаимного согласия.

Теперь она поняла это. Меч мог повести её туда, куда она сама хотела. Меч мог сохранить ей жизнь. Меч мог дать ей великую славу.

Ты перерастешь меня? – спросил Кхазид’хи.

– Я не смогу, – ответила женщина. Теперь эти слова шли от самого сердца эльфийки. – Я выросту с тобой, а ты – со мной.

Я не стану управлять тобой, Маленькая Лань, пообещал клинок.

Доум’вилль медленно покачала головой. Как и я – тобой, подумала она, искренне поверив в это. Она с любовью погладила фигурку пегаса.

– Ты знаешь мое сердце.

Вскоре после этого они вернулись к упражнениям. Движения Доум’вилль стали более легкими и быстрыми, женщина сражалась так, как никогда в своей жизни.

Кхазид’хи был доволен.

Даже по стандартам дворфов приземистые каменные строения, усеявшие горизонт позади высокой серой стены Мирабара, не могли считаться красивыми. Они говорили смотрящему о практичности и эффективности, что было немалым бонусом склада ума дворфа, но даже Бренор, снова глядя на них издалека, с поля, лежавшего за закрытыми Мирабарскими воротами, не мог не ощутить, как его сердце радуется тому, что он видел, какие вещи скрываются за стенами и угловатыми башнями Цитадели Адбар. Даже архитектура Сильверимуна, который так напоминал эльфийские города, могла тронуть сердце дворфа больше, чем это нагромождение уныния.

Но это был Мирабар. Здесь маркграф и великие лорды копили богатства в собственных сундуках, вместо того, чтобы профинансировать любые бесполезные проявления эстетического удовольствия. Мирабар был богатейшим городом к северу от Глубоководья, известный своим обширным горнодобывающим промыслом. Та часть города, которая сейчас смотрела на них из-за стен, была лишь одним из владений маркиза. Под ней простирался огромный массив туннелей, в которых шло подземное строительство или трудились шахтеры.

– Ба. Нам не стоило сюда приходить, – сказал Эмерус Бренору, глядя через поле. Дворфы видели, что стражники Мирабара уже зашевелились, носясь туда-сюда по стене.

– Наши братья, живущие здесь, уже не из клана Делзун? – спокойно спросил Бренор.

– Первые Мирабарцы, мне кажется. И несколько друзей клана Боевого Топора и Митрил-Халла, живущих там теперь, – ответил Эмерус, и Бренор знал, что старый дворф говорит правду. Маркграф и горожане не были рады тому, что шахты Митрил-Халла снова открылись, как не проявили и гостеприимства, когда король Бренор прошел через город, возвращаясь в Митрил-Халл с вестью о смерти Гандалуга более века назад, в 1370 году.

Бренор вздохнул, думая о тех замечательных друзьях, которых обрел здесь несмотря ни на что. О Торгаре Делзуне Молотобойце и Шингле МакРуффе, которые привели четыреста дворфов Мирабара на помощь Митрил-Халлу в первой войне против Обальда. Мирабарцы выжили в той войне и поклялись в верности клану Боевого Топора. Многие из их потомков – ни один из которых никогда больше не вернулся в Мирабар – теперь стояли на этой дороге вместе с Бренором. Он подумал о Шаудре Звездноясной, человеческой женщине, Хранительнице Скипетра Мирабара в те давние дни, которая пришла в Митрил-Халл, чтобы сразиться с Обальдом и которая отдала за это свою жизнь.

Он подумал о гноме Нанфудле, и не смог сдержать улыбку, когда воспоминания о его дорогом маленьком друге заполнили мысли. Он помнил, как гном взорвал весь хребет к северу от Долины Хранителя, в результате чего ледяные гиганты и их боевые машины взлетели в воздух. Нанфудл даже самому Эльминстеру мог преподать урок скромности.

Гном отправился вместе с Бренором на поиски Гаунтлгрима, и был дворфу другом и союзником в течение многих десятилетий опасных поисков. Слезы гладом покатились по щекам Бренора Боевого Топора, когда он встал на колени перед могилой гнома Нанфудла.

Нанфудла из Мирабара.

– Все дворфы, которые поставили свою кровь Делзуна выше Мирабара, пришли на твою сторону в войне с Обальдом, – заметил Эмерус. – Те, что остались тут – верны маркизу.

– Это было сотню лет назад.

– Ага. И теперь ты еще сильнее далек от них, – указал старый дворф. – Мирабарцы никогда не были друзьями цитаделей Серебряных Пустошей. Они любят свою торговлю с Побережьем Мечей больше, чем любую преданность дворфским корням!

– Ба, да они просто узнали, что наши оружие и броня лучше, чем они могут сделать, – согласился Бренор. – И наши скважины с митрилом чище. Если их лорды Глубоководья получат кольчуги Адбара или мечи Фелбарра, или чистейший митрил, который дал моей собственной цитадели её название, Мирабар станет не более чем торговым постом, где запад встречается с востоком!

– Именно, друг мой, – подтвердил Эмерус, ударяя Бренора по плечу. Его улыбка не была долгой, и он быстро вернул лицу мрачный вид.

– Они не изменили своей песни о тебе, – сказал старый дворф. – Мы все еще можем повернуть в сторону, сказав, что наша дорога идет на север, в Долину Хранителя.

– Дворфы Мирабара принадлежат клану Делзун, – твердо сказал Бренор. – Они имеют право знать. Они имеют право пойти и бороться за свой дом, за трон Дворфских Богов и за древную Кузню, горящую огнем первородного зверя. Отличным же предводителем Делзуна я буду, если пойду в это место, забыв о справедливости!

Его вдохновенная речь затихла, когда он заметил приближавшихся Дзирта, Рваного Дайна и Коннерада Браунавила.

– Если ты говоришь с дворфами Мирабара – ты говоришь с маркграфом и остальными, – напомнил Эмерус. – Люди Мирабара не сильно любят тебя или Митрил-Халл, даже если они не поверят в то, что ты тот, кем представился. Они не обязаны тебе ничем, и ты должен быть готов к отказу.

– Я готов.

– И куда, ты думаешь, пойдут новости? – спросил Эмерус.

– На Побережье Мечей, – предположил Дзирт.

– Именно, – подтвердил дворф. – К Глубоководью и Невервинтеру, и не сомневайтесь, что темные эльфы Гаунтлгрима имеют шпионов везде, и агентов в Невервинтере. Поэтому, если ты войдешь в Мирабар и расскажешь дворфам правду о своем – о нашем марше, тебе лучше сразу предупредить дроу о том, что мы идем.

– Да, пусть так и будет, – ответил Бренор, делая шаг вперед и останавливаясь на невысоком обрыве, чтобы лучше разглядеть далекие стены. – Рядом с нами тысячи дворфов Делзуна. Дроу узнают, что мы идем гораздо раньше, чем мы пересечем подземное озеро у дверей Гаунтлгрима. Пусть так и будет. После того, как мы захватим верхний этаж и трон, мы прогоним их в Подземье.

– Это всего один Дом дроу, – сказал Дзирт Эмерусу. – Они хороши в магии, но их мало.

– Сколько?

– У них есть рабы, которые станут драться за них – гоблины и …

– Сколько дроу? – надавил Эмерус. – Я не слишком волнуюсь за гоблинов и прочую шушеру.

– Меня не было в Мензоберранзане более века, но судя по моим данным, силы Дома Ксорларрин насчитывали две-три сотни дроу. Хотя многие из них маги или дроу значительно практикующие Искусство.

– Пара сотен, – задумался Эмерус. Старый дворф бросил взгляд на Рваного Дайна и усмехнулся. – Идем в Мирабар, Бренор, – сказал он. – Пошли, я составлю тебе компанию.

Он махнул остальным, предлагая следовать за ним, но Дзирт отступил назад.

– Мирабар его не пропустит, – пояснила Кэтти-бри. – Или может не пропустить, как в последний раз, когда он шел этим путем.

– Ба, да прошла сотня лет! – сказал Бренор.

Но Дзирт покачал головой, ибо века все же не прошло с того момента, когда он оказался перед огромными закрытыми воротами Мирабара. Однако, это не имело значения. Он не собирался ставить свою обиду или гордость прежде успеха экспедиции.

– Мне лучше подождать тут, – сказал он. – Я, наверное, разведаю западную дорогу, пока вы завершаете все свои дела.

Бренор и Дзирт обменялись понимающим взглядом. Дворф кивнул, соглашаясь, и дроу ответил тем же.

– Я пойду с тобой, – сказала Кэтти-бри, но Дзирт покачал головой.

– Ты нужна Бренору.

Женщина со вздохом согласилась. Сейчас она скучала по Вульфгару и Реджису – все они скучали. Она не желала оставлять Дзирта наедине с жестокой реальностью предвзятого отношения окружающего мира, которая снова готовилась окружить дроу своими черными крыльями. Но она не могла не согласиться с тем, что будет нужна Бренору.

– Если маркграф Мирабара скажет хоть слово о тебе или о моем муже, – сказала девушка с дворфским акцентом, – я превращу его в лягушку и размажу по полу, даже не сомневайся!

Она быстро двинулась на юго-запад, направляясь к далекому городу. Остальные, широко заулыбавшись, бросились следом, догоняя волшебницу.

Дзирт тоже улыбнулся, довольный тем, что эта женщина появилась в его жизни. Он схватился за кулон в форме головы единорога, висевший на шее, намереваясь вызвать Андахара, но остановился, глядя на то, как остальная часть группы летит вдогонку за парламентерами.

Атрогейт и Амбергрис мчались бок о бок, держась слишком близко и часто спотыкаясь. Каждый следующий раз дворфы весело смеялись, и Дзирт был рад наблюдать за этим.

Сестры Феллхамер, Кулак и Фурия, казалось, устроили соревнования, выясняя, кто первый окажется рядом с Бренором.

Они занимались подобными играми на протяжении всего пути, заметил Дзирт. Он подумал о том, что, быть может, в этот раз Бренор сможет найти что-то, ускользавшее от него большую часть его прошлой жизни.

Когда следопыт посмотрел на Кэтти-бри, оценивая собственную удачу, он искренне понадеялся, что так и будет.

С большого расстояния за Дзиртом наблюдали две пары глаз. Несмотря на то, что солнце находилось за спинами двоицы, склоняясь к западу, и даже некоторые облака приглушали его яркий блеск, Тиаго приходилось сильно щуриться. С тех пор, как Затемнение Тсэбрека исчезло, дроу не слишком нравилось пребывание в надземном мире.

Они с Доум’вилль сидели на вершине холма, глядя на восток, где раскинулись ряды огромной армии дворфов. Теперь они заметили единорога, проскакавшего сквозь армию, которая устраивала свой лагерь. Всадник направлялся по дороге на юго-восток.

– Он идет на разведку, – сказал Тиаго, ухмыляясь на каждом слове. – Быть может, настало время заполучить мою награду.

Опираясь на руки и колени, дроу начал отползать с гребня холма, проявляя большую осторожность, несмотря на то, что любой противник едва ли смог различить его сквозь деревья с такого расстояния.

Доум’вилль заметила эту осторожность и мудро повторила его движения – мудро, потому что она видела сосредоточенное выражение на лице Тиаго и знала, что стоит ей хоть как-то нарушить его планы, он, скорее всего, убьет её, а не просто изобьет.

И тем не менее именно это мы и собираемся сделать, отвечая на страхи женщины прошептал в её мыслях Кхазид’хи.

– Поспешим на дорогу, – приказал Тиаго. – Мы можем перехватить его.

– Верхом на огромном скакуне, который сможет перепрыгнуть или просто затоптать нас, – сказала Доум’вилль, стараясь не отставать.

– Он не сделает ничего подобного с эльфом Лунного Леса, – хитро заметил Тиаго.

Но Доум’вилль покачала головой.

– Дзирт знает меня, и отлично знает мою мать. Без сомнений, он часто видел её в последние месяцы войны, и она рассказала ему про свою своенравную Маленькую Лань.

Тиаго прищурился, словно он хотел ударить женщину, и она решила, что он, конечно, именно этого и желал.

– Так заинтригуй его, – сказал Тиаго с долей отчаяния. – Скрой свою внешность, когда мы подойдем. Или скажи, что сбежала из плена его порочных сородичей. Уверен, тебе будет не сложно сочинить подобную ложь. Просто загляни в свое сердце.

Последняя часть монолога заставила Доум’вилль пойти медленнее, с ненавистью глядя на своего мерзкого спутника, пока Тиаго не остановился, оборачиваясь к ней лицом.

– Быстрее! – потребовал он.

Доум’вилль не посмела ослушаться, но последнее требование Тиаго прозвучало в её голове четким предупреждением, подтверждая то, что дроу знал, как сильно она ненавидит его. Она поняла, что он достаточно ясно показал – ей не застигнуть его врасплох.

Терпение, телепатически прошептал Кхазид’хи, успокаивая женщину.

Доум’вилль быстро бежала, догоняя Тиаго. Дроу снова остановился, поднимая руку, чтобы заставить её сделать тоже самое. Женщина замедлилась и встала, проследив за устремленным на восток взглядом Тиаго. Поначалу она ничего не заметила, но фырканье Тиаго заставило её приглядеться.

Дым.

Вниз по дороге горел костер.

Двоица двинулась осторожнее. Тиаго повернул на юг, чтобы пересечь дорогу. Не успели они добраться до своей цели, как услышали стук лошадиных копыт – копыт единорога! Дзирт проехал прямо мимо них.

Медленно и осторожно, Тиаго продолжил движение. Он поднял руку, бросив несколько слов на безмолвном языке дроу.

Взволнованная Доум’вилль, обладавшая лишь частичными знаниями этого языка жестов, не поняла значения фразы, но предположила, что они затаятся и перехватят следопыта на обратном пути.

Крик, и последовавший за ним хор голосов дворфов, доносящихся не так далеко на западе, заставили Доум’вилль засомневаться.

Все они твердо стояли на ногах, когда он приблизился. Пятьдесят дворфов, держащих в руках оружие. На лицах отряда застыло выражение, ясно дававшее понять, что он или она более чем готовы выхватить меч или боевой топор.

– Достаточно! – пролаял один из них. Дзирт протянул руку, давая Андахару сделать пару коротких шагов. Он несколько моментов разглядывал любопытную группу, решив, что знает даже нескольких из них.

– Долина Ледяного Ветра, – сказал он.

– Ой, да это Дзирт До’Урден! – воскликнул один из дворфов – крепкий парень с круглым брюшком, которого Дзирт знал, как Хомини Пестлера.

– Да, из Дома До’Урден! – не слишком дружелюбно вступил в разговор новый воин.

– Ч-что? – заикаясь, спросил Дзирт, переводя взгляд с дворфа на дворфа и замечая, что выражения некоторых лиц смягчились. Что-то было не так. Этот отряд был очень далеко от своего дома, составляя значительную часть клана, поселившегося под Пирамидой Кельвина в Долине Ледяного Ветра.

В их рядах он не заметил Стокли Серебряной Стрелы.

– Что вы тут делаете? – спросил Дзирт.

– Может быть сам ответишь на пару вопросов, дроу? – спросил русобородый парень, чье лицо украшал длинный шрам, рассекавший щеку. Голубой глаз дворфа был задет лезвием клинка, и теперь заплыл, едва ли функционируя.

Дзирт отлично знал его.

– Я здесь с королем Бренором, мастер Айронбелт, – ответил дроу. Он развернулся в седле, указывая на восток. – С Бренором и Эмерусом Боевым Венцом. И четырьмя тысячами щитовых дворфов. Мы воевали в войне на Серебряных Пустошах против орд орков, гигантов, дроу из моего родного города и даже парочки драконов.

Дворфы казались ошеломленными этим рассказом – их реакция ясно давала понять, что они понятия не имеют о войне – и еще одна теория Дзирта о том, от чего отряд забрался столь далеко от дома, потерпела крах.

– Ты тоже сражался? – спросил мастер Тоиво Айронбелт.

– Год, – ответил Дзирт.

– Мы слышали слухи, ходящие в Глубоководье.

– Глубоководье?

– Мы тоже воевали, эльф, – сказал Айронбелт. – С дроу.

– Дроу, которые говорили, что принадлежат к Дому До’Урден. Что они – твоей крови.

Дзирт соскользнул с бока Андахара и приблизился к дворфам.

– Здесь они сказали тоже самое, – признался он, демонстративно держа руки подальше от рукоятей своих смертоносных клинков. – Если вы считаете меня соучастником – тогда отведите меня в качестве вашего пленника на запад, к королю Бренору.

– Мы идем в Мирабар, – вмешался Хомини. – Узнать, что мы можем сделать для Митрил-Халла.

– Бренор сейчас там, встречается с маркизом, – Дзирт скрестил руки перед собой, предлагая связать их, если уж Айронбелту так хочется.

– Не, убирай, – сказал дворф. – Хорошо, что мы встретились снова, мастер Дзирт До’Урден.

– Тебе есть, что рассказать, – задумчиво произнес Дзирт.

– Да, и рассказ не из приятных.

– Сколькие из клана Боевого Топора еще остаются под тенью Пирамиды Кельвина? – спросил Дзирт, боясь, что знает ответ.

Вскоре Айронбелт подтвердил, что они были последними дворфами клана Боевого Топора Долины Ледяного Ветра, кроме тех, что переехали в Брин Шандер и другие города. Дзирт тяжело вздохнул.

Эра закончилась жестоко, подумал он, когда Айронбелт более детально поведал о набеге дроу, которые убили так многих и так многих увели в Подземье.

– Мы собрались все вместе и последовали за ними, – объяснил Айронбелт.

– Да, и жители Десяти Городов тоже выступили, чтобы помочь нам. Но мы не нашли следов.

– Они вернулись в Гаунтлгрим, – добавил Хомини.

– Обрушив за собой туннели. А другого пути мы так и не нашли, – закончил Айронбелт. – Мы потратили много времени, не сомневайся.

– Я, конечно же, не сомневаюсь в вас, – ответил Дзирт. – И теперь вы покинули туннели под Пирамидой Кельвина? В поисках Бренора, я так думаю.

– Да, мы отправились в Глубоководье, где провели зиму, – рассказал Айронбелт. – Мы пытались найти другой путь в Гаунтлгрим…

– Только этой группой? Вы стали бы мертвыми дворфами.

Некоторые из отряда при этих словах ощетинились.

– Благородный Дом дроу теперь царит в Гаунтлгриме, – начал объяснять Дзирт.

Но замечание Хомини прервало его.

– Дом До’Урден!

– Нет, Дом Ксорларрин, куда более большой и могучий, чем Дом До’Урден в любое время, – сказал Дзирт. – Их ряды полны магами и воинами. Также с ними пришли много тысяч рабов – гоблинов и кобольдов.

– Это не значит, что не стоило и пытаться! – настаивал Тоиво.

– Нет, конечно нет. И я не ждал меньшего от клана Боевого Топора. Но вы можете попытать удачу с куда большими шансами на успех, друзья мои. Король Бренор собрал огромную силу и направляется в Гаунтлгрим. Идемте. Я отведу вас к вашим сородичам. Поведаете свою историю Бренору.

– Проклятье, – пробормотал Тиаго. Они с Доум’вилль находились на утесе, сверху наблюдая за дорогой, по которой Дзирт возвращался к армии с отрядом из пятидесяти дворфов.

– Теперь мы знаем их планы, – сказала Доум’вилль, ибо гномы радостно восклицали «Гаунтлгрим!», находясь прямо перед тем местом, где они разбили свой лагерь.

– Ты не знала их до этого? Дура. Почему такая большая армия, объединенные силы трех королевств, только что выдержавшие тяжелую войну, предприняли такой марш? Могли ли быть сомнения?

Он поднял руку, словно собираясь ударить Доум’вилль, но женщина быстро отшатнулась.

Тиаго снова обернулся на дорогу – к ныне далеким Дзирту и компании. Он знал, что долг зовет его вернуться в Мензоберранзан, чтобы предупредить город о марше дворфов в сторону К’Ксорларрина – но, впрочем, он знал это еще до того, как увидел эту армию, собравшуюся за пределами Митрил-Халла и идущую с Серебряных Пустошей.

Все это не имело значения – несколько декад, которые Тиаго мог дать Ксорларринам и их союзникам, чтобы приготовиться к атаке меркли по сравнению с трофеем, который шел прочь от него по дороге. Дзирт в армии дворфов выполнял роль разведчика, поэтому Тиаго решил выждать время, продолжая тенью скользить за армией.

Он надеялся, что получит свой шанс убить Дзирта до того, как они достигнут К’Ксорларрина. А если нет, он проскользнет в комплекс прежде дворфов и прикончит Дзирта в туннелях.

Дроу обернулся на Доум’вилль. Его первым желанием было выместить свое разочарование на ней. Но Тиаго понял, что женщина пригодиться ему, если Дзирт станет ездить в разведку на этом великолепном единороге.

– Терпение, – прошептал Тиаго то же слово, что говорил Доум’вилль Кхазид’хи.

Бренор, уже получивший век назад опыт общения с маркизом, не был сильно удивлен холодным приемом, оказанным ему в Мирабаре. И действительно, когда эти дворфы покинули Мирабар, чтобы присоединиться к клану Боевого Топора в войне против Обальда, тогдашний маркграф Эластул счел подобный акт – изменой.

С тех пор не случилось ничего, что могло бы заставить Бренора решить, будто атмосфера соперничества и недоверия между Митрил-Халлом и Мирабаром стала менее напряженной.

– Каждый раз, когда представители Митрил-Халла появляются у наших ворот – они просят о помощи, – ответил маркграф Девастул, когда Бренор и король Эмерус объяснили причину своего марша на утомительной встрече, полной стольких тонкостей и глупостей, скольких Бренор никогда не видывал. – Вы просите меня дать вам свободно обратиться к дворфам Мирабара, чтобы предложить им присоединиться к этому вашему… походу? Но Мирабар понесет огромные убытки, и вы, разумеется, понимаете это. Собираются ли Цитадель Адбар, Цитадель Фелбарр или Митрил-Халл выплатить мне компенсацию, чтобы казна города не пустела, пока мои верноподданные будут играть в игры со старым королем, который внезапно помолодел, и солдатами Адбара, король которого так переживает за этот поход, что даже не присоединился к нему сам?

Советники, собравшиеся вокруг маркграфа, включая новую Хранительницу Скипетра, весело захихикали, живо представляя подробности абсурдной картины, нарисованной Девастулом. Мирабар был очень богатым городом, его лорды и леди жили в достатке, и немалую роль в том играли дворфские рабочие – около двух тысяч, трудившихся на город.

– Мои сородичи здесь, в Мирабаре, принадлежат к клану Делзун, – сказал Бренор. – Я думаю, твой отказ дать им возможность присоединиться к войне за их древнюю родину, может вызвать беспокойства. Тепло Гаунтлгрима течет в крови каждого дворфа, а надежда найти это место – сон каждого из нас. И я нашел его. Мы отберем его назад.

– Ну да, а ты – реинкарнация короля Бренора Боевого Топора, – со скептицизмом, и явно забавляясь, сказала Хранительница Скипетра.

– Да, а Гаунтлгрим место, интересующее любого дворфа, который смотрит дальше своего дома, – добавил Эмерус, и нельзя было не заметить раздраженных ноток, звучавших в его голосе. – Я отдал свою корону – или, быть может, в моем имени вы тоже сомневаетесь?

– Разве что, в твоем здравом смысле, – осмелилась ответить женщина, и Рваный Дайн, стоявший рядом с Эмерусом, ощетинился.

– Нет, разумеется. Я знаю тебя, король Эмерус, – сказал Девастул. – Поэтому да, у меня есть вопросы на счет… мудрости твоего выбора. Эти поиски – довольно смелы. Особенно сразу после войны. Ты согласен?

– То, что случилось раньше – не имеет значения, – ответил Эмерус. – Дорога перед нами чиста.

– Ты оставил свою крепость незащищенной…

– Орки ушли и больше не вернуться, – прервал Бренор. Тон его голоса выражал растущее раздражение дворфа. – Пустоши пострадали, но все обязательно вернется на круги своя, а дома достаточно воинов, чтобы остановить все, что движется.

– И два короля, Эмерус и Коннерад, покинули свои цитадели и не возглавят армии в случае угрозы, – сказала Хранительница Скипетра.

– Два короля нашли себе замену, – ответил Эмерус. – И хватит плеваться своими тщательно завуалированными оскорблениями, милая женщина. Мы идем на Гаунтлгрим, и нам не требуется твоего дозволения. Мы остановились тут лишь потому, что вы, быть может, дадите своим дворфам шанс присоединиться – потому что эта задача, которую каждый парень или девушка клана Делзун должны…

– Но вы не оставили пустыми Фелбарр, Адбар или Митрил-Халл, – смело съязвил маркграф Девастул, останавливая разговор.

– Мы взяли четыре тысячи, – ответил Эмерус после нескольких мгновений тишины.

– Почему четыре? Почему не двадцать тысяч Адбара, семь тысяч Фелбарра и пять тысяч Митрил-Халла? – спросил Девастул. – Это ведь верные цифры, да? Вы могли бы пройти мимо Мирабара с тридцатью тысячами дворфов, но пришли лишь с четырьмя – и просите меня опустошить свой город, который крайне зависит от дворфской силы? Кузни Адбара застыли? Молоты Фелбарра молчат? Кирки больше не стучат, а горны – не работают в шахтах Митрил-Халла? Какова цель вашего похода – Гаунтлгрим или подрыв преимущества города-соперника?

– Ба, да ты и правда потомок Эластула, – фыркнул Бренор. – Рад видеть, что тупость в вашем роду только растет.

Несколько кулаков с силой опустились на стол. Стражники Девастула подались вперед, и несколько мгновений казалось, что вот-вот разыграется кулачный бой. Но затем до них донесся новый голос, несущий в своем звуке магию.

– Даже если все дворфы Мирабара присоединяться к нам, город останется защищенным, шахты – работающими, а кузни – горячими, – заметила Кэтти-бри. – Твои слова станут отказом трем крупным городам, что было бы очень глупым. Адбар, Фелбарр и Митрил-Халл имеют обязательства перед другими королевствами Луруара.

– Альянс Луруара лежит в руинах, – ехидно вставила Хранительница Скипетра, но Кэтти-бри даже не обратила внимания.

– Сандабар был разрушен до основания. Но, не без немалой помощи дворфов Серебряных Пустошей, крепость будет отстроена заново, – сказала женщина. – Орки бежали прочь, но, конечно же, нет сомнений – блуждающие банды станут возвращаться на юг, чтобы причинить неприятности – и их встретят эльфы Сверкающего Леса и дворфы Делзуна, задолго до того, как монстры подойдут к строящемуся Сандабару, или воротам Сильверимуна, или рынку Несме.

Это последнее замечание заставило маркграфа поморщиться. Лицо Хранительницы Скипетра тоже перекосилось, как заметил Бренор. Они могли легко оскорблять дворфские цитадели, как и другие королевства Серебряных Пустошей, но маленький городок Несме был критически важной торговой точкой для Мирабара. Бренор понял, что со стороны Кэтти-бри было очень умно вставить упоминание о разрушенном городе в разговор.

– Ах, да. Несме, – продолжала женщина. – Город был разграблен орками, а из десяти жителей каждый восьмой – мертв. Но те, кто выжил – поклялись восстановить город, и главными среди их покровителей стали Сильверимун и Митрил-Халл. С вашей стороны было бы разумнее помочь нам, маркграф Мирабара. Разумеется, ведь вы хотите, чтобы рынки Несме открылись как можно скорее, даже в этом сезоне, наверное.

На этот раз человек не посмел ответить легкомысленно, и даже слегка кивнул.