Текст книги "Свобода Маски (ЛП)"
Автор книги: Роберт Рик МакКаммон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)
Глава тридцатая
Рука Нодди двинулась с неожиданной силой.
Мэтью услышал треск зуба. Услышал и почувствовал, как зуб отрывают от корня, а затем давление и боль буквально разорвали его челюсть на части, хрустящий звук все не смолкал, пока запястье Нодди резко изгибалось, а клещи двигались назад и вперед резкими рывками.
– Упрямый, – заметил Нодди.
У Мэтью началась паника, но никакого сопротивления он оказать не мог. Он не мог двигаться, не мог закрыть рот. Единственное, что он был способен делать, это с нечеловеческой силой сжимать подлокотники своего стула пальцами. Его язык пытался сопротивляться, но никакого толку с этого не было. Боль была такой сильной, что, казалось, левая половина лица вот-вот взорвется. А затем с финальным поворотом руки Нодди, клещи покинули рот, зажимая в себе окровавленный зуб. Кровь хлынула в рот Мэтью, и у него не было никакого выбора, кроме как проглотить ее.
– Прекрасный образец, – сказал Нодди, поднося зуб к свету, чтобы рассмотреть его. Внезапно он нахмурился и посмотрел на него внимательнее. – Вот ведь! – воскликнул он. – Вот это я даю, Господи! Тысячи извинений, Мэтью. Я извлек не тот. Этот зуб находился позади того, который я намеревался достать. Ладно, давай это исправим, – он бросил зуб на зеленую ткань и без лишней задержки вновь погрузил клещи в рот своей жертвы.
Куда я могу уйти? – спросил Мэтью сам себя мысленно, услышав, как очередной зуб трещит под давлением жестокого инструмента. – Что сделать, чтобы закрыться от этого? Сбежать в «Галоп», где играл в шахматы? Или вернуться в дни работы с Хадсоном в конторе? Прогуляться мысленно по Бродвею с Берри под руку? Да… определенно, туда. Солнечный осенний день… когда холмы покрываются золотыми и красными красками…
– Еще одно упрямое чудовище, – хмыкнул Нодди. – Глубоко засел.
… наша беседа легка, солнце сверкает в окнах, не о чем волноваться, совершенно не о чем, ничто не мешает беседе, ее рука скользит в мою ладонь, и в мире не существует никакого Профессора Фэлла…
– Ах! – зуб был вырван последним яростным поворотом запястья дантиста. Еще больше крови наполнило рот Мэтью. Боль начала пульсировать в такт сердцебиению. Он закашлялся и лихорадочно схватил ртом воздух, опасаясь задохнуться собственной жизненной жидкостью.
– Глотай, – настоятельно посоветовал Нодди. – Маленькими глотками, понемногу за раз. Да, это тот самый зуб, который мне был нужен. Видишь небольшую точку прямо здесь? Со временем она могла тебе доставить множество неудобств.
… я держу Берри за руку, мы неспешно идем с нею по Бродвею, разговариваем о пустяках, ни о чем особенном, но при этом движемся к совместному будущему… хорошему будущему… свободному от ужасов и насилия… да, это будет хорошее будущее…
– Перед тем, как мы продолжим, – обратился Нодди к Матушке Диар. – Могу я получить свое вознаграждение немного загодя? Это бы сняло мое напряжение.
Сквозь расплывчатую красную пелену Мэтью увидел, как женщина жестом дала знак своим людям, один из которых послушно покинул комнату. Нодди не торопился, вытирая клещи о зеленую ткань.
– Теперь, когда у нас есть нужные лунки, – сказал он, любовно рассмотрев свои пыточные орудия. – Мы можем исследовать их более тщательно.
Он принялся один за другим поднимать угрожающего вида инструменты с ручками из слоновой кости.
– Тебе есть, что сказать, Рори? – спросила Матушка Диар.
Мэтью постарался выкрикнуть «Нет!», но сконструировать такое простое слово у него не получилось: звук вышел похожим на тот, что издавал бы лишенный языка воин Га.
Рори молчал.
– Твое время тоже близится, юный сэр, – насмешливо сказала она ему. – Мы не убьем Мэтью, потому что Профессор Фэлл захочет с ним поговорить. Для полновесного развлечения у нас есть ты, кусок уличного мусора, не представляющий никакой ценности. Мы можем совершенно не сдерживаться в том, что будем делать с тобой, и после того, как развлечемся всласть, мы с тобой покончим. Если будешь сотрудничать, то умрешь быстро, тебе просто пустят пулю в мозг. Если же нет, тебе придется пройти через адское пламя и молить самого Дьявола о смерти. Слышишь меня?
Рори ничего не сказал.
– Ты всегда был идиотом, – фыркнула она. – Ах, вот и ваше утешение, Теодор!
Мужчина вернулся, держа в руке маленькую синюю бутылочку, которую на вытянутой руке протянул дантисту. Нодди откупорил «Бархат» и сделал большой глоток. После этого он закрыл глаза и приложил бутылку к сердцу.
– Превосходная партия, – блаженно произнес он.
– Да. С прошлого вторника.
– Я мог бы поинтересоваться, что за химикат делает его таким… лучшим успокоительным в мире, но я…
– Но вы должны работать, – многозначительно оборвала его Матушка Диар.
– Соверрррршенно верррно, – ответил Нодди с радостным энтузиазмом. Он сделал еще один большой глоток ядовитого пойла, закупорил бутылку и отставил ее в сторону. – Ну, хорошо… давай-ка посмотрим… думаю, надо использовать вот это.
Мэтью не мог разглядеть, какой инструмент выбрал его мучитель. Пот жег ему глаза и капал с подбородка. Он чувствовал запах собственного страха – горький и животный. Жидкость, льющая из открытых ран в деснах прямо ему в горло, вновь заставила его закашляться и поперхнуться. Капли крови вылетели изо рта.
– Это просто неприемлемо! – злобно воскликнул Нодди. – Это один из лучших моих костюмов! Если ты мне его испортишь, тебе придется заплатить за чистку!
Матушка Диар сквозь зубы процедила:
– Я куплю вам новый чертов костюм! Не отвлекайтесь!
Инструмент остановился напротив передних зубов Мэтью.
… Бродвей прекрасен осенью… на холмах легкий туман… лодки на реке… и Берри, идущая прямо рядом со…
Его подхватил и унес черный смерч. Это был толчок агонии, разлитый по черепу и простреливший шею и плечо. Стул затрещал, когда тело его содрогнулось, стянутое ремнями, причем дернулся он так, что едва не вывихнул обе руки. Он услышал умирающее эхо сдавленного крика.
– Похоже, я достал до кости, – сказал Нодди. – В этот раз возьмем немного правее.
И снова – ужасная, горящая боль пробежала по челюсти, черепу и плечам. Это заставило тело Мэтью выгнуться и задрожать так сильно, что стул, похоже, вот-вот мог разломаться на части. Эхо крика снова долетело до него, его угасающий разум воспринял это как далекий, чужой звук. Ему показалось, что кто-то поднял его и сбросил в яму, у которой не было дна.
– … приходит в себя, я полагаю, – он услышал, как Нодди произносит эти слова. – Да, он очнулся. Открой глаза, Мэтью. Мне нужно узнать твое мнение.
Глаза Мэтью открылись, но тут же закрылись снова, обожженные потом. Когда он постарался снова, мир показался ему игрой угасающего света и пляшущих теней. А на деле перед ним был лишь блестящий кусок металла в форме миниатюрной лопатки, который держали у него перед лицом.
– Стоит ли попробовать вот это? – спросил Нодди. – Это нужно, чтобы убрать абсцесс из десны.
– Я все скажу, – услышал Мэтью голос Рори. Друг жалобно всхлипнул.
Мэтью попытался покачать головой из стороны в сторону, но это было невозможно. Он постарался закричать: «Нет!», но у него вышло нечто среднее между воем воина Га без языка и неким прусским ругательством… или элементом некоего мертвого, никому ныне неизвестного наречия.
– Кто такой Альбион? – голос Матушки Диар звучал грубо и отрывисто, как удары дубинкой.
Мэтью услышал собственные рыдания. Его рот горел огнем, все лицо словно было охвачено пламенем.
– Вы перестанете пытать его, если я расскажу?
– Говори.
– Его зовут… прости, Мэтью, ради Бога, прости. Его зовут Арчер. Он судья.
– Арчер? Уильям Атертон Арчер?
Рори промолчал. Но своим измученным болью воображением Мэтью представил, что друг кивнул в знак согласия.
Молчание длилось долго. Мэтью слышал, как дантист снова откупоривает бутылку с «Бархатом» и делает глоток.
Матушка Диар тихо произнесла:
– Я не знаю, откуда ты взял это имя. Я подозреваю, что Мэтью со своим высоким образованием и хорошим знанием законов и нужных людей мог упоминать его при тебе. Но если ты ожидаешь, что я поверю, что нацепивший на себя маску правосудия псих, прозвавший себя Альбионом и расхаживающий по городу, убивая шестерок Профессора, это Арчер, то я, скорее прыгну в Темзу, полную шоколада с вишневым сиропом! Будь проклят ты, твоя мертвая мамаша, твои чертовы оболтусы из банды и каждый дюйм твоей гребаной кожи, который я живьем с тебя сдеру! – в своей едва контролируемой ярости она нависла над ним своей огромной фигурой. – Тео, на этот раз прекращайте игры и покажите, что такое больно.
Инструмент снова скользнул Мэтью в рот. Он нашел одну из кровоточащих дыр, оставшихся на месте зуба.
– Богом клянусь, это правда! – закричал Рори. – Альбион – судья! Я клянусь всеми…
Очень легкое движение стержня с наконечником в виде лопатки заставило нервы Мэтью ощутить такую боль, которую он не испытывал никогда в жизни. Его тело изо всех сил рванулось в своих путах. Кости его челюстей словно обожгло сатанинским огнем. Он позволил себе издать мучительный крик, который эхом вернулся к нему десяток раз, отразившись от холодных каменных стен. У него было ощущение, что железный шип загнали глубоко в челюстную кость, и теперь он крутится там, кроша ее на кусочки. Его безумные усилия убежать в мир своего воображения, где он прогуливается по Бродвею рука об руку с Берри, на этот раз оказались тщетными. От этого – нельзя было сбежать.
Голоса угасали, затем становились снова четкими. Глаза Мэтью приоткрылись, возвращая его в этот искаженный мир.
– … говорю правду, – упорствовал Рори. Его голос звучал так, словно он вот-вот разрыдается. – Это судья Арчер. Идите в больницу на Кейбл-Стрит и сами увидите.
– Эта рана, которую он получил, угрожает жизни? – спросила Матушка Диар притворно бесстрастным голосом.
– Да. Рана очень серьезная.
– Хм, – протянула она.
Пробка из бутылки с «Бархатом» снова была извлечена. Нодди шумно выпил, промокнул губы и закупорил бутылку снова. Матушка Диар кивнула:
– Джулиан, ты и Харрисон – идите в госпиталь на Кейбл-Стрит. Выясните, кого принесли туда прошлой ночью с огнестрельным ранением. Это должен быть мужчина примерно сорока или сорока двух лет от роду, светловолосый, аристократического вида. То есть, точно не такой оборванец, которых они там обычно принимают. Его должны были принести туда два молодых человека. Спросите, какое имя у них значится в записях.
– Мы не называли им имя, – сказал Рори. – Мы сказали медсестрам, что не знаем.
– Твоя история звучит все интереснее, Рори, но если ты лжешь, чтобы смягчить свою судьбу, можешь быть уверен, что заплатить тебе за это придется очень жестоко. И, молодой человек, я очень изобретательна в жестокости.
– Все правда, как я и сказал.
– Посмотрим. Я знаю, как выглядит Арчер, поэтому мне стоит прокатиться. Нодди, вытащите эту штуку изо рта Мэтью. Затем идите наверх. Там есть еще одна бутылка вашего любимого джина в кухонном шкафу, но знайте, что, возможно, я захочу, чтобы вы продолжили, так что сохраняйте работоспособность.
– Да, конечно. Покорнейше благодарю.
– Мы должны вернуться в течение часа, – Матушка Диар со своими людьми покинула комнату. Прежде чем Нодди повиновался приказам женщины и убрал похожий на миниатюрную лопатку инструмент в сторону, он угрожающе поводил им у Мэтью перед ноздрями в знак предостережения. Затем он расстегнул ремешки, держащие голову узника, отцепил их от шляпок гвоздей и вытащил распорки изо рта жертвы.
– Процедура закончена. По крайней мере, на время, – сказал Нодди. – Возможно, нам предстоит проделать еще кое-какую работу чуть позже. И, я так полагаю, очередь настанет для следующего пациента, – он кивнул в сторону Рори, затем снова начал складывать свои инструменты в кожаную сумку. – Держите зубы в чистоте, джентльмены! Люди слишком беспечно к этому относятся, о чем потом жалеют! Если не будете чистить зубы, они испортятся. Это я говорю всем своим пациентам, – он поднял сумку, забрал синюю бутылку, которая к этому моменту уже почти опустела, и отставил своих узников одних, закрыв за собой дверь.
В наступившей тишине Рори сказал:
– Я должен был это сделать.
Мэтью сплюнул кровь на пол, добавляя свежих красок этой картине.
– Я не мог позволить им продолжать измываться над тобой, понимаешь? Я хочу сказать… кем бы я был после этого?
Мэтью подумал, что, пожалуй, успел потерять в весе не меньше трех фунтов, учитывая то, как сильно он вспотел. Его челюсть и вся левая сторона лица все еще горела от боли, мышцы шеи и плеч чувствовали себя так, будто их растянули до треска и почти оторвали от костей, а желудок сводило судорогами от боли. Кровь, вытекшая изо рта, кровавыми ручейками сбегала по груди. От одного воспоминания об этой мучительной боли было достаточно, чтобы тело его задрожало с новой силой.
– Я не мог! – продолжил Рори. – Ты из Семейства! Как я мог позволить им продолжить делать это с тобой и держать рот на замке?
– Семейство… – пробормотал Мэтью. Его голос был почти неузнаваем, даже для него самого. Левая сторона лица, похоже, начинала распухать. Он старался держать свой язык подальше от двух кровоточащих дыр, на месте которых недавно были зубы. Он чувствовал себя таким слабым и выжатым, что, похоже, мог свернуться в клубок, чтобы протолкнуться в миниатюрный ящик или даже в одну из этих клятых синих бутылок.
– Не было никакого смысла продолжать храбриться! – сказал Рори. – Это не по-человечески.
Мэтью снова сплюнул кровью и сделал глубокий, но прерывистый вздох. Выдохнув, он заставил себя выдавить:
– Согласен.
– Серьезно?
– Они не собирались останавливаться, пока не получили бы то, что им было нужно, – его речь становилась все менее внятной, как будто он пытался говорить с полным перьев ртом. – Господи, помоги судье Арчеру.
– Ты думаешь, они убьют его на месте?
– Нет, но они заберут его из больницы. Фэлл захочет, чтобы его привели, – Мэтью откинул голову назад, не обращая внимания на гвозди. Почувствовав их острый укол в голову, он невольно содрогнулся, кровавый приступ тошноты скрутил пищевод. Когда спазм закончился, все, чего Мэтью был способен желать, это провалиться в иллюзорную спасительную тьму обморока. Он сейчас был не сильнее разорванной тряпки. Но даже в этом состоянии он не мог перестать думать о том, что счет жизни Рори пошел на минуты. Когда Матушка Диар вернется, Рори будет обречен.
Мэтью принялся оглядываться вокруг, ища хоть какую-то надежду освободиться. Он попытался сдвинуть стул. Невозможно. Небольшой круглый столик тоже ничем помочь не мог. Масляные лампы чадили на стенах на расстоянии в целый континент. Он постарался высвободиться из сдерживающих руки ремней. Когда стало ясно, что, несмотря на мощные рывки, они не ослабились ни на дюйм, он вложил все остатки сил, чтобы сорвать ремни с лодыжек. Те тоже не двинулись.
Рори начал тихо посмеиваться.
– Да что с тобой? – Мэтью было тяжело говорить и шевелить своими поврежденными челюстями. – Что смешного?
– Ты. И эта твоя война со стулом и ремнями. Даже в том состоянии, в котором ты находишься, все равно сопротивляешься. Это достойно восхищения, Мэтью, но это и глупо.
– Почему?
– Нас сюда привели, как коров на убой. Ты знаешь это, это ведь ясно. Ну… я считаю, меня здесь точно забьют, как скотину. Так что лучше береги свои силы. Нет смысла бороться с тем, что ты не сможешь победить.
– Должен быть выход!
– Я представляю, сколько раз такие же упрямцы, как ты, говорили это, сидя на твоем же месте. Или думали так, по крайней мере. Вся эта кровь на полу… множество неудачников, вроде нас, попадали в эту комнату и умирали, – он шумно втянул воздух, задержал его и выдохнул с некоторым облегчением. – У меня было достаточно проблем с зубами, и я не хочу заработать еще, прежде чем с меня шкуру спустят.
Язык Мэтью упрямо тянулся к дырам, оставленным на месте зубов. Вкус крови во рту был отвратительным. Он подумал, что его снова вырвет, но огромным усилием заставил свой желудок успокоиться.
– Несладко тебе пришлось, – посочувствовал Рори. – Потерять два зуба и пройти через все это… и все ради чего? Ты ничего не должен этому клятому судье! Черт, да посмотри, в какой переплет ты из-за него угодил! Мне надо было заговорить сразу, как они только эту сраную клетку запихнули тебе в рот!
– Я обязан ему шансом выбраться, – ответил Мэтью. Он осознавал, что совсем скоро он и вовсе не сможет говорить. Похоже, его собственная версия столбняка ползла все выше по его лицу, захватывая мышцу за мышцей.
– Может, к тому времени… – проклятье, как же трудно было говорить! – К тому времени, как они доберутся туда… он уже покинет Уайтчепел… в другой госпиталь…
И, возможно, это уже случилось сегодня, понадеялся он. Возможно, Стивен настоял, чтобы его отца перевезли. Или сам забрал его в частную больницу. Да! Такая возможность точно существовала! По крайней мере, это было то, на что можно было надеяться.
– Ну, если ты так считаешь, – скептически хмыкнул Рори. – Все равно, из-за него ты попал в беду. И теперь, похоже, я в нее угодил. Причем, сам себя туда затащил. Или, может, это случилось, потому что я встал во главе Семейства. Или эта сделка между Миком Эбернати и этой старой сукой положила начало этому дерьму! – он ненадолго замолчал, а затем сказал. – Впрочем, это все неважно. Так суждено. Иногда ты сворачиваешь с верного пути, иногда правильный путь уходит от тебя. Неважно, почему так произошло. Слушай, Мэтью, мне очень нужно поссать. Не возражаешь?
– Не стесняйся, – безразлично бросил Мэтью, а сам продолжал напряженно размышлять. Это была смертельная игра в шахматы, которую он думал, что проиграл еще до того, как сделал первый ход. – Что нам надо сделать… – пробормотал он с неимоверным усилием. – Так это набить тебе цену.
– Мне? Мои органы и кости, может, чего-то и стоят для расхитителя могил. Но это все, что у меня есть.
Мэтью мог прийти лишь к одному решению, и оно было весьма неубедительным, но попробовать стоило.
– Я ей заплачу, – решил он.
– Что?
– Заплачу ей, – повторил Мэтью. – Деньгами. Деньги… они их ценят.
– У тебя где-то тайник спрятан, что ли?
– Договорюсь с ней. Заплачу ей… из агентства «Герральд». Я что-нибудь придумаю.
Рори не ответил. Голова у Мэтью кружилась. Он закрыл глаза и, вздрогнув, открыл их снова, тут же осознав, что на какое-то время потерял сознание. Он лишь не знал, надолго ли.
– Ты очнулся? – спросил Рори.
– Да.
– Ты уснул, похоже… я решил, что тебе это нужно.
– Надолго? – теперь мышцы Мэтью окаменели настолько, что каждое слово давалось с трудом.
– Может, минут на пятнадцать.
– Я ей заплачу, – сказал Мэтью, как будто пытался проверить эту свою идею на прочность. – Как… выкуп. Она это оценит.
– Может, и оценит, – сказал Рори, но голос его был безразличным и казался совсем далеким. – Знаешь, – продолжил он. – Я никогда не уходил из Уайтчепела дальше, чем на десять миль. За всю свою жизнь, представляешь? Ты много путешествовал?
– Лучше бы не путешествовал.
– А я бы хотел путешествовать. Мир посмотреть. Когда остаешься в одном месте слишком долго, тебе кажется, что это и есть мир. А потом ты забываешь, как много всего еще есть вокруг. Он чертовски большой, не так ли?
– Большой, – согласился Мэтью.
– Морское путешествие… – пробормотал Рори. – Вот, что бы я хотел испытать.
– Вот уж, чего бы я больше не хотел испытывать.
– Плыть на корабле! Да уж! Ничто в мире не сравнится по своей широте с синим океаном, когда ветер развевает твои волосы, и они вьются вокруг тебя, как паруса! Я бы так хотел это почувствовать. С трудом могу представить себе, каково это: смотреть вокруг и не видеть ничего, кроме воды. Некоторых это пугает до чертиков. А мне… мне бы это понравилось, я считаю.
– Заплачу выкуп, – как заведенный, повторял Мэтью. – Это точно оценят.
– Какой из себя Нью-Йорк?
– Он, как… дом.
– Пожалуй, что так. Хорошо бы посетить место, которое ощущается, как дом. Я бы хоть мимо прошел. Проездом заглянул бы. Проездом из ниоткуда в никуда. Хотел бы я, чтобы меня взяли в морское путешествие.
– Возьмут, – сказал Мэтью.
– Они убьют меня, когда она вернется, – ответил Рори спокойно, что дало Мэтью понять следующее: его друг уже отчаялся и уже принял свою судьбу, полностью лишившись силы духа. – У тебя не получится сделать меня для них настолько ценным, чтобы они передумали меня убивать. Это была хорошая мысль, но ничего не выйдет. Хотя я и благодарен тебе за попытку.
– Мы выберемся отсюда, – пообещал Мэтью.
– Мы… да, но разными способами. Только об одной вещи хочу тебя попросить, Мэтью… как брат брата. Слышишь меня?
– Да.
– Если сможешь… выясни, кто убил их всех. И заставь того, кто за это в ответе, заплатить сполна, Мэтью. Я серьезно. Заставь их заплатить.
– Мы это выясним вместе.
– Нет, – возразил Рори. – Нет, не вместе.
На некоторое время он погрузился в молчание, а затем снова рассмеялся.
– Что? – нахмурился Мэтью.
– Забавно. Забавно до колик. Что именно ты останешься последним членом Черноглазого Семейства и будешь нести наше знамя. Выясни, кто отдал этот приказ, Мэтью. Разыщи того монстра, который все это устроил.
– Мы сделаем это вместе.
– Ты такой же упрямый, как твои чертовы зубы! – огрызнулся Рори, хрюкнув. – Послушай… я не очень смыслю в Библии и всякой такой штуке, но мне кажется, сейчас было бы неплохо помолиться. Или исповедаться. Ты меня выслушаешь?
– Да.
– Хорошо. Ну… я обращаюсь к Богу. Я сожалею обо всех плохих вещах, что натворил. Надеюсь, Ты сейчас слышишь меня, несмотря на огромную кучу людей, которые взывают к Тебе так же, на пороге смерти. Надеюсь, Ты не останешься глух ко мне. Прости, что я украл ту лошадь у человека, который дал мне работу. Его сыну нравилась эта лошадь, он назвал ее Сэнди, она была песочного цвета… а я продал ее одному парню возле борделя. Ну… может, он решил потом эту лошадь на ипподром отправить, я не знаю. Мне жаль, что я отдубасил Джоуи Коннора прямо на глазах той девочки, я просто рисовался. А еще мне жаль, что я украл деньги у Мэри Келлам и сбежал, хотя сказал ей, что вернусь к ужину. Прости меня за… за все это. Прости, что я позволил этой ужасной зависимости овладеть нашим Джошем. За то, что продолжал продавать этот чертов «Бархат», хотя знал, что он творит с людьми. Теперь, если я отправлюсь в Ад, значит, туда мне и дорога. Потому что я знал, что «Бархат» не такой… не такой, как любое другое пойло в Лондоне, и закрывал на это глаза. Так что если мне предстоит сойти в Ад, я пойму это и не буду возмущаться. Но… послушай… я искренне надеюсь, что остальные – не попали в Ад. Я был их лидером, я в ответе за все. Они просто исполняли то, что я им говорил. Так что… не вини их за все и не посылай их в Ад за то, что я сделал.
Рори затих. Мэтью даже не старался заговорить.
– Я хочу попросить еще об одной вещи, – продолжил Рори, но голос его теперь звучал еще слабее. – Присмотри за Мэтью. Присмотри за ним, слышишь? Он реально хороший парень, и у него есть много важных дел. Присмотри за ним, чтобы он смог найти того ублюдка, что отдал приказ убить мою семью, и чтобы он заставил этого гада с черным сердцем накормить собой ворон. Я думаю… это все, что я хотел сказать.
И в самом деле, больше он ничего не говорил.
Мэтью вновь потерял сознание и вновь очнулся. В моменты ясного ума он репетировал то, что скажет, когда откроется дверь. Выкуп за жизнь Рори. Деньги он достанет в агентстве «Герральд». Определенное количество, которого хватит, чтобы Рори остался жив. Он сможет это сделать. Матушка Диар примет такое условие, потому что это бизнес. Это для нее прибыль. В этом был смысл.
Его язык осторожно ощупал отверстия во рту в левой задней части челюсти.
Матушка Диар должна согласиться на предложение, она не глупая. Далеко не глупая. Прибыль есть прибыль… неважно, как…
Дверь открылась.
Матушка Диар вошла в комнату с Джулианом и еще одним мужчиной, держащимся у нее за спиной.
– Послушайте меня! – выпалил Мэтью, но его голос был сильно искажен из-за опухшего лица. – Я могу…
Матушка Диар подняла пистолет, который держала в опущенной руке и выстрелила прямо в центр лба Рори Кина.
Выстрел был оглушающим. Синеватый дымок начал роиться по комнате.
Джулиан накинул черный кожаный мешок на голову мертвеца и туго завязал его вокруг шеи. Дважды.
Мэтью больше не было в комнате. Его тело было все еще там, да, но разум его вновь потянулся к Берри, туда, на Бродвей, под дуновение холодного бриза и мягкого солнца ранней осени.
– Альбион у нас, – сказала Матушка Диар, но он едва ли мог ее слышать. – Молодой человек, две медсестры и доктор пытались нас остановить. Мы заставили их сожалеть о своем поведении, – она передала все еще дымящийся пистолет Джулиану. Второй человек начал освобождать тело Рори от оков.
Молодой человек, подумал Мэтью. Стивен? Они убили сына Арчера? Он не мог говорить. Он онемел, но, к своему собственному удивлению, понял, что плачет.
– Ну-ну, – произнесла Матушка Диар с ноткой материнского тепла. – Тебя заберут наверх. Вычистят тебя, дадут нормальную одежду. Чашечка теплого чая будет очень кстати. Или что-нибудь покрепче, если захочешь. Нодди говорит, что какое-то время тебе нельзя будет жевать. Мы подготовим тебя десятидневной поездке. Будем останавливаться в гостиницах по пути, и тебе нужно будет вести себя очень хорошо. Если будешь хорошим мальчиком, будешь вознагражден. Я имею в виду, что тебе не следует доставлять нам никаких хлопот, потому что нам не хотелось бы убивать никого, кто не имеет отношения к нашим делам. Мы ведь не варвары. Мы разумные люди.
– Арчер, – сумел прохрипеть Мэтью. – Вы убьете его?
– Разумеется, нет. Профессор захочет развлечься и с тобой и с Мистером Честь-И-Справедливость. Как я уже говорила, ты очень ценен. А его цена, – сказала она, приподняв свой подбородок и кивнув в сторону тела Рори. – Заключается в том, чтобы кормить моих собак. Они очень любят жевать кости. И не надо так на меня смотреть, Мэтью. Я скажу, что впереди тебя ждет то, чего ты и сам ждешь с нетерпением.
– Что же… это может быть?
– Хадсон Грейтхауз и Берил Григсби уже на пути к Профессору. Они прибудут к нему раньше нас. Так что, видишь? Впереди тебя ждет желанное воссоединение.
Мэтью закрыл глаза. Ни одно, даже самое острое лезвие, не могло ранить его сильнее, чем это.
Все, казалось, было потеряно.
– Давай-ка вытащим тебя отсюда, – сказала Матушка Диар. – И приведем тебя в цивилизованный вид. Начнем?
Джулиан начал освобождать Мэтью от пут. Не было никакого смысла наносить удар, хотя Мэтью и думал об этом в первый миг. Он просто знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Придется подождать, придумать какой-то план, уповая на…
… на что?
На чудо?
– Спасибо, – сказал он Джулиану, когда тот помог ему подняться на ноги. Равновесие ему удержать не удалось, и молодой блондин в темно-зеленой треуголке поддержал его, не дав упасть. Его вывели из комнаты с покрытым кровью полом в коридор. Обернувшись на затянутое кожаным мешком лицо мертвого друга, Мэтью был совершенно уверен, что глаза Черноглазого Семейства – возможно, всех его членов, которые ныне стали духами Лондонской твердыни – были устремлены на него. На последнего выжившего члена их семьи.
