Текст книги "Пуля ставит точку"

Автор книги: Роберт Пайк

Соавторы: Джеймс Макклар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Привет, Джонсон! Это лейтенант Кленси из 52-го участка. Прекрасно, а как ты? Очень хорошо. Не мог бы ты дать мне кое-какую информацию? Я хочу узнать один адрес по телефонному номеру. Да, правильно… – Он посмотрел на номер, нацарапанный на квитанции. – Университет 6-7887. Правильно. Да, конечно, я подожду. – Его глаза неотрывно смотрели на телефон по мере того, как шло время; Стентон тихо стоял рядом и наблюдал. Старик продолжал сидеть за коммутатором, сложив руки на коленях, его глаза спокойно следили за происходящим.

– Алло? А, это ты? Да, записываю. 1210, Вест 86-стрит. Какая квартира? – По мере того, как ему диктовали, быстро записывал. Двенадцать. Один, два. Правильно, я записал. Тысяча благодарностей. Да, конечно, мы обязательно сделаем это как-нибудь вечерком. – Он повесил трубку, посмотрел на бумажку, которую держал в руке, сложил ее и положил в карман. Когда он повернулся к Стентону, его глаза сияли.

– Стен, тебе придется заняться комнатой одному; я хочу заняться этим телефонным номером. Проверь все самым тщательным образом – метки, багаж, одежда; все. Белье и вещи. Проверь все карманы и все забери с собой.

Стентон кивнул. Возможная подсказка, содержавшаяся в телефонном номере, улучшила и его настроение.

– Конечно, лейтенант. Я не пропущу ничего. Где мы встретимся после этого?

– Я буду либо в полицейском участке, либо позвоню туда и оставлю для тебя сообщение. А ты подожди меня там.

– Ладно, Стентон немного поколебался. – Если вы вернетесь в участок, лейтенант, то Чалмерс тут же сядет вам на шею.

Кленси похлопал себя по карману, в котором лежала бумажка с адресом.

– Может быть к тому времени у меня будет кое-что для него. – Он повернулся к маленькому человечку, склонившемуся над коммутатором. Большое вам спасибо за помощь. И если какие-нибудь репортеры или кто-то еще начнут задавать вам вопросы… – Он увидел, как голубые глаза помрачнели.

– Я не собираюсь просить вас лгать, – мягко сказал Кленси. – Просто скажите им, что полиция просила вас ничего не говорить.

Старик кивнул, его голубые глаза просветлели. Кленси повернулся к двери, приветственно поднял руку и быстро вышел. Старик взглянул на Стентона.

– Мне кажется, что он тоже очень симпатичный человек.

– Да, – сказал Стентон, поворачиваясь к лифту. – Он достаточно симпатичен. Я только надеюсь, что ему посчастливится…

Глава 4

Суббота, 10.10

Дом N 1210 по 86-й Вест стрит представлял собой один из тех обновленных домов с фасадом из темно-коричневого кирпича, на который – по крайней мере так думал Кленси – было без всякой необходимости истрачено так много денег в попытке улучшить и так уже почти совершенное здание. Задержавшись перед фасадом, выходившим на 43-ю улицу неподалеку от Десятой авеню, он воскресил в памяти приятные воспоминания о прежних широких ступенях, холодных высоких потолках и прекрасной свободе бесконечных холлов. Но внезапно вспомнил, что этот фасад из темно-коричневого камня остался единственным напоминанием о тех далеких днях и был вынужден вернуться в этот грубый мир, поежившись при мысли о переменах, которые наверняка сопровождали так называемую модернизацию дома номер 1210.

Он медленно проехал вдоль здания, припарковался позади него, вышел и вернулся пешком назад. Пронзительный крик заставил его обернуться как раз вовремя для того, чтобы уклониться от летевшего в его сторону резинового мяча; мимо него пронеслись ребятишки, крича друг на друга; в воздухе яростно кружилась пыль.

– Ну, что же, – с удовлетворением подумал он, по крайней мере ребятишки не перестали играть в мяч. Может быть, у Нью-Йорка еще не все потеряно. Он прошел под полосатым тентом, – неотъемлимой приметой такой переделки, осмотрел убогий вестибюль в стиле рококо и нажал звонок в 12-ю квартиру. После короткой паузы домофон прогудел, открыв тяжелую входную дверь. Он с изумлением посмотрел на переговорное устройство. Без всяких вопросов? И затем, пожав плечами, широко открыл дверь и вошел внутрь.

Когда он открыл дверь, плотная фигура проскользнула мимо, как обычно воспользовавшись тем, что кто-то другой позвонил. Кленси почти не обратил внимания на темный костюм вошедшего; запомнились только борода в стиле Гринвич Виллидж и пара темных очков под мягкой синей велюровой шляпой. Вошедший грубо оттолкнул его и исчез в холле, ведущем в заднюю часть здания.

– Да, и это типично, – грустно подумал Кленси. – Когда перестраивали приличные дома из темно-коричневого камня в эти претенциозные сооружения, они должны были подумать о том, людей какого сорта это привлечет в первую очередь.

Зная систему нумерации в таких перестроенных зданиях, он поднялся по лестнице. Выходившие в холл двери квартир были выкрашены тошнотворной грязно-белой краской и под каждым номером украшены небольшим рисунком, на каждой своим. Дверь квартиры номер 12 украшало изображение пары игральных костей с выпавшими на них шестерками – грязные зеленые пятна на лилово-розовом фоне. Кленси скривился и постучал. Ему немедленно ответил дружелюбный голос, почти не заглушенный плохой изоляцией дверной панели женский голос.

– Входите. Дверь не заперта.

Он изумленно поднял брови. Затем повернул ручку и потянул дверь; обнаружив, что та открывается внутрь, он толкнул ее.

Открывшись, дверь позволила увидеть светлую, со вкусом обставленную комнату, скромно меблированную и залитую солнечным светом, падавшим через большие окна, о которых с такой ностальгией вспоминал Кленси, думая о своем детстве. В центре комнаты на низенькой кушетке перед столом, заставленным целой армадой бутылочек странной формы, сидела молодая женщина. Пальцы ее были заняты. Ее халат опасно распахнулся, демонстрируя прекрасный бюст, с трудом умещавшийся в легком лифчике. Когда пораженный Кленси взглянул на нее, она тряхнула головой, откинув за плечо белокурые волосы.

– Привет, возьмите себе где-нибудь стул. Я сейчас закончу.

Кленси медленно снял шляпу и почесал в затылке. Если это поведение человека, пойманного на месте преступления, тогда он– Эдгар Гувер.

Женщина взглянула на него, проследив взглядом за его глазами, устремленными на слишком свободный разрез ее халата, и безуспешно попыталась запахнуть его.

– Не затрудняйте себя, Поп. Это не на продажу. Просто дело в том, что у меня не просохли ногти… – Она улыбнулась искренней дружеской приветливой мальчишеской улыбкой, обнажив прекрасные белые зубы. – Для того, чтобы открыть вам дверь, мне пришлось нажать домофон плечом, вы же видите, что…

Кленси сделал судорожное движение и осторожно присел в обитое гобеленом кресло, которое угрожало поглотить его, наблюдая, как она продолжает свою деликатную работу по покраске ногтей. Он заметил, что у нее манера прикусывать кончик языка, когда она сконцентрирована на каком-то занятии. Она снова стряхнула свои волосы назад и подняла голову.

– Послушайте, я наверно не очень любезная хозяйка! Как насчет того, чтобы что-нибудь выпить? – она кивнула головой в сторону стоящего в углу шкафа, в результате этого волосы снова упали ей на глаза. – Там есть все, что только может пожелать человек. Может быть, нет только водки "Аквавит"…

– Нет, спасибо, – сказал Кленси.

– Я не осуждаю вас, сейчас еще слишком рано. Я сама предпочитаю, чтобы солнце склонилось к закату. – Она улыбнулась. – Я прохожу их уже второй раз, остался последний палец. – Она закончила сложный маневр с тонкой кисточкой, опустила ее в одну из бутылочек, закрыла ту и откинулась назад. – Ну, вот и готово. Как вам это нравится?

Она вытянула руку для того, чтобы рассмотреть ее, а затем протянула Кленси, чтобы тот ее тоже оценил.

– Знаете, они называют этот состав краской Солнечного Берега! Что за странное имя! Я бы назвала его просто розовым цветом. – Теперь, когда руки у нее освободились, она поплотнее запахнула халат на своей полной груди и нахмурившись взглянула на него. – Вы задержались, Поп.

На лице у Кленси не дрогнул ни один мускул.

– Я всегда говорю, что лучше поздно, чем никогда.

Она рассмеялась.

– Вы всегда так говорите? А я всегда говорю, что съэкономленный грош есть грош заработанный и что тот, кто хочет получить палец, теряет руку. Она снова откинулась назад, с довольным видом разглядывая свои ногти. Единственное, чего я никогда не говорю, это что деньги-источник всех несчастий.

Она подняла на него глаза; Кленси заметил, что они голубого цвета. Очень симпатичная девушка, решил Кленси, и далеко не глупа.

– Ну, хорошо, Поп. Мне приятно сидеть здесь и целое утро обмениваться с вами пословицами, но время не ждет. Вы принесли билеты?

Кленси сохранил на своем лице выражение игрока в покер. Рука его опустилась в жилетный карман. Девушка довольно кивнула.

– Хорошо. Скажите мне, Поп, вам самому приходилось бывать в Европе?

– Дважды, – сказал Кленси. Он сидел немного расслабленно и смотрел на нее. – Конечно, первый раз это было еще в армии и наверно не считается. Он не стал говорить, что второй раз ему пришлось ехать за весьма опасным преступником и он не попал дальше лондонского аэропорта, в котором того держала британская полиция.

Ее взгляд смягчился; она порывисто наклонилась вперед.

– И это действительно так прекрасно, как все об этом говорят? Представьте себе, Копенгаген и Париж, и Рим?

– Это прекрасно, – сказал Кленси.

– Я не могу дождаться. А вам приходилось путешествовать на корабле?

Кленси медленно кивнул, глядя на счастливое лицо девушки.

– Один раз. А второй раз по воздуху.

– И это тоже так прекрасно, как об этом рассказывают? Я имею в виду корабль. Действительно так романтично? – Она посмотрела на него и несколько застенчиво рассмеялась. – Я понимаю, что я выгляжу как настоящая провинциалка, но я никогда не путешествовала на пароходе…

– Это наверно романтично, – сказал Кленси.

– И я надеюсь, что они говорят по-английски – я имею в виду, на корабле…

– Обычно, – сказал Кленси.

Она улыбнулась счастливой улыбкой, представлявшей всю смесь удовлетворения и ожидания, и поднялась на ноги.

– Ну, ладно, шутки шутками, и я полагаю, что мне не следовало бы даже говорить об этом, но я действительно должна бежать. Мне предстоит сделать кучу оставшихся на последнюю минуту покупок и закончить укладываться, так что, если вы принесли мне билеты, Поп…

Кленси решил, что он узнал все, что ему нужно. Положил шляпу на пол возле себя и удобно откинулся назад, сложив руки на коленях.

– Билеты куда? И для кого? – мягко спросил он.

Она какое-то время изумленно смотрела на него; затем ее глаза сузились, губы ее стали твердыми.

– Разве вы не из транспортного агентства?

– Разве я когда-то говорил, что я оттуда? – спокойно поинтересовался Кленси. – Вы не ответили на мой вопрос.

– Кто вы такой и что вам надо?

– Моя фамилия – Кленси, – сказал Кленси. Казалось, что он совершенно расслабился в глубоком кресле, но его темные глаза очень внимательно наблюдали за девушкой. – Я – лейтенант полиции.

– Полиции!.. – Она посмотрела на него. В выражении ее лица не было ни паники, ни страха; казалось, что она была удивлена, но не особенно испугана.

Кленси нахмурился. Либо это была одна из самых блистательных актрис мира, либо его единственный ключ вел в абсолютный тупик, Он пожал плечами; если добавить к утренней коллекции еще одну пословицу, можно было бы сказать, что в лоб, что по лбу. Он кивнул.

– Да, правильно. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

Она снова резко села, ее лицо ничего не выражало.

– Могли бы вы показать мне какое-нибудь удостоверение?

Кленси протянул ей свой бумажник. Она изучила его и вернула назад.

– Хорошо, лейтенант. Я не имею ни малейшего понятия о чем идет речь, но начинайте и задавайте ваши вопросы.

– Очень хорошо, – сказал Кленси. Он снова спрятал бумажник в карман. Давайте вернемся к первому вопросу: билеты куда? И для кого?

– Я не могу вам ответить, лейтенант. – Она посмотрела на удивленно поднятые брови Кленси. – Мне очень жаль. Здесь нет ничего незаконного; просто дело в том, что в данный момент я не в состоянии ответить на этот вопрос. – Она немного поколебалась и на ее симпатичном лице помимо ее воли появилась улыбка. – Сказать по правде, я даже не знаю, почему меня просили держать это в тайне, но я обещала и я это сделаю. – Улыбка исчезла. – И в любом случае я не верю, что это дело полиции.

Кленси вздохнул.

– Полиция предпочитает сама определять, что является ее делом, а что не является.

– Мне очень жаль. – Ее голос был спокойным, но твердым. – Я не намерена отвечать на этот вопрос. Что еще?

Кленси взглянул на нее и пожал плечами.

– Хорошо. Мы временно пропустим этот вопрос, но только временно. Давайте начнем с самого начала. Кто вы?

Голубые глаза сузились от нараставшего гнева. Она вздохнула.

– Вы хотите сказать, что даже не знаете, кто я такая и допрашиваете меня как… как обычного преступника?

– Я не допрашиваю вас как обычного преступника, – терпеливо сказал Кленси. – Я допрашиваю вас как гражданку. Будете ли вы добры ответить мне?

Она проглотила свой ответ, протянула руку через кушетку к своей сумочке и открыла ее. Затем почти со злостью протянула ему карточку. Он взял ту и внимательно изучил. Это были водительские права, выписанные в Калифорнии на имя Энн Реник. Маленькая карточка в пластиковом пакете сообщала, что ей двадцать девять лет, что она женского пола, рост ее пять футов шесть дюймов, волосы белокурые, глаза голубые. Он перевернул ее, отметив отсутствие зарегистрированных на обратной стороне дорожных происшествий. Затем Кленси достал свой блокнот, сделал несколько записей и вежливо вернул права обратно. Девушка сидела сжав зубы, в глазах ее бушевала буря. Она выхватила у него права и швырнула их в сумочку. Кленси кивнул и осмотрел комнату.

– Это ваша квартира?

– Нет, она принадлежит моей старой подруге… – Казалось в ней неожиданно начала проявляться интеллигентность; ее хмурый взгляд несколько смягчился и напряжение ослабло. – Это дело каким-то образом связано с квартирой?

– Как давно вы находитесь здесь?

– Два дня. Моя подруга уехала на несколько недель и разрешила мне воспользоваться ее квартирой. Она оставила мне ключ у привратника. Это как-то связано с квартирой?

Кленси вздохнул. Казалось, что он лениво развалился в удобном кресле, но его глаза очень внимательно наблюдали за девушкой в тот момент, когда он задал свой следующий вопрос:

– Вам звонили вчера утром из отеля "Фарнуорт"?

Он готов был поклясться, что изумление на ее лице было совершенно искренним.

– Отель "Фарнуорт"? Я никогда не слышала о таком.

Кленси нахмурился. Он с усилием выпрямился, подошел к телефону и прочитал написанный на нем номер. Университет 6-7887. Либо старик в отеле неправильно записал номер, когда регистрировал звонок, либо что-то было совершенно не так. Вообще-то девушка, как и Джонни Росси, была из Калифорнии, но он должен был признать, что это достаточно слабая связь, так как то же самое можно было сказать про несколько миллионов человек. Она также хотела сохранить в тайне свою поездку. Это тоже не очень большое преступление.

– Ты действительно что-то мудришь, – сказал сам себе Кленси и повернулся к девушке.

– Звонили вам вчера утром откуда-нибудь?

Она облизала губы.

– Это не ваше дело.

Крошечная искорка мелькнула в сознании Кленси, он в первые почувствовал удовлетворение. Он узнал это покалывание, которое называл своим "охотничьим чутьем", и нажал, уже более уверенный в себе.

– Вы слыхали когда-нибудь о Джонни Росси?

В ее поведении произошла неожиданная перемена, но это был еще не страх. Это была просто определенная собранность и дополнительная настороженность.

– Да, я слышала о Джонни Росси. А что с ним случилось?

Кленси взвесил опасность сказать слишком много и решил идти напролом. Он отошел от телефонного аппарата и остановился перед девушкой, скрестив руки, не дрогнувшим взглядом глядя на нее.

– Знаете ли вы, что Джонни Росси зарегистрировался вчера утром в отеле "Фарнуорт" в Нью-Йорке под вымышленным именем? И что сразу после регистрации он позвонил оттуда в эту квартиру? – Он сделал паузу на долю секунды, а затем продолжил. – И что прошлой ночью кто-то проник в отель и выстрелил в него из ружья?

Какое-то время голубые глаза ничего не выражали; потом, когда смысл его слов дошел до нее, Кленси увидел всю ту реакцию, на которую рассчитывал. Лицо ее побледнело; смотревшие на него голубые глаза широко открылись, а потом закрылись. В какой-то момент он думал, что она потеряет сознание. Ее свежевыкрашенные пальцы, державшиеся за край диванной подушки, конвульсивно сжались, сминая парчовую ткань. Она выглядела больной.

– Нет, – сказала она шепотом. – Нет, я не верю!

– Поверьте, – жестоко сказал Кленси. – Это правда.

– Нет! – Ее лицо исказилось, она боролась с шоком и слезами. – Вы лжете. Это обман. Он должен был бы сказать мне… Это обман. Они не должны были!

– Кто не должен был? – Кленси решительно наклонился над ней, его голос звучал резко. – Кто не должен был?

Девушка изумленно откинулась, ее пальцы бессознательно рвали подушку, волосы упали на лицо, глаза невидяще уставились в пол.

– Это наверно ошибка. Они не должны были. – Ее глаза смотрели беспомощно; ее слова были обращены не к Кленси, а к кому-то другому. – Они не должны были. Почему они сделали это?

– Продолжайте, – грубо бросил Кленси. – Кто стрелял в него?

Ответа не было; девушка казалось изучала рисунок ковра. Она тяжело дышала, борясь с собой, потом стала медленно качать головой из стороны в сторону. Рыдания в ее груди утихли; она крепко стиснула руки, положив их на колени. Таким образом она сидела несколько мгновений, бессмысленно глядя в пол. Когда наконец подняла голову, то лицо ее лишено было всякого выражения.

– Что вы сказали?

– Я спросил вас, кто стрелял в него, – резко, почти грубо сказал Кленси. – Вы знаете это! Кто стрелял в него?

Она взглянула на него, ничего не видя и не слыша. Ее ум медленно разбирался с фактами, вспоминал, сопоставлял, находил смысл в ужасных совпадениях, осознавал ее собственную невиновность, ее собственную глупость. Все остальные эмоции медленно вытеснялись решительностью. Она устало поднялась на ноги и отошла от кушетки.

– Я должна идти, – сказала она еще как бы в тумане, оглядывая комнату и слегка удивляясь тому, что находится здесь, изумляясь тому, что совсем недавно она была здесь счастлива. Ее затуманенные глаза миновали Кленси так, словно он был одним из предметов обстановки или торшером, не очень удачно поставленным возле кушетки.

– Вы никуда не пойдете, – сказал Кленси холодно. – Вы должны ответить на мои вопросы. Кто стрелял в него?

Она посмотрела на него, его голос оторвал ее от ее мыслей. Затуманенность прошла; она снова стиснула зубы.

– Вы арестуете меня, лейтенант? Если да, то на каком основании? И по какому обвинению? – Она повернулась в сторону спальни. – Я должна одеться и уехать…

Кленси стиснул зубы.

– Я… – Он остановился, его ум лихорадочно работал. – Хорошо, сказал он урезонивающим тоном. – Пусть пока будет так, остальное пока отложим…

Ее затуманенное состояние, казалось, опять вернулось; ее ум был занят более важными мыслями.

– Да, – сказала она, – Так будет лучше, лейтенант. Позже. Когда у меня будет больше времени…

Она повернулась, нахмурилась и вошла в спальню медленным шагом лунатика, халат ее распахнулся, она этого не замечала.

Кленси кивнул ей вслед и быстро направился к двери. Он торопливо спустился по лестнице, миновал тяжелую дверь и направился на угол. Его ищущий взгляд обнаружил окно аптеки; внутри за широкой витриной он увидел телефонные будки, из которых можно было наблюдать за улицей. Открыв дверь, миновал целые стеллажи различных товаров и вошел в одну из будок. С этой точки был виден полосатый тент. Его палец быстро набрал номер полицейского участка.

– Алло, сержант? Это лейтенант Кленси…

– Лейтенант? Где вы находитесь? Все с ума сошли, разыскивая вас. Помощник районного прокурора звонит каждые пять минут. И капитан…

– Сержант! – прорычал Кленси. – Заткнитесь и послушайте меня! Стентон там?

– Он только что вошел. Но лейтенант, я говорю вам…

– Вы будете меня слушать? Позовите Стентона!

В голосе сержанта послышалось колебание.

– Ладно, лейтенант. Секундочку.

Кленси нетерпеливо ждал, глаза его не отрывались от выполненного в стиле рококо входа в дом N 1210. Игра в мяч, сопровождаемая страшным шумом, переместилась дальше по улице; бахрома полосатого тента слегка шевелилась под теплым ветерком. Неожиданно в его ушах раздался громкий голос Стентона.

– Привет, лейтенант. Так, я проверил комнату и…

– Стентон! Позже! Я хочу, чтобы вы немедленно, побив все рекорды скорости, оказались на углу Колумбус и 86-й улицы. Я в телефонной будке в аптеке на углу. На юго-восточном углу. Буду ждать вас. Приезжайте как можно скорее!

Он повесил трубку, прежде чем Стентон мог потерять время, задавая вопросы, выбрался из будки и подошел к стойке, на которой лежало несколько потрепанных телефонных справочников. Найдя один свободный, открыл его, однако в то время, как его руки проделывали эту работу, глаза не отрывались от входа в дом N 1210. Могла ли она выйти через черный ход? Она могла сделать это только в том случае, если решит перелезть через изгородь; прохода или проезда там не было. Как бы там ни было, это его единственный шанс, он же не мог быть в двух местах одновременно.

Неожиданно кто-то резко ударил его по плечу; он обернулся и увидел плотную женщину в широких брюках и меховой накидке, недовольно смотревшую на него. Он отступил в сторону, удивляясь этому странному наряду; женщина начала пробираться туда, где он только что стоял, что-то сердито бормоча себе под нос. Кленси передвинулся к витрине, продолжая наблюдать за входом в дом. Куда же подевался Стентон? Он не знал сколько времени необходимо женщине для того, чтобы одеться, но ведь наверняка для этого нужен не целый день!

Неподалеку притормозила машина; из нее выскочил Стентон. Кленси как бы невзначай наклонился над прилавком и постучал по стеклу витрины. Стентон оглянулся, кивнул и протянул какую-то мелочь водителю такси. Кленси в свою очередь пробрался мимо заваленных стоек, встретил Стентона у двери и отвел его от входа к перекрестку. Там они остановились в тени зеленого газетного киоска. Кленси быстро заговорил, при этом его глаза не отрывались от полосатого тента.

– Нужно последить кое за кем, Стен. Я нашел ее. Она собирается выйти из того входа с полосатым тентом. Ее зовут Энн Реник, ей двадцать девять лет, рост пять футов шесть дюймов, блондинка с голубыми глазами. Отлично смотрится. Ни в коем случае не потеряй ее. Как только у тебя появится возможность, позвони мне в участок; буду ждать. А я постараюсь подослать тебе на помощь женщину-полицейского, одетую в штатское, на тот случай, если она попытается улизнуть через магазин шляпок, уборную или каким-то другим способом…

– Она знает, что за ней следят?

– Именно сейчас она ничего не знает. Она в полной прострации. Я совершенно потряс ее, но черт меня подери, если я знаю, почему это произошло. Тем не менее, она может придти в себя и стать умнее. Эта женщина не глупа, Стен. – Он схватил того за руку. – Дело становится горячим. Эта Реник знает кто…минуту! Вот она, та, которая сейчас вышла и поджидает такси… – Кленси сунул руку в карман. – Вот ключи от моей машины. Она стоит сразу же позади нее. Иди садись и поезжай за любой машиной, куда бы она ни села. И не потеряй ее.

Его последние слова были уже лишними. Стентон пересек перекресток, намеренно ленивым шагом миновал девушку, даже не взглянув на нее, и пошел дальше. Девушка наклонилась вперед и нетерпеливо махала рукой, ее белокурые волосы сверкали на солнце. Как Кленси мог видеть из своего убежища, к тенту подъехало такси, девушка наклонилась к водителю, что-то сказала и вскочила на заднее сидение. Такси отъехало; Стентон также отъехал от бровки тротуара и последовал за ними, держась неподалеку. Обе машины исчезли за углом.

Кленси с удовлетворением потер руки. Наконец что-то стало происходить; по крайней мере из окружавшего его тумана стало появляться начало дела. Теперь нужно вернуться в участок, чтобы начать проверку некоторых других версий, которые непременно возникнут. И лицо его снова помрачнело. Снова возвращаться в участок, чтобы опять слушать ту же самую музыку, которую он предпочел бы выключить. Чалмерс! Он скорчил кривую гримасу, пожал плечами, поправил шляпу так, чтобы она сидела ровно, и помахал проезжавшему такси.

Суббота,11. 30

Кленси быстро вошел в дверь участка, при мысли о работе его усталость исчезла. Дежурный сержант поднял голову; его широкое испещренное красными жилками лицо расплылось в улыбке удовольствия и облегчения.

– О, я рад вас видеть, лейтенант! Буквально все на свете целое утро звонят вам каждые две минуты! Соединить вас с кабинетом мистера Чалмерса? Он звонит настойчивее всех остальных.

Кленси резким жестом приказал сержанту замолчать.

– Никаких звонков. Что, Капровски еще не вернулся?

– Нет, он здесь. Но, лейтенант, что же делать с этими звонками…

– Я сказал – никаких звонков. Пошлите Капровски в мой кабинет. – Он остановился и подумал, припоминая план, который составил в голове по дороге в участок. – И пошлите кого-нибудь купить мне экземпляр "Нью-Йорк таймс", я забыл это сделать.

– Хорошо, лейтенант. Но звонил еще и капитан Вайс. Из дома…

Кленси уставился в стену. Так где же этот план, который он так тщательно составил? Он устало потер лицо; пяти часов сна больше чем за двое суток было явно недостаточно.

– Хорошо, я поговорю с капитаном Вайсом. Соедините меня с его домом. Но больше ни с кем. – Неожиданно он вспомнил еще один пункт из своего плана. Кроме Стентона. Я очень жду его звонка и хочу, чтобы меня как можно скорее соединили. И найдите женщину-полицейского в штатском; Стентону может очень срочно понадобиться помощь.

– Да, сэр.

Кленси прошел в свой кабинет, бросил шляпу на шкаф с делами и сел, раскачиваясь на стуле и бесцельно глядя в окно. Перед глазами у него болталась на веревке куча рабочей одежды, явно выделяясь из детского белья; его неожиданно заинтересовало та ли эта одежда, что он видел вчера, или уже другая. Он попытался вспомнить, видел ли когда-нибудь эту веревку без белья; ему этого не удалось. Возможно, что она была свободной в День Колумба, а где он сам был в этот день?

Возле двери раздалось покашливание; он обернулся, кивнул и Капровски вошел, держа под мышкой большой сверток. Прежде чем они успели что-либо сказать, зазвонил телефон. Кленси показал детективу на стул, а сам потянулся за телефоном.

– Алло. Кто? – С его лица исчезло всякое выражение. – Алло, капитан.

Низкий голос на другом конце, усиленный тяжелой простудой, обрушился на него на чисто бруклинском диалекте, который в обычных условиях он слушал с большим удовольствием. Сейчас тот резал ему слух. Он закрыл глаза. Пусть уж выговорится, молил он. Скорее. Столько дел предстоит сделать.

– Кленси, вы – ирландский маньяк! Вы что, спятили или что? Я совершенно болен, лежу в постели, мне даже трудно дышать и я должен выслушивать всяких шишек из управления! Что вы там делаете? Вы хотите, чтобы я вдобавок заработал еще и язву?

– Что вы имеете ввиду, капитан?

В трубке возникла неожиданная пауза.

– Что значит "капитан"? С каких это пор вы стали звать меня капитаном? С каких это пор я перестал быть для вас просто Сэмом? Могу я спросить, с чего вдруг все эти формальности?

– Хорошо, Сэм. Что вы имеете ввиду?

– И он еще спрашивает, что я имею ввиду! Что я имею ввиду! Он устроил этот страшный переполох, больше чем тот, когда Гитлер спрятался так, что одному Богу было известно, куда он делся, и после этого он еще спрашивает, что я имею ввиду! – Грубый голос неожиданно стих и приобрел убеждающий оттенок. – Послушай, Кленси, мы же с тобой старые друзья. Если у тебя что-то не в порядке, если у тебя болит о чем-то голова, ты должен поговорить со старыми друзьями. Кто же еще может помочь тебе, не так ли? Для чего же еще нужны старые друзья, если они действительно друзья? Ответь-ка мне честно!

Кленси устало посмотрел через заваленный бумагами стол на Капровского. Детектив терпеливо ждал, покачивая на руках большой сверток так, словно это был спящий ребенок. Кленси снова повернул свое измученное лицо к телефонной трубке.

– Я хорошо себя чувствую, Сэм.

– Он хорошо себя чувствует! – Обладатель низкого скрипучего голоса был явно возмущен упрямством Кленси. – Прекрасно. Я очень рад, что ты хорошо себя чувствуешь. Я полагаю, ты в курсе того, что известный тебе любитель высоко задирать нос мистер Чалмерс из аппарата районного прокурора проверил все больницы, станции скорой помощи, лечебницы и санатории в радиусе сотни миль вокруг и не нашел Джонни Росси? Я полагаю, ты в курсе того, что этот мистер любитель поболтать Чалмерс уже пожаловался комиссару и шефу? Я полагаю, ты, болван, в курсе, что твоя должность висит на волоске? Ты чувствуешь себя хорошо! – На другом конце провода раздался львиный рык. – В чем дело, Кленси? Ты сошел с ума?

Кленси легко мог представить себе этого огромного мужчину, схватившего трубку и возвышавшегося как гора над смятыми простынями огромной кровати, вконец измученного куриным бульоном, таблетками от кашля и беспокойной женой. Он глубоко вздохнул.

– Сэм, как давно вы меня знаете?

– Какое это имеет отношение к делу? – После этого наступила пауза; затем грубый низкий голос продолжал уже мягче. – Ты же знаешь, как давно мы знакомы, Кленси. Уже очень давно. С тех пор как мы были ребятишками и жили по соседству…

– Да, – подумал Кленси, – с тех пор, как мы были ребятишками и когда этот толстый парень приехал из Бруклина …Сэмми Вайс, которому Кленси понравился с первого взгляда, вызвав его восхищение своей интеллигентностью, и который часто оказывался между Кленси и соседскими ребятами, когда те нападали на него… Старые времена, они снова всплыли в памяти Кленси при виде фасада из темно-коричневого камня и звуках низкого голоса капитана Сэма Вайса… Старые времена; мать с ее прекрасным чувством юмора и отец, который был в этом районе мастеров по шитью одежды единственным ирландцем, занимавшимся глаженьем брюк.

Кленси неожиданно зевнул.

– Боже мой, – подумал он, – я засыпаю на ходу.

Грубый голос в телефонной трубке продолжал.

– И тебе прекрасно известно, что если бы не этот паршивец Чалмерс, – и затем без всякой логической связи он добавил, – Вот насколько давно я тебя знаю, – и затем спросил с подозрением, – Ну, так что?

– Мне нужно двадцать четыре часа, Сэм. Так, чтобы Чалмерс не дышал мне в затылок. Можете ли вы дать мне эти сутки?