Текст книги "Пуля ставит точку"

Автор книги: Роберт Пайк

Соавторы: Джеймс Макклар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Роберт Пайк, Джеймс Макклар

Роберт Пайк
Пуля ставит точку

Глава 1

Пятница, 9. 10

Лейтенант Кленси из 52-го участка вышел из такси на Фоли-сквер и стал медленно подниматься по широким мраморным ступеням здания уголовного суда. Он был стройным мужчиной лет пятидесяти, чуть выше среднего роста, в неприметном синем костюме и простой белой рубашке с неумело завязанным голубым в полоску галстуком; темно-синяя шляпа не могла скрыть седины, уже начавшей появляться на висках. Тонкое лицо, затененное ее полями, явно выглядело усталым; темные глаза были лишены всякого выражения.

Он задержался на верхних ступенях, явно испытывая соблазн проигнорировать полученную судебную повестку – слишком неприятные воспоминания вызывало учреждение, которое предстояло посетить. А кроме того, он слишком устал и чувствовал это. За последние двое суток ему удалось поспать всего часов шесть, – пришлось разбираться в сложном деле, которое завтра газеты преподнесут, как самое заурядное, да к тому же его поджидал заваленный бумагами стол в полицейском участке, плюс то, что начальник был болен и все дела свалились на него, плюс документы о передаче имущества, которые нужно было либо одобрить, либо изменить, плюс все эти постоянные ссоры, потасовки и мордобои, рапорты о которых ежедневно оказывались у него на столе, причем считалось, что он сможет найти любое решение…

Какое-то время он смотрел на зеленый сквер и на голубей, пустившихся врассыпную на утреннем летнем ветерке и теплом солнышке, и затем вернувшихся обратно, чтобы без видимого интереса поклевать то, что им подсыпали дети, для которых этот сквер был единственной известной им вселенной. Неожиданно он почувствовал, как приятно греет плечи солнце. И также неожиданно подумал, что в такой день нужно быть не здесь. Этот день был создан не для того, чтобы слушать Чалмерса, независимо от того, что тот скажет. В этот день следовало собрать удочки и отправиться за город. Или нужно было хотя бы выспаться.

"– Ну ладно, – подумал он, – никто не заставлял тебя становиться полицейским…"

Он вздохнул, философски пожал плечами и прошел в тяжелые двери.

Лифт быстро доставил его на четвертый этаж тихого в этот час здания и он медленно и устало зашагал по широким пустым коридорам мимо питьевых фонтанчиков в нишах и портретов бывших верховных судей, пылившихся высоко на унылых стенах, в сторону знакомого кабинета. Ненадолго задержался перед матовой стеклянной дверью, прислушиваясь к доносившемуся из-за нее дробному стуку пишущей машинки. Пожав плечами, повернул ручку и вошел.

Секретарша, сидевшая за пишущей машинкой сразу за дверью, была грузной, уже немолодой женщиной с обесцвеченными волосами и короткими крашеными ногтями. Когда он вошел, она прекратила работу и толстые пальцы как жирные черви повисли над клавишами машинки, пока она внимательно изучала лейтенанта. Глаза ее оставались холодными, но по пухлому лицу медленно растеклась улыбка, широкая и фальшивая.

– Привет, лейтенант. – Ее маленькие глазки осмотрели поношенную шляпу, лоснящийся костюм, потом они задержались на косо завязанном узле галстука. – Давно вы нас не навещали. Как ваши дела?

– Прекрасно, – сказал Кленси деревянным голосом.

– Насколько я знаю, вы сейчас служите в 52-м участке, – продолжала женщина. Она провела полной рукой по своим обесцвеченным волосам, отвела глаза от галстука и оглянулась назад, чтобы скрыть триумфальную улыбку. Надеюсь, вам там нравится, лейтенант.

– Да, мне там нравится, – спокойно ответил Кленси и, стараясь не замечать тайно злорадствовавшей секретарши, взглянул поверх ее головы на массивную внутреннюю дверь, которая вела в святая святых – кабинет помощника районного прокурора. – Вероятно, мистер Чалмерс еще долго будет занят?

– Я скажу ему, что вы пришли.

Она неловко повернула свое грузное тело, пронеся крупный бюст над пишущей машинкой; палец нашел и нажал кнопку. В интеркоме послышался треск, затем отчетливый голос произнес:

– Да?

– Мистер Чалмерс, пришел лейтенант Кленси.

– Кленси? – Последовала небольшая пауза. – Хорошо, скажите ему, чтобы подождал.

Эти слова были отчетливо слышны усталому человеку в поношенном синем костюме. Тот с непроницаемым лицом продолжал вертеть в руках свою шляпу, потом повернулся и направился в сторону стоявшего у стены обитого кожей дивана. Тут вновь раздался пронзительный треск и интерком неожиданно вновь заговорил.

– Миссис Грин. – В голосе послышалось какое-то колебание, словно невидимый обладатель голоса был не совсем уверен. – Немного подумав, я решил, что мы можем разделаться с этим. Скажите лейтенанту, пусть войдет.

Кленси отвернулся от мягкого дивана, сулившего такой приятный отдых, и направился к внутренней двери, ощущая сардоническую улыбку на жирном лице секретарши. Он вошел и закрыл за собой дверь, борясь с желанием резко ее захлопнуть. Затем глубоко вздохнул и взглянул на человека, расслабленно сидевшего за широким столом.

– Сдерживай свой пыл, – холодно посоветовал он себе. – Ты устал и находишься не в той форме, чтобы злиться. Не позволяй этому паршивцу залезать тебе в душу; не давай ему воспользоваться твоей усталостью. И не позволяй ему взнуздать себя.

– Вы хотели меня видеть?

Помощник районного прокурора коротко кивнул.

– Да. Садитесь.

– Если вы не возражаете, я постою, – сказал Кленси. – По какому поводу вы хотели меня видеть?

Седые брови сидевшего перед ним человека поднялись.

– Как вам будет угодно. Я просил вас зайти, так как в вашем участке нужно провести определенную работу, и я хотел бы коротко ввести вас в курс дела… – Я получаю инструкции от капитана Вайса, – спокойно сказал Кленси.

– Вы прекрасно знаете, что он болен и лежит дома в постели. Но из соответствующих инстанций вы получите подтверждение моих слов. Дело в том, что речь идет о не совсем обычных инструкциях.

Его светло-голубые глаза осмотрели стол и остановились на инкрустированном ноже для бумаг. Холеная рука подняла нож и начала лениво им играть.

– Дело вот в чем. В вашем районе проживает важный свидетель, которого нужно охранять день и ночь.

Светлые глаза взглянули на него; нож для бумаг был отложен в сторону, как выполнивший свою миссию.

– Этот свидетель обещал выступить перед комитетом штата по уголовным делам в следующий вторник утром. – Легкое покашливание. – Его свидетельство может быть чрезвычайно важным. Желательно, чтобы он был жив к моменту начала заседания комитета.

Кленси знал, что за этим последует. Несмотря на свое намерение сдерживаться, он почувствовал, как в нем закипает гнев.

– Продолжайте.

– Это все. Речь идет только об этом. Мы не хотим, чтобы его убили. Он небрежно помахал в воздухе рукой с тщательно наманикюренными пальцами. Тихий голос оставался невыразительным, почти безразличым. – Мы не хотим, чтобы его убили. В том числе и полицейские, слишком яро хватающиеся за пистолет. Кленси наклонился над широким столом; костяшки пальцев, сжимавших поношенную шляпу, побелели. Несмотря на свое решение он чувствовал, что теряет контроль над собой.

– Послушайте, Чалмерс, вы назвали меня слишком яро хватающимся за пистолет?

– Я? Назвал вас…? – Белые руки изобразили крайнюю степень изумления. – Вы меня неправильно поняли. Совершенно неправильно. Все, что я сделал…

– Я знаю, что вы сделали. – Теперь темные глаза пристально вглядывались в бледные. – Вы поручили мне безнадежное дело. – Он глубоко вздохнул и выпрямился. – Да, действительно, однажды я убил вашего свидетеля. Но он был сумасшедшим; он бросился на меня с заряженным пистолетом и я застрелил его. И вы сделали так, что я лишился очередного звания и был отправлен из-за этого в 52-й участок.

Тонкие пальцы на смятой шляпе разжались; он овладел собой и понизил голос.

– Послушайте, Чалмерс. Если вы хотите, чтобы вашего свидетеля охраняли, и вам не нравится, как мы это делаем, то переведите его под юрисдикцию кого-то другого. И не… – Он остановился, понимая всю бесполезность дискуссии.

– Пожалуйста, лейтенант, не волнуйтесь. – В бледных глазах, смотревших на Кленси, можно было заметить легкий признак удовлетворения, вызванного реакцией собеседника. – Как я уже сказал, я просто объяснял всю важность безопасности этого человека. Фактически мы предложили обеспечить его охраной в одном из отелей в деловой части города – это один из лучших отелей – но он отказался. Он хочет остаться в небольшом отеле в жилой части города; он считает, что в этой части меньше движения и потому меньше шансов быть обнаруженным. Естественно, мы не можем заставить человека делать то, чего ему не хочется. Однако он согласился, что в том месте, где он находится, его будут охранять переодетые полицейские, более того, он даже попросил об этом.

Кленси открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Положив шляпу на угол стола, достал из одного кармана блокнот, из другого – авторучку и приготовился записывать.

– Очень хорошо, – согласился он спокойно и устало. – Как его зовут и где он скрывается?

Хорошо одетый человек перед ним продолжал сидеть, удобно откинувшись назад. На его тонких губах появилась слабая улыбка, в которой смешались антипатия и триумф.

– Его зовут Росси, – мягко сказал Чалмерс. – Джонни Росси.

Голова Кленси резко дернулась.

– Джонни Росси? С западного побережья? Он здесь, в Нью-Йорке?

– Вот именно, лейтенант.

– И он намеревается заговорить перед комитетом по уголовным делам штата Нью-Йорк?

– Да, правильно. В следующий вторник.

Кленси нахмурился. Его пальцы машинально вертели авторучку.

– Почему?

Собеседник поднял на него бледные глаза.

– Что почему?

– Почему он намерен говорить? И если он даже намерен это сделать, то почему перед комитетом по уголовным делам штата Нью-Йорк? Почему не перед полицией западного побережья? Или не перед соответствующими федеральными властями?

В первый раз на вежливом лице помощника прокурора появилась легкая тень.

– По правде говоря, я не знаю.

Затем он стер сомнение с лица; оно снова сделалось жестким.

– В любом случае, мы получим ответы на эти вопросы, когда он предстанет перед комитетом. И вообще, то, что он выбрал Нью-Йорк, не имеет никакого значения. Его показания сделают свое дело независимо от места, где они будут даны. – И снова успокоившись, он пожал плечами. – Может быть, он чувствует себя в Нью-Йорке в большей безопасности. Или знает, что я прослежу за тем, чтобы он смог все рассказать…

Кленси хмыкнул. Светлые глаза сидевшего перед ним человека снова стали жесткими.

– У вас есть какие-то замечания?

– Да, – спокойно сказал Кленси. – Все это дурно пахнет.

– Простите, не понял?

– Я сказал, что это дурно пахнет.

Лощеный человек за большим столом выпрямился в своем кресле.

– Послушайте, лейтенант. Вас вызвали сюда не для того, чтобы выслушивать ваше мнение. Вас вызвали сюда…

– Вы только что спросили, есть ли у меня какие-то замечания, – сказал Кленси. – Хорошо, я скажу кое-что еще. Этот парень, Джонни Росси, виновен во всех известных преступлениях; вместе со своим братом Питом он терроризировал все западное побережье. Весь рэкет там связан с его именем: охрана, азартные игры, проституция; буквально все. Но никто не может его тронуть. Теперь же, когда что-то случилось в его маленьком мире, мы намерены защищать его. Это же похоже на дурную шутку.

– Может быть это и похоже на шутку, лейтенант, но дело обстоит именно так. Ваша работа заключается не в том, чтобы высказывать моральные оценки относительно этого человека; ваша работа состоит в том, чтобы просто охранять его. Независимо от того, нравится он вам или нет.

– И позвольте мне сделать еще одно последнее замечание, – сказал Кленси. – До сих пор никому не удалось засадить его за решетку или в газовую камеру, где ему следовало бы быть; но, если он начнет говорить, то я не представляю, как он сможет не обвинить самого себя. Если только, начав говорить, он ничего не скажет. Или если только не состряпано какое-то очень вонючее дело…

Сидевший за столом человек неожиданно резко вздохнул. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но затем закрыл его снова. На некоторое время, пока оба смотрели в глаза друг другу, воцарилось молчание. Когда Чалмерс снова заговорил, его голос был низким и твердым.

– Больше мы не будем это обсуждать, лейтенант. Если вы думаете, что я упущу возможность провести перекрестный допрос Джонни Росси на заседании комитета по уголовным делам…

Кленси без колебаний встретил жесткий взгляд говорившего. Казалось, что его глаза кричали: конечно, ты не упустишь этой возможности. На глазах толпы репортеров и фотографов? Тебя даже не заботит вопрос о том, почему Росси намерен дать показания, не так ли?

Он снова взял свой блокнот и открыл его.

– Ладно, Чалмерс, – сказал он спокойно. – Под каким именем и где он прячется?

Перед тем, как ответить, тот несколько мгновений внимательно изучал стоящего перед ним человека.

– Он находится в отеле "Фарнуорт" в номере 456. Зарегистрировался под именем Джеймса Рендала. – Его глаза остановились на часах, висевших на противоположной стене рядом с картиной, написанной на современный манер и изображавшей главным образом какие-то неприятного вида потеки капли. – Или, по крайней мере, он должен быть там сегодня в десять утра.

Кленси записал это, секунду посмотрел на свои записи, небрежно сунул блокнот в карман и отправил авторучку на место.

– Хорошо. Мы присмотрим за ним.

– И сделайте это незаметно, – В светлых глазах все еще был заметен гнев, вызванный обвинениями, содержавшимися в замечаниях Кленси. – Об этом никто не знает.

– Мы сделаем это незаметно, – Кленси плотно надел шляпу. По его темным глазам прочитать что-либо было невозможно. – И мы доставим его вовремя. И в сохранности.

Он повернулся к двери. Позади прозвучал холодный как лед голос помощника районного прокурора.

– И доставьте его живым, – сказал Чалмерс.

Кленси проглотил слова, рвавшиеся у него с языка.

– Да, – сказал он наконец и толкнул тяжелую дверь, захлопнувшуюся за ним.

Кипя от ярости он пересек большую приемную; полногрудая секретарша, улыбаясь, склонилась над пишущей машинкой; зубы у нее были большие и белые.

– Прощайте, лейтенант.

– Эти зубы, – с отвращением подумал Кленси, выходя в коридор, – так похожи на тебя, на твою улыбку и на твоего начальника Чалмерса. А возможно и твой бюст. Белый и фальшивый…

Пятница,10. 15

Детективы Капровски и Стентон сидели и слушали инструкции в обшарпанной комнатушке 52-го участка, служившей Кленси кабинетом. Разница между этим кабинетом и кабинетом помощника районного прокурора в здании уголовного суда бросалась в глаза; потертый и заляпанный линолеум, волнами вспухавший на неровном полу, существенно отличался от богатого мягкого ковра, который Кленси видел час назад. Вместо широкого полированного стола из красного дерева, украшавшего кабинет мистера Чалмерса, стоял маленький изрядно побитый стол, который служил еще предшественику Кленси, а также и многим до него. В невзрачной комнате были голые стены и жесткие деревянные стулья; вместе с поцарапанными и побитыми шкафами для бумаг они составляли всю обстановку кабинета. И из окна открывался вид не на Ист-Ривер с ее великолепными мостами и изящными разноцветными судами, чертившими белые полосы на голубой поверхности, а на бельевую веревку, привязанную к узкой вентиляционной шахте и уныло провисшую под тяжестью ношенного нижнего белья и заплатанной верхней одежды.

Кленси оторвался от созерцания "пейзажа" за окном.

– Вот так обстоят дела, – сказал он спокойно. – Находиться постоянно с ним в одной комнате, по двенадцать часов каждый, от и до. – Его пальцы подхватили карандаш и начали его вертеть. – Это только до следующего вторника.

– Выглядит превосходно, – сказал Стентон. – А где этот "Фарнуорт"?

– На 93-й улице недалеко от реки. Небольшой жилой отель. Вероятно такой же, как и все остальные в том районе.

– Я никогда о нем не слышал, – сказал Стентон.

– Я не удивлюсь, если именно по этой причине он его и выбрал, – сказал Кленси, спокойно взглянув на Стентона. – Ты полагаешь, существует возможность, что он выбрал этот отель именно потому, что никто никогда о нем не слышал?

– Возможно, – сказал Стентон и ухмыльнулся.

– Джонни Росси, – певуче протянул Капровски. Он покачался на своем стуле, стоявшем возле одного из шкафов с делами, и откинулся назад. – В этом что-то есть, не так ли? В этом действительно что-то есть. Мы должны быть сторожевыми псами у этого не больно симпатичного бандита.

– Да, в этом что-то есть, – сказал Кленси. Если он и чувствовал что-то, слушая повторение его фраз, то не показал этого. – Как бы то ни было, это наша работа. Независимо от того, нравится она нам или нет.

– Я скажу вам, что кое-кому она не понравится, – глубокомысленно заметил Капровски. – Его большому братцу Питу. И шайке, в которой они оба заправляют.

– Это не понравится очень многим, – философски подтвердил Кленси. – С другой стороны, многим это понравится.

– Ну, ладно, – задумчиво сказал Капровски, – в том случае, если он действительно расколется, хотя я еще не убежден, что он намерен это сделать, – полицейским с побережья понадобится не меньше года, чтобы собрать все кусочки.

– Если только они не получат эти кусочки еще до того, как он все расскажет, – сказал Кленси.

– Знаете, – удивленно признался Стентон, – я не могу понять этого. Джонни Росси…

– Чего ты не можешь понять? – спросил Капровски, осторожно поворачивая голову, так, чтобы не нарушить равновесия. – Почему вдруг он собрался заговорить?

– Не это. Хотя, черт меня подери, если это я тоже понимаю. Чего я не понимаю, – сказал Стентон, – так того, что такой бандит как он, мог бы ведь найти себе телохранителей отсюда и до самого южного Чикаго. Зачем мы ему понадобились?

– Телохранители в этой кампании также работают на синдикат, как и все остальные, – вяло заметил Кленси. – Они поденщики и лояльность у них как у крокодила. Лишь один слушок о том, что он намерен заговорить, и его телохранители станут первыми, кто его зарежет.

– Да, но…

– Я знаю, – Кленси вздохнул и запустил руку в шевелюру. – Все это дело выглядит погано. Ну, да ладно, это не наша забота. Наша работа заключается просто в том, чтобы приглядеть за ним, и чтобы в следующий вторник он был достаточно здоров и мог предстать перед комитетом по уголовным делам. По своей собственной воле.

– Еще один момент, – сказал Капровски с задумчивой улыбкой, – по крайней мере я получу шанс посмотреть, как живет другая половина мира. Держу пари, что мы получим pate de foie gras [1]1
  Паштет из гусиной печенки (фр.)


[Закрыть]* и шампанское на завтрак.

Стентон посмотрел на него и фыркнул.

– Ты думаешь! В таком клоповнике как "Фарнуорт"!

– Эти большие бандиты живут весьма недурно, – продолжал настаивать Капровски. – Вот увидишь.

– Да, – сухо сказал Кленси. – Точно также как и бедные люди. Гусиная печенка и бутылка красного вина. Только по ценам жилой части города. – Он поднялся на ноги и посмотрел на часы. – Ладно, пора идти. Сейчас он уже должен зарегистрироваться. Стентон, ты будешь первым – у тебя будет короткий день. Я пойду с тобой. Капровски, до восьми вечера.

Капровски добродушно кивнул, едва не потеряв равновесия. Стентон также поднялся, горой возвышаясь над худощавым лейтенантом. Оба взяли свои шляпы, кивнули третьему и вышли из кабинета, направляясь по узкому коридору, ведущему к полицейскому гаражу, расположенному в задней части здания.

Кленси обошел вокруг старого седана, постучал по шинам и забрался на водительское сиденье; Стентон осторожно согнулся, чтобы устроиться рядом. Затем он захлопнул дверь; их занесло на масляном бетонном полу грязного гаража, проехав по узкому проходу, ведущему на улицу, они влились в общий поток машин.

Стентон откинулся назад на потертом сиденьи автомобиля, достал сигарету, закурил и выбросил спичку в окно.

– Этот Росси… – начал он.

– Рендал, – коротко поправил Кленси. – С этого момента и до следующего вторника он будет Рендалом. Поэтому лучше прямо сейчас начать называть его так. – Он глянул на высокого детектива, сидящего рядом с ним. – Так что ты хотел о нем сказать?

Стентон посмотрел на кончик своей сигареты.

– Я просто хотел сказать, – надеюсь, что он играет в джин рамми.

– Джин рамми?

– Да, – Стентон пожал плечами. – Как-никак нам придется проводить вместе по двенадцать часов. Надо же будет чем-то заняться.

Кленси был вынужден улыбнуться.

– А почему бы тебе не использовать это время для того, чтобы понаблюдать за ним. Ведь наша задача состоит именно в этом.

– Конечно, но я имел в виду…

– Послушай, – сказал Кленси, – я не имею ничего против, если ты проиграешь зарплату за неделю, но когда до этого дойдет, мне не хотелось бы, чтобы ты заложил свой пистолет. – Голос его неожиданно стал грустным. Хотя мне ненавистны делишки этого бандита, наша работа заключается в том, чтобы сохранить его в живых, и если он намерен расколоться и начать говорить, то весьма велики шансы, что тебе придется им воспользоваться.

– Проиграю? – Стентон был задет за живое. – Кто, я? В джин рамми? Послушайте, лейтенант!

– Это вполне возможно, – сказал Кленси, поворачивая руль автомобиля. Я встречал в своей жизни множество людей, но никогда не встречал плохого игрока в джин рамми. Все, кого мне приходилось когда-либо встречать, были чемпионами. – В его глазах мелькнула лукавая усмешка. – Единственное, о чем я хотел бы напомнить, так это что такие типы как Росси – я хотел сказать, Рендал – никогда не упустят случая сплутовать. Даже когда они играют на спички.

Стентон улыбнулся.

– Я чувствую, что вы никогда не играли в карты ни с кем из парней, что крутятся возле участка. Интересно, существует ли какой-нибудь способ, метод, прием или форма жульничества, которых бы я не знал.

– Я уверен в этом, – сказал Кленси и ухмыльнулся.

Они повернули за угол, выехали на Бродвей, пересекли дорогу фургону с хлебом, который был вынужден выехать на тротуар, и остановились перед комплексом обшарпанных зданий. Вдоль тротуара выстроились в ожидании мусорщиков коробки, наполненные всяким хламом. Кленси проехал мимо, прижался к бордюру, выключил зажигание и поставил машину на ручной тормоз. Он собрался выйти, но брови Стентона удивленно поползли вверх.

– Здесь? – с изумлением спросил он. – Мне казалось, вы говорили, что отель "Фарнуорт" где-то возле реки?

– Да, это так, – коротко сказал Кленси. – Просто мы немного пройдем пешком. И войдем через черный вход. Пошли.

Они пересекли боковую улицу и не спеша прошли в тени высоких зданий. Отель "Фарнуорт" оказался во следующем квартале; это был типичный для этой части города отель, стоявший практически вплотную к тротуару; восемь этажей темного кирпича и пыльных окон и несколько ступенек, ведущих к вращающейся двери. Над окнами первого этажа приспущены маркизы, что делало их похожими на глаза с набрякшими веками. Эмалированная табличка с отбитыми краями в углу одного из окон сообщала об услугах дантиста.

Полицейские без колебаний миновали вход в отель и направились к дальнему концу здания. Пройдя по узкому проходу, толкнули дверь в боковой стене и вошли внутрь.

– Ну, что же, это не" Риц-Карлтон", – сказал Стентон, оглядевшись вокруг, и нажал кнопку служебного лифта. – Но, с другой стороны, мне приходилось бывать и в местах, выглядевших куда хуже. Например в 52-м участке.

Кленси ничего не ответил. Раздался треск и грохот. Стентон дернул дверь и та открылась. Они вошли в тесный лифт и в невзрачной кабинке, набитой корзинами для белья, вениками и картонными коробками, поднялись вверх, сопровождаемые угрожающими стонов тросов; вместе с ними поднимался всепроникающий запах, напоминавший запах мужского туалета на центральном вокзале. Когда они благополучно выбрались из лифта, на четвертом этаже было пусто; закрыв дверь кабины, пошли по коридору, пол которого был застелен потертым ковром. Поворот – и они оказались перед дверью номера 456. Кленси постучал.

За дверью раздался нерешительный хриплый звук. Кто-то явно прочищал горло.

– Кто…кто там?

– Меня зовут Кленси…

Послышался звук снимаемой цепочки; дверь приоткрылась и появившийся в щели глаз начал внимательно их разглядывать. Затем дверь распахнулась, показавшийся в ней человек быстро осмотрел пустынный коридор и отступил в сторону, давая пройти двум детективам. Закрыв за ними дверь, немного повозился, устанавливая цепочку на место, и наконец управился с ней. Потом нервно повернулся лицом к вошедшим; его рука скользнула к бедру, помедлила и протянулась навстречу.

– Привет, лейтенант, мистер Чалмерс предупредил, что вы должны были прийти.

Кленси демонстративно проигнорировал протянутую руку и смерил стоящего перед ним человека холодным взглядом. Это был коренастый хорошо сложенный мужчина лет сорока с курчавыми черными волосами и высоким гладким лбом; тонкие, словно нарисованные карандашом, усики прикрывали верхнюю пухлую и чувственную губу. Большие влажные глаза смотрели на него из-под бровей, которые явно только недавно были подстрижены. На нем был кричащей расцветки дорогой халат, надетый поверх легких коричневых шелковых итальянских брюк и белой шелковой рубашки с открытым воротом. Это был совсем не тот вид, что на моментальном снимке в полицейском досье на Сентрал-стрит.

– Преимущества больших денег и хорошего ухода, – подумал Кленси.

Большие глаза сузились из-за такого пренебрежительного отношения, протянутая рука опустилась.

– Послушайте…

Кленси молча отвернулся, изучая комнату. Его глаза быстро оглядели двойные кровати со стандартными коричневыми покрывалами и комковатыми подушками, изношенный и запачканный ковер на полу, узкий стол и стул, не вызывающее желания сесть в него кресло в углу с явно сломанными пружинами, и обязательную для всех отелей висящую на стене акварель, изображающую вазу с увядшими цветами. Он отошел к окну, приподнял занавеску и посмотрел вниз.

– А где пожарная лестница?

Коренастый мужчина заколебался и затем пожал плечами.

– Я не знаю. Я только что вошел. Возможно, она где-то в конце коридора, а может быть ее и вообще здесь нет. Это же маленький отель и…

– Ну ладно, пусть, раз она не проходит мимо вашего окна.

Кленси снова огляделся, подошел к ванной комнате, открыл дверь и осмотрел ее внутри. Отодвинул в сторону пластиковую штору, взглянул на небольшое окно, отметив, что оно закрыто на шпингалет, заглянул за открытую им дверь, вышел и закрыл ее за собой. Потом подошел к стенному шкафу, открыл дверь, включил свет и удивленно поднял брови, обнаружив, что тот пуст.

– Путешествуете налегке, не так ли?

Хозяин номера не ответил. Кленси выключил свет и закрыл дверь. Затем бросил последний взгляд на комнату.

– Ну, я полагаю, что это все, Рендал. – Он смотрел на того с плохо скрытым презрением. – Это детектив Стентон. Он будет находиться с вами с восьми утра до восьми вечера. А затем его сменит детектив Капровски, который проведет с вами остальное время.

– У меня есть хорошее прикрытие для вашего человека, – сказал коренастый мужчина. Его голос явно указывал на желание разделить ответственность. – Если кто-нибудь спросит, я могу сказать, что это мой двоюродный брат с побережья…

– Очень умно, – поморщился Кленси. – Это наверняка должно обмануть вашего брата. И всех остальных из вашей шайки с западного побережья, которые знают вас всю жизнь. – Он покачал головой. – Послушайте, Рендал, не усложняйте простых вещей. Никто не намеревается вас искать. И если они сделают это, то предоставьте действовать Стентону. Для того он здесь и остается.

На широком гладком лбу появились морщинки.

– Послушайте, лейтенант…

– И не покидайте комнату, – холодно добавил Кленси. – Ни по каким причинам.

– Не покидать комнату?

Кленси взглянул на Стентона, тот кивнул.

– Он не должен покидать комнату, лейтенант. – Детектив прочистил горло. – А что у вас в этом притоне есть съестного?

Недовольство Рендала из-за того, что его прервали, еще более усилилось. Он нетерпеливо обернулся.

– Посыльный ходит в какой-то ресторан внизу на Бродвее. Вы можете заказать все, что хотите. – Он снова повернулся к Кленси. – Послушайте, лейтенант…

Кленси взглянул на него. – Ну?

Коренастый мужчина старался подыскать слова.

– Речь идет о больших деньгах. Я не вижу причин, почему что-то может пойти не так… – Он заколебался, словно полагая, что кое-что все же смог бы увидеть. Затем вытер влажные губы. – Ладно, речь идет о значительной сумме. И я не скряга.

Он со значением поглядел на Кленси.

– Оставьте свои деньги при себе, – сухо отрезал тот. – Лучше купите участок на кладбище. Я слышал, это дает хорошую прибыль.

Коренастый человек скрипнул зубами.

– Вы не понимаете…

– Очень хорошо, – сказал Кленси. – Тогда объясните мне.

Коренастый человек отвернулся, потом повернулся обратно. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.

Кленси холодно смотрел на него.

– Поймите одно, Рендал. Меня не интересует, почему вы намерены заговорить. Или сколько в этом деле денег. Меня это меньше всего интересует. Это забота Чалмерса. Моя работа заключается в том, чтобы сохранить вас в живых до заседания комитета, назначенного на следующий вторник. Если вы хотите говорить, то говорите со Стентоном. Он должен вас слушать; а я нет.

Стентон осмотрел комнату.

– Послушайте, Росси, – я хотел сказать Рендал – а у вас есть какие-нибудь карты?

– Карты?

– Да. Игральные карты. Вы знаете, такие, в которые можно сыграть в джин рамми.

– Нет. Я не играю в карты.

– Вы не играете в джин рамми? – недоверчиво спросил Стентон.

– Нет. – Тот нетерпеливо повернулся снова к Кленси, но лейтенант уже пересек комнату и занялся запертой на цепочку дверью.

– Лейтенант…

– Так закажите в бюро обслуживания, – сказал Стентон. – У них наверняка должны быть карты. Я вас научу.

– Что?

– Я сказал, что я научу вас играть в джин рамми, – терпеливо повторил Стентон. – Это совсем просто.

Но коренастый человек не обратил на него никакого внимания. Он пересек комнату и схватил Кленси за руку. Кленси освободил руку, но тот снова схватил ее.

– Лейтенант…

– Ну что еще?

– Не думаете ли вы – хорошо, я знаю, что ничего не случится, но… Вы сказали, что я не должен покидать комнату… Это ведь относится и к вашим людям, не так ли? Они ведь должны все время оставаться здесь со мной?

Рука Кленси была уже на ручке двери.

– Тот или другой все время будут с вами, так что успокойтесь.

Неожиданно он нахмурился, глаза его сузились.

– Мне сказали, что никто не знает где вы находитесь и под каким именем скрываетесь. А вы сами кажется не очень в этом уверены.

– Нет, дело не в этом, – торопливо сказал Рендал. – Просто… – Он закрыл рот, словно уже и так сказал слишком много.