Текст книги "Пуля ставит точку"

Автор книги: Роберт Пайк

Соавторы: Джеймс Макклар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Ты говорил о каких-то делишках, – наконец сказал он. – Так что, началось?

– Разумеется.

– Ну у тебя откуда-то были деньги уже перед тем, как  ты вышел из дому, вот что я не понимаю. Ведь здесь никого не было… Подожди, здесь был Зонди. Я прав?

Муса решил сделать вид, что связан обязательством хранить тайну. Но у Гопала это вызвало только взрыв пренебрежительного смеха.

– Ты – стукач? Держите меня! Этот черномазый сбрендил! Я ему это и в лицо скажу. Что ты вообще знаешь о том, что творится вокруг? Прячешься каждый раз, когда Гершвин выходит из дому. Сегодня вышел из дома только потому, что Гершвин…

Тут до Гопала что-то дошло, да так, что подломились колени и ему пришлось сесть на край постели. Таким взглядом на Мусу ещё никто не смотрел.

– Гершвин Мкизе… – тихо повторил он.

– Ну и что?

– Вчера вечером тут был Зонди. А позавчера утром…так это ты?..

По лицу Мусы ничего не было видно, и менее всего – то, как его мысли лихорадочно пытались догнать цепь догадок Гопала. Доходить до него начало, когда Гопал снова заговорил.

– Нет, не говори ничего, Муса. Я уважаю твое положение.

В вытаращенных глазах Гопала застыл страх, и это было самое приятное.

* * *

Дурбан никогда не привлекал Крамера. Такие города ему не нравились. Скажем, женщин он любил больших, сильных и простоватых, – но, вместе с тем, порядочных и чистых. Но Дурбан – это была шлюха. Дешевая шлюха, буйно развалившаяся вокруг порта у берега теплого Индийского океана, словно тот был не морем, а её собственным достоянием, выставленным на продажу. И народ, желавший вкусить телесные радости, тысячами приезжал сюда, лишь бы вырваться из засушенной пуританской глубинки. Некоторые из них в этом торопливом бегстве не добрались до цели и погибли в своих машинах, изрезанные осколками лобовых стекол и погребенные под грудами транзисторов, надувных мячей, игрушечных медвежат, пакетов с мятными конфетами и всякого барахла.

Но большинство добиралось до места и теперь полуголыми разгуливали по окаймленными пальмами улицам, слетаясь на крикливые вывески, светившиеся как помада на немытой коже.

И, как тело шлюхи, город кишел паразитами, полумиллионом паразитов, не видевших ничего плохого в том, чем они кормятся.

На одного из них они как раз и охотились.

– С чего начнем, шеф?

– С управления криминальной полиции.

Зонди проскочил перекресток на желтый свет и под визг шин свернул налево в переулок. Судя по скорости, с которой он ехал, Зонди тоже не любил Дурбан. Или хотел расслабиться.

Капитана Потгейтера в управлении не было, он болел.

– Чем могу помочь? – спросил его заместитель.

– Лейтенант Крамер из Треккерсбургской полиции. Мне нужна одна фотография.

Заместитель заговорщицки усмехнулся.

– А, капитанов приятель! Мне передали. Вот они, – к сожалению не новые.

Крамер увидел два фото – анфас и профиль, ещё не совсем – просохшие. Теперь стало ясно, почему Ленни Френсис не пошел по стопам сестры и не выдавал себя за белого: его внешность балансировала точно на грани, но росчерк пера решил его судьбу окончательно.

– Такое лицо легко запомнить, – заметил заместитель, глядя через его плечо.

И правда. У юноши была необычайно длинная шея с кадыком как у пеликана, проглотившего банку пива. На шее – круглая голова с густыми кудрями. Сухощавое лицо. Орлиный нос, но слишком чувственный рот, чуть скошенный влево. Глаза глядели зло, но, видимо, потому, что вспышка застала веки в прищуренном состоянии.

Крамер словно увидел перед собой силуэт с фотографии в медальоне. Но тень скрывала ещё многое.

– Сильно измениться он не мог, – заметил Крамер. – Что-то он похож на женственную поп-звезду.

– Вы угадали, – поддакнул заместитель. – Как раз перед вашим приходом один индус из нашей прислуги говорил, что Ленни в Дорнагбоне нахватался всякой гадости. Одна уличная девка, которую он знает, сказала ему, что как-то прокувыркалась с Ленни без толку целую ночь. Никакого удовольствия.

– Что-нибудь еще?

– Ничего. Но я ещё заглянул на всякий случай в картотеку нашего транспортного отдела – что-то такое вертелось в памяти, – так вот, ему выписан штраф. Бумаги ещё здесь.

– Давайте посмотрим.

Крамер порылся в бумагах. Ничего особенного там не было, неподчинение приказу остановиться, да ещё столкновение с другой машиной, в котором никто не пострадал. Записал номер принадлежавшего Ленни "понтиака-57" и его цвет – лимонно-желтый.

– Премного благодарен. Который час?

– Скоро восемь.

– А как далеко отсюда он живет?

– Минут двадцать езды. – Могу с вами кого-нибудь послать.

– Спасибо, не надо. Со мной парень, который знает город.

* * *

Услышав это, Зонди бы удивился, потому что как раз безуспешно пытался вывести машину из очередного тупика.

– Попробуй следующий поворот, – чертыхался Крамер, проклиная неработающий плафон в салоне своего "шевроле", снова и снова чиркая спичкой над картой улиц.

– Все в порядке, шеф, мы здесь. Виста Роад.

– Остановись у того гидранта.

Над террасами домов ещё горели фонари, но нигде никого не было, кроме мулата, возившегося со своим мотоциклом.

– Неплохой квартал, – спокойно заметил Крамер. Зонди кивнул.

Действительно, ещё несколько лет назад это был белый квартал, и только после принятия закона об апартеиде достался он цветным. При каждом бунгало был небольшой садик, при большинстве – даже гаражи. Их бы даже можно было принять за жилища для белых, если бы не так бросалось в глаза – даже при лунном свете – что дома настоятельно нуждаются в побелке и покраске. Странно было, что Ленни Френсис жил именно здесь, но с другой стороны, он мог раньше к такому привыкнуть.

– Ну, пошли, парень, – сказал Крамер достаточно громко, чтобы его слышал мотоциклист. – И смотри, держи фонарь как следует.

Зонди кивнул и зашагал следом, шаркая ботинками с развязавшимися шнурками.

Хозяин первого дома по нужной стороне Виста Роад поспешил открыть, едва раздался громкий стук в дверь.

– Электросеть, – бухнул Крамер.

– У меня все уплачено.

– Меня это не интересует, черт возьми, нужно проверить проводку. Где у вас счетчик?

Хозяин нехотя отступил внутрь и показал на щиток на стене прихожей.

– Эй, парень!

Зонди, подскочив, включил фонарик; привстал на цыпочки и посветил на шкалу счетчика. Крамер что-то записал.

– Так, все в порядке.

Не говоря ни слова, они перешли к следующему дому. Добравшись таким образом до номера 14, вдруг поняли, что улица совсем не так пустынна, как казалось. Именно это Крамер и предвидел – Ленни мог проследить за ними сквозь занавески, но понятия не имел, что происходит.

– Думаете, так рано он будет дома? – спросил Зонди, закрывая калитку у дома 12.

– Полагаю, в такое время он ещё только встает, – ответил Крамер. – Для таких людей день только начинается.

Зонди поднялся на крыльцо дома 14 и постучал фонариком в дверь.

* * *

Теперь машину вел Крамер, Зонди сидел сзади. Проезжая предместья Дурбана, они ломали головы, что делать дальше.

Дверь им открыл старик в штанах с подтяжками. Пояснил, что его сына, хозяина дома, нет ,– и жильца, Ленни Френсиса, торговца подержанными автомобилями, тоже.

Отодвинув его в сторону, Крамер осмотрел дом. Пусто. Зонди заглянул в гараж. Ничего. Тогда они занялись комнатой Ленни. Тоже ничего особенного. Шкаф и комод, полные крикливых тряпок. Стопа журналов с мускулистыми парнями и заржавелый эспандер. Еще комиксы и книжонка о карате. Ни писем, ни документов, ничего…

Вернувшись к старику, послушно сидевшему в прихожей, они спросили, что он знает о квартиранте.

Только то, что он торгует машинами и часто уходит ночью, иногда и вообще не ночует дома. Ему это не нравится, но сын не возражает. Старику Ленни явно не нравился, и это им было на руку. Крамеру удалось вытянуть у него немало о том, как Ленни провел последние несколько дней.

В ту ночь, когда была убита Тесси, Ленни вернулся домой очень поздно. В понедельник остался в своей комнате аж до семи вечера, а потом ушел часа на три.

Во вторник встал очень рано, явно затем, чтобы сообщить матери о смерти сестры. Разумеется, заранее знал, что нужно пойти на вокзал и купить "Газетт". Около полудня вернулся домой, и сын просил подвезти его в город, но Ленни заявил, что уезжает. Возможно, собирался в Треккерсбург. А в среду вечером – то есть сутки назад – уехал в своей машине часов в шесть, проведя весь день в постели. И не вернулся.

– Жаль, что сейчас не вчерашний вечер, – протянул Крамер.

– Сущая правда, шеф.

Голос Зонди звучал устало, он два дня не спал; было поздно и бесполезно продолжать поиски незнакомого человека в чужом городе.

– Если бы мы знали хоть одно место, куда он ходит, – вздохнул Крамер, нехотя развернул "шевроле" и направился в управление.

– Минутку, мой желудок мне что-то подсказывает, – заметил Зонди, наклоняясь вперед через спинку сиденья. – Как насчет какой-нибудь закусочной?

Крамер вывернул руль, развернув "шевроле" на триста шестьдесят градусов по Вей Стрит. Через пару кварталов они заметили огни придорожного кафетерия на автостоянке.

– Два сэндвича, шеф?

– По два каждому.

С визгом затормозив, Крамер выключил фары. Кучка подростков в соседней машине приветствовала их радостным визгом, а двое бродяг, пристававших к пожилой паре в "мерседес", исчезли во тьме.

Но Крамер видел только лимонно-желтый "понтиак-57", стоявший неподалеку. Одно переднее крыло помято, и номер тот же, что у машины Леона Чарльза Френсиса.

– Я пошел, шеф, – Зонди выскользнул из машины.

Крамер мигнул фарами, вызывая обслугу. Старый индус в поношенной белой куртке с подносом под мышкой рассыпающейся походкой направился к нему. Заказывая еду, краем глаза Крамер заметил, как Зонди, подойдя к "понтиаку", отрицательно покачал головой. Худо дело.

Но официант оказался не такой старой развалиной, как с виду. Уже на полпути к тележке он вдруг обернулся к Крамеру.

– Простите, что вмешиваюсь, молодой человек…

– В чем дело?

– Вы приехали сюда с местным жителем, сэр. Ему нужно на другую сторону…

– Что ты предлагаешь?

– Он работает на вас?

– Это не твое дело.

– Но ведь он работает в полиции, не так ли? Значит, он интересовался не для того, чтобы принести вторую половину заказа в обрывке газеты.

– В криминальной полиции.

– Эта машина – Ленни Френсиса. Вы его ищете?

– Может быть.

Официант позвенел в кармане мелочью. Крамер, поняв, добавил.

– Благослови вас Бог, молодой человек. Ленни тут оставил машину вчера вечером. Уехал с парнями в черном микроавтобусе. Часов в восемь.

– Ты молодец, дед.

– Эти парни, они приехали откуда и вы, молодой человек. Тоже были номера Треккерсбурга.

Крамер вздрогнул. Вот о чем он забыл, затевая игру в электриков. К счастью Ленни там не было, чтобы это заметить. Где бы сейчас он ни был, мог оставаться там как минимум до утра.

В Дурбане было одно преимущество – теплые ночи, так что Крамер и Зонди, заночевавшие в машине на пляже, никаких неудобств не испытывали.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Глянцеватель в углу фотолаборатории был включен. Подойдя к нему, Принслоу плюнул на хромированный вращающийся барабан. Плевок зашипел и испарился.

– Горячо – можем начинать.

Ван Ниекерк взял пачку снимков и подошел к нему.

– Не все сразу, Вилли, нужно действовать постепенно.

– Но они нужны к десяти.

– Да? Ваш знаменитый лейтенант Крамер должен привыкнуть, что не всегда получается по-его. А в следующий раз вообще получит копии, только когда вернет предыдущий негатив.

Ван Ниекерк шмыгнул носом.

– Еще этот Зонди действует мне на нервы, – проворчал он. – Как его терпит Крамер? Принслоу пожал плечами.

– Бери-ка ты их по частям, – он придвинул резак, чтоб заняться краями.

– Ладно.

– А теперь можешь подать мне еще…

– Вчера мне пришлось ночевать здесь… Да? Ну вас и припекло.

– Жуть. И видел бы ты его сегодня утром, похоже, не спал совсем.

– Значит, нервы у него сейчас ни к черту.

– Это точно.

И тут Крамер, стоявший у них за спинами, негромко кашлянул.

* * *

– И куда мне с этим, сержант, – спросил Муса, получая от того фотографию Ленни.

– О Тричаард Стрит можешь забыть, Гершвин там слишком наследил. На рынке, на вокзале и по всяким притонам люди у меня есть. Так что даже не знаю – куда хочешь.

– Понимаю. Все завертелось.

– Что ты имеешь ввиду?

– Вы обошли нас всех.

– Точно.

– Я, пожалуй, прогуляюсь вдоль реки. Что-то давно уже там не был.

– Вряд ли в этом есть толк. Теперь там только для белых.

– Да фиг с ним.

– Ну давай, смотри сам. Только следи за машинами – это очень важно. Если вдруг заметишь его, запиши номер и позвони.

– А ваш грубиян-бур захочет со мной разговаривать?

– Там буду я.

– А как его зовут? Чтобы я знал.

– Леон Френсис-Ленни. Его видели выходящим из дома в темно-сером костюме. Рост его сто шестьдесят восемь сантиметров.

– Спасибо.

– Тогда до встречи.

Муса встал, чтобы открыть ему дверь.

– Подожди, Муса, вот ещё что. Надеюсь, ты не стал болтать с кем попало? Никто ничего не знает?

– Ей-Богу нет, спаси Аллах.

Но Зонди никак не мог понять, с чего тогда так странно повел себя Гопал, даже заговорщицки подмигнул.

Крамер ждал его в "шевроле" на углу.

– Садись давай, времени нет. Ты мне срочно нужен.

– Говорил с Мусой.

– Да Бог с ним. Ты здорово придумал, пусть все думают, что мы собираемся его использовать.

– Мы ему будем платить, шеф?

– Почему бы и нет? Люди многое могут ему рассказать, кто по злобе, кто из желания отомстить. Платить будем по результатам.

– Это хорошо, шеф.

– Я же тебе говорю, с Мусой ты здорово придумал. Но от остальных ничего нового?

– Ничего.

– Или не хотят говорить?

– Что-то их беспокоит, только мне не кажется, чтобы они вообще когда-то видели этого Ленни.

– Очень странно. У меня то же самое. Мне бы сказали, если бы знали , слишком многим они обязаны.

– Вот именно, шеф. Что-то здесь нечисто– это как вдруг затихают птицы в буше, хотя ничего подозрительного не слышно.

– Разумеется, я не думаю, что Ленни орудовал в Треккерсбурге, а мы не обратили на это внимания. Нам ничего не остается, как попробовать таким же образом, что и в кафетерии. Помнишь, их мать рассказывала, что просила его отнести в крематорий цветы?

– Аббот говорил, что там их не было.

– Возможно, только когда там был он. Ленни мог прийти позднее.

Зонди подал Крамеру "лаки страйк" и помог прикурить. Потом закурил сам.

– Поэтому мы едем туда?

– Да, хочу поговорить с садовником. Но что тебе не нравится?

– Ленни не тот тип, чтобы носить цветы. Он не тот человек.

– Он бы не смог отказать матери.

– Но я полагал, он боялся приехать сюда?

– Осторожнее, Зонди, не путай того, что мы полагаем, с тем, что знаем.

– Но, шеф…

Крамер ударил рукой по рулю.

– Послушай, ты, негритос чертов! – заорал он. – Мы все ещё ничего толком не знаем об этом деле, и если не разберемся до вечера, неприятностей не оберемся. Оба.

Зонди прикрыл глаза и за всю дорогу до крематория не издал ни звука.

– Подожди здесь, – бросил Крамер, входя внутрь. Управляющий в белом халате как раз выходил из своего кабинета.

– Добрый день, я мистер Бирс, чем могу вам помочь?

– Криминальная полиция, мистер Бирс. Мог бы мой парень порасспросить ваших кое о чем?

– Надеюсь, они ничего не натворили? У меня и так хватает хлопот.

– Нет, к нашему расследованию они отношения не имеют.

– Тогда давайте. Я как раз собирался выпить чаю – не хотите присоединиться, пока ваш помощник будет их трясти?

Крамер колебался. Он все ещё был зол, на этот раз на себя.

– Спасибо, с удовольствием. Кстати, я лейтенант Крамер.

– А, именно тот, кто мне нужен. Но вначале займитесь своими делами.

Крамер, подойдя к большим стеклянным дверям, подозвал Зонди.

– Там какой-то парень как раз накрывает к чаю. Для начала поговори с ним. – Он подмигнул. Зонди усмехнулся в ответ.

– А потом отправляйся туда, за стену. Внутри там урны и цветы. Осмотрись и поговори с каждым, кто там работает. Я поговорю с управляющим.

– Есть, сэр!

Крамер вернулся внутрь. Бирс как раз снимал с полки какую-то коробку.

– Вовремя вы, лейтенант, чай уже почти готов. А что мне делать с этим?

– Что это?

– Пепел той тетки, которую Аббот нам прислал по ошибке.

– Черт, я совсем забыл. А нельзя его, гм…

– Немного удобрить окрестности? Ну, чуть больше, чуть меньше – не в том дело, но, к сожалению, есть инструкция. Без документов ей просто не найдется места.

– Тогда, пожалуй, лучше будет мне пока что забрать это с собой.

– Вы очень любезны. Только распишитесь в получении. Спасибо.

– Раз уж я здесь, может быть, задам вам несколько вопросов?

– Ну разумеется. Но мне придется пригласить вас с собой в аппаратную. Вот-вот должны приехать из фирмы Максвелл и Флинн. В пятницу всегда столько работы…

Крамер пошел за ним.

– Вы приступайте, пожалуйста, я буду делать свои дела, но при этом могу слушать и отвечать, – сказал Бирс, закрывая двери.

Крамер сел. Постучал по коробке на коленях.

– Значит, вы знаете, что эта дама не должна была попасть к вам. Мы интересуемся другой, той, которая должна была оказаться на её месте.

– Естественно.

– Мистер Аббот в своих показаниях утверждает, что на похоронах никого не было и не было даже цветов.

– Так оно и было.

– Откуда вы знаете?

– Вы когда-нибудь были у нас на похоронах? Тогда вы заметили, что пастор, заканчивая службу, в нужный момент нажимает кнопку в полу. У меня загорается лампочка и я знаю, что пора включать музыку и запускать всю механику. Не так ли?

Крамер кивнул. Лекция специалиста была ему ни к чему, но он догадывался, что для Бирса пульт управления был любимой игрушкой.

– Ну, а если лампочка сгорит? Что тогда? Ведь сигнала не будет?

– Обратите внимание на этот глазок, который я установил именно для таких непредвиденных случаев. Регулярно слежу, как идут дела, и могу вас заверить, что не видел никого, кто пришел бы на ту церемонию, кроме священника и нашего персонала.

– Там широкоугольная оптика?

– Да. Мне кажется, здорово придумано. Крамер заглянул в глазок.

– И вы не видели, чтобы кто-то толкался тут до или после?

– Нет. Да здесь и негде толкаться, как вы выразились. Раздался стук в дверь и неуклюжий негр появился с чаем на подносе.

– Ну, ты и копаешься, Филемон. Небось, с девками заболтался?

Филемон не отводил глаз от переполненного молочника.

– Поставь сюда и иди протри еще-раз парадную лестницу. Какой-то пес опять там наследил.

– Да, сэр. Тот полицейский хочет поговорить со своим шефом.

– Послушайте, дружище, напейтесь сначала чаю…

– Я сразу вернусь – ответил Крамер. И действительно вернулся.

– Ну как?

– Ничего.

По лицу Крамера это было заметно.

– Подождите ещё минутку, пока заварится. Старик Филемон никогда как следует не прогреет чайник. Есть у вас ещё вопросы?

– Мне не за что зацепиться; вам тоже? Не случилось ли во вторник чего-нибудь необычного?

– Гм-м… Ну, если подумать, может быть кое-что…

– Что именно?

– Да ничего такого, что вам нужно. Вам с молоком?

– Спасибо.

– Ах-ах, ещё немного не готово… Подождем минутку.

Крамер никогда не страдал клаустрофобией, но теперь уже начинал нервничать. Невзирая на запрещающую надпись, закурил.

– Так на чем мы остановились? Ага. Вижу, у нас есть ещё время, так что спокойно могу все рассказать. Вот что произошло: сам председатель Комитета по городским садам и паркам нанес нам визит. Понимаете, номинально мы подчинены ему. Но до сих пор ни один из его предшественников не уделял нам никакого внимания. Вы собирались с молоком?

Крамер благодарно кивнул.

– Некоторых из наших городских начальников и близко нельзя допускать до власти, я так считаю. Они просто сваливают все проблемы на вас и ждут, как вы с ними справитесь. И слышите вы о них, если только что не так. Но советник Треншоу не только посетил меня в канцелярии, но и захотел осмотреть все хозяйство. Это было в конце дня, и я рад был его сопровождать.

– Почему он решил прийти именно в это время? Знал, когда у вас служба?

Крамер спросил это только из вежливости.

– Это было самое трогательное, лейтенант. Он был на последних в тот день похоронах, но это не помешало ему вспомнить о людях, скромный труд которых не бросается в глаза.

"Советник Треншоу" в его устах звучало как "Великий Могол". У Крамера пробудился интерес.

– Вы говорите, что все ему здесь показали? А как же с его покойным другом?

– Скорее, другом его семьи, насколько я понял.

– Все равно, интересно, что он выбрал такое время. Вы хотите сказать, он присутствовал при том, как была запущена печь?

– Разумеется.

– Господи…

– Я понимаю, о чем вы думаете. Нет, его друга ещё только готовили, когда мы были у печи. Внутри там как раз была та девушка – по крайней мере, тогда мы так думали. Мы даже поговорили о её случае.

– В самом деле?

– Советника Треншоу она очень заинтересовала. На похороны своего друга он приехал слишком рано, и пока ждал, заметил, как это печально, когда никто не приходит на похороны и не присылает цветов. Потому и спросил меня, кто это.

– И вы назвали её имя?

– Но ведь тогда я ничего не знал?! Еще я ему сказал, сколько ей было лет, потому что мне это так, мимоходом, сказал Фартинг.

– Ага… Ну, люди бывают разные. Я бы у вас там долго не задерживался. Для меня это уж слишком…

– Знаете, такие слова от человека вашей профессии – это удивительно. А вот у советника Треншоу не было предрассудков. Он даже подождал, чтобы увидеть всю процедуру, до того момента, когда мы вновь открываем печь. Для меня это был отличный повод попросить о более современном оборудовании.

– Значит, можно сказать – не поймите меня неправильно – что советник Треншоу был удовлетворен своим визитом?

– Я бы скорее сказал, что все, что он увидел, произвело впечатление. Всем нам он пожелал успехов. Мистер Бирс взглянул на часы.

– Я сошел с ума. Сижу и болтаю, а мне ведь нужно сменить ленты. Извините.

Множество вопросов мог бы задать ему Крамер, намного больше, чем было разумно в данном случае. Так что он предпочел удалиться. И всю дорогу в город молчал.

Зонди уже перестраивался в крайний ряд, чтобы свернуть на Де Вит Стрит, к Управлению, когда ему Крамер велел ехать прямо. Вопросов тот задавать не стал. Понял.

Они быстро доехали до Треккерсбургского птичьего заповедника. Кроме табунков водоплавающих птиц на озере и гигантской черепахи там не было ни души. Тысячи птиц, живших здесь, днем разлетались по окрестностям и возвращались только в сумерках, поднимая оглушительный грай и щебет. Именно это и привлекало днем: никакой публики, никакого шума.

Тишина.

Черепаха не обращала на Зонди внимания. Для её возраста – а бронзовая табличка на панцире утверждала, что черепахе сто девять лет – не было под солнцем уже ничего нового.

Зонди бросил тлеющий окурок перед её носом, гадая, что та будет делать. Ничего. Но Крамер на запах дыма, видимо, отреагировал.

– Зонди!

– Иду, шеф.

Дверца для него уже была открыта.

* * *

Черный «олдсмобиль» мчался по Де Вит Стрит. Шофер, крепкий краснолицый мужчина с жесткими седыми волосами, знал что делает: притормозил, подрезал соседей и зарулил на закрытую стоянку у отделения «Бэрклей Банка». Там сидел конопатый парнишка, жующий резинку.

Ван Ниекерк стоял неподалеку, следил за ним.

Шофер осторожно огляделся. Потом кивнул парню и вылез из машины. Оба они были вооружены.

Шедшая мимо секретарша, спешившая на работу от парикмахера, услышала, как вздохнул Ван Ниекерк, и обернулась. Но тот не отрывал глаз от мужчин.

Шофер засунул револьвер в кобуру под мышкой и отпер багажник "олдсмобиля". Его юный партнер стоял сзади, помахивая автоматическим пистолетом, слишком массивным, чтобы просто так удержать за курок.

– Ты поосторожнее, – остерег его Ван Ниекерк. – Предохранитель снят, а ну как уронишь…

– Не лезь не в свое дело, – буркнул шофер, доставая из багажника две набитые сумки.

Парень выдул пузырь из жвачки. Тот лопнул и приклеился на его жидкие усики. Ван Ниекерк рассмеялся.

– В полиции тебя быстро научили бы, как себя вести, – спокойно заметил он и отвернулся, увидев, как вытянулось у парня лицо. И снова вздохнул.

Надо же, лейтенант выбрал именно пятницу, чтобы послать его обойти банки. Пятницу, когда деньги свозили в банки полными мешками, и вывозили из них полными карманами, и когда перед каждым окошком стояла очередь, как на Монну Лизу.

Ван Ниекерк был достаточно умен, чтобы прорваться к начальству, а не стоять в очередях, но и это не слишком помогало. Те тоже были задерганы и почти также нетерпеливы, как и персонал, когда пытались опознать клиентку по фотографии.

– Если бы вы могли назвать нам номер её счета…

– Мисс Тереза Ле Руке?

– Нет.

– Мисс Филипс?

– Ни одна из наших мисс Филипс не подходит.

Так кончались все долгие, нудные, безрезультатные попытки. Вот и в "Бэрклей Банке" ему помочь не смогли.

Ван Ниекерк вернулся на солнцепек.

– Не понимаю, почему люди связываются с банками, – бурчал он под нос. – Я бы никогда этого не сделал, не будь причины.

И тут до него дошло, что, собственно, у девушки и не было причин связываться с банком – не собиралась же она, вроде его жены, повсюду размахивать чековой книжкой.

Наткнувшись на филиал страховой фирмы неподалеку от Барнато Стрит, он вошел внутрь. Там, как обычно, два-три клиента упорно мучились с шариковыми ручками.

– Что вам угодно?

– Криминальная полиция. Пожалуйста, взгляните на снимок, мисс.

– Это же она?

– Кто?

– Эта странная мисс… Берил, подойди на минутку.

Временами Ван Ниекерк расходился со своей церковью во взглядах на мини-юбки. Восторг, который они у него вызывали, был совершенно невинным, и он был уверен, – так же невинна была юная Берил.

– Это мисс Филипс, – уверенно заявила она. Всегда платит десятками. Но на той неделе она все сняла и больше не появлялась.

– Но, Берил, нельзя же давать такие сведения без разрешения мистера Фурье!

– Ничего страшного, я только хотел узнать, знакома ли она вам, успокаивал их Ван Ниекерк. Теперь мне нужно поговорить с мистером Фурье, но я, разумеется, вас не видел.

Берил улыбнулась и весьма невинной походкой отправилась за начальником.

* * *

Одинокая птица летала над их головами, и разыскав гнездо, хлопая крыльями, опустилась на него.

– Небось, принесла добычу, – негромко заметил Крамер. Зонди нахмурился.

– Ну, скажи мне, что ты думаешь о моей версии?

– Может быть большой, очень громкий скандал.

– И ещё больший, если я ошибаюсь. В этом все дело. Одна ошибка – и на ковер к бригадному генералу. И – вон!

– Может быть, лучше поговорить с полковником?

– Да он в обморок упадет.

– Ну, вы белые, даете! – Зонди покачал головой. – Почему вы считаете, что если кто-то стал большой шишкой, советником или мэром, так уже застрахован от ошибок? У нас вождем становятся по крови, и тогда ему уже никто не говорит, что делать. И никто ничего не делает даром, как вы утверждаете о Треншоу.

– Это называется демократией, дружище. Но они это делают не совсем даром, некоторым доставляет удовольствие, что могут помочь.

– Тем, что учат других, что делать?

– Представь себе, они делают это, чтобы ощутить наслаждение властью.

– И вам это слишком нравится, шеф.

– Это верно.

– И раньше существовали банды с белыми главарями, вроде тех, что грабили магазины в Зулу.

– Банда Джо Аллена? Но он был белым каторжником, а не городским советником.

– Потому его и взяли. А Треншоу – гораздо хитрее. Он белый, и знает, что белые должны его уважать.

– Ладно, ладно. Так что мне сказать полковнику?

– Он знает, что Шу-Шу говорил Гершвину обо всех этих делах?

– Он не верит.

– Тогда расскажи про другое.

– Ну ладно, значит я вхожу к нему в кабинет и говорю, что обвиняю советника Треншоу в связи с убитой девушкой. Каким образом? А вот каким, господин полковник. Вы посмотрите, как он изловчился. Был на похоронах своего приятеля, зашел служебным ходом в крематорий и проследил, как там сожгли тело, как он полагал, той девушки. Подождал, пока все кончилось, и потом заявил, что ему все это понравилось.

– Звучит это глупо, шеф.

Крамер разделил остатки еды, купленной ещё в Дурбане. Зонди с благодарностью взял свою порцию.

– Попробуем ещё раз. Положим, у нас есть основания полагать, что советник Треншоу в прошлый вторник привлек внимание своим поведением в крематории. Если потребуют обосновать это заявление, намекну на подозрительное совпадение места и времени. Подчеркну, что о похоронах той девушки в тот день было сообщено в газете и что по информации управляющего крематорием, упомянутый советник Треншоу не принадлежал к числу близких родственников покойного, на чьи похороны он явился.

На миг замолчал, проглотив остаток сэндвича.

– А потом добавлю, что, по моему мнению, советник Треншоу проявил необъяснимый интерес к работе оборудования и неестественный интерес к сжиганию тела, которое он считал телом девушки, упомянутой в извещении о похоронах.

Буду констатировать, что его интерес превысил нормальное любопытство стороннего наблюдателя, особенно тем, что он пожелал присутствовать до полного сожжения тела. И вот тут-то я попрошу разрешения изложить версию, которая может пролить кое-какой свет на происходящее.

Зонди чихнул, засыпав крошками всю грудь.

– Ну как? Похоже это на манеру Сэма Шифринского?

– Куда там этому адвокатишке! На уровне Верховного суда!

– Благодарю. Ты знаешь, что такое версия?

– По-моему, что-то очень неприличное шеф. Оба от души рассмеялись.

– Тогда слушай, черномазый, и учись. Моя версия состоит в том, что советник Треншоу участвует в какой-то нелегальной деятельности настолько крупного масштаба, что это оправдывает и ликвидацию некоторых соучастников, если они начинают создавать проблемы или становятся бесполезными. Далее, я полагаю, что человек с образованием и умом Треншоу вполне мог быть главой такой организации. Это малоправдоподобно, но не невозможно.

И поэтому я полагаю, что советник Треншоу отправился в крематорий с целью убедиться, что определенный человек действительно был окончательно ликвидирован – скажем так.

Далее уже вопрос техники. Если хотим, чтобы эта же версия объясняла и смерть Шу-Шу, то должны признать, что увязать их трудно. Как бы грязно не было все это сделано, но нет никаких следов связи с полагаемым крупным делом. Можно сказать, что кто бы это убийство не организовал, был убежден, что жертва не сможет выдать ничего существенного – из этого следует, что её уже допросили – и что безопаснее всего сделать все именно таким образом.

Но теперь вернемся к девушке. Ее убийство, казалось, не создавало проблем, потому что она цветная, а их положение известно. Но все остальные знают её как белую. И тогда ганг, – будем называть их так, – осмотрительно привозит убийцу из Ранда. Все идет по плану, но советник Треншоу, разумеется, опасается малейших осложнений. И вполне естественно, что контролирует её последний путь.

Над озером все ещё стояла тишина.

– Вы правы, это никуда не годится, шеф, – сказал Зонди, отряхиваясь. Тут у Тесси связь с Треншоу появляется только после её смерти.