Текст книги "Маккой X. Целуй — и прощай! Кокс Дж. X. Безутешная вдова. Пайк P. Л. Побег из Синг-Синга"

Автор книги: Роберт Пайк

Соавторы: Хорас Маккой,Джордж Кокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Глава 4

Табличка на радиаторе гласила: «дилейдж», это был длинный, приземистый автомобиль с красными дисками колес и обивкой салона из красной кожи. Он стоял перед коттеджем доктора Дариуса Грина среди мусорных куч у обочины и других машин, небольших и дешевых. Это можно было заметить даже при тусклом свете уличных фонарей. Я сразу догадался, чья это машина, намного раньше, чем заглянул в регистрационную карточку, прикрепленную возле рулевой колонки: Маргарет Добсон, 4100 Уиллоу Крик-Драйв. О, Господи, а у этой дамочки с деньгами проблем не бывает, она неплохо упакована.

Ее авто красноречиво свидетельствовало об этом: правосторонняя рулевая колонка, отдельное водительское кресло, всевозможные циферблаты приборов и тумблеры на передней панели. Все надписи были на французском, а из замка зажигания торчал ключ. Я сел за руль и извлек его. Сейчас многие водители оставляли ключи в машине. Большинство из них просто забывали забрать их с собой, остальные делали это из-за самоуверенности и высокомерия, вот и она наверняка из тех же побуждений. Даже если машину украдут, та все равно застрахована, да и в любом случае никаких неудобств от этого не предвиделось: слуга тут же пригонит из гаража еще одну. Брелок на ключе был золотой, с инициалами «М. Д.» в виде вензеля, на кольце болтались еще несколько позолоченных ключей, фигурка святого Кристофера с теми же инициалами и некое приспособление, назначение которого было мне неизвестно. При ближайшем рассмотрении я обнаружил, что это складное увеличительное стекло размером чуть побольше серебряного доллара. Через него я рассмотрел свою находку повнимательнее и обнаружил еще одну надпись: «Четырнадцать каратов чистого золота, Картье». Да, сэр, это вам не дешевые побрякушки…

Я снова вставил ключ в замок зажигания и повернул. Раздался слабый щелчок, тогда я вернул его в прежнее положение и посмотрел в сторону коттеджа. Посетители все еще постигали основы космического сознания, хотя часы на панели уже показывали условленное время нашей встречи – половину десятого. А за окнами коттеджа не было видно никаких признаков оживления. Может быть, у меня еще оставалось время для небольшой прогулки.

– А почему бы и нет? – спросил я себя, поворачивая ключ зажигания. Потом проверил положение рычага коробки передач и выжал педаль стартера. Двигатель завелся почти мгновенно. От неожиданности я выключил зажигание, вышел из машины и прошелся по улице. Ярдов сто прислушивался к отзвукам собственных шагов, и тут же оказался под кроной хлебного дерева. Все вокруг было тихо и пустынно; внезапно мне пришла в голову мысль, что Мэндон прав: человеческие рефлексы всегда чем-то обусловлены. Моя реакция была вызвана случаем, произошедшим много лет назад, только автомобиль был, конечно, другой марки. Эта глупая ситуация, почти животный рефлекс и мое знание его истинной причины заставили меня дать себе слово, что ничего подобного больше не повторится.

Я вернулся в машину с желанием прокатиться вокруг квартала. Даже если бы гул мотора стал похож на рев самолета, меня это уже не остановило бы, но как только я поравнялся с машиной, двери коттеджа распахнулись и на улицу повалили слушатели доктора Грина. Ну и ладно, мне не нужно лишний раз себе доказывать, что я преодолел свои страхи.

Тем временем люди разъезжались на своих колымагах, расходились пешком и степенно желали друг другу доброй ночи. Наконец на дорожке появилась и Маргарет Добсон, направляясь ко мне прямо через газон, и я снова увидел белизну ее кожи, обрамленную смоляной чернотой волос. У меня опять перехватило дыхание.

– Ну, – сказала она. – В чем дело? Снова запах духов?

– Это жестоко.

Она рассмеялась.

– Или ты боишься, что моя машина кусается? Почему так быстро заглушил двигатель?

– Ты услышала…

– Услышала? Да его слышали жители целого квартала, он довольно изрядно шумит. По правде говоря, я никогда не пользуюсь этой машиной вечером, если только не хочу кому-нибудь досадить, гоняя по его улице…

– И чем мы сегодня будем заниматься, портить настроение твоим друзьям?

– Это я уже сделала.

– А машина чертовски хороша. И скорость, наверное, соответствующая.

– Так и есть…

– Боюсь, что она у тебя долго не задержится, если будешь оставлять ключи в замке зажигания, – я захлопнул за ней дверь, обошел машину и уселся рядом. – Нет, такие люди как ты просто не хотят лишать воров работы…

– Я никогда ничего не запираю…

– А что же ты делаешь, каждый день меняешь машины?

– Что-то вроде того… – она завела мотор, тот буквально взорвался, и мы тронулись. Машина производила столько шума, что, похоже, глушителя у нее просто не было. Про нее нельзя было сказать, что двигатель взревел и перешел на ровный гул, никаким гулом и не пахло.

– Ну и как прошел день? – поинтересовался я.

– Все как обычно, а у тебя?

– Не зря. Ничего определенного, но появились неплохие перспективы.

– Я очень рада.

– Спасибо, – я наклонился к ней, стараясь уловить запах Huele de Noche, но безуспешно. Мне виден был ее бледный профиль, ее черные локоны, но все бесполезно, я не чувствовал знакомого аромата. Интересно, почему…

Она почувствовала мой взгляд и улыбнулась в ответ.

– Просто интересно… – заговорил я. – Почему ты не пользуешься косметикой?

– Потому что мне это не нравится. Кстати, у тебя есть какие-то планы на сегодняшний вечер?

– Только один – провести его с тобой, – прямо ответил я.

– Мне хочется где-нибудь просто поболтать. Нам есть о чем поговорить. Куда направимся?

– Только не за город.

– А мне казалось, тебе понравилось.

– До тех пор, пока я не начал приводить в порядок свой пиджак – довольно хлопотное занятие…

Мы остановились на красный сигнал светофора и она озорно заглянула мне в глаза.

– В следующий раз я захвачу с собой одеяло…

Все произошло так быстро, что у меня даже не было времени ни о чем спросить. Еще минуту назад мы ехали по улице, застроенной многоэтажными домами с квартирами для людей с туго набитым кошельком, и я блаженствовал на роскошном, красной кожи сиденье автомобиля, размышляя о превратностях своей судьбы и о том, куда она меня еще занесет, прежде чем я найду свой конец, – и вдруг после резкого поворота мы оказались в гараже, расположенном в подвале жилого дома. У меня засосало под ложечкой, ведь мне померещилось, что это подвал Сити холла, набитый полицейскими машинами, и я стал ждать какого-то подвоха с ее стороны, но, осмотревшись, заметил два ряда роскошных лимузинов и понял, что полицейскими здесь и не пахнет. Двое служителей в униформе как из-под земли выросли у нашего авто.

– Добрый вечер, сэр, – приветствовал меня тот, что стоял слева.

– Добрый вечер, мисс Добсон, – сказал второй.

– Добрый вечер, – откликнулась сама мисс Добсон, в чьем голосе сквозили отчужденность и равнодушие.

Служитель распахнул дверцу с ее стороны, и она вышла из машины, а он уже вызывал лифт в нескольких шагах отсюда. Второй, очевидно, должен был запарковать машину и терпеливо придерживал дверцу, дожидаясь, пока я соизволю покинуть свое место. А когда мне удалось это сделать, на его лице отразилось нескрываемое удивление. В первый момент я подумал, что он меня с кем-то перепутал, и только тут заметил, что он смотрит не на меня, а на мой костюм, дешевый и изрядно помятый. Я весь вспыхнул от стыда и негодования и понял, что на его лице застыло вовсе не удивление – это был шок от того, что он увидел какого-то бродягу рядом с такой роскошной девушкой и в таком месте. Мне оставалось только быстро направиться к лифту, избегая встретиться глазами со вторым служителем, но его презрительный взгляд я чувствовал спиной. Двери лифта наконец распахнулись, и я смог укрыться от непрошенных зрителей.

– Спокойной ночи, мисс Добсон, – раздался у нас за спиной голос служителя.

– Добрый вечер, мисс Добсон, – сказал лифтер, удивленно поглядывая в мою сторону.

Я постарался пристроиться у него за спиной, этот цирк начинал меня порядком раздражать. Это был уже пожилой человек в серебристой униформе, и мне казалось, что и коврик на полу, и стены кабины тоже отливали серебром. Без всякой команды с ее стороны он остановил лифт на пятом этаже, распахнул двери и пожелал ей спокойной ночи. Мы быстро вышли из лифта, и тот снова стал спускаться в гараж, где эти три остолопа смогут вдоволь посплетничать на мой счет, не упуская случая перемыть кости и хозяйке квартиры.

Теперь уже вопросы были излишними, я и так понял, что мы направляемся в ее квартиру.

– А я-то думал, что ты живешь в доме на Уиллоу Крик-Драйв.

– Почему?

– Так было написано в регистрационной карте лимузина, в твое отсутствие я изучал салон.

– А… Иногда я, конечно, бываю и там, но чаще живу именно здесь.

– Великолепно. Роскошный дом. Я всегда могу определить, куда попал, по мине лакеев при моем появлении. Чем богаче дом, тем сильнее шок у этой публики.

Она весело рассмеялась и остановилась перед дверью квартиры, потом повернула ручку, мы вошли внутрь и оказались в небольшом холле с зелеными стенами.

– Оставь шляпу здесь… – посоветовала она.

Я повесил ту на крючок и занялся изучением своего отражения в зеркале. Передо мной стоял неухоженный мужчина в помятом, неопрятном костюме, который дополняла несвежая рубашка с грязным воротничком и десятицентовый галстук с распродажи, который становится жеваным после первой же попытки его завязать. А в этом роскошном доме я выглядел еще в сотню раз хуже, неужели девушка этого не понимала? Так какого черта заваривать всю эту кашу?

Пол в гостиной устилал пушистый белый ковер, а зеленые стены оттеняли белые шторы на окнах. Слава Богу, сквозь них меня здесь не увидят соседи. Мягкая мебель была обтянута красно-зеленым атласом, каминный набор снабжен ручками из слоновой кости, а настольные светильники, стилизованные под фарфоровые вазы, отбрасывали мягкий, приглушенный свет. Здесь все дышало роскошью и хорошо сочеталось с ее «кадиллаком» и «дилейджем», золотым брелоком от Картье и позолоченными ключами. Единственной инородной деталью здесь был я…

– Больше всего в этой квартире мне нравится ее удобное расположение. Она всегда под рукой, а все остальные – за городом.

– Это очень удобно, – согласился я.

– Мисс Добсон… – раздался женский голос у меня за спиной.

Я чуть было не подпрыгнул от неожиданности. На пороге комнаты стояла женщина лет сорока с приятным лицом, в черном платье с маленьким белым передником.

– Звонил ваш отец.

– Спасибо, Джулия. В баре еще остался лед?

– Да, мисс Добсон. Он просил вас перезвонить ему сегодня.

– Хорошо, Джулия. Я вас больше не задерживаю…

– Да, мисс Добсон. Спокойной ночи, – и тут она посмотрела на меня. Я готов был провалиться сквозь землю, а на ее лице мне оставалось прочитать именно то, что я и ожидал.

– Не хочешь выпить?

– А ты?

– Пожалуй, да. Пошли в бар…

Это оказалось недалеко, бар примыкал прямо к гостиной – крошечная комнатка со все теми же зелеными стенами, зато вся мебель была обтянута красной кожей. За стойкой – четыре ряда зеркальных полок, уставленных разнокалиберными бутылками.

– Раньше здесь располагался туалет, а я превратила его в салун, – она откинула крышку и прошла за стойку. – И теперь мне осталось только получить лицензию на торговлю спиртным, – рассмеялась Маргарет. – Скотч?

– Коньяк…

– Какой?

– Ну…

– Здесь с полдюжины сортов. Выбор небогат, но…

– Я предпочитаю «Деламэйн».

– Такого у меня нет, – протянула она, окинув взглядом полки.

– Тогда сойдет «Реми Мартен».

– И этого тоже нет.

– Тогда мне все равно, – безразлично отозвался я.

– «Отард»?

– Ладно.

Она поставила передо мной бутылку коньяка и бокал, и пока что-то смешивала для себя, я плеснул себе немного коньяка.

– Я предпочитаю «Кэтти Сарк», – она бросила в бокал несколько кубиков льда и подняла его. – За что будем пить?

– За лакеев.

– За лакеев, – провозгласила Маргарет.

Мы выпили, она вышла из-за стойки и присела в кресло у стены, а я повернулся к ней лицом. Маргарет потягивала свой коктейль и внимательно изучала меня сквозь стекло бокала.

– Думаю, ты будешь скучать по этому гнездышку…

– Скучать?

– Когда уедешь…

– И не собираюсь…

– Ты еще об этом не знаешь, но уехать ненадолго придется. Она скажет об этом завтра.

– Что она скажет? И кто это – она?

– Твоя служанка, Джулия. Разве ты не видела, как она на меня посмотрела? Ей захочется провести здесь полную дезинфекцию и, возможно, сжечь твою одежду.

– У тебя есть чувство юмора, – улыбнулась Маргарет, прикладываясь к бокалу.

– А что? – я допил свой коньяк и взглянул на нее. – Что все это значит – социальный эксперимент? Нечто из области космического сознания?

– О чем ты?

– О нас, – спокойно ответил я. – Привести бродягу в эти роскошные апартаменты – зачем?

– Я здесь живу и хочу, чтобы ты был со мной.

– Разве тебя не волнует, что подумают ваши лакеи?

– Конечно, нет! Мои гости…

– Похоже, что рекорд все-таки принадлежит мне. Готов поспорить, никого подобного здесь еще не было.

– Тебя так волнует твой внешний вид? С ним что-то не в порядке?

– Тебе лучше знать, ты же на меня смотришь…

– В самом деле?

– Ничего страшного, продолжай. Ученым часто приходится наблюдать прелюбопытные экземпляры. Для того они и существуют. Это все в порядке вещей.

Она встала и подошла ко мне.

– У меня и в мыслях ничего подобного не было. Извини, если я невзначай тебя обидела. Я разглядывала тебя просто с удовольствием. После того, что произошло между нами, тебе разве не кажется, что я имею право получше тебя рассмотреть?

– Ну, слава Богу, теперь все ясно. И тебе, и вашим лакеям. Осталось только изучить меня под микроскопом.

– Ты слишком самолюбив.

– А я вчера предупреждал. Комплекс неполноценности. Теперь ты его видишь в действии. – Я поставил свой бокал на стойку. – Жуткая вещь…

– Зато ты знаешь, над чем надо работать, – не согласилась она. – Все можно изменить.

– Согласен, но для этого надо выбраться из этих лохмотьев. Дрянная одежонка для отбросов общества. Типичное американское барахло. Трехдолларовые туфли и костюмчик с конвейера. Я сменю его, когда смогу себе позволить носить вещи от Тила, Милбэнка и Хауза.

– И коньяк «Деламейн»… – тихо заметила она.

– И его тоже, – согласился я, закипая. – Тебе надо бы собрать сюда десяток ценителей, хотя это не совсем то слово, я хотел сказать – дегустаторов, поставить перед ними с десяток марок коньяка и посмотреть, кто из нас ошибется…

– Я не это имела в виду…

– Дамам вроде тебя вряд ли хватит мужества сказать начистоту то, о чем они думают.

– А нельзя нам просто поговорить по-дружески? Мне так много хочется тебе рассказать, мне так много надо тебе рассказать… И если ты перестанешь грубить, может быть, мы лучше поймем друг друга.

– Великолепно, – сказал я, отворачиваясь.

– Ты чувствуешь себя не в своей тарелке?

– Да.

– И хочешь уйти?

– Именно так я и сделаю, – я встал.

– Мне очень жаль…

– Забудем об этом…

– Жаль, что вчерашний вечер уже не повторится…

– Мне тоже.

– Нет, правда, – спокойно продолжала она. – Те чувства, которые я испытала вчера, мог дать только Браманда, и это могло быть ниспослано только судьбой. Ей было угодно, чтобы это случилось вчера. А сегодня я, ничтожная песчинка, хотела повторения, – Маргарет невесело улыбнулась, – но дилетантам это не под силу, – она подняла свой бокал. – За ученицу Великого Чародея…

Сначала мне показалось, что она несет такую же чушь, как и многие девушки ее возраста, так сказать небольшое представление для театра одного актера с единственным зрителем, рассуждения о воле рока за бокалом дешевого джина. Но неожиданно я понял, что все это не нарочитая игра, а настоящие искренние чувства. То, что произошло вчера на заросшем склоне под кроной векового дуба было не просто совокуплением, а каббалистическим действом, затронувшим потаенные струны ее души. Да, она была дилетанткой в эзотерической философии дока Грина и Бог знает кого еще… Убирайся отсюда, подонок, и чем скорее, тем лучше.

Тут я почувствовал дрожь во всем теле, и мне стало ясно, что вчерашний вечер и для меня стал не очередным приключением, а чем-то большим, захватившим меня целиком…

Я выключил освещение и вернулся к ней. Неясный свет, пробивавшийся из соседней комнаты, выделял лишь контуры ее тела. Я ее обнял. Маргарет закрыла глаза, вся напряглась и сжала кулаки. Она замерла и почти не дышала, совсем как прошлой ночью. Перед моими глазами было ее бледное лицо, оттененное черными как смоль волосами, и тут я почувствовал запах Huele de Noche…

Меня охватил первобытный страх, пробудивший чувство самосохранения далеких предков, и я проснулся. Слышен был какой-то шум, движения, запах чужака заполнил мои ноздри, я открыл глаза и лихорадочно пытался вспомнить, куда бросил свой пиджак с пистолетом в кармане.

Кто-то зажег свет, и я увидел крупного лысого мужчину лет под шестьдесят, в синем костюме. Он пытался разбудить Маргарет и не обращал на меня никакого внимания. Тут я заметил свой пиджак на спинке стула и осторожно попытался опустить ноги с кровати, чтобы добраться до него.

– Полегче, сынок, – раздался голос из глубины комнаты. Говорил один из двух мужчин, стоявших у самой двери. Они стояли, не снимая шляп, и очень смахивали на полицейских, хотя и были в штатском.

– Миджи, дорогая, Миджи, – повторял лысый, холеный мужчина, и тут я сообразил, что это – ее отец.

Маргарет что-то пробормотала в полусне и открыла глаза. Потом быстро села в кровати, прикрывая простыней обнаженное тело.

– Тебе не следовало этого делать, отец…

– Все из-за того, что ты не ответила на мой звонок, – в его голосе чувствовалось напряжение. Он протянул ей халат. – Оденься.

– Уберите его отсюда, – это уже копам.

Они молча двинулись ко мне…

– Останови их, – спокойно приказала Маргарет.

– Уберите его, – раздраженно повторил он.

– Подождите! – запротестовала она. – Это же смешно! Отец… я хочу представить тебе моего мужа, Поля Мэрфи. Это мой отец, Поль…

О, Господи, спаси меня и помилуй!

У Эзры Добсона отвисла челюсть.

– Муж? Ты вышла замуж? Когда?

– Вчера… вечером. Мы хотели сообщить тебе эту новость за завтраком, но…

– О, Господи, – пробормотал он шепотом, и я понял, что она его остановила. Мне стало легче. Чем это закончится, я еще и не подозревал, но по крайней мере можно было обдумать сложившееся положение.

– Будь добр, отправь своих людей, – попросила Маргарет.

Кивком головы он указал им на дверь. Так же молча те удалились.

– В самом деле, отец, иногда ты принимаешь слишком поспешные решения. И делаешь это довольно неуклюже. Что может Поль подумать о нашей семье…

Она ободряюще улыбнулась мне, сознавая, что отец расценит это как извинение за его бестактность. Маргарет держалась превосходно, ее стрелы ложились точно в цель, и она знала, куда направить свой следующий выпад. Ушедшая парочка производила впечатление крутых ребят, и я рад был, что все так кончилось. Хотя мне нетрудно было предположить, что они со мной могли сделать, но я точно знал, чем это грозило им, а в тот момент, когда Сити холл был у меня в кармане, подобные стычки в мои планы не входили.

– Признаю, что мы были неправы, – продолжила Маргарет. – Не следовало так спешить. Возможно, это был минутный порыв, но никаким скандалом уже ничего не изменишь.

Эзра Добсон нехотя бросил халат на постель.

– Я не понимаю тебя, просто не понимаю, – он покачал головой.

– Не вини его, Поль. Это целиком моя ошибка.

– Как и моя, – согласился я.

– Кто еще об этом знает? – было видно, что Эзра Добсон пришел к какому-то решению.

– Клерк, судья… – неуверенно начала Маргарет.

– И жена судьи, она была свидетельницей, – нашелся я.

– Больше никто?

– Нет.

– Когда это произошло?

– Несколько часов назад.

– Где?

– За пределами штата.

– Они знали, с кем имеют дело?

– Думаю, нет.

– Так вот почему ты подписалась «М. Добсон», – изобразил я удивление. – Не хотела, чтобы тебя узнали…

– Да, ты прав, – подыграла она.

– А я-то думал… – сказал я, входя в роль.

Старик задумчиво изучал что-то на потолке спальни.

– Какого черта вам понадобилось для этого выезжать из штата?

– Нам не хотелось ждать трех дней, положенных здесь на принятие решения.

– Что значат три дня для такого шага? Три дня! Как давно вы знакомы?

– Не надо, отец. Неужели мы не сможем обсудить это несколько позже? Я тебе все объясню.

Он мрачно кивнул.

– Да, мы еще многое обсудим. А сейчас собирайся, я заберу тебя с собой.

– Не надо, отец. Поверь мне, так будет лучше.

– Ты отправишься со мной, даже если для этого мне придется снова позвать Зумбро и Скотта. А теперь одевайся!

– Не надо, отец. Поверь…

Я удивленно посмотрел на нее. По-моему это был самый лучший выход из создавшегося положения. Неужели она этого не понимала? Если сейчас начнется ссора, то трудно было предугадать, к чему она может привести.

– Думаю, твой отец прав. Поезжай с ним домой, а завтра мы все обсудим.

– Маргарет, – старик становился явно нетерпеливым, – ты собираешься одеваться или нет?

– Нет! – почти крикнула она. – Послушай меня, подобные конфликты у нас бывали и раньше, и еще один нам совершенно не нужен. Все, что мне нужно было, я тебе уже объяснила. Или ты заберешь своих людей и уйдешь отсюда, или им придется вынести меня силой, но тогда об этом тебе придется жалеть всю оставшуюся жизнь. Ты терпеть не можешь скандалов, а я разбужу добрую половину дома…

Ее глаза сверкали от ярости.

– Я жду тебя сегодня к завтраку, – сказал он, направляясь к выходу. – Мне хотелось бы попросить тебя об одной любезности: никому не говорить о своем замужестве до нашего разговора.

– Хорошо, отец…

Эзра Добсон вышел из спальни. Маргарет вскочила с кровати и, на ходу натягивая халат, бросилась вслед за ним. Мне были непонятны ее намерения, да я и не пытался разгадать их… Мне оставалось только встать, собрать одежду и отправиться в ванную комнату одеваться, повторяя себе, что если удастся выкарабкаться из этой истории, то я навсегда поставлю крест на реанимации теней моей прошлой жизни. Мои размышления прервал легкий стук в дверь.

– Ты здесь? – раздался ее голос.

– А где мне еще быть?

– Все кончилось. Они ушли…

Я поправил свою одежду, перебросил пиджак через левую руку так, чтобы облегчить доступ к пистолету в кармане, и открыл дверь. Она встретила меня коротким смешком – я был в носках и одном ботинке.

– Куда это ты так спешишь?

– Убраться отсюда подальше.

– Я составлю тебе компанию.

– Спасибо большое, я и так почувствовал себя не в своей тарелке, когда здесь запахло жареным.

– Особенно, когда ты предложил мне отправиться с ним домой и стал на его сторону.

– Стал на его сторону? Господи, как ты только могла подумать такое? Я только хотел избежать открытого столкновения. Откуда мне знать, на что он способен ради тебя.

– Мне это лучше известно, – примирительно сообщила она. – Ты думаешь, я не знаю, как управляться с собственным отцом…

– Ну, теперь-то мне это известно, – вынужден был признать я.

– Подожди, я быстро оденусь, и нам пора отправляться.

– Мы еще куда-то собираемся? – я уже по горло был сыт ею. – И куда же, позволь спросить?

– Оформить наш брак. Разве ты забыл?

– Ну как можно забыть такое.

– Теперь нам осталось только уладить некоторые формальности.

– Какие формальности?

– Получить свидетельство о регистрации брака.

– Зачем?

– Надо же оформить наши отношения.

Я удивленно уставился на нее, но не обнаружил ни тени иронии, напротив, она выглядела абсолютно серьезной и явно собиралась сделать то, о чем говорила.

– Мы и так уже оформили, – запротестовал я. – Все, что мне хочется – это подальше убраться отсюда. С этой минуты я просто пылаю любовью к природе и никогда больше не буду жаловаться на испачканный пиджак.

– А что будет со мной, когда я предстану перед своим отцом без мужа?

– Это твои проблемы. У тебя еще будет масса времени поразмыслить об этом. Как я заметил, ты иногда быстро соображаешь, даже слишком быстро…

– Нам просто необходимо пожениться, – настаивала она.

– Нет уж, извините, – рассмеялся я, направляясь в спальню в поисках своего ботинка.

– Неужели тебе непонятно, что нам нужно пожениться? – не отставала она.

– Ты ведешь себя как ненормальная. Ничего не знаешь обо мне – кто я, откуда, что собираюсь делать – и даже не интересуешься этим.

– Это не имеет никакого значения, тем более сейчас, – возразила Маргарет.

– Но имеет значение для твоего отца. Богатые люди очень щепетильны в подобных вещах…

Что я мог ответить на его расспросы? Ну, уж не правду во всяком случае. А сколько могла продержаться моя ложь? Его ищейки вывернут всю мою подноготную наизнанку, и я снова окажусь в бегах…

– Это просто необходимо сделать, – не уступала она. – Иначе отец будет считать меня дрянью, которая может улечься в постель с первым встречным. А это уже вопрос морали, который он мне никогда не простит.

– Что он там простит или нет, меня абсолютно не волнует, – огрызнулся я.

– А если я скажу ему, что ты соблазнил меня, обещая жениться, а потом передумал? Ведь тогда последствия будут для тебя куда серьезнее, чем на первый взгляд. Особенно если ты собираешься остаться в этом городе…

Я чуть не рассмеялся ей в лицо. Было ли это для меня сюрпризом? На что еще я мог надеяться? «Кадиллаки», золотые побрякушки от Картье ничего не меняют. А если хвост увяз…

– Да, – согласился я. – Твой отец в этом городе может доставить массу неприятностей человеку, который ему несимпатичен.

– В этом многие могли убедиться, – подтвердила она.

Я был у нее в руках, дело даже не в женитьбе, просто я был целиком в ее власти. Или на меня натравят их ищеек. У меня засосало под ложечкой при одной мысли, что снова придется пуститься в бега. Но это послужит мне хорошим уроком. Все эти чертовы воспоминания до добра не доведут, хватит копаться в своем прошлом и оживлять призраков… Ну что же, придется выбросить Сити холл из кармана, поставить его на место и бросить прощальный взгляд на его сияющую башню. Будут еще другие города, и у каждого есть свои хозяева, и, если хорошо пошевелить мозгами, то еще не один Сити холл поместится в твоем кармане. Ведь если я нашел зацепку в одном городе, то ничто не помешает мне раскопать ее и в другом. Старость мне пока не угрожала, вся жизнь была впереди. Прежде чем сядет солнце я уже буду на пути в Аризону. Где-то еще прохлаждались Дилинджер и Кларк, может быть, мне удастся прибиться к ним, пока не заведу собственное дело. Может быть, я отправлюсь в Калифорнию, где-то там были Нельсон и Ван Мэтр – этот мусор, но через них можно было выйти на полицию. Можно было использовать в качестве приманки Холидей. У нее было чертовски аппетитное тело…

– Зачем рисковать и портить отношения с отцом? – прервала мои размышления Маргарет. – Брак сыграет на руку каждому из нас – и тебе, и мне. Даже моему отцу. Ведь он думает, что это было минутным увлечением. Так что ничего страшного. Отец может все понять и простить. Он просто аннулирует брак, и на этом все кончится.

– Аннулирует? – удивился я.

– Конечно. Для него это просто, – теперь пришел черед удивиться ей.

– Меня это не устраивает.

– Не думай, что тебе придется жить со мной. Отец сделает все за несколько минут. Он очень богатый человек. Деньги могут все… И с немалой выгодой для тебя. Деньги еще никому не мешали, не так ли?

Расторжение брака было для меня тайной за семью печатями и возможность получить на этом какой-то навар просто не приходила мне в голову.

– Деньги мне никогда не мешали.

– Кроме того, у меня тоже есть небольшая сумма…

– Что значит «небольшая»?

– Десять тысяч, да двадцать пять от отца…

– Тридцать пять, – подытожил я. – И сколько же раз в неделю ты можешь себе такое позволить?

Она хлестко ударила меня по лицу. Моя рука автоматически уже готова была пойти в ход, когда я снова заметил необычную белизну ее лица…

– Ну и где же мы поженились? Далеко отсюда?

Она покусала нижнюю губу.

– Миль семьдесят пять.

– Тогда одевайся… – сказал я.