Текст книги "Шанс быть убитым"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

На следующее утро в десять сорок я позвонил своей приятельнице.

– Не могу поверить. Два звонка в течение одной недели. Я готова сделать тебе предложение.

– Если ты совершишь такую глупость, то придется отдать билеты на Стинга кому-нибудь другому.

– Забудь об этом. Я лучше схожу на Стинга.

«Ох уж эти женщины!»

– Я хочу знать, кто финансировал покупку «Премьер ломбарда» на Гувер-стрит в Южно-Центральном округе Лос-Анджелеса. – Я продиктовал ей адрес. – Ты можешь мне помочь?

– Ты в офисе?

– Нет. Пользуюсь преимуществами своей работы и провожу утро в постели. Обнаженный. И одинокий.

«Мистер Соблазн».

Моя приятельница рассмеялась.

– Ну, насколько я тебя знаю, этого общества тебе больше чем достаточно. – «Все считают себя большими шутниками». – Позвони мне минут через двадцать.

– Благодарю.

Она перезвонила через пятнадцать минут.

– «Премьер ломбард» является совместной собственностью Чарльза Льюиса Вашингтона и «Корпорации Лестера». Лестер обеспечил заем и занимался финансированием через Калифорнийский федеральный банк.

– Ага.

– И что означает твое «ага»? Что я предоставила тебе важную информацию или ты просто прочистил горло?

– Первое. Может быть. Кто подписывал бумаги?

– Вашингтон и адвокат по имени Харольд Беллис. Беллис подписался за Лестера и как член корпорации.

– А у Беллиса есть адрес?

– Да. В Беверли-Хиллз.

Она дала мне адрес, я повесил трубку, принял душ, оделся и отправился в джунгли Беверли-Хиллз.

«Портрет детектива в поисках тайны, приключений и парочки ускользающих улик».

Офис Харольда Беллиса находился на третьем этаже недавно перестроенного здания, рядом с Родео-драйв и примерно в миллионе световых лет от Южно-Центрального округа Лос-Анджелеса. Я нашел место для парковки между «роллс-ройсом» и двухместным «мерседесом» стоимостью в восемьдесят тысяч долларов. Перед магазином, где продавались мужские ремни за триста долларов и выше. Бизнес у них шел неплохо.

Я вошел в маленький стеклянный вестибюль с белым мраморным полом и на лифте поднялся на третий этаж.

Офис Харольда Беллиса занимал фасадную часть здания, и у меня сложилось впечатление, что дела у него идут превосходно. Повсюду гравированное стекло, полированная мебель, а в ковре можно было утонуть, как в Северной Атлантике. Я подошел к секретарше, сидевшей за отделанным гранитом полукруглым столом, и протянул ей свою визитную карточку. На голове секретарши была изящная телефонная гарнитура, позволяющая разговаривать по телефону, не снимая трубки.

– Элвис Коул к мистеру Беллису. Но я не записан на прием.

Она коснулась кнопки на столе, переговорила с кем-то, выслушала ответ и улыбнулась мне. Однако в ее улыбке не было ни намека на дружелюбие.

– Мы сожалеем, но мистер Беллис очень занят. Однако мы готовы записать вас на следующую неделю.

– Передайте ему, что речь пойдет о «Премьер ломбарде». Передайте, что у меня имеются вопросы относительно «Корпорации Лестера».

Она повторила мои слова в микрофон. Через пару минут из соседнего кабинета вышла женщина – тонкая, как рапира, с удивительно белой кожей – и повела меня через длинное помещение, где в маленьких комнатках сидели секретарши и референты. Мы миновали ее офис и оказались в кабинете Беллиса. В ее офисе стояли ряды картотечных шкафчиков, у входа в кабинет красовались свежие тюльпаны. Чтобы встретиться с Беллисом, необходимо было пройти мимо этой дамы, и, похоже, положить ее на лопатки – не простая задача. Она наверняка любит драться.

Кабинет Харольда Беллиса оказался просто огромным.

– Мистер Коул, – провозгласила секретарша.

Харольд Беллис встал, обошел письменный стол, широко улыбаясь, и протянул мне руку. Он был невысок. С мягкими руками, мясистым лицом и редеющими седыми волосами, напоминающими мышиную шкурку. Хауди-Дуди [18]18
  Хауди-Дуди – кукла-марионетка, с которой выступал в одноименной детской телепередаче актер и чревовещатель Боб Смит.


[Закрыть]из Беверли-Хиллз.

– Спасибо, Марта. Харольд Беллис, мистер Коул. Марта сказала мне, что вас интересует «Премьер ломбард». Вы хотели бы его купить? – спросил он, с трудом сдерживая смех, словно мы оба давно слышали эту замечательную шутку. Ха-ха!

– Не сегодня, мистер Беллис, благодарю.

Марта посмотрела на меня сверху вниз и удалилась.

Пожатие Харольда Беллиса было вялым, а голос немного скрипучим. Впрочем, может, это признак уверенного в себе человека. На стенах висели подлинные акварели Дэвида Хокни и две картины маслом кисти Хесуса Леууса. [19]19
  Хесус Леуус – один из ведущих современных мексиканских художников. Родился в Эль-Пасо, штат Техас, в четырнадцать лет вместе с семьей перебрался в Мексику.


[Закрыть]На такие картины не заработаешь, если струсишь в ближнем бою.

– Я провожу расследование, нити которого тянутся к «Премьеру», и мне удалось узнать, что вы является представителем собственника компании.

– Все правильно, – ответил Беллис.

Он предложил мне сесть, а сам устроился напротив. Кабинет был оформлен в стиле Санта-Фе, в качестве стульев использовались обитые мягкой тканью скамьи. Кресло хозяина кабинета показалось мне удобным, чего нельзя было сказать о скамье.

– У меня сейчас встреча с клиенткой, но она изучает документы, так что у нас есть несколько минут, – произнес Беллис.

– Замечательно.

– Ваш интерес как-то связан со смертью мистера Вашингтона?

– Отчасти.

– Смерть этого молодого человека стала настоящей трагедией. Перед ним открывался весь мир, – печально покачал головой Беллис.

– Полиция утверждает, что он занимался скупкой краденого. Семья тоже что-то подозревала.

– Однако в суде ничего доказать не удалось.

– А вы утверждаете, что это не так?

– Если он этим и занимался, то совладельцы магазина об этом не знали. – Улыбка Беллиса стала еще более натянутой, и он стал уже прямо-таки вылитый Хауди-Дуди.

– А кто является совладельцами ломбарда, мистер Беллис? – поинтересовался я с вежливой улыбкой.

Харольд Беллис посмотрел на мою визитку, словно надеялся найти в ней ответ на какой-то сложный вопрос.

– Может быть, вам стоит сначала объяснить причину вашего интереса?

– По утверждению родственников мистера Вашингтона, Чарльз Льюис являлся единственным владельцем «Премьера», но мне удалось установить, что предприятие финансировалось «Корпорацией Лестера».

– Это так.

– Поскольку у мистера Вашингтона отсутствовала кредитная история и его тогдашняя работа приносила ему совсем небольшой доход, я не совсем понимаю, почему кто-то согласился вложить значительную сумму денег в довольно сомнительное предприятие.

– «Корпорация Лестера» обеспечивает венчурный капитал для мелких бизнесменов. Чарльз Льюис Вашингтон обратился в корпорацию с предложением, и мы согласились войти с ним в долю. Вот, собственно, и все.

– Корпорация внесла восемьдесят пять тысяч долларов.

– Да.

– И вы согласились дать такой крупный кредит человеку без образования, с криминальным прошлым, без опыта в бизнесе только ради поддержки мелких предпринимателей?

– Но кто-то же должен это делать, как вы считаете? – Он наклонился вперед, и его глаза Хауди-Дуди стали такими же жесткими, как у бомбы с лазерным наведением. Нет, он не струсит в ближнем бою.

– Является ли Аким Де Муэр владельцем «Корпорации Лестера»?

Беллис долго сидел не шевелясь и внимательно меня изучал. Бомба с лазерным наведением искала цель.

– Боюсь, что не имею права обсуждать «Корпорацию Лестера» с вами или с кем-нибудь другим, мистер Коул. Вы ведь меня понимаете?

– Я все прекрасно понимаю, но надеялся, что вы сделаете исключение.

Жесткий взгляд слегка смягчился. Хауди-Дуди вернулся обратно. Хауди-Дуди, берущий тысячу долларов в час.

– Так вы подозреваете, что этот Аким Де Муэр имеет какое-то отношение к смерти Чарльза Льюиса Вашингтона?

– Не знаю.

– Если вы подозреваете кого-то в преступной деятельности, то следует обратиться в полицию.

– Возможно, я именно так и сделаю.

«Элвис Коул угрожает».

Харольд Беллис посмотрел на часы и встал. «Патек Филипп» – часы стоимостью четырнадцать тысяч долларов. Возможно, если вы способны выкинуть четырнадцать тысяч на часы и украсить стены офиса подлинным Хокни, то с легкостью дадите кредит в восемьдесят пять тысяч долларов незнакомцу с сомнительным прошлым и отсутствием кредитной истории. Хотя, конечно, если будешь с легкостью раздавать направо и налево кредиты, то вряд ли сможешь позволить себе такие часы и акварели Хокни.

– Сожалею, но больше ничем не могу вам помочь, мистер Коул. Мне действительно надо заняться своей клиенткой, – сказал мистер Беллис и, посмотрев на мою визитку, добавил: – Могу я оставить ее себе?

– Конечно. Можете получить еще парочку, если пожелаете. Передайте их друзьям. Я не откажусь от работы.

Харольд Беллис вежливо рассмеялся и проводил меня до дверей своего кабинета. Тут же возникшая тощая женщина провела меня обратно через офис в вестибюль. Я надеялся, что она проводит меня до машины, но она почему-то не захотела.

Моя машина по-прежнему стояла между «роллс-ройсом» и «мерседесом», а джентльмены неопределенной национальности по-прежнему заходили в магазин, чтобы купить галстуки за триста долларов и туфли за тысячу двести. Тротуары заполонили стройные женщины с покупками и туристы с фотоаппаратами, а мимо ползли иностранные машины в тщетной попытке найти подходящее место для парковки. Я провел внутри не больше пятнадцати минут, и за это время почти ничего не изменилось: Беверли-Хиллз остался прежним, а я не узнал ничего нового. Но я буду не я, если не найду ход.

Скормив кучу четвертаков счетчику на стоянке, я стал терпеливо ждать. Было одиннадцать двадцать пять.

В шестнадцать минут первого из здания вышел Харольд Беллис и зашагал на север, наверное, у него был намечен бизнес-ланч в одном из близлежащих ресторанов. Через одиннадцать минут на парковке появилась его секретарша Марта, которая села в новенькую «акуру» и поехала на юг.

Я перебежал улицу, поднялся на лифте на третий этаж, подошел к секретарше и улыбнулся ей своей улыбкой «Господи-у-меня-все-сегодня-пошло-наперекосяк».

– Привет! Марта сказала, что мой ежедневник оставила у вас.

– Прошу прощения? – смутилась секретарша.

– Когда я был у вас сегодня утром, то забыл в кабинете Гарри свой ежедневник. Я позвонил, и Марта сказала, что отдаст его вам.

– Сожалею, но она ничего для вас не передавала, – покачала головой секретарша.

– Как же так! – воскликнул я расстроенным голосом. – Теперь у меня будут ужасные неприятности. Там у меня записаны все мои деловые встречи, а также номера счетов. Вы не возражаете, если я зайду туда и проверю, нет ли ежедневника на столе? – Я выжидающе посмотрел на нее, всячески давая понять, что моя судьба в ее руках.

– Конечно. Вы знаете дорогу?

– Найду.

Я прошел мимо маленьких кабинетиков к офису Марты. Он был открыт. Я вошел, прикрыл за собой дверь и принялся обшаривать ящики картотеки. Через три минуты я нашел указатель клиентов, а еще через двадцать – документы «Корпорации Лестера».

Сверху лежали регистрационные документы. Президентом «Корпорации Лестера» числился Аким Де Муэр. Юридическую сторону курировал адвокат Харольд Беллис.

«Ну ничего себе!»

Я пролистал остальные документы и обнаружил, что «Корпорация Лестера» приобрела девять земельных участков в Южно-Центральном округе Лос-Анджелеса, а также два участка в Лос-Фелизе и многоквартирный дом в Сими-Вэлли. Среди других покупок числились два бара, прачечная-автомат и ломбард. Остальное было местным. Похоже, их деятельность приносила неплохой доход.

«Премьер ломбард» был приобретен за девять месяцев и два дня до смерти Чарльза Льюиса Вашингтона. Среди прочих документов я обнаружил контракты с фирмой по продаже недвижимости на шесть участков, а также договоры со строительными компаниями, которые занимались ремонтом и отделкой еще на семи объектах. На каждое владение имелась отдельная папка. В «Премьере» поменяли трубы и электропроводку, а также установили новую систему обогрева и кондиционирования воздуха. А еще я нашел чек от «Атлас секьюрити системс» за установку автономной системы наблюдения, а также системы безопасности периметра. Аналогичные системы были закуплены для двух баров. Я не знал, что такое автономная система наблюдения, но название звучало обнадеживающе. Сама система и ее установка обошлись «Премьеру» в 6518,22 доллара, но в полицейских докладах о ней не упоминалось.

«Хмм».

Я записал телефон «Атлас секьюрити системс», положил документы на место и позвонил в фирму с телефона Марты. Я сказал парню по имени мистер Уолтерс, что я друг Харольда Беллиса, что я владелец магазина полуфабрикатов в Лагуна-Нигуэл и подумываю об установке системы безопасности. Я сообщил ему, что их фирму мне рекомендовал Харольд и что он говорил что-то об автономной системе наблюдения, и попросил объяснить, что это такое. Мистер Уолтерс охотно согласился. Он рассказал мне, что автономная система наблюдения превосходно подходит для любых магазинов, где торгуют за наличные, поскольку лучшего способа следить за персоналом, который может попытаться тебя обокрасть, попросту не существует. АСН – это скрытая видеокамера, работающая, пока магазин открыт, и включающаяся всякий раз, когда срабатывает датчик движения. Он рассказал мне о стоимости установки и обслуживания, а я поблагодарил его и обещал быть на связи.

Повесив трубку, я привел картотеку в порядок и ушел, оставив дверь открытой. Секретарша не обратила на меня никакого внимания, и уже скоро я ехал к своему офису.

Ехал и размышлял о видеооборудовании.

По дороге никто не пытался меня обстрелять. Возможно, они искали более удобного случая.

Глава 16

Когда в пять минут второго я вошел в свой офис, на автоответчике меня ждало сообщение от Джеймса Эдварда Вашингтона. Он просил позвонить. Я так и сделал.

– Вы знаете киоск по продаже тако под названием «У Рауля» на углу Шестьдесят пятой улицы и Бродвея?

– Нет.

– Угол Шестьдесят пятой и Бродвея. Вы его сразу увидите. Через час я буду там вместе с парнем, который в курсе наших дел. Рэй выполнил свое обещание.

– Хорошо, я приеду.

Повесив трубку, я позвонил Джо Пайку. Он ответил после первого гудка:

– Пайк.

– Примерно через час я собираюсь встретиться с Джеймсом Эдвардом Вашингтоном на углу Шестьдесят пятой улицы и Бродвея, возле киоска под названием «У Рауля». Джеймс Эдвард говорит, что нашел парня, который что-то знает.

– Я там буду.

– Это еще не все. – И я рассказал ему о «Корпорации Лестера», Харольде Беллисе, контракте с «Атлас секьюрити системс» и видеоаппаратуре.

– Значит, Аким Де Муэр видел, что произошло с Чарльзом Льюисом, – буркнул Пайк.

– Очень может быть.

– Не исключено, что там заснято совсем не то, что написано в полицейском отчете.

– Да. Но тогда почему Аким до сих пор не поджарил этим парням задницу? Почему он их защищает?

Пайк ничего не ответил.

– Джо?

– Прикрывай свою задницу, Элвис. Ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. И тогда они начнут действовать.

– Возможно, именно таким образом мы и решим проблему. Может быть, нам нужно форсировать события и заставить их действовать – и мы поймем, что происходит.

– Может быть. Однако нельзя исключать, что они первым делом попытаются нас убрать.

«Что может быть лучше провидческого дара?»

Тридцать две минуты спустя я съехал с автострады и свернул на север по Бродвею, мимо мастерских по ремонту автомобилей и магазинов запасных частей, маленьких кафе и магазинчиков, где продавали выпивку, – многие из них еще не успели восстановить после массовых беспорядков.

Киоск «У Рауля» расположился на западной стороне Бродвея между мастерской по ремонту автомобилей и заведением, специализировавшимся на переделке коробок передач. Ты делал заказ в одном окошке, обходил кисок и у другого окна ждал, когда его выполнят. Рядом находилось небольшое огороженное пространство с удобными скамейками и столами для тех, кто хотел поесть не торопясь, а также несколько высоких столиков, где ели стоя. Над окошком, где ты делал заказ, висел плакат «МЫ ДЕЛАЕМ ТАКО ДЛЯ МУЖЧИН С ДУШОЙ». Несмотря на раннее время, здесь было полно народу.

Я проехал по 64-й улице, развернулся на перекрестке и поставил машину возле мастерской, где ремонтировали коробки передач. Джеймс Эдвард Вашингтон и чернокожий парнишка сидели напротив друг друга за одним из столиков и ели тако. Приятель Джеймса был в ярко-оранжевой бейсболке, надетой задом наперед, больших темных очках «Рэй-Бэн» и, несмотря на жару, в плотной черной куртке с надписью «Лос-Анджелес рейдерс» на спине. Вашингтон заметил меня и кивком пригласил присоединиться. Его приятель повернулся и взглянул на меня. Выглядел он не слишком радостным. Большинство посетителей также посмотрели в мою сторону. Наверное, сюда редко заходят белые клиенты.

– Это парень, о котором говорил Рэй, – сказал мне Вашингтон. – Клевый Ти, это детектив.

– Ты сказал, что его зовут Элвис, и я решил, что это наш черный брат, – нахмурился Клевый Ти.

– Так оно и есть. Горячие щипцы и осветлитель для лица творят чудеса.

Клевый Ти покачал головой и презрительно бросил:

– Тоже мне юморист нашелся!

Клевый Ти сделал попытку подняться, но Вашингтон положил руку ему на плечо и усадил обратно.

– Он белый, но хочет помочь в истории с Льюисом. Значит, может шутить, сколько захочет.

Клевый Ти, не глядя на меня, пожал плечами. Полное отчуждение.

Вашингтон вытащил из коробки тако, завернутый в желтую бумагу, и предложил мне.

– Этот тако – душа мужчины. Мексиканцы жарят на гриле мясо с перцем и добавляют соус. Ты любишь тако?

– Конечно. – Я развернул тако.

Бумага пропиталась маслом и соусом, а запах был просто потрясающим. Сам тако состоял из двух сильно прожаренных домашних тортилий, [20]20
  Тортилья – лепешка из кукурузной или пшеничной муки со специями.


[Закрыть]наполненных мясом, перцем чили и соусом. В соус были добавлены большие колечки халапеньо и серрано. [21]21
  Халапеньо и серрано – два разных вида чили, или темно-зеленого очень острого перца.


[Закрыть]

Клевый Ти доел свой тако и показал на перец:

– Очень острый, вы к такому не привыкли. Если попросить, они могут сделать без перца.

Я откусил раз, потом второй. Тако был изумительным, но не слишком острым.

– А они могут добавить перца? – спросил я.

Клевый Ти перестал скалить зубы и помрачнел. Его уел белый человек.

– Клевый Ти жил на этих улицах, пока я драил палубу. Он видел, что здесь происходит.

Клевый Ти молча кивнул.

– Хорошо. Так что же знает Клевый Ти? – Я доел тако и с вожделением посмотрел на коробку.

Там осталось еще три штуки. Вашингтон небрежно махнул рукой – мол, угощайся. Я так и сделал.

– Копы перестали быть копами. Только прикидываются.

– И что же это значит?

– Значит, что они в доле и используют «Восьмерка – двойка» в качестве торговых представителей. – Последние слова он произнес с усмешкой.

Я посмотрел на Вашингтона.

– Ты серьезно?

– Так говорит его подружка, – пожал плечами Вашингтон.

– Я дружу с сучкой, которая раньше жила с парнем из «Восьмерки – двойки», – заявил Клевый Ти.

– Ты хочешь сказать, что офицеры полиции торгуют крэком?

– Они участвуют во всем. Если этим занимается «Восьмерка – двойка», значит, они тоже в доле, – кивнул Клевый Ти и взял еще один тако. – Ни одного члена «Восьмерки – двойки» ни разу не забрали в полицию за последние четыре-пять месяцев. Эти свиньи забирали ребят из «Ревущих шестидесятых» и «Восьмерки – тройки лебедей» и всяких других черномазых, но только не из «Восьмерки – двойки». Они присматривают друг за другом, делят доходы.

– Копы и «Восьмерка – двойка»?

– Угу. У них общий бизнес. – Он доел тако и облизал пальцы. – «Восьмерка – двойка» указывают на конкурентов, а копы их убирают. Если хотите видеть, как это делается, могу показать.

– Что?

– Один черномазый продает наркоту из грузовичка с мороженым возле парка Уитли. Приезжает в парк каждый четверг. Парк – территория «Восьмерки – двойки», и им это надоело. Сегодня копы явятся туда, чтобы его замести.

– Пожалуй, нам стоит съездить и посмотреть. Если это те самые парни, может, мы сумеем что-нибудь сделать, – сказал Вашингтон.

Он начинал мне нравиться все больше и больше.

– Хорошо.

– Только без меня, – предупредил Клевый Ти. – Если меня там кто приметит и что-то случится, встреча с мистером Пуля-в-Спину мне обеспечена.

Клевый Ти встал. Вашингтон протянул ему сжатую в кулак руку. Клевый Ти коснулся ее своим кулаком, а потом ушел.

Я посмотрел на Вашингтона.

«Ну и ну».

– Ты неплохо справился.

Вашингтон кивнул. Спокойно.

Глава 17

Когда мы шли к машине, я заметил Джо Пайка, припарковавшегося у пожарного гидранта в полутора кварталах к северу. Мы встретились глазами, и он покачал головой. Никто за нами не следил.

– Куда ты смотришь? – спросил Джеймс Эдвард.

– На своего партнера.

– Ты с кем-то работаешь? – Джеймс Эдвард внимательно осматривал Бродвей.

– Если будешь глазеть, люди обратят на него внимание.

Джеймс Эдвард смутился и сел в машину. Я проскользнул следом.

– Воспользуйся зеркалом. Поверни его, чтобы видеть красный джип.

Джеймс Эдвард так и сделал.

– Почему он остался там? – спросил он.

– Люди, которые убили твоего брата, следили за мной. Он следит за ними.

Джеймс Эдвард вернул зеркало в прежнее положение, и мы тронулись.

– Он знает свое дело?

– Да.

– А ты?

– Мне везет.

Джеймс Эдвард откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди.

– Удача для чемпионов. Рэй знаком с парой ребят и спросил у них про тебя. Они сказали, что ты настоящий. Что тебя уважают.

– Иногда мне удается обманывать людей.

Джеймс Эдвард покачал головой и посмотрел на проносящиеся мимо здания.

– Ерунда. Любой дурак может купить машину, но купить уважение невозможно.

Я бросил на него быстрый взгляд, но он продолжал смотреть на улицу.

Джеймс Эдвард Вашингтон объяснил мне, куда ехать, и очень скоро мы оказались на улице, похожей на ту, где жил сам Джеймс Эдвард Вашингтон, с аккуратными домиками на одну семью, американскими автомобилями и маленькими детишками, прыгающими через скакалку или катающимися на каруселях. Пожилые женщины сидели на крошечных крылечках, хмуро поглядывая на подростков, которые вместо школы шлялись по улице под песни Айса Кьюба. [22]22
  Айс Кьюб (Ice Cube) – американский актер, сценарист, продюсер, рэпер, один из основателей гангстерского рэпа. Его псевдоним переводится как «кубик льда». (Прим. ред.)


[Закрыть]Женщинам это не нравилось, но они ничего не могли изменить.

Мы все ехали и ехали, и вдруг я понял, что Джеймс Эдвард Вашингтон, сидя рядом за штурмана, открывает мне все стороны своей жизни. Он просил меня свернуть, и я сворачивал, а он показывал подбородком и говорил нечто вроде: «Девушка, с которой я ходил на выпускной бал, жила здесь», или: «Парень по имени Уильям Джонстон тут вырос, а теперь пишет сценарии для телевидения, зарабатывает четыреста тысяч долларов в год и купил своей матери дом в долине Сан-Габриель», или: «Вон там дом моих кузенов. Когда я был маленьким, они приходили на мою улицу и играли в „Кошелек или жизнь“, а потом я приходил к ним, и мы повторяли представление. Леди, которая жила в этом квартале, делала яблочные пирожные с карамелью даже лучше тех, что продавали в цирковом буфете».

Мы ехали все дальше. Он говорил, а я слушал. Наконец я не выдержал.

– Это, наверное, было очень трудно, – сказал я и, поймав его взгляд, добавил: – Здесь хватает и хорошего, и плохого. Похоже, не скатиться вниз было совсем не просто.

Он отвернулся. Мы проехали еще немного, и он заметил:

– Я лишь хотел показать тебе, что здесь живут люди и что это не просто скопище ленивых черномазых, выпрашивающих пособия и мочащих друг друга.

– Я знаю.

– Возможно, ты так думаешь, но на самом деле ничего не знаешь. Ты оказался здесь, потому что черномазого забили до смерти. Мы едем в парк, где одни черномазые будут продавать наркоту другим. Вот что ты знаешь. Ты видишь это в новостях, читаешь в газетах – и больше ни о чем понятия не имеешь. А я знаю, что здесь есть люди, которые напряженно работают, платят налоги, читают книги, строят модели аэропланов, мечтают о полетах, сажают маргаритки и любят друг друга так же сильно, как и в других местах. Мне бы очень хотелось, чтобы ты это понял.

– Хорошо. Спасибо, что показал. – Он не смотрел на меня, а я не смотрел на него. Пожалуй, мы оба были смущены – и оба удивились, поскольку не думали, что на это способны.

– Это важно, – кивнул Джеймс Эдвард Вашингтон и добавил: – Поверни здесь.

В конце квартала находилась баскетбольная площадка с шестью кольцами, а за ней – поле для софтбола. По площадке носились несколько подростков, а на поле для софтбола какой-то парень лет тридцати бегал рывками от второй базы до края поля и обратно. От улицы поле отделяли выстроившиеся в ряд старые вязы. В тени одного из них у обочины был припаркован небесно-голубой фургончик с мороженым. Возле фургончика, небрежно прислонившись к нему спиной, стоял высокий парень в шляпе как у Малкольма Икса [23]23
  Малкольм Икс – американский борец за права темнокожих, идеолог движения «Нация ислама». (Прим. ред.)


[Закрыть]и наблюдал за спринтером, явно не собираясь продавать мороженое.

– Вот наш человек, – бросил Джеймс Эдвард Вашингтон.

Мы свернули в сторону от парка, отъехали на квартал, а потом вернулись по боковой улочке, откуда открывался отличный вид на баскетбольную площадку и голубой фургончик. Я остановил машину и выключил двигатель. Если кто-то из местных жителей и обратит на нас внимание, то наверняка подумает, что мы подыскиваем игроков для НБА.

Минут через восемь-девять с дальней стороны к парку подъехал белый «шевроле белтэйр» с четырьмя парнями. Как только машина остановилась, к ней направился наш Малкольм Икс.

Один из парней, сидевших на заднем сиденье «шевроле», что-то ему отдал, а тот в свою очередь что-то передал парню в машине. Потом «шевроле» уехал, а Икс вернулся на прежнее место. Еще через какое-то время к тротуару подкатил парнишка на велосипеде, соскочил на мостовую, подошел к фургончику с надписью «МОРОЖЕНОЕ», и они опять произвели быстрый обмен. Парнишка сел на велосипед и скрылся.

– Надеюсь, Клевый Ти не соврал нам про копов.

Я показал на Икса:

– Но он ведь здесь. Верно?

– Он здесь, но появятся ли копы? И если появятся, откуда нам узнать: то ли они в доле с «Восьмеркой – двойкой», то ли это обычные копы?

– Мы узнаем.

– Да, наверное, узнаем, – Джеймс Эдвард уселся поудобнее, но я понимал, что его беспокоит нечто другое. – Если они не уроют подонка, я сам его сделаю.

– Может быть, я тебе помогу.

В ответ Вашингтон посмотрел на меня и кивнул.

Через пару минут к нам присоединился Джо Пайк. Он присел на корточки у моего окна.

– Джо Пайк, это Джеймс Эдвард Вашингтон. Джеймс, это мой компаньон Джо Пайк.

Пайк повернул голову, чтобы посмотреть на Джеймса Эдварда Вашингтона, и сунул руку в открытое окно. За темными очками глаз не видно, но нетрудно догадаться, куда смотрит Пайк. Он как будто вытягивается в нужную сторону, словно сосредоточен только на вас. Джеймс Эдвард пожал ему руку и уставился на татуировки. Большинство людей так делают.

Я рассказал Пайку про Икса, околачивающегося возле фургона с мороженым, и про информацию, полученную от Клевого Ти относительно связи группы Турмана с бандой «Восьмерка – двойка».

– Дис и его люди должны взять этого парня? – кивнул Пайк.

– Так нам сказали, – ответил Джеймс Эдвард.

Пайк посмотрел на Икса:

– От нас до фургончика довольно далеко. Если Дис будет уходить в другую сторону, мы можем их потерять.

– Почему бы тебе не расположиться с другой стороны, а мы останемся здесь. Если Дис поедет в нашу сторону, мы успеем сесть ему на хвост, если же в противоположном направлении – он твой.

Пайк оглядел улицу, потом посмотрел в сторону парка.

– Чувствуешь?

– Что?

– Что-то не так, – тряхнул головой Пайк.

Он отошел от машины, с минуту постоял на месте и зашагал прочь. А я задумался над его словами. Они могут начать действовать.

Джеймс Эдвард проводил Пайка глазами.

– Странный какой-то. Верно?

– Разве? – пожал я плечами.

Через пару минут мы увидели, как джип Пайка проехал мимо голубого фургончика и повернул в сторону от парка.

– А тебе он не кажется странным? – не унимался Джеймс Эдвард.

Время шло. Для Икса день выдался удачным. Клиенты приезжали на машинах, грузовичках, мотоциклах, велосипедах и даже приходили пешком. Иногда машины сбрасывали скорость, Икс смотрел в их сторону, они делали пару кругов вокруг квартала и только потом останавливались, чтобы провернуть сделку. Однако большинство машин останавливались сразу же. Икс работал уверенно. Любой из клиентов мог оказаться копом под прикрытием, но это никого не смущало. Возможно, сей факт не имел значения. Возможно, его бизнес был таким выгодным, а доходы так велики, что даже угроза ареста его не пугала. Или Иксу было просто наплевать. Бывают такие люди.

К нему подошли две молодые женщины, толкающие перед собой коляску, и парень устроил настоящий спектакль. Он приподнял шляпу, низко поклонился и улыбнулся от уха до уха. Женщины тоже сделали покупку. Та, что вела переговоры, явно была беременна. Вашингтон потер лицо и простонал:

– О господи!

К этому времени закончились занятия в школе. На баскетбольной площадке появились новые игроки. Мужчина, тренировавшийся на бейсбольном поле, ушел. Время тянулось мучительно медленно.

– Как тебе хватает терпения? – спросил Джеймс Эдвард.

– Ко всему привыкаешь.

– Ты был копом?

– Нет, – покачал я головой. – Работал телохранителем, потом ходил подмастерьем у человека по имени Джордж Фидеа. А до того служил в армии.

– А этот парень Пайк?

– Пайк был офицером полиции. А раньше служил в морской пехоте.

Джеймс Эдвард кивнул, возможно обдумывая мои слова.

– А ты ходил в колледж? – поинтересовался он.

– Два года, с небольшими перерывами. После армии трудно было усидеть на занятиях. Может, еще туда вернусь.

– А если вернешься, на кого будешь учиться?

– Может, на учителя, – пожал я плечами.

– Да, представляю тебя в классе, – ухмыльнулся он.

Я развел руками.

– Да неужто ты думаешь, что в четвертом классе не найдется места бандиту?

Он улыбнулся, но потом его улыбка погасла. Возле голубого фургончика остановилась машина, из нее вышла девушка никак не старше шестнадцати и купила пластиковый пакетик. У нее было хорошенькое личико, волосы уложены в традиционную африканскую прическу. Вашингтон молча наблюдал за совершением сделки, потом положил локти на колени и произнес:

– Так больно сидеть и смотреть, как мои братья и сестры покупают наркоту.

– Да, пожалуй.

– Ты белый, – покачал головой Джеймс Эдвард. – Я вижу, как мои братья и сестры поворачиваются спиной к будущему. А что видишь ты?

Я немного подумал.

– Не вижу братьев и сестер, – слегка поразмыслив, ответил я. – Не вижу цвета их кожи. Возможно, следовало бы, но я не вижу. Возможно, все дело в том, что я белый. Поэтому я вижу только то, что вижу. Я вижу хорошенькую молоденькую девушку, которая скоро станет шлюхой, отдающейся за дозу крэка. Она забеременеет, у нее родится ребенок-наркоман, и уже две жизни пройдут в мучениях. Ей потребуется все больше и больше наркотика, она будет делать все, чтобы его получить, а потом заболеет СПИДом. Ее мать будет страдать, ребенок будет страдать, и будет страдать она сама. – Я положил руки на руль и немного помолчал. – Три жизни.

– Если кто-нибудь ее не спасет, – отрезал Джеймс Эдвард Вашингтон.

– Да, если кто-нибудь ее не спасет. Я вижу происходящее только так, как могу видеть. Я вижу страдающих людей.