Текст книги "Река Вуду"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

Когда я возвращался назад, небо над Атчафалайа уже стало бархатно-черным. Я ехал мимо полей с сахарным тростником и бататом в Вилль-Платт. Женщина, с которой я знаком всего четыре дня, подарила мне самый короткий в мире поцелуй, но с моего лица не сходила блаженная улыбка. Адвокат. Кто бы мог подумать?!

Я спрятал улыбку подальше, опустил стекло и глубоко вдохнул ночной воздух. Приди в чувство и вспомни про здравый смысл, Коул! Воздух был теплым, напоенным ароматами воды, суглинка и цветущих растений. В небе сияли мириады звезд. Я запел. Потом замолчал и посмотрел на себя в зеркало. Я снова улыбался. Тогда я решил больше не прятать улыбку и поехал дальше. К черту здравый смысл!

Когда я вернулся в Вилль-Платт, меня ждало сообщение от Джимми Рэя на автоответчике отеля. Голос его звучал напряженно, и я понял, что он изрядно напуган.

– Это Джимми Рэй Рибнэк, и ты мне здорово нагадил, говнюк. – Я слышал, как он дышит в телефонную трубку. Напряженно. – Сейчас шесть двадцать, и мне нужно с тобой поговорить. Я дома.

Он назвал свой номер телефона и повесил трубку.

Было без восьми одиннадцать, и больше никаких сообщений для меня не оказалось.

Я набрал его номер и услышал короткие гудки. Тогда я снял рубашку и отправился в ванную, чтобы почистить зубы и умыться. Снова набрал его номер, снова занято. Я позвонил в офис – включился автоответчик. Я повесил трубку, не оставив сообщения, и набрал домашний номер Джимми Рэя. Занято. Тогда я позвонил на телефонную станцию.

– Мне нужно срочно прервать разговор.

– Назовите, пожалуйста, номер.

Я назвал номер. Оператор куда-то ушла и вскоре вернулась.

– Извините, сэр, но, похоже, трубка снята.

– Никто не разговаривает?

– Нет, сэр. Видимо, плохо положили трубку. Такое случается.

Я снова надел рубашку и поехал к Джимми Рэю Рибнэку. Окна в нескольких домах в его квартале еще светились, но большая часть улицы была погружена во мрак. «Мустанг» Джимми Рэя стоял у тротуара в пятне лунного света, и верхнее окно в его квартире было освещено. Спальня. Возможно, он с подружкой. Так резвились, что сбросили трубку с телефонного аппарата. Я оставил машину на улице, подошел к входной двери и позвонил. Затренькал звонок – и все. Никакого хихиканья. Никто не бросился спешно одеваться. Я сделал еще пару попыток, затем вошел через заднюю дверь, как двенадцать часов назад.

На первом этаже было темно, в кухне по-прежнему пахло жареной едой, но теперь появился новый резкий и неприятный запах. Я прошел через кухню и постоял в темноте, прислушиваясь к тишине. Сверху падал свет, который заливал лестницу и окутывал холостяцкую гостиную Джимми Рэя призрачным желтым сиянием.

– О, Джимми. Какой же ты болван, – сказал я.

Диван, обитый искусственной шкурой коровы, был перевернут, а поперек него вниз головой, расставив руки в стороны, лежал Джимми Рэй. Сапоги с острыми носами уставились в потолок. Когда диван перевернулся, трубка слетела и так и осталась лежать рядом. Я достал «дэн-вессон», опустил его дулом вниз, прошел мимо Джимми Рэя и остановился у лестницы. Ничего. Тогда я вернулся к Джимми Рэю и посмотрел на него, но руками трогать не стал. Его голова была неестественно вывернута, словно под воздействием какой-то нечеловеческой силы. Вряд ли это произошло в результате того, что он зацепился за диван или свалился с лестницы. Можно было подумать, что он попал в автомобильную аварию. Или упал с четвертого этажа. Багровые пятна на лице и растрепанные волосы говорили о том, что кто-то схватил его за голову огромными ручищами и свернул ему шею. Рене.

Я поднялся наверх и проверил комнаты, но там все было как двенадцать часов назад: журналы и плакаты в задней комнате, неубранная постель – в спальне. Штаны, в которых он был на ферме Россье, отмокали в тазу в туалете. Чтобы вывести пятна мочи. В спальне горел свет, но сюда явно никто не заходил. Тот, кто здесь побывал, пришел убить Джимми Рэя Рибнэка и сделал это, судя по всему, почти сразу после его звонка в отель. Возможно, Джимми Рэй наконец сообразил, что он серьезно влип, и хотел попросить о помощи. Все возможно, пока ты еще жив.

На автоответчике я обнаружил три сообщения. Первое от неназвавшейся молодой женщины, которая сказала, что скучает по Джимми Рэю и хочет с ним поговорить. Второе сообщение оставил какой-то парень по имени Фил, который интересовался, не хочет ли Джимми Рэй пару дней поработать механиком. Фил продиктовал номер телефона и добавил, что Джимми Рэй нужен ему в пятницу. Третье сообщение было от той же девушки, причем на сей раз в ее голосе явно звучало раздражение. Она заявила, что Джимми Рэй засранец, так как не перезвонил. Но потом ее интонации смягчились, и она сказала, что очень-очень-очень ждет его звонка, потому что ужасно-ужасно по нему скучает. Она прошептала: «Я люблю тебя, Джимми», – и повесила трубку. Больше никаких сообщений не было. Прощай, Джимми Рэй.

Я оставил свет включенным, а тело Джимми Рэя в том же положении на диване и не стал ничего трогать в комнатах наверху. Затем я вытер ручку кухонной двери и все, к чему мог прикоснуться, вышел из дома, поднялся на крыльцо и стер свои отпечатки пальцев с дверного звонка. После этого позвонил в полицейский участок из телефона-автомата у супермаркета «Винн-Дикси». Я два раза повторил адрес Джимми Рэя, сказал, что в доме труп, повесил трубку и стер свои отпечатки пальцев. Вернувшись в отель, я позвонил Люси Шенье. Всего два часа назад я чувствовал себя абсолютно счастливым.

Люси ответила после второго гудка, и по ее голосу я сразу понял, что она не спала и работала.

– Рибнэка убили, – сообщил я.

– О господи! Как?

– Думаю, Россье, но точно не знаю. Скорее всего, решил наказать Джимми за то, что тот обтяпывал свои делишки у него за спиной.

– Вы позвонили в полицию? – тяжело вздохнув, спросила она.

– Да, но не назвался.

– Они захотят с вами поговорить.

– Тогда я буду вынужден рассказать им про Джоди Тейлор, а мне этого совсем не хочется. Вы меня понимаете?

– О господи! – повторила Люси.

– Вы меня понимаете?

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы ответить на мой вопрос.

– Понимаю. Так что вы собираетесь делать?

– Подожду, пока вы что-нибудь не узнаете о Леоне Уильямсе.

– Вы в порядке, Элвис? – немного помолчав, спросила она.

– Конечно.

– У вас ужасный голос.

– Со мной все хорошо.

– Если хотите поговорить, я здесь.

– Знаю. Позвоните мне, когда узнаете что-нибудь о Леоне Уильямсе.

Мы повесили трубки, и моя маленькая комнатка в отеле в Вилль-Платте стала нереально пустой. Я слышал стрекот сверчков, голоса лягушек и шум проезжающих грузовиков, но эти звуки, казалось, только усиливали ощущение пустоты. Дешевая мебель приобрела неестественно четкие очертания, словно под незримым увеличительным стеклом, и пустота стала давящей.

Я выключил свет, вышел на улицу и вдохнул теплый воздух. Я приехал сюда, за две тысячи миль от родного дома, считая, что меня наняли узнать медицинскую историю молодой женщины, и вот умер человек. Да, он болван и шантажист, но незадолго до его смерти ему звонила девушка, которая сказала, что любит его. Интересно, прослушал ли он ее сообщение. Впрочем, Джимми Рэй был из тех, кто мог бы спокойно пропустить его или просто не обратить внимания. Парни вроде него не понимают, что любовь приходит не часто, но даже если и приходит, может передумать и уйти. Тут никогда не знаешь наверняка.

Я вернулся в номер, закрыл дверь на оба замка и подсунул под ручку хлипкий стул. Ни замки, ни стул не остановят Рене, но у меня есть «дэн-вессон».

Я лег на кровать и попытался уснуть, но сон, как и любовь, не всегда приходит, когда надо.

Глава 14

На следующее утро в девять пятнадцать, как раз в тот момент, когда я выходил из душа, зазвонил телефон. Я рано встал, успел уже позавтракать в кафе напротив бывшего офиса Джимми Рэя и ждал утреннюю газету. Около магазина морепродуктов торчала пара полицейских машин, но, когда принесли газету, я не нашел в ней ничего про Джимми Рэя. Наверное, еще рано, решил я. Я взял трубку и услышал голос Люси Шенье.

– Я поговорила со своим приятелем из полицейского управления Батон-Ружа.

– Он смог что-нибудь сказать про Леона Уильямса? – Я вытирался и одновременно слушал ее отчет.

– Да. Леон Уильямс был убит одним пистолетным выстрелом в голову двенадцатого мая тридцать шесть лет назад. В Вилль-Платте.

– Проклятье!

– Полиция Вилль-Платта и офис шерифа округа Евангелайн провели расследование, но подозреваемых не было и никого не арестовали. В настоящий момент дело лежит среди других нераскрытых.

– Приехав в Вилль-Платт, я в первую очередь просмотрел микрофиши в местной библиотеке. Так вот, микрофиши за май пропали.

– Думаете, это как-то связано с нашим делом?

– Возможно, там содержалась информация, которую кто-то пытался от нас скрыть.

Люси некоторое время молчала.

– В университете, на факультете журналистики, есть большая библиотека, где хранятся газеты и журналы нашего штата. Может быть, вы сможете найти там то, что нас интересует.

– Отличная идея. Я проверю.

Немного помолчав, Люси спросила:

– Вы что-нибудь слышали про мистера Рибнэка?

Я рассказал ей о копах у его офиса и местных газетах. Но конечно, не о том, что из страха закрыл свою дверь на стул.

– Они могут как-нибудь связать вас с ним? – спросила она.

– Я передвигаюсь неслышно, словно вышедший на охоту леопард. Я оставляю меньше следов, чем тень. Я невидим, словно легкий ветерок.

– У нас опытные адвокаты, практикующие уголовное право. Это на всякий случай, – вздохнула Люси.

– Эй, хрупкое мужское эго нуждается в постоянной поддержке, а не в дешевом юморе.

– Уверяю вас, мои услуги дешевыми не назовешь, мистер Коул, – сказала она и добавила: – Я прекрасно провела вчерашний вечер, Элвис. Надеюсь, нам удастся его повторить.

– Я смогу добраться до вас за полчаса. А может, и быстрее, если побегу по шоссе голым.

– Хотела бы я на это посмотреть, но, наверное, вам следует заняться Леоном Уильямсом, – засмеялась Люси.

– Наверное?

– Да уж, мужское эго – действительно очень хрупкая вещь.

Люси повесила трубку, а я узнал номер телефона факультета журналистики, позвонил туда и попросил соединить меня с библиотекой. Мне ответил мужчина.

– Чем могу вам помочь?

– Мне нужна «Вилль-Платт газетт», – объяснил я ему, а потом назвал год и месяц. – Нет ли ее у вас на микрофише?

– Вы можете подождать, пока я проверяю?

– Конечно.

Он вернулся через полсекунды. Прекрасный работник.

– Да, она у нас есть. Вам отложить?

– Пожалуйста.

Я назвал свое имя, сказал, что сейчас я в Вилль-Платте, но немедленно выезжаю к ним. Его это устроило. Возможно, мы сможем сдвинуться с места. Может, я доберусь до самого дна этой истории, а потом, точно пузырек воздуха, выскочу на поверхность. Правда, иногда опускаться на дно неприятно и даже болезненно, но лучше об этом не думать. Представьте себе, будто вы в скорлупе.

Через час десять минут я въехал в широко открытые ворота с надписью «Университет штата Луизиана». Молодой человек в справочном окошке выдал мне карту университета, показал здание факультета журналистики и велел припарковаться на большой стоянке около футбольного стадиона. Я оставил машину, где мне сказали, а затем прошел мимо стадиона «Тигров» и баскетбольной площадки, где Пит Маравич «Пистоль» [20]20
  Пит Маравич, известный как Пистоль Пит, – великий разыгрывающий и первый шоумен НБА. В НБА девизом Маравича стало: своим не уходить из лиги, пока не завоюет титул чемпиона.


[Закрыть]приносил своей команде до сорока четырех очков за игру. Дом, который построил Пит.

Моим глазам предстал симпатичный кампус с зелеными лужайками и извилистыми дорожками, и я вспомнил, как однажды слушал трансляцию баскетбольного матча из Университета штата Луизиана против Алабамы, в котором Маравич забил пятьдесят пять очков. Это было в 1970 году, и я служил в армии в Форт-Беннинге, в Джорджии. Школа рейнджеров. Один парень в моем взводе, его звали Джеймс Мюнстер, был из Алабамы и любил баскетбол. Его родители записали игру и прислали ему, и мы вшестером слушали эту запись как-то в субботу вечером. Джеймс болел за «Алый прилив» и ненавидел Университет штата Луизиана, но только качал головой, восхищаясь чудесами, которые творил Пит Маравич.

«Ну что тут поделаешь? – говорил он. – Этот парень владеет корзиной. Что тут поделаешь?» Семь месяцев спустя специалист четвертого класса Джеймс Мюнстер погиб в результате засады, когда патрулировал территорию в горах Камбоджи. Ему было восемнадцать. А я до сих пор помню счет той игры. Университет штата Луизиана – 90, Алабама – 83.

Группа студенток в велосипедках и таких коротких футболках, что был виден живот, проехала мимо. Девушки наградили меня веселыми улыбками, и я улыбнулся в ответ. Южные красавицы. Указатель «ТЕННИСНЫЙ КОРТ» навел меня на мысли о том, что было бы неплохо посмотреть на место, где когда-то играла Люси. Потом я подумал, как было бы хорошо, если бы она сама провела меня по территории университета. Но тогда пришлось бы проигнорировать тех симпатичных студенток в велосипедках.

Я поднялся на невысокий холм, миновал пару внушительных зданий и вошел в Зал памяти, известный также как Школа журналистики. Паренек в справочном сказал мне, что библиотека находится в подвале. Я нашел лестницу, спустился вниз и минут двадцать бродил, прежде чем сумел отыскать нужную дверь. Мастерство не пропьешь!

Около таблички, гласившей «НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ», сидел лысый тип лет тридцати. Услышав мои шаги, он оторвался от какого-то учебника и спросил:

– Чем могу помочь?

Я объяснил ему, что недавно звонил по поводу «Вилль-Платт газетт».

– Ах да. Она здесь, у меня, – ответил он, показав на маленькую коробку на столе. – Вы студент?

– Нет.

– Тогда мне нужны ваши права. И подпишитесь вот здесь, пожалуйста. Можете воспользоваться любой кабинкой в коридоре.

Я отдал ему права, подписался там, где он показал, и отправился в первую кабинку, где вставил микрофильм в проектор.

В номере за 13 мая на шестой странице была опубликована короткая заметка, в которой говорилось, что четырнадцатилетнего чернокожего мальчика по имени Леон Уильямс нашли у южного берега Байю-Морапо двое детей, ловивших кошачьих сомиков. Шериф Андрус Дюпласу заявил, что смерть произошла в результате выстрела в голову из пистолета тридцать восьмого калибра и что в настоящий момент у них нет никаких улик. В конце статьи сообщалось, что Леон Кассиус Уильямс был сыном мистера и миссис Роберт Т. Уильямс из Вилль-Платта и что поминальная служба состоится в Африканской методической епископальной церкви. Вся статья заняла четыре дюйма газетной полосы и помещалась между рекламой таблеток Картера Литтла для нормализации работы печени и статьей о человеке, поймавшем в Байю-Незпик большеротого окуня весом в восемь фунтов.

Семнадцатого мая на четвертой странице появилась еще одна заметка, где говорилось о том, что состоялись похороны убитого на прошлой неделе четырнадцатилетнего Леона Уильямса. В некрологе, помещенном тут же, сообщалось, что у Леона Уильямса остались отец, мать, а также два брата и сестра, имена и возраст которых приводились ниже. Я переписал их в блокнот. Шериф Дюпласу заявил, что никаких новых фактов относительно того, кто совершил преступление, обнаружить не удалось.

Последняя статья, посвященная Леону Уильямсу, была напечатана двадцать восьмого мая на шестнадцатой странице. Шериф Дюпласу заявил, что расследование, проведенное им в негритянском квартале, позволило сделать вывод, что Леона Уильямса убил бродяга негр, которого видели в этот день в городе, и что, скорее всего, причиной убийства стал спор по поводу долга в азартной игре. Шериф сообщил, что продолжает собирать улики и передал описание преступника полицейским властям штата, но вероятность поимки убийцы невелика. Никто из родных Леона Уильямса не упоминался, если не считать единственной фразы миссис Уильямс, которая сказала: «У меня такое чувство, что у меня вынули сердце. Я молю Господа, чтобы Он присмотрел за моим малышом».

Добравшись до конца пленки, я выключил проектор и задумался над тем, что мне удалось узнать. Леон Уильямс, четырнадцатилетний афроамериканец, убит, и убийца не найден. В статье не было никаких упоминаний о связи Леона Уильямса с семьей Джонсон или другими людьми, чьи имена возникли в ходе моего расследования. Я рассчитывал, что такая связь может существовать, но ее не было. Микрофишу из библиотеки Вилль-Платта, скорее всего, украл Джимми Рэй Рибнэк. Я не знал этого наверняка и не нашел ее у него дома, но такое предположение звучало разумно. Джимми Рэй считал, что Леон Уильямс имеет отношение к интересующему нас делу, и записал его имя на обороте одного из документов. Поскольку Джимми Рэй прекрасно справился с предыдущими задачами, он и тут может оказаться прав, а потому мне следует заняться Леоном Уильямсом.

Я вернул пленку лысому парню, отправился к телефонам-автоматам, расположенным на улице, и достал листок с записанными именами родных Леона Уильямса: Лоуренс, семнадцать лет; Роберт-младший, пятнадцать; Шантель-Луиза, десять. Сейчас, через тридцать шесть лет, Лоуренсу должно быть пятьдесят два, а Шантель-Луизе сорок шесть. И скорее всего, у нее другое имя. Я позвонил в справочное бюро Вилль-Платта и попросил номера телефонов и адреса Лоуренса Уильямса и Роберта Уильямса-младшего. Роберта Уильямса-младшего не оказалось в их базе данных, зато у них был Лоуренс. Я записал номер телефона и адрес, поблагодарил оператора и позвонил по указанному номеру. После третьего гудка мне ответил хорошо поставленный женский голос.

– Будьте добры, я бы хотел поговорить с мистером Лоуренсом Уильямсом, – сказал я.

Повисла короткая пауза, потом женщина ответила:

– Мне очень жаль, но мистер Уильямс умер. Я могу вам помочь?

«Умер».

– Это миссис Уильямс?

– Да, я миссис Лоуренс Уильямс. А вы кто?

Я назвал ей свое имя.

– Миссис Уильямс, у вашего мужа был младший брат по имени Леон?

– Ну да, был. Только Леон умер, когда они были детьми. Его убили.

«Может быть, у меня все же что-нибудь да и выйдет».

– Именно по этой причине я вам и звоню, миссис Уильямс. Я частный детектив, и меня интересует это убийство. Мистер Уильямс рассказывал вам о нем?

– Не рассказывал. Боюсь, что ничем не смогу вам помочь.

– У него были еще брат и сестра.

– Роберт-младший умер в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом. Погиб на той войне.

– А сестра? Не знаете, как мне ее найти?

Миссис Уильямс вмиг сменила тон. В ее голосе звучало явное раздражение.

– Она на работе. Трудится на проклятом колбасном заводе, который принадлежит еврею, но вам не следует туда звонить. Если кто-то звонит, трубку берет еврей, и ему это не нравится. У нее из-за вас будут неприятности.

– Прошу вас, миссис Уильямс. Это очень важно.

– Кормить пятерых детей тоже важно. Эта работа на еврея – все, что у нее есть.

«О господи!»

– Миссис Уильямс, обещаю, что из-за меня у нее не будет неприятностей.

«Как в детстве: провалиться мне на этом месте!»

– А откуда мне знать, что вы тот, за кого себя выдаете? Может, вы какую пакость задумали? Так вот, зарубите себе на носу, со мной шутки плохи.

– В Батон-Руже работает адвокат по имени Люсиль Шенье. Я могу дать вам номер ее телефона. Вы позвоните к ней в офис и наведите обо мне справки.

Похоже, мое предложение ее смягчило.

– Ну, может, в этом и не будет нужды. Уж я-то умею отличить честный голос от нечестного.

– Да, мэм.

– Шантель живет здесь, в Блю-Пойнте. У нее скоро обеденный перерыв. Можете с ней встретиться. Теперь ее зовут Шантель Мишо, и она всегда приходит на ланч домой. Ей нужно покормить малышей.

Я посмотрел на часы.

– Отлично, миссис Уильямс. Я сейчас в Батон-Руже, но точно успею.

Было без четверти одиннадцать. Я мог добраться до Блю-Пойнта к половине первого.

– Да, сдается мне, что это действительно очень важно, если вы готовы ехать к нам из Батон-Ружа.

– Да, мэм, очень важно.

– Мы будем вас ждать.

«Мы».

– Да, мэм, конечно.

Я записал, как мне их найти, и отправился к Шантель Мишо, младшей сестре Леона Уильямса.

Глава 15

Блю-Пойнт находился в пяти милях от Вилль-Платта, рядом с Байю-де-Канн. Сначала нужно было въехать в Вилль-Платт, затем свернуть на дорогу, вившуюся по узким стальным мостам над каналами с медленно текущей водой, мимо полей, засаженных бататом. Сельская местность с бесконечными заборами из колючей проволоки, огромными дубами со стволами, поросшими испанским лишайником, а еще воздух, пропитанный пыльцой, жужжанием пчел и влагой.

Шантель Мишо жила в жалком щитовом домишке у дороги, за которым раскинулся большой зеленый луг. Луг был обнесен изгородью, проходившей за домом, словно крошечный участок выделили специально для семьи Мишо. Дом выглядел старым и не слишком ухоженным, краска облупилась, на крыше недоставало черепиц, деревянное крыльцо покосилось. Как это принято в Луизиане, дверь была затянута проволочной сеткой, но очень грязной, растянутой и дырявой, дыры были заткнуты шариками из бумажных платков, чтобы внутрь не залетали комары. Уж Марте Гидри здесь точно было бы где развернуться. От шоссе, мимо дома, ржавой рамы допотопного «доджа», в сторону луга и дальше, шла разбитая колея. Дюжина кур копались в пыли вокруг рамы. Домашняя птица.

Под вязом стоял седан «бель-эйр» выпуска конца шестидесятых, а за ним более новый «понтиак санберд». Я остановился за ним и вылез из машины. Двигатели обеих машин были еще теплыми. Значит, хозяева появились здесь минут десять назад.

Затянутая сеткой дверь открылась, на крыльцо вышел малыш лет четырех и принялся с любопытством меня разглядывать. Он был босиком, в одних трусах, с маленьким круглым животиком, сопливым носом и кожей цвета охры. Вьющиеся волосы. Левый указательный палец почти что целиком забрался в нос.

– Меня зовут Элвис, – сказал я. – А тебя?

Он засунул палец еще глубже и ничего не ответил. Да, я умею произвести впечатление.

Дверь снова открылась, и на крыльцо вышла смуглая женщина слегка за сорок, а за ней – другая, постарше, с кожей цвета отполированных каштанов. Та, что помоложе, была в тонком рабочем халате из хлопка поверх шорт и в открытых босоножках. Волосы были завязаны широкой бордовой лентой. Не слишком аккуратно, но, похоже, это ее не слишком волновало – лишь бы волосы не лезли в глаза. И не попадали в колбасу. Женщина постарше была в вискозном зеленом костюме, маленькой белой шляпке и белых перчатках. В руках она держала вязаную сумку размером с хозяйственную. Нарядилась для встречи с детективом.

– Я миссис Лоуренс Уильямс, – представилась она. – А вы мистер Коул?

– Да, мэм. Весьма признателен вам и мисс Мишо за то, что согласились со мной встретиться.

– Мне нужно заняться детьми, а потом вернуться на работу, – заявила Шантель Мишо. Судя по всему, ее не слишком взволновала возможность познакомиться с детективом, так как даже протянутую ей визитку взяла миссис Лоуренс Уильямс. – Ада сказала, что вас интересует Леон.

Значит, миссис Уильямс зовут Ада.

– Да. Я знаю, что вам было всего десять, когда его убили, но подумал, что мы могли бы об этом поговорить.

– Почему?

– Я занимаюсь одним делом, в котором всплыло имя Леона, но не знаю, связан ли ваш брат с этим делом. Возможно, вы сможете мне помочь.

Шантель Мишо закурила сигарету и выдохнула дым. Пыталась понять, что мне нужно. В доме у нее за спиной слышались детские голоса, к двери подошел еще один мальчуган. Лет пяти, не больше. Он прижался к сетке и выглянул наружу.

– Энтони, иди в дом и поешь, – приказала Шантель, и Энтони исчез. – Ада, ты не могла бы посадить Льюиса за стол? Пожалуйста.

Малыш с пальцем в носу сказал:

– Нет.

Миссис Лоуренс Уильямс прижала к груди свою громадную сумку и сделала недовольную гримасу. Ей явно не хотелось идти к детям и пропустить представление.

– Ну, если другого выхода нет…

«Задавака».

Она взяла Льюиса за руку и увела в дом. При этом Льюис орал как резаный.

– Убийцу Леона так и не поймали, – заметил я. – И никого не арестовали.

– Вы из полиции?

– Нет.

– Столько лет прошло, а вы все равно хотите поймать того, кто это сделал?

– Не совсем.

– Но существует вероятность того, что вы его найдете?

Она продолжала надеяться на справедливость.

– Не знаю, Шантель. Я наткнулся на имя Леона при очень странных обстоятельствах и хочу понять, в чем дело. Не хочется вас зря обнадеживать. К тому же я понимаю, что вам нужно на работу.

– Если, конечно, вы не врете. – Она стояла не шевелясь и смотрела на меня в упор, а тонкая струйка дыма поднималась над ее сигаретой, неподвижная в неподвижном воздухе. Потом, похоже, Шантель приняла решение. – Лимонада хотите? Я сделала сегодня утром.

Я улыбнулся, и Шантель улыбнулась мне в ответ.

– Было бы здорово. Спасибо. Если у вас, конечно, есть время.

– У меня есть пара минут.

Мы уселись в тени на стоящий на крыльце маленький диванчик. Миссис Лоуренс Уильямс, не выпускавшая из рук свою громадную сумку, каждые две минуты подходила к двери, недовольная тем, что ей приходится заниматься детьми. Наверное, в сумке лежало что-то особенное на случай, если я буду плохо себя вести.

– Хороший лимонад.

– Я добавляю туда мед и сахар. Это мед из клевера. У реки живет один человек, который держит ульи.

– В отчетах, напечатанных в газетах, говорится, что, по мнению шерифа, Леона убил какой-то бродяга и что они повздорили из-за азартной игры.

– Леону было четырнадцать. Что он мог знать про азартные игры?

– А что считали ваши родители?

– Говорили, что все это глупости. Что шериф хочет от нас отделаться, что им нет до нас никакого дела. Ведь убили чернокожего.

– А у ваших родителей были какие-нибудь предположения насчет того, что именно тогда произошло?

Шантель, прищурившись, посмотрела на дорогу. Пыталась вспомнить. Мимо с грохотом проехал грузовик, который вез цистерну с природным газом, и тонкие стекла в окнах зазвенели.

– Господи, это было так давно. Папа умер в семьдесят втором. Мама… в восемьдесят первом.

– А как насчет Лоуренса и Роберта-младшего? Они ничего такого про это не говорили?

Она снова задумалась.

– Лоуренс мало общался с Леоном, но Леон и Младший были очень близки. Помнится, Младший что-то болтал про какую-то девушку. Может, в этой истории замешана девушка.

– Ну, вроде того, что Леона убили из-за девушки?

– Вроде того.

Шантель снова затянулась и выбросила окурок во двор. Тощая курица схватила окурок, сделала несколько шагов и с возмущенным квохтаньем выплюнула его на землю. Сбежались другие курицы, чтобы рассмотреть добычу получше, но тут же разбрелись по двору.

– Знаете, девчонки прямо-таки липли к Леону, – сказала Шантель. – Он был красивым мальчиком, и язык у него был подвешен как надо. Славный паренек. Я тогда была совсем еще ребенком, но это помню. Роберт ужасно ему завидовал. – Она сложила руки и наклонилась вперед, с удовольствием погружаясь в прошлое. – Знаете, я тысячу лет про это не вспоминала. Иногда даже лицо его не могу представить, а вот мелочи помню.

Миссис Уильямс подошла к двери, по-прежнему прижимая к груди сумку, по-прежнему с кислым выражением лица.

– У тебя нет времени на эти глупости, девочка. Пора возвращаться на работу.

Шантель кивнула, не глядя на нее.

– Опоздаешь, и еврей устроит тебе веселую жизнь.

Шантель закрыла глаза.

– Ада!

– Ну он ведь и правда еврей. Разве нет?

– Ада, прошу тебя!

Миссис Уильямс фыркнула и вернулась в дом.

– Иногда она просто невыносима, – заметила Шантель.

– Подумайте о Леоне. Может, еще что-нибудь вспомните, – попросил я.

Шантель встала.

– Кажется, у меня кое-что есть. Подождите здесь. – Она ушла в дом и через несколько минут вернулась с коробкой из-под сигар, которую поставила на колени. – Здесь в основном вещи Роберта, но есть кое-что, оставшееся от Леона. Господи, тысячу лет сюда не заглядывала!

Она открыла коробку и долго смотрела на ее содержимое, будто письма, фотографии и какие-то бумажки – сокровище, которое ждало своего часа.

– Смотрите, вот Леон. А это Лоуренс. И Младший. А еще папа.

Она протянула мне пожелтевший снимок, на широком белом поле значилась дата – 1956. Мужчина и три мальчика стояли около огромного «шевроле родстер». Мистер Уильямс и сыновья. Лоуренс, Младший и Леон. У всех у них была довольно светлая кожа и тонкие черты лица. У Леона, самого младшего, были большие глаза и длинные ресницы, а фигура как у спортсмена. Я решил, что на снимке ему лет двенадцать.

– В нашей семье очень привлекательные мужчины, но Леон был просто красавчик.

– Да, очень красивый мальчик.

Она начала перебирать какие-то записки, открытки ко дню рождения, табели с оценками за начальную школу, крошечные черно-белые снимки чернокожих мужчин и женщин, одетых в праздничную одежду, в напряженных позах.

– Мне все это дала мама. Она сказала, что здесь кусочки нашего прошлого, которые ей дороги. А вот я. Это Роберт и Лоуренс. Господи, посмотрите, какие они молодые. – Она улыбнулась и на мгновение стала молодой и хорошенькой, словно освободилась от тяжкой ноши – пятерых детей и убогой работы на колбасном заводе. – Роберт погиб в армии, – добавила она. – Его убили во Вьетнаме.

– Хммм, – только и смог выдавить я.

Она достала белый официальный конверт с разорванными краями, пожелтевший и потертый после стольких лет, проведенных в коробке среди других бумаг. «С сожалением извещаем вас…»Я заметил на конверте какие-то пятна, наверное следы слез.

– Ему дали медаль. Интересно, где она.

Я молча покачал головой.

Миссис Уильямс снова появилась в дверях.

– Ты опаздываешь.

– Я занята, Ада, – резко ответила Шантель.

Ада погрозила мне пальцем:

– Из-за вас у нее будут неприятности с евреем.

– Ада!

Миссис Уильямс ушла в дом.

– А вот вещи Леона, – грустно улыбнулась Шантель.

Она вынула из коробки коричневые газетные вырезки, оригиналы статей, которые я прочитал на микрофише в библиотеке, хрупкие и потемневшие. Скорее всего, к ним не прикасались с того самого дня, как мать Шантель вырезала их из «Вилль-Платт газетт». Потом она достала еще какие-то бумажки и фотографии и передала мне. Вот Леон сидит на допотопном тракторе. Вот Леон и нагруженный мул. Пара открыток на День матери, подписанных детской рукой Леона, и его собственное стихотворение. Шантель, перебирая в коробке старые бумаги, вынимала его вещи и передавала мне. И тут я открыл пожелтевший блокнот с картинками вроде тех, что школьники от скуки рисуют на уроке. В основном там были записи на тему Луизианской покупки, [21]21
  Крупнейшая в истории США сделка по приобретению французских владений в Северной Америке. Площадь приобретенной по результатам сделки земли составила примерно 23 процента территории современных Соединенных Штатов.


[Закрыть]но поля украшали изображения танков Шермана и истребителей времен Второй мировой войны, а также инициалы: Э.Д., Э.Д., Э.Д.Л.У.+ Э.Д.

Я раздумывал над тем, что могут означать инициалы Э.Д., когда в правом нижнем углу страницы увидел маленькое сердечко. Дети рисуют такие, когда в кого-то влюбляются. И вдруг я понял, кто такая Э.Д. – а заодно и все остальное.