Текст книги "Река Вуду"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

– Так-так, – сказал я, – Билл и Хиллари.

Лерой опустил пистолет.

– Я знал, что мы еще встретимся, умник. – Он кивком показал на заднее сиденье. – Давай не заставляй старину Рене вылезать из машины.

Рене сидел сзади. У него были мутные глаза, смотревшие в разные стороны, и у меня снова возникло ощущение, будто он одновременно здесь, с нами, и где-то далеко.

– А что, если я с вами не поеду? – поинтересовался я.

– Закрой пасть и садись в машину, – ухмыльнулся Лерой.

– А скажи-ка мне вот что: Рене настоящий или его составили из запасных частей? – спросил я.

Рене пошевелился, и «полара» тяжело заскрипела. Думаю, он весил около четырехсот фунтов. Может, и больше.

– Садись со мной впереди, – приказал Лерой. – Рене впереди не помещается и ездит сзади.

Я сел на переднее сиденье, и, миновав Вилль-Платт, мы поехали по шоссе к ферме Милта Россье. Машина ползла по усыпанной битыми ракушками дороге мимо прудов и пары длинных низких блочных построек. Раздвижные двери были открыты, так что можно было заглянуть внутрь. Латиноамериканцы на маленьких тракторах тащили открытые баки с живыми лангустами в соседнее здание. Там латиноамериканки, стоящие за большими столами, доставали из баков лангустов, отрубали им головы, а затем разделывали тушки ножами. Другие мужчины отвозили разделанных лангустов в дальнее здание, где женщины мыли, сортировали и складывали их в толстые джутовые мешки. Окна в машине были открыты, так как кондиционер не работал, и звук ломающихся панцирей, походивший на треск костей, резал мне уши. «Мустанг» Джимми Рэя был припаркован в дальнем конце площадки, а сам он стоял с Милтом Россье возле одного из прудов. Лерой остановил машину и коротко бросил:

– Пошли.

Мы вылезли из машины и подошли к пруду.

Милту Россье было около шестидесяти. Темная кожа в пигментных пятнах, дешевая одежда и свисающий над ремнем живот. В уголке рта окурок сигары, бледные, в печеночных пятнах, руки. А еще рубашка с застегнутыми у запястий длинными рукавами. И конечно, соломенная шляпа. Похоже, у него чувствительная к солнцу кожа.

– Меня зовут Милт Россье, – представился он. – Мне сказали, что ты частный детектив.

– Правда?

Рене подошел к краю пруда и уставился на воду.

– Хммм. – Сигара слегка пошевелилась в уголке рта. – И что ты тут делаешь?

– Меня привез Лерой.

– Я не это имел в виду, – нахмурившись, произнес Россье. – Я имел в виду – в моем городе. Ты мутишь здесь воду, и мне это не нравится. Тебе здесь нечего делать.

– Ошибочка, Милт, – возразил я. – У меня тут дело.

– Он был с какой-то женщиной, Милт, – вмешался Джимми Рэй. – Она, кажется, адвокат.

Я посмотрел на Джимми Рэя и ухмыльнулся. Он мог это узнать только от шерифа Джоэля Будро.

– Я пытался найти тебя, Джимми Рэй, – сказал я. – Побывал у тебя дома.

Джимми Рэй посмотрел на меня так, словно я прострелил ему ногу, а потом густо покраснел.

– Ну этим мы займемся позже, – заявил он. – Ты здесь по другой причине.

Неожиданно Рене встал на колени и засунул руку в воду. Двигался он гораздо проворнее, чем можно было себе представить с учетом его размеров. В следующее мгновение он вытащил что-то извивающееся и вцепился в него зубами. Существо перестало извиваться.

– Проклятье, Рене, прекрати! – крикнул Лерой.

Рене бросил остатки своей добычи обратно в воду.

– Выплюни.

Рене выплюнул что-то черное, красное и блестящее на траву. Потом отошел на несколько футов от воды и сел на землю. Лерой, прищурившись, посмотрел в его сторону, затем с воплем бросился к нему:

– Господи, он уселся на красных муравьев. Вставай, придурок!

Рене вскочил на ноги, и Лерой принялся отряхивать его штаны.

– Fi de chien! Emplate! [18]18
  Дерьмо собачье! Достал! (фр.)


[Закрыть]– заорал он.

Милт Россье покачал головой, вынул платок и вытер лоб. На солнце было почти сорок градусов, но при такой высокой влажности поту было некуда деваться.

– С мальчиком очень нелегко, – произнес он.

– Наверное.

Он снова посмотрел на меня:

– Ты что-нибудь про меня знаешь, сынок?

– Догадываюсь.

– Не нужно догадываться. В этом округе у меня повсюду деловые интересы. А это доллары. Понимаешь?

– Конечно.

– В город заявляется чужак и начинает совать нос не в свое дело, а это может нарушить заведенный порядок. – Он вынул недокуренную сигару, изучил ее и вернул назад. – Что тебе здесь нужно, сынок?

– Я здесь, потому что вы шантажируете мою клиентку.

Он уставился на меня, и я понял, что ему про это ничего не известно. Тогда я посмотрел на Джимми Рэя, который принялся извиваться, совсем как существо из пруда. Значит, шантажом занимается не Россье, а Джимми Рэй, по личной инициативе.

– Я здесь, потому что этот засранец шантажирует одну женщину, живущую в Калифорнии.

– Он врет! – заверещал Джимми Рэй, замахав перед носом Россье руками. – Это чушь собачья, Милт! Он все придумал!

– Нет, не придумал, – сказал я, посмотрев на Джимми Рэя. – Три часа назад я побывал у тебя дома и обнаружил там документы, имеющие отношение к рождению моей клиентки. Я также нашел свидетельства, указывающие на несколько разговоров с моей клиенткой непосредственно перед тем, как ты внес на свой счет тридцать тысяч долларов. – Я взглянул на Милта Россье. – Я не знаю, чем вы тут занимаетесь, и мне на это плевать. Меня волнуют лишь интересы моей клиентки.

– Господи, наглое вранье! – завопил Джимми Рэй и рассмеялся, словно не мог поверить, что такое возможно.

Милт Россье развернулся к Джимми Рэю, и его глаза превратились в две пронзительные черные точки.

– Мне казалось, что ты работаешь на меня, сынок. Решил заняться самодеятельностью?

– Он все врет, Милт. Кому ты веришь, мне или этой куче дерьма?

Россье еще сильнее прищурился.

– Если ты мне что-то приносишь и я за это плачу, товар принадлежит мне.

Джимми Рэй, вспотевший от страха, искоса поглядывал на Рене.

– Ну да, конечно тебе. А этот сукин сын пытается увильнуть.

Милт покачал головой и вздохнул:

– Проклятье!

– Клянусь, Милт, я правду говорю.

Лерой подошел к Джимми Рэю и врезал ему по голове, испортив роскошную прическу.

– Достал!

– Эй, ты чего! – завопил Джимми Рэй.

Милт Россье смачно сплюнул и направился к ближнему зданию.

– Вы все пойдете за мной. Давай его сюда, Лерой. Рене! Ты тоже.

Мы прошли за Россье между двумя строениями и оказались около маленького пруда, окруженного колючей проволокой. Лерой по дороге успел прихватить большую палку. Берега пруда были топкими и покрыты чем-то зеленым и склизким, возможно, отходами после разделки лангустов. Россье оказался там первым и нетерпеливо ждал, когда мы к нему подойдем. Он ткнул сигарой в сторону пруда и сказал:

– Рене, достань Лютера. И поосторожнее.

– Лютера? – переспросил я.

Джимми Рэй наставил на меня палец и рассмеялся:

– Ну ты попал, малыш.

Рене перешагнул через ограду, встал на колени на краю пруда и шлепнул рукой по воде, потом еще три-четыре раза, и тут вода забурлила. Рене вскочил на ноги, засунул руки в воду и что-то схватил, но чуть было не упал. Впрочем, он быстро справился и, покраснев от напряжения, вытащил лязгающую челюстями черепаху, которая была, наверное, три фута в диаметре и весила фунтов двести. Темное первобытное существо с панцирем как танковая броня и громадным клювом. Она вертела головой и пыталась добраться до Рене, но у нее ничего не получалось. Пасть у нее была длиной не меньше фута, и всякий раз, когда она щелкала зубами, раздавался резкий звук, похожий на щелчок линейки по столу. Рене вышел из воды, перешагнул через ограду и положил Лютера на землю. Черепаха тут же спрятала голову и лапы под панцирем. Но огромная голова там не помещалась, и морда торчала наружу. Лерой довольно ухмылялся, точно его пригласили на цирковое представление. Он помахал перед носом черепахи палкой, и та одним движением мощных челюстей превратила ее в щепки. Лерой просто сиял от счастья.

– Наш Лютер – это что-то!

Джимми Рэй снова помахал пальцем у меня перед носом.

– А вот теперь посмотрим, кто из нас врет.

Милт Россье бросил что-то по-французски, и Рене, схватив Джимми Рэя, потащил его к черепахе.

– Эй! – заорал Джимми Рэй.

Он попытался вырваться из лап Рене, но с тем же успехом, что и Лютер. Рене нес его, держа за воротник и ремень, а потом бросил на землю, но так, чтобы Лютер не мог до него дотянуться. Я видел, как глазки-пуговки черепахи следят за ними из-под панциря.

– Проклятье, Милт, остановись! – вопил Джимми Рэй. – Ну пожалуйста!

Глаза у него превратились в два блюдца, и он побелел как полотно.

Рене выпустил пояс Джимми Рэя, схватил его за правую руку и потащил к черепахе. Джимми Рэй заверещал не своим голосом.

– А теперь ты скажешь мне правду, сынок, – произнес Милт Россье. – Ты использовал мою информацию, чтобы шантажировать девушку?

– Клянусь, ничего такого не было, Милт. Клянусь!

– Рене!

Рене подтянул его руку поближе к Лютеру. Тот заморгал и открыл пасть.

– Еще одна попытка, сынок, – сказал Милт.

Я сделал полшага вперед.

– Кончай, старина. Прикажи ему прекратить.

– Лерой, – нахмурился Россье и, когда Лерой, радостно ухмыляясь, наставил на меня пистолет, погрозил мне пальцем: – Веди себя тихо. – Затем подошел к Джимми Рэю и присел рядом с ним на корточки. – Похоже, наш Лютер нервничает, малыш. Лучше скажи мне правду.

– Ну, я решил, что ничего плохого не будет, – промямлил Джимми Рэй. – Это же не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к нам, и я подумал, что могу немного заработать. Пожалуйста, Милт, скажи ему, чтобы он перестал, я бы никогда ничего подобного не сделал, если бы знал, что ты рассердишься, Богом клянусь!

– Ладно, Рене. С него хватит.

От страха Джимми Рэй Рибнэк даже описался.

Рене оттащил Джимми Рэя подальше от Лютера. Мокрое пятно расползлось по штанам Рибнэка и потекло вниз. Милт жевал сигару и смотрел на постройки своей фермы. У него были маленькие, жесткие глазки, совсем как у Лютера. Он наставил на меня сигару:

– Шантаж – это единственная причина, по которой ты сюда заявился?

– Да.

Милт еще немного пожевал сигару.

– Рене, отправь Лютера назад, – наконец произнес он.

Рене вернул черепаху в пруд, и та скользнула под воду, которая тут же успокоилась.

– Мы кормим Лютера головами лангустов. Тут к нам приезжал один парень из университета. Сказал, что Лютеру лет сто.

Джимми Рэй стоял на коленях, спрятав лицо в ладонях. Я испытывал стыд и смущение за себя и Джимми Рэя. Милт подошел к нему и похлопал по плечу:

– Видишь, что бывает с теми, кто ведет себя нечестно. Будешь действовать у меня за спиной, познакомишься поближе с нашим дружком. Ты понял?

– Прости меня, Милт. Богом клянусь, я больше не буду.

Милт Россье уставился на меня безжизненным, холодным взглядом, совсем как у Лютера, и какое-то время о чем-то сосредоточенно думал, пока Лерой не сказал:

– Он был с какой-то женщиной, Милт.

Милт сплюнул на землю.

– Да. Похоже на то. – В его голосе сквозило разочарование, словно он принял серьезное решение, но ему приходится его менять. Он снова похлопал Джимми Рэя по плечу: – Давай, Джимми Рэй. Вставай и кончай канючить. И вали отсюда.

– Я не думал, что делаю что-то плохое, Милт. Богом клянусь, – заныл Джимми Рэй.

– Мы постараемся об этом забыть. Проваливай.

У Джимми Рэя стало такое лицо, словно он только что выиграл в лотерею, словно он никак не мог поверить, что Милт Россье его простил.

– Черт тебя побери, убирайся с моих глаз! – рявкнул Милт Россье.

Джимми Рэй бросился к своему «мустангу», и машина, вильнув задом, сорвалась с места.

Милт покачал головой и снова повернулся ко мне:

– Возвращайся домой и скажи своей женщине, что все кончилось. То, чем мы тут занимаемся, не имеет к ней никакого отношения. Ты меня понял?

– Конечно понял. Ты хочешь, чтобы я вернулся домой. И чтобы перестал мутить тут воду.

Он кивнул и, в очередной раз посмотрев на свою сигару, швырнул ее в пруд. Она пару мгновений плавала на поверхности, а потом вода взорвалась водопадом брызг и сигара исчезла.

Милт Россье махнул рукой и пошел прочь, напоследок сказав:

– Лерой, проследи, чтобы он без проблем добрался домой. Ты меня понял?

Лерой ответил, что сделает все в лучшем виде. Рене и Лерой доставили меня назад в мотель на золотистой «поларе» и выпустили на парковке. Я проводил их взглядом, потом подошел к своей двери и попытался вставить ключ в замок. Я старался изо всех сил, но у меня ничего не получилось. Тогда я сел на землю, засунул руки между коленями и крепко сжал, чтобы они перестали дрожать. Я сидел так довольно долго, пока не успокоился.

Глава 12

Я запер дверь на два замка, отправился в душ и стоял там до тех пор, пока под тугими горячими струями моя кожа не покраснела и не начала гореть. Я почувствовал себя гораздо лучше.

Я вышел из душа и как раз одевался, когда позвонила Люси Шенье.

– Извините, что так долго, – сказала она. – Я пыталась побольше узнать про Милта Россье.

– Я только что от него. Перед этим побывал в квартире Джимми Рэя Рибнэка и обнаружил там, как мне представляется, все официальные бумаги относительно удочерения Джоди. Кроме того, я нашел там еще кое-что, а также узнал у Россье кое-какую новую информацию, которую нам необходимо обсудить.

Наверное, в моем голосе было нечто такое, чего под душем не смоешь. Так что Люси ничего не сказала про мое незаконное проникновение в квартиру Джимми Рэя.

– Вы можете сегодня вечером приехать в Батон-Руж?

– Да, могу.

– Я скоро ухожу с работы, меня ждет дома Бен, но мы могли бы встретиться у меня и пообедать вместе. Идет?

– Отлично.

Люси объяснила мне, как найти ее дом, и повесила трубку. Я оделся, забрал бумаги из-под матраса и поехал назад, в Батон-Руж. По дороге я купил цветы.

Погода стояла ясная и солнечная, когда я ехал к дому Люси через шикарный жилой район, расположенный к востоку от Университета штата Луизиана. Улицы были узкими, но на просторных зеленых лужайках, среди роскошных азалий, дубов и магнолий стояли внушительные дома. Отличное место для врачей, адвокатов и штатных преподавателей университета. Я пару раз сбрасывал скорость, пропуская целые семьи на велосипедах, молодые пары с колясками и пожилых людей, вышедших на прогулку. На одной из лужаек отец с двумя дочками запускали воздушного змея, на другой – пожилой мужчина сидел в кресле-качалке под дубом и явно наслаждался вечерней прохладой. Здесь царили умиротворение и покой – идеальное место, чтобы спрятаться от реальности, где тебе врут клиенты, где тебя пугают зубастыми черепахами и, вообще, хочется домой. Может быть, мне все же стоит сюда перебраться.

Люси Шенье жила в кирпичном доме в колониальном стиле, с круговой подъездной дорогой, выложенной камешками, и старым пеканом во дворе. С дерева свисала веревка с узлами, а чуть повыше среди ветвей я разглядел несколько досок, сколоченных вместе, чтобы получилась платформа. Чей-то домик на дереве.

Я проехал по дорожке к дому, вышел из машины и, прихватив цветы и документы, направился к входной двери. Документы я предусмотрительно положил в папку, которую купил, когда зашел за цветами. Не стоило открыто входить в дом адвоката с украденными документами в руках. Она могла лишиться практики. Не успел я подняться на крыльцо, как дверь открылась и наружу выглянул кудрявый мальчуган.

– Привет, – сказал он.

– Привет. Меня зовут Элвис. А ты Бен?

– Да, сэр, – ответил мальчик, не сводя глаз с цветов. – Мама разговаривает по телефону, но она сказала, чтобы вы входили.

– Спасибо.

Он пошире открыл дверь и впустил меня в дом. По-прежнему не сводя глаз с цветов.

– Это для моей мамы?

– Ну да. Как думаешь, они ей понравятся?

– Не знаю, – пожал он плечами.

Не хотел обнадеживать случайного парня.

– Я разговариваю с офисом, скоро закончу, – крикнула откуда-то из глубины дома Люси.

– Не спешите, – ответил я.

Бен был в джинсах, обрезанных как шорты, и футболке с логотипом спортивного факультета Университета штата Луизиана. Здесь, в Луизиане, наверное, каждому ребенку при рождении выдают футболки местного университета. Мальчик провел меня по просторному и очень удобному дому. В доме царил образцовый порядок, но в то же время он казался очень уютным и очень женским, с множеством фотографий в изящных рамках, цветов и пастелей на стенах. Прихожая вела в гостиную и кухню. Все здесь было открытым и каким-то домашним, гостиная плавно переходила в столовую с французскими окнами, выходящими на мощеное патио и большой двор. В гостиной на полках – огромный музыкальный центр в окружении многочисленных теннисных трофеев. Впрочем, фотографий Бена, книг и керамических фигурок животных оказалось значительно больше. Мне это понравилось. Люблю равновесие.

Бен прислонился к косяку и с детской непосредственностью уставился на меня.

– Ты играешь в теннис, как твоя мама? – спросил я.

Он кивнул.

– Она здорово играет, да?

Он снова кивнул.

– А тебе удается ее победить?

– Иногда. – Он чуть склонил голову набок и спросил: – Вы детектив?

– А что, по мне заметно?

Он покачал головой.

– Я оставил свой тренч [19]19
  Тренч (амер.) – плащ свободного покроя с поясом. (Прим. ред.)


[Закрыть]в мотеле.

– А что такое тренч?

«Да, времена меняются».

– Это интересно? – спросил Бен.

– В основном да, но не всегда. А ты хотел бы стать детективом?

Он покачал головой:

– Я хочу быть адвокатом, как мама и папа.

– Это было бы здорово, – улыбнулся я.

– Папа практикует корпоративное право в Шревпорте. Он вцепляется в дела, как бульдог.

Мне стало интересно, где он это слышал.

Тут в гостиную вошла Люси и улыбнулась мне:

– Привет.

– И вам привет. – Я протянул ей цветы. «Какой я все-таки славный». – Не хотел приходить с пустыми руками.

– О, какие красивые. Давайте поставим их в воду.

Она мило прищурилась, забирая у меня цветы, и я слегка покраснел от удовольствия, улыбнувшись в ответ. Она была в шортах цвета хаки, свободной белой рубашке из хлопка и босоножках. Выглядела она очень спокойной и расслабленной. Глядя на нее, я тоже почувствовал себя спокойным и расслабленным.

– Можно я положу угли? – спросил Бен.

– Только не переусердствуй.

Выбежав через застекленные двери во двор, Бен занялся грилем, установленным в патио.

– Я купила по дороге картофельный салат, а еще салат из капусты, моркови и лука. Думаю, сделаем гамбургеры, раз мы собираемся поработать. Что-нибудь очень простое.

– Гамбургеры – это просто замечательно!

– Хотите вина?

– Было бы неплохо.

Люси вынула из холодильника непочатую бутылку шардоне, протянула мне вместе со штопором и попросила открыть ее. Достала два бокала и, подрезав цветы, поставила их в простую стеклянную вазу. Я разлил вино по бокалам. Закончив возиться с цветами, Люси сказала:

– Они такие красивые.

– Да нет, на вашем фоне просто бесцветные.

– Скажите-ка, все мужчины в Лос-Анджелесе такие напористые? – засмеялась Люси.

– Только те из нас, кто абсолютно уверен в собственных способностях.

Затем, снова посерьезнев, она надела очки в красной оправе и показала на папку с документами, сделанными от руки записями и телефонными счетами:

– Расскажите, что произошло, а я посмотрю, что там у нас.

Я доложил ей обо всем, что со мной происходило с тех пор, как мы расстались, до того момента, как Лерой и Рене отвезли меня на ферму Милта Россье. Я положил официальные документы сверху, и она сразу же их увидела. Пока я говорил, она все больше хмурилась и уже не выглядела счастливой и расслабленной.

– Они настоящие, – сказала Люси. – Это опечатанные судом документы. Как он мог их получить?

– Не знаю.

– Хранение таких документов считается нарушением закона. Они имеют номер и внесены в реестр. Я, конечно, могу проверить их подлинность, но не сомневаюсь: они настоящие. И эти документы действительно указывают на то, что Джоди Тейлор при рождении получила имя Марлы Джонсон. Поверить не могу, что они у него на руках.

– Больше нет.

Вошел Бен, сообщил нам, что угли уже можно разжигать, и Люси отправилась проверить, что он все сделал правильно. А я сидел с бокалом в руке и с улыбкой наблюдал за ними. Бен под присмотром Люси зажег несколько безопасных спичек и бросил на угли. Я видел, как им хорошо и легко вместе, а еще он был очень похож на мать и в нем уже чувствовался ее характер. Можно сказать – ее отражение. Когда огонь разгорелся, Люси вернулась и улыбнулась мне в ответ:

– Что?

– Вы хорошо смотритесь вместе. Счастливая семья. Мне это нравится.

Она повернулась и взглянула на сына. Он отошел от гриля и полез на пекан. С веток свисала веревка с узлами как на дереве перед домом, но он не держался за нее.

– Похоже, вы прошли испытание, – заметила Люси.

– Какое испытание?

– Он оставил нас одних. Бен старается меня охранять.

– Ему часто приходится это делать?

– Достаточно часто, благодарю вас, – лукаво улыбнулась Люси.

Она достала из холодильника две упаковки: одну с булочками для гамбургеров, другую с нарезанным луком, помидорами и латуком – и поставила греться. А затем снова вернулась к бумагам Рибнэка.

– А кто такой Леон Уильямс?

– Понятия не имею, но видно, что Рибнэк сделал эти записи, когда копался в прошлом Джоди. Похоже, Уильямс может оказаться важной фигурой.

Люси сделала пометку в блокноте.

– У меня есть приятель в полицейском управлении Батон-Ружа. Попрошу его посмотреть, что у них есть.

– Хорошо. А напоследок самое неприятное. – Я показал ей телефонные счета Джимми Рэя. И междугородние звонки. – Узнаете номера?

– Лос-Анджелес, – ответила она.

– Вот номер Сида. А этот – Джоди. За последние пять месяцев Рибнэк по меньшей мере семь раз разговаривал с Сидом Марковицем.

Люси довольно долго сидела не двигаясь, а потом молча вышла из кухни. Она вернулась через несколько минут с еженедельником в кожаном переплете, распухшим от записок, визиток и прочих бумаг, открыла его на странице с телефонами, сравнила номера и покачала головой:

– Сид мне ничего про это не говорил.

– Мне тоже. – Я показал на самый длинный разговор. – Через три дня после этого звонка Рибнэк внес на свой счет тридцать тысяч долларов. На эти деньги он купил машину.

– Думаете, он их шантажирует?

– Он в этом признался.

Я рассказал ей про Джимми Рэя, Милта и Лютера.

– Но шантаж не имеет никакого смысла. Джоди никогда не скрывала, что она приемный ребенок, а даже если бы и скрывала, что с того? Чем он может их шантажировать?

– Думаю, именно это нам и предстоит выяснить, и речь пойдет не только о Джимми Рэе, – развел я руками. – Что-то происходит на ферме Милта Россье, и подозреваю, что без Будро тут не обошлось. Вот почему я видел его на ферме. И именно по этой причине они так напуганы.

Люси прихватила телефонную книжку на кухню и набрала какой-то номер. Дожидаясь, когда ей ответят, она надула щеки и со свистом выдохнула.

– Это Люсиль Шенье. Я могу поговорить с Сидом Марковицем? – Она кружила по кухне, прижимая телефон к уху. – Попросите его перезвонить мне, как только у него будет возможность. Это срочно. Запишите номер моего домашнего телефона.

Она продиктовала свой номер, отключилась и набрала номер Джоди Тейлор. Но здесь ей тоже не повезло.

– Я тоже пытался с ними связаться. Они мне не перезвонили, – сказал я.

– Поверить не могу, что они нам ничего не сказали, – тряхнула головой Люси. – Шериф округа Евангелайн связан с преступниками и, возможно, замешан в шантаже, а мы ничего не знаем. Неужели нас наняли, чтобы мы раскопали уже известную информацию?

– Похоже на то.

Люси сняла очки, потерла глаза, потом собрала бумаги и отложила в сторону.

– Хватит работать, мистер Коул. Налейте-ка мне еще вина, – сказала она, протянув свой бокал.

Когда угли были готовы, мы вынесли наружу гамбургеры и положили на решетку. Они тут же зашипели, и вскоре мягкий вечерний воздух наполнился запахом жарящегося мяса. Где-то вдалеке залаяла собака, цикады завели свою вечернюю песню. Бен оставался на дереве, только теперь он висел вверх ногами.

– Бен, уже скоро. Иди мой руки, – крикнула Люси.

Бен спрыгнул с дерева, но в дом входить не стал.

– А можно мне чизбургер?

– Конечно, – кивнула Люси. – Элвис?

– Как пожелаете.

Она вручила мне лопаточку, а сама отправилась за сыром. Когда она ушла, я взглянул на Бена – тот улыбался.

– Что?

– Вы ей нравитесь.

– Правда?

– Я слышал, как она разговаривала с подругой. Ее зовут Марша. Она назвала вас Правильный Самец. – Он захихикал.

Я посмотрел на его мать, потом – на гамбургеры.

– Думаю, ей не понравится, что ты мне это сказал.

– Почему?

– Женщины говорят другим женщинам вещи, которых не говорят мужчинам. Это у них закон такой.

Он снова фыркнул.

Вернулась Люси и положила сыр на гамбургеры, затем накрыла гриль, чтобы сыр растаял. Мы с Беном попытались напустить на себя серьезность, но он не выдержал и захихикал. Я сосредоточил все свое внимание на гамбургерах, чтобы они не пережарились. Бен уже давился от смеха.

– Что такое? – спросила Люси.

– Ничего, – ответил я, но Бен уже больше не мог сдерживаться.

– Эй, о чем это вы тут без меня разговаривали? – улыбнувшись, поинтересовалась Люси.

Бен уже смеялся во весь голос, и я посмотрел на Люси:

– Самец?

Люси густо покраснела.

– Бен?

Бен уже просто зашелся от смеха.

– Бен тут совершенно ни при чем. Я Элвис Коул, величайший в мире детектив. Я все знаю и все вижу, и от Всевидящего Ока не бывает секретов.

– Ненавижу вас обоих, – заявила Люси.

Бен протянул мне руку, и я ее пожал. Еще одно доказательство мужского превосходства.

– Бенджамин, мыть руки! – велела Люси.

Когда Бен, хихикая, убежал, Люси покачала головой:

– Маленький предатель.

– Самец, – сказал я.

Она замахнулась на меня лопаточкой.

– Я шутила. Так что, надеюсь, у вас не появится никаких дурацких идей.

– Ясное дело.

– Отлично.

– Только что мне делать с теми, что ужепоявились?

Она закрыла глаза. Возможно, мысленно рисовала черту, за которую мы не должны заходить.

– Ну вы и фрукт!

– Многие так считают.

Она открыла глаза и посмотрела на небо.

– О господи!

– Не совсем, но близко к тому.

Люси рассмеялась, и я вместе с ней.

Когда сыр растаял, мы внесли гамбургеры в дом и ели их с картофельным и овощным салатами, запивая вином. Бен, быстро похватав со стола, извинился и помчался к телевизору смотреть «Звездный путь: Следующее поколение».

– Не слишком громко, – крикнула ему вслед Люси.

– Мне не мешает. Я люблю «Звездный путь», – сказал я.

– Здорово! – завопил Бен.

Люси уже в который раз покачала головой и закатила глаза.

– Да уж, Самец. – Потом подвинула ко мне свой бокал. – Наливайте.

Так что мы посмотрели «Следующее поколение», ту серию, где рассказывается о целом дне жизни андроида Дата и его попытках понять причуды окружавших его людей. Наблюдать за тем, как лишенный эмоций, движимый исключительно логикой Дата пытается разобраться в перипетиях человеческого бытия, что равно попыткам найти смысл в бессмысленном, ужасно забавно. Ему никак не удается добраться до сути, но он продолжает бороться и пишет бесконечные программы для своего искусственного мозга в попытке вывести формулу человеческого поведения, которая имела бы решение. Если подумать, я занимаюсь примерно тем же.

Когда «Звездный путь» закончился, я сказал, что мне, наверное, пора, и пожелал Бену спокойной ночи. Люси пошла меня проводить, но, вопреки моим ожиданиям, не остановилась в дверях. Стояла чудесная ясная ночь.

– Вы сегодня поедете назад в Вилль-Платт?

– Да. У меня осталось еще много вопросов, и, возможно, Джимми Рэй захочет на них ответить.

– Хорошо, – кивнула она. – Я позвоню вам завтра, как только у меня появится какая-нибудь информация.

– Отлично.

Мимо нас прошли мужчина с женщиной, прогуливавшие акиту. Собака подозрительно уставилась на меня, когда его хозяева с нами поздоровались.

– Красивая собака, – заметил я.

– Спасибо, – ответил мужчина.

Мы с Люси стояли молча, пока они не скрылись в тумане. Потом мы посмотрели друг на друга.

– Вы уже два раза меня накормили. Спасибо.

– Кто-то должен делать грязную работу.

Мы, не сговариваясь, улыбнулись, и тогда я сказал:

– Господи, соревнование комиков.

Она осторожно взглянула на меня и произнесла:

– Я прекрасно провела с вами время.

– Я тоже.

И тут Люси не выдержала.

– Проклятье! – воскликнула она и, наклонившись вперед, поцеловала меня, а затем добавила: – Я только что поцеловала мужчину, который ел собачатину. Фу, какая гадость! – И умчалась в дом.

Наверное, есть черта, за которую нельзя заходить, но которую иногда можно подвинуть.