Текст книги "Цвет мести (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Annotation

Когда он очнулся в первый раз, всё тут же стало размытым от боли и громких звуков, которые причиняли ещё больше боли. Болела каждая частичка тела, за исключением тех, которые онемели – им было ещё хуже. Потом раздался стук. Постоянный ритмичный тук-тук-тук, который, казалось, идёт отовсюду и из ниоткуда. Стук совпадал с пульсацией в его голове и становился таким громким, что ему хотелось закричать, но Чёрный Шип не из тех, кто вслух выражает свои неудобства. Вместо этого он предпочёл мужественно вырубиться.

Цвет Мести

Часть 1 – Бежать ты можешь, но тебе не скрыться

Шип

Сузку

Шип

Джейкоб Ли

Шип

Джейкоб Ли

Шип

Генри

Шип

Андерс

Сузку

Андерс

Шип

Генри

Шип

Джейкоб Ли

Часть 2 – Старые друзья, новые враги

Сузку

Шип

Андерс

Сузку

Шип

Генри

Шип

Сузку

Джейкоб Ли

Генри

Шип

Андерс

Сузку

Часть 3 – Враг моего врага

Джейкоб Ли

Сузку

Шип

Генри

Андерс

Шип

Сузку

Джейкоб Ли

Генри

Андерс

Шип

Андерс

Сузку

Эпилог

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Цвет Мести

Связующие Узы: книга вторая

Роб Хейс

Внимание! Это – черновик любительского перевода!

Редакторы, корректоры и бета-тестеры сюда не заглядывали!

Читать строго на свой страх и риск!

Часть 1 – Бежать ты можешь, но тебе не скрыться

Шип

Когда он очнулся в первый раз, всё тут же стало размытым от боли и громких звуков, которые причиняли ещё больше боли. Болела каждая частичка тела, за исключением тех, которые онемели – им было ещё хуже. Потом раздался стук. Постоянный ритмичный тук-тук-тук, который, казалось, идёт отовсюду и из ниоткуда. Стук совпадал с пульсацией в его голове и становился таким громким, что ему хотелось закричать, но Чёрный Шип не из тех, кто вслух выражает свои неудобства. Вместо этого он предпочёл мужественно вырубиться.

Тук-тук-тук.

Когда он очнулся во второй раз, всё стало только хуже. Лицо, казалось, воспалилось и занемело. Грудь стянуло и сдавило. Было больно дышать, и он мог лишь с хрипом втягивать крошечные порции воздуха. Стук никуда не делся и по-прежнему шёл отовсюду и из ниоткуда. Бетриму показалось, что он слышит голос, холодный и методичный, но сил посмотреть, откуда тот идёт, не нашлось, и вместо этого снова он провалился в бессознательность.

Тук-тук-тук.

Когда он очнулся в третий раз, что-то изменилось. Он не сразу понял, что снова может видеть. Кругом стояла тьма. Такая тьма, в которой ничего не видно. Темнее чёрного. Но теперь откуда-то шёл свет, небольшой, всего лишь слабое свечение, но всё равно Бетрим уже мог видеть. Проблема заключалась в том, что смотреть было не на что. Лишь бугристая каменная стена, которая, скорее всего, вела к потолку... А ещё его нос – теперь, когда Бетрим на нём сфокусировался, тот казался чертовски большим, словно гигантская, кривая башня. Странновато, но следовало признать, что в этой ситуации ничего не было нормальным.

Стук ещё продолжался, но уже не совпадал с пульсацией в его голове. Бетрим издал усталый стон и попытался сесть. Оказалось, он не мог пошевелиться. Он чувствовал, как его ослабшие мышцы напрягаются, но ничто не двигалось. Он пошевелил пальцами. Всеми восемью – и уже прошло много времени с тех пор, как перестали чесаться два отсутствующих на левой руке. Похоже, он лежал на чём-то жёстком, похожем на камень, грубом на ощупь и холодном. Он пошевелил пальцами ног. Всеми девятью – похоже, сапог на нём не было. Попытался пошевелить ногами и лишь ощутил сопротивление – что-то его держало.

Бетрим медленно попробовал поднять голову, но и она, похоже, была зафиксирована. Он чувствовал, как что-то давит на лоб, но затылок лежал не на камне – под головой ощущалась подушка.

– Привет, – постарался сказать Бетрим, но изо рта донёсся лишь жёсткий болезненный хрип, который обжёг горло и заставил его хватать воздух. Довольно скоро он решил снова отправиться в забвение.

Тук-тук-тук.

Бетрим спал. Он знал, что спит – было такое странное ощущение, что всё в порядке, несмотря на то, что произошло. Он сражался с кем-то; с арбитром. Похоже, нынче эти чёртовы охотники на ведьм могли вторгаться даже в его сны. Только этого арбитра он знал. Имя проявилось откуда-то. Кессик.

Тук-тук-тук.

Бетрим наблюдал откуда-то сверху, как арбитр Кессик ударил Чёрного Шипа, и, судя по виду, сломал ему челюсть. Потом охотник на ведьм заговорил, да вот только ни звука не раздалось. Бетрим видел, как шевелятся губы арбитра, но ничего не было слышно. А потом Чёрный Шип напал, бросился на арбитра. Бетрим видел, насколько это бесполезно. Чёрный Шип ещё не протрезвел, и от боли в голове всё время щурился, несмотря на темноту. Его движения были медленными, неуклюжими и слишком очевидными. Кессику не составило труда отбить кинжал – как с пьяного ботинки стащить.

Тук-тук-тук.

Кессик снова заговорил, его тонкие губы шевелились на симпатичном лице. Бетрима никогда красавчиком не называли, но этого арбитра называли, несомненно. Его подбородок был сильным и гладко выбритым, скулы резкими и симметричными. Глаза как лазурные кристаллы, холодные как лёд. Волосы цвета дорогого дуба были коротко и аккуратно пострижены.

Тук-тук-тук.

Бетрим наблюдал, как Кессик снова и снова вонзал нож в Чёрного Шипа. Бетрим решил, что это, должно быть, больно. Определённо выглядело, что Чёрному Шипу больно.

Тук-тук-тук.

Когда Кессик отпустил Чёрного Шипа, наёмник упал и тяжело ударился оземь. Не шевелился, только таращился в ночное небо и сильно истекал кровью. Настолько тёмно-красной кровью, что она казалась чёрной. Бетрим смотрел и смотрел, как Чёрный Шип, один из самых знаменитых и страшных людей во всех Диких Землях, лежал и умирал на улицах Сарта. А красавчик-арбитр протянул руку и вырвал у него глаз.

Тук-тук-тук.

Бетрим проснулся с хриплым криком. Судя по звуку, крик был его собственным, и он был полон страха. Впрочем, Чёрный Шип ничего не боялся, и Бетрим не собирался выказывать, что на самом деле это ложь. Он успокоился и огляделся, во всяком случае, насколько позволяла плотно привязанная голова.

Сверху не было видно ничего, кроме камней. Справа уголком глаза он видел чёрную стену с единственным догорающим оранжевым факелом. Голодные языки пламени лизали стену, но гореть там было нечему. Всё что удавалось разглядеть слева – это гигантский нос, вздымавшийся от его лица.

С поднимающимся чувством, которое большинство людей назвало бы ужасом, Бетрим закрыл левый глаз. Никаких изменений. Он снова открыл его и закрыл правый глаз. Мир погрузился во тьму. Он повторил процесс ещё раз, чтобы убедиться наверняка, и издал долгий содрогающийся выдох. Левого глаза не было. Арбитр Кессик забрал его, вырвал из глазницы, оставив Бетрима наполовину слепым.

Тук-тук-тук.

Бетриму казалось, что всё самое плохое в жизни случалось с его левой частью. На левой руке не хватало двух пальцев. Арбитр номер четыре оставил большой ожог на левой стороне лица. А теперь, вдобавок к ожогу, ещё и пустая глазница. Бетрим Шип^[1] никогда не претендовал на звание красавчика, но, похоже, теперь он выглядел, как полная развалина.

По крайней мере, челюсть не сильно болела. Она занемела и немного щёлкнула, когда он ею пошевелил, но вроде по большей части была вылечена. Впрочем, сам собой всплыл новый вопрос. Кто его вылечил?

Бетрим был не понаслышке знаком с ранами, как и со смертями, и считал, что от четырёх ножевых в грудь он должен был копыта отбросить. Он знал это и, истекая кровью на улицах Сарта, чувствовал, что умирает. Но кто-то забрал его, не дал откинуться и залатал. А теперь, похоже, этот кто-то привязал его к какой-то каменной плите, и до сих пор не представился.

Тук-тук-тук.

По правде говоря, у Бетрима было мерзкое чувство, что он знал, кто его привязал. В прошлом он уже видел, как людей удерживали в живых после того, как те должны были умереть. По правде говоря, Бетрим был почти уверен, что он – узник Инквизиции, и это не предвещало ничего хорошего человеку, печально известному убийствами арбитров. Стук так и не останавливался. Эти звуки наполняли явь Бетрима и даже просачивались в его сны. Постоянная, размеренная пульсация наполняла его кошмары, никогда не прекращаясь, не ослабевая, пока он не просыпался, только чтобы услышать тот же ритм, побуждавший в нём желание двигаться, желание освободиться.

Тук-тук-тук.

Всякий раз, как он просыпался, он боролся, напрягал все мышцы, сражался с державшими его путами и пытался освободиться. И всегда быстро уставал. В прошлом, до Сарта, в Диких Землях, Бетрим и не думал, что может так устать, так истощиться, что не сможет бодрствовать. Как бы он ни сопротивлялся, сон наваливался на него, хотя никогда не длился долго. Особенно с этими кошмарами. Особенно с этим постоянным тук-тук-тук.

Он знал, что кто-то наблюдал за ним, пока он спал. По правде говоря, Бетрим не знал, сколько он уже тут, но он был всё ещё жив и уверен, что не ел и не пил при этом ничего, по крайней мере, пока был в сознании. А ещё кто-то его чистил – об этом говорило отсутствие вони. Не в первый раз Бетрим оказывался голым и без сознания перед незнакомыми людьми, но впервые оказался голым, без сознания и привязанным к каменной плите.

Тук-тук-тук.

Его мир сузился до смутных скучных часов бодрствования и мучительных кошмаров о Кессике, пронзающем его ножом и вырывающем его глаз. Снов о симпатичном лице арбитра, пристально смотрящем на него.

По правде говоря, Бетрим не знал точно, сколько он уже здесь, где бы это ни было. По правде говоря, Бетрим точно знал лишь две вещи: ему надо освободиться, а ещё надо найти и убить Кессика.

Тук-тук-тук.

Сузку

– Мне, эта, контрактик бы прикупить, – сказал мужчина, желающий купить контракт.

– Разумеется. Желаете выбрать сами? – ответил старейшина.

– Да просто дай мне лучшего, – сказал мужчина, ухмыляясь. Он был не высоким, не низким. С виду симпатичный – Перн не сомневался, женщинам такие нравятся. Здесь, в Диких Землях для таких было название – чистокровный. Мужчина выглядел, как чистокровный.

– Лучший стоит очень дорого. Мы продаём лишь контракты с суммами, кратными десяти, – сказал старейшина. Очевидно, клиент ему не очень нравился. Чистокровные славились богатством, которого хватило бы на оплату контракта, но старейшина испытывал ресурсы клиента.

Клиент уставился на старейшину и ухмыльнулся – мерзко изогнул уголок рта в ухмылке хищника. Перн был хорош, и более чем хорош. Перн был лучшим, но что-то в клиенте кричало об угрозе. Возможно, кружащаяся оранжевая аура, окутавшая мужчину, словно языки пламени. Перн давно понял, что оранжевый – это цвет насилия.

– Да есть у меня бабло, старикан. Хватит на все твои контракты. Но штука в том, что мне нужен один, и мне нужен лучший.

Старейшина скользнул взглядом с клиента на пятерых охранников, стоявших за его спиной, а потом снова на клиента. Потом старейшина повернулся к Перну и жестом пригласил его выйти вперёд. Перн подчинился без вопросов.

– Это хаарин Перн Сузку. Он самый совершенный хаарин из тех, кто в настоящее время не заключил контракт. Я…

– Ты лучший? – спросил клиент Перна. Перн не ответил.

– Он лучший, – ответил старейшина.

– Да я тя вроде не спрашивал, старикан. Итак, хаарин Перн Сузку, хочу от тя услышать. Ты лучший?

Клиент поменял положение ног. Перн видел такое раньше. Несмотря на прекрасную одежду – ярко-красную рубашку, коричневые ботинки с мягкой подошвой, деревянную серьгу – он был воином.

В раннем возрасте Перн понял, что всё дело в том, как люди себя держат. У простых людей есть чувство покорности. Они тяжело ходят, много вздыхают, стоят, бесполезно свесив руки по бокам, сгорбив плечи. У учёных и грамотеев, таких как старейшины, есть аура милосердия и миролюбия. Они стоят, разведя руки, и всегда готовы улыбнуться. Знать, чистокровные – совсем другого сорта. Они двигаются беспечно, стоят высокомерно, говорят самонадеянно. А воины держат себя совсем не так, как остальные. В них есть готовность, словно они всегда могут в любой миг броситься в схватку. Их плечи расправлены, а глаза всегда ищут цель, как у охотника. Судя по тому, как держал себя клиент, он был воином, и к тому же отличным.

– Хааринам не платят за мнения, – снова заговорил старейшина. – Им платят, чтобы защищать.

– А-а, – сказал клиент, – а чё если я прикажу ему иметь мнение?

– Хаарины не рабы…

– Как по мне, так разница небольшая. Тока обычно рабам не дают меч. – Клиент уже даже не смотрел на старейшину, его глаза сфокусировались на Перне. – К тому ж, безоружных у меня полно. Нужен кто-то, кто прикроет мне спину, порежет на кусочки если придётся. Ты такой?

Старейшина заговорил, но Перн перебил его.

– Я лучший из тех, кого клан может предоставить в настоящее время.

Клиент сплюнул на пыльную землю.

– Чё, думаешь, справишься со мной?

Вопрос был бессмысленным для Перна, но он сохранял нейтральное выражение.

– Если вы приобретёте контракт у клана, такая ситуация никогда не возникнет.

Клиент ухмыльнулся и посмотрел на других хааринов. Ещё шестеро стояло там, полностью обученных и не связанных контрактом. Была Джейд, на вид симпатичнее, и почти такая же опытная, как Перн, но не такая сильная. Возможно, она подошла бы клиенту лучше, но ни один хаарин не станет спать с клиентом клана, и Перн догадывался, что клиент это знал. Коул был больше, сильнее, и почти такой же выносливый, но в детстве он получил удар по голове, и с тех пор ему не доставало умственных способностей, хотя он и оставался более чем способным хаарином. Фейл подошла бы только определённому типу клиентов: она была сильной и гибкой, но Перн в своей жизни не видел женщины уродливее. А этот клиент, очевидно, хотел бы, чтобы любая женщина у него в услужении была красивой.

– На десять лет, и чтоб можно было продлить контракт, – сказал клиент с ухмылкой.

– Такой возможности нет, – мрачно сказал старейшина. – Можете купить контракт на десять лет, а по его окончании заключить новый.

Перн стоял прямо, будто копьё проглотил, с намокшим от пота лбом, под жарящим полуденным солнцем, и ждал, когда начнётся торговля. Новые клиенты всегда пытались торговаться о цене.

– Значит, десятилетний контракт с этим вот. Сколько? – с ухмылкой спросил клиент.

– Четыреста тысяч золотых монет в валюте Диких Земель, – холодно глядя, сказал старейшина.

Клиент ухмыльнулся ещё шире.

– По рукам.

– Плата вперёд.

– Ага. А чё будет, если он помрёт раньше, чем через десять лет?

– Тогда контракт будет завершён.

– И мне понадобится новый…

Старейшина кивнул.

– Цена высока, но это цена за жизнь хаарина, которую он отдаст, чтобы защитить жизнь клиента. В какую цену вы бы оценили свою жизнь?

– Ага. Значит, будет прикрывать мне спину, хранить мои секреты. Блядь, самые дорогие телохранители в этой игре. – На миг ухмылка клиента испарилась. – Лучше б те того стоить, хаарин Перн Сузку.

Перн не ответил. Ответ и не требовался. Любой, кто мог себе позволить хаарина, знал, что цена того стоит. На чистокровных хаарины работали редко, но с другой стороны, этот клиент не хвалился связями ни с одним из девяти домов. И кроме того, если старейшина клана согласился на контракт, не дело Перна было спорить или раздумывать. Его задачей было служить клану, а это значило – защищать клиента любой ценой.

По взмаху клиента один из охранников ушёл и вернулся несколькими минутами спустя. С ним шло ещё несколько человек, тащивших четыре окованных железом сундука. Судя по выражениям лиц рабов, каждый сундук весил немало. Когда сундуки ставили, раздавался громкий звон монет.

– Ну чё, небось, пересчитать захотите? – спросил клиент с протяжным акцентом Диких Земель^[2]. Старейшина улыбнулся.

– Мы сделаем это позже. Если обнаружится какая-либо разница, мы вас проинформируем или вернём лишнее.

Клиент повернулся, чтобы уйти, а потом посмотрел через плечо. У него был резкий профиль: острые черты лица с таким выражением, словно его постоянно что-то забавляло.

– Вы тут, небось, дохрена монет зашибаете, – сказал он. – Вот бы узнать, где вы храните столько бабла.

Старейшина улыбнулся, как если бы он улыбался глупому ребёнку.

– Клан хранит свои деньги в надёжном месте. Нет нужды беспокоиться.

– Да? Забавно. Никогда не видал надёжного места даже для одной золотой монеты, – клиент рассмеялся и пошёл прочь. По кивку старейшины Перн закинул свою котомку за плечо и последовал за клиентом на ближайшие десять лет.

На самом деле пожитков у Перна было немного. Таков путь хаарина. Лишь одни доспехи – вываренная кожа, поверх которой лёгкая кольчужная рубашка, а на ней простой белый табард, чтобы металл не слишком нагревался на солнце, и на голову бронзовый полушлем, завёрнутый в ткань. Его меч, как и у всех хааринов, всегда висел на боку. В котомке лежало немного еды, в основном солонина, большой бурдюк с водой, немного медицинских припасов на случай, если его ранят, и снаряжение для правильного ухода за доспехами и оружием. Личные вещи хаарину ни к чему, а клиент обязан обеспечивать его всем необходимым.

Один из воспитанников, мальчик по имени Тек, подбежал и попытался идти в ногу с Перном. Ноги у него были коротки, но Перн не замедлил шаг.

– Ты идёшь на контракт? – требовательно спросил мальчик.

– Да. Меня выбрали служить клану, – ответил Перн.

– Кажись, скорее тя выбрали служить мне, – сказал клиент, не оборачиваясь.

– Я служу клану, клан служит вам, я вас защищаю, – поправил Перн. Клиент фыркнул.

– Хотел бы и я пойти, – продолжал Тек. – Посмотреть на мир за лагерем.

– Ты слишком молод, – сказал Перн, хотя правда была куда суровей. Этого ребёнка никогда не выберут для контракта, поскольку он никогда не станет хаарином. Тек был слишком тощий и болезненный, и не смог бы выдержать тренировки хаарина. Всю свою жизнь он проведёт, служа клану иными путями. Здесь не было недостатка в работе для слабых и немощных.

Клиент рассмеялся:

– Мир снаружи – опасное место. Столько всякого говна соблазняет мужика. – Он обернулся и ухмыльнулся Теку. – Или пацана. Бьюсь об заклад, ты о домах удовольствий и не слышал, а? Ну, эт вроде борделя, тока дороже и обслуживает любые вкусы.

Парень выглядел обеспокоенным – он не знал, следует ли ему разговаривать с клиентом. Перн дважды похлопал его по плечу и кивнул в сторону лагеря.

– Иди, Тек. Увидимся через десять лет.

– Если только к тому времени я не буду на контракте, – сказал Тек и убежал. Перн немного посмотрел на него, а потом обернулся к клиенту. Мужчина уже не был впереди – он тихо замедлил шаг и теперь шёл рядом с Перном. Хаарин постарался скрыть свою тревогу по поводу того, что этот человек может двигаться так бесшумно.

– Ну а ты-то как, хаарин Перн Сузку? Тебя-то соблазнят блистательные виды и прекрасные дамочки моего города?

Перн смотрел прямо, и его лицо не выражало никаких эмоций.

– Я хаарин.

Клиент снова рассмеялся.

– Ага. Ну, я видал, как падают люди и повыше тя. Объездил все эти Дикие Земли. Убивал чистокровных лордов и головорезов без гроша за душой. Грабил и бедных и богатых. Ебал пиратских королев и двухгрошовых шлюх, и даже одну такую опасную мелкую сучку, что даже и ты вряд ли встречал. Взбирался на Око Бога и переплывал весь Йорл. Повсюду бывал, и чё тока не делал, да. Даже с Чёрным Шипом какое-то время шарился, и знаешь чё? Ты таких смертоносных сволочей никогда не видывал.

Перн не ответил. Ему и не требовалось. По контракту он должен был защищать жизнь клиента, а не тешить его эго. Вместо ответа он в последний раз глянул на лагерь. Посмотрел на то, что было его жилищем – маленькие хижины из дерева и шкур, выкрашенные в белый цвет, спасавший от жары дикого, безжалостного солнца. Посмотрел на большой поварской костёр в центре лагеря, где готовились все его трапезы. Почти все трапезы, что он съел за свою жизнь. Посмотрел на женщин, возвращавшихся с недалёкой речки с вёдрами воды, чтобы пополнить запасы общины. Перн никогда не знал свою мать. Его выбрали в хаарины в далёком детстве. Но вполне возможно, она до сих пор жила здесь, в лагере. Он посмотрел на гигантский скелет птицы каррок, висевший перед шатром шамана. Того шамана, который помог ему появиться на свет, шамана, который дал ему имя, того шамана, который решил, что Перн будет хаарином. Его жизнь пока ещё длилась не очень долго. Во время тренировок она была тяжёлой, но простой. И у хааринов, не связанных контрактом, она была скучной. Перн заметил, что раздумывает, какой его жизнь будет теперь, когда у него есть контракт, есть клиент.

– Да уж, старина Шустрый чё тока не делал, – по-прежнему разглагольствовал клиент, скорее обращаясь к себе, чем к Перну. – А теперь у старины Шустрого врагов не счесть, и каждый еблан знает, где меня найти. Так что, блядь, лучше б те стоить того состояния, которое я тока что за тя отвалил.

И снова Перн смотрел прямо, и его лицо не выражало никаких эмоций.

– Я хаарин.

Шип

Тук-тук-тук.

Он проснулся от тихого шороха, или может быть от шарканья. Сложно было понять из-за проклятого, непрерывного стука. Глаз Шипа резко раскрылся и осмотрел правую часть комнаты. Над ним стоял пожилой человек и таращился на грудь Бетрима, бормоча себе под нос.

– Ой… ты проснулся, – старик вроде удивился. Бетрим лишь уставился на него единственным глазом. – Похоже, колотые раны заживают неплохо. Впечатляющая коллекция шрамов, позволь заметить. И сколько раз тебя ранили? – У него было приятное лицо, а голос ещё приятнее.

Бетрим ощутил тянущее чувство в голове, настоятельную необходимость ответить на вопрос.

– Слишком много, – попытался он сказать, но получилось лишь хриплое рычание.

– А-а, прости. Минутку. – Старик исчез из поля зрения и вскоре вернулся с бурдюком. Выдавил немного воды в рот Бетриму. Шип никогда не пробовал ничего вкуснее. – Понемножку, – сказал старик. – А то захлебнёшься. Надо привыкнуть.

Он был прав. Бетрим проглотил ещё немного воды, и в конце концов выкашлял большую часть себе на лицо. Казалось, вечность прошла, пока ему снова удалось заговорить.

– Кто… ты? – прорычал он старику. Проблема заключалась в том, что сложно угрожать, когда ты голый привязан к столу.

– Меня зовут Озуэлл Филдс.

– Арбитр?

Старик немного помедлил и кивнул.

– Да, я арбитр.

– Отпусти. Меня, – прошипел Бетрим.

Арбитр Озуэлл Филдс вздохнул и покачал головой. Он был коротышкой, а рядом со стоящим Бетримом показался бы карликом. У него были седые волосы и сияющие голубые глаза. Лицо длинное, а кожа обвислая, будто у тощего человека, который когда-то был жирным. Короткие седые волосы, казалось, прорастали по всему его лицу – из носа, на подбородке, из ушей. Пока старик говорил, Бетрим обратил внимание на его зубы: в основном белые с коричневым налётом на некоторых, и двух вроде бы не хватало. Бетрим уже видел раньше такой цвет – арбитр покуривал травку кашер^[3].

– Боюсь, я не могу тебя отпустить, я всего лишь…

– Почему? – требовательно спросил Бетрим. В его единственном глазу бушевала ярость сильной бури.

– Потому что ты Чёрный Шип. – Старый арбитр вздохнул и сел на что-то, чего Бетриму было не видно. – Ты убил… сколько арбитров?

И снова Бетрим почувствовал тянущее чувство в голове.

– Шесть.

Лицо старого арбитра вытянулось, он толи вздрогнул, толи дыхание перехватило, решил Бетрим.

– Не думаю, что среди живых есть ещё кто-то, кто мог бы заявить такое. Боюсь, тебя обвинят в ереси. Сразу, как только тебе станет лучше – что, как мне кажется, будет довольно скоро. Не хочу рассказом портить финал, но я почти уверен, что тебя сожгут.

Бетриму захотелось потереть шрам от ожога на лице. Проблема заключалась в том, что его руки были привязаны к столу. Он всё равно попытался пошевелиться, и его левая рука сдвинулась – немного, совсем чуть-чуть.

– А что с моим помилованием? – спросил он старого арбитра. – Танкуил обещал мне помилование.

– Не уверен, что я знаю Танкуила, – смущённо сказал арбитр Озуэлл Филдс.

– Уф-ф. Арбитр Танкуил Даркхарт, – сказал Бетрим. Если удастся заставить этого человека найти Танкуила, то друг освободит его. Если, конечно, арбитр всё ещё считает Бетрима другом. Они расстались не в лучших отношениях. Чёрный Шип оставил Танкуила в крови и выплёвывающим зубы.

– Ох, ты, конечно, не знаешь. – Старый арбитр снял со своей шеи мешочек и достал из него небольшую глиняную трубку. Наполнил чашу трубки высушенной коричневой травой из того же мешочка, а потом встал, чтобы разжечь её от факела. – Арбитр Даркхарт обвинён в ереси и признан виновным, – сказал он, садясь назад и выдыхая облачко дыма.

– Чего? – Бетриму неодолимо захотелось что-нибудь ударить. Сильно.

– Да уж, за неудавшееся убийство инквизитора. Амбициозная затея, вот что я скажу.

– Неудавшееся?

– Да, – старый арбитр кивал в такт своим словам. – Он потерпел неудачу благодаря тому, кого ты знаешь, как мне кажется. Арбитр Кессик, человек, который принёс тебя сюда, прибыл как раз вовремя, чтобы спасти инквизитора Герон. В одну ночь схватил и тебя и арбитра Даркхарта. Настоящий герой. Думаю, сейчас он в Диких Землях, хотя точно не знаю. Этих бродячих арбитров так сложно отслеживать.

Теперь Бетриму хотелось закричать. Это всё его вина. Если бы он не был так чертовски пьян, если бы смог убить Кессика, как они и планировали, то Танкуил убил бы вероломную инквизиторшу и…

– Он мёртв? – спросил Бетрим.

– Кто?

– Танкуил. Арбитр Даркхарт.

– О да. Совершенно мёртв. Лишён титула и сожжён у столба за свои преступления. Предсказуемый конец для Даркхарта.

– А чё с Джеззет? – спросил Бетрим, чувствуя необходимость выяснить, выжил ли кто-нибудь из его друзей.

– Уф-ф…

Конечно старый арбитр не знает, кто такая Джеззет. Бетрим попробовал думать об арбитре, которого её послали убить.

– А Кош! Что с арбитром Кошем?

Старик кивнул, глубоко затянулся и выдул дым Бетриму в лицо.

– Да, кажется, припоминаю, что на арбитра Коша напали той же ночью. По-моему, женщина. Поднялся большой переполох, когда он убил её на улице. Мне говорили, среди прочего, что она была совершенно голой. – Арбитр хрипло хохотнул и в изумлении покачал головой.

Значит, это всё. Они умерли. Бетрим потерял двоих друзей и потерпел неудачу в сделке. По правде говоря, теперь Бетрим мог пересчитать оставшихся друзей по пальцам своей трёхпалой руки, и не сомневался, что тех пальцев будет лишку.

– Ебучие охотники на ведьм, – выплюнул Бетрим со всей злобой, которую мог собрать.

Лицо старика посуровело.

– Сомневаюсь, что это справедливо. Порекомендую, чтобы ты как можно скорее предстал перед судом.

Бетрим напряг левую руку. Путы немного подались – не сильно, но этого могло хватить.

– Мой глаз… – сказал он, прежде чем старый арбитр ушёл.

– Его нет, – сухо сказал арбитр, всё его дружелюбие испарилось. – Вскоре это уже не будет иметь значения.

– Он чешется.

– Да. Такое бывает, – со вздохом сказал старый арбитр. – Утраченные части тела нередко чешутся. Я-то думал, что уж ты, как никто другой, должен это знать. – Очередной вздох. – Я посмотрю.

Старик выбил свою трубку на пол, положил её обратно в мешочек, а потом встал, прошаркал вокруг стола к левой стороне Бетрима, нагнулся и уставился ему в лицо. Неуютно было, когда кто-то так близко, так пристально таращится на тебя, а ты можешь видеть его лишь уголком глаза. Бетрим напряг левую руку. Он изо всех сил тянул, толкал, выворачивал, выгибал, чтобы освободиться от пут.

– Вокруг глазницы воспаление. Я мог бы достать мазь, но… Ты умрёшь через несколько дней. Можешь потерпеть до тех пор?

Старый арбитр заметил, что рука Бетрима шевелится как раз тогда, когда она высвободилась из пут, оставив в них порядочную часть кожи.

Бетрим двигался медленнее, чем ему хотелось бы, медленнее, чем он был раньше. Его рука схватила запястье арбитра, как раз когда тот пытался отпрыгнуть. Бетрим тащил, а арбитр споткнулся и упал на узника. С яростным рыком Чёрный Шип обхватил шею арбитра некогда мясистой рукой и напряг её изо всех оставшихся сил, которых, к сожалению, осталось немного.

Ещё до того, как Кессик исколол его и вырвал глаз, до того, как он чёрт знает сколько провалялся привязанным к столу, Бетрим был сильным – не как некоторые, но всё равно достаточно. А теперь он чувствовал себя слабым, его руки устали и иссохли. Казалось, кости прижимались прямо к коже, а старик, которого он пытался задушить, неплохо сопротивлялся.

Бетрим знал, что хотя арбитры и не были самыми сильными, быстрыми или умелыми, зато они жульничали. В распоряжении этих ублюдков были все виды магии. При помощи молитв своему Богу они могли увеличивать силу и скорость, у них была куча заклинаний, чтобы прекратить похмелье или заставить человека забыть своё имя. У них были руны, способные воспламенить что угодно, а другие могли погрузить мир в холод и тьму. Однажды Бетрим видел даже, как арбитр одним словом заставил взорваться каменную стену. В убийствах арбитров хитрость заключалась в том, чтобы не дать им говорить – если уж не удалось пришить его до того, как он тебя заметил. С этой мыслью в голове Бетрим сдавливал шею старика изо всех сил, сжимал его горло и не давал молиться.

К тому времени, как арбитр обмяк, Бетрим уже устал, как никогда раньше. Он весь покрылся неприятным холодным потом, из-за чего, возможно, впервые в жизни, ему захотелось помыться в ванне. Он отпустил тело старика, и оно соскользнуло на пол – раздался треск, когда череп ударился об камень.

– Семь, – ухмыльнулся Бетрим и начал возиться трёхпалой рукой с путами, державшими пятипалую. Казалось, вечность прошла, пока узлы распутались и его рука освободилась, но времени остановиться и отдохнуть не было. Бетрим убрал путы с головы и впервые за чёрт знает сколько времени окинул своё тело долгим взглядом.

Он исхудал, это уж точно. Там, где раньше были здоровые и сильные мышцы, теперь остались лишь кости, кожа, да обвисшая плоть. На его груди выпирали четыре новых красных шрама. Неужели Кессик на самом деле столько раз ударил его? Если так и было, то чудо, что он выжил. Чёрный Шип был хорошо знаком с колотыми ранами – в своё время он и наносил их, и получал. Его старая подруга, Генри, как-то раз ударила его ножом во время секса, чтобы посмотреть, как он истекает кровью. Впрочем, четыре раза его никто раньше ножом не ударял. Похоже, ещё один повод заставить Кессика заплатить.

С ловкостью рыбы на берегу Бетрим развязал оставшиеся путы. Казалось, потребовалось чертовски много времени на то, чтобы освободиться. Он свесил ноги с каменной плиты и спрыгнул вниз, и тут же рухнул рядом с телом старого арбитра. Ногам понадобилось добрых несколько минут, прежде чем он нашёл в себе силы снова попытаться на них подняться. Так что Бетрим схватился за каменную плиту и отталкивался от пола, пока не удалось выпрямиться. Кости щёлкали, мышцы болели и дрожали, но приятно было снова стоять прямо. Похоже, когда не имеешь возможности ходить, начинаешь скучать по ней, и Бетрим обнаружил, что немного пройтись более чем приятно.