Текст книги "Час нетопыря"

Автор книги: Роберт Стреттон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

XX

Пятница, 12 июня, 11 часов 45 минут по среднеевропейскому времени. Челли сидит в небольшом деревенском трактире в трех километрах от Верденберга. Проверки на дороге удалось, как всегда, благополучно избежать. Но как убить время до встречи членов «Группы М»?

Челли пьет уже третью порцию пахты и еще раз объявляет толстой и докучливой хозяйке, что это самая лучшая пахта, которую он когда-либо пробовал. Надо ведь что-то сказать, чтобы она не удивлялась, почему он так долго здесь сидит. Да к тому же пришел пешком и не отвечает на назойливые вопросы. Теперь даже до деревень доходят портреты на объявлениях о розыске. Правда, Челли не похож на того тщательно выбритого господина, который изображен в объявлении. Но людям, которые скучают в деревне и жаждут сенсаций, многого не надо.

– Чудо, а не пахта, – снова повторяет Челли и заказывает рогалик с маслом, хотя на самом деле он охотнее бы выпил сто граммов водки.

Впервые в жизни Челли чувствует себя подавленным и усталым. Хуже. Он чувствует что-то вроде страха. Нет, не перед легавыми. Этого от него не дождутся. Его пугает проклятый уродливый карлик, Пишон. И зачем Челли ввязался в эту историю с приемником. Ведь Пишон и вправду готов раздуть это дело. А погибнуть от рук членов своей же группы, быть приговоренным за предательство, смотреть в дуло «беретты» и ждать, пока Рыба нажмет на спуск, – нет, это не та перспектива, с которой Челли может примириться, попивая пахту. С другой стороны, убрать Пишона – технически это не проблема, но кто тогда будет разрабатывать сатанинские планы для «Группы М»? И как все объяснить потом Халеду?

Никогда еще Челли так скверно себя не чувствовал. На миг ему даже приходит в голову, что у него начинается лучевая болезнь. Как будто бы рано. Пишон сказал, что через пять часов. Но может, доза была настолько велика…

«А в сущности, все равно, – думает Челли. – Я допустил кошмарную ошибку, и как-то нужно из этого выпутаться».

Про историю с передатчиком действительно нельзя никому говорить. Под конец марта Дюссельдорф посетил шеф над шефами, Халед. Его заинтересовала идея Пишона насчет системы ЛКС, и он велел Челли подробно рассказать о предварительной подготовке. На следующий день (такого никогда еще не бывало) Халед пригласил Челли пообедать в самом дорогом в городе ресторане. Вручил пятьдесят тысяч марок на расходы и приказал сообщать ему, известными путями, о том, как готовится налет на базу. Вернувшись в Касабланку, Халед, как обычно, замолк. Но в начале мая связной доставил из Касабланки письмо без подписи, с условленным знаком в начале текста. Челли перечитывал письмо раз пятнадцать, пока не выучил наизусть:

«Подготовку вести исключительно собственными средствами. За неделю до запланированной акции позвонить в Бонн по телефону 08-751-854-3 и спросить полковника Шляфлера. Получив ответ, что это он, задать вопрос: на месте ли капитан Ламх? Он ответит, что капитан по служебным делам уехал в Гамбург. Потом сказать, что дело могла бы уладить фрау Маргарита Ламх, жена капитана. Тогда он назовет номер телефона одного человека в интересующем вас месте, который поможет, если ты сам не справишься. Пароль тот же. Этому человеку надо дать четкие и конкретные распоряжения. Состояться может только одна очень короткая встреча. Обратиться за помощью к этому человеку лишь в самом крайнем случае. Письмо немедленно уничтожить. Не сообщать о нем никому из друзей, не то или сам разобью тебе башку, или кому-нибудь это поручу. С работой поторопиться».

Челли пришел к выводу, что таинственный полковник Шляфлер, если он вообще существует и если он действительно полковник, работает на Халеда наверняка на значительно более высоком уровне, чем он, мелкая сошка для грязных дел. Но как это полковник бундесвера может действовать в интересах Центра? А может быть, Центр каким-то образом связан с теми из-за Эльбы? В любом случае дело выглядело подозрительным и неясным. Но Челли уже давно прошел стадию споров, вопросов и размышлений, которые некогда именовались в «Группе М» идеологическими конфронтациями.

5 июня, когда основные приготовления были закончены, Челли позвонил по указанному телефону и не слишком уверенно осведомился о капитане Ламхе. Собеседник без колебаний ответил, что человека в известном ему месте зовут Генрих Вибольд, и назвал номера телефонов. После этого было сказано, что впредь звонить ему, Шляфлеру, не следует.

В четверг, 11 июня, когда весь план оказался под угрозой, Челли решился позвонить Вибольду и потребовать передатчик. Встреча с капитаном в кафе «Крошка Петер» далась ему труднее, чем все, вместе взятые, полицейские облавы. Его смущали мундир собеседника, близость казарм, необъяснимость возникших контактов. Неужели этот вылизанный пижон с усиками действительно связан с революцией?

Лишь когда ровно в полседьмого в кафе появилась полненькая смуглая девушка и сказала, что она принесла бинокль от капитана Вибольда, Челли поверил, что никто его не заманивал в ловушку. Тем более вся эта история была выше его понимания. Попытка уверить Пишона, что у него просто есть знакомства среди офицеров бундесвера, была бы абсурдной. Может, в это поверила бы Лючия, но, кроме нее, никто.

Но факт оставался фактом. Прямо со склада бундесвера был доставлен передатчик, благодаря которому состоялся налет на секретную базу того же бундесвера и была похищена боеголовка.

Челли ставит на стол кружку с пахтой и чувствует, что ему надо выйти на воздух. Ему приходит в голову, что из всей «Группы М» только он знает, как связаться с Халедом, и что, в сущности, он мог бы и не являться в Верденберг. К несчастью, у Челли при себе только четырнадцать марок, вся остальная касса хранится у Рыбы. А Халед разыщет его даже под землей, если он, ничего не объясняя, бросит свою группу.

XXI

«Желтая тревога» объявляется в американских военно-воздушных силах трижды или четырежды в год, «зеленая» – в среднем раз в три года. Объявление «зеленой тревоги» обставлено подробными инструкциями и многократно отрепетировано с учетом последствий. Каждая минута после сигнала обходится в 2 миллиона 300 тысяч долларов, так как он будет принят одновременно на всех авиабазах от острова Гуам через Окинаву и Гренландию до Колорадо и Калифорнии, а также на всех авианосцах, на складах боеприпасов и горючего, на командных пунктах ракетных войск, в узлах спутников связи и на передовых постах дальнего обнаружения.

«Желтая тревога» имеет, как правило, локальный масштаб и ограничена одним оперативным регионом. Ее может объявить командующий в данном регионе, командующий одного из морских флотов и даже дежурный офицер выдвинутых радарных станций. А «зеленая тревога» распространяется на весь земной шар и может быть объявлена только председателем Комитета начальников штабов во всех вооруженных силах одновременно или в каком-либо одном роде войск. Технически исключено, чтобы командиры низших степеней могли самостоятельно объявлять «зеленую тревогу» вне пределов своего региона или рода войск. Но и у председателя Комитета начальников штабов нет технической возможности самостоятельно объявить «красную тревогу», то есть переступить последнюю черту боеготовности, дальше которой только война. Объявление «красной тревоги» (одна ее минута стоит почти 11 миллионов долларов) может произойти лишь в том случае, если одновременно будут задействованы целых три независимых друг от друга звена в системе отдачи приказов.

Первое из них расположено на глубине 1200 метров под землей, недалеко от Омахи в штате Небраска. Это центральный командный пункт стратегических военно-воздушных сил Соединенных Штатов. Именно там находится легендарный «ключ от судеб мира», как патетически выражаются журналисты. Это, конечно, преувеличение. Разделенные пуленепробиваемым стеклом, изолированные друг от друга и не имеющие связи с внешним миром, внутри находятся двое дежурных офицеров – обязательно двое, ибо человеческая природа несовершенна. Наиболее проницательные из знатоков человеческой души и тела решили, что будет все-таки лучше, если ключ от пекла доверить не одному, а двоим.

Перед офицерами – два небольших пульта с несколькими индикаторными лампами, радиотелефоном, электронными часами и модулятором частот. Посреди каждого пульта, обведенный красным кружком, в обыкновенном замке «Yale» торчит этот необычный ключ. Он может находиться в различных положениях, но перевод из одного положения в другое должен производиться одновременно двумя офицерами. Этим, как утверждают специалисты, исключаются действия в результате ошибки, приступа умопомешательства, случайности, самовольничания, заговора, шутки – словом, любого самого рокового стечения обстоятельств.

Если ключ находится в крайнем левом положении – это нормальная ситуация, не обозначенная никаким цветом. Система отдачи приказов, распространяющаяся на весь земной шар, в этом случае бездействует. Части вооруженных сил, базы, аэродромы, находящиеся поблизости корабли и самолеты, а также штабы и летающие радары пользуются собственными средствами связи.

Правее находится позиция, обозначенная голубым цветом. Офицеры переводят ключ в это положение несколько раз в месяц, при учебных тревогах в службе связи или при периодической консервации оборудования.

Еще правее – положение «желтой тревоги», которую можно сравнить с легкой обеспокоенностью у человека. Тогда в эфире прекращаются все разговоры между военными, кроме тех, которые специально обозначены в таблицах кодов. В помещении командования автоматически включаются видеотелефонные камеры. С этого момента фиксируются каждое слово дежурных офицеров и любые гримасы на их лицах. Специальные хронографы регистрируют время тревоги с точностью до одной секунды и каждые шесть минут, по команде компьютера, самостоятельно объявляют «отбой», разве что ключ будет снова переведен во вторую позицию. Установлено, что все неопределенные ситуации (а сюда относится и «желтая тревога») не могут длиться больше шести минут, учитывая быстрое действие современных средств доставки ядерного оружия. За шесть минут либо ситуация прояснится, либо необходимо будет предпринять дальнейшие шаги.

После «желтой» идет «зеленая тревога». Тогда вступает в действие специальная сеть спутниковой связи. Все дислоцированные в стране и за границей воинские части переходят на другие частоты. Запускаются моторы дежурных бомбардировщиков, а на тех, которые уже в воздухе, летчики снимают предохранители бронированных кассет с боевыми маршрутами, не открывая, однако, самих кассет, так как это может сделать только контрольный компьютер. Персонал ракетных установок надевает каски и занимает свои места. Подводные лодки, находящиеся в длительном погружении, прекращают связь с базами и следуют курсом, который предусмотрен для «ситуации W». Посты дальнего обнаружения получают кадровое подкрепление и – все одновременно – подключаются к огромной карте мира, также находящейся в Омахе, только в другом зале, двумя этажами выше командного пункта. Каждое их донесение фиксируется на карте в виде светящейся точки, цвет и интенсивность которой регулируются компьютером в зависимости от степени угрозы. Положения ключа от нулевого по третье обведены на пульте белой дугой с четкой надписью «PEACE», то есть «МИР». Только в этих пределах командование стратегических ВВС может действовать самостоятельно, по собственному усмотрению.

Справа от надписи «мир» ключ останавливается на сигнале «красной тревоги», и его нельзя перевести еще дальше, потому что этому препятствует выступающий из пульта толстый стальной стопор. Он автоматически убирается внутрь лишь тогда, когда два остальных звена системы отдачи приказов в одно и то же время передадут высвобождающий его сигнал. Тогда ключ можно перевести еще правее, в последнее положение, обозначенное красной дугой и четкой выразительной надписью «WAR», то есть «война». За всю историю стратегических ВВС отмечен лишь один случай, когда ключ оказался в этом положении. Это было 22 октября 1962 года во время так называемого карибского кризиса. Командование стратегических ВВС не может приказать дежурным офицерам, чтобы они привели ключ в положение «красной тревоги», а тем более в положение «ВОЙНА», просто потому, что, оказавшись в третьем положении, обозначающем «зеленую тревогу», он автоматически блокируется. Блокирующий механизм запломбирован, скрыт внутри запаянного ящика и снабжен мощным зарядом, который взрывается при попытке без разрешения демонтировать ящик.

Разблокирование происходит только тогда, когда поступит радиосигнал от президента. Это может произойти вне зависимости от того, где в данный момент находится президент. Именно для этого предназначен черный чемоданчик, который носит военный адъютант президента, сопровождающий его даже на край света. Если внутри загорится зеленый огонек, адъютант включает специальную связь, не подверженную никаким помехам и основанную на малоизученном физическом принципе. Президент вынимает из запечатанного конверта несколько небольших металлических пластин. Одну из них он вкладывает в читающее устройство. Затем набирает на клавиатуре ряд цифр, последовательность которых является государственной тайной США, охраняемой особенно тщательно. Только три человека во всей Америке должны выучить наизусть эти восемь цифр: президент, вице-президент и председатель Комитета начальников штабов. Чтобы их последовательность была абсолютно случайной, они определяются жребием, который вытягивают дети дошкольного возраста.

Только тогда компьютер, установленный в чемоданчике адъютанта, расшифровывает запись на произвольно выбранном программном модуле и посылает в Омаху сигнал, разрешающий объявить «красную тревогу».

За последнюю четверть века «красная тревога» объявлялась в американских вооруженных силах шесть раз.

Но даже президент Соединенных Штатов совместно с командованием стратегических ВВС не может дать сигнал, по которому убирается внутрь стопор на пульте в Омахе и ключ переводится в положение «война». Для этого нужен третий партнер – командный пункт в Пентагоне, связанный невидимыми нитями с командным пунктом в штаб-квартире НАТО по ту сторону океана. На практике (хотя вслух об этом не говорят) речь идет о председателе Комитета начальников штабов или об уполномоченном на то заместителе, то есть начальнике штаба флота, авиации, морской пехоты, сухопутных войск, береговой охраны (конечно, имеется в виду армии Соединенных Штатов).

Только одновременная – с точностью до пяти секунд – посылка сигналов из трех звеньев системы управления войсками позволяет дежурным офицерам в Омахе начать ракетно-ядерную войну, такую войну, в которой будут атакованы стратегические цели. С тех пор как на вооружение пакта принято тактическое нейтронное оружие незначительной мощности, двести семьдесят шесть человек в Западной Европе и в Соединенных Штатах могут самостоятельно и, по сути дела, без ограничений пустить в ход нейтронные боеголовки мощностью до ста килотонн. В их число входят сорок шесть человек, которые имеют право принять решение об использовании боеголовок мощностью от 100 до 300 килотонн. Предполагается, что применение тактического нейтронного оружия не приведет к использованию противником стратегического оружия. Поэтому все усилия американских военных инженеров были направлены на создание «плотно закрытой», как ее называют, системы, посредством которой дается приказ об использовании стратегического оружия. Эта продуманная и безотказная система, созданная талантливейшими из талантливых и основанная на новейших достижениях науки, является гордостью американских вооруженных сил. Именно она позволяет гражданам Соединенных Штатов спать спокойно.

Но так называемый «закон Петера» гласит, что если какой-либо механизм может дать сбой, то следует исходить из того, что неисправность проявит себя обязательно в самый неподходящий момент и в самой злостной форме.

Именно это и произошло в памятную пятницу, 12 июня, хотя в принципе не отказал ни один механизм и ни одно электронное устройство.

Около 3 часов 10 минут по западноамериканскому времени (в Вашингтоне было 6 часов 10 минут, в Западной Европе – 11.10) два дежурных офицера радарного центра НОРАД[7]7
  Объединенное американо-канадское командование воздушно-космической обороны Северной Америки.


[Закрыть] на Аляске, на самой северной станции дальнего обнаружения, заметили на экране несколько неясных точек, складывающихся в неправильный треугольник. Обычно наблюдение ведет один офицер, но так как некоторое время назад была объявлена «зеленая тревога», службу несли два офицера: американец и канадец.

Точки двигались со стороны Берингова пролива на юг, к западному побережью Аляски, со скоростью 450 миль в час. Это никак не могли быть пассажирские самолеты, потому что в столь отдаленном районе нет никаких воздушных коридоров для самолетов гражданской авиации. Трудно было определить, боевые ли это самолеты: они двигались слишком медленно и на слишком большой высоте. Разве что пилоты намеренно стремились к тому, чтобы их заметили. Но и это сомнительно, так как в этой пустынной и опасной зоне никто не проделывает цирковых номеров. Кроме того, трасса, по которой двигались эти точки, была в явном противоречии со всеми принципами воздухоплавания: они то сближались, то отдалялись друг от друга, некоторые вдруг подскакивали на тысячу футов вверх, другие возвращались, словно были недовольны беспорядком в строю.

Канадец пошутил, что вот, мол, наконец появились НЛО и стоит их сфотографировать.

Американец возразил, что объявлена «зеленая тревога» и не время для шуток.

Канадец, пожав плечами, рассказал своему коллеге, как одной даме привиделся волк и что из этого вышло.

Американец припомнил, что в апреле 1961 года здесь произошел сильно нашумевший и неприятный случай. Со стороны Берингова пролива подлетал, как это определили на радаре, строй тяжелых бомбардировщиков. Произошла большая суматоха, генералов будили одного за другим. В конце концов разбудили и президента, пока не установили, что летел просто клин диких гусей, которые только что пересекли полосу северного сияния. На их перьях сконцентрировалось столько электрических зарядов, что гусиные тела отражали излучение радаров таким же образом, как отражают металлические предметы. Нынешние радары уже исключают такого рода ошибки, но тем больше в данном случае загадочного.

Канадец настроился на серьезный лад и предложил разбудить начальника поста. Так и сделали.

Заспанный начальник в накинутой на пижаму меховой куртке громко зевнул, входя в радарный зал, но, как только взглянул на экран, так и застыл с открытым ртом. На расположенном над экраном компьютерном счетчике замелькали цифры, и через минуту он остановился на цифре 688. За несколько секунд, то есть с невероятным ускорением, таинственные точки в полтора раза увеличили скорость: теперь они передвигались со скоростью тысяча сто километров в час, почти со скоростью звука. Пока еще медленнее, чем боевые машины, но гораздо быстрее сверхзвуковых пассажирских самолетов.

Начальник решил, что в такой ситуации оправдано объявление «желтой тревоги» местного масштаба. Компьютер передал параметры приближающихся объектов контрольной станции всей зоны НОРАД, неподалеку от Фэрбенкса. Дежурные истребители получили приказ проверить квадрат Е6-Ё7 и через минуту появились на экране. Стационарному спутнику была дана команда сфотографировать этот квадрат в инфракрасных лучах и полученные данные передать на Землю.

Через восемь минут после обнаружения точек истребители доложили, что они ничего не заметили и возвращаются на базу. Спутник молчал. Тем временем светящиеся точки, сбившись теперь в тесную кучку, по-прежнему продвигались к американской территории.

Начальник соединился с командованием стратегических ВВС в Омахе и спросил, видны ли там на карте мира надвигающиеся точки. Их там не видели. На карте во многих местах мигали тусклые огоньки, но как раз район Аляски оставался совершенно темным.

В связи с этим начальник попытался получить информацию с другого конца Америки, из Гринбелта в штате Мэриленд. Там размещен «Tracking Center», специальный Центр по контролю, регистрации и обнаружению всех объектов, летающих в космическом пространстве. Начальник хотел узнать, не исчезло ли у них что-нибудь и нет ли каких-либо сведений о вышедших из строя спутниках других государств, однако ответа он не получил. На том конце просто никто не снял телефонной трубки. Центр был гражданским учреждением, а всем известно, какая у штатских дисциплина. Может быть, дежурный специалист заснул, сидя у телефона, а может быть, вышел купить бутылку кока-колы.

На десятой минуте начальник понял, что происходит нечто неординарное и что медлить больше нельзя. Если в Вашингтоне объявлена «зеленая тревога», значит, там ожидается какое-то из ряда вон выходящее событие. И надо же, чтобы такое случилось именно здесь, в этой далекой и безлюдной пустыне. В нормальных условиях начальник продолжал бы свои попытки выяснить, что это за аномалия. Но при объявленной «зеленой тревоге» важны прежде всего быстрые и решительные действия.

Одним движением пальца комендант запустил шесть маленьких ракет, начиненных полосками серебряной и алюминиевой фольги. Это по-прежнему самый дешевый и самый надежный способ постановки помехи. Ракеты взорвались через тридцать секунд, рассыпав по экрану радара миллионы миниатюрных отблесков. Таинственные точки на мгновенье разлетелись, закружились, после чего снова собрались в кучку и с еще большей скоростью продолжили свой полет по направлению к Южной Аляске, чуть-чуть изменив курс. В это же время указатель высоты на мгновение показал 175 000 футов, то есть почти 53 километра. И тут же на счетчике снова появился ноль.

Положение стало опасным. Канадец, как ему полагалось по инструкции, уведомил по телефону Оттаву, не скрывая своего волнения. После секундного раздумья начальник сорвал пломбу с переключателя прямой связи с командующим стратегическими ВВС. Но в этом уже не было нужды, так как в этот же момент на карте в Омахе тоже появились таинственные точки.

Командование стратегических военно-воздушных сил потребовало объявить «красную тревогу».

В 6 часов 26 минут по вашингтонскому времени, за 4 минуты до начала заседания Совета национальной безопасности, адъютант президента, лейтенант-командор Бенджамин Мур, услышал в своем черном чемодане уже не тонкое дребезжание, а резкий пронзительный свист. Он немедленно установил все переключатели в положение «ожидание-прием», и после этого из миниатюрного селектора раздался оглушительный голос командующего стратегическими ВВС генерала Фоули. Он потребовал немедленного разговора с президентом. В другом канале раздавался прерывистый равномерный звук зуммера, означавший, что все средства специальной связи на земном шаре и части космического пространства действуют исправно.

Командор Мур ответил в соответствии с уставом, что просьба принята и через минуту он доложит о ней президенту. Но он не мог этого сделать немедленно. Президент Гаррисон перед заседанием Совета направился в туалет, а Мур стоял под дверью.

Через минуту генерал Фоули сердито спросил, почему президент до сих пор не отвечает. Мур ответил, что надо подождать еще немного. Фоули крикнул, что нельзя терять ни секунды. Мур облизал пересохшие губы (такое впервые случилось) и неуверенным голосом объяснил, что президент находится в туалете и поэтому…

Фоули спросил, кто будет отвечать за задержку в установлении связи с президентом, тем более что, согласно постановлению конгресса, президент не может удаляться более чем на тридцать футов, то есть на девять метров, от своего адъютанта.

В шесть часов двадцать девять минут президент Гаррисон вышел из туалета. С удивлением глянул на встревоженное, посеревшее лицо стоявшего у двери адъютанта. Он не сразу заметил, что чемоданчик адъютанта открыт, издает странные звуки и светится множеством разноцветных огоньков.

Впервые в жизни Говард Джеффри Гаррисон занервничал.