Текст книги "Король пиратов"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Глава 24
Советника больше нет

– Ты охраняешь жизнь Сульджака? – спросил старик Ретнор, проходя вместе с Кенсиданом по пышно украшенным залам дворца Корабля Ретнора.

– Я отдал ему своего дворфа, – ответил Кенсидан. – Этот коротышка начал действовать мне на нервы. Он пытался говорить стихами – как раз об этом меня предупреждал его бывший хозяин.

– Бывший хозяин? – насмешливо повторил старик.

– Да, отец, я с тобой согласен, – смущенно признался Ворон. – Я доверяю ему только по той причине, что наши интересы в основном совпадают и ведут к общей цели.

Ретнор кивнул.

– Но я не могу позволить Таэрлу и Бараму убить Сульджака – а я уверен, что они именно этого и добиваются, особенно после того, как увидели его на трибуне рядом с Дюдермонтом.

– Их так разозлило присутствие Сульджака на выступлении Дюдермонта?

– Нет, но это дало им повод, которым они решили воспользоваться, – пояснил Кенсидан. – Курт придержал своих людей на Охранном острове, пережидая бурю. Я не сомневаюсь, что он провоцирует большую часть беспорядков в главной части города, но ждет, пока Лускан окончательно не превратится в труп, чтобы наброситься на него подобно голодному стервятнику. А меня Барам и Таэрл считают чересчур уязвимым, поскольку я слишком тесно связан с Дюдермонтом и, кроме того, ты еще не объявил об официальной передаче мне управления Кораблем. По их мнению, разгром Главной Башни вызвал в городе такое потрясение, что мои сторонники пришли в смятение и не пойдут в бой даже по моему прямому приказу.

– Как могут Таэрл и Барам судить о верности солдат Кораблю Ретнора? – спросил Верховный Капитан.

– И действительно, как они могут? – с самым невинным видом поддакнул Кенсидан, и Ретнор усмехнулся, всем своим видом показав, что одобряет тактику сына.

– Значит, вы с Куртом решили держаться в стороне, – сказал Ретнор. – Вы даже не появились на инаугурации Дюдермонта. Теперь три остальных верховных капитана, если они намерены получить какую-то выгоду, должны действовать быстро, пока вы двое или Дюдермонт их не опередили. А чтобы подтолкнуть их к более решительным шагам, ты усадил Сульджака на трибуну позади Дюдермонта, и этого хватило, чтобы спровоцировать Таэрла и Барама.

– Да, примерно так.

– Но его нельзя им отдавать, – предупредил сына Ретнор. – Сульджак еще понадобится тебе, пока не закончилась эта неразбериха. Хоть он и глупец, но может принести пользу.

– Дворф за ним присмотрит. Пока.

Они дошли до пересечения коридоров и свернули каждый к своим личным покоям, но сначала Ретнор наклонился и поцеловал сына в лоб, демонстрируя любовь и уважение.

Старик зашаркал по коридору к двери своей спальни.

– Мой сын, – удовлетворенно прошептал он, открывая дверь.

Он ничуть не сомневался, что сделал правильный выбор, передавая Корабль Кенсидану, а не другому сыну, Бронвину, который даже не часто появлялся в городе. Бронвин был для Ретнора источником бесконечных разочарований, поскольку не хотел видеть ничего, что не касалось его личных желаний, ограниченных деньгами и женщинами. И даже для удовлетворения этих страстей он не выказывал ни терпения, ни способностей. Зато Кенсидан, прозванный Вороном, с лихвой искупал все недостатки своего брата. Кенсидан был так же хитер, как и его отец, а возможно, и еще хитрее.

С этой мыслью Ретнор лег в постель, и она стала его последним утешением.

Потому что он больше не проснулся.

***

Он тащил ее за собой по залитым дождем улицам, тщательно следя, чтобы не распахивался промокший плащ. И постоянно оглядывался по сторонам – влево, вправо, назад – и не раз хватался за рукоять висевшего на поясе кинжала.

Молния расколола небо, и в ее свете он увидел множество людей, застегнутых непогодой. Они толпились в переулках под навесами и прятались от ливня на порогах, стараясь укрыться под козырьками крыш.

Наконец они оставили позади жилые кварталы и добрались до порта, но Морик понимал, что здесь они еще в большей опасности. Вряд ли им попадутся случайные грабители, но если за ними установили слежку, в порту никто не сможет помешать наемным убийцам.

– Он наверняка ушел – все корабли в такую погоду встают на якорь, чтобы не разбиться о причал, сказала Беллани едва слышно из-за плотного плаща, закрывавшего почта все лицо. – Глупый план.

– Нет, он не должен уйти, – ответил Морик. – Я заплатил ему, и он дал слово.

– Слово пирата.

– Слово благородного человека, – возразил Морик.

Его уверенность оправдалась, когда они вместе с Беллани завернули за угол высокого склада и увидели единственный корабль, еще пришвартованный к причалу. Судно сильно раскачивалось на крутых волнах, набегавших на берег в преддверии шторма. Такие бури одна за другой атаковали побережье Лускана, напоминая, что ветер переменился и зима скоро перевалит через Хребет Мира и со всей яростью обрушится на Город Парусов.

Двое беглецов крадучись пробирались вдоль стен, не поддаваясь соблазну бегом пересечь открытое пространство. Морик предпочитал держаться в тени, пока они не достигли ближайшей к «Тройной удаче» точки. Там он снова внимательно огляделся и, никого не обнаружив, схватил Беллани за руку и помчался по пирсу.

Спустя мгновение они уже оказались у трапа, а там, с фонарем в руке, их встречал сам капитан Мэймун.

– Поторопитесь! – крикнул он. – Мы должны поскорее выйти в море, иначе рискуем оказаться на настиле причала.

Морик пропустил Беллани вперед по узкому деревянному трапу, потом и сам поднялся на палубу и вслед за Мэймуном прошел в капитанскую каюту.

– Выпьешь? – предложил капитан, но Морик, отказываясь, поднял руку:

– У меня нет времени.

– Ты не пойдешь в море вместе с нами?

– Кенсидану это не понравится, – ответил Морик. – Я не знаю, что происходит, но сегодня вечером нас всех созвали в «Десять дубов».

– Так ты доверяешь свою красавицу такому бродяге, как я? – спросил Мэймун. – Это что, оскорбление?

Они оба повернулись к той, о ком шла речь, и в тот момент Беллани как нельзя лучше соответствовала прозвучавшему определению. Она сбросила тяжелый шерстяной плащ, и пламя нескольких свечей заиграло на ее влажных волосах и капельках воды на коже.

Беллани отвела с лица прядь волос, окончательно очаровав этим жестом обоих мужчин, а потом с любопытством взглянула на них, удивленная их пристальным вниманием.

– У вас какие-то проблемы? – спросила она, и Мэймун с Мориком рассмеялись, окончательно смутив женщину.

Мэймун показал ей бутылку, и Беллани охотно кивнула.

– Должно быть, тебе пришлось несладко, раз ты решила взойти на борт в такой шторм, – заметил Мэймун и предложил ей полный бокал виски.

Беллани осушила его залпом и протянула обратно, прося наполнить снова.

– Я не примкнула к силам Дюдермонта и не собираюсь этого делать, – объяснила Беллани, пока Мэймун наливал ей вторую порцию. – Арабет выиграла поединок с Валиндрой, но Арабет не моя покровительница.

– А бывшим обитателям Главной Башни, если они не перешли на сторону Дюдермонта, грозит смерть, – добавил Морик. – Кое-кто успел укрыться у Курта, на Охранном острове.

– В основном те, кто в прошлом на него работал, а я едва знаю этого человека.

– Мне казалось, что Дюдермонт объявил амнистию всем, кто сражался на стороне Гильдии Чародеев, или это не так? – спросил Мэймун.

– Не всем, – возразил Морик.

– Помилование относится к простым слугам и не практикующим колдунам, которых обнаружили в руинах башни, – сказала Беллани. – Но для тех, кто творил заклинания под руководством Арклема Грита, кого знали как членов Гильдии Чародеев, а не просто служащих башни, никакого помилования не предусмотрено, по крайней мере простыми жителями Лускана.

Мэймун протянул ей наполненный бокал виски, и на этот раз Беллани сделала только маленький глоток.

– Во всем городе теперь никакого порядка, – сказал капитан. – Этого как раз и боялись многие, когда узнали о намерениях лорда Брамблеберри и капитана Дюдермонта. Арклем Грит был настоящим зверем, и его жестокость и нечеловеческое естество держали в узде и пятерых капитанов, и всех остальных людей. Когда народ сплотился вокруг Дюдермонта, даже я подумал, что у благородного капитана, возможно, хватит сил справиться с хаосом.

– Ему не хватает времени, – сказал Морик. – В эти дни убитых находят в каждом переулке.

– А что Ретнор? – спросил Мэймун. – Ты же работаешь на него.

– Не по своей воле, – вставила Беллани, и сердитый взгляд Морика, обращенный в ее сторону, о многом поведал молодому сообразительному капитану,

– Мне не положено знать намерений Ретнора, – ответил Морик. – Я делаю то, что мне приказывают, и не сую свой нос куда не следует.

– Это не похоже на Морика, которого я знал и любил, – заметил Мэймун.

– Так и есть, – согласилась Беллани.

Но Морик только покачал головой:

– Мне известно, что Ретнор сильно сдал за последнее время, и потому предпочитаю ни во что не вмешиваться.

С палубы крикнули, что готовы отдать швартовы.

– Ты собирался вечером попасть в Корабль Ретнора, – напомнил Мэймун, направляясь к двери.

Морик задержался, чтобы на прощание обнять и поцеловать Беллани.

– Мэймун не даст тебя в обиду, – пообещал он и обернулся к капитану, а тот в знак согласия кивнул и приподнял свой бокал.

– А ты?! – воскликнула Беллани, – Почему бы тебе тоже не остаться на корабле?

– Потому что Мэймун не сможет обеспечить безопасность нам обоим, – ответил Морик. – Со мной все будет в порядке. Если в этой неразберихе я в чем-то и уверен, так это в том, что Корабль Ретнора переживет любую бурю, какой бы ни была судьба капитана Дюдермонта.

Он снова поцеловал свою возлюбленную, схватил плащ и спрыгнул с палубы «Тройной удачи». На деревянном настиле Морик дождался, пока опытный экипаж оттолкнул корабль от причала, чтобы развернуться в море, а потом под дождем побежал В город. Возвратившись во дворец Корабля Ретнора, Морик узнал, что Верховный Капитан тихо скончался во сне и теперь вся власть в руках Кенсидана Ворона.

***

Посетители, несмотря на дождь, длинной молчаливой вереницей проходили через приемную дворца Ретнора до бального зала, где в великолепном гробу лежал Верховный Капитан.

Пришли и четверо оставшихся капитанов. Сульджак появился первым, Курт явился последним, а Таэрл и Барам, как и следовало ожидать, зашли одновременно.

Кенсидан пригласил их всех в свою приемную и ему сразу доложили, что губернатор Лускана тоже пришел отдать долг уважения покойному капитану.

– Пригласи его, – приказал Кенсидан служанке.

– Он пришел не один, – сказала женщина.

– С Робийардом?

– И еще с несколькими членами экипажа «Морской феи», – добавила она.

Кенсидан, словно не придавая этому значения, отпустил служанку взмахом руки.

– Пока к нам не присоединился Дюдермонт, хочу сказать вам четверым, что Корабль Ретнора теперь в моих руках. Перед смертью отец передал мне власть вместе с благословением.

– Будешь менять название? Теперь он станет кораблем Ворона? – пошутил Барам, но после сердитого взгляда Кенсидана смущенно закашлялся.

– Если кто-то из вас мог подумать, что Корабль Ретнора станет уязвимым из-за смерти отца, ему лучше сразу изменить свое мнение, – предупредил Кенсидан.

Едва он успел выговорить последнее слово, как дверь распахнулась и вошел губернатор Лускана в сопровождении всегда бдительного и всегда очень опасного Робийарда. Остальные гости с «Морской феи» не вошли в комнату, но, видимо, остались где-то неподалеку.

– Ты пришел поприветствовать нового Верховного Капитана Лускана? – спросил его Курт, указав на Кенсидана.

– Я не знал, что этот пост передается по наследству, – сказал Дюдермонт.

– Передается, – коротко заверил его Кенсидан.

– Следовательно, после смерти капитана Дюдермонта я получу Лускан? – спросил Робийард и пожал плечами, встретив неодобрительный взгляд Дюдермонта.

– Я в этом сомневаюсь, – ответил ему Барам.

– Если вы называете себя верховными капитанами, пусть так и будет, – заговорил Дюдермонт. – Мне нет дела до того, как вы получили эти титулы. Я забочусь о Лускане и его жителях и жду того же от вас.

Пятеро мужчин, не привыкшие, чтобы к ним обращались в подобном тоне, мгновенно насторожились, а Барам и Таэрл заметно нахмурились.

– Я прошу о мире и спокойствии, чтобы город мог оправиться от нелегкой борьбы, – продолжил Дюдермонт.

– Борьбы, развязанной тобой, а кто тебя об этом просил? – огрызнулся Барам.

– Меня просили люди Лускана, – жестко ответил Дюдермонт. – И ваши люди в том числе – они ведь шли со мной и лордом Брамблеберри на штурм Главной Башни.

На это у Барама не нашлось ответа.

Зато вмешался Сульджак.

– Да, ведь капитан Дюдермонт дает нам шанс превратить Лускан в пример для подражания всего Побережья Мечей, – заявил он, удивив своим энтузиазмом даже Дюдермонта.

Но не удивил Кенсидана, который сам попросил его это сказать, не удивил и Курта, едва заметно усмехнувшегося Кенсидану в ответ на глупую выходку Сульджака.

– Мои люди устали, и многие из них сильно пострадал, – продолжал Сульджак. – Битва далась им нелегко, как и всем нам, и теперь пришло время надеяться на лучшее и объединиться, чтобы построить светлое будущее. Знай, что Корабль Сульджака будет с тобой, губернатор, и мы не будем драться, если только не придется защищать свои жизни.

– Я очень признателен, – с поклоном ответил Дюдермонт, хотя выражение его лица свидетельствовало не только о благодарности, но и о сильных подозрениях, и это не укрылось от наблюдательного взгляда Кенсидана.

– Прошу меня простить, губернатор, но я сегодня хороню отца и не намерен обсуждать политические вопросы, – сказал Кенсидан, подходя к двери.

Дюдермонт еще раз поклонился и вместе с Робийардом вышел, присоединившись к поджидавшим их морякам с «Морской феи». Следом ушел Сульджак, потом, недовольно ворча, одновременно откланялись Таэрл и Барам.

– Эта смерть ничего не меняет, – заметил Курт, задержавшись у выхода. – Кроме того, что ты лишился ценного советчика.

Он многозначительно усмехнулся и тоже вышел из комнаты.

– Он мне очень не нравится, – произнес оставшийся за креслом Кенсидана дворф.

Кенсидан пожал плечами.

– Возвращайся поскорее к Сульджаку, – приказал он. – Барам и Таэрл еще больше разозлились, когда он так открыто пообещал Дюдермонту свою поддержку.

– А как насчет Курта?

– Он не выступит против меня. Он видит, к чему идет дело, и хочет дойти до конца.

– Ты уверен?

– Настолько уверен, что снова приказываю тебе возвращаться к Сульджаку.

Дворф преувеличенно громко вздохнул и затопал двери.

– Что-то мне стало надоедать выполнять чужие приказы, – едва слышно проворчал дворф, пряча от Кенсидана усмешку.

Спустя несколько секунд, когда Кенсидан остался один, половина комнаты потемнела.

– Ты все слышал, – не столько спросил, сколько констатировал Кенсидан.

– Достаточно много, чтобы понять, какую шаткую позицию ты отводишь своему приятелю.

– Тебя это не устраивает?

– Это вселяет в нас уверенность, – произнес невидимый – всегда невидимый – обладатель голоса. – Конечно, это лучше, чем единственный союзник.

– Дворф сумеет его защитить, – ответил Кенсидан, дав понять, что Сульджак не более чем его помощник.

– В этом можешь не сомневаться, – заверил его голос. – Он успеет перебить половину лусканского гарнизона, прежде чем подпустит кого-то к Сульджаку.

– А если придет больше половины и Сульджак погибнет? – спросил Кенсидан.

– Значит, он умрет, но дело не в этом. Вопрос в том, что будет делать Кенсидан, лишившись своего союзника?

– У меня немало способов повлиять на сторонников Сульджака, – ответил глава Корабля Ретнора. – Ни один из них не станет связываться ни с Барамом, ни с Таэрлом, и я не позволю им простить этой парочке смерть Сульджака.

– Следовательно, война продолжится? Будь осторожен, ведь Курт понимает глубину твоих махинаций.

В этот момент в комнату вошел дворф и, заметив темноту, удивленно моргнул: он не ожидал визита своего настоящего хозяина.

Кенсидан, прежде чем ответить, оценил реакцию своего телохранителя.

– Худший враг Дюдермонта – это хаос. Мои солдаты не спешат с докладами на свои посты, и точно так же ведут себя многие и многие другие. Дюдермонт может произносить громкие речи и давать обещания, но он не в состоянии контролировать улицы. Он не может обеспечить жителям безопасность. Но я могу обеспечить своим людям спокойную жизнь, и Курт тоже, как и другие капитаны.

Дворф, подойдя ближе, громко рассмеялся, но, когда Кенсидан повернулся в его сторону, сразу же умолк.

– Видишь ли, – продолжил Кенсидан, – в людях неистребим дух соперничества. Лишь немногие из них способны испытывать удовлетворение, если у остальных поводов для радости больше.

– И как долго это будет продолжаться? – спросил голос из темноты.

Кенсидан пожал плечами:

– Это зависит от Дюдермонта.

– Он будет упрямиться до последнего.

– Ну и ладно, – беспечно бросил Кенсидан.

Дворф снова рассмеялся и прошел за кресло, чтобы подобрать оставленный там плащ.

– Я надеюсь, что ты оправдаешь свою репутацию, – сказал ему Кенсидан, когда дворф снова проходил мимо.

– Я уже давно ищу, кого бы поколотить, – заявил дворф. – Может, к первой схватке еще успею подобрать парочку рифм.

В темноте кто-то застонал, дворф рассмеялся еще громче и стремглав выскочил из комнаты.

Глава 25
Взгляд в прошлое

– Скоро свернем к Десяти Городам, – сообщил Реджису Дзирт однажды утром.

Они все еще бродили по тундре, хотя покинули стоянку клана Лося уже не меньше десяти дней назад. Оба друга сознавали, что в преддверии зимы им придется возвращаться в один из городов. Благоразумие подсказывало вернуться к людям, потому что зимы в Долине Ледяного Ветра представляли для них смертельную угрозу.

Но друзья все еще медлили, странствуя между Морем Плавучего Льда и предгорьями Хребта Мира. Они наткнулись на стоянки еще двух кланов и везде нашли если и не теплый, то самый сердечный прием. Но никто ничего не слышал о Вульфгаре, и кочевники давно считали его умершим.

– Его здесь нет, – после недолгой паузы произнес Реджис. – Он покинул долину и ушел на юг.

Дзирт кивнул, но так неуверенно, что жест согласия можно было принять за отрицание.

– Вульфгар был слишком огорчен своими открытиями, может даже обескуражен, и потому не стал заходить в Десять Городов, – упрямо настаивал Реджис. – Лишившись прошлого, он лишился и дома, а потому не смог здесь оставаться.

– И прошел мимо Лускана?

– Мы не знаем, появлялся он в Лускане или нет. Он мог там не останавливаться и сесть на какой-нибудь корабль и теперь плывет вдоль южного участка Побережья Мечей, где-нибудь в районе Мемнона или даже Калимпорта. Думаешь, он был бы рад, если бы узнал, что мы болтаемся здесь во время снежной бури и разыскиваем его следы?

Дзирт пожал плечами.

– Все может быть, – сказал он, но опять без всякой уверенности.

– Что бы ни произошло, мы не нашли ни единого признака того, что Вульфгар все еще в тундре – один или с кем-то еще, – настаивал Реджис. – Он ушел из Долины Ледяного Ветра. Обогнул Десять Городов еще прошлой весной и отправился на юг. А может, он вернулся в тот маленький городишко, Аукни кажется, к своей Кэлси! Да, это…

Дзирт поднял руку, чтобы остановить болтовню хафлинга. Он – они – не имел ни малейшего представления, что случилось с Вульфгаром и Кэлси, потому что много лет назад варвар увез ее из Серебряных Земель, а возвратился в Десять Городов уже без нее. Возможно, Реджис прав, но скорее, прав Берктгар, потому что он хорошо знал Долину Ледяного Ветра, знал о смятении в душе Вульфгара и правила но оценивал его шансы.

Немало людей отправлялись в тундру в одиночку, чтобы потом бесследно пропасть – в болоте, в снегу или в брюхе монстра… Вульфгар не первый и наверняка не последний.

– Сегодня же поворачиваем к Десяти Городам, – решил Дзирт.

Темный эльф посмотрел в низко нависшее серое небо и понял, что скоро опять пойдет снег, но на этот раз им грозит настоящая буря, которая может их убить.

Реджис хотел что-то возразить, но только молча вздохнул. Вульфгар для них потерян.

Два друга вскоре отправились в путь, и Реджис старался идти по следам Дзирта, хотя и не ощущал под ногами тропы, потому что дроу шел по заснеженной пустыне напрямик. Но даже при том, что он прекрасно знал Долину Ледяного Ветра, Дзирт несколько раз останавливался, чтобы осмотреться!

В середине дня пошел снег, сначала несильный потом все гуще и гуще, с северо-востока задул сильный ветер. Путники плотнее закутались в плащи и шагали, наклоняясь вперед, навстречу ветру.

– Нам надо найти пещеру! – закричал Реджис, и его слова быстро унес завывающий ветер.

Дзирт обернулся и кивнул, но не успел он снова повернуть голову, как Реджис испуганно вскрикнул.

В мгновение ока Дзирт выхватил мечи и развернулся, а из снежной пелены вылетело огромное копье воткнулось в снег в нескольких футах от его ног.

Он отшатнулся и хотел рассмотреть бросавшего, но не смог отвести взгляда от еще дрожавшего оружия.

К концу копья на кожаном ремешке была привязана голова великана.

Дзирт, беспрестанно оглядываясь и в любую секунду ожидая целого залпа таких же копий, шагнул вперед.

Ветер раскачивал мертвую голову взад и вперед, и на Дзирта смотрели пустые мертвые глаза. А на лбу виднелся какой-то странный шрам. Дзирт мечом отвел в сторону густую прядь волос и присмотрелся внимательнее.

– Вульфгар, – прошептал Реджис, и дроу оглянулся.

Хафлинг уставился на исполосованный лоб великана.

– Вульфгар? – переспросил Дзирт. – Это же вели…

– Рисунок, – подсказал Реджис, указав на шрам.

Дзирт присмотрелся и взволнованно втянул воздух. Этот шрам, его рисунок, был не слишком отчетливым, но Дзирт без труда узнал переплетающиеся символы трех дворфских богов. Точно такой же рисунок Бренор когда-то высек на молоте, называемом Клык Защитника! Вульфгар или кто-то другой, державший в руках Клык Защитника, отметил его ударом голову великана.

Дзирт выпрямился и осмотрелся по сторонам. В такую бурю тот, кто бросал копье, должен был подойти достаточно близко, особенно если он не хотел поранить Дзирта или Реджиса.

– Вульфгар! – закричал он, и в ближайших скалах проснулось эхо, но тотчас смолкло, заглушенное снежным одеялом и воющим ветром.

– Это был он! – воскликнул Реджис и тоже стал звать потерянного друга.

Но ответом им было только эхо собственных голосов.

Реджис еще некоторое время продолжал кричать, пока улыбающийся Дзирт его не остановил.

– Что такое? – спросил хафлинг.

– Я знаю это место, я должен был подумать о нем раньше.

– Что за место?

– Пещера, неподалеку отсюда, – объяснил Дзирт. – В ней мы впервые сражались с Вульфгаром плечом к плечу.

– Против великанов, – догадался Реджис, оглядываясь на копье.

– Против великанов, – подтвердил Дзирт.

– Похоже, что вы не всех их перебили.

– Пойдем, – поторопил его Дзирт.

Дроу подобрал свой мешок и вызвал Гвенвивар, чтобы она отыскала пещеру. Рычание пантеры указывало им направление, и, хотя до пещеры было недалеко, всего несколько сотен ярдов, Реджис и Дзирт не скоро добрались до глубокой и темной расщелины. Дзирт шагнул внутрь и долгое время стоял неподвижно, пока глаза не привыкли к темноте. За это время он восстановил в памяти давнишнюю битву, стараясь припомнить все изгибы и повороты тоннеля, ведущего в Логово Биггрина.

Прежде чем отправиться дальше, он взял Реджиса за руку, потому что хафлинг видел в темноте гораздо хуже темного эльфа. На первом перекрестке Дзирт свернул влево, и оказалось, что не во всей пещере царит темнота.

Дзирт жестом приказал Гвенвивар идти первой, Реджиса оставил на месте, а сам вытащил свои мечи. Дзирт ступал осторожно и бесшумно, делая по одному короткому шажку. Идущая впереди Гвенвивар вышла к освещенной пещере, и горящий внутри костер так четко обрисовал ее силуэт, что он увидел, как поднялись прижатые уши и расслабились мышцы и пантера спокойно потрусила дальше.

Дзирт убрал оружие в ножны и ускорил шаг. У входа в освещенное помещение ему пришлось задержаться и несколько раз моргнуть, чтобы не щуриться от огня.

В первый момент он не смог узнать человека, сидящего на противоположной стороне от костра, он даже не был уверен, что это вообще человек, потому что под несколькими слоями шкур он мог быть настоящим великаном.

Но то же самое нередко говорили о Вульфгаре, сыне Беарнегара.

Дзирт шагнул вперед, но его с радостным криком «Вульфгар!» обогнал Реджис.

При виде бурной радости хафлинга под белокурой бородой гиганта появилась слабая улыбка.

– Мы думали, что ты мертв, – выпалил Реджис.

– Я и был мертв, – ответил Вульфгар. – Возможно, я и сейчас все еще мертв, но я уже на пути к жизни.

Он выпрямился, но не встал навстречу подошедшим Дзирту и Реджису, а только бросил у костра две шкуры и жестом пригласил друзей присесть. Реджис вопросительно посмотрел на Дзирта, но дроу, более знакомый с обычаями варваров, повиновался движению руки Вульфгара и опустился на шкуру.

– Я одержал победу над тремя временами года, – заговорил Вульфгар. – Но сейчас мне бросает вызов четвертый сезон, самый трудный и жестокий.

Реджис все время порывался задать интересующие его вопросы, но Дзирт поднял руку, призывая его молчать и следовать его примеру, ожидая продолжения рассказа Вульфгара.

– Кэлси осталась в Аукни со своей матерью, – начал Вульфгар свою историю. – Как и должно было быть.

– И с ее отцом, этим неразумным лордом? – спросил Дзирт.

– Похоже, его разум стремительно развивается рядом с этой прекрасной женщиной, – ответил Вульфгар.

– Тебе, должно быть, было больно с ней расставаться, – заметил Реджис, и Вульфгар едва заметно кивнул.

– Когда я вышел из Аукни к главной дороге, проходящей с севера на юг, я еще не знал, куда поверну. Боюсь, я подвел Бренора, а это серьезный проступок.

– Он справился, – заверил его Дзирт. – Он очень скучает по тебе, но в его королевстве воцарился мир.

– Мир с толпами орков у северного входа? – спросил Вульфгар, и Дзирт тоже кивнул. – Этот мир не продержится долго, и Бренору снова придется воевать, – предсказал Вульфгар.

– Вполне возможно, – ответил дроу. – Но он проявил терпение и настойчивость, и любые военные действия со стороны орков получат отпор Мифрил Халла и многочисленных союзников. Если бы Бренор продолжал войну против Обальда, ему бы пришлось сражаться в одиночестве, но теперь, если дело дойдет до обмена ударами…

– Пусть хранят его боги, и всех вас тоже, – сказал Вульфгар. – Но что привело вас сюда?

– Мы были в Мирабаре в качестве послов Бренора, – объяснил дроу.

– А раз уж оказались по соседству… – сострил Реджис, поскольку все знали, как далеко от Мирабара до Долины Ледяного Ветра.

– Всех интересует, как ты живешь, – признался Дзирт.

– Всех?

– Нас с Реджисом, Бренора и Кэтти-бри. – Дзирт помедлил, наблюдая за реакцией Вульфгара, но, к его облегчению, на лице друга не было и намека на боль. – С ней все в порядке, – добавил он, и Вульфгар улыбнулся.

– Я в этом ничуть не сомневался.

– Скоро твой отец выберется навестить тебя, – уверенно заявил Реджис. – Передать ему, чтобы он отыскал эту пещеру?

Вульфгар улыбнулся в ответ.

– Передай, чтобы он искал знамя Лося, – ответил он.

– Они считают тебя мертвым, – напомнил хафлинг.

– Я и был мертвым. Но Темпос был добр ко мне и позволил возродиться в этом месте, в его доме.

Он помолчал, и хрустально-голубые глаза, так похожие на ясное осеннее небо Долины Ледяного Ветра, ярко вспыхнули. Реджис опять сделал попытку что-то спросить, но Дзирт его удержал.

– После своего возвращения я допустил немало ошибок, – грустно сказал варвар, спустя несколько мгновений. – Долина Ледяного Ветра ничего не прощает и редко дает второй шанс, чтобы их исправить. Я забыл, кто я, забыл свой народ и, что еще хуже, забыл свой дом.

Он умолк и долго-долго смотрел на пламя костра.

– Долина Ледяного Ветра бросила мне вызов, – негромко продолжил Вульфгар, как будто говоря с самим собой, а не с друзьями. – Темпос напомнил мне, кто я и что ценой неудачи могла быть – и будет – моя жизнь.

– Но до сих пор я одерживал победу, – произнес он и поднял голову. – Я пережил голодных медведей и охотников весной, бездонные болота летом и осенних хищников, стремившихся набить свои животы до наступления холодов. Я сделал эту пещеру своим домом и украсил ее кровью гоблинов и великанов, живших здесь до меня.

– Это мы видели, – вставил Реджис, но его улыбка осталась без ответа.

– Я одержу победу над зимой, и тогда мое испытание закончится, и я вернусь в клан Лося. Теперь я все помню. Я опять стал сыном Леденящей Долины, сыном Беарнегара.

– Они примут тебя, – заявил Дзирт.

Вульфгар опять надолго замолчал, затем задумчиво кивнул:

– Мой народ простит меня.

– И ты снова станешь вождем? – спросил Реджис.

Вульфгар покачал головой:

– Я возьму себе жену, и у нас будет много детей. Я буду охотиться на карибу, и истреблять гоблинов. Я буду жить так, как жил мой отец и отец моего отца, как будут жить мои дети и дети их детей. Знаешь, Дзирт, в такой жизни и заключается мир, утешение, радость и бесконечность.

– В твоем племени много красивых женщин, – произнес Дзирт, – Кто откажется стать женой Вульфгара, сына Беарнегара?

После такого неожиданного поворота Реджис изумленно посмотрел на дроу, но, переведя взгляд на Вульфгара, понял, что эта фраза была для варвара вполне уместной.

– Мне надо было жениться еще тогда, год назад, – ответил Вульфгар. – Там есть одна… – Он смущенно рассмеялся. – Но я был недостоин.

– Возможно, она еще свободна, – предположил Дзирт, и Вульфгар снова улыбнулся и кивнул.

– Но они же считают тебя мертвым! – выпалил Реджис, вызвав хмурый взгляд Дзирта.

– Я и был мертвым, – согласился Вульфгар. – После того как я ушел, я еще не возвращался по-настоящему. Берктгар знал об этом. Они все знали. Долина Ледяного Ветра такого не прощает.

– Ты должен отвоевать свое право вернуться к этой жизни, – сказал Дзирт.

– Я опять стал сыном Беарнегара.

– Из клана Лося – после этой зимы, – добавил Дзирт и понимающе улыбнулся.

– ты не забудешь своих друзей? – спросил Реджис, нарушив молчаливый разговор, завязавшийся между дроу и варваром. – Ну как?! – настойчиво воскликнул он. – Найдется ли место в жизни сына Беарнегара для тех, кто его знал и любил? Ты забудешь своих друзей?

Горячность хафлинга растопила ледяную невозмутимость Вульфгара, и он широко улыбнулся.

– Как я могу? – спросил он. – Как может кто-то забыть Дзирта До'Урдена и короля дворфов из Мифрил Халла, который столько лет был мне отцом? Как я могу забыть женщину, научившую меня любви и относившуюся ко мне с такой сердечностью и честностью?

Дзирт слегка поморщился при напоминании об отношениях между Вульфгаром и Кэтти-бри, но в глазах варвара не было ни злости, ни сожаления. Лишь легкая ностальгия и мир – мир, которого Дзирт не видел в его взгляде уже много-много лет.