Текст книги "Король пиратов"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 9
Город парусов

Пимиан Лудран, в ужасе размахивая руками, выбежал из таверны. Поворачивая, он упал, ободрал кожу на коленке, но даже не подумал остановиться. Он прокатился по земле, встал на четвереньки, потом все же поднялся и снова пустился со всех ног. Следом за ним в дверях появились два человека в знакомых всем белых с красной каймой одеяниях Главной Башни Гильдии Чародеев. Они зашагали в том же направлении и спокойно продолжали разговор, словно ничего не произошло.

– Неужели он так глуп, чтобы войти в свой собственный дом? – поинтересовался первый.

– Ты принял пари, – напомнил ему второй.

– Нет, он побежит к городским воротам и дальше, по дороге, – настаивал первый, но в этот момент его спутник показал рукой на стоявший поодаль трехэтажный дом.

Перепуганный беглец на четвереньках взбирался по наружной лестнице, цепляясь руками за ступеньки.

Первый маг, признав свое поражение, вытащил волшебную палочку.

– Могу я хотя бы открыть ему дверь? – спросил он.

– Как благородный победитель, я не могу лишить тебя хоть какого-то удовольствия, – ответил его спутник.

Они неторопливо продолжили путь, хотя лестница, огибая дом, свернула на другую сторону и беглец исчез из виду.

– Он живет на втором этаже? – спросил первый маг.

– Какое это имеет значение? – отозвался второй, и они, обменявшись кивками, усмехнулись.

Дойдя до поворота, они увидели дверь, ведущую на второй этаж. Первый маг выставил перед собой тонкий металлический стержень и прочел первые слова заклинания.

– Это человек Верховного Капитана Курта, – вмешался его напарник.

Движением подбородка он указал на противоположную сторону улицы, где крепко сбитый громила, только что вышедший из здания, пристально уставился на двух чародеев.

– Очень кстати, – отозвался первый. – Лишнее напоминание Верховным капитанам никогда не помешает.

И он вернулся к своему заклинанию.

Спустя несколько мгновений ослепительная молния с шипением рассекла воздух между магом и домом, сорвала с петель хлипкую дверь, и горящие обломки полетели в квартиру.

Второй чародей не отставал от своего собрата. После его заклинания в воздухе появился небольшой оранжевый огненный шар, который угодил точно в цель и исчез в разбитом проеме. Отчаянный, леденящий кровь вопль, донесшийся изнутри, подсказал магам, что глупый беглец был знаком с подобными снарядами. Огненный шар.

Через секунду, которая наверняка показалась целой вечностью беглецу и, судя по целому хору перепуганных голосов, его жене и детям, заклинание исполнилось. Пламя с ревом вырвалось из двери, из каждого окна и каждой незакрытой трещины в стене. Сам по себе взрыв не был сильным, но огонь жадно пожирал сухое дерево старого дома и в одно мгновение охватил весь второй этаж, а потом прорвался через перекрытия и быстро распространился по третьему.

Пока маги любовались своей работой, на маленький балкончик третьего этажа выбежал мальчик в горящей одежде. Он совсем потерял голову от боли и страха, не раздумывая, перепрыгнул через перила и рухнул на мощенную камнем улицу.

Судя по силе удара и треску, он наверняка переломал себе все кости и остался лежать на мостовой, вероятно умирая.

– Как жаль, – произнес первый маг,

– Это вина Пимиана Лудрана, – ответил второй.

Несчастный беглец имел наглость стащить кошелек у послушника низшего ранга из Главной Башни. Юный маг немного перебрал крепких напитков и стал легкой добычей, так что бродяга Лудран не мог удержаться от искушения.

В прежние времена за подобный проступок виновника арестовали бы и бросили в Карнавал Воров, где он, вероятно, остался бы в живых, разве что без пальцев. Но Арклем Грит решил, что пора продемонстрировать силу. Крестьяне в последнее время слишком осмелели, и, что еще хуже, верховные капитаны стали считать себя правителями города.

Оба мага повернулись назад, чтобы посмотреть на соглядатая Курта, но тот уже юркнул в тень и, несомненно, стремглав побежал с докладом к своему господину.

Арклем Грит будет доволен.

– Эта работа одновременно воодушевляет и изматывает меня, – признался второй маг и вернул своему собрату волшебную палочку. – Мне действительно нравится применять полученные знания на практике. – Он перевел взгляд на мостовую, где неподвижно лежавший мальчик все еще негромко стонал. – Но…

– Крепись, брат, – ответил первый, уводя его прочь. – Мы служим великой цели, и в Лускане сохраняется спокойствие.

Пожар не утихал всю ночь и успел уничтожить еще три соседних дома, пока местные жители не справились с огнем. Утром из-под развалин извлекли одиннадцать тел, включая и Пимиана Лудрана, который с такой гордостью принес утром своей голодной семье цыпленка и свежих фруктов. Настоящего цыпленка! Первая приличная еда за целый год, когда они питались только заплесневевшим хлебом и подгнившими овощами.

Первая настоящая еда для его маленькой дочки.

И последняя.

***

– Если бы я хотел поговорить с отпрыском Ретнора, я бы так сразу и сказал! – воскликнул Дюраго, старший капитан из команды Верховного Капитана Барама.

Закончив тираду, он замахнулся на солдата из команды Ретнора, пытавшегося проводить посетителя в приемную Кенсидана. Но, увидев у входа страшного Ворона, до лицу которого было видно, что он слышал каждое слово, Дюраго удержался от удара.

– Мой отец передал мне все текущие дела, – спокойно сказал Кенсидан. В соседней комнате, недосягаемый для глаз Дюраго, при этих словах тихонько усмехнулся Верховный Капитан Сульджак. – Если ты хочешь говорить с капитаном Ретнором, придется обсуждать проблемы со мной.

– Верховный Капитан Барам приказал мне говорить лично с Ретнором. Как ты можешь отказать Верховному Капитану к переговорам равным ему по званию?

– Но ты же не Верховный Капитан.

– Я его доверенный представитель.

– И я тоже, для своего отца.

Этот разговор сильно обескуражил не слишком образованного Дюраго, но он так энергично замотал головой, что Кенсидан уже представил себе, как из его ушей вот-вот посыплются тараканы. Наконец капитан потер огромными ладонями покрасневшее лицо.

– И ты будешь передавать мои слова Ретнору, так что они попадут к нему из вторых рук… – попытался он спорить.

– Из третьих, поскольку Барам передал свое сообщение через тебя.

– Вот еще, – огрызнулся Дюраго. – Все, что сказал Барам, я повторю слово в слово!

– Тогда начинай.

– Но мне не нравится, что ты потом будешь передавать мои слова своему отцу и решать, что делать.

– Если после твоего сообщения и надо будет что-то предпринять, мой добрый Дюраго, командовать буду я, а не мой отец.

– Ты что, считаешь себя Верховным Капитаном?

– Ничего подобного, – ответил сообразительный Кенсидан. – Просто я веду все текущие дела, в том числе и переговоры с такими посетителями, как ты. Так что, если ты хочешь рассказать, что беспокоит Верховного Капитана Барама, можешь сделать это сейчас, и поскорее, поскольку у меня ещё много дел на сегодняшний день.

Дюраго оглянулся по сторонам и снова потер обветренное лицо руками.

– Пойдем вон туда, – потребовал он, указав на дверь за спиной Кенсидана.

Кенсидан поднял руку, чтобы задержать посетителя, а сам открыл дверь кабинета.

– Освободите кабинет, нам надо обсудить важные дела! – крикнул он, якобы для стражников, а на самом деле давая время Сульджаку выйти через боковую дверь в соседнее помещение, откуда он мог так же хорошо слышать их разговор.

Затем он жестом пригласил Дюраго в свою приемную и, пройдя первым, занял ничем не приметный, но самый высокий стул.

– Ты чуешь дым? – спросил Дюраго.

Известие о том, что кто-то из верховных капитанов обратил внимание на причиненный магами Главной Башни ущерб городу, вызвало на лице Ворона слабую усмешку.

– Здесь нет ничего смешного! – рыкнул Дюраго.

– Верховный Капитан Барам приказал тебе сказать именно это? – спросил Кенсидан.

Дюраго, широко открыв глаза и раздув ноздри, едва сдерживался.

– Мой капитан из-за этого пожара лишился весьма ценного купца, – сказал он.

– И о чем ты хотел попросить Ретнора?

– Мы хотим выяснить, у какого Верховного Капитана служил этот мошенник, который навлек на себя огонь возмездия, – объяснил Дюраго. – Его зовут Пимиан Лудран.

– Я уверен, что никогда раньше не слышал этого имени, – ответил Кенсидан.

– И твой отец сказал бы то же самое? – усомнился Дюраго.

– Верно, – последовал ответ. – А какое тебе до дело? Ведь Пимиан Лудран уже мертв, не так ли?

– А откуда тебе известно, если ты даже не слышал его имени? – подозрительно спросил Дюраго

– Мне донесли, что двое магов сожгли дом, где скрылся человек, навлекший на себя гнев Главной Башни, – объяснил Кенсидан. – Я полагаю, что их жертва не могла ускользнуть, хотя лично мне нет до этого дела. Так вы хотите получить компенсацию с того Верховного Капитана, который держал у себя на службе этого глупца Лудрана, если только он вообще где-то служил, верно?

– Мы хотим выяснить, что произошло.

– Чтобы потом подать в Совет Пяти заявление о понесенных убытках и так возместить материальный ущерб?

– Это было бы только справедливо, – проворчал Дюраго.

– «Справедливо» было бы в том случае, если бы вы получили компенсацию с Главной Башни и Арклема Грита, – возразил Кенсидан.

Крепыш Дюраго поморщился при одном лишь упоминании о могущественном архимаге, и, глядя на его сконфуженное лицо, Ворон снова улыбнулся.

– То, что произошло вчера вечером, характер и жестокость наказания, все это было проделано с одобрения Арклема Грита и его собратьев, – сказал Кенсидан. Он уселся поудобнее, закинул ногу на ногу, и, хотя Дюраго остался стоять, он, казалось, уменьшился в размерах перед этим хрупким и расслабленным на вид исполнителем обязанностей Верховного Капитана. – Проступок этого глупца, возбудившего гнев Главной Башни, – как, ты сказал, его зовут? Лудран? – это другой вопрос. Возможно, у Арклема Грита имелись свои претензии к одному из Верховных Капитанов, если только допустить, что этот глупец действительно состоял на службе у кого-то из них, в чем я сильно сомневаюсь. Но скорее всего дело не в этой. Тем не менее прямым виновником понесенных Барамом убытков является не кто иной, как Арклем Грит.

– Мы так не считаем, – решительно возразил Дюраго, но его решительность была вызвана тем, что при одной мысли обвинить в чем-то всесильного архимага его охватывал непреодолимый ужас.

Кенсидан пожал плечами.

– Тебе нет смысла разговаривать с Ретнором, – сказал он. – Мой отец не знает этого глупого Лудрана, так же как и я.

– Но ты даже не спросил его, – сердито произнес Дюраго и обвиняющим жестом выставил перед собой заскорузлый палец.

Кенсидан поднял перед собой руки, несколько раз постучал друг о друга кончиками пальцев, потом скрестил руки, все это время глядя в упор на Дюраго и ни разу не моргнув.

Старший капитан Барама как будто съежился под его взглядом: он только что осознал, что находится на вражеской территории и надо бы поостеречься, выдвигая свои обвинения. Он беспокойно посмотрел по сторонам, на лбу выступила испарина и дыхание заметно участилось.

– Иди и передай Верховному Капитану Бараму, что Ретнор ничем не может помочь ему в этом деле, – сказал Кенсидан. – Нам ничего не известно о происшествии, кроме слухов, наводнивших улицы со вчерашнего вечера. Это мое последнее слово по данному вопросу.

Дюраго выпрямился и постарался хотя бы отчасти вернуть свое достоинство. Но справа и слева в комнату уже вошли стражники дома Ретнора, для которых последняя фраза Кенсидана послужила сигналом окончания аудиенции.

– И не забудь передать Верховному Капитану Бараму, что в случае необходимости обсудить вопрос какой-то еще с Ретнором Кенсидан его с радостью примет, – добавил Ворон.

Не успел Дюраго найти достойный ответ, как Кенсидан, повернувшись к двум стражникам, жестом приказал проводить посетителя.

Как только Дюраго покинул приемную, из-за боковой двери появился Верховный Капитан Сульджак.

– Как удачно для нас, что Арклем Грит немного переусердствовал и что этот человек, к счастью, жил по соседству с купцами Барама, – сказал он. – Барама не так-то легко было склонить на нашу сторону. Отличное совпадение по времени и месту действия.

– Только глупец может полагаться на удачу и совпадения в такое критическое время, – довольно откровенно высказался Кенсидан.

За его спиной вооруженный дворф, перехватив недоуменный взгляд Верховного Капитана Сульджака, негромко хихикнул, а тот в очередной раз понял, что сын Ретнора опережает его в своих мыслях на много шагов вперед.

– Сегодня при высоком приливе в нашей гавани бросит якорь «Морская фея», – сказал Кенсидан, стараясь не рассмеяться при виде изумления на лице Сульджака. – А вместе с ним и три корабля лорда Брамблеберри из Глубоководья.

– Интересные настали времена, – только и мог вымолвить Верховный Капитан Сульджак.

***

– Мы могли бы пройти прямиком в Долину Ледяного Ветра, – заметил Реджис, когда он и Дзирт проходили через тяжелые, хорошо охраняемые ворота Лускана.

При этом он оглянулся через плечо и с негодованием посмотрел на стражников. Воины не слишком тепло приветствовали гостей, и в основном их подозрение было направлено на темнокожего спутника Реджиса.

Дзирт не стал оглядываться: если суровые лица стражников его и беспокоили, то он этого никак не показывал.

– Никогда бы не подумал, что мой друг Реджис предпочтет тяжелую дорогу теплой постели в полном соблазнов городе, – сказал дроу.

– Я уже устал от постоянных критических замечаний, – пожаловался Реджис. – И от насмешек. Как ты можешь все это выносить? Сколько еще тебе придется доказывать свою полезность и достоинство?

– Почему меня должно беспокоить отношение невежественных стражников в чужом городе? – спросил Дзирт. – Вот если бы они не позволили мне войти, как это случилось во время возвращения вместе с Бренором в Мифрил Халл, тогда бы это коснулось меня и моих друзей, тут-то и следовало бы огорчаться. Но мы ведь прошли через ворота, не так ли? Их взгляды не могут повредить моей спине, даже если бы на мне не было рубашки из мифрила.

– Но ведь ты истинный друг и союзник Лускана! – с негодованием воскликнул Реджис. – Ради их спокойствия ты не один год сражался на «Морской фее». И это было не так уж давно.

– Эти стражники мне незнакомы.

– Но они должны знать тебя, хотя бы понаслышке.

– Если бы они еще и верили этим рассказам.

Реджис возмущенно тряхнул головой.

– Я не собираюсь доказывать, что могу приносить пользу, никому, кроме тех, кто мне дорог, – сказал ему Дзирт, обняв хафлинга за плечи. – И это я делаю всю свою жизнь и уверен, что те, кого я люблю, оценят добро и примут зло. Разве что-то другое имеет значение? Разве взгляды стражников, которых я даже и не знаю могут как-то повлиять на мое настроение, на взлеты и падения в моей жизни?

– Меня просто злит…

Дзирт благодарный за поддержку, привлек хафлинга к себе и засмеялся.

– Если такой презрительный взгляд я получу от тебя, Бренора или Кэтти-бри, вот тогда я буду переживать, – сказал дроу.

– Или у Вульфгара, – добавил Реджис, и при этом плечи Дзирта слегка поникли, потому что он не знал, чего можно ожидать от встречи с другом-варваром.

– Пошли, – сказал Дзирт, увлекая приятеля в боковую улочку, – Давай насладимся комфортом «Абордажной сабли» перед самым тяжелым участком дороги.

– Дзирт До’Урден! Приветствую! – закричал человек с противоположной стороны улицы, узнав дроу, который так прекрасно проявил себя в героической команде капитана Дюдермонта.

Дзирт ответил улыбкой и помахал рукой.

– А это заслуживает твоего внимания, в отличие от презрительных взглядов стражников? – ехидно спросил Реджис.

Дзирт попался в ловушку и ненадолго задумался, опасаясь оказаться непоследовательным или неискренним. Реджис его поддел. Если для него важно лишь мнение друзей, и ничье другое, тогда, согласно логике, его не должно волновать не только отрицательное отношение, но и положительное.

– Только потому, что я сам это позволяю, – наконец ответил дроу.

– Из тщеславия?

– Верно, – пожав плечами, рассмеялся Дзирт.

Вскоре они добрались до «Абордажной сабли» – ничем не примечательной портовой таверны в доках Лускана, где собирались прибывшие или готовившиеся к отплытию моряки торговых судов. Здесь, поблизости от гавани, было нетрудно понять, почему Лускан называли еще и Городом Парусов. Вдоль длинных причалов поднимались высокие остовы кораблей, и еще больше судов стояло на якорях. Их было так много, что Дзирту казалось, будто весь город мог поместиться на их палубах и выйти в море.

– Никогда не испытывал тяги к морским прогулкам, – сказал Реджис.

А когда Дзирт оторвался от живописного зрелища и опустил взгляд, его встретила понимающая усмешка хафлинга.

Дроу только улыбнулся в ответ и повел своего друга в таверну.

В приветствии поднялась не одна полная кружка; особенно тепло здоровались с Дзиртом, чья репутация в Лускане и впрямь была хорошо известна. Но кое-кто просто окинул странную пару мимолетным взглядом, поскольку в «Абордажной сабле» трудно было удивить кого-то необычным видом.

– Да это же Дзирт До'Урден во плоти, в своей черной плоти! – воскликнул дородный хозяин заведения, когда дроу подошел к стойке бара. – Что заставило тебя вернуться в Лускан после спустя столько лет?

Хозяин протянул руку, и Дзирт крепко пожал ее.

– Рад тебя видеть, Арумн Гардпек, – сказал он. – Возможно, я вернулся лишь для того, чтобы убедиться, что ты по-прежнему стоишь за стойкой. Мне нравится, когда все идет своим чередом.

– А на что еще способен такой старый глупец, как я? – ответил Арумн. – Значит, ты приплыл вместе с Дюдермонтом?

– С Дюдермонтом? Разве «Морская фея» в гавани?

– Да, а рядом с ней еще три корабля какого-то лорда из Глубоководья.

– И все они рвутся в бой, – добавил один из посетителей, худой коротышка, тяжело облокотившийся о стойку, словно не мог стоять без поддержки.

– Ты же помнишь Лягушачьего Джози, – сказал Арумн, когда Дзирт оглянулся, чтобы посмотреть на нового собеседника.

– Да, – вежливо ответил Дзирт, хотя и не был в этом уверен. Но поддержал разговор с Джози: – Если капитан почему же он сошел на берег?

– На этот раз он воюет не против пиратов, – пояснил Джози, не обратив

призывающего его держать язык за зубами и кивающего на некоторых посетителей, которые прислушивались чересчур внимательно. – Дюдермонт выбрал более крупную добычу! – со смехом добавил Джози и, заметив помрачневшее лицо Арумна, с невинным видом пожал плечами.

– Ходят разговоры, что сражение произойдет в самом Лускане, – тихо заговорил Арумн, так, чтобы услышать его могли только Дзирт и Реджис – и Джози, который даже наклонился в его сторону, – Дюдермонт привел с собой целую армию, и, как говорят, у него есть на это свои причины.

– Его бойцы не для сражений в открытом море, – опять громким голосом заявил Джози, за что получил еще один сердитый взгляд Арумна.

Все четверо помолчали, и Реджис с Дзиртом посмотрели друг на друга, не зная, как отнестись к таким новостям.

– Мы идем прямиком на север, – напомнил Реджис Дзирту.

Дроу с готовностью кивнул, но Реджис почему-то не был уверен в его намерениях.

– Дюдермонт был бы рад тебя увидеть, – сказал Арумн. – Очень рад, могу поспорить.

– Я тоже могу поспорить, что стоит тебе с ним встретиться, и ты останешься, чтобы сражаться с капитаном бок о бок, – смиренно произнес Реджис.

Дзирт усмехнулся, но промолчал.

Ранним утром следующего дня Реджис и Дзирт покинули «Абордажную саблю», предположительно направляясь в Долину Ледяного Ветра, но их путь проходил мимо причалов Лускана, где на своем обычном и почетном месте стояла «Морская фея».

Еще до полудня Дзирт встретился с капитаном Дюдермонтом и энергичным молодым лордом Брамблеберри из Глубоководья.

И два друга из Мифрил Халла в тот день так и не покинули Город Парусов.

Часть 2
Принцип морали

После выхода из Длинной Седловины я постарался успокоить Реджиса. Я старался держаться спокойно и уверенно, полный решимости продолжать путь. Да, внутри меня все переворачивалось и сердце сжималось от боли. Увиденная мной картина в недавно мирном и спокойном поселении потрясла меня до глубины души. Я давно знал Гарпеллов, вернее, думал, что знаю, и больно было видеть, что они вступили на опасный путь авторитарной жестокости, достойной разве что служителей проклятого Карнавала Воров в Лускане.

Я не могу утверждать, что ситуация там критическая и требует безотлагательного вмешательства, но потенциальный исход, который я так ясно вижу, вызывает у меня глубочайшую печаль.

И я спрашиваю себя: где пролегает граница между стремлением к порядку и моралью? В какой момент мы ее переступаем и, что более важно, когда, если такое вообще возможно, во имя высшего добра можно поступаться основными принципами морали?

В мире, в котором я живу, подобные тонкости часто связаны с расовыми различиями. Благодаря своей темной коже и эльфийскому происхождению я сам в этом не раз убеждался. Рамки морали очень удобно, растягиваются, когда дело касается «чужаков». Можно безнаказанно уничтожать орков или дроу, а вот дворфов, людей и эльфов трогать нельзя.

Что станет с этой моралью, если король Обальд и дальше будет придерживаться своего необычного курса? А как она может отразиться на мне? Можно ли считать меня и Обальда аномалиями, исключениями из жестоких и давно укоренившихся правил, или это проблески более широких возможностей?

Я этого не знаю.

В Длинной Седловине я сдерживал слова и клинки. Это была не моя битва, поскольку у меня нет ни времени, ни статуса, ни сил, чтобы привести ситуацию к логическому завершению. Мы с Реджисом не могли бы даже вмешаться в происходящие на наших глазах события. Потому что Гарпеллы, при всем их безрассудстве, весьма могущественные чародеи. Они не будут спрашивать ни разрешения, ни одобрения у темного эльфа и хафлинга, идущих своей дорогой вдали от дома.

И может ли в таком случае прагматизм оправдать мое бездействие и мои последующие заверения, высказанные Реджису, явно обеспокоенному увиденным?

Я могу солгать ему или, по крайней мере, скрыть собственную тревогу. Но не могу скрыть ее от самого себя. Увиденная в Длинной Седловине сцена сильно потрясла меня, она ранила мое сердце и возмутила мысли.

И еще напомнила мне, что я лишь мельчайшая частица огромного мира. В запасе у меня еще остались надежда и вера в правильность выбора Гарпеллов. Это прекрасное и благородное семейство, обладающее если не здравым смыслом, то высокими принципами морали. Я не могу поверить, что совершаю ошибку, доверяясь им, но все же…

И словно в ответ на мои сомнения, в Лускане я обнаруживаю довольно похожую ситуацию, но перспектива представляется мне совершенно противоположной. Если верить капитану Дюдермонту и его юному другу, лорду из Глубоководья, власти Лускана уже переступили опасную черту. То, что собирается сделать Дюдермонт, даже нельзя назвать переворотом, поскольку Гильдия Чародеев никогда не была официальным правительством Лускана.

Не превратится ли в подобие нынешнего Лускана и Длинная Седловина, когда Гарпеллы укрепят свою власть путем последовательных трансформаций и изоляции кроликов? Может, Гарпеллы тоже подвержены этой болезни, вызывающей жажду власти, которая, видимо, поразила высшие уровни Главной Башни? Не в этих ли случаях должны восторжествовать добрые намерения? Но я опасаюсь, что любой правящий орган, который в борьбе против зарвавшихся лидеров руководствуется лишь добрыми намерениями, обречен на неминуемую и жестокую неудачу. И потому я присоединяюсь к Дюдермонту, который намерен исправить эту ошибку.

Но и здесь я ощущаю некоторые противоречия. Ведь не события в Длинной Седловине заставили меня остаться в Лускане. Я откликнулся на призыв человека, которого хорошо знаю. А все мои доводы в разговоре с Реджисом были простыми утешениями. Да, Гарпеллы проявили жестокость, но я ничуть не сомневаюсь, что отсутствие сурового правосудия приведет к ожесточенной и беспощадной борьбе между двумя группами священников и их последователей.

Но если это действительно так, что станет с Лусканом, лишившимся теневой властной структуры? Всем известно, что Гильдия Чародеев тайно контролирует Совет Пяти Капитанов, чьи личные цели и желания нередко расходятся с общими интересами. Этот орган никогда не ставил улучшение жизни населения Лускана выше своих собственных целей.

Капитан Дюдермонт объявляет войну Главной Башне. Но я боюсь, что победить Арклема Грита будет куда легче, чем найти ему замену.

Я, малая частица, этого огромного мира, останусь с Дюдермонтом. Нам предстоит сражение, которое, несомненно, затронет судьбы очень многих людей, и остается лишь надеяться, что Дюдермонт и я, а также множество людей, которые пойдут за нами благодаря своим добрым намерениям сумеем добиться достойных результатов.

А если это удастся, не вернуться ли мне потом? Длинную Седловину?

– Дзирт До'Урден