Текст книги "Воин Ллос (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

На этот наводящий вопрос не было правильного ответа.

– Да, невозможный выбор, – сказал Камиус. – И, таким образом, вы видите трудность для нас здесь, на Временном собрании.

Он перевел взгляд с Авернила обратно на Галату, затем на Мону Валриссу. – Петиции, – сказал он, подчеркнуто употребив множественное число, – я советую рассматривать отдельно.

Затем он поклонился Галате, Авернилу и другим жрецам, затем Моне Валриссе и собранию и медленно направился обратно к своему дальнему месту, высоко в заднем ряду галереи.

Еще до того, как он занял это место, заявителей вывели из зала и поместили в вестибюле в ожидании решений.

Они жили на леднике, но Каллида не была холодным местом. Однако в этой конкретной комнате царил ощутимый холод, и ни Авернил, ни кто-либо другой даже не взглянул в сторону Галаты.

Она поняла и приняла это. Она сильно подорвала их шансы. Если бы она поддержала их, ходатайствуя за всех или ни за кого, Временное собрание столкнулось бы с гораздо более трудным решением, как потому, что позволить одному уйти было намного проще, чем нескольким десяткам, так и потому, что она была Святой Галатой, многократным героем города, и если кто-то в Каллиде заслужил бы это разрешение, то, несомненно, это была бы она.

«Да будет так», решила она и не пыталась объясниться с Авернилом и остальными.

Она сделала то, что, по ее мнению, должна была сделать.

Да будет так.

– Я никогда не покину это место, – сказала Доум'Вилль Закнафейну и Аззудонне. Она поехала к ним домой, чтобы повидаться с ними, удивив обоих. – Но я слышала, что ты уезжаешь.

– Да, – подтвердил Зак.

– И ты удивился, увидев меня?

– Да, – повторил Зак.

– Я хотела поблагодарить тебя в последний раз. Ты спас меня от участи, которая, вероятно, хуже самой смерти.

– Мы все это сделали. Конечно, мы сделали это ради вас и других, ради видения Каллиды, которая так отличается от земли, которую мы когда-то называли домом.

– Ну, я хотела попрощаться и поблагодарить тебя. – Она прикусила губу, и Зак понял, что явно было что-то большее, что привело ее сюда. Он не спрашивал, ничего не говорил, просто стоял, встречая ее взгляд.

– Могу я взглянуть на него в последний раз? – спросила она наконец.

Он знал, о чем она.

– Зачем?

– Я хочу доказать себе, что я преодолела этот адский клинок, причем полностью, – объяснила Доум'Вилль. – Я бы взяла Хазид'хи в свои руки и показала свою силу над ним, и сказала бы ему, что он никогда больше не будет определять мой путь…

– Меч исчез, – прервал его Зак, и Доум'Вилль отшатнулась, как от пощечины.

– Исчез? Мне сказали, что ты владеешь им сейчас. Он был у тебя, когда мы покидали пещеру слаадов.

– Джарлакс передал его мне, но здесь, в Каллиде, не было места для такого оружия, – ответил Зак. – Он ушел на юг вместе с Джарлаксом. Хазид'хи отправился на войну, что, без сомнения, безмерно радует ненасытный клинок.

Доум'Вилль замялась в поисках ответа и, наконец, просто кивнула с некоторым признанием и покорностью судьбе.

– Ты бы отказалась от клинка, – сказала Аззудонна со стула в углу маленькой комнаты. – Такое оружие, как это, не имело бы власти над Маленькой Ланью из Каллиды!

Это вызвало улыбку у Доум'Вилль.

– Когда ты уйдешь, ты будешь сражаться против моей семьи? Против дома Баррисон Дель'Армго?

– Я не знаю, – сказал Зак. – Линии, конечно, проводятся, но где они будут прочерчены, я не могу быть уверен. Что я точно знаю, так это то, что я буду сражаться против Ллос и против тех, кто хотел бы навязать ее волю народу Мензоберранзана, который отвергает ее. Битва заключается в том, чтобы освободить город от Паучьей Королевы, и если Арго…

– Мне все равно, – перебила Доум'Вилль. – Они моя семья только по имени – я не должна была даже называть их так. Мой дом здесь, моя семья здесь.

– И это хорошо, – сказал Зак.

– Возможно, настанет день, когда ты сможешь спокойно вернуться в Мензоберранзан, посетить его и увидеть изменения, которые были вызваны этой войной, – добавила Аззудонна.

Но Доум'Вилль качала головой на протяжении всех этих слов.

– У меня нет никакого желания. Никогда не было. Ни в Мензоберранзан, ни обратно в Лунный лес, где я выросла. Я Доум'Вилль из Каллиды, и я довольна. Я свободна от меча, и я свободна от своего прошлого. Я не могу изменить того, что сделала, и я этого не забуду. Но теперь я принимаю это и смотрю в зеркало без теней, нависающих над моими плечами, без пятен, выступающих в моих глазах.

Аззудонна встала и пересекла комнату, чтобы крепко обнять Маленькую Лань.

– И здесь тебя любят, – прошептала она на ухо Доум'Вилль.

– Я бы хотела, чтобы у тебя был меч, – призналась она Заку, когда Аззудонна отступила назад. – Мне не любопытно, что произойдет, когда я возьму его в руки еще раз, потому что я знаю, что произойдет.

– Ты просто хотела, чтобы Хазид'хи узнал об этом, – заметил Зак, и Доум'Вилль улыбнулась еще шире.

– Я желаю вам удачи в ваших путешествиях, – сказала Доум'Вилль. – Хотя это не моя война и не может быть ею, я знаю, какая сторона должна победить. Будь проклята леди Ллос.

– Да будет проклята леди Ллос, – согласился Зак.

Доум'Вилль поклонилась этим двоим и ушла, не сказав больше ни слова.

Зак некоторое время наблюдал, как она удаляется по дорожке, прежде чем закрыть дверь. Он был рад за Доум'Вилль и верил, что демоны внутри молодой женщины действительно были полностью уничтожены. Он повернулся, и от этой мысли выражение его лица прояснилось, но наткнулся на стену хмурого взгляда, направленного на него Аззудонной.

– Значит, ты решил, – сказала она.

Зак с трудом сглотнул, осознав, что он даже не сказал ей, никому не сказал, что окончательно принял решение отправиться на войну, прежде чем выболтать это Доум'Вилль.

Он даже себе в этом не признавался.

– Он мой сын.

– Я знаю.

– И Джарлакс был моим другом большую часть моей жизни. Ты не можешь понять, в какой ловушке я оказалась в доме матроны Мэлис До'Урден. Я был ее игрушкой и ее убийцей. Каждое мое движение…

– Я знаю, – сказала Аззудонна и бросилась обнимать своего возлюбленного. – Я знаю, и знаю, что ты должен пойти и ответить на этот зов, потому что, если ты этого не сделаешь, он будет преследовать тебя вечно. И я пойду с тобой.

Зак отодвинул ее на расстояние вытянутой руки, пристально глядя на нее.

– Ты бы позволил мне отправиться на войну, пока ты мирно сидел бы здесь? – спросила она, прежде чем он успел возразить. – Если ты пойдешь, то я буду рядом с тобой, и когда придет время пустить в ход наше оружие, ты будешь рад, что я буду рядом.

– Я не сомневаюсь в последнем.

– Ты думаешь, что сможешь помешать мне уйти?

Зак беспомощно рассмеялся и притянул Аззудонну обратно, чтобы крепко обнять. – Я не могу, я знаю, но я бы сделал это, если бы мог. Что останется от Закнафейна, если ты пойдешь со мной и будешь убита?

– Такова цена войны, – прошептала она в ответ. – Что осталось бы от Аззудонны, если бы я отпустила тебя без меня, и ты был бы убит?

– Мона Валрисса уже сказала, что мне разрешат покинуть город. А как насчет тебя?

– Я подам петицию сегодня же, – ответил Аззудонна. – Временное Собрание на месте и рассматривает петиции Галаты и церкви Эйлистри прямо сейчас

– Нам следует поторопиться.

– Не «нам», – поправила Аззудонна. – Твое присутствие там повредит моей петиции. Они подумают, что меня принудили.

Зак начал отвечать, но Аззудонна приложила палец к его губам. Когда он успокоился, она заменила палец своими губами в долгом, томительном и многообещающем поцелуе, затем промчалась мимо него и выскочила за дверь, быстро направляясь в район Мона Чесс на Собрание.

Галату и клириков Эйлистри позвали обратно в Сиглиг более чем через два часа, в течение которых жрецы шептались и ворчали, иногда молились, а Галата оставалась совершенно безмолвной в своих размышлениях и молитвах. Она позволила священникам провести себя обратно в зал, чтобы занять свои места перед галереей, и все они смотрели на сидящих представителей, пытаясь понять, какое решение может последовать.

Все, кроме Галаты. Она не отрывала взгляда от пола, погрузившись мыслями в себя, когда подошла к ряду стульев и заняла свое место слева от них. Она неоднократно повторяла себе, что они не могут отказать в ее просьбе. Она заслужила их уважение здесь и верила, что они должным образом согласятся.

Однако, несмотря на всю ее логику и уверенность, оставалась некоторая нервозность, которая переросла во вздох, когда Мона Валрисса собрала всех, посмотрела на просителей и просто сказала: «Ваша петиция отклонена».

Галата почти закричала в знак протеста, когда подняла глаза – только для того, чтобы понять, что Мона Валрисса обращается непосредственно к Авернилу.

– Наше прошение – это призыв нашей богини! – запротестовал Авернил. – Какой властью этот орган отрицает…

– Этот орган несет ответственность за город с населением в пятьдесят тысяч душ, – спокойно ответила Мона Валрисса. – Наше решение не было принято легко. Идея о том, что десятки эвендроу отправятся на войну в Мензоберранзан, неприемлема.

– Весь город должен встать на марш! – закричал один из других священников.

– Вы стали доверять чужакам больше, чем своим собственным людям? – крикнул другой.

Галата затаила дыхание. Она знала, что говорить это было неправильно. Обоим упрямым священникам. Разумеется, любая надежда, которую мог питать Авернил на изменение вердикта, была развеяна.

Словно для того, чтобы доказать ее правоту, за спиной Моны Валриссы представители начали ворчать и показывать пальцами, причем многие требовали выговора.

Со своей стороны, Мона Валрисса стояла прямо и торжественно. Она не моргнула, выражение ее лица вообще не изменилось, ее пристальный взгляд впился в Авернила, который, казалось, съежился под его тяжестью.

– Вы думаете, вы единственные, кто хочет пойти? – сказала она, наконец, после того, как ее неподвижность заглушила взрыв негодования как со стороны заявителей, так и представителей Собрания. – Неужели ты думаешь, что я не хотела бы пойти и свершить правосудие над этой королевой демонов, которая держала наш род, мой род, в рабстве все эти столетия?

– Наша богиня… – кротко начал Авернил.

– Одна из многих в Каллиде, разрешенная этим органом для вас много лет назад. Я знаю о Темной Деве и понимаю: ее призыв к вам сейчас – это призыв, который обсуждался, когда вы впервые создавали эту церковь в Каллиде, и призыв, о котором вас тогда предупредили. И в этом предупреждении было отмечено, что мы, члены Временного Собрания, находимся здесь не для того, чтобы исполнять желания Эйлистри или любого другого божественного существа. Мы служим Каллиде и только Каллиде, общему благу, общему благополучию всех, кто здесь проживает. Эта служба требует, чтобы мы сейчас ответили «нет» на вашу петицию. Какой бы глубокой ни была ваша преданность, какими бы определенными ни были ваши приоритеты, в этом месте город стоит выше вашей церкви и выше любого из богов, которым здесь поклоняются. И город требует, чтобы вы не могли отправиться в это отдаленное место для участия в битве. Риск слишком велик, и шансы на то, что ваше прибытие в Мензоберранзан изменит исход их войны, слишком малы.

Ваша петиция отклонена.

– Ритуал! – крикнул один священник. – Не держи меня здесь! Забери мои воспоминания, как ты поступила бы с любым посетителем, который пришел к нам и решил уйти.

– Не с любым посетителем, – ехидно добавил другой жрец.

Она проигнорировала последнее замечание и просто сказала первому:

– Это невозможно сделать с тем, чьи воспоминания о Каллиде – это все, что у него есть. Ваша петиция отклонена.

Галата восхищалась самообладанием Моны Валриссы, которая не набросилась на священника, который так грубо поставил под сомнение решение позволить Джарлаксу и остальным уйти с нетронутыми воспоминаниями.

– Что до тебя, Святая Галата, – начала Мона Валрисса, и паладин затаила дыхание в предвкушении. – Мы бы предпочли, чтобы ты осталась здесь, с нами, служа Каллиде, как ты делала все эти годы.

Жрецы, сидевшие справа от Галаты, начали ворчать, думая, что ей тоже отказывают, но Галата сохранила самообладание и позволила Моне Валриссе высказаться.

– Наши испытания здесь только начались. Силы, которые наши гости применили против слаадов и гигантов, отбросили их далеко назад, как мы полагаем, по крайней мере на данный момент, но хрустальные пещеры под нашим городом кишат угрозой реморхазов.

Галата кивнула. Она была одной из первых, кто вступил там в бой, и чуть не лишилась жизни из-за силы огромных полярных червей.

– Мы опечалены, Святая Галата, твоим желанием уйти, – сказала Валрисса. – Вся Каллида будет оплакивать твой отъезд. Я умоляю тебя изменить свое решение.

Галата не ответила – она знала, что Мона Валрисса на самом деле не ожидала ответа.

– С учетом сказанного, ты заслужила наше доверие, – сказала Валрисса, и Галата вздохнула с облегчением, хотя и знала, что так и будет. Однако услышать эти слова…

– Мы не будем стирать твои воспоминания о Каллиде, но если ты уйдешь, то попадешь под действие Обета Молчания.

– С радостью, – сказала Галата.

– Я сомневаюсь, что Обет необходим Святой Галате.

– Я тоже в этом сомневаюсь. Искренне и смиренно. Но, тем не менее, я бы вообще никуда не поехала, если бы Обет не наложили. Если я начну каким-либо образом предавать Каллиду, под пытками, тогда знай, что я предаю все, что я есть, и поэтому пусть Обет заберет меня из этого мира прежде, чем я совершу предательство.

– Тогда не могли бы вы сделать то же самое с нами? – Спросил Авернил. – Мы тоже согласились бы…

– Нет. – резко оборвала его Валрисса. – Вас слишком много. Слишком. Для одного каллидийца, вступающего в битву в Мензоберранзане, риск невелик. Что касается вашей численности? Это неприемлемо. Этого не будет. Таково наше решение. Ваше прошение отклонено, верховный жрец Авернил. На твое, Святая Галата, даруется согласие, вместе с Обетом Молчания.

Некоторые из жрецов снова начали возражать, но Авернил в конце концов заставил их замолчать.

– Ты могла бы помочь моему делу, – прошептал он Галате.

– Это подвело бы мое собственное решение и никак не изменило бы ваш исход, – ответила она. Он молча поворчал на это, но не стал опровергать ее слова.

– У Временного Собрания на этот день есть другие дела, – объявила Мона Валрисса и сделала знак стражам зала, которые немедленно двинулись, чтобы вывести Галату и остальных из Сиглига.

Уходя, Галата увидела Аззудонну, быстро идущую в другую сторону, вверх по белой лестнице и входящую в здание.

Она достаточно легко могла понять, что привело ее подругу в это место в этот день.

Она также могла предугадать исход, и это было не то, что понравилось бы Аззудонне.

– Ты присягнула Бьянкорсо, – сказала Мона Валрисса Аззудонне, которая сидела в одиночестве на полу перед законодательной галереей примерно два часа спустя. – Сердцем и душой, пока твое тело не откажет или твоя жизнь не закончится. Ты забыла?

– Конечно, нет, Мона Валрисса, – ответила женщина.

– Но ты не выполнишь свою священную клятву?

– Столько всего произошло. Я была на юге. Я побывал в логове слаадов и встретилась лицом к лицу с лордом Йгорлом. Я…

– Ты влюбилась, – перебила ее Валрисса. – И это прекрасно. Но ставишь ли ты этого любовника выше своего обязательства перед Бьянкорсо и Скеллобелем? Выше Каллиды?

– Я… Я…

– Закнафейну было дано разрешение уйти, хотя никто здесь этого не желает, – сказала Валрисса. – И да, эти последние месяцы были удивительными для всех нас. И поучительными. Но нет, Аззудонна из Скеллобеля, твое прошение отклонено. Ты дала священную клятву Бьянкорсо, которую не так-то легко отменить.

– Да, Мона, – опустошенная женщина ответила, опустив взгляд в пол.

– Убеди Закнафейна остаться, – предложила Мона Валрисса.

Аззудонна подняла голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

Она не ответила.

В этом не было необходимости.

Глава 10

Проявление Милосердия

Джарлакс протянул руку к Энтрери, держа ничем не примечательную на вид, но совершенно замечательную маску.

– Выбор за тобой, – сказал лидер наемников своему давнему товарищу.

Энтрери долго и пристально смотрел на предмет, вспоминая, сколько дней он носил эту маску. Он использовал ее, чтобы выдать себя за Реджиса, но безрезультатно. Он также вспомнил о днях, проведенных в Городе Пауков, в чем теперь заключался весь смысл предложения. Большая часть его хотела никогда не возвращаться в это ужасное место, но другая наслаждалась мыслью о том, что он отплатит стольким своим мучителям, и чистой радостью, которую он испытает, наблюдая, как сгорает вся социальная структура культуры удадроу.

Он разрывался, но было что-то еще, смягчающее его решение, что-то, о чем он слышал шепот в таверне Джарлакса в Лускане, Одноглазый Джакс. Однако он промолчал об этом.

– Мы уезжаем через час, – сказал Джарлакс.

– Бренор сказал, что тропы будут безопасны в течение первых двух дней? – спросил он, поднимая другую проблему.

– Насколько мы можем судить, да. Передовые разведчики Бренора продвигаются все ниже. В верхних туннелях поблизости от Гаунтлгрима нет никаких признаков присутствия дроу, да я и не ожидал этого, учитывая недавние сообщения о том, что боевые действия в городе стали открытыми и обыденными. Их взгляды обращены друг на друга, а не на нас.

– Последователи Ллос будут наблюдать за туннелями в поисках признаков того, что дворфы придут на помощь Бэнрам, – отметил Энтрери.

– Я не боюсь ни разведчика, ни десятка, – ответил Джарлакс и взглянул на человека, стоящего в другом конце маленькой комнаты, у которого был способ обнаруживать шпионов раньше, чем они могли обнаружить его.

Энтрери всего мгновение рассматривал Киммуриэля, затем снова обратил свое внимание на волшебную маску, предмет, который он ненавидел так же сильно, как и ценил. – Оставь это Громфу, – сказал он.

– И?

– И если я найду возможность последовать за вами, я найду тебя. А если нет, я желаю тебе всего наилучшего.

Джарлакс отступил от мужчины и внимательно осмотрел его с головы до ног.

– Что ты знаешь?

– Возможно, есть вещи, которые ты знаешь, и о которых ты не подозреваешь, что я знаю, – довольно резко ответил Энтрери.

– Друг мой, что тебя беспокоит?

– У меня есть кое-какие дела, которые я должен сделать. Ничего больше. Тебя шокирует мысль о том, что вся моя жизнь не кружит вокруг Джарлакса, как муха, жужжащая над яблоком?

– Артемис? – Джарлакс спросил совершенно серьезно, почти умоляюще. Энтрери видел, что лидер наемников действительно потерял душевное равновесие, и хотя он был обеспокоен этим человеком, он не хотел заходить слишком далеко.

– У нас было грандиозное приключение на севере, – сказал Энтрери. – Я устал.

– Но путешествие того стоило, да?

– Возможно, но оно началось с ложных предпосылок.

– Ах, ты питаешь ко мне не самые добрые чувства…

– Нет. У меня просто есть другие дела, которыми нужно заняться. Нас не было несколько месяцев.

– И сколько времени займет это твое другое дело?

– Если бы я знал, я бы сейчас дал тебе свой ответ относительно твоего нового приключения.

– На этот раз это гораздо больше, чем приключение, – сказал Киммуриэль, подходя.

– Так и есть, – согласился Энтрери. – И на этот раз я не питаю иллюзий, что все, кто отправится в Мензоберранзан, вернутся. Не в этот раз.

– И это не твоя битва, – спокойно сказал Киммуриэль, без осуждения в голосе.

– Нет, это не моя битва. Но да, – добавил Энтрери, смотря на Джарлакса, – ты мой друг, и мы через многое прошли вместе. Я бы хотел быть рядом с тобой в этой самой важной игре в твоей жизни.

– Но у тебя есть дела.

– Это так.

– Я мог бы помочь…

– Нет. – В его голосе не было возражений.

Джарлакс оборвал свои слова и стоял, уставившись на мужчину.

– Отдай маску Громфу, – снова проинструктировал Энтрери. – Если я смогу, я догоню тебя.

– А если нет, тогда это прощание, и, возможно, навсегда, – сказал Джарлакс.

Энтрери не был в восторге от этой реальности, но она рассматривалась как неоспоримая возможность. Он протянул руку, и Джарлакс крепко сжал ее.

– Сначала Закнафейн, а теперь ты, – сказал Джарлакс. – А я-то думал, что заслужил преданности. – Джарлакс не смог сохранить серьезное выражение лица, когда пошутил, и Энтрери присоединился к нему в смехе, и оба надеялись, что этот смех будет не последним, разделенным ими.

– Что ты знаешь? – спросил Джарлакс Киммуриэля после того, как Энтрери покинул их.

– Я знаю, что нас ждет дорога, и мне не терпится отправиться в путь.

– Нужно ли пояснять?

– Меня не было в мыслях Артемиса Энтрери во время вашего разговора.

Джарлакс поднял руки и принял совершенно разочарованный вид. – Разве не поэтому я держу тебя рядом со мной?

– Никто ничего не «утаивает» от Киммуриэля. Кроме того, я думал, что он твой друг.

– Разве это когда-нибудь мешало Киммуриэлю читать мысли?

– В последнее время, – ответил лишенный чувства юмора Киммуриэль, и Джарлакс еще больше вышел из равновесия. – Разве ты не носишь повязку на глазу, чтобы предотвратить мое вторжение в твои мысли? Почему другие не должны чувствовать то же самое?

– Это другое.

– Почему?

– Потому что я… Джарлакс.

– Наша дорога ждет, – сказал Киммуриэль и пошел прочь.

Джарлакс повернулся к двери, через которую вышел Энтрери, опасаясь, что никогда больше не увидит человека, с которым разделил столько великих приключений.

Реджис и Доннола рука об руку спустились с платформы трамвая, который привез их из Гаунтлгрима, затем по главному бульвару восстановленного города Кровоточащие Лозы. Снег покрывал дворы и поля по обе стороны мощеной улицы, и несколько снежинок продолжали кружиться на зимнем ветру.

– Ты хотел бы быть с ними, – заметила Доннола мрачному Реджису.

– Кажется, в последнее время я пропускаю много приключений.

– Ты только что вернулся с грандиозной спасательной операции на крайнем севере!

– И на этом мое приключение закончилось, в то время как путешествия других продолжаются.

Доннола рассмеялась над своим мужем, который хмуро посмотрел в ее сторону.

– Я понимаю, – извинилась она и подскочила, чтобы поцеловать его в щеку.

– Это похоже на завершение круга, и я не могу помочь своим друзьям соединить последние точки.

Доннола сочувственно кивнула.

– События в глубоком Подземье действительно могут оказаться важными, но ты должен понять, почему твое возвращение в Мензоберранзан может стать скорее обузой, чем помощью. Вульфгар не поедет, и даже Кэтти-Бри, и стань свидетелем нерешительности короля Бренора, предлагающего даже самую незначительную поддержку тем, кто хотел бы свергнуть правление тирана Ллос.

– Он должен послать больше, – заявил Реджис. – Он должен открыть портал и привести армии из Мифрил Халла, Цитадели Адбар и цитадели Фелбарр, затем сам повести двадцать тысяч свирепых дворфов в город дроу и избавиться от последователей Ллос раз и навсегда.

– Сказано из роскоши неуместности, – сказала Доннола. – Бренору, а не Реджису, придется присутствовать на тысячах похорон своих павших приспешников. Не говоря уже о том, что ему приходится заботиться о тех, кто все еще живет под его знаменем и надеется на безопасность и помощь. И, как ты знаешь, это нечто большее, чем дроу против дроу. Многое уже стало ясно. Сама Бездна идет против тех, кто противостоит Ллос.

– Мы изгнали демонов из Гаунтлгрима, мы можем изгнать их и из Мензоберранзана. Всех их, даже Ллос!

– И снова, муж мой, я даже не спорю с тобой о возможностях или наилучшем варианте действий, но знай, что если бы Бренор поступил так, как ты хочешь, бойня была бы слишком большой.

На полпути к их дому Реджис остановился и повернул обратно к трамваю и туннелю, ведущему в Гаунтлгрим. Он обнял Дзирта на прощание и наблюдал, как его друг вместе с Джарлаксом, Киммуриэлем, Даб'Ней и шестьюдесятью другими агентами Бреган Д'Эрт проходят через нижние врата комплекса дворфов в неосвещенные туннели верхнего Подземья.

В последнее время обитатели Халла много раз отправлялись в самостоятельные приключения, но всегда были сильнее, когда сражались вместе, как в ледяной пещере на северном леднике. Теперь это был Дзирт. Только Дзирт, хотя его сопровождали Джарлакс и Киммуриэль, оба достойные и могущественные.

И все же они не были Компаньонами. И поэтому страх и боль все еще были там, проявляясь в виде стеснения в груди хафлинга.

Он еще раз повернулся и прошел остаток пути до их дома. Реджис стоял в стороне, пока Доннола возилась с ключом от их входной двери, затем чуть не выпрыгнул из ботинок, как и его жена, когда дверь открыл изнутри неожиданный посетитель.

– Как ты попал внутрь? – спросила Доннола, и Реджис чуть не хихикнул, подумав о цели вопроса. Какой замок во всем мире мог хотя бы замедлить этого человека?

– Я бы хотел поговорить, – ответил Артемис Энтрери, слегка поклонившись женщине. – С твоим мужем.

– Тогда говори с нами обоими, – ответила Доннола, оглянувшись на Реджиса и заметив его кивок. – Иди и посиди со мной у очага, пока Реджис заварит нам чаю.

Энтрери отступил назад и позволил Донноле идти впереди. Он даже развел огонь, пока Реджис готовил чай, и довольно скоро они втроем сидели в удобных креслах перед камином.

– Я не ожидал увидеть тебя сейчас, хотя и ожидал раньше, – признался Реджис. – Я думал, ты наверняка отправишься с Джарлаксом на битву. Или, по крайней мере, к нижним вратам, чтобы попрощаться.

– Мы уже попрощались в Лускане. Я задержался, чтобы дать им наводку на Гаунтлгрим через портал, прежде чем пройти через него.

– К чему такая таинственность? – спросила Доннола.

– Не таинственность, просто чтобы сохранить ясность в голове, – ответил Энтрери.

– Ах, ты тоже хотел бы пойти с нашими друзьями, – предположил Реджис.

– Возможно. Но сначала у меня есть дело. У нас есть дело.

– У нас?

– Мне нужна твоя помощь. Я заплачу.

– Ты получишь мою помощь, если я смогу, но ты не заплатишь. Разве мы уже не прошли через достаточно, чтобы…

Энтрери остановил его, подняв руку.

– Ты знаешь о моих поисках?

Реджис покачал головой, и Доннола сказала: «Нет».

– Твой муж спровоцировал их, – сказал Энтрери.

Доннола с любопытством посмотрела на Реджиса.

– Посох, – догадался Реджис, уловив суть. – Игла Коза. Ты отправляешься на поиски Далии или, по крайней мере, каких-нибудь новостей о том, почему ее посох был на «Нарвале», когда тот затонул.

– Когда «Нарвал» разлетелся на куски, ты имеешь в виду.

Реджис слегка поморщился при этом напоминании. Он помог Джарлаксу устроить диверсию на пиратском корабле, а затем наблюдал с палубы «Мести Дюдермонта», как команда «Нарвала» пыталась выстрелить из своих дымовых пороховых пушек, но только для того, чтобы превратить их собственный корабль в разлетающиеся куски горящей растопки.

Окровавленные щепки и останки моряков.

– Поиски не увенчались успехом? – спросила Доннола.

– Я не знал о посохе, а потом отправился на север. Я только начал. На сегодняшний день я ничего не нашел, совсем ничего.

– Тогда что мне делать? – спросил Реджис. – Я не видел Далию на «Нарвале», и посох был воткнут в кучу добычи, чего, конечно, не было бы, если бы она была на корабле.

– Если только она не была на корабле в качестве пленницы, – мрачно ответил Энтрери.

– Я не заметил пленных и осмотрел большую часть трюма, – заверил его Реджис. – Если бы я думал, что она на «Нарвале», я бы придержал наши планы до тех пор, пока у меня не появился бы шанс освободить ее и доставить на «Месть», конечно. Ты должен в это поверить. Я знаю, что она была важна для Дзирта, и для тебя. Я бы не…

– Я пришел сюда не для того, чтобы обвинять тебя, – ответил Энтрери.

– Тогда зачем? – спросила Доннола. – Ты знал все это и раньше.

– Джарлакс нашел обломки и отметил их, – объяснил Энтрери. – Бениаго руководил спасательными работами, того немногого, что удалось найти. Но они не нашли Иглу Коза.

Реджис содрогнулся, живо вспомнив взрывы, прокатившиеся по палубам «Нарвала», превращая доски в щепки.

– Сила этих ударов могла отбросить его на расстояние в полмили, – сказал он.

– И, таким образом, Бениаго не смог его найти, – сказал Энтрери.

– Потому что у него не было кого-то с кровью дженази, кто мог бы глубоко нырять, – заметила Доннола, поняв всю суть.

– Бениаго одолжит мне «Месть» и ее команду, чтобы отправиться туда. Мне просто нужен кто-то, кто разведает морское дно.

– Прошла лучшая часть года, – напомнил Реджис. – Грязь на дне, вероятно, покрывает все, что осталось от сокровищ.

Энтрери сунул руку под плащ и достал волшебную палочку.

– Грязь не скроет такую мощную магию, как у Иглы Коза, от обнаруживающих заклинаний внутри этого.

– Бениаго и Джарлакс, конечно, использовали магическое обнаружение и раньше, – сказал Реджис.

– Они не искали посох. Это не было приоритетом Джарлакса, и я полагаю, он боялся найти его из-за того, что это могло значить для меня – особенно потому, что он отчаянно хотел, чтобы я отправилась с ним на север. Но сейчас я ищу посох. Он мне нужен, и мне нужно, чтобы Реджис помог мне найти его.

Эта мысль совсем не взволновала Реджиса. В этом теле, после своего перерождения он был наследником дженази, и он мог нырять глубоко, очень глубоко, и выдерживать холод и давление. Но темнота глубин приводила его в ужас, и особенно из-за этих обломков, где ему, возможно, придется столкнуться с результатами своего саботажа в виде скелетов и наполовину съеденных трупов.

– Вы с Далией пришли за мной, когда я заблудился в аду кокона Шарон, – уговаривал Энтрери. – Я не забыл этого и никогда не забуду. Теперь я прошу вас пойти со мной, чтобы найти Далию, или, по крайней мере, найти ее посох.

– Просишь как друга? – спросила Доннола.

– Как я уже сказал, я щедро заплачу, если потребуется.

– И, конечно, как я уже сказал, ты этого не сделаешь, и, конечно, я пойду с тобой к месту крушения. – Реджис посмотрел на свою жену, надеясь, что он не перешел границы дозволенного, сделав такое заявление и приняв это решение, предварительно не обсудив его с ней наедине.

За исключением того, что она явно думала не в этом направлении, сказав неожиданно:

– Я тоже пойду. И я буду стоять на палубе «Мести Дюдермонта», ожидая, когда ты поднимешься. – Она повернулась к Энтрери. – И если он не всплывет, я выброшу тебя за борт, чтобы ты отправился за ним, не сомневайся!

Энтрери, казалось, это весьма позабавило.

– Она выбросит, – заверил его Реджис.

Мрачный мужчина кивнул. – Я уверен, что она попробовала бы. – Он посмотрел на Доннолу и снова кивнул, даже слегка наклонил голову. – И, возможно, у нее даже получилось бы.

– Уж поверь, – тихо пробормотал Доннола.

Реджис знал, что уважение Энтрери к Донноле не было притворным, потому что его любимая жена, Доннола Тополино, прожила такую же трудную и жестокую жизнь, как и Энтрери, служа в высших чинах одной из самых страшных гильдий убийц в Агларонде.