Текст книги "Звёздный анклав (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Она резко замолчала, и Дзирт понял, что она заметила, как он морщится.

– Что? – спросила Кэтти-бри, явно застигнутая врасплох подобной реакцией. – В этом всё дело? Ты думаешь, что это плохо?

– Я думаю, что будет такая бойня, какой мы даже представить себе не можем, – тихо ответил он. – Больше двадцати тысяч дроу в священной междоусобной войне? При поддержке демонических войск? Вся пещера будет окрашена кровью.

Сочувственное выражение Кэтти-бри долго не продержалось, и она фыркнула.

– Звучит как то, с чем мы столкнулись бы прямо здесь – и малышка Бри тоже, если бы Ивоннель и Квентл Бэнр избрали лёгкий путь и присоединились к Жиндии Меларн.

– Но не столкнулись же. Тебя не волнует, что половина города скорее всего погибнет, или того хуже?

– А должно? – спросила она, не слишком убедительно изображая безразличие.

– Может и нет, – саркастично отозвался он. – В конце концов, они всего лишь дроу, а значит – заслуживают подобной участи.

Как только слова сорвались с губ, Дзирт пожалел о них.

Кэтти-бри пронзила его взглядом.

– Никогда мне такого не говори, – тихо сказала она. – Я этого не заслуживаю.

– Нет, – согласился он и глубоко вздохнул. – Я не хотел. Но это обычное мнение среди тех, кто живёт на поверхности и знаком с дроу только по их репутации. И с этим предстоит бороться Бренору, когда он станет решать – помочь или нет.

– Дроу напали на него в его доме.

– Его доме? С каких пор это его дом?

– Что… – она утратила дар речи и покачала головой с явным потрясением.

– Любимая, я веками сталкивался с жестокими суждениями, авторы которых не принимали во внимание намерения тех, кого судили. И это касается не только дроу.

– Дзирт?

– Я тоже в этом виновен, – признал он. – Мы все так поступаем по глупости, и распространяем общие истины о наших врагах, которые доводят нас до того, что мы уже не в силах разобраться с нашими противоречиями.

– Ещё они атаковали Мифрил-Халл, – напомнила ему Кэтти-бри.

– А Бренор напал на Ку’Ксорларрин, – парировал Дзирт.

– Ку’Ксорларрин? – пробормотала женщина. – Гонтлгрим?

– Это он его так называет.

– Это древняя родина дельзунских дварфов.

– И, вероятно, это место служило домом сотням других групп за тысячи лет до того, как Бренор его отыскал.

– Ты не можешь говорить серьёзно.

– Я никогда не был серьёзнее, – твёрдо ответил Дзирт. – Среди людей я дроу, и многие считают меня злом. И да, народ Мензоберранзана совершал злые поступки, а войны между ними и культурами поверхности были настоящими и изобильными.

– А набеги, в которых убивали целые семьи эльфов, людей и дварфов? – спросила Кэтти-бри.

– Думаешь, отряд дроу ждала лучшая судьба при встрече с превосходящими силами эльфов, людей или дварфов в верхних пещерах Подземья? Думаешь, эти превосходящие силы эльфов стали бы спрашивать семью дроу про их намерения и цель?

Настала очередь Кэтти-бри не давать ответа.

– А что чувствовали дуэргары, когда много лет назад Бренор и его род выселили их из Мифрил-Халла?

Кэтти-бри тяжело вздохнула.

– Конечно, дроу злы, – сказал с широким жестом Дзирт. – Давайте просто считать, что это правда.

– Можешь считать, как хочешь, – парировала Кэтти-бри.

Дзирт потёр лицо и напомнил себе, что его поступки и тон были продиктованы его собственным раздражением и не имели никакого отношения к той замечательной женщине, что стоит перед ним.

– Тогда что насчёт Карнавала пленников в Лускане, где магистраты пытают беспомощных жертв до смерти, которой те радуются, как спасению от боли, под одобрительные крики огромной толпы? – серьёзно и спокойно спросил он.

– Магистраты злы, – сказала Кэтти-бри.

– Они выполняют закон, – возразил Дзирт.

– Значит, закон неправильный.

– Да! А как насчёт пиратов, которые ловят беззащитное купеческое судно у Побережья Меча и заставляют жертв пройти по доске – прямо в пасти ожидающих акул?

– Мы охотились за ними вместе с Дюдермонтом. Разве многие получили пощаду?

– Именно! Мы охотились за ними и отправляли на дно, как и следовало. Потому что они совершали и продолжили бы совершать злые деяния.

– Да.

– И большинство из них были людьми, а значит люди злые.

– Что? Нет!

– Конечно нет. Я об этом и говорю. Это меня и раздражает.

Кэтти-бри какое-то время пристально смотрела на него, прежде чем растеряно покачать головой.

– Добро и зло, – сказал Дзирт. – Или лучше – сочувствие и безразличие, милосердие и жестокость. Мы были жестоки с пиратами, но каковы были наши намерения?

– Прекратить их путь грабежа и убийства.

– И это было важно. Разве ты не видишь?

– Конечно, вижу!

– Это важно, – снова сказал Дзирт, потому что должен был разъяснить это для себя. – Определение добра и зла может быть просто вопросом восприятия, основанного исключительно на личности вовлечённого лица – дроу? Лунный эльф? Полурослик? Дварф? Человек? – или связей его народа. Оценка заключена в намерении. Так что да, дроу совершали зло. Набег, в который меня взяли юношей, был злом. Но что насчёт набегов, которые совершали племена Вульфгара на Десять Городов, когда Бренор взял его в плен? Сколько было бы убито, если бы утгардцы Вульфгара одержали победу?

– Уверяю тебя, я размышляла об этом.

– Но мы – и Десять Городов – жили на древней земле этих племён и забирали себе скудные ресурсы.

Когда Кэтти-бри не ответила, он продолжил:

– Когда Бренор спас Вульфгара, мы считали это проявлением величайшего милосердия. Тогда он был мальчиком, но вырос в мужчину, которого ты полюбила, которого я полюбил. Но что насчёт сотен его людей, оставшихся мёртвыми на поле брани? Что насчёт дварфов, которое могли проявить такое же милосердие, но не стали? Никто из нас не осудил бы Бренора, поступи он в тот день иначе, но Вульфгар остался бы всего лишь ещё одной зарубкой на его старом топоре.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – признала Кэтти-бри. Она казалась не особенно счастливой.

– Мы никогда не обретём мир – все мы – пока не поймём, что дитя культуры, отличающейся от нашей, так же драгоценно, как наше собственное. И я не знаю, будет ли такое возможно. Никакого мира – не для людей, дварфов, полуросликов, дроу или эльфов.

Кэтти-бри немного наклонила голову, и Дзирт заметил намёк на хитрую усмешку.

– Или орков? – спросила она, когда он замолчал, чтобы взглянуть на жену.

– Я не знаю, – признался он.

– Дело опять в орках?

– Нет, дело… во всём. Дело в правосудии и мире, – ответил он мрачным голосом. – Я не могу не думать, какой смысл в пройдённом мною пути и в пути, которым я иду сейчас – или пути, которого ты для меня хочешь – если любые шаги вперёд бесполезны, как будто в конце не может быть мира?

– Ты не можешь в это верить, – сказала Кэтти-бри, шагнула вперёд и посмотрела на него, подняв руки ему на плечи. Она продолжала смотреть, и он удерживал этот взгляд. Они изучали друг друга, отходя от края. Дзирт испытал большое облегчение, когда Кэтти-бри наконец-то его обняла.

– Из-за увиденного я не знаю, во что верю.

Он отстранил её на вытянутых руках и снова посмотрел в эти глубокие голубые глаза, которые похитили его сердце и больше не отпускали. – Кажется, частично об этом предупреждал меня магистр Кейн, когда мы говорили о трансценденции физического тела и физического мира. Столько вещей, мотивирующих нас, становятся…

– Бессмысленными? – прошептала она.

Он мог только пожать плечами.

Кэтти-бри отступила на шаг. Её лицо похолодело.

– Они завоевали бы Гонтлгрим, если бы не Ивоннель и Квентл Бэнр, – сказала она. – Здесь была Бри. Ты прекрасно представляешь, что бы произошло с ней, особенно если бы они поняли, что это дочь Дзирта-еретика. Это для тебя бессмысленно?

– Конечно нет.

– Они убили бы её, или хуже. Они бы убили всех нас – или хуже. Если бы Ивоннель и Квентл не обратились против Жиндии Меларн…

– Я знаю, – вмешался Дзирт, – может быть, это и есть ответ Бренора.

Кэтти-бри посмотрела на него с нескрываемым ожиданием.

– Может быть, благодаря этому факту риск стоит того, – объяснил Дзирт.

– А каков ответ Дзирта? Когда эта война начнётся – если начнётся – что сделает Дзирт?

– Я не знаю, – без колебаний сказал он. – И в этом моя боль.

– Я думала, что ты возглавишь революцию, – сказала ему Кэтти-бри, положив ладонь на плечо. – Ты и Джарлакс, вместе с твоим отцом, сражающиеся, чтобы вырвать твой народ из-под власти Ллос. Или это пугает тебя больше всего?

Дзирт с любопытством взглянул на неё и долгое время они просто удерживали взгляды друг друга.

– Потому что дело не в домах. Дело в Ллос. И ты в это веришь, верил не один десяток лет, верно? – объяснила Кэтти-бри. – Что эти злые поступки – результат влияния и махинаций Ллос, а не истинная натура народа дроу. Теперь ты можешь узнать ответ – и этот ответ тебя пугает.

Он не ответил – только стиснул зубы.

– Ты так долго прожил среди тех, кто обвинял тебя, что боишься – источник их ненависти заключен не только в простом непонимании? – Кэтти-бри явно удивилась собственным словам.

– Нет, – ответил ей Дзирт, но осторожно.

– Хорошо, – сказала она. – Потому что ты не должен бояться.

– Причина моей подавленности не в сомнениях – по крайней мере, не в сомнениях относительно Мензоберранзана. Там всё дело в Ллос. История, которую рассказали нам Киммуриэль и Ивоннель про основание города и разрушительное влияние Паучьей Королевы, после всего что я видел за прожитые в городе годы, кажется мне правдивой. Она кажется правдивой, когда я смотрю на Джарлакса и то, чего он добился без разрушительного влияния жриц Ллос – под его началом Лускан стал лучшим местом. Более честным, лучшим для тех, кто живёт там. Она кажется мне правдивой, когда я думаю про Джарлакса и когда я вспоминаю свою сестру Вирну.

– Которую ты убил, – напомнила ему Кэтти-бри, и Дзирт поморщился.

Кэтти-бри поморщилась в ответ.

– Она отреклась от Ллос с последним вздохом, – мрачно сказал он, глубоко вдохнул и выдохнул, и продолжил. – Даже то, что я вижу в Громфе Бэнре – разве ты не говорила мне, что это Громф нажал рычаг в Главной башне, чтобы вернуть магическую энергию, необходимую для власти над предтечей?

– Значит, ты веришь в свой народ. Что тогда? – умоляюще спросила она, взяв его за руки. – В чём дело? Ты должен рассказать мне.

Дзирт сделал ещё один глубокий вздох, пытаясь найти слова, чтобы всё объяснить – хотя бы самому себе. Ему всё казалось таким незначительным, и в то же самое время – ошеломляющим. Столько бесконечных войн и смехотворных предрассудков казались ему бессмысленными – да, это слово подходило идеально! – и всё же это противоречило всему, чего он пытался добиться в своей жизни.

– Это дорога, – снова сказал он. – И суть всего этого – что дорога никуда не ведёт и замыкается в круг.

Он замолчал.

– Внутри я знаю, что должен был прийти на встречу и поддержать тех, кто не заслуживает меньшего. Но ещё я знаю, что не вижу в этом особого смысла. Я не готов примирить всё то, что недавно узнал, с тем, что вело меня через все шаги моего путешествия до самой трансценденции.

– Ты должен был присутствовать на встрече, – сухо ответила Кэтти-бри. – То, что ты считаешь, будто видел лучшее будущее за пределами этой жизни, не означает, что твои поступки в этой жизни лишены смысла. Если ты так считаешь, значит ты не тот мужчина, за которого я вышла замуж – и не тот отец, которого заслуживает Бри.

Её слова ударили его хуже кулака. Он даже отшатнулся.

– Ты знаешь, что я права, – беспощадно сказала она, не моргая, не отступая ни на дюйм.

Он знал её.

Он это видел.

В отличие от его прежнего легкомыслия и да, даже снисходительности, Кэтти-бри была смертельно серьёзна. Каждое её слово было сказано всерьёз, и последнее заявление было лишено всякой двусмысленности. И тогда оно показалось Дзирту абсолютно справедливым, таким ясным, что он едва сумел поверить, что не слышал его всё это время. Это был друг, который отправился в Подземье в одиночку, чтобы освободить его из темниц дома Бэнр. Вокруг него были одни друзья, компаньоны Халла, которые даже воскресли после смерти, чтобы поддерживать его в его испытаниях, которые спасли его, когда он стоял, сломленный физически и морально, на вершине Пирамиды Кельвина.

Он почувствовал жар стыда, окрасивший щёки. Конечно, ему следовало прийти на встречу.

Суровый взгляд Кэтти-бри ясно дал понять, что она не даст ему соскочить с крючка, когда она и те, кого они оба любили, нуждались в нём, чтобы обрести ясность.

И смысл.

Да, ему нужно было заново найти свою цель – и не только ради окружающих, не только ради дочери.

Ради себя самого.

– Вот почему ты так хочешь увидеть магистра Кейна, – сказала Кэтти-бри – не вопросительно, утверждающе. Она надолго замолчала, глядя в лавандовые глаза Дзирта.

Да, подумал он, ведь Кейн много раз выходил из смертной оболочки, и всё же посвятил свою жизнь земным целм.

– Поэтому ты должен отправиться в монастырь, – прошептала она и поцеловала его, затем развернулась и вышла из комнаты.

– И съесть свой проклятый ужин, растреклятый остроухий упрямец, – окликнула она его в дверях своим голосом дочери Бренора.

Дзирт ответил таким необходимым ему смехом.

Глава 5

Акулья радость

Команда «Пеликана» нервно выстроилась у перил спиной к бурлящему от акул морю – снова покрасневшему, когда всех гноллов с «Пеликана» выбросили за борт. У оставшихся пиратов не было оружия, пальцы их волшебников были связаны, и перед ними стояла команда дроу с мечами и арбалетами наготове.

А среди этих вооружённых охранников стоял воин-дроу, расправившийся с их могучим капитаном Арронго, предводителем, долгое время удерживавшим их в страхе и подчинении.

Они нервно переминались с ноги на ногу, когда предводитель дроу в чудовищной шляпе начал свой осмотр, сопровождаемый женщиной-дроу, одетой в церемониальную мантию жрицы.

– Это моя подруга, которой я безоговорочно доверяю, – сказал им Джарлакс. – Она немолода, по крайней мере по человеческим стандартам, и потратила больше времени на изучение божественных знаний, чем любой из вас живёт в этом мире. Часть этого… что ж, вы увидите сами.

Он посмотрел на Даб’ней, и та кивнула. Заявление Джарлакса было не пустым бахвальством. Поскольку, хотя её и растили жрицей на службе у Ллос, её изыскания всегда касались скорее различного знания. Она была глазами её старого дома. И пока другие жрицы вокруг неё фокусировались на магии двойственности или маскировки, на божественных областях обмана, бури или войны, самой важной обязанностью Даб’ней было раскрытие возможных интриг потенциальных соперников и врагов. Так что именно этим она собиралась заняться и сейчас. Она подняла священный символ и начала неслышный речитатив, призывая свою магию, открывая разумы пленников, чтобы они не могли спрятаться за лживыми словами.

Джарлакс неторопливо зашагал вдоль линии пленников.

– Я прошу всех вас, – сказал он им, – подумать, кто из вас пытал пленников по приказу капитана Арронго.

Он остановился возле первого пирата, испуганного юноши, и покосился на Даб’ней.

Она взглянула на юношу всего лишь на миг, затем покачала головой.

Джарлакс схватил его за рубаху и оттащил от перил, швырнув его в центр палубы. Там его подхватила пара дроу и отвела к противоположному борту.

Так продолжалось и дальше – Джарлакс повторял свой вопрос, и пираты в шеренге не могли не слышать его и не думать о нём. Им не требовалось говорить или отвечать вслух – простой звук вопроса в голове вызывал мысли и воспоминания, невербальную реакцию и другие телесные признаки.

За ними и их сознанием наблюдала Даб’ней – не так, как это делал Киммуриэль, но достаточно, чтобы уверенно кивать или качать головой в ответ на вопросительный взгляд Джарлакса.

Те, кого она сочла менее виновным, получали покачивание головой и переходили под стражу дроу. Те, чьи мысли раскрывали Даб’ней участие в пытках, оставались на месте.

Все, кроме пяти из двух дюжин пленников с «Пеликана», остались у перил.

Когда с этим было покончено, Джарлакс коснулся полей шляпы в сторону Даб’ней, а та подошла к люку и откинула его, помогая пленникам пиратов выбраться на палубу. Она подвела их к Джарлаксу.

– Кто-то конкретный? – спросил он их.

Какое-то время никто из бедолаг не смел отвечать, но наконец один молодой человек, немногим старше мальчишки, поднял дрожащую руку и указал на грязного мужчину в центре линии.

Джарлакс подошёл к нему и замер, оглянулся на мальчика и указал на пирата.

Мальчик кивнул. Другие две жертвы кивнули тоже.

Джарлакс столкнул мужчину за борт.

Тот ещё кричал и бился, когда был опознан второй мучитель, затем третий, затем ещё двое.

Они полетели за борт, все пятеро, к радости кружившихся там акул.

– Становится не так весело, когда это кто-то знакомый, не правда ли? – сказал Джарлакс оставшимся пиратам. – И ещё хуже, когда знаешь, что сам можешь оказаться следующим. А это может произойти с любым из вас. Я не даю никаких обещаний, не считая того, что я готов оставить вас в живых. Вам придётся поработать, разделяя корабли и латая «Пеликана», чтобы мы могли вернуть его в Лускан. И с этого мига и до самого прибытия вас будут оценивать. Одна ошибка, одна угроза, одно нападение – и вы присоединитесь к капитану Арронго и остальным в брюхах у акул.

Он подошёл к перилам и заглянул за них.

– Хотя, подозреваю, капитан Арронго нашёл по меньшей мере несколько приютов, в которых он может… переварить то что сделал.

Отпустив этот оборот, он сделал разворот, глядя на Закнафейна и Энтрери, изумлённо вскинув руки, когда они не рассмеялись.

– Что? – с невинным видом спросил он.

Двое воителей просто ушли.

Сцепившиеся корабли быстро разделили – помогло то, что «Месть Дюдермонта» была спроектирована и построена для таранов, сцепки и быстрого разделения. И для быстрого ремонта. Так что к тому времени, как захваченные пираты, трудившиеся под бдительным присмотром и началом Бреган Д’эрт и инженера «Мести», распутали канаты на упавшей мачте «Пеликана», паруса «Мести» уже вернулись на место и были готовы ловить ветер.

Потребовалось ещё два дня, чтобы привести «Пеликан» в пригодное к путешествию состояние, и даже тогда, по словам Джарлакса, тот «заметно хромал». Но корабль поплыл, прямиком на восток, обратно, рядом с «Местью Дюдермонта», которая служила защитой от других пиратов в окрестностях и напоминанием захваченной команде «Пеликана», что любое сопротивление встретится с подавляющим – и на сей раз беспощадным – ответом.

Джарлакс, Зак и Энтрери все оставались на «Пеликане», что не укрылось от внимания пленников. Им было не вернуть себе корабль, а тем более – не обогнать и не уйти от «Мести».

– Теперь вы команда, моя команда, – раз за разом повторял им Джарлакс, расхаживая по палубе. – Я буду вас кормить и следить за вашим благополучием – до тех пор, пока вы будете подчиняться приказам. Эти акулы, что следуют за нами? Это мои акулы, мои питомцы, и я пообещал хорошенько накормить их, если вы подчиняться не станете.

– Какой же он хвастун, – сказал Закнафейн, обращаясь к Энтрери, когда они сидели у перил, проверяя своё оружие и перекусывая.

– Завоеватель, постоянно пополняющий свою коллекцию активов, – ответил Энтрери.

– Активов? – спросил Зак, качая головой. – Я не знаю этого слова.

– Его сокровищ, понимаешь? – сказал Энтрери. – Они, мы с тобой, Бреган Д’эрт, сам Лускан – мы все сокровища Джарлакса. Он как дракон, только вместо золота и драгоценностей собирает людей и власть.

– И самих драконов, – хмыкнул Зак. – Двух самых странных вирмов, о которых я только слышал. Интересно, где сейчас Тазмикелла и Илнезара? Было бы куда легче охотиться на пиратов вместе с ними – по крайней мере, для моего брюха.

– Мне говорили, что они улетели в Ваасу, но наверняка мы с ними ещё увидимся. Джарлакс не из тех, кто позволяет подобной власти надолго ускользнуть у него из рук.

Энтрери заметил, что Зак глядит на него с некоторым подозрением, опустил Коготь Харона на колени и повернулся, чтобы прямо встретить взгляд оружейника.

– Ты говоришь о нём, как о злодее, но всё же остаёшься на его стороне.

– Едва ли злодее, – ответил Энтрери.

– Он собирает людей?

– Да, потому что они хотят быть с ним, – сказал Энтрери, последив за взглядом Зака на приближавшегося Джарлакса. – Всё дело в его обаянии, понимаешь? Он понимает идею создания ситуаций, которые нравятся обеим сторонам, понимает взаимную выгоду. Поэтому Лускан будет принадлежать ему до тех пор, пока сам Джарлакс того хочет. Потому что народ Лускана тоже будет этого хотеть. Если бы короли и королевы этого мира тратили столько времени и золота на тех, кем они правят, сколько тратят на армии и оружие, которые содержат на случай, если эти люди восстанут против них, они были бы намного богаче и целее.

Зак фыркнул.

– Боюсь, тебе будет сложно убедить в этом верховных матерей Мензоберранзана.

– Думаешь, дварфы когда-нибудь восстанут против короля Бренора? – Энтрери закончил разговор, когда подошёл Джарлакс, но Закнафейн всё равно знал, что его вопрос – риторический, или, по крайней мере, обладающий очевидным ответом.

– От стольких речей и заверений я начал терять голос, – сказал Джарлакс. – Кто-нибудь из вас может собраться с силами и пройтись по палубе, чтобы понукать команду?

– Я могу, но не хочу, – ответил Зак.

– Ты блефуешь, Джарлакс, – добавил Энтрери. – Мы оба знаем тебя слишком хорошо, чтобы поверить, что ты можешь потерять голос.

Это заставило Джарлакса улыбнуться. Он поклонился, признавая поражение, и грациозно взмахнул рукой. Энтрери заметил, что Джарлакс носит несколько колец, которые он видел на руке капитана Арронго – причём не на той, которую Закнафейн отрубил и оставил на палубе.

Он перевёл взгляд с колец к ожидающей и понимающей улыбке Джарлакса.

– Я беру, что могу найти, – объяснил бродяга-дроу. – К счастью, огромная акула была уже не голодна, но к меньшему счастью – почти наверняка среди содержимого её желудка были сокровища и подороже.

– Ты меня разочаровываешь, – сказал ему Зак. – Я думал, что ты из тех, кто будет преследовать злобную акулу до тех пор, пока из неё не выйдет весь остальной Арронго.

– Я думал об этом, – ответил Джарлакс, покидая их.

Зак посмотрел на Энтрери, но тот только пожал плечами и сказал:

– Я даже не видел, чтобы он промок.

Вскоре после этого вперёдсмотрящий крикнул «Земля!», и когда за «Пеликаном» опустилось солнце, оно осветило вершины высоких, покрытых снегом гор далеко впереди и слева, а когда солнце спряталось за морем, над ними зажглись звёзды – вместе с огнями Лускана далеко впереди и прямо по курсу.

– Узнала что-нибудь новое? – через несколько дней в Гонтлгриме спросил Кэтти-бри Джарлакс.

– Думаю, что ничего нового про кнут я уже не узнаю, – ответила она. – Я говорила с великими волшебниками, даже с созданиями иных планов бытия – даже с Мегерой в какой-то степени, если наше общение можно считать диалогом.

Она пожала плечами и призналась:

– Хотя я не уверена, что эта история полна, и даже не знаю, где заканчиваются факты и начинается вымысел.

– Но ты не против попробовать?

Женщина снова пожала плечами.

– Я понятия не имею, как отреагирует оружие на огонь предтечи, хотя теперь больше верю, что Мегера не сможет воспользоваться силой кнута, чтобы сбежать из разлома. Единственная потеря, которая кажется мне возможной – это сам кнут и то, что мы скормим Великой Кузне вместе с ним.

– Роскошно! – воскликнул Джарлакс и хлопнул в ладоши, затем потянулся к поясу слева.

Кэтти-бри впервые обратила внимание на висящий там меч, и хотя навершие было другим, она сразу же узнала гарду и рукоять. Она охнула и схватила Джарлакса за запястье.

– Нет. Никогда.

Джарлакс встревожено посмотрел на неё.

– Я не добавлю магию к этому мечу, – объяснила она. – Никогда. Я не скормлю его Великой Кузне, но с радостью, совершенно бесплатно, выброшу его в разлом с предтечей, чтобы уничтожить – или хотя бы убрать из рук следующей жертвы.

– А, ты узнала Хазид’хи, – ответил Джарлакс.

– И наш разговор окончен, – сказала она и направилась прочь.

– Нет, госпожа, нет, – сказал Джарлакс, остановив женщину, пока та ещё не отвернулась от него. – Я не хочу, чтобы ты скормила Хазид’хи кузне вместе с кнутом. Этот меч прекрасен сам по себе, конечно же.

– Ты глупец, раз взял его себе.

– Я просто ношу его, – сказал Джарлакс. – В ножнах. Я им не владею.

– Тогда уничтожь его, и сделай этот мир немного лучше.

– Это могущественный инструмент, и в подходящих руках…

Взгляд её прищуренных глаз на миг заставил его замолчать, но только на миг.

– Хазид’хи позволил Дзирту на равных сражаться с Обольдом, – напомнил он. – Это просто меч.

– Я прекрасно знаю этот… меч.

– Действительно, и я извиняюсь, что сегодня взял его с собой, – поклонившись, сказал дроу. – Но повторяю: я хочу сплавить с кнутом вовсе не Хазид’хи.

Он снова потянулся к поясу, но под Хазид’хи, достав прекрасную небольшую статуэтку яркой птицы жёлто-оранжевой расцветки, в которой Кэтти-бри узнала феникса. В следующий миг она осознала, что это не просто статуэтка; это рукоять длинного меча, однако лишённая клинка. Крылья птицы были раскинуты в стороны, образуя гарду, а внешние перья загибались к оголовью, защищая кисть. Длинная шея тянулась выше, и Кэтти-бри подумала, что она блокирует стык, к которому можно прикрепить лезвие.

Но нет, поняла женщина, это был не зубец для клинка и не разъём, в который можно было вставить и закрепить клинок.

Она посмотрела на крохотные рубины, служившие глазами птицы, и на третий красный камень, покрупнее, сидящий в оголовье, которое было образовано хвостовым оперением птицы, скрученным в шар.

– Что? – спросила она. – Почему с этим? У кнута есть рукоять.

– А у рукояти есть клинок, – пояснил Джарлакс, поднял её и сжал покрепче. Три рубина вспыхнули от внутренней магии, и в сопровождении мгновенного низкого гула внезапно возник клинок из света.

– Солнечный клинок, – сказала Кэтти-бри. – Я о таком слышала. Говорят, это чудесное оружие.

– Так и есть – и оно достойно только величайших воителей. Мы – ну, Закнафейн забрал его у капитана Арронго и с нетерпением ожидает его возвращения. Но я пообещал, что верну ему нечто ещё более чудесное, чем просто меч Арронго.

– Хочешь рискнуть, сунув этот трофей в пламя предтечи? – спросила она, не скрывая сомнений.

– Я хочу сделать это оружие достойным величайшего из воинов, – напомнил ей Джарлакс. Он крутанул оружие, убрав клинок света, и протянул рукоять-феникса Кэтти-бри.

Она приняла феникса и подняла его к глазам, слепо глядя на статуэтку, пытаясь всё осознать.

– Сделай это, прошу, – взмолился Джарлакс. – Я думаю, она хорошо дополнит пламенный кнут.

– Просто отдай его Закнафейну вместе с кнутом, – предложила Кэтти-бри. – Он будет вооружён не хуже почти любого воина на побережье Меча.

– Я хочу больше. Я хочу оружие, которое будет действительно достойным Зака. Сделай это.

– А если результат тебя разочарует?

– Тогда у меня будет повод найти новое приключение, чтобы возместить утрату.

– Другой такой кнут тебе не найти, – предупредила она.

– Он чудесный, но применим лишь в определённых ситуациях, – отозвался Джарлакс. – И почти бесполезен, когда враг рядом.

– Тогда Зак может использовать солнечный клинок.

– Я хочу, чтобы у него было больше вариантов.

– Ты серьёзно рискуешь.

– Я люблю азарт, – сказал он и указал рукой на дверь, ведущую в кузню Гонтлгрима. – Но есть разница между удачей и риском. Я редко полагаюсь на удачу.

Кэтти-бри взяла кнут в одну руку, рукоять-феникса в другую, и остановилась – но только на мгновение. Она пожала плечами и шагнула вперёд, радуясь, что Джарлакс был позади, поскольку не хотела, чтобы он увидел её интерес.

Они ничего не говорили, пока не достигли Великой Кузни. В этот поздний час помещение почти пустовало, хотя какой-то дварф работал у небольшой печи напротив, ударяя молотом какую-то заготовку.

Кэтти-бри быстро подошла и нечаянно напугала его, когда окликнула, так что он едва не выронил клещи и раскалённый кусок металла в них.

– Да, принцесса! – ответил он, укладывая инструменты и снимая защитную маску. – Чем я могу помочь?

– Фестус, да? – спросила Кэтти-бри, узнав одного из адбарских парней, который остался здесь после возвращения Гонтлгрима.

– Ага, Фестус Гримфорж к вашим услугам, – сказал он с поклоном.

Кэтти-бри окинула его любопытным взглядом, пытаясь вспомнить это имя.

– Я не слышала про клан Гримфорж, – призналась она.

– Были О’Молами, госпожа, – пояснил он. – Из адбарских О’Молов.

– Амбергрис, – сказал Джарлакс.

– Четвёртый кузен, – сказал Фестус.

– Тогда почему Гримфорж? – спросила Кэтти-бри.

– Новый клан, вассал Боевых Молотов, – объявил Фестус. – Присоединяется всё больше и больше дварфов. Началось всё с Лохматого Дейна и сестры королев, Ханнабричес Феллхаммер. Да, она и Лохматый Дейн возьмут своим клановым именем Гримфорж, когда поженятся позднее в этом году. И вокруг них будет хороший клан. Парни из Фелбарра и Адбара, а ещё из Мирабара.

– Только парни? – ухмыльнулся Джарлакс. – Недолго ваш клан проживёт.

– Так называют каждого дварфа, – ответила Кэтти-бри. – Они всегда «парни». Это про всех них. Это ласковое слово, признак товарищества и расположения, ничего больше.

– Гримфорж, – повторила она, поворачиваясь обратно к Фестусу. – Мне нравится. Как новая гримгвардия. Кажется подходящим.

– Да, мы тож так решили.

– Хороший выбор, – сказала Кэтти-бри. – Можно тебя попросить разжечь горн Великой Кузни, Фестус Гримфорж?

Дварф с любопытством взглянул на неё.

– Ты опять занялась этой штукой? – прошептал он, оглядевшись кругом, чтобы убедиться, что они одни.

Кэтти-бри знала, что он имеет в виду – слухи не прекращались с тех пор, как она соединила Мерцающий и Видринат, а потом – щит Бренора и Орббкресс, и её лук Тулмарил с чудесной пряжкой, которая прятала оружие.

– Разожги горн и увидишь, – пообещала Кэтти-бри.

Вскоре горн Великой Кузни уже пылал белым пламенем. Конечно, им не требовалось использовать дерево, уголь или другое топливо. Все, что они делали – открывали соответствующие вентили, позволяя предтече выкидывать яростные языки пламени. Горны были настоящим инженерным и магическим чудом, прочные и безопасные, с чарами, предотвращающими побег чудовища – и самой крупной и впечатляющей из всего этого была Великая Кузня. Волшебник или жрец, попытавшийся распознать магию поблизости с ней, наверняка ослеп, как от взгляда на белое пламя внутри.

– Ты уверен? – в последний раз спросила Кэтти-бри, стоя у горна рядом с Джарлаксом.

Джарлакс кивнул, и женщина подняла прекрасную рукоять, изучая её магию своими заклинаниями, а потом кнут, который уже изучила как можно подробнее.

– Всё это отправляется в горн? – спросил Джарлакс.

Кэтти-бри покачала головой – она слишком глубоко задумалась, чтобы отвечать вслух. Она положила кнут на поднос. Она наложила на себя защитную магию, дала Джарлаксу и Фестусу знак отойти, потом открыла заслонку горна.