Текст книги "Звёздный анклав (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Когда он рассказал о заброшенном поселении, Кэтти-бри добавила полное описание своих ощущений, испытанных ею после того, как Закнафейн проделал брешь на иной план.

– Я почувствовала, что ледник, который служит домом вашей колонии, сам по себе – живое существо, – призналась она, затаив дыхание.

– Наши легенды гласят, что это – один из Ваати, – ответил ей после короткой паузы Эмилиан.

Это лишь вызвало недоумённые взгляды товарищей.

– Герцогов ветра Ааки, – пояснил один из инквизиторов.

– Мне неизвестны эти легенды, – сказала Кэтти-бри.

– Как и мне, – согласился Джарлакс.

– Мы расскажем вам об этом в другой раз, если… – сказал мужчина на подиуме. Он поднял руку, как будто передумав. – Наши легенды именуют этот ледник останками Кадижа, одного из Герцогов ветра Ааки, который лежит здесь в безумии Йгорла, призвав холодный северный ветер, чтобы защититься бронёй изо льда.

– Йгорл? – спросила Кэтти-бри. – Повелитель энтропии?

– Лорд слаадов, – сказал Джарлакс.

– Достаточно, – сказала на подиуме женщина с прямой спиной. – Расскажите нам остальное – полностью. Расскажите о своей родине, о том, что вы оставили позади. Мы надеялись, что это может подождать, но теперь – нет. Если хотите получить шанс снова пройтись по улицам Каллиды, вы расскажете нам всю историю своего появления здесь целиком.

Джарлакс поклонился.

– И снова прошу вас принять мои извинения – наши извинения – за умолчание про бой в пещере. Надеюсь, вы сможете понять.

– Извинения несущественны, – ответила женщина с прямой спиной. – Прямо сейчас нас беспокоит лишь то, представляете ли вы опасность или нет.

– Не представляем.

– Это нам и предстоит узнать, – твёрдо сказала она, прежде чем продолжить. – Итак, обнаруженное вами поселение принадлежало улутиунам, и большинство из них убили слаады. Те немногие, кто сумели спастись, теперь живут среди нас – или, по большей части, среди нас живут их потомки.

Кэтти-бри вспомнила найденные ими останки, те, у которых грудную клетку словно выломали изнутри, как будто что-то пыталось выбраться наружу…

У неё едва не подкосились ноги, когда она подумала о Заке и негромко застонала.

– Что такое? – спросил Эмилиан.

– Скелеты, которых мы там нашли, рёбра выломаны наружу. Это хаофаг?

– Нет, – ответил Эмилиан. Он посмотрел на инквизиторов, и те дали ему знак продолжать.

– Насколько давно был ваш бой с зелёным слаадом? – спросил он.

– Пару десятков дней, может быть месяц назад, – ответил Джарлакс.

– Это два очень разных отрезка времени.

– Прошу прощения – среди белизны мы утратили чувство времени.

Новые кивки.

– Вас было четверо, когда вы пришли на север? Вы никого не потеряли по пути?

– Только мы.

– Вас снова осмотрят, на этот раз более пристально, на предмет ранений, – объяснил Эмилиан. – Это будет очень тщательный осмотр.

Прежде чем они смогли запротестовать, женщина-инквизитор с левой стороны скамьи спросила:

– Вы уверены, что был только один зелёный слаад, которого вы убили, и может быть ещё синий слаад, который ударил вашего друга в нижних пещерах?

– Мы решили, что это одно и то же существо, – ответил Джарлакс. – Мы видели только зелёного, которого убили, а Закнафейн не упоминал других.

– Вас всех осмотрят, – снова сказал Эмилиан. – С головы до пят. Боюсь, если при обследовании найдут ранения или свежие шрамы, осмотр станет более тщательным.

– Зак был единственным раненым в том бою, – сказала Кэтти-бри.

– Да, и то что он до сих пор жив – огромная заслуга вашей богини, – ответил Эмилиан. – Хаофаг обычно убивает носителя, за несколько дней превращая жертву в слаада, красного или иногда зелёного, но это не единственный способ, которым слаади расширяют свои ряды. Одна разновидность откладывает яйца.

– Зак видел яйца в той пещере, – сказал Джарлакс, но Эмилиан покачал головой.

– Яйца маленькие, их вкладывают в носителя на конце когтей красных слаадов, и там они вынашиваются, растут внутри жертвы, пока головастик не пожирает внутренности и не вырывается из груди. Это может занять несколько месяцев.

Кэтти-бри вспомнила выломанные наружу рёбра и вздрогнула от этого ужаса.

– Значит, внутри Закнафейна яйцо? – спросила она. – Я осталась в недоумении, откровенно говоря.

Эмилиан рассмеялся.

– Не в таком недоумении, как слаади, – сказал он. – И нет, внутри Закнафейна нет яйца. Существует три ранга слаадов, не доросших до высших позиций их общества: красные, синие и зелёные. И они отчаянно ненавидят друг друга. Однако при этом в друг друге нуждаются. Красные слаады вкладывают яйца в жертв, и те вырываются наружу, когда созревают.

– Как у тех костей, что мы нашли в поселении Улутиунов, – сказала Кэтти-бри.

– Как я рад, что мы решили тебя сопровождать, – саркастично заметил Энтрери, обращаясь к Джарлаксу.

– Да, – сказал Эмилиан. – Эти головастики становятся слаади, большинство – синими, но некоторые, если носитель был силён в обращении с магией, зелёными. Синие слаади впрыскивают хаофаг, как с вашим другом Заком, который станет, всё ещё может стать, красным или зелёным слаадом.

– Он не жрец и не волшебник, – сказал Джарлакс.

– Значит, красным, – сообщил им Эмилиан.

– А зелёные? Мы сражались с зелёным, – объяснила Кэтти-бри. – Что они делают со своими жертвами?

– Обед, – ответил Эмилиан.

– Приготовленный на огненных шарах, – хмыкнул Джарлакс.

– Они были заклинателями и остались заклинателями, – объяснил Эмилиан. Он хлопнул в ладоши, как будто собираясь положить конец этому тревожному диалогу. – Как видите, самым предусмотрительным вариантом будет просто убить вас всех и сжечь тела, – закончил он. – Но мы этого не хотим. Поэтому расскажите нам полную историю о вашем путешествии в Каллиду и заслужите наше милосердие.

Много часов спустя, после самого тщательного и настойчивого осмотра, с которым они когда-либо сталкивались, трое друзей вышли из здания инквизиторов рядом с Эмилианом, уже – без липких оков на руках.

– Вы можете идти, куда пожелаете, – сказал им Эмилиан. – Я буду вас сопровождать.

– Чтобы следить за нами, – заметил Энтрери.

– Конечно, за вами будут следить – за вами следили в первый раз, когда вы гуляли по Скеллобелю. Вы ожидали от нас меньшего? Но нет, я сопровождаю вас не для того, чтобы следить за вами, а для того, чтобы присматривать. Новости про событие на винной битве, о хаофаге, наверняка уже разошлись по всему городу. В Скеллобеле вам придётся столкнуться со множеством вопросов.

– Мы с радостью примем твою помощь, спасибо, – сказала Кэтти-бри.

– Конечно, мы хотим увидеть Закнафейна, – сказал Джарлакс.

– Не сейчас, – сказал Эмилиан, качая головой, но затем немного посветлел, сделав им знак посмотреть на улицу, где торопливо шла к ним Илина вместе с Весси и женщиной, с которой сражался Зак, Адин Дуайн.

– Ему немного лучше, – сказала им Илина, не успели они даже обменяться приветствиями. – Повязки с травами на месте. Закнафейн сильный.

– С ним Аззудонна, – добавил Весси.

– Приносим свои извинения, – с поклоном сказал Джарлакс. – Мы не знали, что он заражён.

– Я думала, что его раны исцелились ещё до того, как мы прибыли, – объяснила Кэтти-бри. – Я молюсь Миликки, чтобы ты была в безопасности, – сказала она Адин Дуайн.

Женщина-воительница покачала головой.

– Опасность была бы, захвати хаофаг его полностью, – ответил Эмилиан. – Поскольку тогда среди нас оказался бы слаад. Хаофаг распространяют только когти синего слаада.

– Будь он более заразным, мы все здесь, скорее всего, уже скакали бы по-лягушачьи, – со смешком добавила Илина. Она посмотрела на Эмилиана и протянула руку к трём чужакам в Каллиде. – Инквизиторы удовлетворены?

– Удовлетворены. Нашим гостям следует радоваться, что сейчас на пьедестале восседает святая Галата. Галата очень восприимчива к словам и жестам допрашиваемых, – объяснил троице Эмилиан. – Она может различить не только правдивость речи, но и стоящие за словами намерения.

– Она паладин, – догадалась Кэтти-бри.

– О боги, – буркнул Артемис Энтрери, но на всеобщем, а не на языке дроу, и тяжело вздохнул.

Кэтти-бри подумала, что Джарлакс смеется чересчур оживлённо.

– В прошлом моему другу пришлось пережить несколько трудных – или лучше сказать «раздражающих» – встреч с паладинами. С королём-паладином, если конкретно. Не обращайте на него внимания, он всегда такой циничный.

– Тем больше он мне нравится, – сказал Весси, и Эмилиан с Илиной рассмеялись.

– Весси когда-то был в паре с Галатой, – объяснила Илина, и вздох Весси был таким же тяжёлым, как у Энтрери.

– В паре? – спросил Джарлакс. – В браке, ты хотела сказать?

– Нет, нет, – сказал Весси. – Так далеко мы не заходили!

На этот раз он присоединился к смеху Эмилиана и Илины.

– Я нахожу Галату просто чудесной, – сказала Адин Дуайн к заметному удивлению других каллидцев.

– Вот ты на ней и женись, – сказал Весси.

– Кто знает, – вот и всё, что ответила Адин Дуайн.

– Когда мы сможем увидеть нашего друга? – прервала последовавшее улюлюканье Кэтти-бри.

– Аззудонна приведёт его к нам, к вам, когда целители закончат свою работу и он сможет ходить, – сказал Весси. – До тех пор позвольте им делать своё дело, а Закнафейну – отдыхать. Предупреждаю, сейчас ему лучше, но пока мы не сможем воспользоваться могущественными заклинаниями, фаг будет оставаться у него внутри и продолжать расти.

– Он долгое время носил эту заразу в себе, – сказала Кэтти-бри Илина. – Может потребоваться самое сильное заклинание из всех.

Кэтти-бри ответила пустым взглядом, не зная, о чём она говорит, и в полной уверенности, что выводы ей не нравятся.

– Сейчас не стоит об этом, – объявила Илина. – Целители работают с вашим другом и надеются, что он будет оставаться живым и оставаться дроу, пока к нам не вернётся магия. И тогда, конечно, полностью выздоровеет. Давайте отправимся на праздник Сумеречной Осени. Ароматы, песня и танец зовут моё сердце.

Весси указал на Энтрери.

– Я чувствую в тебе родственную душу, – сказал он. – Пойдём… – он остановился, требовательно помахав рукой.

– Артемис, – ответил тот.

– Пойдём, Артемис, – продолжал Весси. – Я покажу тебе места увеселений для обладателей нашего общего… может быть, темперамента? Места, которые не по нраву паладинам. Сегодня последний день, когда мне дозволено блуждать по тавернам в тоннелях между округами, и я хочу отправиться в заточение с Бьянкорсо с головой в руках!

– Думаю, с ним тебе будет веселее, – ответил Энтрери, указывая на Джарлакса, но Джарлакс ничего не хотел слышать и вытолкал Энтрери вперёд.

– Иди, – сказал он Энтрери. – Узнай что-нибудь.

– Покажешь мне травы? – спросила Илину Кэтти-бри, когда Энтрери и Весси двинулись в путь.

– До Ардина далеко, – ответила жрица. – Но да. Это позволит нам поговорить. Я хочу больше узнать о твоей богине.

– Что ж, вы оказались счастливчиками, – сказал Джарлакс, когда две женщины ушли, оставив его с Эмилианом и Адин Дуайн.

– Надеюсь, твой друг выздоровеет, – сказала Адин Дуайн.

Джарлакс собрался с духом.

– Спасибо. Он действительно мой друг, мой самый старый друг. Я расскажу вам о наших приключениях – по крайней мере о тех, на которые хватит времени.

– Он победил меня, – признала Адин Дуайн.

– Победил, – согласился Эмилиан. – Хотя, по словам Весси, ты сражалась великолепно. Он и Аззудонна высоко отзываются о тебе в Бьянкорсо.

У юной женщины-эвендроу это вызвало улыбку.

– В те долгие годы, что мы жили в Мензоберранзане, Зак был величайшим воином города, – сказал им Джарлакс. – По сей день он величайший воин-дроу, которого я когда-либо знал – а я знал многих. Ну, величайший, не считая одного – его собственного сына, мужа Кэтти-бри.

– Я с радостью послушаю эти рассказы о приключениях, – сказал Эмилиан.

– И я, – присоединилась Адин Дуайн. – Мне сказали, что в честь моей битвы с твоим другом виноделы достали бутыли, наполненные Сумеречной Осенью того года, когда я родилась.

– Нельзя это пропустить, – сказал Эмилиан.

– Ни за что на свете, – согласился Джарлакс и позволил себя увести.

Глава 18

Мягкость

– Холодно, правда? – сказала Аззудонна, когда заползла в тоннель, ведущий к кровати Закнафейна.

Сидевшему на кровати оружейнику не потребовалось кивать для подтверждения очевидного, поскольку его улыбка демонстрировала стучащие друг о друга зубы. Его плечо и рука были окутаны огромной ледяной перевязью, а сама его кровать была всего лишь выступом, вырезанным в стене ледника.

– Скоро тебя заберут отсюда, – сказала ему Аззудонна. – Считается, что холод замедляет прогресс фага, особенно когда тот в руке или в ноге, и позволяет травам лучше с ним бороться.

Зак кивнул.

– Ж-женщина, с которой я д-дрался, – простучал зубами он. – Я её заразил?

– О нет, не беспокойся. Ты не можешь передать кому-то фаг. На это способны только когти синего слаада.

Зак снова кивнул и вздохнул с облегчением.

– Ты хорошо сражался, – сказала женщина. Она подошла поближе и повернулась боком, повторяя положение Зака. Она улеглась набок и подпёрла голову рукой. Густая грива фиолетово-белых волос каскадом упала на ледяной пол крохотной камеры.

– Её сила удивила меня, – сумел выдавить Закнафейн и закончил дрожью и вздохом инеистого дыхания. – Бой почти закончился ещё до того, как я понял, что он начался.

– Мы это видели. Адин Дуайн – непростая соперница. Она легко может войти в число тех, кого мы примем в Бьянкорсо, если потеряем центральных защитников. И да, мы все видели, что она почти победила. Всё, что ей требовалось – пережить бой, и тогда победа была бы за ней, поскольку пятна от винограда были на тебе…

– И остаются, – заметил он, указывая здоровой рукой на заляпанную красным и фиолетовым сорочку.

– Однако не пострадай ты от фага, она бы не выдержала, – сказала Аззудонна.

Зак пожал плечами и вздрогнул.

– Я говорю это не ради ложной похвалы, – заверила его она. – Как только ты встал на ноги, ты обнаружил её слабость и воспользовался этим.

– Её атаки были слишком прямолинейны, – сказал Зак. – Она опускала вторую, защитную руку, пытаясь ударить посильнее.

Он с сожалением улыбнулся.

– Признаю, бьёт она сильно.

– Если ты останешься в Каллиде, то в следующем году будешь сражаться в каззкальци, я не сомневаюсь. Надеюсь, что в качестве своего округа ты выберешь Скеллобель.

Она замолчала и наградила его игривой улыбкой.

– Потому что я не хочу видеть, как тебя избивают до бесчувствия.

Зак сумел ещё раз широко улыбнуться, но вздрогнул от боли.

– Я смогу сражаться? – спросил он, не только у гостьи, но и у самого себя.

Однако он посмотрел на Аззудонну, когда закончил, взглядом переадресуя вопрос ей.

Она не улыбалась.

Она пыталась улыбнуться. Но не улыбалась.

Товарищей разместили в большом невысоком здании неподалёку от перекрёстка Скеллобеля. Это была единственная гостиница во всём округе, обычно используемая для гостей из остальных трёх, которым не хотелось после визита возвращаться обратно пешком. И изредка, совсем нечасто, её использовали для чужаков, что забрели в ледниковый разлом или погибли бы от беспощадной стихии, не подоспей эвендроу к ним на помощь. Вывеска снаружи называла гостиницу «Ибилситато», – Джарлакс не понимал этого слова, пока не разбил его на части и не переставил местами слога.

– Это просто адресованное гостям приветствие, – объяснил он Энтрери и Кэтти-бри.

– Неудивительно, что у тебя были с этим сложности, – подколола его Кэтти-бри. – В Мензоберранзане такого не встретишь.

– Неправда. В темницах дома Бэнр похожее приветствие висит над входной дверью, – сказал Энтрери.

Но они были не в мрачном городе дроу, и это была не темница. Это место было скорее общей комнатой, своего рода таверной, чем гостиницей, всего с несколькими спальнями позади. Скоро товарищи поняли, что один из их новых друзей облегчил им путь сюда, поскольку их тепло поприветствовали курит, прибирающий столы, и два эвендроу, покидающие и возвращающиеся на кухную с подносами с едой, а также круглолицый повар-улутиун, постоянно напоминающий своей команде: «Танцуйте и обслуживайте. Не забывайте, еда – это жажда жизни!»

Им отвели столик рядом с центром комнаты. Они чувствовали на себе взгляды каллидцев, пока заведение вокруг них наполнялось посетителями. Однако в их адрес не звучали грубые слова, и многие даже подходили к ним с пожеланиями выздоровления их больному другу и заверениями, что целители Скеллобеля хорошо умеют бороться с хаофагом.

Кэтти-бри заметила, что Джарлакс становится всё менее и менее словоохотлив с теми, кто к ним подходит, и как будто погружается в себя – что было весьма необычно для остроумного и жадного до деталей пройдохи. Однако от неё не укрылось выражение его глаз (и как необычно было видеть оба его глаза!), пока он вбирал в себя зрелища и звуки окружающего веселья.

Она это понимала и чувствовала то же самое.

– Ты видишь здесь будущее, Джарлакс? – спросила она спустя какое-то время.

– Для меня?

– Для твоего народа, – пояснила женщина. – Ты видишь в этом месте то, что надеешься увидеть в Мензоберранзане? Может быть, в Лускане?

– Я пока не знаю, что об этом думать, – признался он. – Я не сомневаюсь в искренности наших хозяев, и даже не боюсь, что здесь есть более жестокая сторона, скрытая от глаз. По крайней мере, не особенно – и это куда больше, чем я могу сказать почти о любом городе, в котором я только бывал.

– Это не Мензоберранзан, – согласился Энтрери.

– Но в Мензоберранзане есть искры Каллиды, – указал Джарлакс. – По большей части, на Улицах Вони, где влияние верховных матерей не такое значительное.

– И где в переулках частенько находят трупы, – напомнил ему Энтрери.

– Но, друг мой, чаще всего это останки после политического и семейного соперничества.

– Мензоберранзан – неприятное место, – сказала Кэтти-бри. – Здесь я этого не чувствую, и не думаю, чтобы нас обманывали. Их улыбки настоящие, и причина тому – радость.

– Они играют старательно, а пьют ещё старательнее, – сказал Энтрери, которого мучила чудовищная головная боль. – Они танцуют, любят и поют – всё самозабвенно.

– И пьют, – с понимающей усмешкой повторил Джарлакс.

Энтрери застонал и обхватил руками голову.

– Понравилось проведённое с Весси время? – со смешком спросила Кэтти-бри.

– Даже слишком. Но да. Он отвёл меня в место под названием Де’лирр. Не знал, что дроу могут так сильно потеть.

Остальные двое уставились на него с любопытством.

– Это был наполовину танец, наполовину бой, целью которого было как можно дольше оставаться на полу. Мало кто ушёл оттуда в одиночестве.

– Включая Энтрери?

Тот просто пожал плечами и даже как будто немного покраснел, что застало Кэтти-бри врасплох.

– Они живые, – продолжал Энтрери. – Может быть, самые живые из всех, кого я знал. Они играют старательнее, чем многие сражаются.

После небольшого молчания Кэтти-бри изумила спутников, когда посмотрела на Джарлакса и спросила:

– Ты уже готов признаться?

– Дорогая госпожа, о чём ты?

– Что мы на самом деле оказались здесь, на крайнем севере, из-за Каллиды, – повторила Кэтти-бри. – Дело было не в Доум’вилль и уж точно не в Хазид’хи. Ты привёл нас сюда, потому что знал об этом месте.

– Не знал, – сказал Джарлакс, серьёзно и спокойно, совершенно не рисуясь. – Я не знал о нём, но…

– Но…

– Но да, я подозревал о его существовании.

Кэтти-бри откинулась на спинку стула и вздохнула. Артемис Энтрери скрестил взгляды с наёмником.

– В том же путешествии, в котором я посетил Лунолесье, я повстречал очень старого эльфа в Серебристой Луне, который рассказывал безумные истории о дроу на севере, на самой вершине мира.

– Что за чудесное совпадение, – саркастично заметила Кэтти-бри.

– Это было не совпадение, – признал Джарлакс. – Я уже слышал о Фривиндле, и уже попросил местного лорда расследовать эти слухи и устроить мой визит к Синнафейн. Видите ли, дело всегда было и в Доум’вилль тоже, и да, хотя это и не так важно – в Хазид’хи. В грядущих испытаниях Мензоберранзана нахождение Доум’вилль, если она та, кто я думаю, будет очень важным. Я знал, что она была на севере, и, казалось, каким-то образом сумела выжить. Я думал, что она может быть здесь, если это здесь действительно существует.

Энтрери фыркнул.

– Что? – спросил его Джарлакс.

– Мне не нравится, когда меня используют, – сказал тот. – Хотя странно, что меня это вообще удивляет, раз уж речь о тебе.

– Тебя не использовали и не обманывали.

– Звучит, как твои слова инквизиторам, – сказала Кэтти-бри. – Помнишь, те, из-за которых нас чуть с утёса не сбросили.

– О Каллиде я знал только из рассказов эльфа, приближавшегося к концу жизни и казавшегося скорее затерявшимся в фантазиях, чем живущим в настоящем вокруг, – сказал Джарлакс. – Я даже не знал названия этого города и понятия не имел, что он может располагаться внутри ледника – или что он будет похож на это.

– Не считая дроу, – сказала Кэтти-бри.

– Да, и того, что они не поклоняются Ллос, того, что их общество не является жестоким и несправедливым. Если верить тому, что Фривиндль рассказал мне об этих дроу, мы нашли общество эгалитарное и высокоморальное, место, где ты выживаешь потому, что можешь положиться на других, а они выживают, потому что могут положиться на тебя. Вы понимаете, что значит такая возможность для меня, которому пришлось выживать в Мензоберранзане? Для Закнафейна, который отдал жизнь просто ради того, чтобы его верховная мать не убила его собственного сына – лишь по той причине, что он отказался выполнять омерзительные требования Паучьей Королевы?

– Значит, Зак знал, – сказал Энтрери.

– Нет, – резко ответил Джарлакс. – Я не говорил никому, кроме Даб’ней, которая была со мной на востоке, и заставил её поклясться хранить молчание. Вы понимаете, каким огромным могло быть разочарование Зака, если бы рассказы Фривиндля действительно оказались пустой выдумкой? Я не мог поступить так с ним – или даже с Киммуриэлем и Громфом.

– Громфом? – недоверчиво повторила Кэтти-бри.

– Громфом, – объявил Джарлакс. – Или любым другим. Любым из Бреган Д’эрт и большинством дроу из Мензоберранзана. Я не сказал вам по тем же причинам, по которым не сказала Даб’ней: потому что мы понимаем, каковы ставки для тех из нас, кто сбежал из Мензоберранзана и от Паучьей Королевы. На это – Каллиду, эвендроу, на всё это – мы не смели даже надеяться.

– Поэтому я отрицаю ваш гнев и ваше обвинение в обмане, поскольку дело тут и в Доум’вилль, мы делаем это ради неё, ради её бедной матери и ради надежды, что мы сможем сделать что-нибудь, чтобы предотвратить, или уменьшить грядущую бурю в Мензоберранзане – или по крайней мере убедиться, что в ней победит верная сторона. Может быть, для вас это неважно, но очень важно для меня.

– Для меня – неважно, – сказал Энтрери, однако опустил взгляд, чтобы не смотреть в глаза товарищей, и Кэтти-бри подумала, что он просто хотел сказать что-то – что угодно – чтобы отомстить за то, что его водили вокруг пальца.

– А для меня важно, – сказала она Джарлаксу. – Это важно для моего мужа и моей семьи.

Когда она закончила, она подумала о том, какое настроение было у Дзирта в последнее время, и добавила про себя: «Я так думаю».

– Однако выскажу предостережение: мы на самом деле не знаем, что такое Каллида, – добавила она.

– Мы видели, как они сражаются, – вмешался Энтрери, снова подняв взгляд. Его выражение было смертельно серьёзным. – Этого не узнать в кружке вязания или рисуя красивые картины. И за ночь, проведённую в компании Весси, я увидел ещё больше примеров того, как они сражаются – поединков на оружии с затупленными лезвиями. Если дюжина эвендроу сразится с дюжиной дроу из Мензоберранзана, единственное, на что я готов поставить – что обе стороны проиграют.

– Это суровая земля, – напомнила ему Кэтти-бри.

– Возможно, – ответил Энтрери. – Но по моему опыту те, кто так хорошо сражаются, делают это часто.

– Они те, кем кажутся, – настаивал Джарлакс. – Они играют от всей души, они любят от всего сердца, они живут ради самой жизни. Я видел это на Улицах Вони в Мензоберранзане. Всю мою жизнь я считал, что это лишь ответ на строгие эдикты Ллос и верховных матерей, но теперь я понимаю, что эти традиции сложились на Улицах Вони потому, что несмотря на всё давление и угрозы, тамошние дроу были свободны.

Энтрери фыркнул, но ничего не сказал – к их столику подошла женщина с двумя кружками в каждой руке. Её волосы были скорее синими, чем белыми, а кожа демонстрировала синие оттенки среди сумрачно-серого цвета дроу. Её глаза тоже были синими, только светло-голубыми, не такого глубокого оттенка, как у Кэтти-бри. Однако ни один из них не видел на дроу синего цвета. Она была одета в открытое платье с красивыми кружевами, оттороченное золотым мехом, который казался таким мягким, что в него можно было упасть и уже не вернуться. Она поставила на стол три кружки с крепким пивом, казавшихся стеклянными, хотя на самом деле они были сделаны изо льда.

– За новых друзей, – произнесла она тост, подняв собственную кружку для большого глотка. – Биллиби, – сказала она, вытерев губы от пены, и указала на одного из эвендроу, толкающего большую тележку. – У него хороший ассортимент. Берите, что пожелаете, но если вы очень голодны – возьмите таглиог. Это жареный хвост, очень жирный.

Она причмокнула губами и подмигнула, затем отошла, но остановилась и обернулась.

– Я говорила с Илиной, – серьёзно сказала она. – Вы не сделали то, о чём она просила.

Троица с любопытством поглядела на женщину.

– Хурма, – объяснила синеглазая дроу. – С сыром овцебыка и скеллобельским ледяным вином, конечно. Я пришлю их вам. Вы ещё поблагодарите.

Ещё одно подмигивание, и она ускользнула.

– Я получил ответ от богов, – сказал Джарлакс, – потому что, кажется, я умер и попал в рай.

– Это место, где вокруг полно опасностей, – сказала Кэтти-бри. – Они выживают, потому что полагаются друг на друга. Может быть, это ключ к их любви к жизни. Думаю, ты прав, Джарлакс.

– Гьйои, – сказал наёмник. – Любовь к жизни и понимание её скоротечности.

Он поднял свою ледяную кружку, и Кэтти-бри ударила о неё своей.

– Я удивлён, что в вашем языке есть такое слово, – сказал Энтрери. – Но по поводу того, что ты считаешь причиной, – добавил он, обращаясь к Кэтти-бри, – разве ты не описала Мензоберранзан? И где же там, в окружении опасности, гьйои?

– На Улицах Вони, – снова сказал Джарлакс.

– Убийства, – снова парировал Энтрери.

– Значит, на Улицах Вони без тени Ллос, – сказала Кэтти-бри, и за это они с Джарлаксом снова чокнулись кружками.

На сей раз, хмыкнув и заворчав – ведь в конце концов он был Артемисом Энтрери – Артемис присоединился.

Жареный хвост полностью оправдал все их ожидания, и троица поглощала большие куски этого блюда, когда голубоглазая женщина возвратилась.

– Мне сказали, что ты жрица, – обратилась она к Кэтти-бри.

Та кивнула с набитым ртом.

– Когда магия вернётся, я научу тебя создавать это, – пообещала дроу.

– Как твоё имя? – спросил Джарлакс.

– Ох, я знаю ваши, но забыла назвать своё! Меня зовут Айида, но моё настоящее имя – Айда’Умпту.

– Я с радостью научусь такое делать, – сказала Кэтти-бри. – Я изумлена, что подобного можно достичь без убийства животного.

– Это необходимость, ведь здесь так мало животных. Кроме того, мы любим наших животных. Подумайте сами – я делю дом с двумя муктефф. Я готова их освежевать не больше, чем готова освежевать… ну, например, вас! И должна признать, я нахожу цвет вашей кожи прекрасным.

– Мне следует беспокоиться? – со смехом спросила Кэтти-бри.

– Нет, но ему, может быть, и следует, – ответила Айида и ткнула Энтрери в плечо, затем рассмеялась и ускользнула прочь.

– Значит, то, что нам говорили – правда. Они научились воспроизводить прекрасные вещи при помощи своей магии, – сказала Кэтти-бри, когда женщина ушла. – Ты действительно оказался в раю, Джарлакс.

Взгляд, которым ответил ей в это мгновение Джарлакс, заставил Кэтти-бри замолчать, поскольку она никогда не видела такого выражения на лице вспыльчивого наёмника. Казалось, он готов заплакать.

Айида вскоре вернулась с обещанной хурмой. Она подтащила стул и присоединилась к друзьям, и показала им, как по-настоящему есть скеллобельские деликатесы, с безупречным и необходимым соотношением сыра к фруктам, которое требовалось немедленно запить вином.

– Как я и обещала! – раздался голос, когда они четверо сделали первый укус и пригубили вино, и они обернулись, обнаружив, что к ним присоединились Илина, Эмилиан, Адин Дуайн и несколько других.

– В Каллиде есть лишь одно превосходящее удовольствие, – сказала Айида и бросила взгляд на Энтрери. – И даже это мнение оспаривают.

– Да, каззкальци, – немедленно возразила Адин Дуайн. – Каззкальци. Ничто не может сравниться с каззкальци.

– Тогда за Адин Дуайн, – сказал Эмилиан, поднимая кружку. – Если ей не представится возможности попасть на поле на этом празднике, так пускай найдёт настоящую битву на следующем закате!

– За Адин Дуайн! – присоединились остальные.

– А где Весси? – спросил Энтрери, разыскивая того взглядом.

– Он в уединении, конечно же. Бьянкорсо не появятся до своей первой битвы мерцающей ночью.

– Мерцающей ночью?

Им всем принесли полные кружки, и по залу пронёсся следующий тост:

– Бьянкорсо! Квиста Канзей!

– Завтра голова будет болеть ещё хуже, – предупредила Кэтти-бри Энтрери, когда тот поставил кружку на стол и подавил то, что должно было стать жуткой отрыжкой.

– Оно того стоит, – ответил он.

Кэтти-бри расслабилась и присоединилась к тосту. Она по-прежнему не могла избавиться от страха, что всё это был обман, но по ходу веселья стала понимать, что страх остаётся лишь потому, что она не хочет, чтобы всё это оказалось ложью. Даже не думая о том, какую опасность может прятать такая ложь для неё и для её друзей, она не хотела, чтобы это оказалось чем-то кроме истины.

Ради Джарлакса.

Ради Закнафейна.

И больше всего – ради Дзирта.

И больше всего – ради Бри.

– Я должна на время попрощаться, – сказала Заку Аззудонна.

Зак какое-то время переводил дух – дышать становилось всё тяжелее. Казалось, будто в горле застряло пёрышко, которое постоянно его щекотало.

– Куда? – сумел спросить он.

– Я должна отправиться в уединение с Бьянкорсо перед каззкальци, – пояснила воительница. – До заката осталось только три дня. Мы должны приготовиться. Мы должны не думать ни о чём, кроме каззкальци.

Зак кивнул и вернул голову в нейтральное положение, глядя прямо вверх на лёд. Он думал о сыне, и сейчас ему казалось, что он уже никогда не увидит Дзирта. Он думал о Кэтти-бри – да, хотелось бы, чтобы они привели её к нему. Он должен был извиниться перед ней за те первые дни, когда он только вернулся к жизни, когда ещё не сумел преодолеть предрассудки, укоренявшиеся в нём со дня его рождения. Даже если, в особенности если это был его последний вздох, он хотел сказать ей об этом ещё раз. Он надеялся, что его внучку ждёт лучший мир, и теперь, увидев это место, он осмелился верить, что такое возможно.