Текст книги "Т. 08 Ракетный корабль «Галилей»"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

– Не смотрите прямо на Солнце, – предупредил Каргрейвз, – даже если вы настроили поляризатор на максимальное поглощение. – Доктор имел в виду двойные линзы очков, сделанные из поляризующего стекла. Внешние стекла могли поворачиваться.

– Я должен сфотографировать это! – воскликнул Арт и выскочил из гамака, совершенно забыв про космическую болезнь.

Вскоре он вернулся к иллюминатору, захватив «Контакс», и начал прилаживать к нему самый длиннофокусный объектив.

Старая камера была одним из немногих предметов, которые мать Арта умудрилась вывезти из Германии, и мальчик ею очень гордился. Привинтив объектив, он извлек из футляра «Уэстон», но Каргрейвз остановил его.

– Хочешь спалить экспонометр? – спросил он.

Рука Арта замерла.

– Да, верно, – признал он. – Но как я получу снимок?

– Может, ты его вообще не получишь. Лучшее, что ты можешь сделать – взять пленку наименьшей чувствительности, самый темный фильтр, установить самую малую диафрагму и самую короткую выдержку. Потом помолиться Богу.

Глядя на расстроенного мальчика, доктор продолжал:

– На твоем месте я бы не стал расстраиваться из-за снимков Солнца. Пусть этим занимаются астрономы, которые выйдут в космос по нашим стопам. Лучше займись фотографированием Земли. Сначала пощелкай Солнце, а потом мы займемся Землей. Я заслоню объектив от Солнца рукой.

Арт сделал несколько снимков Солнца и приступил к фотографированию Земли.

– Никак не могу замерить экспонометром, какую поставить выдержку, – пожаловался он. – Солнце слишком мешает.

– Ты же знаешь, сколько света получает Земля. Давай предположим, что освещенность примерно соответствует условиям пустыни, и установим выдержку и диафрагму на чуть большую и чуть меньшую экспозиции.

Когда Арт закончил, Каргрейвз сказал:

– Смотрите, ребята, как бы нам не обгореть. – И, потрогав пластиковую оболочку кварцевого иллюминатора, добавил: – Фильтр, конечно, отсеивает наиболее губительные лучи, но осторожность не повредит.

– Ерунда, мы все загорели дочерна, – возразили мальчики, на коже которых оставило свои следы жаркое солнце пустыни Нью-Мексико.

– Верно. Но это самый яркий солнечный свет, который когда-либо видели люди. Так что будьте осторожны.

– Интересно, – заговорил Морри, – насколько опасны эти лучи, раз они не задерживаются атмосферой? Я не имею в виду возможность получить небольшой солнечный ожог.

– Ты читал те же самые статьи, что и я. Кроме всего прочего, мы подвергаемся еще и мощному космическому облучению. Все это может оказаться смертельным. А может быть, у ваших детей будут длинные зеленые щупальца. Что поделаешь, мы вынуждены рисковать.

– Колумб тоже рисковал!

– И подумайте, как далеко его это завело! – вставил Арт.

– И за все труды его упекли в каталажку!

– Как бы там ни было, – заметил Каргрейвз, – сейчас я разверну корабль так, чтобы Солнце не светило прямо на нас. Фюзеляж и так уже слишком сильно нагрелся.

Заботиться об обогреве корабля не было необходимости, зато отвод избыточного тепла представлял собой серьезную проблему. Полированный корпус отражал большую часть падающих на него лучей, но солнечный свет, попадающий в иллюминатор, создавал нежелательный парниковый эффект. Охлаждение в обычном смысле этого слова было невозможно: корабль представлял собой замкнутую систему, так что избавиться от избытка тепла можно было, лишь излучая энергию во внешнее пространство. В данный момент ракета поглощала тепло гораздо эффективнее, чем излучала его.

– Я хотел бы сделать еще несколько снимков, – возразил Арт.

– Я развернусь так, что мы не упустим Землю из виду, – пообещал Каргрейвз и установил рукоятку управления маховиком в соответствующее положение. Потом он поднялся наверх и присоединился к мальчикам, которые плавали напротив иллюминатора, словно рыбки в аквариуме.

Росс прижал кончик пальца к прозрачному стеклу; даже такого легкого усилия оказалось достаточно, чтобы отбросить его прочь.

– Слушайте, док, а что будет, если в стекло угодит метеорит?

– Даже и думать об этом не хочу. Впрочем, беспокоиться тут нечего. По расчетам Лея, шанс нарваться на метеорит за время путешествия к Луне и обратно составляет один к пятистам тысячам. Я вычислил, что рискую гораздо больше, когда сажусь в так называемый автомобиль, на котором вы, ребята, гоняете.

– Это хорошая машина.

– Должен признать: работает она отлично. – Сказав это, Каргрейвз отодвинулся в сторону движением, которым пловец-спринтер отталкивается от стенки бассейна. – Арт, когда кончишь фотографировать Землю, я предложу тебе кое-что получше. Как насчет того, чтобы Землю послушать?

– Кое-что получше… Что? Что вы сказали?

– Разогрей-ка свои лампы и прислушайся: нет ли передач в эфире?

Со времени старта они еще ни разу не включали радио. Дело было не только в помехах от двигателя: на время прохода атмосферы все антенны, даже штыревые, пришлось втянуть в корпус. И лишь теперь, когда дюзы замолчали, наступил удобный момент попытаться установить связь. Разумеется, включенный сразу после старта радар посылал сигналы примерно так же, как и радиопередатчик, но теперь они находились далеко за радиусом действия приборов, используемых для пилотирования.

Их радар мало походил на гигантские радиотелескопы, применяемые для зондирования Луны. Размер кварцевого окна, через которое работал радар, был слишком мал для установки большой антенны, способной излучать энергию, достаточную для того, чтобы пройти расстояние от Земли до Луны.

Арт тотчас же занялся рацией, впрочем заявив, что шансы поймать что-либо весьма малы.

– Для этого нужен пучок, достаточно узкий, ну как… словом, остронаправленный. И чего ради кто-нибудь будет посылать сюда такой пучок?

– Чтобы связаться с нами, – предположил Росс.

– Они не смогут нас найти. На таком расстоянии маленький корабль нельзя обнаружить даже радаром – слишком мала отражающая поверхность, – авторитетно объявил Арт. – Нет, современный радар на это не способен. Быть может, в будущем… ой!

– Поймал что-нибудь?

– Тише! – Арт уставился прямо перед собой с выражением предельного, почти болезненного сосредоточения, которое можно видеть на лицах операторов, надевших наушники. Он осторожно при коснулся кручкам настройки и схватилсяза бумагу и карандаш. Писать в невесомости оказалось не так-то просто, но мальчик прилежно царапал кончиком карандаша.

– Есть кое-что, – прошептал он спустя пару минут. – Слушайте:

РАДИО ПАРИЖА ВЫЗЫВАЕТ РАКЕТНЫЙ КОРАБЛЬ «ГАЛИЛЕЙ» РАДИО ПАРИЖА ВЫЗЫВАЕТ РАКЕТНЫЙ КОРАБЛЬ «ГАЛИЛЕЙ» РАДИО ПАРИЖА ВЫЗЫВАЕТ РАКЕТНЫЙ КОРАБЛЬ «ГАЛИЛЕЙ» ДОКТОР КАРГРЕЙВЗ АРТУР МЮЛЛЕР МОРРИС АБРАМС РОСС ДЖЕНКИНС ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС СЛЕДИЛИ ЗА ВАМИ ПОКА НЕ ПОТЕРЯЛИ КОНТАКТ В НОЛЬ ОДИН ТРИНАДЦАТЬ ПО ГРИНВИЧУ ДВАДЦАТЬ ПЯТОГО СЕНТЯБРЯ ПРОДОЛЖАЕМ ВЫЗЫВАТЬ ВАС НА ЭТОЙ ЧАСТОТЕ НАПРАВЛЯЕМ ЛУЧ ПО ВЕРОЯТНОЙ ТРАЕКТОРИИ ЖЕЛАЕМ УДАЧИ РАДИО ПАРИЖА ВЫЗЫВАЕТ РАКЕТНЫЙ КОРАБЛЬ «ГАЛИЛЕЙ» РАДИО ПАРИЖА ВЫЗЫВАЕТ…

– И затем все повторяется. Видимо, это запись, – сказал Арт дрожащим голосом.

– Черт побери! – только и смог вымолвить Росс.

– Ну, ребята, похоже, мы стали знаменитостями. – Каргрейвз старался говорить как можно спокойнее. Впрочем, от тут же заметил, что сжимает в каждой руке по обломку трубки – он разломил ее, даже не заметив как. Пожав плечами, он выпустил обломки из пальцев.

– Но как им удалось нащупать нас? – настаивал Арт.

– В радиограмме об этом сказано достаточно ясно, – указал Морри. – Обратили внимание на время? Именно тогда мы легли в свободный полет. А до тех пор они следили за пламенем дюз.

– Как? В телескоп?

– Скорее всего, – вмешался Каргрейвз, – при помощи анти-ракетного пеленгатора.

– Что вы? Ведь такое оборудование имеется только у патрулей ООН!

Каргрейвз выдавил улыбку.

– А почему бы ООН не интересоваться нами? А теперь, парень, постарайся сообщить им что-нибудь в ответ!

– Я попытаюсь.

11. НА ОДНУ АТОМНУЮ ВОЙНУ
БОЛЬШЕ, ЧЕМ МОЖНО

Арт с головой ушел в работу, но так и не смог выудить из эфира ни одного сигнала, который свидетельствовал бы о том, что его попытки увенчались успехом. Передачи с Земли слышны были еще в течение трех с половиной часов – он их слушал в промежутках между собственными попытками послать радиограмму. Затем и они умолкли: корабль вышел из зоны направленного луча. Как бы то ни было, им удалось установить самую дальнюю связь в истории человечества.

«Галилей» продолжал упорно продвигаться к той невидимой границе, где кончается власть Земли и вступает в свои права меньшая масса Луны. Выше и выше, дальше и дальше – корабль несся в свободном полете, замедляясь из-за все еще заметного притяжения Земли, но все еще используя запас скорости, набранной за счет работы двигателя, до тех пор, пока не преодолел границу и оказался во власти Луны. С этого момента ракета начала понемногу ускоряться, падая на поверхность серебристого спутника Земли. Путешественники поели, поспали, потом поели опять, глядя на удаляющуюся Землю, потом снова улеглись спать.

Пока они спали, «робот Джо» встрепенулся, задал вопросы своим механизмам, решил, что невесомости с него хватит, и опять запустил двигатель. Но сначала он развернул корабль так, чтобы его дюзы смотрели в сторону Луны: теперь корабль гасил скорость, а иллюминатор был направлен к Земле. Рев двигателя разбудил экипаж. Предугадав появление тяжести, Каргрейвз заранее велел всем пристегнуться. Отвязав ремни, они спустились к пульту управления.

– Где же Луна? – спросил Арт.

– Прямо под нами, а где же еще, – объяснил ему Морри.

– Поищи-ка ее радаром, – попросил Каргрейвз.

– Сейчас! – Морри щелкнул переключателем, подождал, пока прибор прогреется, и принялся его настраивать. На краю экрана появилось расплывчатое большое пятно – Луна. – Примерно пятнадцать тысяч миль, – сказал он. – Пора проверить курс, капитан.

Больше часа они наблюдали, измеряли и вычисляли. Направление на Луну и расстояние до нее можно было определить с помощью радара. Направление действия двигателя определялось по положению звезд, видимых в иллюминаторе. Несколько радарных наблюдений, проводимых через определенные промежутки времени, давали курс и скорость, которые можно было сравнить с курсом и скоростью, выдаваемыми на приборную панель автоматикой. Все эти данные надо было принять во внимание при проверке правильности работы «робота Джо».

Было выявлено несколько мелких ошибок и в автопилот ввели соответствующие поправки. Джо воспринял изменения инструкций без замечаний. Покуда Морри и доктор занимались этим, Арт и Росс приготовили лучший завтрак, который только смогли собрать. Ощутить под собой более-менее твердую почву оказалось для них приятным облегчением – для них и их желудков, которые с великим трудом приспособились к невесомости. Обретя опору, они тут же потребовали нормальной пищи.

С едой было покончено, и Каргрейвз с сожалением вспоминал о сломанной трубке, когда раздался звонок. Джо выполнил все указания, его эксцентрик отработал свое, и автопилот теперь желал отдохнуть. Все четверо вскарабкались к пульту управления. Огромная ослепительно-белая Луна закрывала собой большую часть экрана. Она была настолько близко, что можно было воочию видеть перемещение ракеты – стоило лишь обратить внимание на неподвижные предметы: кратеры или горные цепи.

– Вот это да! – закричал Арт.

– Ну, и как вам это? – проговорил Росс, глядя во все глаза.

– Впечатляет, – сказал Каргрейвз. – Но пора за работу. Пристегнитесь ремнями и приготовьтесь к маневру.

С этими словами он устроился в пилотском кресле и повернул рычаг, приказавший Джо идти спать. Теперь ручное управление было переключено на самого доктора. Направляемый Морри, который следил за экраном радара, Каргрейвз сделал один за другим несколько незначительных поворотов. Его целью было вывести корабль с параболической траектории, которой тот следовал до сих пор, на круговую окололунную орбиту.

– Ну как? – спросил он после продолжительного молчания.

– Отлично! В самую точку! – заверил его Морри после недолгой заминки.

– Ты уверен, что достаточно точно, чтобы перейти на автоматику и повернуть корабль.

– Дайте я еще чуть проверю. Несколько минут.

Вскоре Морри подтвердил, что с маневром – полный порядок. Еще до того, как Каргрейвз попросил о проверке, они перешли в свободный полет. Морри крикнул Россу и Арту, что они могут отстегнуться. Повернув корабль так, что иллюминатор вновь был направлен к Луне, доктор набрал код, приказывая Джо вновь взять управление на себя. Теперь задачей автопилота было подключиться к радару и следить, чтобы высота и скорость оставались неизменными. Освободившись от ремней, Арт схватился за фотоаппарат и тут же приник к иллюминатору.

– Боже мой! – воскликнул он. – Вот это да! – Он навел камеру и лихорадочно щелкал до тех пор, пока Росс не обратил его внимание на то, что с объектива не снята крышка. Лишь после этого незадачливый фотограф несколько успокоился.

Росс парил лицом вниз, глядя на развертывающуюся под ними безжизненную картину. В безмолвной тишине ракета скользила в двух сотнях миль от поверхности планеты, приближаясь к линии, разделяющей свет и тьму. Внизу лежали длинные тени; пустыни и острия горных вершин казались от этого еще более зловещими.

– Да, страшноватая картинка, – признал Росс. – По правде сказать, мне здесь не слишком нравится.

– Хочешь сойти на следующей остановке? – осведомился Каргрейвз.

– Нет… но теперь наша затея кажется мне не такой привлекательной, как раньше.

Морри взял его за руку, чтобы Росс мог успокоиться, ощутив человеческое присутствие.

– Знаешь, что я думаю, Росс? – начал он, разглядывая бесконечные цепи кратеров. – Мне кажется, я знаю, как это все получилось. Эти кратеры, конечно же, не вулканического происхождения. И не метеоритного. Они сделали все это сами!

– Кто «они»?

– Жители Луны. Это их рук дело: они сами себя уничтожили. И все здесь изуродовали. У них было на одну атомную войну больше, чем можно.

– Ну и как же… – Росс уставился на Морри, затем перевел взгляд на поверхность Луны, словно силясь отыскать там разгадку зловещей тайны. Арт отложил в сторону камеру.

– А что вы об этом думаете, док?

Каргрейвз наморщил лоб.

– Вполне возможно, – согласился он. – Любая другая теория, объясняющая все естественными причинами, похоже, не проходит. Например: как объяснить наличие протяженных гладких участков, называемых морями? Дело в том, что там действительно были моря, и эти участки бомбардировались гораздо реже.

– И вот теперь эти моря исчезли, – вмешался Морри. – Селениты, жители Луны, уничтожили атмосферу, так что их моря испарились. Гляньте-ка на кратер Тихо. Именно там произошел самый сильный на планете взрыв. Он едва не расколол Луну надвое. Готов поспорить, у них нашелся умник, который придумал самое эффективное контроружие, которое сработало слишком уж хорошо. Это оружие взорвало все бомбы, имевшиеся в арсеналах сторон. Это их и доконало! Я в этом уверен.

– Ну что ж, – сказал Каргрейвз. – Я не разделяю твоей уверенности, но должен признать, что эта теория выглядит убедительнее других. Возможно, нам что-нибудь удастся обнаружить после посадки. Что же касается одновременного взрыва всех бомб, то могу привести достаточно веские теоретические возражения. Никто не имеет ни малейшего представления, как это сделать.

– Несколько лет назад никто не знал, как сделать атомную бомбу, – возразил Морри.

– Это верно, – Каргрейвз хотел сменить предмет обсуждения. Ему было неприятно вспоминать о кошмарах, мучивших его во сне с самого начала Второй мировой войны. – Росс, что ты теперь думаешь об обратной стороне Луны?

– Скоро увидим, – усмехнулся Росс. – А вообще-то, ведь это она и есть.

Так оно в действительности и было. Двигаясь по круговой орбите, ракета обогнула Луну слева (если смотреть с Земли) и теперь летела над загадочной обратной стороной. Росс внимательно присмотрелся.

– Выглядит точно так же.

– А ты ожидал чего-то особенного?

– Ожидал? Нет. Но надеялся.

Только он это сказал, как корабль пересек границу света и тени, и поверхность Луны стала темной, но по-прежнему видимой – ее все еще освещал призрачный свет звезд… одних только звезд, ибо сияние Земли никогда не достигало этой стороны. Освещенные солнцем вершины остались далеко позади. При скорости, с которой они двигались – а для поддержания низкой круговой орбиты требовалась скорость четыре тысячи миль в час, – корабль совершал полный оборот вокруг планеты за полтора часа.

– Боюсь, фотографировать здесь не придется, – огорчился Арт. – Нужно было прилететь в другое время.

– Да уж, – согласился Росс, все еще вглядываясь вниз. – Это же надо – быть так близко и ничего не увидеть!

– Какие вы нетерпеливые, – сказал Каргрейвз. – Через во-семь-девять дней мы стартуем вновь и опять облетим вокруг. И тогда вы сможете фотографировать и смотреть, пока глаза не устанут.

– А почему только девять дней? Продовольствия у нас хватило бы и на большее.

– По двум причинам. Во-первых, если мы стартуем во время новолуния, нам не придется всю обратную дорогу лететь против Солнца. Во-вторых, я соскучился по родным краям, а мы ведь еще даже на нее и не сели, – усмехнулся Каргрейвз. На самом деле он не хотел лишний раз испытывать судьбу, надолго задерживаясь в космосе.

Полет над знакомой, освещенной стороной Луны был великолепен, но краток, словно взгляд на витрины магазинов из окна мчащегося автомобиля. Кратеры и моря были хорошо знакомы по картам, но сейчас представлялись новыми и неизведанными. Их появление напомнило четырем путешественникам встречу со знаменитой телезвездой «в натуре» – ощущение, граничащее с чувством нереальности.

Арт взялся за кинокамеру, которой пользовался прежде для съемки моделей серии «Звездный штурм», и заснял движение корабля от Моря Плодородия до кратера Кеплера, и в этот миг Каргрейвз отвлек его и велел пристегнуться. «Галилей» выходил на посадочную траекторию. Каргрейвз и Морри выбрали для посадки плоскую безымянную равнину в районе океана Бурь, располагавшуюся на границе видимой и обратной сторон Луны. Выбор пал на нее по двум причинам: во-первых, надо было попытаться установить связь с Землей, для чего нужно было ее видеть, а во-вторых, путешественникам хотелось исследовать хотя бы часть обратной стороны Луны.

Вновь был разбужен Джо. Ему велели следовать указаниям второго эксцентрика, спрятанного в его невидимых внутренностях, эксцентрика, который должен был обеспечить необходимую тормозную тягу и, главное, – последний момент посадки, посадки на двигателях и по указаниям радара. Каргрейвз осторожно выводил корабль на высоту и скорость, необходимые для начала работы автопилота, и когда Морри подал знак, что они находятся на нужной, заранее вычисленной орбите, он переключил управление на робота.

Джо «взялся за рычаги». Действуя маневровыми двигателями, он развернул корабль и начал посадку, используя кормовые дюзы, чтобы погасить огромную скорость. Теперь Луна была внизу, и доктор видел лишь звезды и серп Земли, находившейся в четверти миллиона миль от ракеты и ничем ему сейчас не способной помочь. «Удастся ли вернуться домой?» – думал Каргрейвз. Морри следил за сближением по радару.

– Все тик в тик, до девятого знака, капитан, – сообщил он с гордостью и, как всегда, сильно преувеличивая. – Дело считайте сделано.

В иллюминаторе было видно, как близко уже поверхность. Корабль на мгновение завис. Джо выключил маршевый двигатель и повернул ракету. Очухавшись после бешеного кувыркания, доктор увидел, что носовые дюзы извергают струи огня, и понял, что нижние двигатели тоже включены – их тяга и втиснула его в кресло. Ему уже почти казалось, что он и сам смог бы посадить корабль, настолько это напоминало ему ту посадку в пустыне.

Несколько секунд спустя доктор увидел, как плоская ровная поверхность уступает место огромным валунам, трещинам и разломам… если корабль сядет здесь, даже не потерпев аварии, то взлететь отсюда ему уже не удастся. Их обмануло Солнце. Оно стояло в зените, и вокруг не было теней. Казалось, плоская равнина тянется до самых гор. Они не были слишком высоки, но их вполне хватило бы, чтобы разнести «Галилея» в щепы. На оценку положения ушла всего-то одна секунда – но какая это была секунда! – а потом Каргрейвз лихорадочно взялся за дело.

Выключая одной рукой автопилот, другой он взялся за рычаг управления кормовым двигателем, рванул его до упора и тут же включил на полную мощность нижние двигатели. Нос ракеты задрался кверху. Корабль завис, готовый рухнуть в любой момент, и его удерживали только двигатели и гироскопы. Потом медленно, словно нехотя, заработал маршевый двигатель, и только теперь Каргрейвз понял, что медлительность ядерного реактора никогда не позволит ему сделать то, что он собирался сделать, – посадить ракету вручную.

«Галилей» двинулся прочь от Луны.

– Еще чуть-чуть – и конец, – тихо промолвил Морри.

Каргрейвз вытер со лба пот и поежился. Теперь он понимал, что ему предстоит. Он видел только одну возможность: направить ракету к Земле и рассчитать курс в пути – курс к планете, чья атмосфера помогла бы пилоту посадить взбесившийся корабль. Лишь в этот миг он понял, что до героя ему далеко. Он состарился и узнал об этом только сейчас. Его мутило от мысли, что он должен сказать об этом Морри.

– Собираетесь сажать вручную? – спросил юноша.

– Что?

– Это единственная возможность посадить корабль на незнакомой площадке. Теперь я это понял. Необходимо в последнюю половину минуты видеть место посадки – работать носовыми двигателями и не пользоваться радаром.

– Я не могу сажать ракету, Морри.

Мальчик промолчал. Он уселся в кресло и смотрел прямо перед собой. Его лицо оставалось бесстрастным.

– Я хочу увести корабль к Земле.

Морри даже не подал виду, что расслышал хотя бы слово. Его лицо не выражало ни одобрения, ни недовольства – вообще ничего. Каргрейвз вспомнил, как его отчитывал Росс – ослепший, весь в бинтах. Вспомнил о том, как Арт преодолел космическую болезнь ради того, чтобы сфотографировать Землю. О тех горячих деньках, когда они с Морри овладевали пилотским искусством. Но теперь парень молчал и даже не смотрел на доктора.

Что же ему делать, имея на руках ракету с подростками, за которых он отвечает? Он был ученым, привыкшим к лабораторным исследованиям, а вовсе не суперменом. Если бы Росс управлял кораблем… но даже в этой критической ситуации Каргрейвз вздрогнул, вспомнив о манере Росса водить автомобиль. Арт был немногим лучше. Морри же был самым отчаянным сорвиголовой из всей троицы.

Каргрейвз понимал, что лихой пилот из него уже не получится – мешают лишние двадцать лет. А вот эти мальчишки, с их невежеством, с их ободранными автомобилями, на которых они гоняют как бешеные, – это как раз для них… Они были слишком молоды, чтобы чересчур осторожничать, они-то не передумают в последнюю секунду. Доктор припомнил слова Росса: «Я попаду на Луну, даже если придется идти пешком».

– Морри, сажай ракету.

– Есть, сэр!

Мальчик так и не посмотрел на Каргрейвза. Он поставил корабль на хвост и медленно опускал его, потихоньку уменьшая тягу кормового двигателя. В момент, подсказанный интуицией, каким-то внутренним расчетом – Каргрейвз не видел в иллюминаторе ничего, кроме звезд, и мальчику было видно не больше, – он вновь развернул ракету, одновременно выключив маршевый двигатель.

Поверхность Луны была совсем рядом и быстро приближалась. Морри дал вспышку из нижних дюз, оказавшись в результате над гладкой полоской поверхностью, а затем начал опускаться, придерживая корабль короткими ударами носового двигателя и поминутно выглядывая наружу. Он опустился так низко, что доктору показалось: вот-вот корабль ткнется в почву носом, иллюминатор разобьется, и они все погибнут. Но Морри дал еще одну вспышку, которая чуть приподняла ракету, затем развернул ее и опустил вниз почти горизонтально и так близко к лунной поверхности, что доктор видел ее сквозь стекло.

Бросив короткий взгляд в иллюминатор, Морри в последний раз включил нижние дюзы и мягко посадил ракету. «Галилей» опустился на Луну.

– Есть посадка, сэр! Время ноль восемь тридцать четыре.

Каргрейвз глубоко вздохнул.

– Великолепная посадка, Морри! Просто чудесно!

– Благодарю вас, сэр!