Текст книги "Т. 08 Ракетный корабль «Галилей»"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

7. НАС НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ!

Арт тряс его за плечо.

– Дядя! – умолял он. – Очнитесь! Вы ранены?

– Росс… – невнятно прошептал Каргрейвз.

– Это я, Арт!

– А Росс – что с ним? Он жив?

– Не знаю. С ним Морри.

– Пойди и узнай.

– Но вы…

– Я же говорю, пойди и посмотри…

Каргрейвз вновь впал в забытье. Когда он опять пришел в себя, то снова увидел склонившегося над ним Арта.

– Дядя, – сказал мальчик, – торий уже привезли. Что нам делать?

Торий… Торий? Голова его раскалывалась на части, и он никак не мог связать с этим словом ничего определенного.

– Сейчас… я приду… А что с Россом? Он жив?

– Жив.

– Сильно ранен?

– Кажется, больше всего пострадали глаза. Внешних повреждений он не получил, но ничего не видит. Так что делать с торием, дядя?

– К черту торий! Пусть его увозят обратно.

– Что?

Каргрейвз пытался подняться на ноги, но он был слишком слаб, голова кружилась. Он вновь уронил голову и попытался привести в порядок вихрь мыслей, проносившихся у него в мозгу.

– Не валяй дурака, Арт, – еле слышно пробормотал он. – Торий нам больше не понадобится. Путешествие закончено, и мой замысел был сплошным недоразумением. Отошли эту отраву назад.

Все плыло перед его глазами, и он зажмурился.

– Росс…

Он вновь пришел в сознание от прикосновения чьих-то рук. Арт и Морри осторожно, но настойчиво ощупывали его.

– Спокойно, док, – послышался голос Морри. – Ну, – юноша нахмурил брови, – с Россом, кажется, все в порядке, за исключением глаз. Но он говорит, что чувствует себя нормально.

Он… ослеп?

– В общем, он ничего не видит.

– Его нужно срочно отвезти в больницу. – Каргрейвз уселся и попытался встать на ноги. – Ох! – простонал он и вновь опустился на пол.

– Нога, – догадался Арт.

– Давай-ка посмотрим. Сидите спокойно, док.

Мальчики осторожно сняли ботинок с его левой ноги и стянули со ступни носок. Морри внимательно осмотрел ногу.

– Что думаешь, Арт?

– Или растяжение, или перелом, – ответил Арт, изучив ступню. – Хорошо бы сделать рентген.

– Где Росс? Надо его в больницу.!. – настаивал Каргрейвз.

– Конечно, конечно, – согласился Морри, – и вас вместе с ним. Мы уже перенесли Росса в помещение.

– Я хочу на него посмотреть.

– Сейчас. Подождите секунду, я только подгоню машину.

Доктор проковылял к люку, опираясь на здоровую ногу и плечо Арта. Спускаться на землю было очень больно и, добравшись до машины, доктор с большим облегчением опустился на сиденье.

– Кто там? – спросил Росс, когда доктор входил в комнату, опираясь на своих юных товарищей.

– Это мы, – ответил Арт.

Каргрейвз увидел Росса, лежащего на койке с носовым платком на глазах, и проковылял к мальчику.

– Как ты, парень? – обеспокоенно спросил он.

– А, это вы, док. Все в порядке. Я могу выдержать и не такое. А вы как себя чувствуете?

– Нормально. Что у тебя с глазами?

– Ну… Честно говоря, сейчас они работают неважно. Я вижу только пурпурные и зеленые вспышки.

Он старался говорить спокойно и даже весело, но на его шее часто пульсировала жилка. Каргрейвз потянулся к платку на его глазах. Морри взял его за руку.

– Оставьте платок в покое, док, – жестко сказал он. – Там нечего смотреть. Подождите, пока мы не доставим его в больницу.

– Но… хорошо, хорошо. Только давайте займемся этим поскорее.

– Мы только дожидались, пока вы не придете в себя. Арт отвезет вас в город.

– А что будешь делать ты?

– Лично я, – заявил Морри, – собираюсь засесть на крыше с запасом бутербродов и патронов. Когда вы вернетесь, найдете меня там.

– Но… – начал было Каргрейвз, но, пожав плечами, махнул рукой.

Когда они вернулись, Морри спустился и помог Каргрейвзу войти в помещение; вслед за ним Арт ввел в убежище Росса. Глаза юноши были забинтованы, а из кармана куртки торчали темные очки.

– Как дела? – спросил Морри, пристально разглядывая товарища.

– Слишком рано говорить что-либо определенное, – устало произнес доктор, опускаясь в кресло. – Видимых повреждений нет, но, кажется, парализован зрительный нерв.

Морри прищелкнул языком, но ничего не сказал. Росс нащупал стул и уселся.

– Успокойся, – сказал он Морри. – Все будет в порядке. Это что-то вроде шока от яркой вспышки. Доктор мне все рассказал. Порой такое длится до трех месяцев, но потом все проходит.

Каргрейвз закусил губу. Врач рассказал ему гораздо больше, чем Россу. «Это» проходило не всегда: порой слепота оставалась на всю жизнь.

– А вы как, доктор?

– Небольшое растяжение и ушиб спины. Но меня уже подлатали.

– И все?

– Еще нам обоим сделали противостолбнячный укол, но это так, на всякий случай.

– Ну и славно, – с облегчением заявил Морри. – Мне кажется, что мы очень скоро сможем возобновить работу.

– Нет, – ответил Каргрейвз. – На этом все кончено. Я пытался объяснить этим балбесам, пока мы ехали из больницы, но они не слушали. Так вот. Наша деятельность прекращается, фирма лопнула.

Ни один из мальчиков не проронил ни звука. Доктор продолжал, повысив голос:

– Полет на Луну отменяется, разве вам не ясно?

Морри посмотрел на него и невозмутимо спросил:

– Вы сказали: «фирма лопнула». Хотите сказать, что у вас больше нет денег?

– Ну, не то, чтобы совсем, дело в другом. Я хотел сказать, что…

– У меня есть несколько облигаций, – произнес Росс, поворачивая забинтованную голову.

– Не в этом дело, – мягко ответил Каргрейвз. – Я очень благодарен тебе за предложение, не думай, что я его не оценил. И не думайте, что я с легким сердцем отказываюсь от своих замыслов. Но мне открыли глаза. Я делал все неправильно – неправильно с самого начала. Все это было чистым безумием. Я позволил своим чувствам взять верх над разумом. Как я мог втянуть в эту авантюру вас, детей? Твой отец был прав. Теперь я должен подумать о том, как мне все это исправить.

Росс протестующе замотал головой. Морри взглянул на Арта и спросил:

– Как тебе это нравится, наш экспедиционный врач?

Арт хотел что-то сказать, но передумал. Он подошел к аптечке и вытащил оттуда градусник. Вернувшись назад, попросил:

– Откройте-ка рот, дядя!

Каргрейвз открыл рот, чтобы ему ответить, но Арт сунул туда термометр.

– Сидите на месте, пока измеряется температура.

И засек время по наручным часам.

– Что? Да какого…

– Закройте рот, больной!

Рассерженный Каргрейвз тем не менее подчинился. Пока измерялась температура, все хранили молчание.

– Что он показывает? – спросил Морри.

– Тридцать семь и восемь.

– Дай-ка я сам посмотрю, – потребовал доктор, но Арт отнял у него градусник.

Каргрейвз встал, забывшись оперся на поврежденную ногу, охнул и вновь опустился в кресло. Арт встряхнул градусник и спрятал его в чехол.

– Все ясно, – заявил Морри. – Вы отстраняетесь от командования. Теперь здесь распоряжаюсь я.

– Что это на тебя нашло?

– Ты согласен со мной? – спросил Морри у Арта.

Тот некоторое время колебался, затем нерешительно произнес:

– Да, дядя. Морри прав.

– Росс?

– Я не совсем еще понимаю ситуацию, – ответил тот, – но я понимаю Арта и Морри и целиком на их стороне.

У Каргрейвза опять разболелась голова.

– Похоже, вы все с ума посходили. Но теперь это не имеет никакого значения. Наше предприятие провалилось.

– Нет, – ответил Морри. – Мы не сумасшедшие, и мы еще посмотрим – провалилось предприятие или нет. Сейчас вы больны. И согласно вашему решению, командование автоматически переходит ко мне; вы не можете отдавать приказы и принимать решения до тех пор, пока не выздоровеете.

– Но… – Каргрейвз запнулся и рассмеялся впервые за несколько последних часов. – Сумасшедшие! Не можете же вы объявить меня больным из-за какого-то одного лишнего градуса температуры.

– Вас объявили больным не из-за этого. Из-за этого вы лишь продолжаете считаться больным. Когда вы были без сознания, Арт занес вас в список раненых. И пока он не примет соответствующего решения, вы считаетесь больным. Вы же сами назначили Арта врачом!

– Это верно, но послушай, Арт! Правда ли, что ты объявил меня больным еще тогда? Или это уловка, с помощью которой вы надеетесь держать меня в стороне?

– Нет, дядя, – заверил его Арт. – Когда я рассказывал Морри о том, что вы отказываетесь принять торий, он захотел спросить вас, действительно ли это так. Но вы были в обмороке, и мы не знали, что делать. А потом Морри вспомнил, что я – врач и должен решить, можете ли вы исполнять свои обязанности дальше. Так что…

– Не можете же вы… Ну ладно, это несущественно. Я отослал торий обратно, так что путешествие не состоится; теперь у нас нет ни экспедиционного врача, ни первого помощника. Наша фирма приказала долго жить.

– Именно это я и пытался вам втолковать, дядя. Мы не отправили торий обратно.

– Что?

– Я расписался за него, как ваш представитель, – ответил Морри.

Каргрейвз потер ладонью лоб.

– Вы вгоните меня в могилу, ребята. Впрочем, даже и это не имеет значения. Я убедился в том, что вся моя затея – чистое безумие. Во всяком случае, я не лечу на Луну, так что лавочку придется прикрыть. Минутку, Морри! Никто не спорит, ты сейчас главный и будешь им до тех пор, пока у меня не упадет температура. Но я ведь имею право участвовать в дискуссии?

– Конечно. Никто не лишал вас слова. Тем не менее вы сможете принимать решения лишь после того, как спадет температура и вы спокойно проспите хотя бы одну ночь.

– Прекрасно. Но, как вы видите, решение напрашивается само собой. Вам нужен я, чтобы построить атомный двигатель, верно?

– М-м… да.

– Никаких сомнений! Вы, ребята, уже хорошо изучили ядерную физику, и очень быстро. Но ваших знаний недостаточно. Я даже не рассказывал вам об основных принципах работы двигателя!

– Мы сможем приобрести лицензию на ваш патент. Нам для этого не потребуется даже вашего согласия, – вмешался Росс. – На это уйдет некоторое время, но мы все же отправимся на Луну!

– Может быть… если вы найдете физика-ядерщика, который согласится рискнуть. Но это будет уже совсем другое предприятие. Послушайте меня, ребята. Неважно, высокая у меня температура или нет. Сейчас я способен мыслить здраво – впервые с тех пор, как получил по черепу на вашем полигоне. И я хотел бы разъяснить кое-что. Мы должны кончить на этом, но я не хочу, чтобы вы обижались на меня.

– Что вы хотите сказать этим «получил по черепу»?

Каргрейвз заговорил сухо и деловито.

– В тот момент, когда мы осмотрели все вокруг и ничего не нашли, я понял, что «несчастный случай» вовсе не был случаен. Кто-то приложился к моей голове, возможно, дубинкой; я ни тогда, ни сейчас не понимаю, с какой целью это было сделано. Я должен был догадаться, когда мы впервые обнаружили следы непрошеных гостей. Но мне было трудно поверить, что все это так серьезно. А вчера я осознал это. Изображать федерального инспектора смог бы лишь человек, ведущий крупную игру и готовый на все. Я уже давно думаю об этом, но все еще не понимаю, кому это могло понадобиться. И мне даже в голову не приходило, что кто-то захочет убить нас.

– Так вы считаете, что он хотел нас убить? – спросил Росс.

– Очевидно! Ведь именно фальшивый инспектор подложил бомбу!

– Может, он хотел взорвать ракету, а не убивать нас.

– Зачем ему это?

– Ну, – сказал Арт, – может быть, его организация претендует на какую-нибудь премию?

– Уничтожив наш корабль, они не получили бы никакой премии.

– Но это помешало бы нам обойти их.

– Возможно. Звучит не слишком правдоподобно, но в качестве версии годится. Но нас не должны волновать их мотивы. Кто-то хочет нас прикончить, и он желает сделать это во что бы то ни стало. Мы здесь живем в полном уединении. Сумей я окружить территорию цепью охранников, мы могли бы чего-нибудь добиться. Но такой возможности у нас нет. И я не могу позволить, чтобы вас, ребята, подстрелили или взорвали. Я отвечаю за вас перед вашими родными.

Арт набычился; лицо Морри, наоборот, сохраняло бесстрастное выражение. Помолчав, он произнес:

– Если это все, что вы хотели сказать, то я предлагаю поужинать и ложиться спать. Завтра поговорим.

– Прекрасно.

– Подождите, – Росс поднялся на ноги. Ухватившись за спинку стула, он пытался сохранить равновесие. – Где вы, док?

– Я здесь, слева.

– Отлично. Я тоже хотел бы кое-что сказать. Я лечу на Луну. Я лечу в любом случае – с вами или без вас. Я полечу туда, даже если мои глаза отказали навсегда. Я полечу туда, даже если Морри и Арту придется водить меня за руку. А вы поступайте как вам угодно. Но я удивляюсь вам, док, – продолжал он. – Вы боитесь взять ответственность за нас, верно? Не в этом ли дело?

– Да, Росс, ты прав.

– Но вы же готовы были взять на себя ответственность, когда мы задумывали полет. Между тем это предприятие намного опаснее, чем что бы то ни было. Верно?

Каргрейвз закусил губу.

– Это совершенно другое дело.

– Другое? Ну так я объясню вам разницу. Если при старте произойдет взрыв, то девять шансов из десяти, что мы погибнем все вместе. В таком случае вам не пришлось бы объясняться с нашими родителями. Вот в чем разница!

– Росс, послушай…

– И не надо мне никаких «Росс, послушай»! А если все это произошло бы на Луне? Как бы вы тогда тешили свои моральные принципы? Док, я удивляюсь вам. Если вы теряете самообладание всякий раз, когда что-то идет не по плану, то я проголосовал бы за назначение первым капитаном Морриса.

– Ладно, хватит об этом, Росс, – спокойно сказал Морри.

– Хорошо, я все сказал, – ответил тот.

Воцарилась гнетущая тишина. Наконец, Морри ее нарушил.

– Арт, давай-ка готовить обед. А потом примемся за работу. Нам нужно заниматься.

Каргрейвз удивился. Заметив это, Морри добавил:

– А что? Мы можем читать материал вслух.

Ночью доктор долго не мог заснуть и лишь притворялся спящим. Он заметил, что Арт и Морри, вооруженные винтовками, всю ночь сменяли друг друга на посту. И Каргрейвз не стал давать им советов.

На рассвете оба часовых легли спать. Каргрейвз, превозмогая боль, потихоньку встал и оделся. Опираясь на палку, доктор захромал к кораблю. Он хотел оценить ущерб, нанесенный взрывом. Но первое, что попалось ему на глаза, был ящик с торием. Защитная оболочка значительно увеличивала его внешние габариты. Доктор с облегчением отметил, что пломба Комиссии по атомной энергии не повреждена. Он втиснулся в корабль и медленно пробрался в двигательный отсек.

Повреждения были на удивление незначительны. Немного кузнечных и сварочных работ – и все будет исправлено, подумал Каргрейвз. Удивленный, он с опаской продолжал осмотр. Под щитом он обнаружил шесть кусочков пластичного материала, похожего на замазку. Хотя к этим безобидным с виду кускам не вело никаких проводов и в них не было детонаторов, доктор сразу понял, что они из себя представляют. Очевидно, диверсанту не хватило тех пяти минут, в течение которых он был здесь один, и он не успел соединить проводом свои смертоносные игрушки. Его намерения были совершенно ясны:разрушить двигательи убить того, кому «посчастливится» попасть в ловушку.

Очень осторожно, вытирая струившийся со лба пот, доктор собрал комочки взрывчатки и снова все обыскал. Удовлетворенный, он опустил взрывчатку в карман рубашки и вышел наружу. Больная нога мешала ему вылезать из люка, и Каргрейвз чувствовал себя человеком-бомбой, в любой момент готовой взорваться. Проковыляв к забору, он зашвырнул пластик подальше в поле, и без того истерзанное взрывами. Из предосторожности Каргрейвз отложил другие куски подальше, прежде чем швырнуть первый, – в случае взрыва он готов был броситься плашмя на землю. Ничего не случилось: по-видимому, вещество было не слишком чувствительно к ударам.

Сделав это, доктор предоставил дождю и солнцу самим разлагать взрывчатку. У входа в убежище сидел Росс, повернув к небу забинтованное лицо.

– Это вы, док? – спросил юноша.

– Я. Доброе утро, Росс.

– Доброе утро, док. – Росс двинулся к профессору, ощупывая дорогу ногами. – Слушайте, док! Я вчера наговорил бог знает чего. Извините меня, я был сильно расстроен.

– Оставим это. Вчера мы все были очень возбуждены, – он сжал протянутую ему руку. – Скажи лучше, как у тебя глаза?

Лицо Росса просветлело.

– Уже лучше. Когда проснулся, я снял повязку. Я могу видеть…

– Отлично!

– Только окружающие предметы выглядят не совсем четко – двоятся, даже троятся. Но глазам стало больно от яркого света, так что я снова надел повязку.

– Похоже, ты скоро совсем поправишься, – сказал Каргрейвз. – Но будь осторожен.

– Я постараюсь. Док, скажите…

– Слушаю тебя, Росс.

– Впрочем, нет. Не обращайте внимания.

– Мне кажется, я понял. Да, я переменил решение, пока ворочался этой ночью без сна. Мы продолжаем дело.

– Великолепно!

– Может быть, это не так уж и хорошо… не знаю. Но если вы так твердо нацелились лететь, то и я с вами. Нас ничто не остановит!

8. В НЕБО!

– Вот это уже в вашем духе!

– Спасибо. Остальные уже поднялись?

– Пока нет. Они недавно легли.

– Знаю. Пусть спят. А мы посидим в машине. Берись за мою руку.

Когда они устроились на сиденьях, Росс спросил:

– Док, сколько еще времени потребуется на подготовку?

– Не очень много. А что?

– Ну, мне кажется, что нам надо бы поспешить и стартовать как можно скорее. Если эти попытки остановить нас будут продолжаться, то одна из них, вероятно, закончится успехом. Я думаю, нам стоило бы стартовать прямо сегодня.

– Сегодня мы стартовать не сможем, – ответил доктор, – но долго тянуть не станем. Во-первых, установим двигатель. В сущности, его нужно только собрать. Я практически все подготовил заранее, еще до того, как вы, парни, попались мне на глаза.

– Эх, мог бы я нормально видеть!

– Понимаешь, эту работу должен сделать я сам. Только не думай, будто я что-то от вас скрываю, – поспешно добавил он, заметив выражение лица юноши. – Я не объяснял вам принципов работы двигателя потому, что собирался сделать это, имея перед глазами все детали. Так было бы нагляднее.

– И как же работает двигатель?

– Когда вы проходили элементарную физику, вам должны были рассказывать о турбине Герона [10]10
  Герон Александрийский, греческий ученый и изобретатель, который дал систематическое изложение основных достижений античного мира по математике и прикладной механике (в частности, вывел формулу, выражающую площадь треугольника через длину трех его сторон). Также изобрел ряд автоматов, в том числе паровую турбину.


[Закрыть]. Помнишь, она состоит из котла и небольшой вертушки, похожей на разбрызгиватель воды для лужаек. Котел нагревается, пар проходит через вертушку и заставляет ее вращаться. Мой двигатель устроен подобным образом. Вместо огня я применил ториевый реактор, а воду заменил цинком. Мы нагреваем цинк, доводим его до кипения. Получается струя цинкового пара, который устремляется через дюзы. Вот и все.

Росс присвистнул.

– Просто и изящно. А он будет работать?

– Он уже работал. Эта идея пришла мне в голову, когда я пытался сконструировать цинковую турбину для электростанции. Мне удалось получить сильную, устойчивую струю цинкового пара, но никакая турбина не выдерживала его напора: ломались лопасти. И тут меня осенило: ведь это же готовый ракетный двигатель!

– Прекрасно, док! Но скажите, почему бы не взять свинец? Ведь это означало бы большую массу при меньшем объеме.

– Ты прав. Большая плотность топлива действительно позволила бы сократить размеры двигателя, баков, да и самой ракеты; в итоге уменьшился бы мертвый вес. Но масса не так уж важна; главной задачей является получение скоростного реактивного потока. Я взял цинк потому, что он имеет более низкую температуру плавления, чем свинец. Я хочу перегревать пар до такой степени, чтобы он истекал в виде быстрой струи. Но я не могу повышать температуру выше предела устойчивости используемого в реакторе замедлителя.

– Углерод?

– Да, углерод. Графит. Он замедляет поток нейтронов, а кадмиевые стержни управляют скоростью процесса. Излучение поглощается емкостью с жидким цинком. Он закипает и весело и жизнерадостно устремляется наружу.

– Ясно. Ну, а почему бы не взять ртуть? Она плотнее свинца и плавится при еще более низкой температуре, чем цинк.

– Идея хорошая, но это слишком дорого. Ртуть нам не по карману.

Из дверей убежища высунулась голова Морри, и доктор умолк.

– Эй! Идите завтракать, иначе останетесь голодными!

– Идем, – ответил Каргрейвз.

Вылезая из машины, он оперся на поврежденную ногу и вскрикнул от боли.

– Минутку, док. Обопритесь на меня, – предложил Росс.

Помогая друг другу, они поплелись в дом.

– Короче говоря, – продолжал Каргрейвз, – осталось лишь собрать реактор. Торий уже помещен в графите в соответствии с моими вычислениями, так что нам нужно лишь смонтировать воздушный шлюз и провести стендовые испытания.

Их ракета, хотя и использовалась ранее на трансатлантических стратосферных линиях, шлюза не имела: конструкторы не предусмотрели возможности открывания люка иначе как на земле.

Но, если уж нашим путешественникам было суждено высадиться на Луне, им было необходимо иметь воздушный шлюз – небольшую камеру, снабженную двумя дверьми. Каргрейвз намеревался приварить к имеющейся дверной раме стальную коробку со второй герметичной дверью, открывающейся внутрь корабля.

– Я могу сварить шлюз, – предложил Росс, – пока вы устанавливаете реактор. Разумеется, если мои глаза снова будут в порядке.

– Даже если ты снова начнешь видеть, я не думаю, что было бы разумно сразу же глядеть на сварочную дугу. А что, Арт и Морри не умеют варить?

– Конечно умеют, но, между нами, я веду шов лучше.

– Ладно, посмотрим.

За завтраком Каргрейвз сообщил ребятам о своем решении лететь. Арт покрылся румянцем и пробормотал нечто нечленораздельное. Морри серьезным голосом произнес:

– Я знал, что за ночь температура у вас спадет. Так какие же у нас планы?

– Все те же самые; но мы решили ускорить подготовку. Как твои успехи, Морри?

– Черт побери, я готов отправиться хоть сегодня. Гироскопы мурлычут как котята. Я рассчитывал гомановские орбиты [11]11
  Иначе «эллипс Гомана», траектория перелета с минимальной характеристической скоростью (то есть скоростью, которую приобрела бы ракета под действием тяги своего двигателя в идеальном случае – при отсутствии иных сил, как, например, тяготения, сопротивления атмосферы и так далее) между двумя планетами.


[Закрыть]и S-образные траектории, пока меня не стало от них тошнить. В общем, я и мои компьютеры готовы к полету на все сто. – Морри суеверно постучал по деревяшке.

– Отлично. Значит, теперь ты можешь заняться подготовкой снаряжения. А ты, Арт?

– Я? Ну, в общем-то и у меня все готово. Оба радара в рабочем состоянии. Но я хотел бы кое-что улучшить в цепях частотной модуляции.

– А так, как есть, они хорошо работают?

– Думаю, что вполне прилично.

– Ну и нечего в них влезать. Я могу занять тебя другим делом.

– Уж не сомневаюсь.

– Как насчет радарного экрана, который должен был установить Арт? – вмешался Морри.

– Радар? А, ты имеешь виду систему сигнализации? – ответил Каргрейвз. – Росс считает, и я с ним полностью согласен, что лучшим способом утереть нос непрошеным гостям было бы стартовать как можно быстрее. Я не хочу вытаскивать радар из корабля, это заняло бы лишнее время. И кроме того, мы можем запросто повредить прибор, без которого нам в дальнейшем не обойтись. А замена, сам знаешь, нам не по карману.

– Верно, – согласился Морри. – Я по-прежнему считаю, что человек с оружием в руках гораздо надежнее всякого прибора. Судите сами: нас четверо. На каждого приходится лишь два ночных часа. Не стоит ли выставить часового?

Каргрейвз согласился. Были предложены различные планы – нанять охранника, подвести ток к заграждению, – но все они были отвергнуты либо по причине дороговизны, либо из-за больших затрат времени на их осуществление. Наконец, решили оставить все как есть, но на ночь зажигать свет и провести линию освещения вокруг корабля. Все эти линии должны были в случае чего автоматически переключаться на питание от корабельных аккумуляторов.

На следующей неделе, в среду, Каргрейвз сел за ланч со спокойным чувством. Наконец-то ториевый реактор был установлен на своем месте, за отремонтированным щитом. Это было хорошо: он не любил эту заковыристую, всегда опасную работу с радиоактивными веществами – опасную, несмотря на использование предохранительных щитов и длинных щипцов.

Но как бы то ни было, реактор смонтировали, воздушный шлюз приварили и испытали на герметичность. Почти все снаряжение разместили на борту. Для Арта и Росса были изготовлены противоперегрузочные устройства. Каргрейвзу и Морри предстояло выдерживать ускорение, сидя в пилотских креслах. Реактор испытали на малой мощности; доктор чувствовал, что все хорошо, да и на приборной панели горели одни зеленые лампочки.

Самозваный инспектор больше не появлялся, и ночные дежурства проходили спокойно. Больше всего радовало то, что зрение Росса продолжало улучшаться, и окулист, которого он посетил в понедельник, посоветовал лишь еще пару недель не снимать темных очков.

Каргрейвз пока хромал, но уже ходил без палки, и травма совершенно не беспокоила его. Он с воодушевлением работал над статьей «Двигательный агрегат «Галилей» (стряпня для простых смертных) и обдумывал заметку, которую собирался послать в «Физикл ревью». Неплохим названием, думал он, было бы «Экспериментальное исследование некоторых аспектов космических перелетов», автор – доктор Дональд Каргрейвз, бакалавр естественных наук, доктор наук, доктор права, лауреат Нобелевской премии, действительный член Национальной и Французской академий и прочее. В действительности, он был удостоен лишь некоторых из упомянутых званий и в своих мечтах лишь примерял к себе эти громкие титулы.

За окнами взревел мотор остановившегося автомобиля, и в помещение вбежал Арт, неся в руках почтовые конверты.

– Санта-Клаус приехал! – весело крикнул он. – Одно письмо от твоих родителей, Росс, одно от той крашеной блондинки, за которой ты увивался…

– Ничего я за ней не увивался, и потом – никакая она не крашеная, – ответил Росс, с живостью выхватывая конверт.

– Пусть будет по-твоему, но ты еще сам убедишься… Так… Три письма Морри, и все деловые. Остальные – вам, док, – заявил Арт, пряча в карман письмо от матери. – Опять картошка с мясом! – радостно добавил он, заглядывая в кастрюлю.

– Это чтобы задобрить тебя перед тем, как мы будем есть на Луне, – ответил Морри. – Разносолов там не предвидится. Слушайте, док…

– Да, Морри?

– Тут в письме сказано, что консервы уже прибыли на нашу городскую базу. Пожалуй, я съезжу вечером в город и привезу их сюда. И еще нам прислали счета. Похоже, я выполнил все свои задания.

– Отлично, – рассеянно ответил доктор, надрывая конверт. – В таком случае можешь помочь нам с Россом при стендовом испытании. Это единственное, что нам осталось сделать. – Он развернул письмо и углубился в чтение.

Затем он начал его перечитывать. Заметив, что он перестал есть, Росс спросил:

– Что-нибудь случилось, док?

– Ничего страшного, но все же неприятно. Фирма в Денвере не сможет предоставить нам динамометры для испытания. – Каргрейвз перебросил письмо Россу.

– Это сильно нам помешает? – спросил Морри.

– Не знаю. Придется мне поехать в город вместе с тобой. Надо позвонить на Восточное побережье, и как можно быстрее, чтобы нас не задержала разница во времени.

– Надо – значит, надо.

Росс вернул письмо доктору.

– По-моему, такие динамометры можно приобрести где угодно.

– Не скажи. Динамометр на полмиллиона фунтов не так-то легко достать. Попробуем обратиться в фирму «Болдуин», производящую локомотивы.

– А почему не сделать приборы самим? – вмешался Арт. – Мы же сделали один такой для испытаний «Звездного штурма».

Каргрейвз покачал головой.

– Я очень высоко ценю ваше мастерство, если речь идет о точной механике. Но для некоторых работ требуется специальное оборудование. Кстати, если уж речь зашла о «Звездном штурме», – заговорил он, намеренно уходя от темы, – то не думали ли вы, ребята, что надо дать нашему детищу подходящее имя? Как насчет «Звездного штурма-6»?

Арту название понравилось. Морри сказал, что корабль логичнее было бы назвать «Лунный штурм». У Росса была другая идея:

– «Звездный штурм» – хорошее название для наших моделей. Для лунного корабля нужно придумать что-нибудь посолиднее, что-нибудь гордое, как вы считаете?

– «Пионер».

– Слишком затасканно.

– «Тор» – от названия топлива.

– Лучше, но все же не то.

– Назовем его «Эйнштейн».

– Я понял, что вы хотели бы назвать его в честьдоктора Эйнштейна, – вмешался Каргрейвз. – Но я вам могу предложить другое имя, символизирующее примерно то же. Как насчет «Галилей»?

Возражений не последовало. Члены клуба «Галилей» были единодушны. Имя человека, впервые увидевшего и описавшего лунные горы, имя, ставшее синонимом упорства и свободы пытливого ума, звучало в их сердцах как сладчайшая музыка.

Доктор подумал о том, вспомнят ли их собственные имена лет через триста. Если повезет, если очень повезет – то да: ведь не забыли же потомки Колумба. А если вдруг от них отвернется удача и ракета взорвется, что ж – на их долю достанется лишь легкая мгновенная смерть.

Похоже было, что удача уже отвернулась от них, причем самым прозаическим образом: не предвиделось даже эффектной гибели в объятой пламенем ракете. Каргрейвз потел в телефонной будке до пяти часов по тихоокеанскому времени, а потом еще дожидался, пока не настанет пять часов в Чикаго, и наконец должен был признать, что динамометра им не видать как своих ушей – во всяком случае, в ближайшее время.

Он упрекал себя в том, что решив сэкономить, связался с денверской фирмой, у которой надеялся приобрести подержанные приборы, а не побеспокоился заключить контракты с другими поставщиками. Изругав себя в пух и прах, он ощутил какое-то странное удовлетворение. Когда он забрался в машину, Морри внимательно посмотрел в его разочарованное лицо.

– Неудача, док?

– Да. Поехали в лагерь.

Около получаса они мчались по пустыне в напряженном молчании. Наконец, Морри предложил:

– Слушайте, док. Может быть, закрепить ракету фермами и провести наземное испытание без динамометра?

– А что толку? Мне нужно знать величину развиваемой тяги.

– Я уже подумал об этом. Кто-нибудь из нас залезет в ракету с акселерометром – я имею в виду маятниковый акселерометр, а не интегратор перемещения. Прибор покажет ускорение в единицах^ Зная ускорение и массу корабля, мы могли бы получить силу тяги.

Каргрейвз на мгновение заколебался. Ошибка Морри была столь очевидна и ее было так легко совершить, что доктор не сразу сообразил, как обратить внимание юноши на явный просчет и не ранить при этом его гордость.

– Идея неплохая, хотя я хотел бы считывать показания дистанционно, поскольку вероятность аварии двигателя нового типа весьма высока. Но главное препятствие не в этом. До тех пор пока корабль прикован к земле, никакого ускорения не будет, какую бы тягу ни развивал двигатель.

– Черт! – воскликнул Морри. – М-м-м… похоже, я дал маху, док!

– Вполне естественная ошибка.

Когда они проехали пять миль, Морри заговорил снова:

– Я придумал. Чтобы измерить тягу по акселерометру, «Галилей» должен свободно двигаться, верно, док? Ну что ж, в таком случае я сам совершу испытательный полет. Стойте, стойте, – быстро заговорил он, – я отлично знаю, что вы не захотите подвергать меня риску. Ракета может взорваться или упасть. Такое, конечно, возможно, но ведь это моя работа. Для самого путешествия я не нужен, а без вас нам не обойтись. И без Росса нельзя никак: он бортинженер. Без Арта не будут работать радиоустановка и радар. Второй же пилот нужен только для подстраховки, так что испытывать корабль должен я.