Текст книги "Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

– Привет, Элли, – произнес Макс и почувствовал, что краснеет.

– Добрый вечер, капитан.

Девушка была одета шикарно, как и в тот раз, когда Макс впервые увидел ее в гостиной; трудно было представить, что эта красивая молодая особа в модном платье та самая замарашка, чье грязное лицо смотрело на него с другой стороны начерченных на земле трехмерных шахматных досок.

– Как ноги?

– Их так перебинтовали, что пришлось надеть шлепанцы. Но врач постарался. Завтра я уже смогу танцевать.

– Не стоит спешить.

Элли окинула взглядом капитанские нашивки и эмблему на груди Макса.

– И ты еще говоришь мне, что не надо спешить?

Не успел юноша найти ответ на вопрос, не требующий ответа, как Уолтер наклонился к нему и тихо прошептал:

– Мы готовы, капитан.

– Действуйте, мистер Уолтер.

Первый офицер легонько постучал ножом по хрустальному бокалу. Наступила тишина.

Спокойно и убедительно мистер Уолтер объяснил создавшуюся ситуацию. Его слова звучали рассудительно, и сделанный им вывод казался неизбежным. Он закончил свою краткую речь словами:

– И теперь, в соответствии с существующими законами и традициями космоса, я передаю командование нашему новому капитану. Дамы и господа, разрешите представить вам капитана Джонса!

Макс встал. Он оглянулся вокруг, попытался заговорить и не смог. Тогда он взял стакан с водой и отпил глоток.

– Уважаемые гости и коллеги, – начал он. – Мы не можем оставаться на планете. Это вам хорошо известно. Мне рассказали, что наш врач называет систему, враждебную нам, «симбиотическим порабощением», нечто вроде взаимоотношений человека с собакой, только в еще более значительной степени зависимости.

Эта система, судя по всему, охватывает все животное царство на этой планете. Так вот, человек рожден не для рабства, будь оно симбиотическим или каким-нибудь другим. Но нас слишком мало, чтобы одержать верх над этой системой, поэтому мы вынуждены оставить планету.

Он сделал паузу, отпил еще глоток и увидел, что Элли ободряюще кивнула ему.

– Может быть, наступит время, и сюда прилетят люди – знающие, что их ждет, и подготовленные к этому. Что касается нас, я попытаюсь провести «Асгард» обратно через… ну, можно назвать это щелью в пространстве. Это рискованный маневр. Я никого не хочу принуждать лететь с нами против воли, хотя вернуться домой другим способом невозможно. Те, кто не желает рисковать, будет высажен на северном полюсе планеты номер три – вечерней звезды, которую мы называем Афродитой. Возможно, им удастся выжить, хотя даже на полюсах там очень жарко. Если вам больше нравится такая альтернатива, сообщите свои фамилии интенданту сегодня вечером. Остальные сделают попытку вернуться домой. – Он помолчал, внезапно произнес: – Это все, – и сел.

Аплодисментов не последовало, и Макс мрачно подумал, что его первое выступление перед публикой оказалось не слишком удачным. В гостиной возобновились разговоры, члены экипажа вышли из кают-компании, и помощники стюарда стали накрывать на столы. Элли посмотрела на Макса и одобрительно улыбнулась. Рядом с ней, по левую сторону, сидела миссис Мендоза.

– Ма… я хотела сказать, капитан, – действительно ли этот маневр настолько опасен? Мне не хотелось бы подвергаться излишнему риску. Неужели нет иного выхода?

– Нет.

– В это трудно поверить.

– Другого способа нет. Мне не хочется обсуждать за столом эту проблему.

– Но…

Макс опустил голову и стал есть суп, стараясь, чтобы его рука не дрожала. Подняв глаза, он заметил, что на него смотрит миссис Монтефиоре, предпочитавшая, чтобы ее называли княжной – весьма сомнительный титул.

– Долорес, перестань приставать к нему. Нам хотелось бы услышать рассказ о ваших приключениях, капитан.

– Никакого рассказа не будет.

– Бросьте! Я слышала, что они были удивительно романтичными. – Миссис Монтефиоре многозначительно протянула последнее слово и бросила хитрый взгляд в сторону Элли. Затем она снова посмотрела на Макса. У нее были глаза хищной птицы и мелкие зубы – юноша подумал, что их гораздо больше, чем у обыкновенного человека. – Расскажите нам все!

– Нет.

– Но вы просто не можете отказаться!

Элдрет повернулась к ней, широко улыбнулась и ласково заметила:

– Дорогая княжна, – у вас клыки торчат изо рта.

Миссис Монтефиоре мгновенно замолчала.

…После ужина Макс отвел в сторону мистера Уолтера.

– Одну минуту, мистер Уолтер.

– Да, капитан!

– Скажите, это верно, что я сам могу выбрать тех, кто сидит за моим столом?

– Да, сэр.

– В таком случае – среди них есть некто миссис Монтефиоре. Прошу вас найти для нее другое место. Еще до завтрака.

По лицу первого офицера промелькнула едва заметная улыбка.

– Слушаюсь, сэр.

Глава 21
Капитан «Асгарда»

Тело Сэма опустили в лифте на поверхность планеты и похоронили там, где он погиб. По распоряжению Макса в похоронах принимали участие только он сам, Уолтер и Джиордан; юноша предупредил Элли, чтобы не приходила. Их окружал почетный караул, вооруженный до зубов и не спускавший глаз с дальних холмов. Заупокойную молитву Макс прочел еле слышным голосом, но читать громче у него не было сил.

Механики быстро изготовили памятник – остроконечная пирамида из нержавеющей стали. Прежде чем установить ее на свежую могилу, капитан долго думал, какую надпись выжечь на памятнике. «Он так любил жизнь»? – нет, Сэму это не понравится, решил он, вспомнив его циничное презрение ко всякой сентиментальности. «Он никогда не спорил с судьбой»? – и это противоречило характеру Сэма, – если Сэму не нравились карты, выпавшие на его долю, он просто подсовывал вместо них новую подтасованную колоду. Нет, вот такая надпись на памятнике больше соответствует характеру Сэма; Макс наклонился над памятником и прочитал:

ПАМЯТИ

СЕРЖАНТА СЭМА АНДЕРСОНА

СЛУЖИВШЕГО

В ИМПЕРСКОМ КОРПУСЕ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

ОН СЪЕДАЛ ВСЕ, ЧТО СТАВИЛИ ПЕРЕД НИМ

Уолтер впервые увидел памятник.

– Значит, вот кем он был. Вообще-то я догадывался об этом, сэр.

– Да. Он так и не открыл мне свое настоящее имя. Ричардс или Робертс. Я не уверен.

– Вот как. – Первый офицер задумался. – А вы знаете, сэр, мы можем восстановить его в корпусе посмертно. Его опознают по отпечаткам пальцев.

– Думаю, Сэм был бы рад этому.

– Как только вернемся, я лично займусь этим.

– Если вернемся.

– Извините, капитан, – когда вернемся.

После окончания церемонии похорон Макс поднялся прямо в рубку управления. Он уже побывал там накануне вечером и успел оправиться после первого потрясения – в «беспокойной дыре» его считали капитаном и обращались с должным уважением. Когда Келли поздоровался с ним: «Доброе утро, капитан», Макс постарался ответить почти небрежно:

– Доброе утро, шеф. Привет, Лунди.

– Принести кофе, сэр?

– С удовольствием. Относительно взлета корабля и орбиты ожидания – все готово?

– Еще нет, сэр.

– Тогда не стоит трудиться. Я решил лететь прямо домой. Расчеты сделаем в пути. Где пленки?

– Я захватил их еще утром.

Имелись в виду пленки, спрятанные в каюте Макса. Саймсу удалось уничтожить первый комплект сразу после смерти капитана Блейна; запасной комплект остался единственным, где были зафиксированы координаты и пеленги того места, где появился «Асгард» сразу после прорыва.

– О'кей. За работу. Ковак сядет за компьютер.

Специалисты приходили в рубку управления задолго до начала вахты, как это было принято у Келли.

– Как прикажете, сэр. Но я был бы рад сам помочь капитану.

– Ковак справится. Вы поможете Ногучи и Лунди при просмотре пленок.

– Слушаюсь, сэр.

Данные начали поступать к капитану. Ночью Макс дважды просыпался, покрытый холодным потом, опасаясь, что утратил свою уникальную память. Но когда пошли данные, Макс убедился, что программирует без малейших усилий, в его сознании будто открывались соответствующие страницы, и он читал их. Нужно было быстро вылететь в космос, чтобы избавиться от тяготения планеты и оставить позади местное «солнце»; в этом случае поправки, вводимые в курс, станут относительно простыми. Затем корабль будет долго лететь по прямой к тому месту, где они появились в этой вселенной. Расчеты не должны быть точными, потому что с первой попытки не следовало пытаться осуществить переход; они исследуют окружающее пространство, сделают много фотоснимков пеленгации и произведут на их основе вычисления, чтобы как следует изучить галактику, в которой еще не бывал человек.

Взлет был рассчитан, записан на пленку для автопилота, и пленка введена в консоль задолго до полудня. Раньше жизнь в корабле протекала по местному времени, где в одном часе было около пятидесяти пяти минут, но теперь она будет проходить по гринвичскому, то есть по тому времени, которое было основным в рубке управления; таким образом обед запоздает, а некоторые «звери» как всегда переведут стрелки своих часов не так, как следует, и во всем обвинят капитана.

В рубке управления сверили часы с машинным отделением, включили ленту автопилота, и теперь оставалось только нажать на кнопку за несколько секунд до расчетного времени, чтобы автопилот дал команду и корабль начал взлет.

Зазвонил телефон, Смит поднял трубку и посмотрел на Макса.

– Это вас, капитан.

– Капитан, – голос интенданта звучал тревожно, – извините, что я беспокою вас в рубке.

– Ничего страшного. Что случилось?

– Миссис Монтефиоре хочет, чтобы ее высадили на Афродите.

– Кто-нибудь еще не желает оставаться на корабле?

– Нет, сэр.

– Но всем объявили, что желающие должны были обратиться к вам еще вчера.

– Я объяснил ей это, сэр. Ее ответ показался мне не совсем логичным.

– Если говорить откровенно, я был бы счастлив высадить ее там и таким образом избавиться от нее. Но мы, в конце концов, несем ответственность за нее. Передайте миссис Монтефиоре, что я отказался удовлетворить ее просьбу.

– Слушаюсь, сэр. Вы позволите мне сформулировать ваш отказ в несколько иной форме?

– Да, конечно. Позаботьтесь только, чтобы она мне не мешала.

Макс положил трубку и увидел, что рядом с ним стоит Келли.

– Вот-вот наступит расчетное время, сэр. Может быть, вы возьмете на себя управление и проверите готовность к взлету?

– Нет, шеф. Командуйте взлетом. Это ваша вахта.

– Слушаюсь, капитан.

Келли сел у консоли, Макс опустился в кресло капитана, чувствуя себя как-то неловко. Жаль, что я не курю трубку, промелькнуло в голове Макса. Ему казалось, что капитану следует сидеть спокойно и непринужденно, курить трубку и следить, как его подчиненные осуществляют маневры.

Макс почувствовал, что его тело вдавилось в подушку кресла: «Асгард» снова оказался в коконе собственной силы тяжести, и теперь ускорение не будет влиять на тех, кто находится внутри него. Через несколько мгновений корабль взлетел, но заметить это можно было лишь при взгляде в иллюминатор – голубое небо постепенно уступило место черному космическому пространству, усеянному звездами.

Юноша встал, заметил, что все еще держит в руке воображаемую трубку, и поспешно разжал пальцы.

– Я буду у себя в каюте, шеф. Вызовите меня, когда будете готовы к расчетам взятых после взлета пеленгов. Между прочим, кто будет нести вахты?

Келли встал и подошел к Максу.

– Я решил, капитан, что Ковак и я будем сменять друг друга, а парни поделят вахты между собой. Затем, во время перехода, мы оба будем в рубке.

Макс покачал головой.

– Нет. Вахты будут нести все – вы, Ковак и я. И так будет продолжаться столько, сколько нужно. Неизвестно, сколько времени понадобится на подготовку перед решающим броском.

– Вы позволите мне высказать свою точку зрения, капитан? – тихо спросил Келли.

– Вы ведь понимаете, Келли, если между нами не будет прямоты и откровенности, я не сумею осуществить переход.

– Спасибо, капитан. Вам нельзя уставать. Когда наступит решающий момент, вся тяжесть вахты ляжет на вас. – Помолчав, Келли добавил: – Безопасность корабля более важна, чем… ну, назовем это гордостью.

Макс задумался. Он учился тому – без посторонней помощи, – что капитан корабля не должен допускать ошибок, простительных любому другому, он обладал огромной властью, которой был наделен, как самая конечная инстанция. Его привилегии, такие, как возможность избавиться от неприятной для него женщины, сидящей за капитанским столом, были велики, тогда как последствия ошибок, связанных с выполнением нечеловечески трудных обязанностей, часто являлись непредсказуемыми.

– Послушайте, шеф, – медленно, словно все еще размышляя, произнес он, – как вы думаете, можно установить кофеварку вон там, за компьютером?

Келли повернулся и смерил расстояние взглядом.

– Да, сэр. А зачем это вам?

– Мне кажется, что тогда здесь поместится раскладная койка.

– Вы собираетесь спать в рубке управления, сэр?

– Иногда. Мне пришла в голову мысль, что на койке мог бы отдыхать любой из нас. Вот вы, например, проводите в рубке половину суток. В течение нескольких недель присутствие вахтенного офицера вообще-то не потребуется, так что, находясь на вахте, можно будет и подремать. Как вы считаете?

– Это противоречит правилам, сэр. И станет плохим прецедентом… и плохим примером. – Он посмотрел на Ногучи и Смита.

– Занесите в вахтенный журнал соответствующую запись со ссылкой на существующие правила и укажите, что это сделано ввиду чрезвычайной ситуации и для безопасности корабля. Я подпишу.

– Если вы считаете это необходимым, сэр.

– В вашем голосе звучит сомнение, так что я не исключаю, что ошибся. Подумайте и сообщите мне свое мнение.

Раскладная койка была установлена в рубке, и соответствующая запись внесена в вахтенный журнал, но ни Келли, ни Ковак ни разу не отдыхали на ней. Что же касалось Макса, то он тоже не воспользовался ею – он знал, что все равно не уснет.

Теперь Макс ел тоже в рубке. Хотя особой необходимости в его присутствии не было, так как требовалось только брать пеленги звезд, чтобы определить место рандеву с пустотой в окружающем корабль космическом пространстве, Макс заметил, что, если он не занимался вычислениями, его не оставляло беспокойство, и он стремился поделиться своими тревогами с Келли.

Каким образом разведывательный корабль возвращался в собственную Галактику через только что рассчитанную новую конгруэнтность? И что случалось с теми, кто не сумел вернуться? Может быть, доктор Гендрикс сумел бы вычислить характеристику противоположной стороны еще не рассчитанной конгруэнтности, пользуясь лишь теми инструментами, что находятся на борту обычного космического лайнера? Макс пришел к выводу, что доктору Гендриксу это было бы по силам – ведь покойный астрогатор был настоящим фанатиком своей профессии и обладал глубокими знаниями в области теоретической физики, выходившими далеко за пределы обычных вычислений. Макс был уверен, что доктор Гендрикс намного превосходил в знаниях большинство астрогаторов.

Молодому капитану было известно, что разведывательные корабли рассчитывают конгруэнтности с обеих сторон, применяя к гравитационному полю теоретические данные, собранные на ранее не исследованной стороне. Он сделал несколько попыток прикинуть форму подобных расчетов, затем сдался, не испытывая уверенности в точности полученных им результатов – Макс был уверен в своих прикладных способностях, но сомневался в теоретических аспектах и понимал, насколько приблизительны эти результаты. Ведь не было никакой возможности точно измерить массу звезд, особенно когда в распоряжении астрогатора были обычные инструменты грузопассажирского лайнера.

Теперь все время посвящалось попыткам рассчитать «колею» к той неизвестной точке в космическом пространстве, где, судя по имеющимся в распоряжении пленкам, они ворвались в незнакомую вселенную. Войдя в эту «колею», корабль сможет прибыть к расчетной точке на скорости, лишь немного уступающей скорости света, затем резко ее увеличить и – оставалось надеяться на благоприятный исход.

Подобный маневр был бы прост на поверхности планеты, однако совсем иное – ситуация в космосе. Пеленгуемые звезды движутся с огромной скоростью, и других ориентиров здесь нет; для того чтобы определить, какое место космического пространства соответствует тому, где корабль находился в другое время, требуется произвести сложнейшие расчеты, у которых не существует простых теоретических решений. Для каждой вычисленной конгруэнтности у астрогатора имеется таблица ранее проделанных расчетов – «Критические таблицы рассчитанных аномалий». На «Асгарде» Максу и Келли приходилось вычислять все самим.

Макс проводил в рубке управления столько времени, что первый офицер посоветовал ему время от времени показываться в гостиной, дабы повысить моральный дух пассажиров. Уолтер не счел нужным добавить, что капитану надлежит улыбаться и демонстрировать спокойную уверенность, это подразумевалось само собой. После разговора с первым офицером Макс принял решение – по мере возможности – ужинать с пассажирами и офицерами.

Конечно, с Элдрет он почти не встречался. Когда он впервые после долгого отсутствия увидел ее за столом, девушка выглядела приветливой, но сдержанной. Макс подумал, уж не заболела ли она. Он вспомнил, что ее доставили в каюту на носилках, а потому не исключено, что ее здоровье совсем не такое крепкое, как могло показаться. Макс решил узнать об этом у корабельного врача – через кого-нибудь, разумеется.

Принесли кофе. Макс испытывал острое желание поскорее вернуться в «беспокойную дыру» и тут вспомнил, что Уолтер просил демонстрировать уверенность и спокойствие. Он посмотрел вокруг и громко заметил:

– У нас в кают-компании какая-то похоронная атмосфера. Неужели больше никто не танцует? Мистер Дюмон!

– Да, капитан?

– Распорядитесь, чтобы включили музыку. Миссис Мендоза, вы не окажете мне честь?

Миссис Мендоза хихикнула и приняла приглашение капитана. Но оказалось, что она была позором для Аргентины – у нее полностью отсутствовало чувство ритма. Макс, однако, сумел провести ее по залу без серьезных столкновений с остальными парами, подвел к креслу и поклонился. Затем он воспользовался своим званием и отнял миссис Дайглер у ее партнера. Волосы Мэгги еще были короткими, но выглядела она по-прежнему великолепно.

– Мы скучали без вас, капитан.

– Приходится много работать. В рубке управления не хватает специалистов.

– Да, я знаю. Гм… капитан, а скоро произойдет переход?

– Теперь ждать недолго. Нам понадобилось столько времени потому, что необходимо было проделать огромное количество расчетов – ведь безопасность прежде всего, правда?

– Значит, мы действительно летим домой?

Макс постарался улыбнуться как можно убедительнее.

– Разумеется. Так что не берите в корабельной библиотеке длинные романы: интендант не разрешит взять их с собой, когда вы будете покидать корабль.

– Спасибо, я уже чувствую себя лучше, – вздохнула миссис Дайглер.

Он поблагодарил ее за вальс, посмотрел по сторонам, увидел миссис Монтефиоре и решил, что его обязательства поддерживать моральный дух пассажиров уже выполнены. Элдрет одиноко сидела за столом. Макс подошел к ней.

– Ноги еще болят, Элдрет?

– Нет, капитан, все прошло. Спасибо за заботу.

– Тогда потанцуем?

Девушка широко открыла глаза.

– Вы хотите сказать, что у капитана есть для меня время?

Макс наклонился к уху Элли.

– Еще одна такая шутка, чумазая мордашка, – и я прикажу заковать тебя в кандалы.

Элли наморщила нос и хихикнула.

– Слушаюсь, капитан. Больше не буду, сэр.

Сначала они танцевали молча; Макс испытывал огромную радость от близости девушки и жалел, что не пригласил ее раньше. Наконец Элли подняла к нему лицо.

– Скажи, Макс, ты навсегда забросил трехмерные шахматы?

– Нет. Как только закончим переход, у меня будет больше времени и я брошу тебе вызов, – если дашь мне фору в два звездолета.

– Я уже жалею, что рассказала тебе об этом. Но пообещай мне – будешь заходить и беседовать с Чипси. Она спрашивала сегодня утром; «Где Макси?»

– Господи, я совсем забыл о бедняжке. Пожалуй, можно было бы взять ее в рубку управления, да боюсь, что она нажмет на кнопку – и месяц работы псу под хвост. Иди принеси ее.

– Она будет нервничать: вокруг столько людей. Давай пойдем к ней, а?

Юноша покачал головой.

– Я не могу идти к тебе в каюту.

– Почему? Не говори глупостей. Моя репутация и так подмочена, а капитан имеет право поступать так, как ему заблагорассудится.

– Это потому что ты никогда не была капитаном. Видишь, как следит за нами эта хищница? – Он указал глазами на миссис Монтефиоре. – Перестань спорить и принеси Чипси.

– Слушаюсь, капитан.

Макс пощекотал счастливую обезьянку под подбородком, дал ей кусочек сахара и заверил ее, что Чипси самая лучшая обезьянка в этой части галактики. Затем извинился и ушел.

Он чувствовал себя оживленным и бодрым. Увидев, как мистер Уолтер заходит к себе в каюту, Макс остановился в коридоре и машинально последовал за ним. Для той проблемы, которая его беспокоила, сегодняшний день ничуть не хуже завтрашнего.

– Голландец! Вы не заняты?

Первый офицер повернулся.

– А-а, это вы, капитан. Нет, сэр. Заходите.

Макс подождал, пока Уолтер нальет по чашке извечного кофе, и заговорил:

– Меня не оставляет одна мысль, мистер Уолтер, – это личный вопрос.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Вряд ли. Но у вас гораздо больше опыта в таких делах, и потому мне хотелось бы рассказать об этом.

– Если таково желание капитана…

– Послушайте, Голландец, это проблема Макса, а не капитана.

Уолтер улыбнулся.

– Ну хорошо. Только не требуйте, чтобы я обращался к вам по-другому. Это может стать плохой привычкой.

– Хорошо, хорошо.

Макс собирался выведать у Уолтера, что знает первый офицер о поддельных документах, с которыми Макс прибыл на корабль: сообщил ему об этом доктор Гендрикс или нет?

Однако Макс тут же понял, что не может вести подобные расспросы: положение капитана обязывало.

– Я хочу рассказать вам, как оказался на «Асгарде».

И юноша поведал первому офицеру все, не скрывая от него даже роль Сэма, потому что откровенность уже не могла повредить другу. Уолтер слушал с серьезным выражением на лице.

– Я ждал, что вы расскажете об этом, капитан, – сказал он наконец. – Доктор Гендрикс поделился со мной своими сомнениями, хотя он не знал всех подробностей, когда намеревался назначить вас на должность ученика астрогатора. Мы решили, что этот вопрос не будет подниматься на корабле.

– Меня беспокоит, что произойдет после нашего возвращения. Если нам удастся вернуться.

– Когда мы вернемся. Вы обратились ко мне за советом, сэр? Или вам требуется помощь?

– Не знаю. Мне просто хотелось поделиться с вами.

– Гм… существует две возможности. Одна заключается в том, что мы решим это вопрос прямо здесь, изменив не очень важный отчет. В нем…

– Нет, Голландец. Я запрещаю подделку любых документов на «Асгарде».

– Вообще-то я почти не сомневался, что получу от вас именно такой ответ. Мое мнение совпадает с вашим, сэр, только я считал бы себя обязанным – по разным причинам – помочь вам скрыть это дело, если бы вы обратились ко мне с такой просьбой.

– Когда-то я подумывал о подделке отчета, даже считал, что такое действие оправданно. Теперь я изменил точку зрения.

– Я согласен с вами, капитан. Остается один выход: доложить о случившемся и быть готовым к неприятностям. В этом случае я приложу все усилия, чтобы уладить их; не сомневаюсь, что интендант и старший механик придерживаются такого же мнения.

Макс откинулся на спинку кресла, испытывая какое-то теплое чувство, ощущение полного благополучия.

– Спасибо, Голландец. Мне все равно, как поступят со мной… лишь бы разрешили остаться в космосе.

– Не думаю, что они пойдут на такие жесткие меры, – если вам удастся вернуть корабль на Терру. Но если их решение будет таким, мы будем добиваться справедливости. А пока постарайтесь забыть об этом.

– Попытаюсь. – Макс нахмурился. – А теперь скажите мне откровенно. Голландец, что вы думаете о фокусе, который я выкинул?

– Это сложный вопрос, капитан. Важнее то, что вы думаете о нем.

– Я? Не знаю. Припоминаю, что я чувствовал себя агрессивным и обиженным.

– Вот как?

– Я всегда объяснял – про себя, разумеется, – почему я пошел на такой шаг, считал, что виновата система, а не я. Теперь я не хочу оправдывать себя. Не то чтобы я жалел о случившемся, особенно теперь, когда я знаю, что мог бы упустить. Но я не хочу уходить от ответственности.

Уолтер кивнул.

– Это разумный подход. Видите ли, капитан, не бывает полностью справедливых законов. Человек должен руководствоваться здравым смыслом и рассудительностью, а не слепо повиноваться. Мне тоже приходилось нарушать правила; за некоторые нарушения я расплатился, другие остались незамеченными. Ошибка, которую вы совершили, могла превратить вас в формалиста, педанта, твердо решившего следовать букве закона и требовать, чтобы и все остальные поступали так же. Или вы могли стать вечным ребенком, убежденным, что правила обязаны исполнять все, кроме вас. По-видимому, вы не стали ни тем ни другим. Наоборот, это оказало на вас благотворное влияние.

На лице Макса появилась улыбка.

– Спасибо, Голландец. – Он встал. – Вернусь в «беспокойную дыру» и постараюсь как можно больше запутать цифры.

– Капитан, вы спите достаточно?

– Я? Ну конечно, ложусь подремать во время почти каждой вахты.

– Осталось четыре часа, капитан.

Макс сел на койке и протер глаза. Вот уже несколько суток «Асгард» мчался по «колее», подгоняемый мощным двигателем, набирая скорость для окончательного рывка, который выбросит их из этой вселенной в другую – ту, в которой они жили раньше… или какую-нибудь еще, в зависимости от того, насколько точно их расчеты соответствовали истинной структуре вселенной.

Макс обернулся к Келли.

– Сколько времени вы несли вахту?

– Не слишком долго, капитан.

– Хорошо спали?

– Видите ли, капитан…

– Достаточно, Келли, вы неисправимы. Сделали пеленгацию?

– Да, сэр.

– Давайте.

Макс сидел на койке с закрытыми глазами, слушая поступающие данные, и программировал, переводя их в бинарные числа, понятные для компьютера. Он не выходил из «беспокойной дыры» уже несколько суток, изредка покидая ее всего на несколько минут. Между пеленгациями он дремал, его будили, он обрабатывал информацию и ложился снова.

По распоряжению капитана Келли и Ковак несли вахты, сменяя друг друга, – правда, заставить Келли отдыхать было непросто. Лунди, Смит и Ногучи подменяли друг друга, оставаясь в рубке, когда ситуация требовала присутствия нескольких вычислителей и нужно было помогать при смене пластинок и снятии данных. У Макса сменщика не было; ему приходилось обрабатывать данные каждой пеленгации, черпая из своей фантастической памяти информацию, которая содержалась в пропавших таблицах.

Сейчас в «беспокойной дыре» находились все, кроме Лунди. Он пришел в тот момент, когда Макс закончил расчеты и дал команду внести поправку в курс.

– С наилучшими пожеланиями от кока, – объявил Лунди, ставя на стол кастрюлю с галлоном мороженого.

– Какой сорт? – спросил Макс.

– Шоколадное, сэр.

– Мое любимое. Когда начнете раздавать, не забудьте, что подходит время составления характеристик, где будет оцениваться ваша квалификация.

– Но, капитан, это несправедливо! У шефа вес намного больше вашего, а потому ему требуется больше калорий.

– А у меня очень активный обмен веществ, – объявил Ногучи. – Мне тоже нужна большая порция.

– Ногги, в каждой твоей ноге скрыт канал, соединяющий тебя с космическим пространством, так что тебя насытить невозможно. Поручим раздачу мороженого Келли и будем надеяться, что скромность ограничит его потребности. – Макс повернулся к старшему вычислителю. – Сколько времени в нашем распоряжении?

– Двадцать минут, капитан.

– Неужели так скоро?

– Всего лишь мера предосторожности.

– О’кей.

Они сделали еще одну пеленгацию, съели мороженое, и Макс распорядился, чтобы все заняли свои места. Приближался решающий момент. Келли на этот раз не сидел за компьютером, там расположился Ковак. По мнению Макса, Ковак сумеет нажимать кнопки ничуть не хуже старшего вычислителя, и полученный результат будет тем же. Капитан решил поставить Келли у верньера стереографа, потому что огромный опыт старшего вычислителя поможет извлечь максимум возможного из более чем скромных данных. Лунди помогал Келли; Смит и Ногучи были на подхвате.

В момент минус два часа Макс поговорил по телефону с Компаньоном и сказал, что щель сужается; старший механик пообещал, что с этого момента сам будет следить за тягой и курсом.

– Желаю удачи, капитан, – добавил старший механик.

За десять минут до начала окончательных расчетов Макс еще легко справлялся с вычислениями, хотя и был вынужден признаться себе, что уже не так свеж, как только что снесенное яйцо. Но он осуществлял программирование без особых усилий, да и поправок было совсем немного – по-видимому. Компаньон приложил к этому свою руку. Когда программное устройство компьютера показало, что до момента перехода осталось меньше часа, Макс встал и потянулся.

– Всем приготовиться, – скомандовал он. – И разбудите Ногги. Уже приняли стимулирующие таблетки? А где моя?

Ковак передал ему таблетку. Макс сунул ее в рот, проглотил и запил глотком кофе.

– Если кому-то хочется съесть последний бутерброд, делайте это побыстрее. Итак, парни – за работу!

Данные поступали непрерывным потоком. Через некоторое время Макс начал уставать. Едва он получал поправку с экрана компьютера и сообщал ее составляющие в машинное отделение, как Келли передавал ему новые данные. Одна поправка как будто выпадала из общего направления, словно корабль начал «рыскать» в поисках цели. Перед тем как передать ее в машинное отделение, Макс взглянул на экран и тут услышал, что названы уже новые цифры.

– Повторите! – произнес он.

Келли повторил данные. Макс провел в уме расчеты и понял, что полученные результаты не имеют никакого смысла. Какова была цель предыдущей коррекции? Правильный ли метод применил он для исследования этой аномалии? Можно ли вообще назвать это исследованием? Как поступали специалисты разведывательного корабля, чтобы найти путь обратно? Разве можно ожидать от человека, чтобы он…

– Капитан! – резко окликнул его Келли.

Макс тряхнул головой и выпрямился в кресле.

– Извините. Задержите всю новую информацию – пока.

С чувством растущего страха юноша мысленно проверил данные и попытался запрограммировать их. Лишь теперь он понял, что значит ощущать неумолимое и стремительное – со скоростью света – приближение решающего момента и утратить уверенность.

Макс подумал, что ему придется отменить попытку перехода, постепенно уменьшить скорость корабля, потратить несколько недель на то, чтобы развернуться, и сделать новую попытку. Однако он понимал, что, если поступить так, как диктует паника, у него не хватит решительности проделать все заново.