355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Джеймс Сойер » Вычисление Бога (ЛП) » Текст книги (страница 17)
Вычисление Бога (ЛП)
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 05:51

Текст книги "Вычисление Бога (ЛП) "


Автор книги: Роберт Джеймс Сойер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

28

Пробило десять, и уличное движение здесь, в центре города, сошло на нет. Челнок Холлус неслышно упал с неба, но, в отличие от первого приземления, сейчас он опустился не у планетария, а скорее за музеем – у «тропы философов», на травянистой лужайке, протянувшейся от стадиона «Вэрсити» к студенческому центру «Харт Хаус». Но, пусть момент приземления наверняка кто-нибудь заметил, по крайней мере, теперь челнок не было видно со стороны улицы.

Кристина Дорати настояла на том, чтобы встретить инопланетян лично. Мы обсудили, как лучше обеспечить безопасность, и решили, что разумнее будет просто ничего никому не сообщать: запросив помощь у полиции или военных, мы бы лишь собрали целые толпы. Но сейчас, в столь позднее время, у стен музея находилась лишь горстка сумасбродов, которых даже не было заметно: все знали, что мы с Холлусом бываем здесь лишь в рабочее время.

С тех пор, как Кристина попыталась выдавить меня из музея, отношения между нами оставались натянутыми. Впрочем, хорошенько себя осмотрев, я был склонен подозревать, что она знает: конец близок. Я по-прежнему старательно избегал зеркал, но замечал реакцию людей, с которыми встречался: принуждённые, неискренние фразы о том, что я хорошо выгляжу, что я в форме; легчайшие рукопожатия, чтобы не сломать мне кости; непроизвольные, еле заметные, покачивания головой у тех, с кем я не встречался несколько недель. Скоро, очень скоро Кристине предстояло получить то, чего она так хотела.

Мы наблюдали за приземлением челнока с аллеи между КМО и планетарием; «тропа философов» – не то место, где следует болтаться после заката. Из чёрного конусообразного корабля показались Холлус, второй форхильнорец и два врида. Холлус была замотана в то же ярко-синее одеяние, которое было на ней при нашей первой встрече; другой форхильнорец был облачён в чёрное с золотом. У каждого из четырёх пришельцев было при себе какое-то высокотехнологичное на вид оборудование. Я подошёл к ним, чтобы поздороваться, после чего аллеей торопливо провёл группу к служебному входу. Этот ход располагался на уровне земли, то есть, в сущности, вёл на цокольный этаж музея (ступеньки, ведущие к главному входу, возвышались над улицей почти на целый этаж). У входа сидел охранник. Вместо того, чтобы всматриваться в непрестанно сменяющие друг друга чёрно-белые изображения с видеокамер, он с головой ушёл в чтение журнала.

– Лучше отключи сигнализацию, – велела охраннику Кристина. – Раз нам придётся находиться здесь всю ночь, мы наверняка прогуляемся по музею.

Тот кивнул и принялся послушно нажимать кнопки на стоящем перед ним пульте.

Мы оказались в музее, по большей части неосвещённом. Помимо уже виденных мною жёлтых ремней с кармашками, на обоих вридах было ещё кое-что: странного вида ремешки, крест-накрест идущие между их четырьмя руками.

– Что это? – спросил я Холлус, указывая на них.

– Генератор отталкивающего поля; он помогает им ходить. Гравитация на Земле выше, чем на планете вридов.

На первый этаж мы поднялись на лифте; потребовалось два рейса, чтобы перевезти всех: в кабину за раз мог войти только один форхильнорец. Я поехал с первой группой; Холлус, которая десятки раз видела, как я управляюсь с лифтом, поехала со второй; она пояснила, что слишком долго будет объяснять вридам, что этажи могут обозначаться числами. Вриды особенно впечатлились гигантскими тотемными столбами из виргинского можжевельника – настолько, что быстро пробежали по лестницам до третьего этажа, сквозь который те торчали, после чего вернулись обратно. Дождавшись их возвращения, я повёл группу через Ротунду в Выставочный зал имени Гарфилда Вестона. Пока мы шли, Холлус ни на секунду не закрывала речевые щели, без умолку напевая на родном языке. Скорее всего, она выполняла роль гида для второго форхильнорца и вридов.

Меня заинтриговал её соплеменник; мне сказали, его зовут Барбулкан. Он был крупнее Холлус, и одна из его конечностей отличалась по цвету.

Замки, запирающие двойные стеклянные двери, располагались у пола. Крякнув, я наклонился и открыл их своим ключом, а затем распахнул двери. Они с щелчком заняли открытое положение. Затем я шагнул внутрь зала и включил свет. Остальные проследовали за мной. Два врида негромко переговаривались. Конечно, им не нужно было поворачиваться, чтобы поговорить со стоящими сзади, но один из вридов теперь заговорил с Холлус: он издал звук перекатывающихся камней, который мгновение спустя превратился в мелодичный язык форхильнорцев.

Холлус подошла ко мне и сказала:

– Они готовы установить оборудование для первого стенда.

Я шагнул вперёд. Уже другим ключом открыл стенд – дал свободу стеклянной крышке и поднял её. Стержень зафиксировал крышку в максимально открытом положении. Не было ни малейшего риска, что стекло упадёт, когда люди работают со стендом: может, в прошлом музеи и не всегда беспокоились о технике безопасности, но в последнее время – всегда.

Сканер оказался высоким металлическим шестом, от которого расходилась с дюжину шарнирных «веток», оканчивающихся полупрозрачными шарами чуть крупнее бейсбольного мяча. Врид разворачивал «ветки» – поднимал одни из них выше выставочного стенда, другие опускал ниже, третьи располагал по бокам с каждой стороны. Второй врид в это время возился с настройками на светящейся контрольной панели, приставленной к шесту. Казалось, результаты на дисплее ему не очень-то нравятся, так что он продолжил настройку.

– Тонкая работа. Сканирование на таком разрешении требует минимума вибраций, – пояснила Холлус. Её сородич молча стоял рядом. Холлус помедлила и добавила: – Надеюсь, у нас не будет проблем с поездами метро.

– Скоро ночь, они перестанут ходить, – заверила её Кристина. – Кстати, если внизу, в театре, вибрации от поездов ощущаются, в остальных помещениях музея я никогда их не чувствовала.

– Скорее всего, всё пройдёт как надо, – согласилась Холлус. – Но на время сканирования нам придётся отказаться от пользования лифтами.

Второй форхильнорец что-то пропел, и Холлус сказала нам с Кристиной:

– Прошу прощения.

Форхильнорцы поспешно перебежали на другую сторону галереи, чтобы помочь передвинуть очередную часть оборудования. Было ясно, что управление сканером – работа не для Холлус, но она вполне годилась в качестве рабочих рук.

– Обалдеть! – сказала Кристина, взирая на то, как инопланетяне возятся в галерее.

Я был не больно-то расположен к болтовне с нею, но, в конце-то концов, она же была моим боссом.

– Правда же, просто чудо? – спросил я без особых чувств.

– Знаешь, а ведь я по-настоящему никогда не верила в инопланетян, – призналась она. – То есть, хочу сказать, я знаю, что говорите вы, биологи: в планете Земля нет ничего особенного, жизнь должна быть везде, и так далее, и так далее. Но всё равно, в душе я верила, что мы во Вселенной одни.

Я решил не спорить с ней насчёт того, что в нашей планете нет ничего особенного:

– Я рад, что они здесь, – сказал я. – Рад, что они к нам прилетели.

Кристина широко зевнула – впечатляющее зрелище, с её-то лошадиным ртом, пусть она и попыталась закрыть его тыльной стороной ладони. Было ужепоздно – а ведь мы только приступили.

– Прошу прощения, – сказала она, закончив зевок. – Мне бы так хотелось убедить Холлуса, чтобы он выступил перед публикой здесь, в музее. Мы могли бы…

В этот момент Холлус к нам присоединилась.

– Они готовы начать первое сканирование, – сказала она. – Оборудование будет работать автоматически и нам лучше покинуть зал, чтобы не создавать вибраций.

Я кивнул, и мы вшестером направились в Ротунду.

– Сколько займёт сканирование?

– Примерно сорок три минуты для первого стенда, – ответил Холлус.

– Что же, – сказала Кристина. – Нет смысла просто стоять и ждать. Почему бы не взглянуть на артефакты Востока?

Галереи с этими артефактами также располагались на первом этаже, довольно близко.

Холлус заговорила с тремя остальными пришельцами, видимо, заручаясь их согласием, а потом повернулась к нам.

– Было бы здорово, – сказала она.

Я позволил Кристине взять на себя роль гида; в конце концов, это же был её музей. Мы вновь пересекли Ротунду по диагонали, прошли мимо тотемных столбов и оказались в галереях Китайского искусства имени Т. Т. Цуи, названных в честь гонконгского бизнесмена, чьи пожертвования помогли их открыть. КМО мог похвастать лучшей коллекцией китайских произведений искусства во всём западном полушарии. Мы проследовали через галереи мимо стендов с фарфором, бронзой, нефритом и оказались у китайской гробницы. Десятилетиями эта гробница была выставлена в Торонто под открытым небом, но в конечном счёте обрела пристанище здесь, на первом этаже балконных галерей КМО. Внешняя стена здесь была стеклянной, с неё открывался вид на блестящую и мокрую Блор-стрит; с противоположной стороны на нас смотрели вывески «Макдональдса» и «Пиццы Хат». Крыша галереи была стеклянной; по ней барабанил дождь.

Гробница – две гигантские арки, два каменных верблюда, две огромные человеческие фигуры и чудовищных размеров могильный холм – стояла без ограждения бархатным канатом. Второй форхильнорец, Барбулкан, протянул шестипалую руку и прикоснулся к вырезанным в камне ближайшей арки узорам. Подозреваю, когда многое делаешь через телеприсутствие, реальные прикосновения реальных, из плоти и крови, пальцев должны порождать особо сильные чувства.

– Эту гробницу купил для музея в 1919–1920 годах британский торговец мехами и предметами искусства, живший в Тяньцзине. Предположительно, гробница изначально располагалась в Фэнтайчжуане в провинции Хэбэй. Говорят, она принадлежала знаменитому генералу Цу Дашоу из династии Минь, умершему в 1656-м году нашей эры.

Пришельцы негромко переговаривались между собой. Очевидно, они были заворожены экспонатом; быть может, они не строили монументов для своих умерших.

– В то время в китайском обществе господствовала идея о том, что Вселенная – весьма упорядоченное место, – продолжила Кристина. – Гробница и фигуры на ней отражают эту идею упорядоченного космоса, и…

В первое мгновение я подумал, что прогремел гром.

Но то был не гром.

Звук отдавался в зале с гробницей, громким эхом отражаясь от каменных стен.

Звук, который я до этого слышал только по телевизору или в кино.

Автоматные очереди.

Это было глупо, но мы выскочили из зала с гробницей и побежали на звук. Форхильнорцы с лёгкостью обогнали нас, вриды бежали позади. Мы пробежали через галереи имени Т. Т. Цуи и оказались в тёмной Ротунде.

Выстрелы доносились из Выставочного зала имени Гарфилда Вестона – с выставки сланцев Бёрджесс. Я не мог представить, в кого там можно стрелять: кроме охранника у служебного входа и нас, во всём музее больше никого не было.

У Кристины был с собою мобильник-раскладушка; она уже раскрыла его и, видимо, набирала 9–1–1. Новая очередь из автомата – и сейчас, будучи гораздо ближе, я расслышал ещё один звук, более знакомый: звук раскалывающихся камней. И внезапно я понял, что происходит: кто-то расстреливает бесценные окаменелости сланцев Бёрджесс возрастом в полмиллиарда лет.

Выстрелы прекратились, как только вриды оказались в Ротунде. Едва ли можно было сказать, что мы вели себя как мыши. Кристина разговаривала по телефону, топот наших ног эхом отдавался в галереях, а вриды, совершенно сбитые с толку – может, у них никогда не было огнестрельного оружия – громко переговаривались, невзирая на мои попытки заставить их вести себя тише.

Даже будучи частично оглушёнными от грохота своей стрельбы, расстреливающие окаменелости люди, очевидно, услышали издаваемый нами шум. Из Выставочного зала появился сначала один, а затем другой мужчина. Тот, который выбежал первым, был с ног до головы усыпан деревянными щепками и осколками камней. У него в руках было какое-то автоматическое оружие – может, пистолет-пулемёт, – который он тут же направил на нас.

Лишь тогда мы предприняли первое благоразумное действие: остановились как вкопанные. Но я бросил взгляд на Кристину, молчаливо спросив, сумела ли она дозвониться до оператора службы 9–1–1. Она еле заметно кивнула и повернула мобильник ровно настолько, чтобы я по светящемуся экрану увидел – соединение ещё активно. По счастью, оператор оказался достаточно сообразительным, чтобы замолчать, как только Кристина перестала разговаривать.

– Святой Боже, – воскликнул мужчина с оружием. Он вполоборота повернулся к более молодому напарнику, с «ёжиком» на голове. – Бог ты мой, ты только посмотри на этих созданий!

Он говорил с сильным акцентом южных штатов.

– Пришельцы, – откликнулся второй, с «ёжиком», словно примеривая слово к увиденному; у него был тот же акцент. Затем, словно решив, что слово подходит, он повторил его, на сей раз громче: – Пришельцы.

Я выступил вперёд.

– Конечно, это проекции, – сказал я. – По-настоящему их здесь нет.

Форхильнорцы и вриды могли сильно отличаться от людей во многом, но по крайней мере, они были не настолько глупы, чтобы уличать меня во лжи.

– Ты кто такой? – спросил вооружённый мужчина. – Что здесь делаешь?

– Меня зовут Томас Джерико, – сказал я. – Я заведующий отделом палеобиологии здесь, – сейчас я заговорил как можно громче, в надежде, что оператор 9–1–1 услышит мои слова, в случае если Кристина не успела сказать ему, где мы есть, – в Королевском музее Онтарио.

Конечно, к этому времени ночной охранник музея, должно быть, понял – что-то происходит и, наверное, тоже вызвал копов.

– В это время здесь никто не должен был находиться, – сказал мужчина с «ёжиком».

– Мы делали съёмку, – сказал я. – Хотели, чтобы в музее никого при этом не было.

Нашу группу и тех двоих сейчас разделяли, быть может, двадцать метров. В выставочном зале могли оставаться третий и, быть может, четвёртый злоумышленник, но пока я не видел признаков их присутствия.

– Что вы здесь делаете, позвольте спросить? – спросила Кристина.

– А ты кто такая? – спросил вооружённый преступник.

– Доктор Кристина Дорати. Я директор этого музея. Так что вы здесь делаете?

Мужчины переглянулись. Тот, который с «ёжиком», пожал плечами.

– Уничтожаем эти лживые окаменелости, – ответил он и посмотрел на инопланетян. – Вы, пришельцы, вы прилетели на Землю, но вы слушаете не тех людей. Эти учёные, – он практически выплюнул это слово, – они вам лгут, со всеми этими камнями и чем там ещё. Миру шесть тысяч лет, Господь создал его за шесть дней, и мы – его избранный народ.

– Боже, – сказал я, взывая к сущности, в которую они верили, а я нет. Я посмотрел на Кристину. – Креационисты!

Мужчина с пистолетом-пулемётом начал терять терпение.

– Довольно, – сказал он, наставляя дуло на Кристину. – Брось свой телефон.

Она сделала как ей сказали; мобильник с металлическим стуком ударился о мраморный пол и развалился на две части.

– Мы здесь, чтобы сделать своё дело, – сказал мужчина с оружием. – Сейчас вы все ляжете лицом вниз, а я его закончу. Кутер, присмотри за ними!

И он вернулся в галерею.

Второй вытянул из кармана куртки пистолет и нацелил на нас.

– Вы слышали, что он сказал, – велел он. – Лицом вниз!

Кристина легла на пол. Холлус и второй форхильнорец сели на корточки, сложив ноги таким образом, как мне ещё не доводилось видеть. При этом их сферические туловища опустились настолько, что коснулись пола. Двое вридов остались стоять – то ли в замешательстве, то ли физиологически неспособные лечь.

И я тоже не лёг. Я был в ужасе – о да. Сердце было готово выскочить из груди, на лбу выступила испарина. Но эти окаменелости, они же бесценны, чёрт бы их побрал – они едва ли не самые важные во всём мире! И именно я организовал их выставку, я сделал так, чтобы они оказались в одном месте.

Я шагнул вперёд.

– Прошу вас, – сказал я.

Из галереи донеслась новая очередь. У меня было чувство, будто пули разрывают меня на части; перед глазами стояли сланцы – останки Opabinia, Wiwaxia, Anomalocarisи Canadia, которые пролежали в земле 500 миллионов лет и теперь превращались в пыль.

– Не делайте этого, – взмолился я с болью в голосе. – Пожалуйста, остановитесь.

– Стой где стоишь, – велел мужчина с «ёжиком». – Просто стой где стоишь.

Я глубоко вдохнул; я не хотел умирать, но мне всё равно предстояло умереть, что бы я ни делал. Сегодня ли, или через несколько месяцев – моя участь была предрешена. Я сделал ещё один шаг:

– Если вы верите в Библию, тогда должны верить и в Десять заповедей. И одна из них, – произнёс я, понимая, что было бы убедительнее сказать, какая именно, – гласит: «Не убий».

Я приблизился к нему ещё на пару шагов.

– Ты, может, и правда хочешь уничтожить эти экспонаты, но я не верю, что ты убьёшь меня, – добавил я.

– Можешь не сомневаться, – ответил он.

Новые очереди в зале, перемежающиеся звоном бьющегося стекла и разбивающихся камней. Моя грудь была готова взорваться.

– Нет, – сказал я. – Ты не убьёшь. Бог тебя за это не простит.

Он качнул пистолет в мою сторону; сейчас нас разделяли, быть может, пятнадцать метров.

– Я уже убивал, – сказал он. Это прозвучало как признание, в его голосе мне послышалась искренняя мука. – Эта клиника, тот доктор…

Новые выстрелы, отдающиеся эхом и вибрациями.

«Господи, – подумал я. – Так вот кто взорвал абортарий…»

Я глубоко вздохнул.

– То был несчастный случай, – сказал я наугад. – Ты не можешь хладнокровно меня пристрелить.

– Пристрелю, – произнёс тот, которого второй назвал Кутером. – Давай, помоги мне – и я тебя пристрелю. А сейчас – живо назад!

Эх, если бы только Холлус не былаздесь во плоти! Будь она голографической проекцией, она бы могла взаимодействовать с твёрдыми предметами, не опасаясь, что её ранят. Но сейчас она была такой настоящей, такой уязвимой – как и остальные.

Внезапно я осознал, что слышу негромкий вой сирен. Они приближались, но здесь, в музее, оставались едва различимы. Должно быть, Кутер тоже их услышал. Он повернулся к двери и крикнул напарнику:

– Полиция!

Второй появился в дверях галереи. Я задался вопросом, сколько окаменелостей он успел уничтожить. Мужчина наклонил голову вбок и прислушался. Поначалу он, казалось, не слышал сирен; в ушах у него наверняка ещё звенело от выстрелов. Но через мгновение он кивнул и взмахом пистолета-пулемёта велел нам идти. Кристина поднялась на ноги; форхильнорцы оторвали туловища от пола.

– Мы уходим, – сказал мужчина. – Руки вверх – все вы!

Я поднял руки; Кристина тоже. Холлус и второй форхильнорец обменялись взглядами, после чего подняли свои руки. Чуть помедлив, вриды последовали примеру – каждый из них поднял четыре руки и растопырил все двадцать три пальца. Тот мужчина, который не был Кутером – был выше и старше, – повёл нас вглубь тёмной Ротунды. Оттуда было хорошо видно, что происходит за стеклянными дверьми вестибюля. Пятеро полицейских в форме группы быстрого реагирования бежали по ступеням ко входу в музей. Двое размахивали тяжёлым оружием, у одного был мегафон.

– Это полиция, – прокричал полицейский с мегафоном. Пройдя сквозь два слоя стекла, звук исказился. – Здание окружено. Выходите с поднятыми руками.

Мужчина с пистолетом-пулемётом жестом велел нам идти дальше. Четверо инопланетян шли позади, живой стеной отделяя людей внутри от полиции снаружи. Сейчас я пожалел, что попросил Холлус приземлить челнок с задней стороны музея, на «тропе философов». Увидев корабль, полицейские бы поняли, что инопланетяне – не голографические проекции, о которой писали в газетах, а самые что ни на есть настоящие. Ведь сейчас какая-нибудь горячая голова могла выстрелами сквозь проекции попытаться снять обоих вооружённых преступников.

Мы пересекли всю Ротунду, поднялись на четыре ступени до мраморной площадки между двумя лестничными колодцами, в центре каждого из которых стоял тотемный шест, и тут…

И тут всё пошло наперекосяк.

С правой стороны подвала по лестнице тихо поднимался боец группы быстрого реагирования – в форме, в бронежилете, помахивая винтовкой. Очевидно, полиция у входа работала «на публику», тем временем запустив людей в музей через служебный вход между КМО и планетарием.

– Джей-Ди, – крикнул коротко стриженный преступник, увидев полицейского, – берегись!

Джей-Ди взмахнул оружием и открыл огонь. Полицейского откинуло на широкие каменные ступени. Пули испытывали бронежилет на прочность, впиваясь во множество мест и выбивая из него кусочки белого наполнителя.

Пока внимание Джей-Ди было отвлечено, полицейские у дверей каким-то образом сумели открыть одну из них – крайнюю левую, если смотреть с их стороны, через которую в музей можно въехать на инвалидном кресле. Скорее всего, ключ дал им охранник музея. Двое полицейских, прикрывшись в полный рост щитами, оказались перед вторым рядом дверей. Внутренние двери не запирались: в этом не было нужды. Один из офицеров нажал на красную кнопку, открывающую дверь для посетителей-инвалидов. Дверь медленно распахнулась. В свете уличных фонарей и вращающихся красных огней на их машинах полицейские вырисовывались тёмными силуэтами.

– Стойте где стоите, – заорал Джей-Ди через Ротунду, чей огромный диаметр отделял нашу разношёрстную группу от полицейских. – У нас заложники!

Полицейский с мегафоном был одним из вошедших, и офицер не преминул им воспользоваться.

– Мы знаем, инопланетяне не настоящие, – крикнул он. Его слова эхом отдавались под огромным куполом Ротунды. – Поднимите руки и выходите.

Джей-Ди направил на меня большой пистолет-пулемёт:

– Скажи им, кто ты.

С моими лёгкими, мне было трудно кричать, но я сложил руки рупором и постарался изо всех сил.

– Я Томас Джерико, куратор музея, – крикнул я и указал на Кристину: – А это Кристина Дорати. Она директор и президент музея.

– Нам нужен безопасный отход, иначе эти двое умрут! – заорал Джей-Ди.

Двое полицейских присели на корточки за своими щитами. После непродолжительных консультаций из мегафона донеслось:

– Какие условия?

Даже я знал, что полиция лишь тянет время. Кутер посмотрел на южную лестницу, которая шла вверх, а затем на северную, которая вела как вниз, так и вверх. Должно быть, ему показалось, что он что-то увидел – может быть, мышь; в огромных, старых зданиях вроде нашего музея множество мышей. Кутер пустил пулю в основание северной лестницы. Она ударила о каменные ступени, от которой во все стороны разлетелись осколки, и…

И один осколок попал в Барбулкана, второго форхильнорца…

И из левой речевой щели Барбулкана донёсся звук вроде « Уф!», а из правой – « Хап!»

И из его ноги брызнула кровь, а пузырьковая кожа с хлопком лопнула в том месте, куда угодил каменный осколок…

И Кутер заорал: «Господи Боже!»

А Джей-Ди повернулся и крикнул: «Иисусе!»

И они оба, очевидно, осознали это одновременно: инопланетяне – не проекции; они не голограммы.

Они настоящие.

И в этот миг преступники поняли, что у них в руках самые ценные заложники в истории человечества.

Джей-Ди сделал шаг назад, оказавшись за группой; очевидно, он сообразил, что недостаточно плотно прикрывал четырёх пришельцев.

– Вы все настоящие? – спросил он.

Инопланетяне молчали. Моё сердце бешено билось. Джей-Ди направил дуло на левую ногу одного из вридов:

– Одной очереди хватит, чтобы оторвать твою ногу, – сказал он и помолчал, давая достаточно времени для того, чтобы все это уяснили. – Повторяю вопрос: вы настоящие?

– «Они» «насто» «ящие». «Мы» «все» «насто» «ящие», – сказала Холлус.

Лицо Джей-Ди осветила довольная улыбка.

– Пришельцы – не проекции! – крикнул он полицейским. – Они настоящие. У нас шестьзаложников. Я хочу, чтобы полиция отступила, все вы! При первом намёке на какой-нибудь фортель я прикончу одного из заложников – и это будет не человек.

– Вы же не хотите быть убийцами, – крикнул полицейский в мегафон.

– Я и не будуубийцей, – крикнул Джей-Ди в ответ. – Убийство – это когда убивают человека. Вы даже не сможете меня в чём-либо обвинить. А теперь отходите, и подальше – иначе эти пришельцы сдохнут.

– Одного заложника будет вполне достаточно, – крикнул тот же полицейский. – Отпусти остальных пять, и мы поговорим.

Джей-Ди и Кутер переглянулись. Шесть заложников – и правдаслишком большая группа; было бы куда проще контролировать ситуацию, будь их не так много. С другой стороны, шестерых хватит, чтобы сделать из них круг с Джей-Ди и Кутером в центре; это может защитить от снайперов почти со всех сторон.

– И не надейтесь, – прокричал Джей-Ди. – Вы, парни, вы же что-то вроде группы спецназа? Значит, вы должны были приехать сюда в микроавтобусе или грузовике. Мы хотим, чтобы вы отступили подальше от музея, оставили нам машину с работающим мотором и ключами в замке зажигания. Мы поедем в аэропорт, взяв с собой столько инопланетян, сколько поместится, и нам нужен будет самолёт, чтобы отвезти нас… – на этих словах он споткнулся, – …отвезти нас куда мы решим.

– Мы не можем на это пойти, – крикнул полицейский в мегафон.

Джей-Ди еле заметно пожал плечами:

– Через шестьдесят секунд я прикончу одного из заложников, если к тому времени вы ещё будете здесь, – крикнул он и повернулся к напарнику с «ёжиком». – Кутер?

Тот кивнул, посмотрел на часы и начал отсчёт:

– Шестьдесят. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь.

Офицер с мегафоном повернулся и заговорил с кем-то, кто стоял за ним. Я видел, что он указывает куда-то рукой, скорее всего, давая направление, в котором его группе надо отходить.

– Пятьдесят шесть. Пятьдесят пять. Пятьдесят четыре.

Стебельковые глаза Холлус прекратили сходиться-расходиться, застыв на максимальном удалении друг от друга. Мне уже доводилось такое видеть, когда она слышала что-то интересное. Чем бы это ни было, пока что я не слышал ничего.

– Пятьдесят два. Пятьдесят один. Пятьдесят.

Сейчас полицейские начали отступать через стеклянные двери, но делали это с явной неохотой. Тот, с микрофоном, заговорил снова:

– Ладно, хорошо, – сказал он. – Хорошо, мы отступаем.

Его усиленный голос эхом отдавался в Ротунде.

– Мы уже отходим.

Мне казалось, что он говорит слишком много, но…

Но тут я услышал тот звук, который поймала Холлус: слабое гудение. Лифт слева от нас спускался по шахте; кто-то вызвал его на уровень ниже. Полицейский с мегафоном намеренно пытался заглушить звук механизма.

– Сорок один. Сорок. Тридцать девять.

Кто бы ни собирался оказаться в кабине, это чистое самоубийство, подумал я; Джей-Ди расстреляет его, как только двери начнут расходиться.

– Тридцать один. Тридцать. Двадцать девять.

– Мы уходим, – крикнул коп, – отступаем!

Сейчас лифт ехал вверх. Над дверью находился ряд квадратных световых индикаторов – Ц, 1, 2, 3, – указывающих текущее положение кабины. Я набрался смелости бросить на них взгляд. Как раз погасла «1» и, мгновением позже, загорелась цифра «2». Отлично! Кто бы ни был в лифте, должно быть, он знал о балконах на втором этаже музея, с которых открывался вид на Ротунду. Или, быть может, об этом рассказал тот же охранник КМО, который впустил полицию.

– Восемнадцать. Семнадцать. Шестнадцать.

Когда загорелась «2», я оказал свою посильную помощь, чтобы заглушить открывающиеся двери лифта: громко закашлялся; если мне в эти дни что-то и давалось легко, так это кашель.

Цифра «2» продолжала гореть; должно быть, двери лифта сейчас уже были открыты, но ни Джей-Ди, ни Кутер об этом не подозревали. Один-два бойца, скорее всего, сейчас оказались на втором этаже – там, где располагались галерея Динозавров и галерея Открытий.

– Тринадцать. Двенадцать. Одиннадцать.

– Всё в порядке, – крикнул в мегафон офицер полиции. – Всё в порядке. Мы уходим.

На таком расстоянии я не мог сказать, есть ли у него визуальный контакт с полицейскими на неосвещённом балконе. Мы стояли у лифта; я не смел поднять глаза вверх, чтобы не выдать присутствие над нами людей.

– Девять. Восемь. Семь.

Полицейские покинули вестибюль, выйдя в ночь. Я смотрел, как они пропадают из вида, спускаются по каменным ступеням на тротуар.

– Шесть. Пять. Четыре.

Красные огни, вращающиеся на крыше полицейских автомобилей и дающие отсветы в Ротунде, начали расходиться; одна машина – скорее всего, микроавтобус – оставалась на месте: отсветы от её огней не меняли положения.

– Три. Два. Один.

Я посмотрел на Кристину. Она еле ощутимо кивнула, не хуже меня зная, что происходит.

– Ноль! – крикнул Кутер.

– Отлично, – сказал Джей-Ди. – Двигаем.

Приличную часть последних семи месяцев я провёл в беспокойных размышлениях о том, каково это – умирать. Но мне и в голову не приходило, что я увижу чью-то смерть до моей собственной. Моё сердце стучало в груди, словно отбойный молоток, которым мы сбивали верхние слои камня. Я понял, что Джею-Ди осталось жить считанные секунды.

Он выстроил нас в полукруг, словно превратив в живой щит для себя и Кутера.

– Пошли, – сказал он, и, хотя я стоял к нему спиной, я был уверен, что он водит стволом из стороны в сторону, готовый при необходимости в любой момент открыть огонь.

Я зашагал вперёд; Кристина, форхильнорцы и вриды последовали моему примеру. Мы вышли из-под козырька, который загораживал пятачок у лифта, спустились на четыре ступени в саму Ротунду и начали пересекать широкое пространство мраморного пола, отделяющее нас от входа.

Клянусь, я сперва почувствовал всплеск крови на своей лысине и лишь затем услышал оглушительный звук выстрела сверху. Я моментально развернулся. Было трудно разобрать, что я вижу; единственный свет в Ротунде доходил из Выставочного зала имени Гарфилда Вестона да от уличных фонарей, проходя при этом через стеклянные двери вестибюля и мозаичные окна над ним. Голова Джея-Ди раскололась, словно дыня, а кровь залила всё вокруг – в том числе меня и пришельцев. Труп дёрнулся вперёд, ко мне, а пистолет-пулемёт с лязгом ударился о пол и заскользил по нему.

Второй выстрел прозвучал чуть ли не в унисон с первым, но всё же не синхронно; возможно на тёмном балконе двое полицейских снайперов – похоже, их действительно было двое – не могли рассмотреть друг друга. Коротко стриженный Кутер вовремя дёрнул головой и внезапно «нырнул» вниз, пытаясь подхватить оружие Джея-Ди.

На пути Кутера стоял врид; Кутер сбил его с ног. Растянувшийся на полу врид оказался между Кутером и снайперами, не давая последним чётко прицелиться.

Я был в шоке; по моей шее стекала кровь Джея-Ди. Неожиданно тот врид, который оставался на ногах, взмыл в воздух. Я знал, что на нём устройство, помогающее комфортно передвигаться при земной гравитации, но не предполагал, что оно настолько мощное, что может позволить ему летать.

Второй форхильнорец ногой отбросил оружие, которое, вращаясь, улетело дальше по полу, вглубь Ротунды. Кутер продолжил торопливо ползти к нему. Врид, который упал, стал вставать. Его взлетевший сородич тем временем поднялся в воздух на три метра.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю