Текст книги "Хижина в лесу"

Автор книги: Роберт Динсдейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– И это тоже?

Мужчина, смахнув снег, поднял испачканное грязью одеяло.

– Ну, чтобы мне не было холодно. – Все внутри мальчика сжалось. – Я укрыл им деда, но одеяло не смогло уберечь его от леса.

Взрослые с удивлением взирали на такие простые вещи, как кострище, обглоданные кости и шалаш, сложенный из ветвей, словно они стояли перед экспозицией музея.

Наконец учитель нарушил молчание:

– Куда он мог пойти?

Мальчик поискал след, оставленный дедом. Борозда тянулась через лесную полянку. Снег в этом месте был глубоким. Местами след замело снегом, местами он выглядел почти таким же четким, как свежий.

Мгновение мальчику казалось, что взрослые смотрят на след, но потом он понял, что они ничего не замечают. Взрослые видели затененный сумраком снег, не больше. Они не замечали следов топора на стволах деревьев. Они просто не в состоянии были разглядеть потревоженный наст под ногами или змеящиеся корни под снегом. Они просто не знали, как нужно смотреть.

Мальчик видел лучше, чем взрослые. Он повел их под деревьями, подальше от кусачего снега. Алик ясно видел заметенный сломанный наст в том месте, где дед подошел к поляне. Походка старика была какой-то странной, петляющей и отяжелевшей. Мальчик решил, что дед до сих пор несет Лену на плече. Старик припадал к земле, волочил ногу… Вскоре оставленный им след стал виден более четко.

Мальчик стремительно продвигался вперед. Он уже избавился от туфель, в которые пришлось обуться в школе. Без них было гораздо удобнее. Он легко перепрыгивал через поваленные бурей ветви и отталкивался от выступающих из земли корней.

Мальчик взбирался вверх по откосу. Деревья здесь росли реже, с веток осыпался снег. Наступила глубокая ночь – самое время прятаться по домам и греться возле огня, но, в отличие от таких людей, как Навицкий и отец Лены, которые, тяжело дыша, взбирались вверх по крутому склону, Алик вполне мог без всего этого обойтись. Ему было тепло. Если он и превратился в настоящего дикаря, в мальчика-волчонка, его это больше не расстраивало.

Теперь по следу, оставленному между деревьями, стало видно, что дед ужасно устал. Старик тащился с трудом. Вот здесь он остановился. Вот здесь положил на снег Лену, а потом снова поднял ее на плечо.

Мальчик шел дальше. Постепенно он начал узнавать очертания отдельных деревьев, кривизну их стволов. Ноги мальчика погрузились в тонкий слой снега. Под ними хрустел замерзший папоротник.

Мальчик остановился. Он уже здесь ходил.

Теперь Алик точно знал, куда направляется дед. Первым делом будут предательские болота подо льдом, затем осины и странного вида холмы – напоминания из далекого прошлого. А под ними – особенный мир. Дальше простирались дикие леса без конца и края, место, где правда и вымысел сливаются вместе, место, куда сбежал, превратившись в волка, Старик-из-Леса.

Его догнали Навицкий и Ленин отец. За ними по склону взбирались два милиционера.

– Он близко? – тяжело дыша, спросил Навицкий.

Мальчик смотрел на снежную черноту, выискивая следы деда. Борозда шла под деревьями. Там, где ветви не нависали над землей, снег почти полностью ее засыпал. К утру от борозды не останется следа.

Он тронулся с места, взрослые двинулись следом за ним. Под деревьями следы деда казались куда более четкими. Перебравшись через поросшую лесом цепь холмов, борозда, проложенная дедом, сворачивала из молодого леса в сторону сосняка. В нос ударил сильный запах хвои.

Мальчик сделал несколько шагов в нужном направлении, присел и дотронулся пальцем до борозды, а выпрямившись, развернулся так, чтобы сосняк оказался сбоку от него. Взгляд его устремился в направлении покрытых снегом безлистых стволов.

– Он туда пошел, – указывая рукой на скелеты лиственных деревьев в низине, заявил мальчик.

Ленин отец поравнялся с ним.

– Туда?

– Да, – солгал мальчик. – Дед уже недалеко. Он устал.

Теплая рука учителя опустилась ему на плечо.

– Ты уверен, Алик?

– Конечно.

Мальчик хотел, чтобы взрослые шли первыми, но мужчины собрались вокруг и умоляюще уставились на него. Пришлось их вести.

Спуск в лощину оказался довольно крутым. Мальчику приходилось то и дело останавливаться, поджидая взрослых, которые неуклюже следовали за ним. Взяв учителя за руку, он показал, как правильно спускаться боком, опираясь на выступающие из-под снега корни цепляющихся за склон деревьев. Когда мальчик удостоверился, что завел их достаточно далеко, он бросился бежать.

Навицкий не сразу понял, что происходит. Отец Лены велел мальчику остановиться, но было уже поздно. Он был маленьким дикарем, и мужчины не смогли бы найти его по следам, как не смогли самостоятельно обнаружить деда.

Теперь он бежал один.

Деревья выстраивали стены из колючек, преграждая взрослым путь, и мальчик шепотом благодарил их. Только убедившись, что оторвался от преследователей, он свернул в сторону, сделал круг среди заснеженных ясеней и направился в обратный путь к холму. Вскоре сбоку послышались голоса милиционеров, они эхом разносились по лесу. Прежде мальчик думал, что выведет их на старика, и они спасут Лену. Теперь же он решил, что так будет неправильно. Он дал маме слово заботиться о деде и не нарушит своего обещания.

Взобравшись по склону, мальчик свернул к сосняку. Снегопад уже замел следы деда на открытом месте, но под деревьями они были еще отчетливо видны. Мальчик спешил.

Путь деда повторял все неровности местности. Старик держался покрытых лесом холмов. Вскоре мальчик вышел к поросшему могучими соснами обрыву. Двигался над пропастью он так же уверенно, как и дед.

Через некоторое время, впрочем, местность вокруг начала меняться, сглаживаться. Обрыв уступил место пологому склону, холмы превратились в небольшие холмики. С вершины последнего холма мальчик видел впереди смешанный лес, состоящий из заснеженных лиственных деревьев вперемешку с выглядывающими то тут, то там елями. След, оставленный дедом, здесь был четче. Он вел с холма, и мальчик последовал за стариком.

Вновь оказавшись под оледенелым пологом леса, Алик начал замечать следы на стволе там, где с него содрали старую кору, место, оставшееся после того, как срубили сук, выемку в снегу от топора, брошенного дедом в какого-то зазевавшегося лесного зверька. Уже видно было, что дед очень устал, и мальчик скоро его догонит.

Навстречу дул сильный ветер, и мальчику приходилось идти согнувшись. Деревья теперь росли не так густо, как прежде. Впереди показалась подозрительного вида замерзшая «рябь». Мальчик осторожно ступил вперед. Ничего. Впереди – крутой берег, а дальше – болото. Когда он станет пересекать его по льду, то будет виден словно на ладони. Никакие деревья его не прикроют.

Покрытый изморозью камыш, словно обезумев, колыхался под холодным зимним ветром. Мальчик увидел костер. Языки красно-оранжевого пламени танцевали с ветром. Как можно разжечь костер в такую метель, мальчик не представлял и решил, что этим чарам старик научился в Стране вечной зимы. Дикий лес сохранил деду жизнь, когда он убежал из великого ледяного города Гулага, превратил его в дикаря и научил своей магии.

Издалека дед казался неясной фигурой посреди метели. Он, сгорбившись, присел над огнем и бросал в него, доставая из карманов пальто, пригоршни заранее приготовленной коры. С того места, где стоял мальчик, видна была лишь спина старика да длинные полы его пальто. Чуть в стороне, свернувшись калачиком и обхватив колени руками, лежала Лена.

Алик начал осторожно продвигаться вперед. Казалось, в шуме ветра его приближение останется незамеченным, но мальчик тут же осознал свою ошибку. Как выяснилось, в бурную ночь дед слышит даже лучше, чем при погожей погоде.

Он медленно обернулся.

– Что ты наделал, деда?! – прошептал мальчик.

Старик тяжело дышал.

Мальчик подобрался к краю замерзшего болота, пытаясь добраться до девочки, но старик передвинулся, преграждая ему дорогу. Теперь он напоминал волка, защищающего от соперника свою добычу.

– Лена!

Лежавшая на камыше девочка пошевелилась. Глаза у нее были заплаканные, но вполне разумные, чего нельзя сказать о деде. Глаза старика расширились и, что называется, едва не вылезали из орбит.

– Он тебе что-то сделал?

Девочка отрицательно покачала головой.

– Папа идет за мной?

Старик бросил последнюю пригоршню коры в огонь, и в небо взметнулись подсвеченные искрами клубы дыма.

– Да, идет, и он не один.

Старик отрешенно взглянул в сторону мальчика.

– В твоем доме милиционеры, в лесу тоже милиционеры. Зачем ты это сделал, деда?

На этот раз старик решил ответить, вот только выговаривать слова он уже разучился. Вдобавок каждое произнесенное им слово коверкалось разорванным языком.

– Надо напиться, деда.

Набрав снега, мальчик поднес его к губам старика, и тот прижался обросшим волосами ртом к ладоням внука.

– Легче?

Старик кивнул.

– Деда, они идут за тобой.

Старик, взмахнув костылем над пламенем костра, указал на Лену.

– Он звал тебя, пока шел по лесу, – раздался еле слышный голос девочки. – Он все время повторял: «Внучок… внучок…»

– Меня звал, – прошептал мальчик.

– Думаю, он решил, что если ты не хочешь идти с ним, то, похитив меня, он заставит тебя прийти.

– Деда, я ушел не потому, что захотел… Мне пришлось… Я не хотел, чтобы она обо всем рассказала. Я обещал тебе, но теперь…

– Вну…чок…

Слово распалось на два слога. Старик старался произнести его слитно, но оно разваливалось на куски подобно кусочку коры, которую старик до этого долго жевал. Мальчик набрал в ладони еще снега, желая напоить старика, но тот, отбросив костыль, рухнул в снег и принялся есть его прямо с земли.

Когда дед снова склонился над костром, мальчик подошел к Лене.

– Она замерзнет, деда.

Алик оглянулся. Над ним, покачиваясь, стоял старик.

– Деда, а что, если…

Мальчик взял Лену за руку, чтобы помочь ей встать. Только сейчас он заметил фиолетовые синяки на ее запястьях. Рукав кофты был разорван на плече. В прорехе виден был такого же цвета синяк.

– Он тебя бил?

– Он меня не отпускал, – прошептала Лена.

– И все?

– Мне холодно, Алик.

Мальчик помог ей придвинуться ближе к костру и, сняв с себя пальто, укрыл девочку.

– Деда, мы должны ее вернуть.

Старик неподвижно стоял на месте.

– Они идут за тобой, деда.

Старик приоткрыл обрамленный инеем на усах и бороде рот. Казалось, он собирается огласить окрестности диким воем, но вдруг тишину разорвал иной звук, похожий на все нарастающее гудение. Подобный звук получался, когда старик начинал рассекать своим костылем воздух.

Звук все нарастал. Снег заметался из стороны в сторону под действием какой-то странной, непонятной силы. А потом появился свет, и стало видно как днем. Под действием этого света снег засверкал, заискрился. Свет приближался. Старик попытался заслониться от падающего с неба света. Мальчик обнял Лену, словно желал защитить ее.

Так же быстро, как появился, свет исчез. Мальчик видел, как он перемещается над лесом. Гудение затихало. Теперь оно было не громче далекой грозы.

– Они близко? – спосила Лена.

Мальчик посмотрел вверх, определяя направление удаляющегося света.

– Я оставил Навицкого и твоего папу в лесу. Я пустил их по ложному следу.

– А если…

Звук нарастал, и свет заскользил в обратную сторону, возвращаясь. Мальчик посмотрел на деда, стараясь найти проблески разума в его голубых глазах. Холод глубоко вонзил в старика свои зубы, как давным-давно он сам впился в горло Абеля. Теперь мальчик знал, что следует предпринять.

– Теперь все как прежде, деда.

– Вну-чок…

– Полицаи, такие как Юрин дед, и жестокие солдаты Короля-с-Запада охотились на партизан. Они посылали самолеты, и партизанам приходилось перебираться через непроходимые болота, а потом жить в землянках под осинами и березами…

– Внучок!

Мальчик тяжело сглотнул. Ему казалось, что он слышит топот сапог жестоких солдат, прочесывающих лес.

– Так все и было, деда? Правда? Вы убежали из ледяного города Гулага, а солдаты Зимнего Короля вас преследовали. Вы бежали по Стране вечной ночи, а они – за вами. Потом они отстали, и тебя преследовали другие беглецы. Но ты от них убежал…

– Внучок…

Сейчас в этом слове не было и тени злости, одна лишь грусть.

– Тогда ты одичал, деда, и сейчас ты одичал тоже. Это не твоя вина. Я в этом уверен, деда. Ты совсем не похож на Бабу-ягу. Это все не ты, это деревья… Они овладели тобой тогда, овладели и сейчас…

Мальчик не вытирал замерзающие на морозе слезы, которые текли из глаз. Теперь ему казалось, что на лице – ледяная маска.

– Но тебе нельзя попадать им в руки, деда. Нельзя, чтобы они тебя поймали. Ты должен бежать, потому что они будут охотиться на тебя. Теперь тебе, деда, точно придется одичать. Ты должен стать волком, потому что твои преследователи – собаки.

Старик, казалось, не дышал – над ним не поднимались облачки пара. Никаких «бум», никаких «чмок»… Он просто стоял и смотрел на мальчика.

– Беги, деда! Беги, деда! Беги, деда!

Мальчик, задев ногой горящие дрова, перепрыгнул костер и, подбежав к деду, обхватил руками скрюченное тело старика. А тот все стоял, словно раздумывая, откуда могут появиться его преследователи. Мальчик чувствовал, как он дрожит. Он прижался лицом к вонючей ткани пальто и почувствовал, как холодные, крючковатые пальцы старика гладят его по волосам.

– Внучок…

Мальчик отстранился. Рука старика потянулась за ним. Казалось, дед собирается схватить внука за плечо. Мальчик отрицательно покачал головой.

– Беги, деда! Беги!

Повернувшись, старик оперся на костыль и сделал шаг по направлению к камышам. Остановившись, он оглянулся. В его глазах зияла чернота, но кроме этой черноты мальчик увидел в них обрывки памяти, обвитой стеблями ежевики и шиповника.

– Беги! – крикнул Алик.

Старик сделал еще шаг и снова оглянулся.

– Он хочет, чтобы ты пошел с ним, – донесся до мальчика шепот Лены.

– Уходи! – расплакался мальчик.

Схватив рукой замерзший снег, он запустил им в деда. Тот попал старику в подбородок.

– Уходи! Пожалуйста, уходи! – умолял внук. – Если я пойду с тобой, они не отстанут. Они будут нас преследовать!

Мальчик хватал снег, лепил снежки и бросал их в старика. Первый попал деду в грудь, второй – в лоб. Но тот обращал внимание на снежки не больше, чем обычный человек – на снежинки. Тогда мальчик ухватился за ветку, которая тлела в костре, и, размахнувшись, запустил ею в сторону болота. Пламя отогнало старика на несколько шагов, но потом он снова остановился и тупо уставился на огонь.

Мальчик потянулся за второй веткой и уже собирался бросить ее вслед за первой, когда услышал голоса, выкрикивающие имена его и Лены. Мальчик узнал голос учителя Навицкого, но кроме него там были и другие люди. Снег заскрипел под множеством ног.

Хорошенько размахнувшись, он запустил горящей веткой в заросли камыша. Огненная полоса прочертила тьму. Дед отпрыгнул.

– Беги! – закричал мальчик.

На этот раз в его голосе не осталось и следа нерешительности.

– Ты не понимаешь, что наделал? Ты насильно держал меня в лесу! Ты…

Мальчик закашлялся. Он не хотел этого говорить, он не думал, что дед так уж во всем виноват, он просто повторял то, что говорил ему учитель Навицкий, говорили или могли бы сказать другие учителя и бабушка Яковенко, соседка по городской квартире. Он разрешил их голосам стать собственным голосом. Он готов был кричать и не такие гадости, лишь бы прогнать деда от себя, заставить поверить, что внук его ненавидит. Пусть спасается бегством. Мальчик боролся с собой. Каждая клеточка его тела хотела отправиться вслед за дедом, но Алик понимал, что, лишь прогнав сейчас деда, он выполнит обещание, данное когда-то маме.

– Ты не разрешал мне уходить и кормил всякой падалью! Из-за тебя я едва не умер от холода! Ты пошел в школу и похитил Лену! Ты ударил Юру! Я не хочу идти с тобой! Понял?

Старик сделал шаг к нему, и мальчик схватился за очередную горящую ветку.

– Я хочу вернуться в город, деда! Я хочу жить в нормальной квартире! Люди хорошо ко мне относятся, деда. Они мне помогут. Я не хочу оставаться с тобой!

Старик бросился к мальчику, и на этот раз он явно не собирался его хватать. Он развел руки, словно хотел обнять внука, но неправильно сросшиеся кости ему этого не позволили. Мальчик поднял зажатую в руках ветку, от которой валил дым, наставил ее на деда, а потом ткнул старика в грудь.

– Уходи! – крикнул Алик. – Я не хочу тебя видеть!

– Внучок…

Старик поднял руку и провел длинным ногтем крючковатого пальца себе по губам.

Мальчик не смотрел ему в глаза. Если в этих глазах еще остались отблески понимания, взглянув в них, мальчик рисковал увидеть, что его ложь разоблачена. Алик отвернулся и уставился на покачивающиеся на ветру камыши. Он чувствовал, что теперь дед отступится. До его слуха уже не долетало характерное поскрипывание и шлепанье. Старик ступил на лед, и вскоре полог тьмы сомкнулся за ним.

Когда мальчик все же глянул в ту сторону, то увидел лишь камыши.

Алик сидел возле Лены, когда из леса выскочили ее отец и столько милиционеров, что мальчик даже не смог их сосчитать. Среди прочих был и учитель Навицкий, но к мальчику его не пустили.

Мускулистые руки подняли Лену. Другие руки, схватив мальчика за шиворот, поставили его на ноги. Мальчик твердил, что деда с ними нет, что он давно уже отсюда ушел. На вопрос, куда он мог скрыться, мальчик заявил, что дед превратился в Старика-из-Леса и что он совсем не похож на Бабу-ягу. От девочки милиционеры добились еще меньше, но это, впрочем, было вполне объяснимо. Ее тело покрывали синяки, она с трудом говорила. Врач, пришедший с милиционерами, заявил, что только костер мешает девочке забыться бесконечным сном без сновидений.

Мальчика напоили горячим сладким чаем из термоса. Врач, поставив свою сумку в снег, извлек оттуда простую металлическую коробку. Когда он откинул крышку, мальчик увидел уложенное ровными рядами печенье, украшенное знакомым рисунком с колосьями пшеницы вокруг географической карты и пятиконечной звездой сверху.

Он не смог сдержаться и расплакался.

– Не плачь, малыш. Лучше поешь. Это согреет тебя изнутри, придаст сил.

Мальчик осторожно протянул руку и взял печенье грязными пальцами. Есть его он не стал, по крайней мере сразу. Он поднес угощение к носу и вдохнул ароматы меда и имбиря. Потом прикоснулся к пшеничным колосьям, к карте, к каждому лучику пятиконечной звезды.

Он откусил небольшой кусочек, и удовольствие расплылось по всему его телу. Он сосал печенье до тех пор, пока приятный вкус не заполнил рот. Тогда он откусил еще кусочек, но доедать печенье не стал. Он знал, что никогда больше не сможет ощутить этот вкус.

Откуда-то появились сани и одеяла. Следовало поторопиться и отправить Лену поскорее домой. Милиционеры были заняты поисками следов на снегу, но ничего так и не нашли. Они не знали, что на самом деле следует обратить внимание на борозду, тянущуюся от костра к зарослям камыша.

Дикарь, который прежде был дедом мальчика, ушел через болото в осинник и дальше в мир за его пределами.

Следующей зимой

* * *

На подоконнике, освещенная золотистым и голубым светом гирлянды, стояла лошадка-качалка, подарок матери.

Мальчик проснулся час назад, но пока не осмеливался вставать. Сегодня праздник, а, как известно, если встанешь утром слишком рано, Дед Мороз не придет к тебе из леса и не оставит подарков.

Мальчик сидел, обняв лошадку-качалку, когда в дверь постучали. В свете, хлынувшем из приоткрытой двери, появилось лицо Навицкого. Теперь мальчик называл его попросту Николаем. Глаза учителя еще затуманивал сон, но лицо уже светилось свежестью. На нем была клетчатая пижама, и точно такая же висела на двери, ожидая, когда Алик созреет для того, чтобы спать в ней. Учитель говорил, что когда-нибудь этот день настанет, но пока что мальчик предпочитал обходиться без пижам.

– Готов, Алик?

Мальчик кивнул.

– Тебе лучше одеться.

Комод просто ломился от одежды, и мальчик открыл его.

Кровать была застелена – Алик предпочитал спать на полу, постелив на ветки одеяло. Каждое воскресенье учитель собирал эти ветки и выбрасывал, но найти новые труда не составляло. В саду стояло лишенное коры дерево. По дороге в школу также росли деревья, нижние ветки которых самым загадочным образом обрезались в течение долгих летних месяцев.

В комоде Алик нашел футболку, какие-то штаны, носки и трусы. Под всем этим мальчик любил носить выделанные заячьи шкурки. Если Николай это и замечал, он ничего не говорил. Быть может, ему вообще нет никакого дела до этих шкурок. Иногда после наступления ночи, когда Николай и Настя ложились спать, Алик переодевался в заячьи шкурки и сворачивался клубочком на своей подстилке. От шкур пахло диким лесом. Так ему было легче вспоминать о дедушке.

Сегодня, впрочем, не тот день, чтобы одеваться в шкурки. Надев футболку и штаны, мальчик вышел в коридор. Внизу лестницы, ведущей на второй этаж, его поджидала Настя. Волосы ее украшала блестящая мишура.

– Ну как, хочешь увидеть? – улыбаясь, спросила она.

Мальчик утвердительно кивнул, но остался наверху.

– Хочешь, я принесу тебе горячего молока?

Мальчик покачал головой.

– Ладно, Алик. Мы тебя подождем и пока не будем разворачивать подарки.

Было неправильно сидеть на верхней ступеньке в полном одиночестве, но, по правде говоря, мальчик и сам не знал, чего хочет. Алик медленно спустился по лестнице. В гостиной Николай сидел на полу перед новогодней елкой. Анечка, пухленькая малышка, которой уже исполнилось полтора годика, прыгала у него на коленях. Волосы у нее были такие же темные и курчавые, как у отца. Позади них виднелся холодный камин.

– Ну же, поторопись, Алик! Ты нас подводишь. Или ты хочешь, чтобы мы замерзли?

Было приятно, что его о чем-то просят, и мальчик, спрыгнув с последней ступеньки, поспешил в гостиную и опустился перед камином на колени. Тут же лежали спички и зажигалки, но учитель знал, что Алик и без них справится. Когда мальчик закончил, в очаге весело плясами язычки пламени.

При виде зарождающего пламени Анечка, как всегда, захлопала в ладоши, потом протянула к мальчику пухлый кулачок, и Алик разрешил девчушке ухватить себя за палец.

Перед елкой были разложены подарки. Дед Мороз сюда приходил, а значит, на самом деле он не живет в лесу. Если бы Дед Мороз жил в лесу, то дикость рано или поздно взяла бы над ним верх и превратила в озверевшее создание, которое не имеет ни малейшего желания дарить кому-то что-то.

Мальчику очень хотелось верить в Деда Мороза, поэтому он подошел к елке и принялся разворачивать первый подарок.

Позже, закутавшись в новую зимнюю куртку, с игрушечным рыцарем в руках, Алик уселся на заднем сиденье автомобиля. Анечка сидела рядом с ним в детском автокресле. Они поехали по городу, а потом остановились неподалеку от сортировочной станции и неказистого домишки с металлической лестницей. Юра ждал их, сидя на верхней ступеньке. Даже не помахав в знак приветствия, он сбежал вниз и забрался в автомобиль.

– А что, твоя мама не едет?

– Нет, – ответил Юра бесстрастным тоном. – Мой… новый папа приехал домой. Сегодня ей некогда.

Вскоре город остался позади. Мимо теперь проносились деревья. Мальчик низко опустил голову. Ему ужасно хотелось взглянуть на лес, но он боялся.

После случившегося он уже бывал в лесу. Поначалу мальчик часто просил, чтобы его отвезли в лес. Если ему отказывали (такое случалось, хотя и редко), утром его спальня оказывалась пустой и приемным родителям приходилось подбирать его на дороге. Правда, впрочем, заключалась в том, что мальчик хотел, чтобы его догнали. Если бы он намеревался раствориться в снежном сумраке леса, то легко сделал бы это и никто бы ему не помешал. Иногда мальчик доходил до окраины и в ожидании приезда приемных родителей стоял на опушке леса спиной к деревьям, слушая их шепот. Алик считал себя очень сильным духом. Он ни разу не последовал их зову, как бы настойчиво деревья его ни звали. Иногда мальчик задумывался, ощущал ли дед всю свою жизнь то же самое, что он чувствует сейчас. Деревья просили деда вернуться и жить дикарем, но он был достаточно сильным для того, чтобы сопротивляться, пока данное дочери обещание не вернуло его в лес. После этого дикость одолела его. Ни мальчик, ни дед не осознавали этого, пока не стало слишком поздно.

Автомобиль свернул налево, на старую дорогу. Они добрались до лесной лощины, когда с неба, кружась, начали опускаться первые снежинки. Машина медленно подъехала к переднему входу.

Лена тут же появилась на пороге и в тонких чулках побежала через снег им навстречу. Отец что-то кричал ей вслед, но Лена его не слушала. Она вытащила Алика из машины и расцеловала.

– Отстань от меня!

– Не отстану! – заявила Лена. – Если хочешь, можешь пойти умыться!

Конечно, ничего такого она ему не предлагала. Это была их старая шутка. Девочке нравилось напоминать Алику о том, как он плескался в ванне, а она намыливала его темно-коричневым мылом.

Они вместе вошли в дом. В гостиной новогодняя елка сияла разноцветными гирляндами. Звездочка на ее верхушке лучилась серебристым светом.

Вокруг них наматывал круги щенок. Лена попыталась отогнать песика, но он лишь радостно тявкал. Алик погладил щенка по загривку. Потом к ним присоединился Юра, и щенок принялся выделывать курбеты перед печью и носиться под обеденным столом.

Вскоре должны были подавать на стол, но пока что Николай и Настя вместе с Лениной мамой, окружив Аню, принялись ворковать над ней. Воспользовавшись удобным моментом, Лена затащила Алика наверх. В спальне она продемонстрировала мальчику утренние трофеи: платье, шарфики, вышитые перчатки и новые зимние сапоги. На столике у кровати стояла в рамке фотография Мишки.

– Ну, теперь мы одни. Во что будем играть?

И неважно, что предложит мальчик, – всегда заканчивалось тем, что они играли в игру, на которой настаивала Лена. Девочка вытащила настольные игры, резиновую косточку со следами зубов Мишки и мягкие игрушки, но сегодня ни на чем не могла остановиться. Наконец она достала коробку с серебристым бантом и открыткой, надпись на которой мальчик не смог прочесть.

– Это тебе, – сказала Лена.

В коробке лежала книга. Как и следовало ожидать, это была та самая, знакомая ему книга. Лене не следовало ему ее дарить. Мальчик открыл книгу и пролистал первые страницы.

Перед сказкой о Бабе-яге рукой девочки было написано: «Дикому мальчику».

Прежде чем закрыть книжку, мальчик сказал:

– А я так тебя и не поблагодарил…

– Теперь уже поблагодарил.

– Я не об этом. Я об одеяле, которое ты мне подарила в прошлом году.

– А-а, – улыбнулась Лена, – меня потом так родители отругали…

Она замолчала, хотя и видно было, что могла бы еще кое-что добавить.

– Я отдал его деду. Хотел, чтобы оно защитило его от леса, – признался мальчик.

– Но одеяло не помогло… Лес все равно до него добрался…

Мальчик печально кивнул. От леса могут защитить лишь стены, крыша, дороги и одежда.

– Твоего деда так и не нашли?

Нет, не нашли. В поисках, кроме милиции, принимали участие лесорубы. Они забрались далеко в лесную чащу, но ничего, кроме деревьев, там не было – ни кострищ, ни мест стоянок человека, ни силков и ловушек, поставленных на белок, зайцев и прочую мелкую лесную живность. Поэтому все решили, что старик умер, а дикие животные растащили его тело, так что и находить нечего. Мальчик знал правду: дед перебрался через болото и скрылся в неприступной чащобе. Там деревья высосут из него жизнь, превратят в первые побеги по весне, в зеленую листву летом и в перегной, когда придет зима. Выглянув в окно, мальчик видел не обледеневшие верхушки деревьев, а свою семью, растворившуюся в лесу…

После случая с дедом по школе начала курсировать страшилка. Учителя запрещали детям ее пересказывать, но удовольствие от будоражащего страха было слишком уж сладостным.

Когда-то давным-давно дикий человек из леса пришел в город. Ноги у него были словно корни деревьев, а руки напоминали колючие ветви. Дикарь принялся ходить вокруг школы.

– Впустите меня! Впустите! – кричал он, и крик этот походил на вой ветра.

– Ни за что, – отвечала школа, и голос ее был похож на стук падающих кирпичей.

– Тогда я призову метель, засыплю тебя снегом и обрушу на тебя ветры, – сказал дикарь и призвал на помощь снежный буран.

Налетел сильный ветер и вышиб двери в школе.

Дикарь вошел в школу. Ступал он по ковру из шипов. Когда он дошел до двери класса, то обнаружил, что она заперта.

– Впустите меня! Впустите! – закричал он, и крик этот походил на вой ветра.

– Нет. Если я тебя впущу, ты заберешь моих детей, – ответила ему дверь голосом, похожим на шелест щетки во время покраски.

– Тогда я призову метель, засыплю тебя снегом и обрушу на тебя ветры.

По коридору школы пронесся ураган. Дверь класса не выдержала и распахнулась.

Дикарь вошел в класс и принялся тыкать в детей холодным, словно лед, пальцем.

– Я – посланец зимы. Я – ледяной человек. Кто из вас самый непослушный?

Но никто ему не ответил. Тогда дикарь схватил одного маленького мальчика, перекинул его, плачущего, через плечо и унес в лес. Больше мальчика никто не видел.

С того дня матери, если хотят припугнуть своих детей, говорят, чтобы они были добрыми и хорошими, а не то дикий человек придет и унесет их в лес…

Из-за двери донесся голос Лениного папы. На этот раз он не вычитывал дочь за плохое поведение, а всего лишь сообщал, что новогодний гусь уже готов.

Девочка направилась к двери и уже на пороге поняла, что мальчик за ней не идет. Что-то тянуло Алика к окну. Мальчик прижался лицом к стеклу так, что падающие с неба снежинки, казалось, опускаются не на стекло, а прямиком ему на кожу.

– Идем, Алик! Юра все съест, если мы не…

– Я хочу выйти.

– Зачем тебе в лес?

– Не в лес, а в сад.

– Учитель будет против.

– Но он мне не отец, – пробурчал мальчик.

Они стояли и молчали. Обвалился наметенный сбоку окна снег. Теперь сад предстал во всей красе.

– Ладно, идем, – негромко сказала Лена.

В гостиной щенок боролся с Юрой, который делал вид, что претендует на большую кость, повязанную ленточкой, Аня беспокойно ерзала на высоком детском стульчике за столом, а взрослые в кухне были заняты дегустацией напитков.

Задней дверью воспользоваться, следовательно, не удалось, поэтому они вышли из дома через передний вход. Мальчик ощущал на лице покалывание каждой снежинки, но это вселяло в него успокоение.

Свернув за угол дома, дети зашагали по нетронутой снежной целине. На опушке леса росло несколько деревьев, и мальчик всерьез задумался, какое же из них – мамино. Пройдет время, понял он, и воспоминания исчезнут из его головы.

– Хочешь пойти в лес? – словно подзадоривая его, спросила Лена.

Удивительно, что после всего, что дед с ней сделал, Лена находит в себе смелость ходить по лесу.