Текст книги "Журнал «Если», 1994 № 11-12"

Автор книги: Роберт Альберт Блох

Соавторы: Джон Кейт (Кит) Лаумер,Роберт Артур,Рэндал Гаррет,Джордж Генри Смит,Йен (Иен) Уотсон,Никита МИХАЙЛОВ,Наталия Сафронова,Татьяна Королева,Владимир Губарев,Джеффри Уолмен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Это последний удар, Ретиф. Он открывается, а я не могу выставить в ответ даже ларька!

– Как я вас понял, гроачи отставали от расписания, – сказал Ретиф.

– Они и сейчас отстают! Вся эта афера совершенно невероятна, Ретиф! Кто может украсть за одну ночь целое здание, а если и сможет, куда он его денет? И даже если они нашли место, чтобы спрятать его, и мы с вами это место отыщем, – как, черт подери, мы вернем его туда, где ему положено находиться, ко времени церемонии, которая состоится всего лишь через двадцать четыре часа по местному времени?

– Большой театр так просто не спрячешь, – сказал Ретиф. – Давайте все-таки попытаемся его отыскать. А тогда уж можно будет подумать и о том, как вернуть его назад.

– Хорошая мысль, Ретиф. Именно это я и хотел предложить. – Магнан взглянул на охватывающую его большой палец браслетку с часами. – Знаете, вы тут поболтайтесь в окрестностях, посмотрите, что к чему, пока я буду приводить в божеский вид мои бумаги, а после обеда давайте встретимся и договоримся, как будем врать дальше, – я хочу сказать, составим рапорт, показывающий, что мы приняли все возможные меры.

Выйдя из кабинета Советника, Ретиф заглянул в Коммерческий отдел. Напрочь лишенный подбородка клерк выглянул из-за груды газетных вырезок:

– Привет, мистер Ретиф. Прибыли, значит. Добро пожаловать на Хлябь.

– Спасибо, Фредди. Слушай, мне бы взглянуть на список всех грузов, ввезенных посольством гроачи за последние двенадцать месяцев.

Клерк потыкал пальцами в клавиши компьютера и, взглянув на страничку, которую тот изрыгнул, состроил гримасу.

– Что-то уж больно хлипкое они надумали выстроить, – сказал он, протягивая листок Ретифу.

– Фанера и крепежный кругляк. Впрочем, чего же от них ждать.

– Это все? – настойчиво спросил Ретиф.

– Сейчас посмотрю ввоз оборудования, – клерк ввел другой код, и после недолгого клацанья на свет появился второй листок.

– Сверхмощные подъемные устройства, – хмыкнул он. – Забавно. Фанеру они ими, что ли, тягать собираются или плашки два на…

– Четыре штуки, – кивнул Ретиф. – С широко-апертурными полями и полным комплектом захватов.

– Ого! Такими игрушками можно хлябский «Хилтон» с корнем выдрать.

– Можно, – согласился Ретиф. – Спасибо, Фредди.

Незаметно опустились сумерки; автомобиль ожидал у обочины. Ретиф велел Чонки ехать по мокрой, затененной древовидными папоротниками улице на окраину, к пустой строительной площадке, которую совсем недавно занимало украденное строение. Выйдя из машины под ровный и теплый дождик, он забрался внутрь скрывающего котлован пластикового шатра и принялся осматривать мягкую землю, освещая ее ручным фонарем.

– И чего на дам тумаете выйти? – поинтересовался Чонки, семеня рядом с ним на ножках, напоминающих раздерганные клочки мокрой пряжи. – Скростите, что прашиваю, но я зумал, что вы, демляне, не мочине любить ноги.

– Просто осматриваюсь на местности, Чонки, – ответил Ретиф. – Похоже, что щипач, который слямзил наш театр, поднял его с помощью гравитационных устройств и, скорее всего, целиком, поскольку никаких следов демонтажа я здесь не вижу.

– Я чего-то не фонял, шеп, – сказал Чонки, – вы, по-воему, говорили, что мастер Мигнан сам придумал этот прюк с комплованом, пубы интереть подогрес чтоблики к Открыциальному Офитию.

– Не бери себе в голову, Чонки, просто у меня такой способ нагнетать напряжение, – Ретиф остановился, подобрал с земли красноватый окурок наркотической палочки и понюхал его. От окурка резко несло эфиром.

– Ладно, пойдем посмотрим, чем ответили гроачи на наш культурный вызов, – сказал он по пути к ожидавшей их машине.

– Не увебен, росс, хам у них еще пуча отраны, все с кушками. Они и слизко никому дунуться не бают.

Вглядываясь в глянцевые от дождя улицы, осененные похожими на сельдерей деревами, Чонки мурлыкал себе под нос веселый мотивчик, звучавший сначала так, словно его наигрывали на гребенке, затем на арфе с резиновыми струнами, а под конец на готовой лопйуть волынке.

– Дичего, на? – похвастался он. – Мелодий я погра не икаю, но упрочняюсь, как жерт, так что и городии не за мелами.

– Гроачинские поклонники носоглоточной музыки будут валить на твои концерты толпами, – предсказал Ретиф. – Кстати, Чонки, давно гроачи строят свою спортплощадку?

– Пайте додумать: начали они ной осенью, вы, земляне, зак рак фунбамент детонировали…

– Так им уже и закончить пора, правильно?

– Па дам стервой медали него чело изменилось. И вошь сметно: как зуда ти найдешь, – ни единорога бочего нет, рана их одна.

Чонки свернул за угол и остановил машину у смутно рисующегося в вечернем сумраке забора высотой в десять футов, сооруженного из плотно пригнанных пластиковых панелей.

Оставив машину в густой тени, создаваемой раскидистой кроной гигантского папоротника, Ретиф с хлябианином пошли по панели, разглядывая сплошную стену, окружавшую целый квартал. На углу Ретиф остановился и огляделся. Уличные фонари еле тлели в тумане над безлюдными тротуарами.

– Если увидишь, что кто-то идет, сыграй пару нот на виолончели, – приказал Чонки Ретиф.

Он извлек из внутреннего кармана тонкий инструмент, вогнал его между двумя панелями и повернул. Пластик крякнул, поддался, образовалась узкая щель, сквозь которую можно было разглядеть прожектора на столбах, заливавшие желтым светом узкую полоску грязи; обильно усеянной ломаными кусками фанеры. Гигантский кусок брезента, удерживаемый целой сетью веревок, полностью скрывал расположенное под ним здание.

– Рама модная, – послышался из-под локтя Ретифа голос Чонки, – да у пих тут нолыние беремены!

– И что за перемены?

– Ну, толком донять из-за этого презента трупно, но полудились они трихо.

– Как ты насчет того, чтоб заехать в посольство гроачи? – предложил Ретиф. – Надо бы выяснить еще кое-что.

– Кобечно, пес, носехали, полько троку от этого вам не будет. Они ворожат его ток, сластно он – легендарный Норт Фокс.

– На это я и рассчитываю, Чонки.

Они проехали еще десять кварталов по пропитанным влагой улицам и, остановившись в квартале от смахивающего на крепость строения, подобрались к нему поближе, стараясь держаться в тени. Двое гроачи, облаченных в замысловатую форму, столбами стояли по бокам от ворот, проделанных в сложенной из камня стене.

– На сей раз дырку проковырять не удастся, – сказал Ретиф. – Придется лезть на стену.

– Фискованно, шер…

– Равно как и торчать на темном углу, – ответил Ретиф. – Пошли.

Пять минут спустя, перемахнув через стену при помощи свисавшей из-за нее ветви пачкульного дерева, Ретиф и Чонки уже стояли на территории посольства и прислушивались.

– Давай, Чонки, прогуляемся, посмотрим, что тут к чему, – предложил Ретиф.

– Ладно. – Чонки удлинил заканчивающуюся глазом псевдоконечность, и та осторожно заползла за угол. Прошло две минуты. Внезапно водитель замер.

– А дьягол, вроачи! – воскликнул он. – Суем отдюда, шеф!

Оченожка конвульсивно сократилась.

– Тот бега, запудался! – вскрикнул Чонки.

Ретиф обернулся и увидел, что его водитель пытается освободить оченожку, которая каким-то образом вплелась в его же собственную ногу, причем нога в свою очередь расплеталась, разительно напоминая самостоятельно распускающийся вязаный шарф.

Ретиф сделал два быстрых шага к углу здания; топоток мягко обутых ног стремительно приближался. Миг спустя из-за угла выскочил гроачи – в коротком плаще, узорчатых кожаных наголенниках на тощих ножках, глазных фильтрах солдатского образца и сверкающем боевом шлеме, – выскочил, и, налетев на вытянутую руку Ретифа, аккуратно спланировал в грязь. Ретиф подхватил распылитель, выпавший из рук гроачианского охранника, перевел его в широкоугольный режим и развернулся так, чтобы в поле действия оружия попало еще с полдюжины гроачианских стражей, рысью приближавшихся с правого фланга. Стражи понимающе замерли. В тот же миг за спиной Ретифа послышался вопль; он чуть повернул голову и увидел, как Чонки бьется в лапах еще четверых инопланетян, выбежавших из двери посольства.

– Бросить оружие и не двигаться, мякотник! – прошептал на гроачианском командующий охраной капитан.

4

Родоначальник Шниз, Чрезвычайный Посол и Полномочный Министр Гроачианской Автономии при Хлябианской Аристархии, сидел, непринужденно откинувшись на спинку моторизованного вращающегося кресла, – пиратской копии земной дипломатической модели. За спиной его виднелась горстка помощников, свистящим шепотком обменивающихся наблюдениями. Многочисленные глаза их были скошены на Ретифа, в небрежной позе стоявшего перед Шнизом между двух стражей, уткнувших стволы распылителей Ретифу в почки.

– Как приятно вновь увидеться с вами, Ретиф, – прошептал Шниз. – Впрочем, доставить коллеге удовольствие – это всегда радость. Вы, разумеется, извините капитана Злифа, если рвение, с которым он настаивал на том, чтобы вы согласились воспользоваться моим гостеприимством, показалось вам чрезмерным, – его слишком взволновал интерес, который вы проявили к нашим внутренним делам.

– Снисходительность Вашего Превосходительства просто поразительна, – с наигранной почтительностью ответил Ретиф. – Я опасался, что вы разжалуете капитана в капралы: как-никак, а он вынудил вас раскрыть ваши карты. Никто не вызывает у дипломата такого озлобления, как тот, кто позволяет смутным подозрениям застыть, приняв форму окончательной определенности.

Шниз пренебрежительно махнул щупальцем.

– Любое хоть сколько-нибудь разумное существо, – из вежливости я включаю в их число и земных дипломатов, – в состоянии догадаться о наличии связи между пропавшим зданием и мною.

– Охо-хо, я, кажется, бонял, что было под тем презентом! – приглушенно воскликнул Чонки – приглушенно, ибо его голосовой аппарат был забит его же собственной оченожкой.

– Вот видите, даже темный туземец догадался, что существует только одно место, где можно спрятать позаимствованный театр, – беспечно продолжал Шниз. – А именно: под парусиной, натянутой над моим, так сказать, стадионом.

– Поскольку мы с вами сошлись на том, что это очевидно, – сказал Ретиф, – не прикажете ли вы солдатам распустить узлы, в которые они скрутили Чонки, а мы с капитаном Злифом тем временем от души посмеемся над вашей шуткой здоровым дипломатическим смехом.

– О нет, мы еще не добрались до самой ее соли, – возразил Шниз. – Не предполагаете же вы, мой дражайший Ретиф, что я потратил столько месяцев на тонкие дипломатические ходы единственно для того, чтобы позабавить новоприбывших земных бюрократов?

– Подобная мотивация представляется несколько шаткой, – согласился Ретиф. – Но вы же не можете вечно прятать от любопытствующих миллион кубических футов архитектурного шедевра.

– Даже и пробовать не собираюсь. Осталось подождать всего несколько часов, и мои свершения во всем их величии воссияют на местном дипломатическом небосводе, – безмятежно промолвил Шниз.

– Припомните, я ведь приблизил срок открытия гроачианского дара избирателям Хляби. Сие волнующее событие состоится нынче ночью в присутствии всех высокопоставленных лиц этой планеты, и, разумеется, члены Земной Миссии будут среди самых почетных гостей. Правительство Хляби предполагает получить от нас традиционный гроачиан-ский Большой театр, оно никакого удивления не испытает. Изумление мы припасли для землян, которых я методично вводил в заблуждение относительно того, что мы возводим бейсбольный стадион. Одним мастерским ударом я выставлю вас, землян, жалкими пройдохами, в то же самое время предъявив местной деревенщине внушительное свидетельство гроачианской щедрости – на ваши мякотные денежки! Великолепный сценарий, Ретиф, вы со мной согласитесь, не так ли?

– У Посла Гросс ляпсуса, возможно, найдутся кое-какие возражения против вашего плана, – сказал Ретиф.

– Да пусть его возражает, – беззаботно прошептал Шниз. – Вся операция была проведена под покровом ночи, никто ничего не видел и не слышал. Подъемные устройства сегодня покинули планету на нашем космическом челноке. Что толку в беспочвенных обвинениях? Гроссляпсус позаботился о том, чтобы строительство велось в обстановке строжайшей секретности, и все, чем он располагает, это его слово против моего. А готовый театр, стоящий на нашем участке,

– это веский аргумент в нашу пользу.

– Этот промер у вас не наскочит, – прохрипел Чонки. – Я вам все парты скутаю!

– Кутай на здоровье, голубчик, – надменно прошипел Шниз. – Какие бы слухи ты ни распускал ex post facto [13] 13
  После свершившегося факта (лат.)


[Закрыть], на fait accompli [14] 14
  Уже содеянное (фр.)


[Закрыть]они повлиять неспособны. А теперь, прошу простить, но мне пора переодеться к празднику. – Он щелчком наставил один из глазных стебельков на капитана охраны. – Проводите их в гостевые покои, Злиф, и проследите, чтобы на время пребывания здесь они были устроены с максимальным удобством. Насколько я понимаю, из башни они смогут отличнейшим образом наблюдать за представлением.

– Предать обоих мошенников немедленной казни, выкинув их из окна? – Театральным шепотом предложил Злиф. – Раз и навсегда ликвидировать болтунов и наушников…

– Молчать, ничтожное порождение трутня! – прошипел Посол. – Не предлагать зловредных прецедентов, каковые могли бы обратить в мираж менее изобретательного дипломата, чем я! – И как бы желая успокоить Ретифа, он повел в его сторону всеми пятью окулярами и проворковал: – Вы будете вольны вернуться к исполнению ваших обязанностей, как только закончится церемония. А до той поры – приятных вам размышлений.

5

– А я-го, дулар, потакал, что самое трудное – это уйти накраденное, – скорбно сказал Чонки, когда за ними захлопнулась дверь башенного покоя. – Ну кот, маем зны, кто его уврал, а то челку?

– Похоже, что Шниз основательно все продумал, – согласился Ретиф. И добавил: – Слушай, приятель, ты не согласился бы немного поползать в темноте?

– Размяжите узлы, и ногда мы посмотрим, что я сдогу смелать.

Ретиф принялся за работу. Десять минут спустя хлябианин со вздохом облегчения вытянул последний ярд своего тела из последнего узла. Чонки поерзал внутри своего полионового комбинезона, поровну распределяя тело между его рукавами и штанинами.

– Тапоги посерял, – пожаловался он. – Облич-ные ныли совые тапоги.

Ретиф подошел к окну и обозрел сплошную стену, отвесно уходящую к лежащему внизу просторному, мощенному жестким на вид камнем двору, по которому через правильные промежутки были расставлены гроачианские стражи. Чонки последовал за ним и тоже выглянул в окно.

– И дунуть мечего, – сказал он. – Лавайте-ка сучше росмотрим, зет ли днесь подтира…

Он подобрался к одной из дверей и заглянул в туалет.

– В сомную тачку, – воскликнул он. – Промак-нулись наши умнихи. Ну, ландо.

Он вытянул оченожку и сунул ее в унитаз, за ней потянулось волоконце, толщиной не больше карандаша, – ярд за ярдом оно отматывалось, уходя в канализацию.

– Так-так, – весело говорил Чонки. – И оболеют же шалманы, кодла я выгезу из люпа кряво сопреди двора. Все, чмо не тужно, это добраться до соузлини-тельного едина, покирнуть, вуда следует и… Ой!

Чонки вдруг замер. Он покрепче уперся в пол ногами, в отсутствие сапог имевшими довольно неорганизованный вид/и попытался вытянуть себя из унитаза. Длинный протоплазменный жгут еще удлинился, но выйти на свет не пожелал.

– Похоже, Чонки, они нас опять обхитрили.

– Еще как похоже, – донесся из-за вделанной в стену над дверью железной решетки елейный шепоток Шниза, сопровождаемый одышливой усмешкой. – Весьма сожалею, что сток у вас забился, утром пришлю кого-нибудь со шлангом.

– Ах ты ж! Этот продыра слышал кажное наше слово! – воскликнул хлябианин. – Он еще и под слушью подцверивает!

Ретиф подошел к двери, задвинул тяжелый засов, запирающий дверь изнутри, и, поймав глазами единственное оставшееся снаружи око шофера, подмигнул.

– Он просто-напросто слишком умен для нас, Чонки… Не удивлюсь, если ему все известно и про бомбу, которую мы спрятали в их посольстве, так что…

– Это еще что? Какая такая бомба? В моем посольстве? – в тревоге заскрипел Шниз. – Где она? Сию минуту скажи мне, я настаиваю!

– Молчи, Чонки, – быстро проговорил Ретиф. – Еще восемь минут и ка-ак шарахнет, а за такой срок он ее нипочем не найдет.

По интеркому было слышно, как кто-то с шипением задохнулся, потом до пленников донеслись слабые вопли гроачи. Миг спустя за дверью зашлепало множество ног. Лязгнул засов, в дверь ударили кулаки, послышались шипящие голоса.

– Что это значит, зачем вы заперлись изнутри? – донесся сквозь дверь крик Шниза.

– Семь минут, – громко сказал Ретиф. – Выше голову, Чонки. Скоро все кончится.

– Быстро бежать! – тонко взвизгнул капитан Злиф. – Оставить ублюдков на верную смерть!

– Ретиф, скажи мне, где бомба, и я замолвлю за тебя словечко перед вашим начальником! – закричал в замочную скважину Шниз. – Я объясню ему, что нельзя слишком строго садить тебя за провал задания – в конце концов, схватка заурядного землянина с обладателем такого мозга, как мой…

– Очень мило с вашей стороны, господин Посол, но, боюсь, долг требует, чтобы я оставался здесь, даже если мне придется взлететь на воздух вместе с документами, свидетельствующими о вашей полезной деятельности.

– Делаю тебе последнее предложение, Ретиф! Выйди и обезвредь свою адскую машину, а я помогу тебе взорвать посольство Земли, уничтожив тем самым все документы с неблагоприятными – хотя и абсолютно справедливыми – оценками убогой роли, которую ты сыграл в нынешних обстоятельствах!

– Весьма недипломатичное предложение, господин Посол.

– Ну ладно же, ты сам обрекаешь себя на погибель! Познать величие гнева гроачи! Наблюдать, как я эвакуирую нашу собственность, предоставив тебя с твоей жабой заслуженной вами участи!

Ретиф и Чонки услышали затихающий звук шагов. В окно они увидели, как Шниз выскочил из здания и резвой побежкой пересек двор, как за ним последовал весь его штат и как последний из штата остановился, чтобы запереть за собою ворота.

– Слутка вышла на шалаву, – голос хлябианина нарушил глубокую тишину, павшую на здание после того, как из него сбежал последний гроачи. – Но через месть шинут они наймут, что их подули. Чак затем все это?

– Затем, что теперь я могу провести шесть спокойных минут в канцелярии их посольства, – сказал Ретиф, отпирая дверь. – Офонаряй борт, пока я не вернусь.

6

Прошло десять минут, прежде чем Ретиф возвратился в комнату и запер за собою дверь. Еще через тридцать секунд по интеркому донесся голос Шниза, с подвыванием выкрикивающий ругательства.

– Злиф! Взломать дверь и отомстить мякотнику, который выставил меня ослом перед всеми подчиненными.

– Вместо этого поспешить на место близящейся церемонии, о Возвышенный, – возразил капитан.

– Иначе упустить важный миг.

– Мне присутствовать на открытии, а тебе разделаться со злоумышленниками.

– Понять намек так, что я вправе прибегнуть к любым мерам, которые показаться уместными? – елейным шепотом осведомился Злиф.

– Не задавать идиотских вопросов, – резко ответил Шниз. – Не позволить низшим существам выжить и распространить сведения, ущемляющие достоинство Гроачианской державы!

– Впоследствии доложить Вашему Превосходительству с глазу на глаз? – промурлыкал Злиф.

– А куда ж они остальные-то досемь венут? – поинтересовался Чонки. – Ну что же, мистер Ретиф, вы с мами неплохо провели тремя, но веперь, похоже, сканавес опузается.

Он вздрогнул, ибо в дверь со звоном ударил топор, заставив ее подпрыгнуть вместе с косяком. Ретиф, стоя у окна, стягивал с себя бледно-голубую неофициальную вечернюю куртку.

– Чонки, на сколько еще ты сумеешь вытянуться?

– прокричал он, прерывая голосом грохот за дверью.

– Хммм, я унял, что на вас по уме. Пейчас сосмотрим… – Чонки извергнул из левого рукава длинный кусок крепкого каната и перебросил его через подоконник. Канат отматывался виток за витком, и комбинезон на Чонки все более обвисал.

– Тут главное не пелегянуть, – пыхтел Чонки. Комбинезон уже свободно висел на жгуте, толщиной не превосходящем большого пальца: выходя из унитаза, жгут охватывал ручку на двери туалета, пересекал комнату и исчезал в темноте за окном.

– А вес мой ты сумеешь выдержать?

– Наверняка; в тошлом пруду на гарнире я выдержал дольше полубонны на твакратный дюйм.

– Ты можешь точно сказать, где они изловили другой твой конец?

Чонки сказал. В тот миг, когда Ретиф перебросил ногу через подоконник, внизу вспыхнули факелы. Во двор вышел Гроачианский Посол во всей его церемониальной красе, образуемой рубчатой мантией в зеленых и розовых ромбах, треуголкой и усеянными самоцветами глазными фильтрами, искрившимися на каждом из пяти его глазных стебельков. Почетная охрана из четырех гроачи проводила его через ворота и погрузила в официальный лимузин, который, взревев голосом обиженного жирафа, отчалил от тротуара.

Ретиф обхватил теплый кожистый трос, образованный живой плотью, и стал спускаться.

Трос кончился в пятнадцати футах над брусчатым двором. Ретиф, прикидывая высоту, глянул вниз. В этот миг прямо под ним отворилась дверь, и из нее рысцой, на ходу прилаживая амуницию, выбежали два припозднившихся стражника. Один из них машинально задрал глаз, узрел Ретифа и заскользил, тормозя и клацая по брусчатке церемониальной пикой. Второй зашипел и описал пикой дугу, целя острым наконечником вверх.

Ретиф рухнул на них, и гроачи кубарем полетели в разные стороны, а он, перекатившись, вскочил на ноги и что было мочи понесся в тот угол двора, где помещался водосток. Грустный голубой глаз Чонки с тревогой уставился на него с верхушки хвостика, торчавшего над большим узлом, которым была завязана растянувшаяся оченожка. Торопливо, но осторожно Ретиф принялся развязывать узел. За спиной его послышались слабые крики гроачи. Новые вооруженные враги высыпали во двор, новые огни замерцали – тусклые, желтоватые, не раздражающие чувствительных глаз гроачи, но вполне достаточные, чтобы явственно осветить землянина, сидящего на корточках в дальнем углу двора. Ретиф оглянулся и увидел, что капитан Злиф несется к нему во главе построившихся клином копейщиков. Ретиф в последний раз потянул, узел разошелся, и глаз Чонки исчез в недрах посольской канализации. Землянин пригнулся, пропуская над головой пущенную в него пику. В тот же миг Злиф испустил начальственный шип, гроачианская стража взяла Ретифа в кольцо и мерцающие наконечники щетиной растопырились в дюйме от его груди. Капитан протолкался вперед и, приняв надменную позу, застыл перед пленником.

– Ну что, подлый вредитель и гнусный гонитель миролюбивых членистоногих, наконец-то ты нам попался, не так ли? – прошептал он, делая знак малорослому гроачи в штатском, сгибающемуся под тяжестью черного ящика, из которого торчали какие-то линзы. – Сделать несколько снимков меня, потрясающего перстом перед хоботом его, – приказал он фотографу. – Запечатлеть этот миг для потомства, прежде чем мы пронзим его копьями.

– Немного вправо, Ваше Капитанство, – попросил штатский. – И сказать мякотнику, чтобы присел, а то он в рамку не влезает.

– А еще того лучше, приказать ему лечь на спину, чтобы Капитан могли утвердить ногу у него на груди, – предложил капрал.

– Подать мне пику и очистить сцену от рядовых,

– приказал Злиф. – Не замутнять чистый образ моего торжества посторонними элементами.

Стража послушно отступила на несколько шагов, и Злиф уткнул поданную ему пику в грудь Ретифа.

– Принять смиренную позу, – распорядился он, легонько пырнув пленника в грудь.

Внезапно выражение начальственной физиономии переменилось, ибо из темноты, извиваясь, вылетела и захлестнула его тонкую шею крепкая веревочная петля. Все пять глаз Злифа выпучились, отчего с двух, тонко звякнув, слетели цирконовые фильтры, полагающиеся персонам среднего ранга. Ретиф вырвал пику из лапы очумелого офицера и развернул ее острием от себя. Стражники, еще сохранившие строй, наставили копья и рванулись к Ретифу, Злиф же, казалось, прыгнул спиной вперед, пронесся сквозь их ряды и, волоча по земле ноги, исчез в глубине двора. Половина копейщиков, разинув рты, пялилась вслед своему капитану, другая в боевой готовности подступала к Ретифу.

– А ну, быстро повидали каши гонячьи посвинял-ки! – донесся из окна наверху голос Чонки. – А то как хрябну вашего посса о башни камкой!

Гроачи повернулись и увидели, что их капитан, подвешенный за одну ногу, раскачивается в двадцати футах над брусчаткой.

– Вы бы снимочек-то сделали, – посоветовал фотографу Ретиф. – Домочадцам его отошлете. Им будет приятно увидеть, как он болтается в столь изысканном обществе.

– Помочь! – завизжал Злиф. – Сделать что-нибудь, отбракованные ублюдки, или всех сгноить в публичных садках!

– A-а, теперь чего ни сделай, все одно тебя с кашей съедят, – пробормотал сержант, махнув копейщикам, чтобы отступили назад.

– Мистер Ретиф, – позвал Чонки. – Мне как – мюкнуть его таковкой или просто выкустить ему пишки, чтобы их дождичком отполоскало?

– Предлагаю компромиссное решение, капитан, – крикнул Ретиф. – Прикажите вашим парням проводить нас наружу, и Чонки не станет любопытствовать, что там у вас внутри.

– Никогда не поддаваться, – начал было Злиф, но тут же пронзительно взвизгнул, ибо хлябианин отпустил его, позволил пролететь пару ярдов, затем поймал в воздухе и вздернул на прежнюю высоту.

– Ас другой стороны, к чему умирать в миг триумфальной победы? – резонно, пусть и испуганно спросил сам себя капитан. – Мягколицый все равно не способен помешать церемонии.

Сержант отдал команду, гроачи построились в два ряда, уткнув копья в землю.

– Выйти через боковую калитку, – велел сержант Ретифу, – и не спешить воротиться назад.

– Вы все же пистолетик-то свой лучше мне отдайте, – предложил Ретиф.

Не промолвив ни слова, младший командир подчинился. Ретиф спиной отступил к калитке.

– Жду тебя снаружи, Чонки, – крикнул он. – И поторопись, времени мало.

7

– Видели бы вы, бакая у него рыла кожа, когда я удавился, осталив его списать с подоконника на высоте в пятьфесят дутов, – возбужденно рассказывал Чонки, гоня машину по мокрым улицам хлябиан-ской столицы. – Эти гнусные сулики подлипали меня в досаде у возостока, но я их обжадопгал: резнул черва очистные и обомел ферзавцев с шланга.

– Отличный маневр, – одобрил Ретиф своего союзника, чья потрепанная машина под оглушающий свист реактивных рулей уже огибала угол. Прямо перед ними обнаружилась группа чиновных землян, стоявших на шатровом крыльце Посольства Земли. Машина Чонки, тихо скользнув, пристроилась за сверкающим черным лимузином Посла. Едва Ретиф вылез под дождь, как к нему кинулся Магнан.

– Все погибло! – простонал он. – Посол Гроссляпсус вернулся полчаса назад, пришел в ярость, когда я сказал ему, что гроачи намерены произвести открытие своего здания сегодня в полночь, и распорядился перенести срок нашего торжества на 11.59 нынешней ночи! Через минуту он выйдет при всех регалиях и со всеми корреспондентами и направится к театру, чтобы опередить Шниза! И когда мы стянем все эти полотнища, а под ними ничего не окажется…

Магнан умолк, услышав за своей спиной какие-то звуки. На крыльце появилась внушительная фигура Посла Гроссляпсуса в сопровождении стайки бюрократов. Сдавленно взвыв, Магнан затрусил навстречу шефу. Ретиф отошел к лимузину и заглянул в окно водителя.

– Поезжай прямо на стройплощадку гроачи, Хамфри, – приказал он. – И чтобы мигом доехал.

– Подожмите динуту, – запротестовал хлябианин. – Мастер Мигнан ясно сказал, ехать на плозадку щемлян…

– Планы переменились. Так что давай, пошевеливайся.

– Ну, путь бо-вашему, – проворчал водитель.

Едва лимузин отъехал, Ретиф вскочил обратно в

служебный автомобиль.

– Дуй за ними, Чонки, – сказал он. – Кстати, кроме разнообразных шумовых эффектов, на что еще способен твой голосовой аппарат? Ты чужим голосам подражать не пробовал?

– Малую салость, шеф, и неплохо выходило, не хвостите за частовство.

– Посла Гроссляпсуса можешь изобразить?

– Нежду нами, мы с ребятами киллион раз уматывались, изобракая стрижа.

– А покажи мне Шниза.

– Постойте-ка: свариться в кобстенном сосу, зверзкий мемляк… Кунак?

– Выбирать не приходится, Чонки, – сказал Ретиф. – А теперь послушай, что мне от тебя нужно…

8

– Что это такое? – грохотал Посол Гроссляпсус, когда Ретиф присоединился к делегации землян, высадившейся из автомобилей перед украшенным флагами и залитым светом входом в затянутое брезентом строение, подпирающее хлябианские небеса. – Это совсем не похоже на…

Гроссляпсус умолк, поскольку из толпы местных сановников и приближенных к ним лиц выступил Посол Шниз.

– Господи-Боже, – ахнул Магнан, только теперь осознавший, куда именно привез их лимузин. – Ваше Превосходительство… случилась ошибка…

– Ах, сколь радостно видеть вас, господин Посол, – тихо промолвил глава Гроачианской миссии. – Как это любезно со стороны Вашего Превосходительства почтить наш праздник своим высоким присутствием. Сколь приятно сознавать, что вы не питаете к нам узколобой зависти, хотя мы и одолели вас в этом дружеском соревновании.

– Ха! – всхрапнул дородный землянин. – Когда Премьер-министр и Кабинет после всех этих пустых фанфар не получат от вас ничего, кроме наспех сляпанного фундамента, ваше нахальство выйдет вам боком!

– Au contraire [15] 15
  Напротив (фр.)


[Закрыть], господин Посол, – холодно ответил Шниз. – Мы завершили возведение нашего здания – вплоть до флажков на шпилях декоративных минаретов, и это ослепительное подношение гроачианских мастеров навсегда укоренит в сознании наших с вами хозяев незабываемый образ щедрой в своих дарах Гроачианской державы.

– Глупости, Шниз! У меня имеется конфиденциальный источник, который держал меня в курсе вашего строительства; еще вчера ваше так называемое здание было не выше кочки!

– Магнан, – прикрывшись ладонью, спросил Гроссляпсус, – мне не послышалось, он действительно что-то такое сказал про флажки на минаретах? Я полагал, что это одна из уникальных особенностей нашего проекта!

– Надо же, какие случаются совпадения, – проблеял Магнан.

– О, это вы, – из моросящей водички прямо перед Послом Земли материализовался густо-лиловый хлябианин в парчовой мантии. И без того внушительную фигуру туземца украшали жемчужные нити и золотые цепи, переплетающиеся с соматическими элементами его организма: все вместе создавало впечатление огромного блюда с вываленной на него разноцветной лапшой. – Вот уж не оживал уидеть дас взвесь. Замирательный примеч бесдурыстной крожбы разнацных личий!

Гроссляпсус сановито откашлялся и стиснул в пародии на рукопожатие протянутый ему пучок живых волокон Премьер-министра.

– Да, ну, что касается этого…

– Вы, разумеется, присоединитесь к общему нашеству? – с благодушной настойчивостью в голосе произнес, поворачиваясь, чтобы уйти, глава исполнительной власти планеты Хлябь. – Пот вдречи на содиуме!