Текст книги "Большая интрига"

Автор книги: Робер Гайяр (Гайар)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Глава 2
Где Лефор и Байярдель находят верный способ положить конец возникшему между ними недоразумению

В направлении холма перед зарослями из манцениллы и байахонды они увидели группу из двух десятков королевских солдат и флибустьеров, которые от всей души по-настоящему дрались. Красно-синяя форма и начищенные сапоги были разодраны почти в лохмотья и скоро стали бы похожими на непрезентабельную одежду флибустьеров, если бы оба капитана не вмешались и не прекратили драку с помощью угроз и уговоров.

Байярдель схватил первого попавшегося ему под руку в этой куче и, не разбирая, свой он или чужой, отбросил его далеко в сторону. А флибустьер таким же образом вытаскивал драчунов по одному и швырял их на песок. У многих на лицах были следы крови, но все они были красными от злости.

Капитаны были вынуждены обнажить шпаги и, пользуясь ими, как палками, добились, наконец, какого-то порядка.

Все произошло из-за Фран-Фюнена, который невинно заявил, что ему очень жаль, что королевские солдаты не такие храбрые и не так хорошо дерутся, как флибустьеры. Для подкрепления своего заявления он привел цифры убитых и раненых с той и другой стороны. Тут же один из солдат Байярделя, который находился рядом с ним, схватил его поперек туловища и бросил на землю. После этого драка приняла массовый характер, но, к счастью, никто не воспользовался оружием.

Потери составили несколько разбитых носов и порванных ушей, а также было потеряно несколько позолоченных пуговиц от мундиров. И теперь те, у кого оказались расстегнутыми куртки, искали в песке среди обломков кораллов эти драгоценные предметы, которые служили лучшим украшением форменной одежды.

– Ну, хватит, – сказал Лефор, который снова обрел свое обычное хладнокровие. – Касс-Экут, дай этим свиньям еще выпить, но чтобы ничего похожего больше не было! Черт бы вас побрал, вам здорово повезло, что пороху у нас осталось не так много!

Но тут он снова повернулся к своим людям, которые смотрели на него с некоторого расстояния с определенным беспокойством, потому что среди подчиненных образовалось два лагеря, и уже флибустьеры ни за что на свете не стали бы пить вместе с солдатами короля. Поэтому он сказал:

– Чтобы вас наказать, мои ягнятки, я вынужден буду лишить вас сегодня очень интересного зрелища! Да, да! И все будет именно так, как я сказал!

Тут он замолчал и стал не торопясь осматривать горящими глазами, в которых очень хорошо был заметен синеватый стальной блеск, свою команду, давая тем самым понять, чего в итоге они лишились из-за своего поведения. Затем он повернулся к Байярделю, который тем временем принялся ругать своих матросов.

Те показывали кулаки флибустьерам, а они, в свою очередь, переговаривались между собой и выкрикивали в адрес своих противников обидные ругательства.

– Молчать! – крикнул Лефор. – Я вам говорю: молчать!

И только после того, как он уверился, что все его услышали, продолжил:

– Ягнятки мои, уверяю вас, что свое наказание вы обязательно получите! Вот тут, – и он показал на Байярделя, – стоит достойный капитан, который в доказательство нашей с ним дружбы, а я вам клянусь, что не вру, должен был проглотить кости от той свиньи, которую мы вчера съели, в чем я тоже поклялся. Это было бы такое зрелище, которого никто из вас никогда не видел, а если кто-то будет возражать, то он солжет! Так вот, я считаю, что этот благородный капитан справился со своей задачей на сегодня! И ваше наказание состоит в том, что вы не увидите, как королевский офицер глотает скелет дикой свиньи! А теперь разойдитесь, или я вам всем по очереди переломаю кости!

И эти люди, которые не боялись ни Бога, ни черта, рассеялись, как комариный рой.

Лефор прошел несколько шагов по направлению к берегу и стал ждать, пока Байярдель закончит со своими. Через некоторое время капитан подошел к нему:

– Итак, мессир, – бросил ему флибустьер, – вы продолжаете настаивать на том, чтобы арестовать меня вместе с моими людьми и доставить всех в Сен-Пьер?

Байярдель нахмурился и ничего не ответил.

– Если да, – продолжал Лефор, – то нет ничего проще: стоит только сказать слово моим овечкам. Как вы только что сейчас видели, и я в этом не сомневаюсь, они набросятся на ваших солдат, как стая голодных собак на колбасу, и превратят их в настоящее месиво… Подумайте!

– Приятель, – ответил Байярдель слегка дрогнувшим голосом, – вы при всех объявили о вашей глупой клятве, что я проглочу кости дикой свиньи. И я хочу вас спросить, что было оскорбительного для меня в вашем публичном заявлении. Такая дикая идея могла родиться только в вашей черепной коробке. Но, черт побери!

– Минутку! – перебил Лефор. – Если вам так нравится эта еда, считайте, что я ничего не говорил! Я хотел воспользоваться возможностью заслуженно наказать моих людей, чтобы не подвергать вас не менее заслуженному наказанию…

– Послушайте, Лефор! – воскликнул Байярдель, у которого уже кончалось терпение, – если вы не прекратите, то я могу подумать, что солнце, ром, золото и женщины окончательно помрачили ваш рассудок! Прошу вас, дайте мне сказать слово! Мне кажется, что вы так ничего и не поняли в нашей с вами ситуации.

– Слушаю вас, – заявил с важным видом флибустьер.

– Тогда наберитесь терпения, потому что мне для этого нужно время… Сначала я вам сказал, что вы – мой пленник. Это – наилучший для вас выход, мой друг. Да, и не делайте таких глаз, как у умирающей газели: я повторяю, что для вас это идеальный выход для достижения вашей цели, а именно: очистить окружение мадам генеральши от обступившей ее сволочи. Я сам вас доставлю на Сен-Пьер. Вас сажают в тюрьму. Вы хорошо следите за ходом моих мыслей?

– Продолжайте, – ответил Лефор, – вы проповедуете намного лучше, чем отец Фовель, а он-то – святоша до кончиков ногтей!

– Я вас привожу на Сен-Пьер и отдаю майору Рулзу. Я не скрываю от вас, что именно с этого момента ваше положение становится и впрямь опасным, потому что вышеупомянутый майор видит перед собой только одну задачу: перевешать всех флибустьеров, которые попадутся ему под руку. А поскольку я не верю, что он питает к вам какую-то особую симпатию и даже, наоборот, то вы рискуете порадовать ту самую виселицу, которую смастерили на самой высокой башне крепости. А вот я после того, как закончится моя собственная миссия, уже смогу выступить в вашу защиту, а дальше, мнекажется, вы поняли меня с полуслова! Вы, по-видимому, помните, как мы с вами арестовали этого же самого майора Рулза и лейтенанта Ля Пьеррьера? Я сделаю то же самое. Даю слово, что вы просидите в тюрьме не больше двадцати четырех часов. Но зато после этого вы окажетесь в таких обстоятельствах, что будете действовать по своему собственному усмотрению, и рядом с вами буду я. Мы избавим генеральшу от всех негодяев, которые предают ее, и тогда либо Рулз, либо ее шотландец украсят собой ту виселицу, о которой я вам говорил. Но, разве вам не нравится мой план?

– Нет, – ответил Лефор сухо и с выражением твердого убеждения в голосе. – Он содержит множество обязательств, которые мне в высшей степени претят. Если вы дадите мне три минуты, то я их вам перечислю. Прежде всего я не желаю отправляться на Сен-Пьер иначе, как на моем собственном судне «Пресвятая Троица», вместе с моим помощником, господином Франсуа де Шерпреем и Судовым священником Фовелем. Первый из них худой, как охотничья собака, а второй – скучен, как старая дева, но оба обладают некоторыми исключительно ценными качествами. У Шерпрея – зрение, подобного которому больше нигде не найти; другой же очень меня забавляет, и я решил, что если он не умрет раньше меня, то именно он даст мне последнее причастие перед смертью. И еще: ничто не говорит мне, что ваше вмешательство будет настолько своевременным, что вырвет меня из когтей этой совы, майора. И, наконец, приятель, я – человек, который всеми силами ненавидит тюрьму, и вдруг по своей воле соглашусь сесть в эту невеселую крепость даже на двадцать четыре часа, тогда как было бы куда проще простого напасть на город с моими овечками.

На этом месте Байярдель тяжело вздохнул.

– Нет, нет, – пояснил Лефор, – не притворяйтесь благородной дамой, у которой непорядок с желудком, – вы этим меня не растрогаете. Я раз и навсегда решил пойти на Сен-Пьер тогда, когда сочту нужным, и с теми людьми, которых выберу сам. Я сосчитал, что у меня сорок металлических пушек, сорок фунтов пороха на тридцать три фунта снарядов, из них двадцать – медных, которые точно попадают в цель на шестьсот шагов, есть еще четыре камнемета! Никто лучше Касс-Экута их не зарядит и не набьет зажигательные снаряды, и вы можете сто раз объехать вокруг света, пока найдете монаха, который так же хорошо, как мой, обрезает абордажные канаты и поджигает фитили. Вы-то теперь это знаете, а Мерри Рулз сможет в этом убедиться завтра, если мне этого захочется. И я еще думаю, приятель, какую рожу скорчит этот Мерри Рулз, если я привезу вас к нему в качестве пленника?

– Во имя нашей дружбы! – воскликнул Байярдель, – прошу вас, Лефор, хотя бы час побыть серьезным и постараться за это время решить, что нам делать!

– А вы думаете, что я шучу? Неужели у вас возникла мысль, что я смогу шутить в то время, когда вы мне рассказываете о тюрьме, о виселице и о Мерри Рулзе?

Королевский капитан разозлился, закрыл себе уши ладонями и сделал вид, что встает.

– Подождите секунду, капитан, – произнес флибустьер с неожиданной мягкостью в голосе. – Я тоже составил кое-какой план и хочу знать ваше мнение о нем.

Байярдель вернулся на свое место и обратил на своего старого приятеля удивленный и заинтересованный взгляд. Сначала на его лице выразилась явная надежда, но потом его, видимо, одолели сомнения, потому что он сказал:

– Предупреждаю вас, мой друг, что если я снова услышу от вас прежний вздор, то уйду.

– Но все же постарайтесь выслушать и тогда поймете!

– Слушаю вас…

Лефор немного помолчал, как бы приводя свои мысли в порядок. Из кармана штанов он достал короткую трубку и не торопясь набил ее крепким табаком. Когда он закончил с этим делом, то подозвал Фран-Фюнена и велел ему принести тлеющего трута, чтобы зажечь табак. Затем кашлянул, сплюнул и вытянул на песке свои длинные ноги. Сторожевой капитан смотрел на него и не мог никак понять, к чему тот клонит, но, по всей видимости, у Лефора была довольно интересная идея, так как он предпринял необычные для него меры предосторожности перед тем, как начать говорить.

Наконец, он сказал:

– Если мне не изменяет память, вы рассказали, что генеральша и майор Мерри Рулз при согласии большинства колонистов Мартиники решили положить конец флибусте, по крайней мере, в окрестностях Мари-Галант?

– Именно так, – подтвердил Байярдель, – но, кроме этого, их решение находится в полном соответствии с королевским приказом, в котором сказано, что всякий морской разбойник должен быть доставлен в ближайший порт, предстать перед судом и быть повешен, не забывайте об этом!

– Так вот, я говорю, что со стороны этих достойных особ, правительницы Мари дю Парке и майора, была допущена ошибка в трактовании приказа Его Величества. Именно! Иначе как же могло случиться такое, что самый заинтересованный в этом деле человек, я имею в виду командора Пуэнси, которому поручено от имени короля подписывать подорожные, не был поставлен об этом в известность? Господин Мерри Рулз, должно быть, совершил сознательную ошибку: он для своей выгоды перепутал пиратов и флибустьеров, как он спутал морских разбойников и корсаров!

– Мне это неизвестно, – признался капитан. – Я получил приказ и должен подчиниться.

– А ведь вы совсем не любопытны, приятель…

– Но к чему здесь мое любопытство? Разве я могу нарушить приказ, что бы в нем ни было написано, после того, как дал клятву верности?

– Именно здесь у вас, военных, слабое место! Посмотрите: если я завтра отдам своим ягняткам глупый приказ, никто меня не послушает! У нас каждый волен действовать по своему усмотрению, лишь бы не мешал другому. Но речь не об этом. Пока вы тут философствовали, я спрашивал себя, что подумает командор де Пуэнси, если узнает о том, что король переменил свое решение относительно флибустьеров? Еще я спросил себя, что он подумает о Мерри Рулзе, если узнает, что тот действовал по своей собственной воле?

– Мерри Рулз находится в своей крепости, и ему наплевать на то, что подумает о нем Лонгвилье де Пуэнси…

– Интересно, – со странным выражением ответил Лефор.

– Да тут все ясно! – стал уверять его Байярдель. – Не делайте вид, что верите, будто командор пошлет в Сен-Пьер эскадру, чтобы кого-то наказать! Мартиника, слава Богу, принадлежит Франции, так же, как и Сен-Кристоф. И нападение на него будет означать со стороны де Пуэнси мятеж против короля!

В качестве ответа Лефор сначала усмехнулся, а затем сказал, обращаясь к своему другу:

– А вы не припоминаете, приятель, отношение де Пуэнси к присланному сюда наместником господину де Туази? Он был прислан сюда Его Величеством, чтобы принять под свое управление все острова Сен-Кристоф, но командор приказал обстрелять судно, на котором тот прибыл. Король, а вернее, кардинал, был очень недоволен… Но разве из-за этого положение де Пуэнси стало хуже? Наоборот!

– Можно напасть на человека, как, например, на господина де Туази, это – да, – признал Байярдель, на которого пример произвел большое впечатление, – но – на город? На город, расположенный на французском острове!

– Согласен с вами. Но хотел бы задать один вопрос. Не кажется ли вам, что у нас существует власть, которая превышает власть Мерри Рулза? Я говорю о короле Франции. И его же власть, я полагаю, выше, чем у верховного правителя островов, господина де Пуэнси? Ведь так? И поэтому у меня не выходит из головы, что наш добрый король Луи чего-то не углядел. Если все в порядке, то он не мог дать командору полномочия, которых тот просит, а после этого еще и майору Мартиники – для того, чтобы уничтожить…

– Вы правы! – подтвердил Байярдель.

– В этом случае, мне кажется, что сейчас нужно идти не в Сен-Пьер, как вы предлагаете, а срочно предупредить командора о том, что происходит. О, вы его еще не знаете, мессир! Вы увидите, что он подпрыгнет до потолка, когда услышит, что я ему расскажу! И еще увидите, как ему подыграет Лавернад! Тогда держись, Мерри Рулз!

А поскольку Байярдель молча слушал, то Лефор продолжал:

– Сейчас только господин де Пуэнси может принять решение; только он один сможет разобраться в том, что скрывается за действиями майора. Бог мой, ведь он обладает властью над всеми Антильскими островами!

– Значит, вы хотите пойти в Сен-Кристоф прежде, чем в Сен-Пьер? – спросил охранник.

– Да, – согласился флибустьер и добавил, – как только я вам верну свободу, капитан, вам и вашим людям, – то подниму якорь и направлюсь прямо к Басс-Терр! – Байярдель в ярости схватился за голову:

– Но это – совершенно не мое дело, совершенно! А мой приказ? Вы подумали, какую роль буду играть во всем этом я?

– Конечно, нет!

– Приятель, я не могу вернуться в Сен-Пьер без вас!

– А я не пойду в Сен-Пьер до тех пор, пока не поговорю с командором!

– Фу, – воскликнул Байярдель, – вы ведь знаете, как быстро расходятся слухи в этой части света, и поэтому командор вполне в курсе решений майора и генеральши, да и Высшего Совета! Так что вы ошибаетесь!

– А кто бы ему мог это рассказать?

– Откуда мне знать… А впрочем, постойте. Совет отправил отца Фейе к Его Величеству, чтобы сообщить ему о своем решении назначить мадам дю Парке наследницей генерала, потому что вам должно быть известно, что только один король может назначить нового правителя. Совет действовал таким образом из уважения к Его Величеству; но может случиться и так, что король не одобрит решение Совета. Отец Фейе отправился на Сен-Кристоф, чтобы там найти судно, которое сможет доставить его во Францию. А все монахи болтливы, как сороки, и меня бы сильно удивило, если он не рассказал там о нашем деле!

– Тем более, – ответил Лефор, – мне необходимо поговорить с командором! Если Мартиника отправляет кого-то к королю, то почему бы не сделать того же командору? Я сам с удовольствием прогуляюсь во Францию!

– Вы не хотите ехать в Сен-Пьер? А моя честь, приятель? Вы слишком дешево цените мою честь!

– Капитан Байярдель! – воскликнул Лефор. – Никто не собирается торговать честью такого человека, как вы! У вас на поясе висит то, с помощью чего вы сможете заставить себя уважать! Окажись я на вашем месте, то выбирал бы одно из двух!

– Говорите, я вас слушаю.

– Вернитесь к вашему майору и скажите ему: «Я пошел в Мари-Галант и натолкнулся на капитана Ля Шапелля, который встретил меня и сразу вывел из строя два моих судна до того, как вырезал на них весь экипаж. Затем я повстречался с моим другом, Лефором, и после уверения в своей дружбе он разбил меня в пух и прах, а затем отпустил на свободу, на что я с удовольствием согласился. Он предупредил меня, что придет за вашими ушами лично. Сейчас он слишком занят, но вам стоит подождать».

– Кончайте ваши шутки!

– Я совершенно серьезен. Я говорю вам, что бы сделал, будь я на вашем месте. А что может вам грозить, если вы скажете все это майору? Сорок суток ареста или виселица… Но существует и другое решение, и оно меня бы тоже устроило.

– Говорите.

– Отправляйтесь вместе со мной в Сен-Кристоф, если уж я не хочу идти с вами в Сен-Пьер! И клянусь вам, мой друг, что прежде, чем солнце зайдет три раза, у вас в кармане будет подорожная, подписанная собственной рукой правителя. У него такая красивая подпись, и хоть вы и не чувствительны к деликатным вещам, но все равно, будете просто счастливы!

– И не думайте об этом, Лефор! Мне нужно вернуться в Сен-Пьер, увы, даже без вас. А мой бедный «Святой Лоран»! А «Бык»!

Флибустьер встал.

– Вам повезло, капитан Байярдель, – заявил он, – что среди ваших друзей есть такие люди, как я! Вам возвращается не только свобода, но я вам еще и помогу… Мы вместе с вами доберемся до Анса-на-Гале и, если до этого времени Ля Шапелль не истребил до единого всех ваших людей, я договорюсь с ним, чтобы он вернул вам тех, кто еще остался.

Несмотря на неудачу своей миссии, Байярдель протянул руку своему старому товарищу:

– Согласен, приятель! В конце концов, черт бы их всех побрал и Мерри Рулза и всех тех мерзавцев, которые крутятся возле него… Ладно, я вернусь в Сен-Пьер… И буду вас ждать. И дай Бог, чтобы ждать пришлось не так долго! Не забывайте, приятель, что если вы не поторопитесь, ваш старый товарищ, Байярдель, может сгнить в какой-нибудь вонючей яме!

– Можете на меня рассчитывать! – закончил Лефор.

Глава 3
Под вывеской «Копающая лошадь»

При приближении к бухте Басс-Терр на «Принце Генрихе IV» погасили три из четырех носовых огней, по которым во время перехода ориентировались на «Пресвятой Троице».

Ночь была почти что черной, и очертаний берега невозможно было разобрать; смутно виднелись лишь величественные силуэты некоторых стен и башен форта, который как бы растворялся на фоне фиолетового моря.

Лефор стоял на носу судна и смотрел, как Ля Шапелль ложился в дрейф. Похожие на маленьких паучков люди из экипажа «Принца Генриха IV» ползали по снастям и убирали паруса. Лефор спокойно выбил трубку. Ночной ветер далеко разнес искры. Ив смачно плюнул в море. Он скорее по запаху, чем по внешнему виду, узнал бухту Басс-Терр. Морские водоросли гнили вместе со всеми теми нечистотами, которые местные жители сбрасывали в океан. Сверху целый день палило яркое солнце, но с особой силой запах ощущался после заката, когда ветер с суши относил его в открытое море.

По периметру порта мерцали сторожевые огни, а в самой бухте огней было неисчислимое множество.

По ним Лефор довольно точно мог определить количество и тип стоявших в бухте судов. Невзирая на строгий последний указ короля, на многих парусниках горели три-четыре сигнальных фонаря, которые располагались либо на носу, либо на вантах грот-мачты. На самых никудышных, может быть, из боязни, скромности или безразличия горел лишь один сигнал на корме.

Но Лефору и не надо было больше, чтобы понять, что о недавнем сражении с испанцами все уже забыли, потому что на Сен-Кристофе было довольно много корсаров и флибустьеров. Еще никогда в бухте не собиралось столько шхун, бригов и фрегатов.

Однако Ля Шапелль удачно маневрировал среди этого леса мачт, и можно было видеть, как его собственные мачты осторожно и даже элегантно, никого не задевая, продвигались вперед.

Наконец его сигнальные огни остановились, и флибустьер услышал, как поскрипывает цепь спускаемого якоря. Скоро в тишине ночи раздался голос, который обращался к нему. Он сразу же узнал голос Ля Шапелля; тот спрашивал Лефора, останется ли он на борту или сойдет на берег.

– У меня свиданье в «Копающей лошади»! – ответил капитан «Пресвятой Троицы».

– Странно, – ответил Ля Шапелль, который понял намек, – у меня тоже!

Две небольшие лодки отделились в скором времени от бортов, и обе почти одновременно коснулись дна за несколько метров до береговой линии. Оба капитана, не задумываясь, спрыгнули с лодок и по воде дошли до берега. Они были вполне прилично одеты, то есть в целые штаны, куртки с лентами, а на голове у каждого была шляпа, украшенная перьями. Ля Шапелль сразу же заговорил:

– Бог мой, как я рад, что наконец-то могу поговорить с вами, ведь мне так много надо рассказать.

– А я, – ответил Лефор, – не буду говорить до тех пор, пока мы с вами не выпьем хорошего вина: я знаю, в «Лошади» дают такую штуку, которая может воскресить кошку, что сдохла месяц назад!

– Тогда вашему приятелю, Байярделю, придется наполнить ею все свои бочонки для питьевой воды, чтобы восстановить экипаж! Не знаю, говорил ли он вам, но мы, как бы это сказать, причесали его людей против шерсти! И это просто чудо, что его плотник смог оставить на плаву «Святого Лорана»! Черт возьми, если бы это был такой фрегат, которые мне так нравятся, хорошо отделанный, широкий, с узкой кормой, как хвост ласточки, то я бы его пощадил, и сам стал бы там жить. Но это была всего-навсего старая развалина, изъеденная червями.

– Не слишком-то хвастайте, дружище Ля Шапелль, – ответил Лефор. – Эта развалина совсем неплохо стояла против ваших пушек. Я, конечно, не хотел вас обидеть…

– Стояла против моих пушек? Сам не знаю, почему я его пожалел! Если бы я захотел…

– Если бы захотели, – перебил Лефор, – дьявол схватил бы вас за задницу! А пока пойдем в «Лошадь» и выпьем доброго сюренского вина!

Отдав нужные приказы матросам, они оба направились к городу по прибрежному песку, на котором гнили морские водоросли и всякий мусор. Было еще не слишком поздно, но уже довольно темно. Последняя стража еще не прошла, и несмотря на комендантский час, многие таверны были открыты.

Лефор и Ля Шапелль свернули на узкую немощеную улочку, которую так хорошо знали. Она вела прямо к «Копающей лошади», с которой приятели тоже были отлично знакомы, потому что именно в ней они встретились в первый раз. Это был притон, в котором проигрывали последнюю добычу. Там можно было занять под будущие доходы, поесть и выпить в кредит, вволю поиграть с сидящей у тебя на коленях пухлой француженкой, неизвестно как попавшей сюда испанкой или метиской, которую ее хозяин сдавал на ночь за пару пистолей.

В «Копающей лошади» в перерывах между двумя партиями в карты и танцами составлялись планы дальних экспедиций к портам Новой Испании. Там шпионы, прибывшие из стран Мексиканского залива, продавали тем, кому было интересно, маршруты тяжелых галеонов, груженных золотом, бумагой и драгоценными породами дерева; именно в этой таверне создавались прожекты самых смелых предприятий, там билось само сердце флибусты.

Каждую неделю из Сен-Кристофа, как щупальца гигантского осьминога, выползали на запад и на юг корабли флибустьеров с награбленным золотом, драгоценными камнями и одеждой богатых идальго, захваченных на неприятельских галеонах.

Капитаны шли не торопясь и за всю дорогу не сказали друг другу ни одного слова, и только их подкованные железом сапоги издавали резкий стук о жирную и мокрую мостовую.

– Хотелось бы мне знать, – вдруг сказал Ля Шапелль, – почему вы, капитан, заставили меня отказаться от части добычи в пользу этого Байярделя? Я не могу забыть, что двое моих людей были убиты, а одна из мачт здорово пострадала, черт возьми! Конечно, я тоже доставил им немало хлопот, но это ведь совсем не причина, чтобы вмешиваться!

– Все это совершенно правильно, – перебил его Лефор, – но вы поступили абсолютно верно, когда отпустили на свободу этих несчастных и сделали все остальное, о чем я вас просил, без всякой торговли.

– А можно мне узнать, по какой причине?

– Если вы согласитесь подождать, пока мы дойдем до «Лошади», то там у меня скорее развяжется язык, и я вам все объясню. Нельзя же быть таким нетерпеливым! А пока я вам могу сказать только одно: иногда надо уметь делать уступки… В этом и состоит секрет счастливой жизни: своевременно делать уступки… Сегодня, поверьте мне, мы очень удачно поместили свой капитал!

– Гм, – ответил, покашляв, флибустьер. – Уступки, помещение капитала. Мне это не по нраву, и я никогда не делал уступок, мне не слишком нравится делать свои дела втемную! Мои пушки и шпаги тоже никогда не делают уступок, и я нахожу, что хорошо поместил свой капитал только тогда, когда вижу перед собой испанский галеон с золотом!

– Бросьте, – ответил Лефор. – Я всегда считал вас достойным и приличным человеком. А теперь вижу, что у вас соображения не больше, чем у майора Мартиники! Вы – обычный рядовой авантюрист, как любой из матросов моей команды! Вы бы никогда не стали другом пирата Барракуды. Естественно, он был разбойником, но всегда оставался джентльменом до кончиков ногтей, а если и ненавидел своих врагов, то порой мог позволить себе некоторые фантазии… Фантазия, мессир, вот то, чего вам так не достает!

– Скажите пожалуйста! При чем тут в нашем деле джентльменство, фантазия и все остальное? И как связан с этим делом майор Мартиники?

– А при всем! – ответил Лефор. – Он, как говорил капитан Монтобан, который знал латынь, греческий и многое другое, чего вы никогда не сможете вбить в свою тупую голову, «дэус экс махина» всей нашей истории! Он сам, по своей собственной воле, решил объявить беспощадную войну и уничтожить флибусту!

Ля Шапелль рассмеялся:

– Хорошо начал! – заметил он. – Ну, и что?

– Что? А вы не поняли, что Байярдель – мой друг? Разве вы не поняли, что я вернулся на Сен-Кристоф и попросил вас меня сопровождать только для того, чтобы сообщить обо всем нашему доброму командору? Если господин де Пуэнси решит наказать майора Мартиники, то нам в этом поможет капитан Байярдель, который, а мне это отлично известно, не из забывчивых и к тому же прекрасный друг! Вот то помещение капитала, которое мы с вами сделали, Ля Шапелль!

Тот пожал плечами:

– Дохлая кошка не мяукает, – ответил он. – Мне кажется, что если бы вы пустили ко дну «Деву из порта удачи», а я – «Святого Лорана», а после этого перебили бы весь экипаж, то больше уже никогда их не встретили…

– Оставался еще «Бык»!

– Фу! «Бык»! При первых же выстрелах из пушек он поставил все паруса и пустился на юг, только его и видели!

– Вот-вот! Он тоже составил часть того, что я называю «помещением капитала»! Наконец-то мы дошли! А теперь, дружище, быстро входите и доставайте свой кошелек!

Когда Лефор вошел в крепость, она, казалось, начала просыпаться. Открывались окна; то там, то здесь звучали военные мелодии, которые были похожи на приветственные гимны встающему солнцу. Во дворе солдаты сновали по своим утренним делам. Флибустьер прошел мимо караула и важно ответил на приветствие дежурного офицера. Он пересек двор, стуча подковами сапог по неровно лежащим плитам, и через маленькую дверь попал в узкий коридор, который хорошо знал. Как раз сюда он вошел два года назад для того, чтобы просить командора отпустить на свободу генерала дю Парке в обмен на губернатора «ин партибус», Патокля де Туази; этот коридор вел прямо в кабинет Лавернада, помощника командора.

Лавернад поднимался очень рано и работал до самой темноты без отдыха. Он пользовался полным доверием командора, хотя ему едва исполнилось тридцать лет. У него был хороший вкус, и он следил за собой. Его парик был всегда отлично причесан, руки и лицо напудрены и надушены, но все это не могло скрыть темного загара – печати тропиков, наложенной на этого благородного и полного энергии человека.

Лефор остановился перед дверью кабинета и постучал. До него почти сразу дошел неясный ответ, и тогда он смело открыл дверь.

– Лейтенант Лавернад, я вас от всей души приветствую, – произнес он, проходя к столу, за которым работал офицер.

Лавернад поднял голову и узнал флибустьера. С самого первого дня он испытывал к Иву, и не скрывал этого, глубокое уважение. Он улыбнулся, но тут же на его лице выразилось неподдельное удивление. Он резко поднялся и воскликнул:

– Здравствуйте, капитан Лефор! Уже вернулись? Что случилось? Я думал, что вы на Мари-Галант?

Ив с важностью надул грудь. Одной рукой он погладил усы, а другой коснулся рукоятки шпаги.

– На самом деле, лейтенант, я побывал на Мари-Галант и уже вернулся. Я с моими людьми даже подумал, что мы совершаем легкую прогулку! И я вернулся… Но мне очень повезло, что я не зашел в Сен-Пьер.

– А! – ответил с новой улыбкой Лавернад. – Вы, Лефор, хотя и кажетесь грубым человеком, а на самом деле очень чувствительны! Вы не можете оставаться долго вдали от Сен-Кристофа, к тому же вам так хотелось повидаться со своими друзьями с Мартиники… Затем он слегка помрачнел и добавил:

– К сожалению, вы бы не нашли там тех, кого так любите!

– Мне это известно, – заметил флибустьер – Мне сообщили о смерти генерала дю Парке.

– А мы узнали эту печальную новость от отца Фейе, который прибыл к нам позавчера и сейчас ожидает судна, чтобы отправиться во Францию.

– Мне это также известно, – задумчиво ответил Ив. – На Мари-Галант можно многое узнать. Что бы там некоторые ни думали, этот остров не такая уж пустыня!

Лефор с удовольствием заметил на лице офицера выражение удивления. Затем продолжил:

– Я там даже встретил старого товарища по оружию. Он как раз хотел отвезти меня на Мартинику. И пришлось довольно потрудиться, чтобы он оставил эту мысль…

– Я спрашиваю себя, почему же вы не согласились, – ответил Лавернад. – Мне кажется, что мадам дю Парке, которая еще никак не может пережить своего горя, была бы просто счастлива вас видеть!

– Видеть! – произнес флибустьер.

Лавернад подумал, что тот просто повторяет его последнее слово и не стал уточнять. Ив небрежно прошелся несколько раз по комнате. Он снова вернулся к письменному столу, когда Лавернад уже уселся за него, и тогда сказал: