Текст книги "Большая интрига"

Автор книги: Робер Гайяр (Гайар)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Именно об этом думал помощник капитана, когда Трос вбежал в круг флибустьеров. По его словам, он бежал долго, ни разу не остановившись. Добежав до Гале, он сразу вернулся, едва взглянув на великолепный фейерверк, устроенный на море, о котором ему говорил Лефор.

Он сказал, что успел увидеть схватку двух кораблей, один из которых уже стал здорово давать крен на левый борт. Это была французская посудина, а не корабль капитана Ля Шапелля. По его мнению, было бы напрасным вмешиваться в эту драку, которая должна будет закончиться в пользу их товарища еще до того, как они успеют прибыть к нему на помощь. К тому же их присутствие на берегу не принесло бы никакой пользы матросам с фрегата «Принц Генрих IV».

Лефор с большим волнением выслушал гонца, и, когда тот закончил, сделал следующий вывод:

– Я верю в нашего приятеля Ля Шапелля. Этого человека не возьмешь ни горшком смолы, ни двадцатью большими пушками, ни, тем более, сотней мушкетов.

С этими словами он бросил Тросу мешочек с золотыми монетами и дал ему знак, чтобы он лег отдохнуть на песке. Флибустьер ответил, что ему надо немного времени, чтобы перевести дыхание, утверждая, что вскоре он сможет участвовать в бою, который он не пропустит ни за что на свете. Он даже признался, что именно поэтому он так быстро бежал на обратном пути.

Не успел он закончить, как с десяток флибустьеров одновременно громко и грубо выругались.

Движимые каким-то предчувствием, все повернули головы в сторону моря, и вскоре причина их гнева стала понятна.

Находясь еще довольно далеко, трехмачтовик бросил якорь. Его название было все еще невозможно разглядеть. Но несколько лодок уже стояли на воде под его пузатым корпусом. Люди спустились в них по веревочным лестницам и по порядку расселись по местам. Может быть, из-за большого расстояния казалось, что они проделали все это без единого звука. Но через какое-то время все поняли, что матросы, собирающиеся высадиться на берег, не хотели, чтобы их заметили, потому что как только две первые лодки отплыли от борта фрегата, флибустьеры ясно уловили мерные и мягкие гребки весел, шлепающие по воде в едином ритме.

– Даю чайник французского вина против ковша соленой воды, – прошептал Шерпрей, – что эти разбойники идут по направлению к «Пресвятой Троице».

Тут раздался прерывистый смех Лефора.

– Храни их Бог от этого! – сказал капитан. – Потому что на борту находится человек, который без всякого сомнения, скажет первым, что небо, если оно карает, начинает с того, что ослепляет того, кого оно хочет погубить; но я знаю этого человека: во всех тропиках ему нет равных ни в том, как он умеет прочесть мессу, ни в том, как прирезать разбойника! Вы скоро услышите голос его пушки, или я больше не ваш капитан!

Шерпрей не ошибся: две первые лодки плыли к «Пресвятой Троице».

– Они захватят наш корабль! – сказал кто-то.

– Хотел бы я увидеть, как они это сделают! – ответил Лефор.

– Спорим! – предложил Шерпрей. – Чайник французского вина против пинты соленой воды.

– Ставлю! – подтвердил Лефор. – Но при условии, что я лично займусь капитаном.

– А как, капитан, вы узнаете его в такой темноте? – спросил с усмешкой Сорви-Ухо.

– Очень просто! Это должен быть какой-нибудь потаскун с лентами вокруг воротничка, с вышитыми манжетами на рукавах и со шляпой с рыболовную сеть с гусиными перьями.

– Договорились, – подтвердил Шерпрей, – как только мы увидим похожего человека со шляпой, которую вы нам обрисовали, мы тут же направим его к вам.

К своему большому удивлению флибустьеры увидели, что после того, как лодки подплыли к фрегату, люди, сидящие там, начали разговор с человеком, перегнувшимся через борт. Луч света, идущий резкой прямой линией серебристого цвета до самого горизонта, осветил в этот момент голову этого человека. По голому черепу, круглому и похожему в лунном свете на золотое яблоко, все сразу признали в нем отца Фовеля.

– Клянусь кровью Господа Бога, что мне очень хотелось бы знать, о чем это наш задрипанный братец договаривается с этими людьми! – воскликнул Лефор.

– Он продает нас! – ответил Шерпрей с издевкой.

– Видимо, не очень дорого просит! – ответил капитан. – Вы один, помощник, стоите больше, чем весь груз!

Лодки уже отплывали от борта фрегата, направляясь к берегу.

– Вот они и к нам плывут! – воскликнул кто-то.

– Приготовимся! – сказал другой.

– Осторожно, мои ягнятки, – приказал капитан. – Лучше сначала посмотрим, что будет делать наш отец Фовель.

Едва Лефор успел закончить, как пламя вырвалось из портика «Пресвятой Троицы». Столб воды, образовавшийся примерно в двух таузах от первой лодки, говорил свидетелям этой сцены, что достойный священник промахнулся.

Но отец Фовель, однако, не сильно огорчился этим. Три выстрела раздались в ночной тишине, и три ядра упали рядом с двумя лодками. Оттуда послышались нечеловеческие крики, несколько человек бросились прямо в воду, вероятно, подумав, что было прямое попадание в их лодку.

Со стороны фрегата Байярделя тоже раздались крики, но это были крики ярости, бешенства. На «Деве из порта Удачи» времени не теряли. После выстрела из большой пушки там поняли, что имеют дело с пиратами и что было напрасным делом начинать с ними переговоры. Но там также поняли, что большинство флибустьеров находилось на берегу. Конечно, их корабль было легко захватить, но надо было еще точно выполнить поручение капитана береговой охраны: он должен взять в плен флибустьерский экипаж.

Для этого еще несколько лодок быстро спустили на воду. Единым и быстрым движением – ибо теперь им не было никакого смысла стараться плыть бесшумно – матросы с фрегата занимали в них боевые места, держа под мышкой свои мушкеты, подвесив к поясам гранаты и сабли.

В первых двух лодках люди были настолько напуганы выстрелами, что не знали, в каком направлении им надо грести, поэтому они легли в дрейф в ожидании непонятно какой помощи. Может быть, она придет от их товарищей, которые бряцали оружием и переругивались.

Лефор разделил своих людей на две группы: одна укрылась в кустах, другая направилась к устью реки Арси, где невысокие скалы могли скрыть их от взглядов и в то же время защитить. Его план, изложенный в нескольких словах, состоял в том, что надо было людям дать возможность высадиться на берег. Может, они сначала захотят там переговорить, прежде чем открыть огонь? Во всяком случае капитан хотел знать, с кем он имеет дело, потому что он утверждал, что с англичанами надо воевать иначе, чем с голландцами, а с португальцами иначе, чем с испанцами. А тем более, если речь шла о французах! Но он никак не мог понять, неужели кучка его соотечественников приплыла для того, чтобы искать ссоры с ним и с капитаном Ля Шапеллем?

В сопровождении Шерпрея и Троса он пошел укрыться за кустами кокколобы, чьи широко раскинутые листья могли, каждый, свободно прикрыть половину человеческого тела.

С этого места флибустьеру было видно все, что происходило на воде. Луна освещала эту картину мягким и нежным светом, который бы привел в восторг художника, особенно яркие светящиеся точки на ружейных стволах, на доспехах и саблях, сверкающих под ее лучами.

Четыре широкие лодки с солдатами подплыли к первым двум. Они успели поднять на борт тех, кто в панике бросился в воду. У нападающих воцарился порядок. Видя людей, подплывающих к песчаному берегу в открытую, что, конечно, свидетельствовало об их храбрости, но также и о безумной неосторожности, Лефор догадывался, что его матросы уже больше не могли терпеть.

Какие прекрасные мишени были перед ними! Учитывая, что флибустьеры были великолепными стрелками, разведчиками, уменье которых стало просто легендарным, было маловероятным, что кто-нибудь из этих храбрых солдат остался бы целым и невредимым!

Все лодки причалили к берегу одновременно. С ловкостью и уверенностью, говорящими о длительной тренировке, люди, сидевшие в них, прыгнули в воду до того, как лодки были закреплены, после чего они вытащили их носовую часть на берег.

Несколько минут спустя на берег высадились примерно около шестидесяти хорошо вооруженных и решительно настроенных человек.

Отец Фовель, остававшийся на борту «Пресвятой Троицы», не подавал о себе никаких знаков. Стоя в тени скалы, фрегат напоминал мертвый корабль, похожий на призрак, без освещения и огней.

Лефор тихо посмеивался, догадываясь об уловке священника.

Действуя таким образом, тот просто-напросто разделил десант надвое. В то время как шестьдесят солдат высаживались на берег, остальная часть экипажа оставалась на борту для предупреждения нападения. А флибустьерам, остававшимся на берегу, оставалось меньше людей, с которыми им придется вступить в бой. Когда они выведут этих солдат из строя, им будет легче победить других.

Шерпрей прервал насмешливый смех капитана, сказав ему:

– Мне кажется, капитан, что я обнаружил вашего человека.

– Моего человека?

– Ну, того типа с ленточками вокруг воротничка, с вышитыми манжетами на рукавах и со шляпой с гусиными перьями. Их капитана, вот кого! Того, кому вы запихнете в рот скелет свиньи.

– Ах ты, черт побери! А ну-ка покажите мне, где прячется эта нахальная шавка?

Помощник показал ему рукой:

– Вон там, – ответил он и, хмыкнув, добавил: – Знаете ли, капитан, если, конечно, мои глаза не обманывают меня, эта нахальная шавка почти такого же роста, что и вы!

Глава 6
Байярдель против Лефора

Лефору не понадобилось много времени для того, чтобы различить среди солдат, выстроившихся в ряд на песке, капитана Байярделя. Однако он в нем не признал начальника береговой охраны из-за бледного лунного света и широкой шляпы, скрывавшей лицо. К тому же гнев просто ослепил его. В этом человеке он видел только того, кто имел наглость быть с ним одного роста, разбойника, державшего себя слишком вызывающе и прибывшего с намерением напасть на него.

– Сто тысяч чертей! – выругался он громовым голосом, донесшимся до устья реки Арси. – Нам предстоит отличная битва! Обещаю вам это! Мы раздробим черепа этим разбойникам!

Абсолютно не испугавшись этих страшных угроз, храбрый капитан «Девы из порта Удачи» вышел из строя и направился к тому месту на берегу, где песок был сухим. Он спокойно приближался без всякого прикрытия, являя собой отличную мишень для ружья.

– Он мой! – прорычал Лефор. – Клянусь, что изуродую того, кто посмеет дотронуться до него!

– Выстрел в человека, плавающего под королевским флагом, является преступлением! заявил Байярдель таким ровным голосом, что его трудно было сразу узнать. – Так могут поступать только пираты, те самые, которых мне поручено уничтожить или навсегда изгнать с тропических островов.

Он остановился на минуту, переводя дыхание. Затем продолжил:

– Если вы не воры, то вам нечего прятаться и стрелять без предупреждения. А значит, по своей воле или силой, но вы поплывете со мной в форт Святого Петра, где вас будут судить по приказу Его Величества. Но поскольку вы французы, как я понял по вашим выкрикам, я решил поступить с вами несколько мягче, несмотря на ваши преступления. Я не собираюсь ни нападать на вас, ни тем более уничтожать, что я легко мог бы сделать, учитывая силы и вооружение, которыми я располагаю и которые, без сомнения, превышают ваши. Поэтому предлагаю вам следовать за мной, если без раскаяния, то, по крайней мере, без предательства. Я возьму вас на свой корабль и отвезу на Мартинику.

Флибустьер, укрывшийся за невысокими скалами на берегу Арси, прокричал голосом попугая, а другой крикнул надтреснутым козлиным голосом:

– Он говорит, как богослов!

Третий им вторил:

– Ну прямо, как в соборе под звуки органа!

Лефору не понадобилось много времени, чтобы понять, что со времени его отплытия из Сен-Кристофа произошло что-то серьезное. С чего это вдруг король, которому флибустьеры отдавали десятую часть своей добычи, объявил на них охоту? Почему он ставит их теперь вне закона? Почему он издал декрет о том, что их следует судить? А для человека, много повидавшего в своей жизни, слово «судить» означало «повесить».

Выправка капитана, его храбрость и вежливость произвели, однако, на Лефора хорошее впечатление. Никто больше, как Лефор, не был столь чувствителен к вежливому обращению. Поэтому, не желая оставаться в долгу, он вышел из засады и, сделав несколько шагов по направлению к капитану, сказал:

– Месье, я узнаю в вас вежливость французского офицера. Клянусь вам, что никто не был бы более счастлив, чем я, оказать вам помощь в выполнении той трудной миссии, которую вам поручили. Трудной, судя по вашим словам, особенно для нас. Вы говорили сейчас, месье, если не ошибаюсь, о ворах, о преступниках, об оскорблении королевского флага. Но вас обманули! Никогда более набожная рука не стреляла в вас из пушки! Никогда, клянусь вам, господин офицер! Ибо человек, державший в одной руке запал, другой перелистывал требник!

– Значит, вы решились следовать за мной? – спросил Байярдель с надеждой в голосе.

– Увы, месье! – ответил Лефор. – Я обязан защищать интересы моих людей, и вы стали бы презирать меня, если бы я поступил иначе. Нет, месье, мы не последуем за вами! Рядом со мной двести парней, которые предпочтут, чтобы дьявол подул им в задницу, чем пойти за вами. Не так ли, ягнятки?

– Да! – хором подхватили флибустьеры.

– Вы слышали, месье? – спросил Лефор, выпятив грудь, словно в этой темноте можно было разглядеть его царственную надменность. – Так вот, месье, если вы храбрый человек, как это видно из ваших слов, вам следует обнажить ваш клинок и подойти ко мне, а наши матросы, со своей стороны, уладят в обоюдных интересах наши разногласия. Черт побери! Я немного бы дал за ваших! Но должен предупредить вас, что я торжественно поклялся заставить вас проглотить ртом и задницей кости свиньи, которую мы только что сожрали. Пусть заберет меня дьявол, если это не произойдет через минуту!

Не договорив, Лефор тут же обнажил свою шпагу. Из осторожности, опасаясь, что флибустьеры не сдержатся, увидев, что их капитан обнажил клинок, Байярдель отпрыгнул назад и присоединился к своим соратникам, которые сами пытались укрыться за бортами своих лодок.

В наступившей тишине можно было услышать, как королевские солдаты снимали предохранители с замков своих мушкетов, потом щелканье пистолетных курков.

– Взгляните! – крикнул Лефор, раздосадованный на то, что остался один на пляже, в самой середине. – Взгляните, какие храбрецы служат в королевском морском флоте! Это они только на словах такие сильные! С вами говорят, провоцируют вас, стоя на большом расстоянии. Но когда перед вами стоит настоящий мужчина и надо переходить от слов к действиям, в вас остается столько же смелости, сколько в клеще, застрявшем в липкой корке сыра!

Выругавшись, Байярдель ответил:

– Кто бы ты ни был, мерзавец, я сотру тебя в порошок за такие слова!

Капитан береговой охраны еще никогда и никому не позволял так обращаться с собой. Он весь дрожал от гнева. Байярдель снова подошел к Лефору, его тяжелые сапоги со скрипом увязали в песке.

Он тоже обнажил клинок, сказав при этом:

– Я проткну тебе твой зад до самых корней зубов!

– Святой Боже! Наконец-то ты хоть заговорил по-человечески! – воскликнул Лефор, несказанно развеселившись. – Ну вот я и увидел мужчину в этом скопище девственниц! Ко мне, капитан! Ко мне! Видимо, черт побери, небо благословило вас на то, чтобы вам в последний раз представилась честь скрестить шпагу на гальке острова Мари-Галант с той, которую я держу в руках, самой благородной на всех островах! С той самой, которая убьет вас!

Они встали наизготове, их рапиры скрестились. Серебристая и гибкая сталь засверкала в свете бледной луны. В тени густых зарослей только по этому отблеску шпаг дуэлянтов можно было догадаться о наносимых друг другу ударах.

Лефор зло подсмеивался, дразня своего противника. Так как королевские войска и флибустьеры еще не вступили в бой, он понимал, что сотни глаз наблюдали за ним. А этому геркулесу только того и было надо: зрителей. Он обожал поражать толпу своими речами, поведением и подвигами.

Тогда он заявил нежным со множеством лукавых оттенков голосом:

– Какое удовольствие, месье, какое удовольствие для меня встретиться с людьми, у которых такие хорошие манеры, с людьми вежливыми, воспитанными и все такое прочее! Могу поспорить, что вы знаете латынь. Но хотелось бы мне знать, зачем вам все это понадобится через несколько минут, когда вам придется заглотить скелет моей съеденной свиньи? И все же вы, конечно, умный человек. Даже очень умный: я догадался об этом с первого взгляда. Я очень огорчусь на всю жизнь, если лишу Его Величество такого достойного и блестящего слуги! Когда я был помощником капитана Барракуды, с которым мы взяли фрегат «Паллас» на абордаж, по уши в крови, месье…

– Заткнись, каналья! – прорычал Байярдель. – Барракуда был подлым пиратом, но даже ему не захотелось бы иметь помощником такого разбойника, как ты!

– Трус! – крикнул Лефор. – Ты заберешь свои слова обратно с этим ударом.

Он выбросил вперед шпагу до отказа, но Байярдель спокойно парировал удар, рассмеявшись:

– Я видел только одного человека из экипажа Барракуды, – заявил он. – Это был настоящий мужчина, не то, что ты!

– Лжец! Я последний! Я их всех знал, они все умерли, как и их капитаны! И ты скоро отправишься туда же к ним, когда я заставлю тебя погреметь костяшками так, как мне нравится. Получи! Тысяча чертей! Да, видно, небо на твоей стороне! Я знал только одного человека, который мог отразить такой удар: это был капитан Монтобан. Вот это был человек, этот капитан Монтобан!

После яростной атаки Байярделя Лефор был вынужден отойти назад. Он подумал, что рискует жизнью, разговаривая так много. Но чтобы не пасть в глазах своего соперника, он счел нужным добавить:

– Какое для вас счастье, братец, что я дал эту клятву! Я не могу убить вас! Ведь если я вас убью, то вы не сможете поточить зубы о кости моей свиньи, и вдобавок я обещал это зрелище моим ягнятам. Я вам только ляжку проткну. Да, ляжку, в двух сантиметрах от сапога, а плотник проверит своим угольником, соврал ли я.

В этот момент хлопнули два выстрела, и рядом с ними сотня флибустьеров разом набросилась на людей короля. В воздухе раздались какие-то дикие крики и вопли. Затем посыпались ругательства, послышались пистолетные выстрелы, к которым примешивался звон холодного оружия.

В темноте удары редко попадали в цель. После того, как мушкеты были разряжены, взялись за мачете и топоры. У некоторых солдат с «Девы из порта Удачи» были алебарды, но они не могли их использовать против разъяренных людей, нападавших на них, прыгавших, как дикие кошки, бегающих из стороны в сторону в живописном беспорядке и не боявшихся абсолютно ничего.

Стесненные своими одеждами, люди Байярделя сражались по строгим правилам, выученным в фортах, стоя тесными рядами бок о бок. Люди моря, свободно чувствующие себя в своих штанах и рубахах из грубой ткани, прыгали, ползали, нападали одновременно сзади и спереди, и каждый действовал, как ему заблагорассудится, что было в привычках Берегового Братства. Некоторые, желая позлить врага, слизывали кровь с клинков.

То там, то здесь уже раздавались стоны раненых. Но Лефор и Байярдель не прекращали сражаться. Они видели только друг друга, думали только друг о друге, сыпя взаимными оскорблениями с дерзостью, противоречащей правилам дуэли. Они не жалели ни сил, ни ударов, ибо поняли, что являются достойными друг друга соперниками.

Произнеся пару дерзких фраз, Лефор продолжал расхваливать достоинства своего врага. Он объяснял ему, что еще не убил его лишь потому, что его сдерживала клятва оставить ему жизнь, и что лишь по этой причине он ни разу не пнул его своим знаменитым сапогом, отправившим к праотцам много добродетельных христиан. Однако, щадя Байярделя, он рисковал своей собственной жизнью. Трижды капитан береговой охраны едва не пропорол его здоровенный живот. Один рукав у него был разрезан, и покалывание, которое он ощущал в области мышцы, говорило, что он первым пролил кровь.

Но это привело его в еще большую ярость. Он стал атаковать с еще большей силой, наступая, а потом отступая. Он хотел таким образом измотать своего соперника, но тот был, видимо, такой же закалки, как и его собственная шпага. Он был изворотлив, мускулист, с сильными ногами, позволяющими делать великолепные выпады. Каждый выпад флибустьера ловко отбивался, после чего Байярдель резво наступал.

– Дьявол! – сказал он наконец. – Когда вы меня окончательно разозлите, капитан, я врежу вам сапогом! А от этого еще никому не удалось оправиться! Этот сапог перешел ко мне от капитана Кида с корабля «Королевская корона», и я отправил в лучший мир немало бедняг, которые лишь имели наглость осмелиться косо посмотреть на меня! Я вспоминаю о некоем Лазье, который подох от этого удара, потому что не смог переварить железо. Пусть меня повесят, если…

– Вы будете повешены! – крикнул Байярдель. – Будьте уверены! И в этом вы можете рассчитывать на меня! Да, так вот просто повешены на фонарном столбе в форте для вразумления населения, или же на рее!

– Ваша милость! – ответил флибустьер с иронией. – Как говорил Барракуда, этот проклятый пират, душа которого вышла через его распоротый живот, тот, кому суждено быть съеденным акулой, не умрет от клинка! А этот человек знал цену словам.

– Я уже где-то это слышал, – сказал Байярдель, отступая, словно его охватило какое-то сомнение. – Черт побери, разбойник, ты повторяешь хорошо выученные уроки, стараясь этим посеять во мне сомнения.

– Клянусь всеми святыми, месье, кажется, у вас сжалось горло! Я беспокоюсь о костях моей свиньи!

– Отбросьте всякий страх! Этот клинок откроет дверь вашей проклятой душе! А если не он, то дело доведет до конца пеньковая петля, которую приготовят для вас в форте Святого Петра!

– Будьте уверены, что я буду в форте Святого Петра, и пусть Господь сделает так, чтобы уши у его жителей стали покороче. Но короткие или длинные, их все равно значительно поубавится на острове после моего отплытия! Слово Лефора!

Байярдель отскочил назад, словно под ногами у него оказалась бочка с порохом, и крикнул громовым голосом:

– Дьявол меня побери! Я поклялся бы в этом!

– Эй, братец! Так не покидают приличное общество! Вас что, уже начали привлекать свиные кости?! Или же вы испугались за ваши почки?

Но Байярдель продолжал отступать перед разгневанным и в то же время насмешливым соперником, готовым преследовать его хоть до середины моря, если в этом будет необходимость. Капитан береговой охраны только слабо отбивался. Он уже не нападал, а все время повторял с изумленным видом:

– Черт возьми! Лефор! Лефор!

– Ну да, Лефор! Лефор собственной персоной, бодрый, как бабочка, мой милый, всегда готовый проткнуть вам глотку и выпустить из вас кишки! – прокричал флибустьер с гордостью, не понимая причины внезапного отступления противника.

Но так как тот продолжал отступать, он крикнул ему:

– Ко мне! Дьявол, ко мне! Остановитесь, приятель! Вы что же, так струсили, что хотите нырнуть в воду?

Наконец Байярдель взял себя в руки.

Сильным ударом шпаги наотмашь он заставил флибустьера опустить свою и крикнул:

– Умоляю вас, Лефор, остановитесь, Бога ради! Вы можете убить вашего лучшего друга, который ничего не сможет сделать для того, чтобы помешать вам в этом. Я – капитан Байярдель!

Ужаснувшись, Лефор остановился. Он почувствовал, что горячие слезы готовы брызнуть мощным потоком из его глаз.

– Байярдель! – пробормотал он. – Байярдель! Возможно ли это?

– Да, – ответил тот с огорчением и тоской в голосе, опустив свою рапиру. – Это именно я, ваш слуга!

– И я скрестил с вами рапиру! – воскликнул моряк. – Я никогда себе этого не прощу! Никогда!

Лефор воткнул свою рапиру в песок и развел руки, раскрыв свою широкую грудь.

– Если вы мне друг, Байярдель, друг в моем понимании, то прошу вас ударить меня в грудь вашей рапирой. Это все, чего я заслуживаю. Я не смог бы пережить подобное!

– Что вы! Что вы! – ответил Байярдель, охваченный волнением. – Не хватало еще убить вас теперь! Лучше обнимемся поскорее и остановим таким образом эту кровавую бойню.

Он указал рукой на людей, сражающихся вокруг них. Крепко обнявшись, они побежали к сражающимся.

– Остановитесь, черт побери! Остановитесь, ягнятки мои! – крикнул Лефор во всю грудь. – Произошла ошибка! Это наши друзья!

– Прекратить огонь! – крикнул в свою очередь Байярдель. – Кто продолжит, будет иметь дело со мной! Ну же! Прекратите! А сейчас будем есть и пить.

– Правда, черт побери! – сказал Лефор, подойдя к своему давнему другу. – Я ведь только раз даю слово. Вам действительно придется, Байярдель, съесть свиные кости!