Текст книги "Следы на битом стекле (СИ)"
Автор книги: Рина Нарская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Всё, как обычно: пятнадцать минут покоя, обмен любезностями с очередной МариВанной – и я уже почти натурально скалюсь во все свои неполные тридцать.
Сева это тоже знает, и потому не лезет. Жизнь плавно втекает в привычное русло.
**
Ребя-а-ата!.. Мне плевать, соскучились ли вы, главное, что я по вам соскучился! Это снова Alex S, и сегодня я покажу вам, что такое настоящий отжиг!
Врубаем самый сумасшедший драм-н-бейс галактики… кстати, это Сева, вы его узнали, он же Мистер Он… это Ляля… Сев, сделай погромче!..
Здесь у нас мангальчик, всё как положено… гитарка… но это потом… Заметьте – никакого алкоголя!.. это Кола. Смотрите сюда – ещё р-раз: Со-са-Со-ла!.. Или это реклама?.. Лан, чёрт бы с ним! Чёрт с вами со всеми! Хейтерам привет! Здесь будет реверс. Смотрите на мои красивые зубы: ни-ка-ко-го– ал-ко-го-лллля, пройдохи, PEACE! ЗОЖ рулит! Погнали!..
В пятницу вечером мы откипали у Севы в гараже. Так как он поссорился с Петровной, там были девчонки. Так как я поссорился с батей – ночевал я тоже там, а в субботу рано утром решил внепланово проведать Лялю.
**
Незаконно вторгаюсь на территорию за высоким кирпичным забором (сестрёнка как-то сделала мне дубликат ключей). Цыкаю на поднявшего шум пса, треплю его лохматый загривок, тенью пробираюсь к восточной стороне трёхэтажного здания.
Мой отец всю жизнь вкалывает, как проклятый, но в деньгах мы, как ни странно, не купаемся. Его зарплата раньше полностью уходила на коммуналку, бензин и еду, а когда я подрос и начал тоже зарабатывать – у меня объявилась р-р-родственница. Она нарисовалась в нашем доме, как только мне стукнуло четырнадцать, так что моё финансовое отщепление и её присоединение совпали по времени.
Она не работает. Батя трудится в автомастерской, теперь уже начальником, а я....
Кем я только ни подрабатывал.
В последние месяцы неплохим подспорьем для моих грандиозных, как все считают, запросов стала движуха в сети. Можно больше не кататься в приёмный покой, не выковыривать металлическую стружку из глаз; не ломать в шиномонтажке позвоночник… Сейчас можно просто забить на всё, и, исполнив когда-нибудь все Севины мечты, полностью переключиться на свои собственные.
Хотя нет – все Севины исполнять нельзя. Таким, как Сева, они необходимы…
Водосточная труба и выступы-выемки в стене оказываются достаточно надёжными опорами для того, чтобы я смог взобраться повыше и тихонько постучаться в Лялькино окно.
Она не сразу, но всё-таки открывает.
И едва не палит всю контору бурным всплеском эмоций, а моя бейсболка и очки от её душных объятий пикируют вниз. Не удерживав равновесия, я отправляюсь следом.
– Ауч, прости! Ты не ушибся? – доносится сверху.
– Минус пара пальцев и оригинальные «рэй-бэн», между прочим! – громко шепчу я, тряся вывихнутой в запястье кистью. – А в целом всё идёт по плану! Жду две минуты, выходи…
Ровно две минуты (я засёк) – и Лялька выбегает из дома. На ней, вместо пижамы, рваные джинсы, как у меня, сверху любимая толстовка с капюшоном и надписью «руками не трогать».
– Ты почему не позвонил, что ты будешь? Я бы ждала!
– Телефон сдох, зарядка дома осталась…
Под ослепляющим покровом наконец-то вырвавшегося из недельного плена солнца мы выходим за территорию, цепляем мой велик и по инерции направляемся в парк.
Глава 7
*Она*
«Мы возьмёмся за руки и помчим по раскалённому песку босыми ногами. Волны будут слизывать наши следы, а мы будем их снова и снова оставлять… До тех пор, пока звёзды не вберут их в свою память…»
Жизнь – отстой.
Самые лучшие мальчики всегда достаются самым активным девочкам. А унылые фантазёрки– отшельницы неизменно остаются одни.
Я листаю взлохмаченные страницы толстой тетрадки, вмещающей в себя весь мой покрытый плесенью «богатый» внутренний мир, который, в конечном счёте, никому не нужен.
Визуализации, рисунки, вырезки, стихи... До чего же глупо!
Наивно. По-детски.
Права была Милка, сейчас никто не пишет ручкой, разве что в школе…
Отбросив дневник в гору неразобранного хлама, я перевожу взгляд в пыльное зеркало и принимаюсь рассматривать своё бледное отражение, как что-то, не имеющее ничего общего со мной. Хочу оценить себя без призмы собственных заморочек.
В принципе, неплохо. Да, она очень даже ничего, эта девочка с кислотно-зелёными волосами… Миловидная, хрупкая. Парням такие, как правило, нравятся.
Причём, многим парням.
А это значит, ей не должно быть дела до какого-то Валика!
Валя. Валёк. Валентин. Никогда бы не назвала так своего сына.
Даже если бы он был так же прекрасен внешне.
Даже если б у него были такие же светлые, как у сиамских кошек, голубые глаза и длинный бежевый плащ с капюшоном…
Дурацкий плащ. Беж никого не красит…
**
– О, боже! Мама дорогая, Женька, ты видела, какие у него глаза? А брови? Они же и-де-альны! У меня таких нет! А губы, ты обратила внимание на его губы?... – голос лучшей подруги отзывается эхом в тёмном гулком переходе.
Мы идём, сцепившись под руку и чавкая грязью, к железнодорожным путям, по которым дорога до дома окажется долгой, зато бесплатной.
Пахнет креозотом и сыростью. До нутра пробирает совершенно не июньский холод. И лишь тёплое плечо подруги даёт хоть какую-то надежду на то, что мы будем жить.
– Ничего особенного, – вру я, пытаясь унять бешеный стук собственного сердца, который, как мне кажется, не заглушит даже приближающийся состав.
– А, ну да, ты как всегда, – цыкает Милка. – Я не такая, я жду трамвая. Ну согласись же, вживую он даже лучше, чем на фото! Это просто космос, правда, Жень?!
Не проходит и трёх секунд, как она, не выдержав моего многозначительного молчания, преграждает мне путь.
– Ну, видела? Ну, космос?!
И, подпрыгивая на месте от нетерпения, буквально вынуждает меня кивнуть в знак согласия.
– Вау! Я так и знала – космос! У тебя не было шансов! Ни у кого не может быть шансов, потому что таких красавчиков в мире один на сотню тысяч уродов…
**
Всю сорокаминутную дорогу до станции она восторгалась нашим новым знакомым, заставляя меня чувствовать себя подпольной сволочью.
Ведь он не должен был мне понравиться! Вернее, должен был, но не настолько и совершенно не так.
Я не должна о нём думать. Я не должна везде видеть его зачёсанные на бок выбеленные волосы. И крутецкую улыбку на одну сторону. И, чёрт бы их побрал, глаза...
Они познакомились в топике «Типичного Н-ска» Вконтакте. Милка ведёт довольно активную виртуальную жизнь и каждый день проводит в сети всё своё свободное время. Постит, репостит, лайкает. В отличие от подруги, я этим делом не болею. Меня даже в соцсетях нет. Вернее, я есть, но не совсем я, а моё альтер-эго под ником Сумасшедшая Лягушка. Причём, она – это «он».
Зарегилась я специально ради того, чтобы следить за творчеством совершенно незнакомого мне чувака, чьи мысли показались мне настолько близкими, что я даже начала переписывать их в свой личный дневник. Возможно, кстати, он ещё «жив», я имею в виду дневник, только лишь поэтому. В нём стихи человека, с которым мы, кажется, родственные души или что-то в этом роде…
Снова тянусь за тетрадью и, взяв её в руки, перелистываю до тех пор, пока не натыкаюсь на те самые строчки, из-за которых я однажды отваживалась написать ему.
Нигде, ничей, из ниоткуда.
Творца просчёт, судьбы причуда.
Свободен, как перекати-поле,
Забыт, как хлам на антресоли,
Раздет до мяса в минус сорок,
До шва, до нитки весь распорот…
Мне тогда показалось, что ему нужна помощь. Просто нужно с кем-то поговорить. Ведь такую боль нельзя держать в себе и бороться с ней в одиночестве.
Понятия не имею, насколько я была в итоге права, но именно с этих строк и началось наше знакомство, вернее, правильнее было бы сказать «общение», ведь мы до сих пор друг о друге мало что знаем. Единственное, что мне, я надеюсь, достоверно известно о «Васдушке» (это ник того парня в сети): что он, судя по всему, действительно парень. Если верить доступным в его профиле данным, ему сейчас семнадцать, как и мне, по гороскопу он козерог, а по вероисповеданию православный христианин… Ха, это очень смешно… Я вспомнила кое-что, но, кажется, отвлеклась от главного…
А главное у нас у всех – Валентин! Нереальной внешки чувак, который, как на зло, оказался ещё и...
Глава 8
*Она*
Милка не знает. Если она узнает – она меня сожрёт. Это будет конец нашей дружбе. Она настолько помешалась на своём Валике, что, кажется, не моргнув глазом всадит мне в спину нож, если заподозрит, что мы с ним пересекаемся…
И как я объясню ей, что мой переезд в Н-ск и переход в другую школу совершенно с этим не связан? Я не собиралась учиться с ним в одной параллели! Я вообще знать не знала, чем он занимается и где учится! Я ничего не знала о парне своей подруги, кроме того, что рассказывала она сама. А именно, что у него опупенные глаза, две красивые губы, особенно верхняя, парфюм с нотками лимона и мяты, и всё в таком духе….
Я не планировала это, но теперь не понимаю, что мне со всем этим делать и как вообще дальше жить. Кажется, я тоже в него влюбилась…
Погодите-ка. А почему, собственно, Милка должна ревновать? Она же не знает о моих чувствах! И, надеюсь, никогда не узнает. Всё, что мне нужно сделать – это как-то самой перебороть их. Забыть о нём, хотя это сложно, когда каждый день видишь его смазливую моську в школе…
Нужно посоветоваться с Васдушкой. В отличие от меня, он всегда чётко знает, что делать, и, наверное, сможет дать дельный совет.
Отыскав, наконец, под ворохом собственных шмоток свой потрёпанный «Редми», я загружаю соцсеть и спешно набираю сообщение:
Я: «Привет, братух! Наконец-то поймал тебя он-лайн»
Пусть будет уверен, что я парень – так легче обоим...
Ответ не заставляет себя ждать:
Васдушка:
«Здаров лягух»
«Ты меня опередил как раз планировал пообщаться»
Неужели? Почему именно сейчас? Мы списывались больше недели назад…
Я: «Иногда мне кажется, что ты читаешь мои мысли. Ну, или я твои ;-) Чем занимался в выходные?»
Васдушка:
«Гонял загород»
«Чилил с родственницами»
Я: «Здорово! Так у тебя, оказывается, большая семья»…
Мы переписывались до глубокой ночи. Я совершенно забыла о том, по какому поводу на этот раз к нему пристала, зато наконец выведала о своём виртуальном друге много нового. Впервые он был настолько откровенен со мной, что рассказал в подробностях о своей семье. Я догадывалась, что жизнь у него не сахар. Знала, что есть мачеха, но не спрашивала почему. Сама ненавижу подобные вопросы.
Так вот. Когда Васдушка был совсем ещё крохой, около года, его мама забеременела от шефа с работы и в итоге ушла из семьи. Много лет она не появлялась в жизни первенца, и Васдушку воспитывали отец и бабушка. Потом бабушки не стало, у отца появилась новая женщина, и, как я поняла, до парня больше никому не было дела…
Сохраняя эти строки в свою тетрадь, я и не подозревала, насколько точно они отражают его действительность:
Мы заложники собственных масок.
«Всё ништяк», «Лучше всех», «Всё классно»
Только ночью, в подушку уткнувшись,
Ты один, не любим и не нужен.
Мы с ним очень похожи. И я разделяю его боль. Потому что после смерти папы я тоже осталась одна.
Одна при живой и, слава богу, вполне здоровой матери.
**
– Женя, вставай!
Сквозь дремотную вату пробивается голос мамы. Это значит, что уже утро, и мне нужно ехать из пункта А в пункт Б, чтобы сражаться со своими новыми одноклассниками.
Как же мне не хочется! Мне вообще не хотелось так круто менять свою жизнь всего за год до окончания школы. Я просила маму дать мне доучиться, просила пожить ещё в Архангельском, но новая любовь, конечно же, оказалась важнее старой дочери.
На станции, как обычно, воняет туалетом, а в маршрутке приторными духами и потом, но я почти не замечаю всего этого за тяжёлыми мыслями о Валентине, Милке и ещё о том, как бы мне с наименьшими потерями влиться в новый коллектив, и вообще, стоит ли в него вливаться.
Возможно, через месяц маме опять приспичит куда-нибудь переезжать? К какому-нибудь Бореньке или Вадику, и я опять буду вынуждена сменить школу…
Да нет. Всё не так паршиво, на самом деле. Это я просто бешусь, что мама так быстро забыла папу. Не прошло и года, как она уже нашла себе нового ухажёра и даже решила с ним съехаться. Хорошо, хоть меня с собой прихватила, а то вон бывает всякое…
По пути от остановки к школе я снова размышляю о Васдушке. Интересно, кто он на самом деле? где живёт? где учится? Хотя бы, как его зовут?.. Впрочем, какое это имеет значение, если мы с ним всё равно никогда не увидимся... Во-первых, он, я надеюсь, не догадывается, что я особа противоположного пола. Во-вторых… Во-вторых, я и сама не горю желанием в нём разочаровываться. Что, если в реале он какой-нибудь придурок?.. Страшный, зубастый очкарик с красными прыщами на лбу и сальными волосами. Ну, или без прыщей и волос, но страшный… Иногда мне, правда, очень хочется узнать его номер, позвонить ему и хотя бы послушать голос. Я редко встречала уродов с приятными голосами, скорее наоборот. Бывает, парень симпатичный, а голос точь-в-точь как у бабки. Но чтобы голос красивый, а парень – бабка – такого ни разу не было.
Правда, и жизненный опыт у меня пока небольшой. Особенно, что касается общения с парнями. Я ещё ни разу ни с кем не встречалась серьёзно, хотя, без лишней скромности признаюсь, претенденты были.
На подходе к пункту Б у меня от волнения пересыхает во рту. Прямо по курсу у калитки толпится стайка местных, и среди них в лучах вырвавшегося из плена туч солнца я узнаю знакомую блондинистую макушку.
На этот раз пройти мимо и остаться незамеченной, кажется, не получится…
Глава 9
*Она*
– Эй, Женя, стоять! Привет, ты что, меня не помнишь?
Да уж конечно… Хотелось бы, да Милка изнасиловала мне все мозги одним твоим именем…
Я оборачиваюсь к выдвинувшемуся из толпы красавчику в бежевом плаще и изо всех сил изображаю удивление:
– Валентин? Привет. Что ты тут делаешь?
Пробежавшись глазами по гораздо более неподдельно, как мне кажется, перекошенным лицам за его спиной, про себя отмечаю те из них, в чьей компании мне совершенно не хотелось бы оказаться.
Три грымзы из параллельного... блондинка Наташа, рыжая Крис и… ещё одну забыла. С ними мы уже успели познакомиться.
Внезапно Валентин хватает меня под локоть и, как щенка, отволакивает в сторону клумб с бархатцами, где я чуть ли не по пояс проваливаюсь в рыхлую землю.
– Вообще-то, я здесь учусь!
От неожиданности я забываю про грымз и во все глаза таращусь на высокого блондина рядом, сходу позволившего себе в мою сторону вольность.
– Учишься…
– Да, разве ты не видела меня в пятницу? По-моему, мы были с тобой на одной линейке, или мне померещилось? Только ты почему-то сделала вид, что меня не знаешь…
Во чёрт, чего он такой злой? Разговаривает со мной, как будто я ему должна. Милка как-то плакалась, правда, что он в принципе не бывает ласковым. Грубит ей, иногда даже издевается. Но сама же потом оправдывала его поведение различным бредом. Типа, он изначально один ребёнок в семье, избалованный мальчик, плюс ещё и такой красавчик… Ну ладно, Милка, но я-то почему должна такое терпеть? Я-то ему вообще никто. Можно ведь и как-то повежливее…
– Жень, алё! – он машет ладонью у меня перед носом. – Ты какая-то шальная. Ну что, мы договорились?
– О чём?!
Я в ужасе. Я прослушала всё, что он мне говорил, и, похоже, веду себя как идиотка. Нужно срочно собраться, иначе от моей самооценки к завтрашнему утру ничерта не останется.
Валентин встряхивает чёлкой и смотрит на меня изучающе. Нет, скорее, как на полоумную. Впрочем, как раз сейчас я этого достойна как никогда.
– Ну, о том, что ты меня здесь не видела.
Я продолжаю хлопать глазами.
– Проснись, Женя! Я говорю, немного приврал твоей подруге, если ты не поняла. Надеюсь, тебе не трудно будет не распространяться о том, что мы учимся с тобой в одной школе? Ну, что я вообще учусь в школе, поняла теперь?
– Ааа! Да без проблем! – нервно усмехаюсь я.
Слава богу, хоть в чём-то мы друг друга понимаем! Я и сама думала, что Милке не стоит об этом знать. Нет, я не собираюсь никого обманывать. Просто… не будем пока касаться этой темы. До сих пор же, кажется, её не сильно интересовало то, чем он занимается на протяжении учебной недели? По крайней мере, мне она об этом не говорила. Как ни напрягаю память, кроме «глаз», «губЫ», мяты с лимонами, а ещё что-то там про «Битлов» и моделей ничего не могу вспомнить.
– Хорошо! Ну тогда до встречи! – внезапно вздёрнув мне нос и даже улыбнувшись, парень моей лучшей подруги размашистыми шагами покоряет школьные ступени и скрывается в кишащей у входа толпе.
А я, забыв про отзвеневший звонок, в недоумении задерживаюсь у порога.
**
«Пятьдесят оттенков скуки» – такое определение учебному процессу дал сегодня один клоун с задней парты. И, увы, не согласиться с ним я не могу.
Уроки напоминают вязкую жижу, в которой все мы барахтаемся, словно сонные мухи.
Если б не выходки того же самого клоуна, который, к счастью, хотя бы больше не пытался ко мне подкатить, я бы наверняка уснула.
А так… Было даже забавно наблюдать за его баттлами с учителями. Вернее, это вряд ли можно с уверенностью назвать баттлами, поскольку с его стороны, как я заметила, ни агрессии, ни грубости проявлено не было. Скорее наоборот, подчёркнутое почтение и вежливость, что, кажется, ещё больше раздражало учителей. Бесило их и веселило нас. Как и то, что он называл их «Мари-Ваннами», всех четверых, поголовно, на разных уроках…
Хотя… я с детства клоунов не люблю.
**
За окном грохочет дорожная техника. На «Московской» рабочие укладывают новый тротуар и вбивают столбы для нового забора. Вряд ли он поможет избавиться от зловония выхлопов, струящихся сквозь форточки, зато, возможно, убережёт чью-то жизнь…
Мой папа не собирался умирать в этот знойный, убаюкивающий жужжанием пчёл, летний полдень. Его гибель стала настолько чудовищной и необъяснимой случайностью, что я до сих пор не в состоянии этого принять. Он просто шёл. Просто шёл пешком в магазин за чёртовым плюшевым единорогом с радужными пайетками на копытцах…
В нашем маленьком совхозном посёлке такой роскоши, как торговые центры, отродясь не водится. Тогда мы приехали в районный центр, чтобы прошвырнуться по магазинам и выбрать мне наряд на будущий день рождения. Это был праздник для меня, как и сам долгожданный папин приезд.
Папа работал вахтовым методом и поэтому редко появлялся дома. Тогда он возводил Крымский Мост и, возвращаясь, всегда рассказывал, что, как только его достроят, мы обязательно прокатимся по нему в Крым. Ещё рассказывал про море, которое я смутно помнила из раннего детства, когда у мамы с папой ещё всё было по-другому… И мы мечтали, как будем жить на его берегу, потому что он собирался купить дом где-нибудь в Феодосии или Керчи, дразнить чаек, ловить рапанов, кидаться медузами и зарываться с головой в песок…
Папа всегда делал мне подарки. Правда, мама этого обычно не одобряла. Они, хоть официально так и не развелись, но, кажется, давно стали чужими друг для друга, и лишь напоказ зачем-то изображали семейное благополучие.
Но в этот его приезд я чувствовала, что что-то изменилось. Я снова видела, как при взгляде на папу горят мамины глаза. И потому это лето обещало стать самым счастливым в моей жизни…
Это я во всём виновата. Мне так понравился этот проклятый единорог. Но мы уже истратили всю запланированную на мои обновки сумму, и огромная плюшевая игрушка так и осталась на витрине.
Чёрт бы его побрал! Чёрт бы побрал меня, большую глупую девочку, отчего-то захотевшую снова стать маленькой! Сдались мне эти радужные копытца!
Кто бы знал, как я винила себя потом…
Но уже ничего не вернуть. На следующий день папы не стало. Он снова отправился в Н-ск за моим идиотским капризом, и какой-то пьяный придурок на внедорожнике сбил его насмерть.
Глава 10
*Она*
Начало учебной недели проходит довольно спокойно. Как ни странно, я без проблем вливаюсь в новый коллектив и даже завожу себе парочку приятелей. А вернее, приятеля и приятельницу – они двойняшки, брат и сестра Алёхины. С братом, по имени Костя, меня посадили за одну парту, а сестра оказалась единственной из всего класса дружелюбно настроенной девочкой.
С остальными же представителями одиннадцатого А школы номер девять пока засада…
Сквозь серые клочья облаков невозможно разглядеть небо. Я иду, то и дело запрокидывая голову и съёживаясь в подспудном ожидании дождя, а в ухо мне вливается знакомая до нотки мелодия.
Как вдруг…
– Что тут у нас?
Кто-то выдёргивает у меня наушник, и не я успеваю даже среагировать, как чья-то холодная ладонь зажимает мне рот.
– Тихо… Спокойно, это всего лишь я, – произносит… Валентин?!
У меня аж дар речи пропадает от удивления. А он, прислушавшись к надрывающейся белой капельке в своих пальцах, продолжает абсолютно невозмутимым тоном:
– Это что, «Ночные Снайперы», угадал? Кто их вообще сейчас слушает?.. Тебе что, сорокет на днях стукнуло?
– Что? – только и способна пролепетать я. – Ты… ты… ты как вообще…
– Ну вообще-то так же, как ты, – перебивает он, возобновив движение. Я сама не замечаю, как шагаю, точно на привязи, следом. – Пешком. Из школы до дома. Мой дом вон там! – он указывает куда-то, но я не свожу глаз с его лица.
Такого серьёзного, даже хмурого, но одновременно магнетически привлекательного.
Погодите-ка. Что ему вообще нужно от меня?..
– Дождь начинается. Ты с зонтом?
Я снова не успеваю ничего сообразить и выгляжу, наверное, опять как идиотка, но самое поразительное, что Валентин, похоже, не замечает и этого. Решив почему-то за меня, что мне противопоказано мокнуть, он берёт меня под руку и тащит куда-то быстрым шагом, при этом не давая вставить в свой монолог ни единого предложения.
– Если мы поторопимся, то успеем до ливня. Переждёшь у меня в гостях, так и быть, напою тебя чаем…
Во чёрт. Что происходит вообще? С чего вдруг парень моей подруги решил вести себя со мной так, будто я его собственность? Не Милка – Я!
– Стой, Валентин! Погоди, я никуда с тобой не пойду!
– Почему это? – притормозив, спрашивает он таким брезгливым тоном, что я тут же начинаю сомневаться в его адекватности.
– Потому что…
Я растерянно озираюсь по сторонам. Где я вообще? Я не совсем хорошо знаю город и легко могу заблудиться во дворах. Да что там дворы! Я из тех бестолковок, что в двух соснах способны заблудиться. А тут целый незнакомый район!
– …Потому что… я тебя не знаю.
– Как это ты меня не знаешь? Мы, вообще-то, знакомы с начала лета. Снимись уже с ручника!
– Ну да, как бы знакомы… Но всё, что я о тебе знаю, это то, как тебя зовут, да и вв…
– А, да это не проблема! – он опять грубо хватает меня за руку и волочит вперёд. – Как раз и познакомимся. Я тебе покажу, какую музыку надо слушать, у меня дома есть все пластинки «Битлз»…
В этот момент на нас стеною обрушивается настоящий ливень, и, взвизгнув от неожиданности, я в панике оставляю попытки сопротивления и бегу едва ли не быстрее Валентина.
Когда мы, топая как табун диких лошадей, влетаем в его подъезд, с нас обоих ручьями хлещет вода. Мои спутанные космы превратились в зелёные сосульки, тушь наверняка растеклась, а чёрно-белые гетры и юбка забрызганы грязью… Вот так видок!..
– Ты как курица мокрая! – ухмыльнувшись, подтверждает мои догадки Валентин.
Сам он стоит, упершись ладонью в перила, и пытается отряхнуться и отдышаться.
Непроизвольно отвечаю улыбкой, а сама думаю: «Какого чёрта…»
Какого чёрта он притащил меня к себе? Какого чёрта он меня унижает? Какого чёрта я не могу ничего ответить, как какая-то размазня…
В целом – какого чёрта?!
И только я собираюсь задать этот, зудящий в каждой клеточке моего мозга, вопрос вслух, как откуда-то сверху доносится:
– Ты совсем с катушек съехал, у нас турнир на носу!
– Не смеши меня. Какой турнир... Так, местячковый междусобойчик… Без меня обойдётесь как-нибудь.
– Ну ты и скотина, думаешь только о себе! У друга своего научился?
– Может, и у него.
– А на меня тебе, значит, пофик?!
– Может и пофик…
– Тогда знаешь, что – пошёл ты! Катись к своему дружку!..
В первую минуту мы с Валентином превращаемся в слух, но потом, пока разборки продолжаются, я шёпотом задаю ему вопрос… Увы, не тот, который собиралась.
– Это кто?
– Аа, – отмахивается он. – Не обращай внимания, у них частенько такое.
– Кажется, этот хриплый голос мне знаком… – снова шепчу я, скорее самой себе, чем всё ещё стряхивающему капли с плаща Валентину.
Но он, как ни странно, слышит:
– Конечно знаком, это одноклассник твой, Севастьянов. Он мой сосед, напротив живёт. А орёт на него Ёрш.
– Кто?
– Ершова Наташка, она со мной в одном классе… Пойдём, что встали здесь, как придурки…
Любопытство усыпляет мою бдительность, и, снова поддавшись какой-то магии, я покорно плетусь за ним.
– Лифтов здесь нет, придётся подкачивать икры…
В какой-то момент мимо нас, стуча каблучками по ступеням, едва не задев Валентина плечом, проносится та самая Наташа, с чьей подачи первого сентября до меня докопались две грымзы… Сама она тогда стояла в стороне, пуская сигаретный дым к закопчённому потолку женского туалета, и лишь ехидно на меня поглядывала.
Несмотря на то, что наше косвенное знакомство произвело на меня не слишком приятное впечатление, сейчас мне даже её немного жаль.
Она пробегает в слезах, не замечая ни меня, ни поприветствовавшего её одноклассника, а долетевший сверху громкий и резкий хлопок ставит жирную точку в неутешительной выводе – у них всё плохо.
– Кажется, они поругались, – заговариваю я.
– Да забей! – Валентин останавливается и вставляет в замок ключ. – Это норм. У них постоянно так. Хорошо, хоть не дерутся.
– А что, бывает и такое?
– Проходи. – Вместо ответа он распахивает передо мной врата своего жилища…
Глава 11
*Она*
Теперь уже не имеет смысла что-то выяснять, и мне остаётся только с достоинством принять ситуацию.
А ситуация такова: я в квартире парня своей лучшей подруги. Парень моей подруги красив, как бог, и я без конца залипаю в его потусторонне– прекрасные глаза. Мы вдвоём, насквозь мокрые, насквозь не… знающие чего друг от друга ожидать, и что со всем этим делать – тоже пока не ясно…
Вдыхаю затхлый душок, обвожу взглядом обшарпанные стены и недоумеваю: как чувак с такой офигительной внешкой может жить здесь… Ремонт времён царя Гороха, мебель старше наших родителей, по углам чёрная плесень и паутина… Всё это не просто не гармонирует со сказочным образом моего провожатого, а буквально рвёт в клочья мою систему ценностей.
Ладно я… Не самая умная, не самая, признаю уж, шикарная девочка с десятком-другим протечек в черепной коробке… Но он?..
– Можешь не разуваться!
Под скрип половиц Валентин сопровождает меня по узкому, длинному, зачем-то оббитому тёмным деревом, коридору к ванной, поправляет вывалившийся из стены выключатель и зажигает свет.
– Мыло там.
И, пока я оглядываю белёсый от налёта кафель и ржавую полоску в умывальнике, вешает на крючок нечеловеческих размеров футболку.
– Это моя. Она чистая.
Раскрываю рот, чтобы что-то ответить, но тут прямо перед моим носом захлопывается трухлявая дверь.
Что ж… В конце концов, не ходить же мне мокрой. И раз уж так сложилось, глупо не воспользоваться ситуацией. Это отличный шанс узнать о Валентине максимум. Не для себя – я всё ещё помню о Милке, которая, хоть и моя подруга, но в отличие от меня, в состоянии влюблённости абсолютно теряет не только бдительность, но и остатки разума.
Ей даже в голову не приходило расспросить его о родителях. Или об увлечениях… А вдруг, он на самом деле садист? мазохист? фашист? И в свободное от сжигания священных писаний время расчленяет белоснежных кроликов? Возможно, сегодня у меня появилась возможность вытрясти хоть часть скелетов из его шкафов…
Облачившись в футболку, которая оказывается мне по колено, я выхожу из ванной со стопкой своих вещей: капли на юбке я замыла, гетры решила просто снять и убрать в рюкзак, а кардиган и блузку развесить на просушку.
Валентин не слишком любезно, но всё же помогает мне со всем этим справиться, и, кажется, я начинаю понемногу привыкать к его манерам.
А на кухне к этому времени уже играет настоящая радиола, какая была у моей бабушки, и из колонок (или как это у неё называется?) льётся:
Yesterday
All my troubles seemed so far away…
– Ого! – восклицаю я. – Если мне сорокет, тогда тебе сколько? Шестьдесят, семьдесят?
– Это классика, – невозмутимо бросает Валентин, разливая кипяток по чашкам. – Хорошая музыка не стареет.
За те полчаса, которые мы сосём из не слишком чистых, как я успела заметить, ёмкостей безвкусный чай, мне удаётся выудить из собеседника немногое: у него есть мама, с которой они живут вдвоём, и, помимо «Битлов», Валентину страшно нравятся Nightwish и Evanescence.
Странное сочетание. Но, и сам Валентин, как я уже успела заметить, чувак со странностями.
Честно говоря, я ожидала, что оказавшись на своей территории, он хоть немного расслабится, с него слетит налёт некоей непонятной мне агрессии, и наша беседа потечёт если не рекою, но бодрым таким, весёлым ручейком. Но, то ли Валентин сам по себе не сильно зажигательная личность, то ли это я не умею находить подход к людям, но, разговаривая с ним, я несколько раз поймала себя на том, что зеваю.
Бывают люди, с которыми сходишься легко. С которыми через минуту– две общения вы уже настолько близки, что так и тянет назвать едва знакомого человека другом.
Так было у меня с Васдушкой. Не знаю, может быть, он в реале совершенно другой, но в сети мы с ним быстро нашли общий язык.
Родственная душа – вот чего мне так остро не хватает после смерти папы. Папа всегда меня понимал. С ним было просто и спокойно. Он был моим другом, моим тылом, и, я уверена, его никто не заменит.
Но как бы всё-таки хотелось, чтобы рядом был кто-то тёплый, надёжный, кто понимает тебя с полуслова, кому просто на тебя не всё равно…
Я смотрю сквозь такое же, как и у нас теперь, заляпанное стекло и представляю, что вместо переполненных мусорных контейнеров за ним огромные валуны, а вместо раскуроченного асфальта – большое-пребольшое, бескрайнее море. Оно облизывает камни волнами, шумит, трепещет и дышит, как исполинский живой организм. И красное солнце, опускаясь на покой в его полные неразгаданных тайн глубины, оставляет на поверхности золотистый отблеск…
– Восхитительно…
Вернувшись в реал, я с удивлением обнаруживаю Валентина, который всё то время (интересно, а сколько прошло?), пока я, запарившись выдумывать темы для разговора, залипала в окно, сидел с закрытыми глазами.
Блин, я понимаю, Ливерпульская четвёрка, всё такое… легенда… но сидеть при девушке… хорошо, при подруге своей девушки… и настолько кайфовать от до дыр затёртой пластинки, что забыть обо всём… Это уже перебор.
