Текст книги "Следы на битом стекле (СИ)"
Автор книги: Рина Нарская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Помню, как плюнув на всё мы вызвали новое такси и, доверившись Валентину, указали водителю красную точку на карте.
Начало длинной пробки.
Но самыми страшными минутами были ещё не те. Самыми страшными оказались те последние полкилометра по трассе, что мы бежали пешком. Спотыкаясь, задыхаясь. И отчаянно надеясь, что мы ошибаемся.
Алекс появился почти одновременно с нами. Я так толком и не разглядела его лицо, но Наташа потом рассказывала, что в первый миг она даже подумала, что они были вместе. Алекс с Артёмом. В одной машине. Говорила, что Алекс был весь в крови. В отличие от Артёма, который, по словам уже Валентина, с первого взгляда, казалось бы, не пострадал.
Именно это и дало нам всем ложную надежду.
Пока мы были там, он словно специально для нас оставался живым и красивым. Только потом мы узнали, что в момент столкновения его сильно зажало рулевой колонкой, раздробило рёбра и разорвало часть внутренностей. И что одно то, что он какое-то время даже с нами разговаривал, можно уже считать чудом.
Он не с нами разговаривал. Только с Алексом. Валентин нас к ним так и не подпустил…
Я останавливаюсь на новый привал. Не оттого, что устала – вес рюкзака на плече ничтожен по сравнению с грузом на душе, от которого мне теперь никогда не избавиться...
Ты учил меня не плакать о мёртвых, но из меня вышла плохая ученица, Тём.
Поднимаю с земли плоский округлый камешек. Запускаю его в море. Слышится тихий спокойный всплеск.
«Круги на воде». Наташа говорила, он любил эту песню.
Глава 2
*Она*
Добравшись до места без особых приключений и заполучив электронный ключ от номера, я решаю ополоснуться с дороги и отправиться на променад по вечерней Феодосии.
И, конечно же, меня как магнитом тянет на набережную. Туда, где вечный праздник, много беспечных людей, запахи хот-догов и сладкой ваты, огни и беззаботные звуки музыки... И где каждый глоток воздуха заряжает желанием сделать следующий.
Почти всё я снимаю на камеру. Больше не для себя, а для Милки, с которой мы должны были ехать вместе, но в последний момент она где-то умудрилась подхватить ангину и сидит сейчас дома на антибиотиках.
Зависаю напротив парка аттракционов и долго созерцаю раскрашенное разноцветной подсветкой колесо обозрения и чудесные карусели, среди которых мне упрямо мерещится силуэт Артёма.
Вспоминаю миг счастья, объединивший наши души… его сияющие глаза…
Иду дальше, снова щёлкаю затвором объектива и напитываюсь новыми яркими впечатлениями, но ощутив, наконец, физическую усталость и голод, вспоминаю, что неплохо было бы подкрепиться чем-нибудь более материальным и существенным.
Забредаю в первую же попавшуюся кафешку с живой музыкой, занимаю один из самых дальних от громыхающих колонок столиков и принимаюсь рассматривать поднесённое официантом меню.
Но, пока мой мозг предельно занят, где-то внутри уже тикает начавший обратный отсчёт таймер, а нарастающее предчувствие чего-то значимого всё сильнее сжимает мне лёгкие… Я поднимаю глаза на подсознательно опознанный с первой же нотки голос – и окончательно забываю дышать: по сцене, переговариваясь с ди-джеем и настраивая микрофон, в синем свечении пола бродит Алекс!
Боже мой, Алекс! Как давно я его не видела!
– Ребят, это будет новый трек, поддержите! – произносит он со смущённой улыбкой, и народ ликует, оглушая даже меня аплодисментами и одобрительными возгласами...
После похорон Артёма, где я присутствовала лишь стоя бледной тенью во дворе его дома и только ради того, чтобы как-то поддержать Наташу, с которой мы потом ещё какое-то время общались, Алекс из моей жизни исчез окончательно.
И не только из моей. Говорили, в тот же день, только уже на поминках, он устроил жуткий скандал у Тёминых родителей, после чего его ещё долго не видели в городе.
На каникулах я вернулась в старую школу в Архангельском, окончила её и поступила в универ на выбранную методом тыка профессию учителя биологии и химии. А он, по словам той же Наташи и Кати Алёхиной, доучился в Н-ске и призвался в армию.
Дальнейшая его судьба мне почти не известна. А всё, что известно, обнесено таким налётом слухов, что считать эти сведения достоверными я всё равно не могу. Кто-то говорил, что он живёт в Москве. Кто-то – что видел его в каком-то столичном клубе на сцене. Кто-то вообще ляпнул, что Алекс теперь наркоман. В общем, предположения были самые противоречивые, причём половина из них основана лишь на том факте, что он забросил свой видеоблог и соцсети.
Кстати, странички Васдушки тоже больше нет…
Я смотрю на него. Он почти не изменился. Если только чуть крепче стал и обзавёлся текстовыми татуировками на боковых сторонах предплечий, от запястий до сгибов локтей. Белая футболка их совсем не скрывает, но с моей позиции всё равно не разобрать, что там за надпись.
Зато я совсем не переживаю, что он меня может узнать.
Во-первых, я давно не крашу волосы и теперь натуральная тёмно-русая шатенка. Во-вторых, в школе я почти не носила брюки. Если джинсы – то всегда обтягивающие. А сейчас на мне шаровары и футболка оверсайз – не слишком женственная, зато не привлекающая внимание одежда.
Я здесь не для того, чтобы бросаться в глаза.
Алекс поёт какую-то незамороченную пацанскую песенку. Народу нравится. Его поддерживают бурно. Особенно компания восторженных малолеток за одним из передних столиков.
Но звучат последние аккорды – и одна из девчонок, обломав всех, повисает у него на шее.
Концерт окончен.
Я захлопываю меню...
Глава 3
*Она*
По дороге до отеля я вою. Не хотела, уговаривала себя, что не надо, но так и не смогла с собой справиться. Слёзы переполнили глаза и нос и наконец-то хлынули бурным потоком.
Это слёзы по безвозвратно ушедшему прошлому, по моей детской наивности и вере в чудо, по Артёму, по папе.
Я жалею себя и кляну судьбу за то, что она отняла у меня счастье прямо из ладоней. Сокрушаюсь и злюсь, что жизнь меня так ничему и не научила.
Я всё ещё идеалистка, всё ещё жду чего-то, и, как бы ни было больно это признавать, случайная встреча в кафе взбудораживала во мне то, что я так отчаянно пыталась похоронить в себе все эти годы…
Алекс… Моя так и не сбывшаяся мечта. Как же я хотела быть с ним!
У него есть девушка. Ну конечно, такой как он не может быть один... Это у меня никого, хотя я честно пыталась завязать отношения. Даже провстречалась с одним полгода…
Нет. Всё. Надо прекращать реветь. Я сюда приехала не для этого. Завтра я выполню самой себе назначенную миссию, вернусь в родной Архангельский и научусь жить по-новому.
**
Таксисты знают всё. Так можно было бы назвать какой-нибудь детективный сериал или книгу.
Мне повезло. «Мой» оказался чуваком начитанным, обладающим почти энциклопедическими знаниями о полуострове, и десятиминутная дорога до Приморского и получасовое кружение по самому посёлку не показались мне слишком утомительными.
И вот он – дом…
Задумка хотя бы краем глаза взглянуть на то, чего мы с мамой, волею судьбы или в силу её страшной ошибки лишились, созрела в моей голове ещё три года назад.
Я даже уговаривала маму поехать сюда со мной после выпускного, чтобы просто посмотреть в глаза той женщине, мошеннице, которая её обманула.
Обманула эта «Алла-Аллах» не только, кстати, её. Насколько я знаю, так мечтавшему за что-то нам отомстить дяде Вите тоже ничего не досталось. И с этой Аллой они так и не поженились.
Когда после сделки мама вернулась в Н-ск, она уже всё знала. Мы встретились на нашей старой квартире в Архангельском, куда мама приехала сразу с вещами. Она даже привезла мне мои телефон и тетрадку, за что я ей безмерно благодарна, а потом, видя, в каком я состоянии, ещё долго от меня не отходила.
Я знаю, ей тоже было тяжело и больно. Я видела, как она глотала таблетки… Но в итоге всё окончилось нашей совместной жуткой истерикой, после которой мы обе решили, что так продолжаться не может.
Очень помогла Милка. Вообще девчонки. Даже Кукушкина. Мы снова сдружились, когда я вернулась в родной класс.
Жизнь постепенно налаживалась.
Но мысль найти этот дом во мне уже укоренилась...
Я никогда здесь не бывала. И даже не знала, как он выглядит, этот злополучный дом в Приморском, пока на сайте объявлений не обнаружила фото. Дом сдавался под проживание отдыхающим. Сдавала хозяйка, с которой мне удалось договориться насчёт одной из комнат на десять дней.
Если честно, я не собираюсь оставаться тут на все десять дней, тем более, что, по словам хозяйки (представившейся, кстати, Мариной), до меня сюда уже заселилась какая-то компания. Но, раз уж, как опять же, она сказала, они не против, я уж как-нибудь потерплю пару дней это вынужденное соседство.
Посмотрю на так и не случившийся папин подарок, взгляну в глаза этой дряни, искупаюсь в море – и поеду обратно.
Толкнув обнаруженную в облезлом деревянном частоколе калитку, я свободно шагаю по вымощенной природным камнем дорожке, в окружении провожающих меня плодовых деревьев, высокой травы и цветов, а также каких-то обнаглевших вконец мошек и солнечных лучей и зайчиков.
Передо мной предстаёт небольшой мансардный домик с двумя верандами: застеклённой, через которую виднеется вход, и летней. Над застеклённой нависает балкончик, выкрашенный в белый цвет. Сам домик тоже светлый, а крыша коричневая.
В общем, с первого взгляда очень даже ничего.
Уже на подходе я замечаю ещё одно строение, похожее скорее на хозяйственный вагончик или баню и небольшой, выложенный тоже из камня, декоративный прудик, заросший водяными лилиями. Её жизнерадостные, ярко-розовые цветки отлично вписываются в общую картину.
«Прямо, парадиз какой-то, – думаю я. – Неплохо же эта Алла поживилась!»
Постучаться я не успеваю – со спины меня окликает приветливый голос, и, обернувшись, я натыкаюсь взглядом на маленькую улыбчивую женщину, что, немного прихрамывая, семенит за мной следом.
**
Как обычно, мама оказалась права: дом уже не раз перепродали, и новая хозяйка Марина не имеет ничего общего с мошенницей Аллой, обманувшей нас.
Странно, но в какой-то момент нашего уютного чаепития на открытой веранде, я поймала себя на том, что ничуть не разочарована. С одной стороны, мне действительно хотелось увидеть эту Аллу-Аллах, и напоследок, перед выездом, хотя бы высказать ей всё, что я о ней думаю, в лицо, а возможно, даже как-то отомстить. Но с другой… Новая хозяйка Марина неожиданно показалась мне такой располагающей к себе, душевной, гостеприимной… Вот бывает же, что к людям как-то сразу проникаешься… что мне даже немного приятно, что вся эта красота в итоге досталась ей.
По крайней мере, и дом и сад теперь под присмотром. Сомневаюсь я, что такая дрянь, как Алла, приложила бы руку к благоухающим розовым кустам, к деревцам инжира или к винограднику. Всё бы заросло и запустело.
Да что там Алла! Даже мы с мамой, прибывая только на лето, не смогли бы поддерживать свой «парадиз» в таком состоянии. А о переезде на ПМЖ в Приморский всё равно не могло быть и речи.
Мама ушла с завода. Из-за Вити. Но по-прежнему каждый день катается на работу в Н-ск. Теперь она начальница отдела кадров в одной частной фирме. Получает больше, да и коллектив ей, кажется, нравится. Особенно один «скромный, но улыбчивый» айтишник.
Словом, мама осталась верна себе, и, в отличие от меня, всё ещё надеется рано или поздно встретить «того самого».
Шёпот ветерка в волосах, ароматы цветения, солнечные блики от прудика... Допив ароматный чай, я ещё некоторое время наслаждаюсь ощущениями и видами своего «потерянного рая», пока отбежавшая «на проверку» хозяйка не приглашает меня в дом.
– Там ребята поселились, – тараторит она, сопровождая меня по узкой извилистой тропке. – Вроде как музыканты какие-то, но тихие. Хорошие такие, мне показалось, по крайней мере, не курят, не пьют. Тебе достанется комната на первом, рядом с кухней. Это даже лучше, потому что санузел как раз на первом этаже, я тебе сейчас покажу всё…
Мы проходим через застеклённую веранду и попадаем в просторное, оббитое вагонкой, помещение, которое хозяйка называет каминной. В нём действительно есть камин, небольшой столик с фруктами, а ещё телевизор и два потрёпанных жизнью кресла. В целом, не шикарно, но довольно чистенько и мило. Марина показывает мне санузел с туалетом и душевой, приоткрывает дверь на кухню, и тут нас прерывает скрип деревянных ступенек.
– Привет! – взмахивает рукой застывшая на лестнице взъерошенная девушка, на вид моя ровесница.
Её дружелюбная улыбка вполне располагает к общению.
– Привет, – отвечаю я, тоже с улыбкой. – Я ваша новая соседка, Женя.
– А я Ника. – Девушка спускается к нам и протягивает мне руку.
Вблизи она кажется ещё более открытой и симпатичной: длинные, спутанные ото сна, светлые волосы, острые, выпирающие под огромной футболкой, ключицы и плечи, весёлые голубые глаза.
– Ладно, вы тут знакомьтесь, а я пойду пока постель тебе застелю, – бормочет хозяйка и, оставив нас наедине, скрывается за незамеченной мною сразу дверью под лестницей.
И мы знакомимся. Оказывается, девушка из Москвы, учится на журналиста, в МГУ, перешла на второй курс. В отличие от меня, никогда не мечтавшей стать учительницей, выбором своей будущей профессии она вполне довольна, как и в целом, жизнью, по её словам, ничем её не обделившей.
– А где твои друзья? – интересуюсь я в продолжении разговора. Общаться с Никой приятно и легко. – Хозяйка сказала, вы приехали большой компанией.
– Ну, насчёт большой это враки, – смеётся Ника. – Мы вообще пока вдвоём, просто Алекс дрыхнет…
Она кидает взгляд на лестницу, а у меня от услышанного сочетания звуков внутри всё мгновенно стынет. Ну нет. Неет!.. Не бывает же таких совпадений!.. Неужели эта Ника – та самая девушка из кафе, а Алекс…
И, пока я внутренне молюсь, чтобы «её» Алекс оказался каким-нибудь Сашей, Ника вдруг восклицает:
– Ну наконец-то, проснулся! Иди сюда быро, я вас познакомлю!..
Глава 4
*Она*
Мне кажется, они слышат, как бьётся моё сердце. По крайней мере, я слышу только его. Не щебетание Ники, что-то доносящей до Алекса, не его приветствие, которое я, похоже, считала по губам… только гулкий, отдающий в каждый капилляр, резонирующий в каждой клеточке моего организма ритм сердца. Сбитый и разогнанный до предела.
– Вы что, знакомы? Да ладно! – наконец долетает до меня. – О-фи-гееть! Это ж надо было так влипнуть!
– Да, мы вроде даже в одном классе учились. Ты же Женька? – словно ударом под дых, отрезвляет меня Алекс.
И тут я осознаю, что мои бурные чувства к нему, скорее всего, вообще не имели шансов на взаимность. И всё, что я когда-то себе напридумывала: все эти взгляды, намёки, улыбки – для него были «просто так». Я была «просто так» для него. Просто одна из его бесчисленных девочек. С которой можно сегодня пофлиртовать по настроению, завтра взять и бросить, а послезавтра предложить другу…
Меня спасает скрипнувшая дверью хозяйка и сквозняк, лизнувший щиколотки сквозь тонкую материю брюк.
– Ну всё, Женечка, твоя комната готова. Можешь ступать уже раскладывать вещи. Я там, правда, окно открыла, сетки нет у меня, зато есть фумигатор. Розетка за тумбой, там увидишь… А я пойду уже. Вечером пирожков вам напеку, вы, если хотите, заглядывайте…
Пока Алекс со своей девушкой переключились на тётю Марину, я стремглав улетаю в санузел и защёлкиваю замок.
Только не реви, Женя! Только не реви!..
Машу на себя руками, запрокидываю голову, ощущая, как снова предательски печёт в глазах, стараюсь проглотить удушающий и режущий горло ком и глубоким вдохом хоть чуть-чуть ослабить давление в грудной клетке.
Чёрт! Как же больно! Почему всё так?! Зачем судьба издевается надо мной, спустя столько лет снова сведя нас с Алексом?..
Выкручиваю на полную кран, спускаю с плеча лямку рюкзака и, съехав по гладкой кафельной стене спиной, достаю из его распахнутого нутра свой талисман – когда-то подаренную Артёмом единорожку.
Утыкаюсь носом в мягкий плюш, вдыхаю аромат кондиционера для белья и ещё чего-то необъяснимого, но такого до смерти нужного, и наконец позволяю слезам вырваться…
Проходит, наверное, целая вечность, прежде чем я выхожу из душа. Но для меня время по-прежнему стоит. Я так и не решила окончательно, что теперь мне делать. Первый мой порыв – побежать за хозяйкой, по-человечески попрощаться с ней и уехать – немного попустил, но ему на смену пришло что-то странное, даже патологическое.
Я хочу на них смотреть. Я хочу видеть, как Алекс с Никой общаются.
Мазохизм? Пожалуй, да.
Иначе никак не объяснить моё стремление задержаться здесь. Мне нужна точка. Какое-то доказательство, что они вместе, хотя, казалось бы, всё и так очевидно…
Но я не смогу спокойно спать, пока эта точка не будет поставлена.
Звуки голосов и смеха ведут меня обратно в «парадиз», на открытую, обвитую лозами винограда, веранду. Правда, теперь и виноград, и пышное цветение роз лишь усиливают диссонанс с моим внутренним состоянием: от того, насколько лучезарен «мой рай», мне только хуже.
– Ах ты гадость! – шуточным тоном ругается Ника. – Ща я тебя задушу!
Издалека наблюдаю, как они дурачатся: Ника, обойдя сзади, нападает на Алекса, трясёт его, развалившегося на плетёном стуле, за плечи, а он пытается ущипнуть её оголённые одной лишь длинной футболкой ноги, цепляет за икры и заставляет визжать и смеяться.
Чёрт. Чистый мазохизм.
Я ступаю на веранду, огибаю длинный стол и сажусь с другой его стороны, воткнув локти в аляповатую клеёнчатую скатерть.
Складываю руки в замок и утыкаюсь в него подбородком. Мой прицельный взгляд направлен прямо в смешливые светло-карие глаза.
Через мгновение они становятся немного более серьёзными, но Алекс стягивает с расстёгнутого ворота футболки-поло очки и прячется за их зеркальными линзами.
– О, теперь тогда я в душ, можно? Никто не против? – восклицает, чуть ли не подпрыгивая на месте, Ника. – А потом предлагаю на пляж! Женька, ты уже была на море?
– Вчера в Феодосии ходила. Только не купалась ещё.
– О, мы тоже вчера были в Феодосии! Там, конечно, веселее, чем здесь, но зато здесь море чище. Алекс, ты же зароешь меня в песочек?
– Обязательно, Ляль, с головой и метра на три как минимум.
– Ах ты!..
Они снова обмениваются тычками и другим несерьёзным рукоприкладством, и Ника, продолжая сквозь смех возмущаться и стонать, что теперь ей больно, потирая ладошками то поясницу, то ноги и нарочно хромая, плетётся к дому.
Мы же с Алексом остаёмся один на один. Впервые за неполные четыре года, такие долгие и наверняка для обоих тяжёлые.
Сколько же между нами всего накопилось! Сколько не прояснённых моментов!.. Я вспоминаю, как сотню раз представляла себе нашу встречу, как спрашивала его в своей голове: где он? как он? Чем занимается? О чём тогда разговаривал с Артёмом? Что всё-таки произошло на его похоронах? И ещё столько всего, что хватило бы на полжизни разговоров… Но сейчас почему-то мне не хочется воспроизводить вслух ни один из этих вопросов…
На нём, как и раньше, броская, ярко-красная одежда, на губах едва различимая кривая ухмылка, глаз я не вижу, зато вижу своё искажённое отражение в его непроницаемых «авиаторах», что даёт ощущение, возможно ложное, что он на меня смотрит.
– Тебе идёт этот цвет. – Дёрнув головой, он указывает на мои волосы. – Хотя с зелёными тоже было годно.
Я молчу. Не знаю, чего от меня ждёт. Благодарности за комплимент? Не понимаю пока, как вообще к нему относиться.
– Как жизнь? – так и не дождавшись ответа, вновь бросает он.
И только тут я обращаю внимание на его руки. Не на тату, их сейчас не видно, а скорее на перебирающие что-то пальцы. И на само «что-то» – это деревянные чётки с крестиком, точь в точь такие я видела в машине у Артёма.
– Это Тёмины? – спрашиваю, бережно их коснувшись.
В памяти вспышка:
«Ух ты, это что, чётки? Откуда они у тебя?»
«Да так, подогнал кое-кто, его батя сам сделал. В колонии научился, он сейчас сидит.»
Тогда я не задумалась и даже не заинтересовалась этим. У меня на «повестке дня» был куда более насущный вопрос – как избежать поцелуя с Тёмой… Но теперь меня словно озаряет откровением: а что, если эти чётки подарил ему Валентин… Как же всё в этой жизни связано…
– Да, в Карине висели, – отчеканивает Алекс тем дерзким тоном, за который я когда-то называла его клоуном. В котором нельзя разобрать оттенков эмоций. И за которым он тоже приспособился прятаться. – А ты как тут оказалась вообще?
«Как я тут оказалась? Как вы тут оказались?!» – внутренне надрываюсь я, но всё ещё сохраняю внешнее спокойствие:
– Так же, как вы, наверно. На самолёте, потом на автобусе…
– Мы на тачке, – перебивает Алекс. – По мосту.
Зачем он делает паузу? Зачем он вообще так на меня смотрит? Я не вижу, но буквально чувствую на себе его взгляд. Или это я опять себя накручиваю?
Заметив, что мы всё ещё оба держим, или держимся за чётки, и между нашими пальцами какие-то миллиметры, я быстро убираю руки под стол. Алекс продолжает перебирать деревянные бусины. Что это? Он нервничает? По позе не похоже: он расслаблен, откинулся на спинку стула.
И всё же – что заставляет его подсознательно искать успокоения? Или это простая задумчивость? Значу ли я для него чуть больше, чем эта потёртая цветастая скатерть?
Чёрт, ну почему же так хочется, чтобы это было так? Почему я снова на него залипаю?
Ну это же бредятина! Он здесь с девушкой!..
Мои душевные терзания прерывает внезапная улыбка, отказать которой, как и раньше, за пределами моих возможностей.
– Чё, погнали купаться? – бодро предлагает Алекс.
Глава 5
*Она*
Конечно, мне нужно было остаться, а не идти за ним, как бычок на привязи, продолжая сеанс психологического мазохизма.
Да, мне больно смотреть на них – таких красивых и счастливых! Больно от каждого их прикосновения друг к другу, от каждого, сказанного друг другу слова и каждой подаренной улыбки!
Мне невыносимо. Словно с меня сдирают кожу. И, хотя при мне они не целуются, но я отчётливо вижу и понимаю, насколько они близки.
Они больше, чем влюблённые, больше, чем друзья, они больше, больше…
Я, наверно, повешусь. В этом самом доме…
– Ты чего такая грустная, Жень?!
Самое мерзкое – что мне действительно понравилась эта Ника. Она лёгкая, воздушная, живая и забавная. И наверняка достойна быть с ним рядом…
**
На пляже пытка продолжается. Сладкой парочке весело, мне нет. Они бесятся, развлекаются, плещутся, а я даже не купаюсь и не раздеваюсь… не могу.
Вымученная улыбка и шаблонные ответы на бесячие вопросы Ники, отчаянно пытающейся пробраться мне в душу – это максимум, на что я теперь способна…
Я больше не выдержу. Завтра утром я возьму такси и уеду. И это будет самым правильным моим решением.
**
После пляжа я запираюсь в своей комнате с намерением выйти только утром, привести себя в порядок, позвонить хозяйке и укатить отсюда как можно быстрей. Но уже в одиннадцатом часу вечера моё внимание привлекает сначала какое-то оживление в каминной – звуки музыки и радостные голоса, – а потом в мою дверь настойчиво барабанят ноготками.
– Жень, ты не спишь?
Во чёрт. Опять эта Ника. Меня уже начинает подбешивать её простота и чрезмерное дружелюбие. Я не хочу с ней дружить! Как бы ни была она сама по себе, отдельно от Алекса, мне симпатична, когда он рядом с ней, единственное моё желание – это нещадно проредить её шикарные волосы.
Она что, решила доканать меня?..
– Женька, не спишь? – набрасывается она, как только я ей открываю. – Супер! Иди сюда! – Схватив за руку и забалтывая, она увлекает меня за собой аж до самой веранды. – Смотри, кто к нам вернулся!
И, оторвавшись наконец, чуть ли не с разбегу повисает на шее у… Валентина.
Тут я утрачиваю ощущение реальности происходящего. Мир качается. Предметы плывут и на миг теряют форму.
Нет, это однозначно сон! Какой-то сюр!
Что здесь делает Валентин?! Почему Ника его целует?! Почему сидящий на столешнице Алекс при этом улыбается? Что происходит вообще?
– Привет, Женя!
После школы он несколько раз пытался связаться со мной. Даже раскопал где-то мой номер телефона. Но я хотела вычеркнуть его из своей жизни, как плохое воспоминание, и я это сделала. Очередной телефонный разговор между нами окончился моим грубым «Я больше не хочу ни тебя, ни о тебе ничего слышать!»
Так что же происходит, господи? Почему девушка Алекса вешается на Валентина? Почему при этом все они выглядят так, будто это «норм»?
– Вы чё не обнимаетесь?! – возмущается неугомонная Ника. И, практически подтащив ко мне Валентина, толкает нас в объятия друг друга. – Вы же учились вместе, правильно? Вы должны быть рады друг другу, радуйтесь!..
– Привет, – выжимаю я из себя, погрузившись в ауру до боли знакомого парфюма.
«С нотками лимона и мяты», – проносится в моей голове восторженным писком Милки.
Под распахнутой чёрной рубашкой на Валентине, в отличие от свободной моей, довольно обтягивающая белая футболка, выгодно подчёркивающая явно окрепшие мышцы спины. В целом чувствуется, что он собой занимается.
– Если что, это мой парень! Он на съёмках был, он у меня модель, – снова тараторит не выдержавшая нашего молчания Ника, надавив на мягкое «де» в последнем слове, видно, чтобы как-то его подначить.
Одновременно с этим она влезает между нами, тыкает его в пресс, заглядывает в глаза, а он, цепляя её за руки и жутко мило улыбаясь, также не сводит с неё влюблённого взгляда.
А потом они опять целуются, и это выглядит так искренне, так… страстно, что у меня в мозгу образуется не то что несостыковка…
Это обрыв, провал, пропасть, в которую я ускользаю со скоростью звука их поцелуев.
– Ладно, я пока до магаза! – соскочив со стола, объявляет Алекс. – Жень, ты со мной?
Предложение звучит неожиданно. Но я разрушилась настолько, что не способна логически мыслить и даже не задумываясь иду следом.
Глава 6
*Она*
Мы выходим с территории участка, отбиваясь от настырных комаров и мошек, и только тут я немного прихожу в норму.
Алекс заговаривает первым:
– Оставим их ненадолго? Просто Валька два дня не было, там у них накипело...
Ему весело, а я с ужасом представляю, что было бы со мной, если бы Нике так и не удалось вытащить меня из комнаты, и, лёжа в постели в слезах, я бы сейчас слышала звуки их счастливого воссоединения…
Я бы точно что-то с собой сделала, будучи уверенной, что это с Алексом…
По дороге до набережной мы разговариваем на общие темы, о том, кто куда рванул после школы и кто чем занимается.
Оказывается, Алекс после срочной службы успел перебрался в Москву, где умудрился поступить в МГУ (как это?!), проучиться полгода, вылететь, снять квартиру на двоих с Валентином и заняться сначала организацией общественных мероприятий и праздников, а потом и музыкой. Валентин же, завалив отборочные прослушивания в театральный институт, полностью сосредоточился на карьере модели, в чём в итоге преуспел и теперь, по словам Алекса, «заколачивает неплохие бабки». На мой вопрос, как так получилось, что они сдружились, он ответил иронично и довольно расплывчато:
«Он стал свидетелем одного моего позора. А такие люди либо долго не живут, либо… становятся мне близкими»
Больше я не докапывалась, поняв, что вдаваться в подробности он не хочет.
Вместо похода в магазин мы спускаемся на пляж. Песчано-галечный. К дышащему в густой, почти слепой темноте морю.
Обострённый слух ловит малейшие всплески. Кожа покрывается мурашками от ласкающих дуновений ветра. Вроде бы тепло, но я вся в напряжении.
– Где звёзды? – возмущаюсь в шутку. – Или фонари хотя бы поближе… Ничего же не видно!.. Ай! – Вдруг спотыкаюсь о какую-то корягу, и Алекс подхватывает меня под локоть.
– Держись, мать!
В это мгновение я еле удерживаюсь, чтобы не вцепиться в его руку. Но, как только ловлю равновесие, она опять ускользает.
Почему?!.
Он совсем рядом и в то же время словно в другом измерении. Мы идём по береговой кромке, утопая в мокром ракушечнике подошвами и периодически наваливаясь друг друга, но он сохраняет дистанцию между нами. Невидимую стену в сотню слоёв кирпича и бетона, которую невозможно разбить.
А мне всю выкручивает от желания прижаться к нему, запустить ладони под футболку и провести ими вверх по его спине.
Я хочу его коснуться! Боже, как сильно я хочу его коснуться!
Ну почему же он этого не хочет?!
– А вы первый раз вообще в Приморском? – осторожно интересуюсь я, когда мы останавливаемся у волнореза. – Расскажи, как вы вообще оказались здесь, в том доме?
– Это ты лучше у Валентина спросишь. – Неожиданно он начинает разуваться и одновременно стягивать с себя футболку: – Ты когда-нибудь купалась ночью?
– Если только в ванной…
– Тогда скорее раздевайся.
– Куда раздеваться? Я и так вся дрожу!
– Это не от холода, тебе просто нужно расслабиться…
Блин, да он издевается!
– В воде теплее, ты согреешься.
Что за идиот! Я хочу, чтобы ты меня согрел!!!
Я едва его вижу. Голубоватый свет с горизонта грубыми мазками рисует только линии силуэтов. Но я остро ощущаю тепло его тела рядом. И это сводит с ума. Я сойду с ума, если он сейчас меня не обнимет.
– Ты не пойдёшь купаться?
– Раздень меня!
Во чёрт, это я сказала? Нет, это мой рот, я такого сказать не могла.
– Не вопрос!
К моему ужасу, или восторгу, сама ещё не решила, Алекс с готовностью принимается уже за мою одежду. А именно, изловчившись, чтобы не касаться при этом тела, берётся за края футболки и тащит их вверх, пока моя ничуть не изменившаяся поза не становится для этого препятствием.
– Руки!
Я не дёргаюсь. Внутри меня совсем не тот свежий бриз, что обдувает нас снаружи. Меня штормит. Это буря, во власти которой я нахожусь, и я чувствую, вот-вот – и она из меня вырвется.
– Женя, руки! – повторяет он приказным тоном, и тут меня кроет – я действительно поднимаю руки, но лишь для того, чтобы закинуть их ему на шею и впиться в его губы поцелуем, но в последний момент он ловко выворачивается и делает шаг назад.
– Нет!
– Что нет?! – Я окончательно срываюсь, нападаю на него, цепляюсь… – Почему нет?!! Почему ты ведёшь себя так, как будто у тебя ко мне ничего никогда не было?! Ну не может же быть это правдой, я же не слепая, ты смотрел на меня, я чувствовала!!!
– Женя, Жень, успокойся! – он разжимает мои пальцы, не понятно в какой момент впившиеся в болтавшиеся у него на шее чётки. И медленно проговаривает: – Никто. ни на кого. не смотрел.
– Ну почему?!! – с новой силой взвываю я. – Что я сделала не так?! Чем я тебе не такая?!.
– Такая! – резко гаркает он. – Просто я так решил.
– Ну почему?! – полушёпотом повторяю я, ища в темноте его блестящие глаза и продолжая тянуть к нему руки, которые ему приходится останавливать. – Почему?.. Почему ты тогда делал всё, чтобы свести нас с Тёмой? Почему сам боялся быть со мной? Я же видела, что нравлюсь тебе, я это видела, Алекс! Но ты был готов изображать кого угодно, выглядеть смешно и глупо, как тогда в магазине, зажимать на моих глазах разных девиц, из кожи вон лезть, но чтобы я о твоей симпатии не догадывалась! Но я догадывалась, Алекс, я не слепая и не дура, я нравилась тебе! Я замечала, как ты смотрел на меня, в том же торговом центре. Обжимался с другой, а сам смотрел на меня! Скажи, для кого было то представление? Для чего оно? Ты действительно так хотел, чтоб мы с Тёмой танцевали?
