Текст книги "Империя желания (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Глава 14
Гвинет
Веди себя прилично, иначе заплатишь.
Веди. Себя. Прилично. Или. Ты. Заплатишь.
Он не может сказать такие вещи, а затем уйти, или, точнее, выгнать меня, потому что у меня есть вопросы. Много. Как я буду платить? Почему? Где? Когда?
Так много вопросов.
Думаю, как и все, что касается Нейта. И я не знаю, почему хочу заплатить, а может, знаю. Потому что я в каком-то смысле мазохистка, а мазохисты любят боль, особенно когда это результат того, что мы сделали.
Думаю, именно поэтому я поцеловала его тогда, потому что мои мазохистские наклонности овладели мной, и я не могла от них избавиться. И не дай бог рассказать о них папе, ведь что я скажу? Папа, я думаю, что у меня есть мазохистские наклонности по отношению к твоему другу, и я не могу их остановить. Да, я не смогу снова смотреть ему в глаза.
В любом случае, я не могу сосредоточиться на файле из-за того, что сказал Нейт. Я читаю несколько строк и снова думаю обо всех словах, которые он мне сказал.
Малышка.
Веди себя.
Заплатишь.
О, и действительно чертовски влипла. И это самое важное.
Это всего лишь жалкие слова, но они зарываются мне под кожу и упираются в мои кости. Может быть, мне тоже стоит составить для них список, например, негативные слова, потому что они вызывают нечто гораздо худшее, чем мои чуткие реакции.
– Привет, новенькая.
Я резко поднимаю голову и прикусываю губу. Упс.
Но проблема не в этом. Меня кто-то позвал. Сегодня я единственная новенькая в месте для стажеров, и все остальные стажеры избегают меня, как чумы. Вот что происходит, когда они узнают, что я дочь Кингсли Шоу. Как в Шоу в Weaver & Shaw. Они либо целуют меня в задницу, либо избегают.
В поцелуях в задницу нет необходимости, потому что они прошли стажировку, а мой отец ушел из поля зрения. Я впервые рада, что никто не знает о моем браке с Нейтом. Это могло слишком быстро стать проблемой.
Как бы то ни было, партнеры меня любят, а стажеры – нет. Думаю, они могут даже ненавидеть меня, потому что не думают, что я так много работала, как и они, чтобы пройти стажировку.
Попытайтесь произвести впечатление на Нейта, придурки.
Девушка, которая позвала меня и называла новенькой вместо мисс Шоу, выходит из левого поля зрения. Я поднимаю глаза и смотрю на неё. Невысокая девушка в брюках цвета хаки и рубашке, которая, возможно, на несколько размеров больше. Ее густые черные волосы обрамляют маленькое лицо, и она носит очки в черной оправе. У нее должно быть плохое зрение, потому что я почти не вижу ее глаз, они похожи на крошечные коричневые точки.
И она нависает над моим столом, хотя ее рост не дает ей такой роскоши. А вот ее аура да. Темная, как смоль. И ее непроницаемое лицо не помогает.
– Ты звала меня? – спрашиваю я.
– Да. Идем за мной.
– Куда?
– Меньше слов – больше дела, не так ли?
Я хочу спросить ее, кто она такая, но она уже уходит, и у меня нет другого выбора, кроме как пойти за ней. Почему люди говорят не следовать за ними сегодня?
Поднимаемся на лифте в ИТ-отдел. Я прищуриваюсь, совершенно не зная обо всех машинах и вещах, которые лежат вокруг. Боже. Если я заблужусь в этом месте, мне никогда не выбраться отсюда.
Несколько парней печатают и смотрят на миллион экранов. Думаю, такой большой фирме, как W&S, действительно нужна такая защита. Я впечатлена их поддержкой. Юристы получают всю заслугу, но без ИТ-специалистов фирма рухнет.
Невысокая девушка ведет меня к компьютеру в стороне и садится перед ним, затем указывает на стул рядом с ней.
– Садись.
Я все еще не понимаю, что происходит. Теперь, когда я изучаю ее внимательнее, она выглядит моложе, чем я думала. Может, на несколько лет старше меня, но ей определенно за двадцать.
Она достает протокол и бросает его на стол передо мной. Несмотря на внешнюю манеру поведения, у нее очень мягкий женский голос.
– Помогите мне разобраться в датах дел. Я создаю диаграмму.
– Я думаю, ты ошиблась человеком. Я стажируюсь на…
Она быстро печатает, все ее внимание сосредоточено на экране.
– Меня не волнует, чей ты стажер. Ты проходишь практику, а это значит, что можешь помочь, а не сидеть и мечтать.
Она видела, как я мечтаю. Ох. Должно быть, поэтому она выбрала меня.
– Но я прохожу практику по юриспруденции. Я действительно не знаю, как я могу помочь с ИТ.
– В колледже тебя учат читать, верно? Время, потраченное на жалобы, можно было бы потратить на работу.
– Хорошо, тебе не нужно быть такой язвительной, – открываю журнал. – Я Гвен. Как тебя зовут?
– Джейн. И как видишь, я занята.
На самом деле это намного веселее, чем я думала. Я помогаю ей составлять списки дел по годам, и она составляет для них диаграммы, которые можно отсортировать в алфавитном порядке, по юристам, характеру, номерам в делах и даже по судьям.
И она делает это так быстро, что мне немного стыдно, что мне потребовались часы, чтобы просмотреть файлы, которые дал Нейт. Возможно, это были враждебные взгляды других практикантов. Джейн, однако, мотивирует меня работать.
– Это так красиво, – я показываю на результат на экране, но Джейн даже не улыбается, а продолжает, как будто ее пальцы текут, и это все, что они могут. – Это красочная клавиатура.
– Снова делаешь ненужные вещи, дурнушка Джейн? – спрашивает парень в очках без оправы, стоя рядом с нами. Он один из тех, кто сидел перед монитором ранее.
Его друг, одетый в липкую фланелевую рубашку, присоединяется к нему, смеясь.
– Мне становится скучно, когда я заканчиваю свои дела раньше, чем вы, мальчики, – говорит она, не глядя на них, и я могу сказать, что это их бесит, потому что они больше не улыбаются.
– Да пошла ты, – говорит парень в фланелевой рубашке.
– Возможно, ты захочешь поднять с пола свое достоинство, прежде чем говорить это, – говорю я, ведь считаю, что бороться с несправедливостью – это инстинкт. Понятия не имею, от кого я это услышала. Точно не от папы, потому что он верит только в безжалостную справедливость. Он считает нормальное правосудие слабым и бесполезным.
– А ты кто, черт возьми? – спрашивает парень в безрамных очках.
Думаю, никто из ИТ-специалистов не знает, что происходит в остальной части W&S. Потому что все младшие сотрудники и стажеры меня узнали. По крайней мере, большинство из них.
Поднимаю подбородок.
– Подруга Джейн.
– Да пофиг, – он закатывает глаза и уходит.
– Мудаки, – я машу им вслед.
Маниакальное постукивание Джейн прекращается на секунду, и она наклоняет голову и смотрит на меня. Немного жутко из-за того, что ее волосы падают набок.
– Почему ты это сказал?
– Чего-чего?
– Что я твоя подруга.
– Потому что они были придурками. У меня на них аллергия.
Хоть и вышла замуж за одного из них.
– Мне не нужно, чтобы ты заступалась за меня.
– Извини, но я не могу молчать, когда случаются подобные вещи.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, однажды получишь сдачу.
– Однажды, но не сегодня, – я встаю и поворачиваю шею, затем двигаю ногами, чтобы кровь текла к пальцам ног. – Пойдем пообедаем.
Она открывает ящик и достает один из тех бутербродов, которые вы покупаете в магазине.
– Я обедаю прямо здесь.
– Это не называется обедом. Давай возьмем настоящий, – я тянусь к ней, и она ловит мою руку так быстро, что я вздрагиваю.
– Не трогай мой компьютер.
– Я собиралась съесть сэндвич.
Ее хватка медленно освобождается от моего запястья. Разминая его.
– Вау, вы, ребята, очень собственнически относитесь к своим компьютерам, а?
Она поправляет очки тыльной стороной ладони.
– Мне жаль. Я не хотела тебя обидеть.
– Все в порядке, – я улыбаюсь, хотя это действительно больно. Как будто она обученный ниндзя. – Обед?
Она нажимает кнопку на экране, заставляя его потемнеть, и неохотно встает. Я переплетаю свою руку с ее, и она забавно смотрит на меня, но не отстраняется, когда мы идем к лифту и спускаемся на территорию стажеров.
– Тебе больше нравится домашняя еда? Потому что я умею готовить. Иногда мне это нравится, хотя больше люблю печь. Я принесла кексы сегодня утром, но не думаю, что они еще остались, потому что Дэниел украл их все. Ты его знаешь? Он забавный, с мечтательным акцентом и ямочками на щеках. Боже, они не должны быть законными. В любом случае, завтра я принесу тебе новые кексы…
– Эй.
– А?
– Юристы обычно не такие болтливые.
– Но мы должны быть такими. Разговоры – вот что побеждает в делах, Джейн.
– И тут я поняла, почему ты выбрала право.
– Эй! Грубиянка.
Она поднимает плечо, как будто ей все равно.
Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах.
– Ты забавная.
– Я саркастична. Есть разница.
– Забавная мне нравится больше, – я беру сумку со стола, пытаясь не обращать внимания на взгляды практикантов. Джейн даже не обращает на них внимания и продолжает изучать свои черные ногти.
Вскоре мы поднимаемся на лифте в гараж.
– Слушай, Джейн.
– Что?
– Ты правда не знаешь, кто я?
– Ты сказал, что тебя зовут Гвен.
– Да, верно, – я не знаю, почему у меня кружится голова оттого, что кто-то на самом деле не связывает меня с папой, фирмой или чем-то еще.
Я просто Гвен. И это освобождает.
В тот момент, когда открывается лифт, моя улыбка исчезает, как и мое сердце. Потому что Аспен садится в машину Нейта, и она улыбается. Нет, она смеется, а он улыбается.
Аспен в машине Нейта, она счастлива, и сейчас время обеда.
Но это неправильно.
Да, я знаю, что они близки, но она не должна быть с ним во время обеда и радоваться этому. А может это нормально, но мой мозг не собирает логически воспринимать эту ситуацию.
Я не думаю, позволяя своим ногам вести себя и бегу к машине. К той же машине, на которой он отвез меня в день нашей свадьбы. Та самая машина, в которую Аспен не должна садиться с такой улыбкой.
Но я опоздала, потому что машина уже выехала из гаража. Исчезла, а я стою здесь и смотрю на дорогу, и в моих ушах эхом разносится шум шин и смех Аспен.
И хочу вырвать уши и скормить ближайшей собаке.
– Гвен?
Я медленно отворачиваюсь от выхода, чтобы сосредоточиться на Джейн. На секунду я забыла, что она здесь, что почти видела, как я выставила себя дурой.
Потому что я не должна была вести себя так. Я в порядке, да? Неважно, с кем Нейт обедает, или что он улыбается ей в ответ, или что она смеется вместе с ним.
– Ты в порядке? – Джейн машет рукой перед моим лицом. – Похоже, у тебя инсульт».
– Все хорошо. Хорошо. Да, совершенно нормально.
– Ты плохо выглядишь. Если бы ты была компьютером, я бы проверила вредоносное ПО. Но я не могу.
Это вызывает у меня улыбку.
– Я не думаю, что какие-либо проверки на наличие вредоносных программ могут исправить меня или то, что я видела.
– Что ты видела? Ты имеешь виду Аспен?
– Ты знаешь ее?
– А кто нет? Она единственная женщина здесь с яйцами больше, чем у некоторых мужчин.
– Так она тебе нравится?
– Не конкретно это. Но мне нравится то, что она делает. Нам нужно больше таких женщин, как она.
– Я слышала, Кингсли Шоу ненавидит ее, ненавидит и презирает, потому что она ведьма, – боже, я так низко падаю, используя папу вот так, прости, папа, но только из-за того, что увидела, я ничего не могу с собой поделать.
– Я слышала, что он эгоистичный придурок.
– Эй! – мой голос срывается, чувствуя удар в сторону отца.
Она поднимает плечо.
– Все, что я говорю – это всегда две стороны одной монеты. То, что Кингсли ее ненавидит, не означает, что она плохая. Кроме того, Натаниэль важнее, и она ему нравится.
– Ему… нет.
– Конечно, да. Я недавно присоединилась к фирме и даже знаю, что все делают ставку на то, когда они поженятся.
Нет, потому что он женат на мне. Я хочу кричать об этом, но не могу. И вообще в чем смысл? Когда все в фирме считают, что Нейт и Аспен подходят друг другу.
Мое мнение не имеет значения.
Тогда почему мне кажется, что мое сердце вот-вот расколется на миллион частей?
* * *
Мое настроение резко упало до конца дня.
Вместо того, чтобы работать в атмосфере враждебности за своим столом, я беру дела и тусуюсь с Джейн. Под «зависанием» я подразумеваю, что я работаю, пока она печатает на своем компьютере.
Все время не могу перестать думать о сцене, которую увидела на парковке. Взаимодействие между ними, смех и улыбки, и я так сильно стучу ногтями друг о друга, что ломаю один.
Затем я случайно порезалась бумагой, у меня пошла кровь из большого пальца, и предполагалось, что это будет больно, но я не чувствую боли. Потому что настоящая боль бьет меня по стенкам грудной клетки.
Итак, я просматриваю материалы дела. Все. Вот что я делаю, когда нахожусь в стрессе. Вхожу в высокофункциональный режим.
И мне нужно было закончить их, чтобы снова увидеть его. Я не могу просто пойти в его офис, не выполнив свою работу. Но теперь я сделала это.
Поэтому я реорганизую файлы и заметки, которые сделала для каждой детали, которая могла быть использована как слабость, а также свои наблюдения в ходе некоторых исследований, которые проводила сама, и любых дополнительных исследований, с которыми я просила Джейн помочь мне.
Я чувствую себя уверенно, когда несу их в его офис. Я отлично поработала.
Мой телефон вибрирует, и я жонглирую файлами в одной руке, а другой проверяю текст.
Крис: Привет, незнакомец.
Я стучу ногтями по бумаге. После всего, что произошло за последние пару недель, я словно отдалилась от своих друзей по колледжу, включая Криса. Он пришел в дом вскоре после того, как папа попал в аварию, и я сказала ему, что мне нужно время, чтобы осмыслить вещи.
И я сделала это.
В результате я больше не могу втягивать его в свой беспорядок. Думаю, я слишком надеялась, когда думала, что он может заставить меня забыть.
Теперь я понимаю, что никто не может.
Поэтому я печатаю одной рукой.
Я: Эй! Извини, у меня не было времени.
Крис: А я думал, ты забыл обо мне.
Я: Нет. Нам нужно поговорить.
Крис: Сейчас?
Я: Немного.
Крис: Где ты? Я заберу тебя.
Я: Я пришлю адрес.
Ему правда не стоит, поскольку у меня есть машина, но я забываю об этом, потому что стою перед офисом Нейта, и у меня есть работа.
Поэтому я отправляю ему свое текущее местоположение и прячу телефон.
– Мисс Шоу, – приветствует меня помощница Нейта Грейс. Это женщина средних лет с доброй улыбкой, которую я всегда находила трогательной.
– Нейт там? Я закончила досье и думаю, что нашла твердые аргументы для некоторых слабых мест.
– Он ушел домой на целый день.
– Он… что?
– Он пошел пообедать и сказал, что не вернется до конца дня. Я передам его ему завтра утром.
Мир начинает вращаться, и требуется сверхчеловеческий контроль, чтобы положить файлы на стол Грейс.
Я не ослышалась
Нейт пошел обедать до конца дня.
С Аспен.
Он все это время был с Аспен.
Осколки, которые раньше раскололись у меня в груди, вонзаются в мое сердце, и я, черт возьми, не могу дышать.
Но я должна. Мне нужно дышать.
Поэтому я выхожу на улицу, чтобы сделать это.
Глава 15
Гвинет
– Ты слушаешь, Гвен?
Я переключаю свое внимание с моего напористого ванильного молочного коктейля, в который я тыкаю соломинку, на Криса, который смотрит на меня, нахмурив брови.
Он приехал за мной раньше, и мы сидели в кофейне и разговаривали. Но, в конце концов, разговаривал он, а я думала о других вещах.
Например, что Нейт делал с Аспен весь день?
Часами.
В одиночестве.
Она даже не уехала на своей машине.
По логике, меня это не должно волновать, потому что я не держу его, верно? Хотя я делаю это. В конце концов, есть свидетельство о браке, в котором сказано, что он женат на мне, и само собой разумеется, что он не будет с женщиной, которая не я.
Это только на бумаге. Брак ненастоящий.
– Ты все еще расстроена из-за своего отца? – Крис пытается снова.
Он такой джентльмен. Лучший из всех, и к тому же он сексуален, в кожаной курткой, волосами средней длины и пухлыми губами, которые хороши для поцелуев.
Но я не думаю, что поцелуй должен приносить удовольствие. В этом должно быть потрясающее качество. Может быть, что-то вроде ощущения, которое сейчас прячется у меня в груди.
Это должно быть больно. Вырвать кого-то изнутри и заставить истекать кровью.
Но правильно ли поступать, когда тебя ранят и разрывают на куски?
Может, Нейт прав, и я должна выбрать безопасность. Потому что кто хочет, чтобы его разорвали на части, не надеясь когда-нибудь снова собрать все воедино?
По-видимому, я, потому что чем дольше смотрю на Криса, тем больше уверена, что он не тот, кто даст мне то, чего я хочу.
– Дело не в отце, – я смотрю на свой молочный коктейль, следя за водоворотом соломинки, прежде чем взглянуть на него. – Мне очень жаль, Крис.
– Что?
– Я обманывала тебя. Обещаю, я не хотела, но…
– Ты не влюблена в меня?
Я вздрагиваю.
– Ничего страшного, хотя моя гордость немного задета. Думаю, Джен права, и ты использовала меня из-за байка.
– Если это утешит, я думаю, ты идеален.
– Но не достаточно идеален для тебя?
– Да, полагаю. Если бы я не была сумасшедшей, то выбрала бы тебя.
– Из-за того, что ты немножко сумасшедшая, ты мне нравишься, Гвен. Люди, которые не ценят это в тебе, не заслуживают тебя.
– Они это делают?
– Да, и тебе нужно убрать их от своей жизни.
– Но что, если я не могу? Что, если они уже нашли себе там уютное местечко и их невозможно достать, не говоря уже о том, чтобы убрать их?
Он расслабляется на своем сиденье, скрещивая одну лодыжку над другой, и делает глоток холодного кофе. Его любимый напиток похож на его личность – прохладный, вкусный и определенно успокаивающий.
– Думаю, это означает, что ты слишком глубоко погрязла в этом.
– Нет, нет. Ты должен сказать мне, что я должна найти способ оттолкнуть их, даже если пострадаю при этом.
Он наклоняет голову в сторону.
– Почему ты должна пострадать? Если кому и должно быть больно, так это им.
– Я не люблю это. Я имею в виду, причинять людям боль. Поэтому чувствую себя ужасно, поступая с тобой так.
– Не обращай на меня внимания. Я просто буду твоим подопытным вариантом, детка. А теперь скажи мне, кто этот засранец?
– Ты… не знаешь его.
Конечно, знает.
Все в стране знают об Уиеверах и их силе. Кроме того, Крис учится на юриста, поэтому он более чем осведомлен о W&S.
Но я трусиха, ладно? Я не хочу, чтобы он судил меня за то, что я так безнадежно и по-глупому отношусь к лучшему другу отца. Обычно меня это не волнует, но Крис особенный. Ему нравятся мои странности, и такие люди, как он, оберегают их. Я не хочу, чтобы он убежал от меня без оглядки только потому, что я расстроена, что кто-то, кто намного старше меня, встречается с кем-то более подходящим. И этот кто-то близок ему по возрасту и работает с ним.
Я усмехаюсь, прихлебывая половину молочного коктейля без соломинки, чтобы успокоить горло.
– Кем бы он ни был, он придурок, не заслуживающий твоего времени.
– Да, он гребаный засранец.
– Ублюдок.
– Холодный ублюдок без чувств.
– Выкинь его из головы, Гвен.
– И… и он даже ни разу не попытался спросить меня о чем-то, хотя я знаю о нем все. Он думает, что я ребенок, потому что ему нравится напоминать мне, что я маленькая. Ему нравится говорить о возрасте, потому что я не могу никак на это повлиять. Так что он похож на самого большого придурка, который когда-либо существовал, и иногда я его ненавижу. И как бы хотела ненавидеть его все время.
Крис немного улыбается.
– На это потребуется много времени, но ты добьешься своего.
Я вздыхаю, чувствуя легкое облегчение после своей вспышки.
– Спасибо, что выслушал мою болтовню, хоть я и была стервой по отношению к тебе.
– Ты никогда не была стервой, Гвен. Ты подала достаточно знаков, чтобы оттолкнуть меня, но я хотел оставаться рядом. Это мой выбор, и я по-прежнему его поддерживаю.
– Ты все еще хочешь дружить со мной?
– Конечно. Кроме того, ты остаешься со мной на лето.
– Что?
– Меня приняли на стажировку в W&S.
– Боже мой, Крис! Почему ты мне не сказал?
– Я только что сделал это, – он так очаровательно и беззаботно улыбается, и я очень этому рада. Я счастлива, что не причинила ему боли до такой степени, чтобы лишить его красивой улыбки.
– Я так рада, что мы можем проводить время вместе.
– Я думал, ты совсем скоро избавишься от меня.
– Конечно, нет! Мы ведь можем дружить?
Он чокается моим напитком со льдом.
– Конечно.
Мы завязываем легкий разговор, в котором нет ничего нового. Крис и я всегда ладили, поэтому он пригласил меня на свидание, сказав, что хочет вывести это на новый уровень. Это явно не сработало, поэтому я благодарна за то, что у нас все еще сохраняются дружеские отношения.
Мы говорим о колледже и экзаменах, а также о том, где наши коллеги проходят стажировку. Он рассказал мне о процессе собеседования в W&S и о том, как это было сложно, но он прошел, потому что произвел на них впечатление, потому что он гений.
Приятно осознавать, что я не буду одинока среди всех враждебных стажеров. С Крисом у меня будет более сносное лето.
Мы ходим по магазинам в поисках костюмов, так как он не может просто появиться в своей кожаной куртке, хоть и выглядит в ней убийственно. Затем я покупаю кое-что для себя и теряю счет времени со всеми этими покупками, которые мы делаем, но я не против.
Быть полностью поглощенной чем-то – это хорошо. Я из тех, кому не следует давать слишком много свободного времени, потому что все это будет потрачено на чрезмерные размышления, пока я не сойду с ума.
К тому времени, как Крис отвозит меня домой, становится уже поздно. Несколькими движениями я оттягиваю юбку-карандаш до бедер. Мне пришлось приподнять её, прикрываясь сумками, чтобы я могла ехать с ним на байке. Судя по всему, юбки-карандаш и мотоциклы – не лучшие друзья.
Мои волосы враждуют со шлемом, потому что они застревают в нем. В третий раз за сегодня.
– Глупые волосы, – я стону, пытаясь распутать их, не вырывая с корнем.
Крис хихикает и соскальзывает с мотоцикла, чтобы взять на себя эту задачу. Он мягче меня и умудряется снять шлем, не выдергивая мои волосы.
– Ты должна быть терпеливой, Гвен.
– Разве это не скучное слово?
Он качает головой, приглаживая мои волосы.
– Спасибо, Крис. За все.
Он обнимает меня.
– Я понял тебя.
Я обнимаю его в ответ.
– Теперь я чувствую, что использую тебя.
– Я тот, кто использует тебя, чтобы ты дала мне постоянную работу, когда будешь владелицей W&S.
Я отталкиваюсь, смеясь.
– Им повезет, что у них есть ты.
– Ловлю тебя на слове, – он взъерошивает мои волосы перед тем, как сесть на байк. Звук ревущего двигателя эхом разносится в воздухе, когда он уходит, а я остаюсь на месте, махая рукой, пока он не исчезнет из виду.
Затем на цыпочках иду к входу, потому что папа надает мне по заднице за опоздание и катание на мотоцикле.
Мои плечи сгибаются, когда я открываю входную дверь.
Правильно. Папы больше нет. Думаю, я все еще отрицаю это, потому что каждый день просыпаюсь с мыслью, что найду его на кухне или что он будет стучать в мою дверь, говоря, что я опаздываю в школу.
В моем сознании папа все еще здесь. Он вернется, потому что так делают папы. Они остаются.
Они не уходят, как мамы.
Мой отец не бросит меня, как она.
– Который сейчас час?
Я подпрыгиваю, позволяя пакетам выпасть из моих рук и удариться о пол с громким стуком.
В холле темно, если не считать садовых огней, пробивающихся через окна. Но некоторые из них замаскированы высокой широкой фигурой, которая стоит там, блокируя мягкие оттенки, убивая их и превращая в тень.
Я не могу ясно видеть черты его лица, но чувствую в них резкость. Она висит в воздухе и стреляет воображаемыми кинжалами мне в грудь.
– Я спросил, который час, Гвинет?
Моя спина дергается от холодного тембра его голоса и властного авторитета в нем. Он всегда был решительным, суровым, но впервые это прозвучало так рассерженно, что подтолкнуло меня начать разговор.
– Думаю, одиннадцать.
– Ты так думаешь? Это самый лучший ответ, который можешь придумать после того, как исчезла, не брала трубку и вернулась, сидя на чьем-то чертовом мотоцикле?
– Ты звонил мне? – я залезаю в сумку, которая находится посреди всех покупок, и роюсь в ней, пока не нахожу свой телефон.
Конечно, от Нейта три пропущенных звонка.
– Он был в беззвучном режиме, – медленно говорю я, и это звучит как неубедительное оправдание.
– Что я сказал на счет того, чтобы ты поднимала трубку, когда тебе звонят?
– Я работала и забыла снова включить…
– Ответь на этот долбанный вопрос, Гвинет.
Сила его гнева врезается прямо в меня, превращая все в хаос.
Знаете что? К черту его.
Он не может так со мной разговаривать после того, как причинил боль. Что такого в том, что я захотела забыть о нем на несколько часов, проведя время с другом? Почему он пытается заставить меня чувствовать себя виноватой из-за этого?
Поднимаю подбородок.
– Ты не можешь говорить мне, что делать, ясно? Я могу не отвечать на телефонные звонки, ездить на мотоциклах и возвращаться поздно, и ты ничего не скажешь на это. Ты не мой отец, Нейт!
Тишина, которая наступает между нами, оглушительна, и это заставляет меня услышать звук собственного дыхания, пульсацию в шее и грохот в груди.
Пауза тянется так долго, что я не думаю, что она когда-нибудь закончится. Или, может быть, я просто воображаю что-то, и это произошло всего за несколько секунд.
Нейт приближается ко мне, его шаги звучат уверенно и сильно, я почти слышу, как они растаптывают что-то внутри меня. Не осознанно делаю шаг назад, мои кроссовки не скользят по полу, потому что, черт возьми, как я могу быть так напугана и взволнована одновременно?
Я думаю, что страх побеждает, потому что тени на его лице множатся с каждой секундой.
Я визжу, когда моя спина ударяется обо что-то. Это всего лишь стена, но я так взволнована, что втягиваю воздух через ноздри, отчего вдыхаю его пряный, древесный запах.
Он близко.
Так близко, что мне приходится смотреть в его карающие темные глаза.
– Ч-что ты делаешь? – я не хочу заикаться или говорить таким легким голосом, правда, не хочу, но он словно украл что-то у меня.
Потому что он вор. Все, что он делает, это ворует у меня многие вещи.
Во-первых, мое уважение.
Девичьи мечты.
А теперь он идет за моим телом.
– Отныне я скажу это.
– Что?
– Комендантский час. Отвечай на чертовы звонки. Не садись на гребанный мотоцикл.
– Ты… не можешь. Ты не мой отец.
– Нет, но я твой муж.
– Только на бумаге, помнишь? Без прикосновений, помнишь? Все будет кончено, когда мне исполнится двадцать один год. Ты помнишь про это? Потому что я да. И этот брак ничего не значит.
У него тик в челюсти. Он маленький и едва заметный, но я замечаю это, потому что замечаю в нем все. Это моя единственная суперспособность.
– Это ничего не значит, да? – он вытягивает слова, говоря медленно, но это выглядит прямо угрожающе.
– Да, ничего.
– Поэтому ты задрала юбку и запрыгнула на байк к этому мальчишке? Потому что это ничего не значит?
– Крис не мальчишка, понятно? И он может ездить на этом Харлее так хорошо, как никто другой. Кстати, именно так он называется – Харлей, а не какой-нибудь обычный байк.
– И почему ты села на этот необычный байк?
Я скрещиваю руки на груди.
– Не твое дело.
– Следи за своим долбанным языком. Не занимай оборонительную позицию передо мной, иначе я обещаю, что все закончится не очень хорошо – для тебя, а не для меня. Так что отбрось подобное отношение и свои гребаные руки.
Я не хочу, действительно не хочу, но мои руки, кажется, имеют собственное мнение, поскольку они безвольно падают по бокам.
– Я не понимаю, почему тебе должно быть дело до того, кто меня подвозит или с кем я провожу время.
– Он твой парень?
Вопрос застает меня врасплох, или его тон. Он спокойный, но с глубоким тембром, от которого пальцы ног скручиваются в белых кроссовках.
– А что, если да? – я изображаю безразличие.
– Ответь на вопрос. Он твой парень?
– Мне нельзя иметь парня? Знаешь, мне двадцать, а это значит, что у меня есть увлечения, парни, потребности и желания. Это означает, что я езжу на мотоцикле и делаю все, что хочу.
– Какие потребности?
– Что?
– Ты сказала, что у тебя есть увлечения, парни и потребности. Какого рода потребности?
Дерьмо. Конечно, он сосредоточился на этой части из всего мною сказанного. Я должна отступить, притвориться, что это ничего не значит, но я чувствую сильную решимость. Что все закончится очень плохо.
Может быть, потом будет еще хуже, но мне все равно. Иногда боль того стоит.
– Сексуальные, – шепчу я хриплым голосом, который меня удивляет.
По-видимому, это удивляет и Нейта, или, может, мои слова, потому что он подходит так близко, что становится тесно, и кажется, будто он вот-вот вспыхнет или что-то в этом роде.
Даже его голос такой же напряженный, как и все остальное в нём.
– Какие именно сексуальные желания?
– Ты знаешь.
– Не знаю. Скажи мне, Гвинет, для каких потребностей сексуального характера тебе нужен этот необычный байкер?
– П-поцелуи, для начала.
– Поцелуи.
– Да, с языком и прикосновениями.
– И?
Я чувствую, как огонь распространяется по моей шее и ушам, но не останавливаюсь. Не могу.
– И он прикоснется ко мне пальцами.
– Как?
– Хм?
– Как бы он это сделал? Будут ли его пальцы глубоко внутри тебя, доставляя удовольствие?
Ох черт. Я уже. Я имею в виду возбуждена, и для этого потребовались только его слова. Но это больше не просто слова. Они приобрели новый смысл и теперь живут внутри меня, прикасаясь, заставляя меня наполняться им.
– Да… и они ощущаются так хорошо.
– Правда?
Все во мне сжимается – грудь, живот и моя киска. Она так сильно сжимается, как будто пытается удержать его пальцы.
– Насколько хорошо? – суровость его голоса и неподвижность тела никуда не исчезли. Похоже, он на грани чего-то. Что, понятия не имею.
– Очень.
– Опиши это.
– Я… не могу.
– Почему?
– Потому что я только чувствую это. И это происходит сейчас, в данным момент, – и, по-видимому, из-за того, что я так возбуждена и обеспокоена, стоило бы только прикоснуться к себе на несколько секунд, как я получила бы столь необходимое желание.
– Тогда покажи мне.
Я поднимаю голову так быстро, что ударяюсь затылком о стену. Но не чувствую боли, потому что его слова все еще крутятся у меня в голове.
– Что ты только что сказал?
Я не вижу его лица и не могу сосредоточиться на его реакции, потому что мои ноги отрываются от пола, и мир переворачивается с ног на голову. Но дело далеко не в проблемах с ногами или миром. Это все он, когда поднимает меня и бросает через плечо.
– Ты покажешь мне все эти сексуальные потребности. Прямо сейчас.
