Текст книги "Империя желания (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

Гвинет

Спустя две недели меня возвращают в реальность.

Я вынуждена отпустить надежду, за которую так сильно цеплялась, когда папа попал в аварию. Потому что правда в том, что он не просыпается и, вероятно, не проснется. Врач сказал, что чем больше он находится в коме, тем меньше у него шансов выйти из нее.

И хоть я и навещала его каждый день, все равно чувствую мрачное облако, которое нависает над его больничной койкой. Я могу сказать, что моего отца, вероятно, больше нет, независимо от того, сколько я с ним разговариваю, читаю ему и все подобное.

Думать об этом было слишком больно, поэтому я отвлеклась на учебу перед летними каникулами. И уборку. Я часто это делаю, когда беспокоюсь или нервничаю. Я чищу полы, столешницы, посуду и ванную.

Я мысленно вычищаю свой разум. Это работает? Может, определенное количество времени, но не долго. Потому что проблемы намного перевешивают решения. Я считала себя достаточно сильной, чтобы выдержать все это, позволить этому впитаться, а затем исчезнуть, но, может быть, оно разрушало меня изнутри.

Мысль о слове на С, происходящем с папой, заставляет меня бесконтрольно убираться в шкафу.

Вот почему мне нужно отвлекаться. Летние каникулы официально начались, и, если я не буду чем-то заниматься, то сойду с ума. Я буду жить в своей кладовой, вытирать пол и есть мороженое, пока у меня не начнется какой-то кризис.

Психический или нервный срывы. Или что-то еще, что опустит меня на дно.

То, что Сьюзен не отступает, не помогает. Ни на дюйм. Она все еще разбрасывается исками налево и направо, пытаясь вернуть дом, потому что он принадлежал ее мужу и должен был принадлежать ей, но мой отец «украл» его.

Несмотря на мои попытки принять участие, Нейт не сообщает мне о ней много новостей.

– Я со всем справлюсь, – это его фирменный ответ, когда я о чем-то спрашиваю.

Он занимается юридической стороной дела, фирмой и папиными больничными процедурами.

Всем.

Разумеется, кроме меня.

С того дня, как мы поженились, он не прикасался ко мне. Ни рукой, ни пальцем или чем-то еще. Все началось сначала прям как два года назад. Знаете, я могу распознать момент, когда он отстраняется от меня. Он говорит со мной только тогда, когда это необходимо, односложно и не задерживается рядом со мной надолго.

Он выбрал гостевую комнату на первом этаже, которая находится далеко от моей, чтобы меньше сталкиваться со мной, при этом все еще живя в том же доме.

Но на этот раз все по-другому.

Я его не целовала. На самом деле я ничего не делала. Он тот, кто прикоснулся ко мне, разжег все во мне, сказал, что я чертовски влипла, и назвал меня малышкой.

Он назвал меня малышкой.

Каким бы активным ни было мое воображение, оно даже в самой дикой форме не могло этого выдумать.

А потом он просто вернулся к своей жизни трудоголика и оставил меня гадать, не схожу ли я с ума. И все то напряжение, которое я чувствовал в день свадьбы, исчезло. Может, я не смогла мыслить правильно из-за бессонницы. А может, таблетки заставили меня сойти с ума.

Но нет, это не может быть правдой, потому что даже после этого я могу почувствовать это. Я имею в виду напряжение. Оно было таким густым и обильным, и просачивалось в мои легкие с каждым вдохом.

И это еще одна причина, по которой я приближаюсь к краю. Я чувствую, когда это происходит. Я не получаю удовольствия от занятий. Я все чаще прячусь в шкафу, и даже мое ванильное мороженое и молочный коктейль не похожи на вкус из прошлого.

О, и я слышу, как пустота стучит в моем мозгу.

Я не могу быть на грани. На краю начинаются все бедствия. Как бессонница, депрессивные мысли и каждое негативное слово в моей записной книжке.

Итак, я приехала сюда.

В юридическую фирму Weaver&Shaw.

Главный престижный филиал в Нью-Йорке. Может быть, безопаснее было бы отправиться в один из других бесчисленных городов, разбросанных по Штатам и Европе. Управляющие партнеры звонили и спрашивали о моем отце, и я им действительно нравилась. Чего нельзя сказать об одном человеке.

Но это означало бы бросить папу, а этого не случится.

Как бы то ни было, я бывала внутри этого здания бесчисленное количество раз раньше, но впервые оно показалось огромным и устрашающим. Должно быть, именно так чувствуют себя новые кандидаты, когда идут по длинным коридорам или поднимаются на лифте.

Ярко-белые полы и стены, а также безупречные стеклянные двери и окна придают ему чистый деловой вид. Этот дизайн сделан как некий психологический трюк, чтобы создать ощущение, которое заслуживает доверия. Если бы я была клиентом и прошла через это место, то почувствовала бы уверенность.

Но это не так, и уверенность – это последнее, что сейчас течет в моих венах.

Я мельком вижу свое отражение в одной из стеклянных дверей, и на секунду мои ноги дрожат. На мне черная юбка-карандаш и белая рубашка. Мои медного цвета волосы собраны в хвост, а макияж легкий.

Мне некомфортно из-за того, что на мне нет джинсовых шорт, но, по крайней мере, я надела белые кроссовки. Я просто выбрала самые простые из имеющихся, которые подходят к наряду.

А еще это будет сюрприз.

Дело в том, что Нейт не знает, что я приду сюда сегодня. И он, наверное, разозлится. Но как бы то ни было, он всегда в некотором роде злится – и, надеюсь, к тому времени, когда я получу то, ради чего сюда пришла, уже будет слишком поздно выгонять меня.

Потому что он придурок. Несколько дней назад я попросила его разрешить мне стажироваться летом в фирме, и он сказал нет. Решительно. Когда я спросил почему, он проигнорировал меня.

Мудак.

Так что я беру все в свои руки. Я буду стажироваться здесь, несмотря на него и его мерзкое поведение. Это единственный способ занять себя чем-то этим летом.

Кроме того, он не единственный крутой адвокат здесь. Я находилась в стенах W&S в течение многих лет и знаю лучших адвокатов, которые могут отвлечь меня, да еще настолько, что я не буду слишком много думать.

– Ты можешь это сделать, – бормочу я себе под нос и шагаю по холлу к открытому пространству, где у младших помощников и стажеров есть свои столы.

Но я не гонюсь за ними. Они мелкая рыбешка и никогда, ни за миллион лет не смогут противостоять Нейту.

Те, кого я преследую, сидят в зоне отдыха, пьют кофе и болтают между собой. Партнеры.

У них достаточно сил, чтобы противостоять Нейту и не потерять работу, надеюсь.

Себастьян – один из них.

Но он занимается корпоративным правом, и мне это не очень нравится. Так что меня больше интересуют два других. Нокс Ван Дорен и Дэниел Стерлинг. Уголовное и международное право.

Оба они британцы, имеют звездную репутацию и сертифицированные плейбои.

Я веду себя незаметно, направляясь туда, где они сидят втроем. Обычно в это время у них бывают перерывы на кофе, а у Нейта по утрам административные собрания, поэтому я пришла именно сейчас.

Все рассчитано на то, чтобы дать моему плану еще больше шансов на успех. Я беру дело в свои руки, и все будет хорошо.

– Привет! – говорю я слишком весело, заставляя повернуться ко мне три пары глаз. Себастьян улыбается, и Даниэль тоже. У него очаровательная внешность, похожая на внешность Себастьяна, когда он учился в колледже, но сейчас племянник Нейта немного серьезнее.

У Дэниела пронзительные бирюзовые глаза, светлые волосы и подтянутое телосложение. Это одна из причин, почему журналы любят помещать его на свои обложки. Это и его дальновидность в сфере юриспруденции.

– Гвен! Ты принесла нам свои кексы?

– Ага, – усмехаюсь, размахивая коробкой со сладостями. – Я не спал всю ночь, делая их.

– Ты просто чудо, – Дэниел берет коробку, открывает ее, но останавливается. – Мне очень жаль, что произошло с Кингсли. Это должно быть сложно.

– Все в порядке, – абсолютно. Как будто я не на грани психического срыва или чего-то подобного.

Но я всегда говорю, что у меня все хорошо, даже когда это не так, и это работает. По крайней мере, люди оставляют меня в покое и перестают жалеть.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Себастьян. – Пришла к Нейту?

– Нет.

– Тогда зачем? – спрашивает Нокс, глядя на меня через край чашки. Я не знаю, связано ли это с тем фактом, что он имеет дело со многими опасными преступниками, но у него взгляд, который может заставить грешника признаться в своих самых глубоких и темных секретах.

Что противоречит его образу Прекрасного Принца. Но опять же, папа всегда говорил, что Нокс никогда не был Прекрасным Принцем. Он просто излучает эти флюиды.

– Я хочу пройти здесь стажировку этим летом.

Наступает короткое молчание, и мне хочется заполнить его, но я этого не делаю. Я не могу болтать в профессиональной обстановке. Эти мужчины больше не папины коллеги. Мне нужно произвести впечатление на юристов.

– Что сказал Нейт? – спрашивает Себастьян. Я знаю, что он не рассказывал им о свадьбе, но он то знает, а это значит, что он будет постоянно к этому возвращаться. В конце концов, Нейт – его дядя.

– Он не знает, – делаю паузу. – Технически он отказал.

– Технически? – Дэниел усмехается, и от этого на его щеках появляются великолепные ямочки. – Расскажи поподробнее.

– Нейт не думает, что мне следует стажироваться, но в этом нет смысла, верно? Я прохожу предварительную юридическую подготовку, и мне нужен опыт, чтобы поступить на юридический факультет, поэтому летом я просто не могу ничего не делать.

– Ты можешь, – Нокс хватает кекс и крутит его между пальцами, но не откусывает. – Мы с Дэном не проходили пред-юридическую стажировку, и у нас все в порядке.

– Это потому, что вы, ребята, гении. Я нет. Но я очень трудолюбива и быстро учусь, и определенно не ленивая, поэтому могу делать все, что угодно.

– Хорошо, – Себастьян поднимает кружку. – Продолжай продавать себя таким образом, и это сработает.

– Послушай нашего принца Уивера. Он работал с достаточным количеством корпораций, чтобы знать, что такое маркетинг, – говорит Нокс, имея в виду Себастьяна – так его называют, принц, потому что Нейт – его дядя, а он король.

Они тоже назвали меня Шоу Принцессой, когда впервые встретились со мной, но я сказала им, что можно просто Гвен. Иногда бывает трудно жить в тени такого человека, как мой отец, и быть просто его продолжением.

– Означает ли это, что я в деле? – с надеждой спрашиваю.

– Мы лично не одобряем стажеров, дорогая, – Дэниел хватает свой третий кекс. – HR делает, а мы просто выбираем.

– Я не могу подчиниться HR.

– Почему нет?

– Нейт, верно? – спрашивает Себастьян.

– Ага, – я стучу ногтями. – Он будет знать, что я пошла против его приказа, и предпочла бы, чтобы он не узнал, пока я не пройду отбор.

– Теперь, когда ты упомянула об этом, я хочу увидеть выражение его лица, поэтому мы должны сделать это, – Себастьян усмехается.

– Ого, принц Уивер. Это бунт? – Дэниел ухмыляется.

– Вам обоим это нравится.

– Я чертовски хороший гражданин, – Дэниел жует кекс. – Но Нокс…

Последний отпивает кофе, и в его глазах светится блеск.

– Если мы это сделаем, будет ли весело, Себастьян?

– Я могу заверить вас в этом, – он смотрит на меня понимающе, и я изо всех сил стараюсь не краснеть. – Но я не могу принять тебя, Гвен. У меня достаточно стажеров на всю жизнь. Как насчет тебя, Дэн?

– Я тоже боюсь. Однако у Аспен нет стажеров.

– Только не она, – я сжимаю губы.

– Почему? – Нокс отодвигает кружку и сосредотачивается на мне. Вот дерьмо. Я не могу ругать старшего партнера перед юристом, с которым мне больше всего хочется работать.

– Она подруга Нейта, и ей не нравится папа, – подхожу к Ноксу. – Так что ты единственный, кто у меня остался.

– Ты говоришь мне пойти против Нейта из-за тебя, и это такая плохая идея, Гвен.

– Я знаю, но обещаю наверстать упущенное трудом. Уголовное право – моя страсть.

Дэниел усмехается, качая головой.

– Ты его не слышишь, дорогая.

– Что?

– Он сказал, что это плохая идея.

– Да, знаю.

Нокс встает и улыбается мне, его черты становятся жесткими от движения.

– Но ты не знаешь, что я люблю плохие идеи.

– Означает ли это, что ты меня нанимаешь?

Я жду кивка или «да», чтобы станцевать мой победный танец, но Нокс замолкает, и атмосфера меняется с легкой и игривой на совершенно удушающую.

Я так хорошо это понимаю, потому что именно такой была моя жизнь последние пару недель. Дыхание – это тяжелая работа, а все, что находится между ними, слишком заряжено и вызывает удушье.

Мое сердце бешено колотится, когда я медленно оборачиваюсь и мельком вижу человека, мучившего мои дни и ночи.

Человека, которого я не должна была видеть сейчас.

Его рука в кармане, и он направляется прямо к нам. Вот что делает Нейт – привлекает внимание.

Он вор.

Потому что каждый раз, когда он появляется в поле зрения, у меня перехватывает дыхание и другие вещи, которые я не хочу называть.

А теперь я чувствую, что он украдет у меня еще кое-что. То, что я действительно не хочу отдавать.

Так что не буду.

Потому что сейчас я беру все в свои руки.

Глава 13

Натаниэл

Мое рабочее место свято.

В конце концов, именно здесь процветают мои амбиции, строятся планы и реализуются стратегии.

Здесь я сосредотачиваюсь и забываю о девушке, которую оставляю дома, и возвращаюсь поздно, чтобы не видеть ее. Только она ведь не девушка?

Я хочу называть ее так, чтобы у моего члена не возникали идеи, но она никогда не была такой девушкой. По крайней мере, какое-то время.

Теперь она женщина. Взрослая женщина с длинными ногами и тонкой талией, которая почти умещается только в одной из моих ладоней.

И в настоящий момент она находится там, где я должен быть сосредоточен, а не отвлекаться.

Гвинет сейчас здесь, в W&S, и, хотя это не в первый раз, но обычно она одевается не так, будто собралась на деловую встречу.

И уж точно не с этими тремя ублюдками, включая моего племянника. Кингсли поставил перед собой задачу держать ее подальше от них и их блудодейственных поступков. Так что я просто забочусь об этом по его просьбе. Как я и обещал.

Это определенно не из-за того, что я хочу ударить их лицом об стол. Я не должен думать о том, чтобы нанести вред трем моим лучшим адвокатам. Не должен, и все же это единственное гребаное желание, которое течет по моим венам вместо крови.

– Кто кого куда втягивает? – спрашиваю их всех, не сбавляя оборотов.

Я не в духе, потому что она здесь. В моей зоне внимания. И ей нужно, черт возьми, уйти.

– Я, – Нокс кладет руку ей на плечо. – Гвен будет проходить у меня стажировку.

Она улыбается ему этими яркими глазами, полностью зеленого цвета, почти без вкрапления серого или даже голубого. Она счастлива, в восторге, и мысль об убийстве становится все более привлекательной.

А это аномалия для юриста. Гребаная ошибка в матрице, которой не должно быть.

Но это так, и чем больше она ему улыбается, чем сильнее он обнимает ее, тем ярче и вероятней становится эта мысль.

– Убери свою руку, Ван Дорен, если не хочешь получить иск о преследовании, – говорю я с достаточной беззаботностью, которая не выдает моих тревожных внутренних мыслей.

Себастьян усмехается, и я пристально смотрю на него, поэтому он делает вид, что потягивает кофе и просматривает свой телефон. Дэниел встает, прижимает к груди коробку с выпечкой, затем хватает моего племянника за плечо и вытаскивает его.

– Мы уходим отсюда, но болеем за тебя, Гвен. Добро пожаловать на темную сторону, – он подмигивает ей, и Себастьян бросает на меня понимающий и насмешливый взгляд, прежде чем они оба покидают зону отдыха.

Нас только трое. Я, Гвинет и Нокс, который до сих пор обнимает ее за плечо.

– Нет, ты бы не стал этого делать. Верно, Гвен? – Нокс показывает ей свою мечтательную улыбку, которую я видел, когда он очаровывал женщин. – Мы ладим, не так ли?

– Ага, – говорит она охотно, весело, с той энергией, которую я не хочу, чтобы другие видели. Я не хочу, чтобы другие что-либо видели о ней. Никогда.

– Нет.

При моем тоне ее улыбка исчезает, а губы сжимаются, прежде чем она отходит от Нокса и идет ко мне твердыми, решительными шагами.

Но это для меня. Все ее внимание и эти постоянно меняющиеся глаза сосредоточены только на мне.

– Я имею право подать заявку на стажировку.

– И я имею право отклонить твое несуществующее заявление.

– Но почему? У меня хорошие оценки, так что я могу стажироваться здесь. Это дискриминация.

– И ты можешь подать в суд, – говорит ей Нокс. – С правильными аргументами.

– Заткнись, пока я не созвал совет директоров по поводу твоего злоупотребления рабочим положением.

– Слышишь, Гвен? – он подходит к ней. – Я тоже могу подать на него в суд за угрозы. Ты ведь будешь моим свидетелем?

– Если он не позволит мне пройти стажировку, я буду, – она разговаривает с Ноксом, но все ее внимание сосредоточено на мне, ее глаза копают дыры во мне.

У меня было бесчисленное количество противников, и большинство из них не осмеливались даже взглянуть на меня, но Гвинет не только смотрит, она также отвечает на это, среди множества других чертовых вещей.

– Тебе не выиграть у меня в суде, Ван Дорен. Может быть, через пару десятилетий, и только если я буду страдать какой-то формой слабоумия. А ты, Гвинет, искренне веришь, что угрожать мне – правильный способ справиться с этим?

– Ну, я мило спросила, а ты не послушал.

– Это потому, что я не хотел.

– Он тебе не хозяин, Гвен, – говорит Нокс. – Если ты хочешь пройти стажировку в фирме отца, тебе просто нужно ее пройти.

Она расправляет плечи.

– Верно. Ты мне не хозяин, дядя Нейт.

Я скриплю зубами, и это не только потому, что она долго меня так назвала, но и потому, что сказала это насмешливо. В стиле «ты лучший друг моего отца, поэтому ты должен дать мне то, что я хочу».

Требуется вся моя сдержанность, чтобы не уловить эти слова и не засунуть их ей обратно, чтобы она не произнесла их снова. Может быть, она одновременно попробует мои пальцы. Или другую часть меня.

– Тем не менее, – говорю я.

– Что?

– Я еще не твой начальник, учитывая, что ты хочешь пройти у меня стажировку.

– Не у тебя, – медленно говорит она. – У Нокса.

– Этого не будет, так что либо у меня, либо не здесь.

Ее губы сжимаются, и она сглатывает, затем зажимает их, прежде чем снова открыть.

Нокс издает цокающий звук.

– Дядя, как племянник, все, что вы делаете с Себастьяном, это крадете моих стажеров.

– Но… я хочу пройти стажировку у Нокса, – говорит она более уверенно.

– Тогда уходи.

Она снова поджимает эти губы, ее тело напрягается, а ноздри раздуваются. Она стучит ногтями

Стук. Стук. Стук.

– Или иди за мной, – я разворачиваюсь, не дожидаясь, пока она последует за мной.

Но она пойдет.

Она не только пришла сюда с определенным намерением, но и далеко не из тех, кто сдается, даже если ей приходится идти на компромиссы.

Я тот, кто должен оттолкнуть ее, а не предлагать ей стажировку или даже приглашать в свой офис.

В конце концов, это моя территория, и ее присутствие в ней все испортит. Но это не значит, что она исчезает из моих мыслей, когда не вижу её.

Тот, кто это сказал, – гребаный придурок.

Кроме того, либо она со мной, либо ни с кем. И, черт возьми, я ни за что не позволю ей быть с Ноксом, Дэниелом или даже Себастьяном.

Меня поразила та же дымка, которая охватила, когда Аспен сказал мне, что моя «жена» принесла кексы и разговаривает с тремя ублюдками. Логические мысли были последним, о чем я думал, когда я туда ворвался. Я знал, что ей не понравилось, когда я отказал ей в стажировке, но я не думал, что она появится и проложит себе путь самостоятельно.

За моей спиной.

Я знаю, что она бежит за мной, пока иду в свой офис, но не смотрю на нее. Я уже достаточно на взводе, чтобы отвлекаться на нее.

Если бы у меня было достаточно приличия, я бы сбавил обороты и позволил ей догнать меня, но этого слова, блин, нет в моем словаре.

Как только мы входим, я закрываю дверь, прислоняюсь к ней и смотрю ей в лицо.

Гвинет стоит посреди офиса, переводя дыхание. Но потом она смотрит на меня, скрестив руки на груди.

– Я не хочу проходить у тебя стажировку.

– Хорошо, потому что у тебя нет права голоса.

– Но в другой раз ты сказал «нет». Что заставило тебя передумать?

Она идет к кому-то другому.

Рука Нокса на ней.

Чертовы кексы, которые она принесла.

Все это.

– Почему ты хочешь пройти здесь стажировку? – спрашиваю я вместо того, чтобы отвечать на ее вопрос.

– Я хочу получить опыт.

– Почему сейчас?

– Это лето, а летом стажируются студенты юридического факультета.

– Это все?

– И… чтобы быть чем-то занятой, сойдет? Я не могу позволить себе чувствовать себя опустошенной прямо сейчас, так что не мешай мне делать это.

Это о Кингсли. Блядь.

Я должен был знать, что счастливая оболочка, которую она показывает Марте и всему миру – это просто так. Фасад. Маскировка, чтобы скрыть то, что она чувствует внутри.

У нее это отлично получается. Прячется. Будь то физически или эмоционально. Особенно когда дело касается эмоциональной боли, потому что она гораздо более открыта в других сферах.

Я отталкиваюсь от двери и медленно подхожу к ней. Я не скучаю по тому, как ее глаза немного расширяются или как она наблюдает за каждым моим движением. Она делает это все время дома, и это еще одна причина, по которой я держусь на гребаном расстоянии.

– Почему ты не сказала этого, когда впервые спросила о стажировке? Прося что-то, ты должна подкрепить это всеми правильными аргументами.

– Ты действительно не дал мне шанса. Сказали нет, и что это окончательно. И обсуждение окончено. Помнишь, три твоих любимых выражения?

– Следи за тоном, Гвинет.

– Я уверена, что Нокс не будет возражать, если ты просто позволишь мне пройти у него стажировку.

– Это исключено, это окончательно.

– Видишь? Ты снова сказал это! Окончательно это, окончательно то. Знаешь, я не робот. Есть такая мелочь, которая называется эмоциями, и я не теряю к ним чувствительность. У меня нет этого слова в моем отрицательном списке.

– Твоём что?

– Кое-чем. Тебе не нужно об этом знать, – затем она бормочет себе под нос: – Может, мне стоит добавить тебя в список.

– Ты обзываешь меня, Гвинет?

Она изображает невинную улыбку.

– Я не могу так поступить со своим новым боссом.

– А что насчет твоего мужа?

Ее губы снова открываются, и я наслаждаюсь этим, наверное, больше, чем следовало бы.

Я люблю заставать ее врасплох, заставляя прочувствовать это все на своей чертовой шкуре. Это небольшой вкус того, что она делает все время.

– Я могу называть тебя другими прозвищами, – шепчет она.

– Например, дядя Нейт?

– Раньше я так называть, потому что хотела…

– Что? Привлечь внимание? Спровоцировать меня? О чем именно ты думали?

– Я не знаю.

– Я буду называть тебя малышкой, пока ты не разберешься.

– Не так! Думаю, я… просто хотел тебя спровоцировать.

– Ты будешь это повторять?

– Нет.

– Хорошо, иначе ты снова будешь малышкой.

Ее губы снова приоткрываются, и во взгляде сияет чертовски яркий свет. Но вместо того, чтобы сосредоточиться на счастье, которое она излучает волнами, на том, как она рада тому, что больше не ребенок, я иду к своему столу, беру толстую папку с делом и толкаю ее ей в грудь.

– Просмотри предыдущие истории болезни и найди мне что-нибудь, что я могу использовать.

Она остается там, обхватив файл пальцами.

– Это все?

– Что еще? Ты попросили стажироваться, и все. Я не упущу тебя, Гвинет. На самом деле, дальше будет только труднее. Так что, если у тебя нет желания пройти через это, уходи сейчас же.

– Я могу сделать это. Я сделаю.

– Если ты так говоришь.

– Ты мне не веришь?

– Я не верю тому, чего не вижу.

– Ты такой циничный, знаешь?

– И ты все еще стоишь здесь. Иди, работай и веди себя хорошо.

Она неуверенно держит файл, и я наклоняюсь вперед на случай, если она его уронит.

Я не свожу с нее глаз, наблюдая, как она прикусывает нижнюю губу и облизывает её, медленно покусывая, прежде чем наконец отпустить ее.

– В-вести себя?

Это похоже на то, что мы играем в кошки-мышки, и я не думаю, что у меня хватит воли останавливаться на достигнутом.

Или, может, я потерял контроль над этим некоторое время назад и только сейчас признаю это.

В любом случае, все идет в чертовом опасном направлении, и я позволяю себе этому произойти.

Потому что нахуй это. К черту все, что осталось от моей совести. В любом случае, у меня ее никогда не было, так что могу перестать притворяться, что она есть.

– Да, Гвинет. Веди себя прилично, иначе заплатишь.