Текст книги "Шесть месяцев спустя (ЛП)"

Автор книги: Ричардс Натали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Ты никогда ничего не говорила.

– Я никогда не думала, что твоя влюблённость п-п-приведет к чему-то. – Она поворачивается боком на ступеньке, чтобы посмотреть на меня.

Это жалит меня, как колючая проволока, и я отклоняюсь, отпрянув.

– Так ты всегда думала, что у меня нет шанса с ним?

– Нет. Но я также не д-д-думала, что у него будет шанс с тобой. Не тогда, когда ты на самом деле узнаешь его.

Теперь я не знаю, что и думать. Киваю, и Мэгги поднимается на ноги.

– Ты разобралась с доктором Киркпатрик? – спрашивает она.

– Да. Думала, что нашла зацепку, но скорее всего это тупик.

– Продолжай копать. Я говорю, т-т-там что-то есть.

– Что с мистером Чоу? Он всё ещё преподаёт?

Мэгги качает головой.

– Я слышала, что ему поступило п-п-предложение о работе в Китае. Не знаю, он казался д-д-довольно безвредным.

– А мой терапевт с приятными манерами не казался?

Мэгги кривится.

– Возможно. Но она не была такой.

– Тогда, думаю, мне нужно продолжать в этом направлении.

– Ты не должна ничего д-д-делать. – Она пожимает плечами, возвращая незаинтересованный вид.

– Нет, должна. Джулиен сказала, что я знаю, что с ней случилось. Думаешь, я смогу просто оставить это?

– Не знаю, насколько тебя х-х-хватит. В последнее время ты уже не т-т-тот человек, которым, как я думала, ты являешься.

– Я всё тот же человек. Я не изменилась.

Мэгги не выглядит убеждённой, поэтому я беру её за руку и сжимаю.

– Знаю, ты не веришь мне.

Она вырывается из моего захвата.

– Да, ты права.

– Поэтому я докажу тебе. И начну с Джулиен.

Глава 19

Сейчас час ночи, и я скрываюсь на кухне, используя интернет на папином телефоне. Это не самый приятный момент в моей жизни. Но в наказание я ограничена во всём, кроме похода в школу и использования ванны, поэтому выбор у меня небольшой – если только я не хочу рискнуть возможностью, что кто-то прослушивает мой телефон или ноутбук, и увидеть, к чему это приведёт, а я на самом деле не хочу этого. Да, теперь я абсолютный параноик. И зациклена, спасибо Мэгги за маленький вызов на лестнице.

К сожалению, кибер-след Джулиен абсолютно чист, как свежевыпавший снег. Только дюжина новостных постов из её жизни в Риджвью. Её волонтерская работа в главном центре и куча материала о различных академических наградах, которые она выиграла за несколько лет, но, что даже смешно, ни одного упоминания из Сан-Франциско. Как будто она кубарем свалилась в разлом Сан-Андреас.

Мой собственный телефон пиликает в кармане. Я вытаскиваю его и с удивлением вижу номер Мэгги и смс.

«Ты спишь?»

«Неа. Я в поисках»

Через несколько секунд мой телефон звонит. Я отвечаю со смехом.

– Я тоже, – говорит Мэгги.

Улыбаюсь и жду, что она скажет. Она не позвонила бы, если бы не захотела помочь.

– Я нашла адрес М-Миллеров.

– Адрес почтового ящика?

– Нет, настоящий. И угадай что? Он не в Сан-Франциско. Он в Сан-Диего. Я имею в виду, может быть где-то ещё, н-но с аббревиатурой Ай и Кью?

Айона и Квентин. Миллеры – довольно распространённая фамилия, поэтому я даже не думала попытаться. Мэгги даёт мне адрес и название ближайшей высшей школы. Я качаю головой от впечатления.

– Не знаю, как ты нашла его, но ты гений. Мне надо позвонить Адаму.

Мэгги задерживает дыхание на другом конце трубки. В сомнении, я нахмуриваюсь.

– Что за внезапная тишина? Ты хочешь что-то сказать? – спрашиваю я.

– Нет. Да. В-возможно.

Вздыхаю, садясь на один из стульев на кухне.

– Так что тебя останавливает?

– Ничего. Я п-просто думаю, что ты должна быть осторожнее.

– Осторожнее с Адамом.

Её молчание подтверждает это. Я округляю глаза.

– Знаешь, ты начинаешь говорить, как моя мама. Этот парень не Ганнибал Лектор, ладно? Конечно, может, у него были какие-то неприятности...

– Довольно большие н-неприятности, – перебивает Мэгги. – Он тебе к-когда-нибудь рассказывал об этом?

– Нет. Но я никогда не спрашивала. Да, он сделал несколько ошибок, но что с того? Мы все их делаем, разве нет?

На мгновенье Мэгги затихает, и я знаю, что она тщательно подбирает слова.

– Просто спроси его, ладно?

– Спрошу.

– Мне надо н-немного поспать.

– Мэгз, подожди, – говорю я, прежде чем она повесит трубку.

– Что?

– Спасибо. Было ... очень здорово поговорить с тобой.

Она делает паузу, после чего вешает трубку. Я знаю, она не готова сейчас ответить мне тем же. Но она думает об этом, и это уже что-то.

Кладу телефон и смотрю на браузер в телефоне папы, задаваясь вопросом о так называемых преступлениях Адама. Но судебные записи не являются достоянием общественности.

Он всегда был со мной добрым. Добрым, честным и даже больше. У меня нет ни единой причины не доверять ему.

Кроме совета Мэгги.

Прикусываю губу, долго и тяжело раздумывая над тем, чтобы позвонить ему. Я могла бы просто спросить. От простого вопроса ничего не случится, да?

В конце концов, я ставлю папин телефон обратно на зарядку и отправляюсь в кровать.

***

Адам снова находит меня на раздаче в столовой. Видимо, сегодня он по-настоящему голоден, потому что хватает апельсин и клубный сандвич и кладёт их на мой поднос.

– Кстати, на сколько ты наказана? – начинает он.

– До своего тридцатилетия, – отвечаю я. – Ты берёшь больше еды, чтобы потом выбросить в мусорку?

– Не в этот раз. У меня горячее свидание.

Я беру батончик-мюсли, изображая безразличие.

– В кафетерии Риджвью Хай. Да ты на самом деле игрок?

– Из меня просто сочится крутизна. – Он протягивает десять долларов, чтобы заплатить за наши обеды.

Я открываю рот, чтобы возразить, потому что не хочу, чтобы он это делал. Я видела, где он живёт. И сомневаюсь, что работа уборщиком на полставки даёт ему нормальный доход.

– На этот раз это должно было быть моей заботой, – говорю я.

Его лицо немного напрягается, но он скрывает это улыбкой.

– Не суди о книге по обложке.

– Прости. Я не имела в виду ничего такого.

Он пожимает плечами, но я чувствую себя идиоткой. Подталкиваю его локтем.

– Я уже в опале?

– Нет, – отвечает он. – Если только не собираешься попытаться отменить наше свидание.

– Никогда.

– Тогда тебя ждёт твоя карета. – Он кладёт поднос обратно на линию раздачи и убирает сандвич и апельсин в карманы своего пальто.

Я тоже кладу всё в карманы, хваля себя за то, что выбрала мюсли и йогурт вместо большого салата, на который смотрела.

Затем он выходит из кафетерия, даже не смотря, следую ли я за ним. Нам разрешено есть за пределами кампуса, поэтому я не понимаю его секретности. Но, в любом случае, я шагаю за ним, скользя по парковке, пока мы не садимся на передние сиденья его старенького Камаро.

Мы едим обед под радио, играющее тихо, как падающий снег, летающий вокруг машины. После того, как я кладу обертку от мюслей в стаканчик из-под йогурта, Адам укладывает мои ноги на своих коленях и начинает развязывать шнурки на моих ботинках.

У меня нет ни малейшей идеи, почему это посылает мурашки вверх по моим ногам, но это так.

– Ты получил свои промежуточные результаты? – спрашиваю я, стараясь вести себя как обычно, и прислоняюсь к окну.

Он пожимает плечами.

– Да. У меня всё хорошо. А ты?

– Пять с минусом. И я ненавижу тебе это говорить, но ты действительно не понимаешь, что значит «хорошо».

– Я не понимаю?

– Неа. «Хорошо» обозначает среднюю успеваемость, а ты ничего не делаешь наполовину.

Его руки взбираются на мои колени. И я не знаю, оттого ли, что он смотрит на меня из-под своих тёмных ресниц, или из-за какого-то секретного вещества, выходящего из-под его пальцев, но он сводит меня с ума.

– Я обычный в большинстве вещей.

– Да ладно, – говорю я и с ухмылкой тяну свои ноги назад с его коленей. – Дай отгадаю. Ты, наверное, имеешь в виду, что набрал девяносто семь.

– Девяносто шесть, – поправляет он.

Я задыхаюсь, кладя руку на горло, и пригибаюсь к коленям.

– Ты теряешь рейтинг.

– Я, должно быть, отвлёкся.

Он хватает мои ноги, прямо под коленями, и притягивает к себе на сидение. Затем его губы скользят по моим скулам, и я не смогла бы произнести слово «отвлеклась», даже если бы мне за это заплатили, настолько хорошо я себя чувствую. Мы целуемся до тех пор, пока не оказываемся опасно близко ко второй базе прямо во время школьных занятий. Мы отстраняемся, взглянув на часы на приборной панели и на школу вдалеке.

– Мы очень хороши в этом, для тех, кому это в новинку, – говорю я, откидываясь назад на своё сиденье.

– Ты удивлена только потому, что не помнишь, как мы смотрели друг на друга последние несколько месяцев.

Я корчу рожу своему дикому отражению, пытаясь пальцами пригладить волосы.

– Не выйдет, – говорит Адам. – Ты всё равно будешь выглядеть отпадно.

– Мне всегда удавался безумно-зацелованный вид. Так мы перебрасывались горячими взглядами между собой?

– Даже карточки обгорели.

– Ну, давай уже, расскажи мне. Когда всё началось?

Он подпирает подбородок, выглядя задумчиво.

– В октябре. На занятии миссис Молли.

Я чувствую, как моё лицо застывает в замешательстве.

– Миссис Молли? Она была моей учительницей в четвёртом классе.

– Нашей учительницей в четвёртом классе, – поправляет он.

Смеюсь и качаю головой. Я едва помню, что мы были в одном классе. Он был просто темноволосым мальчиком, всегда носящим скейтборд и по большей части серию выцветших футболок. Адам заправляет часть моих волос за ухо и улыбается небольшой улыбкой, обещающей продолжение истории.

– Ты вырубила Райана МакКорта на детской площадке. Помнишь?

Я киваю и практически ощущаю тот момент: резкая шокирующая боль в костяшках и тошнота, поразившая меня, когда я увидела, как из носа Райана забрызгала кровь. Я до сих пор слышу, как Райан насмехается над Мэгги.

С-с-скучала по м-м-мне, М-м-мэгги?

Он смеялся. Мэгги плакала. Я ударила.

– Он это заслужил, – говорю я.

Адам кивает.

– Да. Чёрт, Райан постоянно всех задирал, но в тот день он напал не на ту девчонку.

– Это просто бессмысленные нападки. Она не глупая, – продолжаю я, не в состоянии убрать из голоса оборонительные интонации.

– Тебе не обязательно мне это говорить. Мэгги надрала мне задницу в тесте по английскому в прошлом году. – Он улыбается ещё шире. – Но кто мог знать, что ты опрокинешь его прямо рядом с качелями. Он был на 15 сантиметров выше тебя и на 20 кило тяжелее.

– Думаю, я всегда была поборником справедливости.

– Думаю, я всегда был твоим фанатом.

И я не могу придумать, как ответить на это. Ни единого слова. Я кладу руки на его плечи и наклоняюсь, пока наши лбы не соприкасаются.

– Ты серьезно говоришь, что запал на меня в четвёртом классе?

– Слово бойскаута.

Я смеюсь.

– Ты никогда не был бойскаутом.

Он смеётся в ответ, и я целую его, не дожидаясь ответа, который он, возможно, захочет дать. И любого вопроса, который я должна задать.

***

Когда я прихожу со школы, дома никого нет. Не удивительно. Мама часто работает сверхурочно, чтобы заработать на Рождество, а сейчас ноябрь. Она оставила список покупок на день благодарения на холодильнике, и это всё.

Я почти отрываю кусочек сыра Колби Джек, когда замечаю на столе записку от мамы. Моё имя написано её красивым наклонным почерком в верхней части листа.

Хлоя,

Думаю, тебе нужно взглянуть на это. Это не заключение суда. Это информация. Я знаю, ты сделаешь правильный выбор.

Позади записки лежит копия газетной вырезки. Проверяю дату в углу. Два года назад. Преступный удар.

Я чувствую такой сильный прилив ярости, что удивляюсь, как банка с содовой не треснула у меня в руке. Но настолько же сильно, как я ненавижу это, через меня проходит не только злость. Любопытство. Я хочу узнать.

Просматриваю копию, обводя пальцем по кругу одну секцию.

Я закрываю глаза и выпускаю из себя воздух. Думаю о том, как была с Адамом в машине сегодня, о его длинных пальцах на моих шнурках, о его улыбке, такой легкой и комфортной, что я могла бы уютно завернуться в неё для сна. Не хочу отпускать это.

Но я также не хочу быть в неведении. Больше никогда.

Я расправляю плечи и начинаю читать.

Молодой человек получил травму во время взлома в местной аптеке. Преступник сбежал с места преступления, но позже был арестован. Полиция подтверждает, что расследование ещё ведётся, но владелец аптеки подтверждает, что украденные лекарства ещё не возвращены.

Опускаю бумагу, кладя сверху записку. Кладу её, как было, как будто не читала. И как будто не заметила, что она там лежит.

Но я видела её. И я помню слухи. В коридорах посходили с ума, разговаривая о том, как Адам ограбил банк или убил парня или ещё что-то в таком же духе, но я никогда не думала об этом. Имею в виду, я знаю, что его арестовывали, но он быстро вернулся в школу, поэтому насколько плохим это могло быть? Я всегда думала, что это была драка. Или, может, уличные гонки. Идея кражи со взломом никогда не приходила мне в голову.

И он ограбил не банк. Он ограбил аптеку. Из-за наркотиков.

Я отмахиваюсь от мысленных образов того, как он считает таблетки или – о, Боже – кайфует под чем-то тяжёлым. Этого не может быть.

Ухожу с кухни, желая, чтобы я никогда не заходила туда, желая, чтобы можно было повернуть время назад и не видеть того, что прочитала.

Но я не могу.

Глава 20

Я перекладываю телефон к другому уху. Уверена, я не могла услышать того, что услышала.

– Погоди, что?

– Я хочу запланировать поездку примирения, – говорит Мэгги. – Ты вообще слушаешь?

– Да. – Я действительно пытаюсь слушать, но не могу перестать думать об Адаме. – Я просто удивлена.

Она вздыхает.

– Я больше не н-н-ненавижу тебя, окей? Н-Но я не готова спеть «Кумбайя» или что-то в этом духе.

Прижимаю подбородок к руке, бессмысленно смотря в окно.

– Ладно, так почему ты предлагаешь поехать с тобой в Калифорнию?

– Так, ты не слушала, – говорит она. – Моя мама была приглашена как участник б-большого ужина в честь Дня благодарения в Лос-Анжелесе – она готовит всю выпечку.

– Точно.

– И мы можем поехать с ней, ч-чтобы вернуть нашу дружбу или что-то вроде того.

– Но ты сказала, что не хочешь…

– Нам стоит найти Джулиен, Хлоя. Боже, ты что, лунатичка?

Нет, но хотела бы быть. Хотела бы я уснуть прямо сейчас и не просыпаться, пока весь мой мир не станет снова нормальным. Хотя, рассуждая об этом, что, чёрт возьми, было бы нормальным?

– Прости, я слушаю. Просто расскажи мне снова, каков план.

– Мы поедем с моей мамой в Лос-Анжелес, а потом убедим её п-позволить нам съездить на день в Сан-Диего, чтобы возобновить нашу дружбу.

– Они ни за что не позволят нам ездить по Калифорнии без присмотра. Мои родители смотрят слишком много передач про такое дерьмо.

– Там ходит поезд. Что может быть более надежным и полезным, чем Амтрак?

Я прикусываю губу, смотря на пыль на подоконнике.

– Попробую, – обещаю я, – но в данный момент я наказана до конца своей жизни.

– Думаю, ты должна дать мне попробовать. Я уже убедила с-свою маму.

Это неплохая идея. Моей маме всегда нравилась Мэгз.

– Ты хочешь заехать сегодня?

– Мы собираемся на обед. Заедем п-после него.

– Ладно. Значит, увидимся.

Я четыре раза переодеваю одежду и дважды переделываю прическу, пока жду. Мне нужно найти идеальное сочетание нормального счастливого подростка и раскаявшейся, обо всём подумавшей дочери. Блеск для губ? Да. Тушь? Нет. Я последовательно перебираю разные варианты, пока не уверяюсь, что выгляжу правильно.

Теперь самая тяжёлая часть. Я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз в коридор, стараясь не врезаться в желоб для грязного белья или не наступить на скрипучую половицу. Застываю наверху лестницы, слушая родителей.

Я слышу телевизор, но звук слишком тихий, чтобы его смотрели. Спускаюсь вниз по лестнице и нахожу родителей на кухне: папа прислонился к холодильнику, а мама очищает морковь на раковине.

– Мы едим дома сегодня? – спрашиваю я.

Мама мимолетно улыбается мне.

– Я думала сделать овощной суп. Сегодня вроде как день супа.

«Вроде как день заговоров и интриг для меня», – думаю я, но оставляю эти мысли при себе.

Смотрю в окно над раковиной: ветер кружит опавшие листья напротив нашего забора.

И, конечно же, листья приводят меня к мыслям об Адаме, отчего начинает болеть голова.

– Могу почистить картошку, если хочешь, – предлагаю я.

Мама поднимает на меня удивлённый взгляд. Папа закрывает холодильник и вытаскивает упаковку пива.

– Думаю, это отличная идея.

– Конечно, ты так думаешь. – Мама выгибает бровь. – Ведь это была твоя работа, пока не пришла Хлоя.

Я уже очистила и нарезала кубиками картошку, когда слышу дверной звонок. Требуется сумасшедшая сила воли, чтобы остаться возле стола и делать вид, что я всё ещё читаю журнал, в который слепо смотрю.

Мама отрывает взгляд от плиты и хмурится.

– Кто это может быть?

Я лишь пожимаю плечами, переворачивая страницу и не поднимая взгляд. В гостиной я слышу весёлое приветствие папы. А затем слышу миссис Кэмпбелл. И Мэгги.

– Ну, это звучит…

– Вирджиния, – зовёт отец. – Почему бы тебе и Хлое не выйти на минутку?

Встаю и обмениваюсь с мамой непонимающим взглядом, чтобы она заглотила наживку, крючок и грузило. Она вытирает руки полотенцем для посуды, и я следую за ней из кухни, умоляя свои коленки оставаться сильными, чтобы не дрожать как корабль, идущий ко дну, которым я себя ощущаю.

И я не должна нервничать. Это же просто Мэгги.

Она здесь для того, чтобы осуществить самый большой заговор, о котором мы когда-либо мечтали, вот и всё.

Мама ахает, и я разыгрываю удивление.

– Миссис Кэмпбелл, – говорю я, а затем более мягко: – Мэгги.

Она смотрит на меня, её щеки и глаза покраснели. Она плакала? Что случилось? Она не плакала по телефону. Её мать раскрыла её? О боже, она раскрыла всё, и я под угрозой ареста. Снова. Я буду наказана до самой пенсии.

Мэгги сомневается несколько секунд, а затем бросается через комнату. Я чувствую её руки вокруг себя и слышу полувсхлип в своих волосах.

– Прости, – шепчет она.

Я не знаю, является ли это частью плана. Не знаю, почему она пошла этим путём, чтобы быть убедительной, но мне плевать. Когда я обнимаю её в ответ, мне не надо заставлять себя заплакать.

Я просто плачу.

***

Мы с Мэгги сидим рядом на лестнице. Она ничего не сказала насчёт слёз, а я не спросила. Не уверена, что хочу об этом знать. Её причины могут быть не настолько милыми, как те, о которых я думала.

Как будто мы вернулись обратно в наши двенадцать лет, шпионя за взрослыми с верхних ступеней лестницы. Тарелка имбирного печенья стоит между нами, и иногда кто-то из нас берёт одну и откусывает. Но в основном мы слушаем.

Довольно безуспешно, потому что все три родителя остаются на кухне, откуда можно услышать лишь каждое третье или четвёртое слово.

– Есть какие-нибудь мысли насчёт того, о чём они разговаривают? – спрашиваю я шепотом.

Мэгги поднимает руку, чтобы я замолчала. Из нас двоих у неё всегда был лучший слух. Она говорит, что это побочный эффект дерьмового зрения. Не было большего празднования в нашей истории, чем тот день, когда у Мэгги появились контактные линзы.

Я ем очередное печенье и смотрю, как она хмурится, прислушиваясь. Я слышу только отрывки разговора. «Как много давления», «как ужасно видеть их в ссоре» и всё такое.

Затем она шокировано смотрит на меня.

– Думаю, это работает.

– Ты шутишь.

Из кухни я слышу шум двигающихся стульев и топот ног. Мы срываемся назад в мою комнату в рекордные сроки.

Едва проходит минута, как нас зовут.

– Девочки, вы можете спуститься на несколько минут?

Моя мама. Её голос звучит счастливо. Это значит... мы победили. Мы с Мэгги обмениваемся взглядами, выжидая достаточно времени, прежде чем открыть дверь, чтобы не выдать себя. Мэгги идёт впереди, двигаясь вниз по лестнице пружинящим шагом, который я пытаюсь скопировать.

– Ты знаешь, каникулы – это особое время, – начинает моя мама. – При обычных обстоятельствах я бы хотела, чтобы ты была дома с нами, Хлоя.

Мой папа фыркает и вмешивается:

– Ох, хватит мучать их. Ты едешь.

Мама бросает на него раздражённый взгляд, но гнев исчезает, когда папа целует её макушку. Мэгги с визгом подпрыгивает, и мы обнимаемся и танцуем по кругу, как будто нам десять и мы только что получили билеты на выступление самого крутого бойз бенда.

И как будто мы совсем не притворяемся.

– Но тебе лучше не возвращаться обратно без снежного шара, брелока или чего-нибудь ещё, – говорит папа.

– Спасибо, пап. – Я целую его в щеку, поворачиваюсь к маме и крепко обнимаю её. – Спасибо.

Мама обнимает меня в ответ, и я чувствую напряжение в её руках и слышу всхлипывания в голосе.

– Не благодари меня. Это все миссис Кэмпбелл, которая согласилась позаботиться о вас обеих. Надеюсь, ты будешь делать всё, чтобы она не пожалела о своём великодушии.

– Она никогда не доставляла никаких проблем, – отвечает миссис Кэмпбелл. Она кладёт руку на моё плечо, и я чувствую запах дрожжей и корицы. И, конечно, это приводит меня к мыслям об Адаме.

Как ему это объяснить?

– Хлоя? – спрашивает миссис Кэмпбелл. – Всё в порядке?

Чёрт, моё внимание ускользнуло. Я качаю головой, чтобы очистить мысли, и широко улыбаюсь.

– Да, это круто.

Мэгги знает меня лучше и хмурится.

– Значит, мы заберём тебя завтра сразу после школы.

– Я только что это сказала, – говорит её мама, посмеиваясь.

– Завтра великолепно. Думаю, мне лучше начать думать о том, что взять.

Мы обмениваемся прощаниями, и я поднимаюсь по лестнице в свою комнату. Через десять минут вынимания одежды я больше не могу сдерживаться.

Мне, по меньшей мере, надо сказать ему, что я уезжаю.

Адам отвечает после третьего гудка, и я слышу музыку на заднем фоне.

– Тебя наконец освободили от наказания?

– К несчастью, думаю, это наказание будет длиться ещё пару лет, – отвечаю я. – Но у меня есть хорошие новости.

– Какие?

– Мы с Мэгги вроде как наладили отношения.

– Адский подвиг, если учесть, что ты даже не можешь выйти из дома, – говорит он. Я слышу улыбку в его голосе.

– Ну, мама не против прихода Мэгги.

Я вздрагиваю из-за молчания, воцарившегося на другом конце линии. Чёрт. Это прозвучало абсолютно неправильно.

– Понимаю, твоя мама не одобряет компанию, в которой ты находилась, так же как и ложь.

Я вздыхаю, скользя к основанию кровати рядом с грудой маек.

– Она расстроена, что я лгала, но да, она также обеспокоена насчёт тебя.

– Но не насчёт Блейка, – догадывается он, и его смех настолько низкий и печальный, что мой живот сжимается от этого звука. – Забавно.

– Слушай, она даже не знает тебя, ладно?

– Но она точно не готова была дать мне презумпцию невиновности, не так ли?

– Это не так... – Я замолкаю и прижимаю другую руку ко лбу. – Моя мама работает в больнице. Она была на смене в ночь, когда ты повредил руку.

Тишина приветствует меня на другом конце трубки. Она длится достаточно долго, чтобы я задалась вопросом, прервался ли звонок или, может, он не планирует отвечать. А затем он отвечает.

– Значит, я полагаю, она рассказала тебе всю историю.

– Она рассказала мне то, что знает. Или то, что она думала, что знает. Она просто беспокоится, Адам. Все мамы беспокоятся.

Он смеётся настолько едко, что я удивляюсь, как мое ухо ещё не ужалило.

– Нет, Хлоя, не все мамы беспокоятся. Так теперь ты тоже волнуешься, да?

– Нет.

– Тогда почему это беспокоит тебя? Потому что это очевидно.

– Слушай, то, что я сорвала пожарную сигнализацию и пробралась на строительную площадку, не означает, что я спокойно отношусь к уголовным преступлениям, понимаешь?

Через несколько ударов сердца я представляю, как мои слова распыляются на него как пули.

Когда он заговаривает, его голос звучит тише:

– Ты думаешь, что я украл лекарства. Может быть, ты думаешь, что я имел с этим дело.

– Ты ворвался в аптеку. Или я должна думать, что ты сделал это, чтобы достать пару мерных ложек?

– То, почему я сделал это, на самом деле неважно, да, Хлоя? – говорит он, и я слышу издевку.

Суть в том, что это важно, и я хочу сказать ему об этом, но как будто оцепенела. Всё, о чем я могу думать, – это та статья в газете и мои попытки объяснить родителям, почему встречаться с вором – умный выбор. И я не могу. Просто не могу представить это.

Не теперь, когда я представляю, как Адам врывается в аптеку.

– Думаю, твое молчание – довольно ясный ответ, – произносит он.

Связь обрывается, а мой рот всё ещё открыт для разговора.

Горло горячее и опухшее, а глаза зудят как сумасшедшие. Я вытираю ладонями слёзы, которые наконец нашли путь наружу, и говорю себе, что разберусь с этим. Вот успокоюсь и перезвоню ему, и всё будет в порядке.

Но в глубине души сидит напуганная часть меня, которая думает, что всё будет совсем не так.

Глава 21

Аэропорт отвлекает меня от тоски по Адаму. Я всегда любила аэропорт на каникулах. Да, очереди длинные, а отмены рейсов приводят к беспорядкам, но если всё идет гладко, это самое счастливое место на планете.

Я скрещиваю ноги, чтобы освободить место для семьи из четырех человек, проходящих мимо меня. Они проходят с нескончаемым потоком болтовни и видеоигр и ярким багажом малышей.

– Я помню вас двоих такими же маленькими, – с грустью говорит миссис Кэмпбелл.

Справа от меня Мэгги подпирает подбородок рукой и смотрит на них.

– Интересно, куда они едут.

– Домой, наверное, – говорю я.

В каком-то смысле я тоже направляюсь домой. Смотрю на Мэгги, и мы обмениваемся пробными улыбками, прежде чем я делаю глоток кофе из Старбакса, который она мне купила. После уведомления о посадке, мы встаём и тянем наш багаж, и всё просто, как всегда было между нами. Есть какая-то сумасшедшая ирония в том, что я лечу на две тысячи миль, в надежде взывая к Богу, чтобы по возвращении всё вернулось к тому, с чего началось.

Мы с Мэгги пристёгиваемся к двум креслам возле окна. Миссис Кэмпбелл устраивается через проход от нас, с наушниками в ушах и кроссвордом, ещё до того, как мы начинаем выруливать на взлетно-посадочную полосу.

– Так как много ты распланировала? – спрашиваю я Мэгги, когда Кливленд за окном превращается в лоскутное одеяло из огней. Она неделикатно фыркает и достает блокнот. Две страницы исписаны незначительными научными записями. Заметки о какой-то научной теории или что-то вроде того. Она переворачивает их, открывая другую секцию. Я вижу список расписания поездов и направлений по неизвестным адресам в Сан-Диего.

– Что это такое? Кое-кто говорил, что это было Сан-Франциско.

– Да, но на п-почте сказали, что это ошибочный адрес. – Мэгги показывает воображаемые кавычки на фразе «ошибочный адрес», как будто она ни на секунду не поверила в это.

– Погоди, ты хочешь сказать, что они даже не назвали правильный город? – Осознав, что говорю слишком громко, я бросаю взгляд на миссис Кэмпбелл, которая дремлет со свисающей в руке ручкой. Но я всё равно понижаю голос до шепота.

– С чего бы они стали лгать об этом?

– Технически, они н-не лгали, – объясняет Мэгги. – Миллеры действительно не имели чёткого представления обо всём, помнишь?

Я отвечаю ей резким взглядом, и она сокрушённо подаёт знак рукой.

– Точно. Извини. Они говорили, что п-переезжают в Калифорнию из-за каких-то возможностей в бизнесе, и у них нет постоянного адреса, но все знали, что всё это было из-за Джулиен. Она б-была кошмаром всё лето. Они ни на секунду не выпускали её из вида.

Я чувствую, как мои глаза широко открываются.

– Так другие люди тоже что-то подозревали?

– Чёрт, нет. Риджвью с-слишком маленький город. Они просто думали, что идеальная маленькая дочка Миллеров дала трещину.

Она пожимает плечами.

– Так бывает, хотя это было довольно причудливо.

– Да?

Мэгги поднимает руки.

– Это же Миллеры. Переезжающие через всю чёртову страну!

– Спасибо!

Я благодарна, что хоть кто-то заметил неуместность этого факта. Я кусаю внутреннюю часть губы, всё ещё пытаясь разобраться в ситуации.

– И что ещё более странно, они не держали Джулиен в курсе. Как будто абсолютно не брали её в расчёт.

– Думаешь, её родители сделали что-то незаконное?

Мэгги смотрит на меня недоверчивым взглядом.

– Миссис Миллер была руководителем хора. В буквальном смысле.

– Ладно, прекрасно, но что с её отцом? Мои родители никогда не могли его вынести. Я слышала, как мой отец говорил о нём.

– Ну, если они подорвались и уехали без причины, то, в-возможно, у них всё-таки была причина. Чокнутая до чёртиков д-дочь, которую они хотели спрятать.

Я тяжело сглатываю, шокированная этой идеей, но боюсь уточнить, пошутила она или нет. Потому что если всё это случилось с Джулиен, это всё ещё может случиться со мной.

Появляется стюардесса, предлагая напитки и спасая меня от необходимости ответить. Я пью свой имбирный эль и делаю вид, что заворожена пейзажем за окном.

Мама и папа однажды брали меня в Нью-Йорк, и я помню, как пролетала над городом с прижатым к стеклу носом. Мои глаза, наверное, были размером с блюдца. Я не могла даже представить себе такой огромный город, где так много зданий вокруг изумрудно-зелёного треугольника Центрального Парка.

Приземляться в Лос-Анджелесе абсолютно не похоже на то. Это как приземляться в Кливленде. Разве что я замечаю надпись Hollywood ещё до того, как слышу выдвижение шасси.

Мама Мэгги, должно быть, гораздо более хороша в готовке, чем я представляла, потому что нас привозит в отель заказная машина с водителем. Конечно, это не лимузин, но всё-таки. Гладкая чёрная городская машина с кожаными сидениями и телеэкранами, вмонтированными в спинки сидений – это вам не моя старенькая Тойота.

В Калифорнии всё такое зелёное и живое, как будто ноября здесь никогда не существовало. После того, как каждый год проводила зиму в северном Огайо, я чувствую себя словно на другой планете.

– Вау… – Я смотрю на бесконечный поток пальм и автомобилей. – Это на самом деле как в кино.

Мэгз улыбается мне.

– Первым делом мы проведаем пляж.

– Первым делом мы зарегистрируемся в отеле, – поправляет миссис Кэмпбелл, закидывая на каждую из нас по руке, пока водитель выгружает наш багаж.

Если бы это была моя мама, мы бы потратили следующие два часа, проверяя номер и обсуждая меры предосторожности. Но миссис Кэмпбелл не такая напряжная, поэтому я знаю, что мы увидим океан до того, как отправимся на боковую.

Двумя часами позже наша троица идёт на пляж Венис. Мы пробуем рыбный тако и мороженое и смеемся всю дорогу к нему. Мама Мэгги устремляется в кофейню, а мы идем на пляж, чтобы посмотреть на удачливых людей.

Я всегда думала, что дикость преувеличена, но была неправа. Дощатый настил по дороге на пляж как гигантская цирковая постановка. Огромный парень с самой маленькой собачкой, которую я когда-либо видела, проезжает на ярко-зелёном велосипеде, почти задавив девушку, которая жонглирует по меньшей мере пятью апельсинами. Несколько длинноволосых детей двигаются вокруг них, разговаривая друг с другом на языке Шекспира.

Мы с Мэгги качаем головами и меняемся нашими рожками, чтобы попробовать другой вкус. Возможно, это лучший день в моей жизни. Правда, если не считать того дня, который я провела с Адамом, но я не могу его учитывать. Я не могу даже подумать об этом, если только не хочу расплакаться.