Текст книги "Последний каббалист Лиссабона"

Автор книги: Ричард Зимлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Сжимая в кулаке врезающиеся в ладонь ключи, я как наяву увидел Португалию, ее пробковые деревья и маки. Розету с ее ошейником из вишен. Мордехая и отца. Голубые и белые дома Лиссабона. Площадь Россио. Зеркальную речную гладь позади нашей старой синагоги. Сладкий аромат цветущего олеандра в нашем дворе. Иуда и дядя. Могилы на Миндальной ферме.

Затем мне открылось видение, в котором мой учитель бросил мне соединенные в единую цепь слова: «Nossas andorinhas ainda estao nas maos do farad – наши ласточки все еще принадлежат фараону». Когда я во второй раз пробежал взглядом фразу, записанную кодом новых христиан, она поднялись в воздух и со звоном рассыпалась.

Когда я пришел в себя, мое сердце выстукивало: «У меня появился шанс вернуться домой».

Именно тогда разрозненные события, хранящиеся в моей памяти Торы, связались воедино в книге прошлого. Не сомневаюсь, что дядя хотел от меня именно этого много лет назад.

Я дотянулся до кувшина с вином и выхватил ленту пергамента, на которой тетя Эсфирь когда-то написала наши с дядей имена, ту самую, что он отдал мне незадолго до смерти, обещая прийти мне на помощь невзирая на обстоятельства.

Оставшись в одиночестве в комнате для молитв, я вспомнил жуткие строки из Бытия о жертвоприношении Исаака, которые дядя заставил меня пересказать Иуде той памятной Пасхой… Он объяснил нам тогда, что для достижения высшей цели следует пожертвовать своим «я». Он имел в виду свое «я».

Перед самой гибелью, в подвале дядя задал мне вопрос о моей готовности покинуть Португалию. Он говорил о своем страхе о том, что Реза и моя мать ни за что не пожелают уезжать. Эти страхи выдали его намерения: он полагал, что лишь нечто поистине ужасное сможет заставить маму и Резу – его единственного живого ребенка – уехать из Португалии.

Даже слова дяди, процитированные Диего в подложной записке, написанной от лица мохеля Соломона, говорят об оккультном обосновании его смерти:

«Твой клинок закалит меня перед Господом и, возможно, послужит высшей цели».

Какой же высшей цели могла служить его смерть? О чем думал мой наставник?

В последние двадцать четыре часа я позволил собственным домыслам перемешаться с вопросами, превратившись в путы, которые не собирались оставлять меня в покое. Поэтому я достал с полки чернильницу и отыскал рукопись, начатую еще в 1507 году по христианскому календарю и – с некоторыми исправлениями – ставшую Книгой Первой. С этого момента я и взялся завершить для вас нашу историю.

Месират нефеш, готовность рискнуть всем ради великой цели, которая позволит исцелить мир сущий и повлиять на Царствие Небесное. Лишь сейчас я, кажется, начал понимать, как это непередаваемое мужество заставляло глаза моего наставника светиться, а его руку – подниматься в жесте, благословляющем весь мир.

– Я клянусь защищать тебя от опасностей, подстерегающих на пути, – сказал он однажды, когда мне было всего восемь.

Да, он свято сдержал свою клятву. Потому что вот он я – в безопасности, в Константинополе!

Что я пытаюсь сказать, судорожно, неуверенно, из-за собственных убывающих сил и действия слишком большого количества анатолийского вина, так это то, что дядя принес в жертву самого себя. Частично, возможно, пытаясь спасти девушку, Терезу, убитую рядом с ним. Но, что более важно, я уверен, он позволил убить себя во имя грядущих поколений. Чтобы вынудить мою мать и Резу – и всю нашу семью – бежать из Португалии. Чтобы дать возможность нашему семейному древу пустить корни в безопасной земле. В земле, почва которой готова принять евреев без масок.

Я принялся было предполагать, что дядя хотел, чтобы Диего спустился в подвал или даже вынудил его прийти, воспользовавшись приемами практической Каббалы. Нет. Но, возможно, дядя подозревал, что у него будут гости. Как бы то ни было, пришел момент, – может быть, лишь когда Диего спустился в подвал, – когда мой наставник начал понимать истинный смысл восстания против нас, когда осознал возможности, которые появятся у нас после его смерти от руки убийцы. К добру или к худу, но он решил, что наша семья, наш народ оказался на грани пропасти и только его ужасная смерть способна заставит нас попытаться спастись.

Безумна ли эта теория? Возможно. Может быть, только Богу было известно, что дядя станет жертвой той Пасхи.

И все же есть доказательства, подтверждающие мою теорию, – небольшое свидетельство, могущее убедить вас в том, что мои предположения, по крайней мере, правдоподобны.

Годы назад Фарид был уверен, что изображение Мордехая в последней Агаде моего дяди было выполнено с моего лица, что это я был запечатлен в виде спасителя евреев в Книге Эсфирь. Я думал, что это невозможно: на рисунке Мордехай был слишком стар.

Я полагал также, что даже если дядя действительно моделировал лицо героя с моего собственного, то лишь потому, что предчувствовал, что позже я отомщу его Хаману – Диего.

Но вчера, рассматривая иллюстрацию, я обнаружил нечто поразительное. Мордехай во многом напоминает меня теперешнего, двадцать четыре года спустя с тех пор, как дядя сделал рисунок. У нас одинаковые коротко остриженные волосы с проседью, усталые глаза, оба мы – уцелевшие свидетели трагедии.

Как видите, дядя оказался во многом провидцем, сумев нарисовать меня таким, каким я стал почти четверть века спустя.

Так что лишь сейчас я начал понимать, что учитель подарил мне высшее предназначение, провидя, что я, как еврейский герой древности, когда-нибудь начну борьбу за спасение своего народа.

Не сомневаюсь, что именно поэтому в видении, пришедшем ко мне вчера, дядя назвал меня Мордехаем. Он подразумевал не имя моего старшего брата, как я подумал сначала, но имя библейского спасителя нашего народа.

И все же, как, по его мнению, я должен был спасать их – я, Берекия Зарко, человек, больше не верящий даже в самое существование Бога?

В ваших руках лежит ответ: я подозреваю, дядя чувствовал, что только его чудовищная смерть подвигнет меня написать эту самую книгу, которую вы теперь читаете. Что лишь его вынужденный уход из мира сущего заставит меня признать, что наше время в Европе вышло. Что лишь самая страшная трагедия убедит меня умолять всех евреев – всех до последнего, неважно, новых христиан или нет, – отправиться туда, где мы будем вне досягаемости инквизиции и прочих ужасов, которые могут измыслить для нас.

Поскольку единственное, в чем можно быть уверенным насчет европейских монархов, так это в том, что у них нет недостатка идей, касающихся евреев. Мы являемся им в самых страшных ночных кошмарах.

Если вы не признаете, что существует хотя бы малейшая возможность того, что эти домыслы имеют вес указов, в таком случае я желаю вам всего наилучшего в вашем одиночестве.

Очевидно, вы никогда не знали никого, равного по духовной силе моему дяде, с самоотверженной и безусловной любовью к вам, готового пожертвовать собой ради вашего спасения.

Или, возможно, уместнее было бы пожалеть о собственном жалком даре писателя: мне не удалось своей сказкой убедить вас в том, что господин Авраам Зарко действительно жил на свете. Приношу свои извинения. Но, скажу вам, вы должны найти в себе мужество поверить мне: на свете существуют мужчины и женщины, полные решимости отдать свои жизни ради грядущих поколений – детей, которых они даже не узнают.

Так что я ошибался, объясняя годы назад Ране Тижолу, будто дядя верил в то, что о евреях в Португалии еще можно говорить в будущем времени. Он уже тогда знал, что и в Иберии, и прочих христианских странах Европы у нас осталось только прошлое. Можете ли вы поверить, что запланированный им переезд в мусульманскую землю, в Турцию, был всего лишь капризом?

Ни случайностей, ни совпадений…

Возможно ли такое?

Как бы то ни было, я решился рассказать о своих догадках Фариду, и в ответ он показал мне:

– Но тебе не кажется, что твой дядя мог бы сделать для евреев гораздо больше, будучи живым?

Хороший вопрос. Видимо, события развивались слишком быстро, чтобы дядя сумел их контролировать. И, как я и говорил, он мог увидеть свою истинную цель во вспышке вдохновения как раз в тот момент, когда Диего набросил четки ему на шею.

Не сомневаюсь, он верил, что Господь сумеет распорядиться его смертью лучше, чем жизнью.

В любом случае, иного ответа, кроме веры, жгущей мое нутро, у меня нет. Но даже если моя теория ужасающе неверна, я все равно не смею опустить перо или разорвать эти страницы. Я не могу оставить выживание евреев на милость европейских правителей, раз за разом показывавших, что в них нет чувства справедливости. Потому что, даже если я ошибаюсь, даже если я читаю слева направо, даже если мой наставник был слишком утомлен переживаниями из-за Резы, чтобы сопротивляться Диего, можете ли вы быть уверены в том, что когда-нибудь христиане не придут за вами, за каждым из нас? Что предатели вроде Диего не придут им на помощь?

Так мы наконец добрались до Диего и, вероятно, истинной причины его предательства. Этот вопрос я, разумеется, задавал себе множество раз.

Ключ к моей интерпретации его поступка лежит в каббалистическом определении зла – это добро, сошедшее с верного пути.

Я уверен, что Диего мог бы процветать среди своего народа. Но, живя бок о бок со старыми христианами, вынужденный бороться с ужасом, который вселяли в него Церковь и Инквизиция, он обратился к злу.

Поэтому я уверен, что найдутся еще многие вроде Диего, готовые шпионить за нами, если только мы не покинем Европу. Это тоже часть смысла смерти дяди.

Что до моей нерешительности в разговоре обо всем этом… Не удивительно, что какая-то часть меня хотела бы отбросить мои слова, словно мусор. Поскольку, если моя вера указывает на правду, то, в таком случае, я малодушно подвел своего дядю. Двадцать три года назад я позволил моей двоюродной сестре Резе остаться в Португалии. Да простит меня дядя. Поскольку, если он прав, если мое прочтение стихов прошлого верно, то ее семья обречена.

Именно поэтому я должен взять благословенные ключи, привезенные мне милым Лоренцо, и вновь войти во врата Португалии. Эта рукопись – оружие, которое я возьму с собой. Да свяжутся ее слова в единую петлю, на которой будет повешен Хаман.

Фарид говорит, он поедет со мной, что мне пригодится его поддержка. Возможно, он прав. Вместе мы заберем Резу и ее семью и отвезем их в Константинополь.

Да последуют за нами все новые христиане и евреи. И пусть мои дети и жена поймут причины моего отъезда. Сквозь ставни едва пробился первый слабый луч рассвета, и у меня разболелась рука Настало время в последний раз окунуть перо в чернильницу и оставить еще несколько строк. Пусть ангелы моих слов даруют понимание моей душе и вашей.

Как я и говорил в самом начале, это – история-предостережение. Вы, читающие эти строки, неважно, евреи или новые христиане, сефарды или ашкенази, если вы все еще находитесь в плену европейских границ, вам грозит смертельная опасность. Инквизиция не остановится, и скоро наше Кровоточащее Зеркало начнет истекать кровью, как никогда прежде. Поэтому дядя и явился мне сейчас. Избиение только начинается. Можете не сомневаться, короли Европы и их епископы никогда не перестанут видеть нас во сне. Они никогда не позволят вам и вашим детям выжить. Никогда! Рано или поздно, в этом веке или пятью веками позже, они придут за вами и вашими потомками. Ни одно поселение, неважно, насколько отдаленное, не будет безопасным. Никакие аристократы или иноземные войска не придут, чтобы защитить вас. Это и есть заключение, которое я вынес из смерти моего наставника. Поэтому снимайте маски. Поворачивайтесь лицом к Константинополю и Иерусалиму. И начинайте идти вперед.

Вырвите Кастильскую Европу из своих сердец и никогда не оглядывайтесь!

Благословенны все, в ком подобие Божие.

Берекия Зарко

Константинополь,

седьмой день ава, 5290 года

Глоссарий

Ав – одиннадцатый месяц лунного еврейского календаря, начинающийся приблизительно в середине июля и заканчивающийся в середине августа.

Агада – текст, содержащий как повествование об Исходе, так и описание ритуальной трапезы во время празднования Пасхи. Еврейские проповедники из Иберии и других уголков Европы часто иллюстрируют Агаду библейскими сценами.

Адар – шестой месяц лунного еврейского календаря, начинающийся приблизительно в середине февраля и заканчивающийся в середине марта.

Анусим – еврейский термин, обозначающий евреев, которых вынудили принять христианство.

Асмодей – предводитель демонов в еврейской традиции.

Баал Шем – по каббалистическим текстам, титулование мистика, обладающего тайным знанием сакральных имен Бога и умеющего творить чудеса с помощью этого знания.

Бахир – Книга Света. Значительный каббалистический текст, обнаруженный в Провансе в XII в.

Геница – место хранения сакральных книг[1]1
  В оригинале genizah, в еврейской традиции произносится гениза.
  Примечание верстальщика


[Закрыть].

Голем – создание, имеющее, как правило, человеческий облик, вызванное к жизни мистиком посредством произнесения одного из сакральных имен, в частности, Тетраграмматон.

Зохар – Книга Славы. Самая авторитетная книга в среде мистиков Каббалы, написана в Гвадалахаре, Испания, между 1280 и 1286 гг. еврейским мистиком Моисеем де Леоном.

Ибур – злой дух, не упокоенная душа мертвеца, которая вселяется в тело живого человека и управляет им.

Йом Кипур – самый священный еврейский праздник (День Суда), во время которого соблюдается строгий пост, и замаливаются грехи.

Кадиш – молитва об умершем, которую читают скорбящие родственники.

Кислев – третий месяц лунного еврейского календаря, начинающийся приблизительно в середине ноября и заканчивающийся в середине декабря.

Кошерный (Кошер) – подходящий для употребления в пищу согласно еврейским правилам питания.

Левит – член религиозной касты священнослужителей, происходящих от Леви, сына Иакова.

Лец – в еврейской традиции демон-вредитель или полтергейст.

Лилит – в еврейской традиции женщина-демон, душащая детей и соблазняющая мужчин. В некоторых источниках она упоминается как повелительница зла.

Маген Давид – шестиконечная звезда, символ иудаизма.

Маймон – в еврейской традиции могущественный демон.

Маца – бездрожжевой хлеб, который евреи изготавливали во время Исхода. Употребляется в пищу во время празднования Пасхи. Его единственные ингредиенты – мука и вода.

Мезуза – небольшая шкатулка, в которой хранится пергамент с молитвой, начинающейся словами «Шма Исраэль» («Услышь, Израиль»). Эту шкатулку зашивают в косяк входной двери в каждом еврейском доме, поскольку считается, что она защищает от злых духов.

Менора – подсвечник, в основном, с семью ветками, иногда с девятью. Свечи в нем зажигают во время празднования Хануки.

Метатрон – ангел, записывающий добрые дела.

Миква – ритуальный бассейн (водоем), в который женщины погружаются после менструации. Им также пользуются и мужчины в целях ритуального очищения.

Мицва – священное наставление. В Торе существует 613 таких наставлений. Также это понятие может означать любой хороший поступок.

Мордехай – советник, раскрывший заговор Хамана, собравшегося учинить избиение персидских евреев (по Книге Эсфири).

Мохель – человек, проводящий обряд обрезания. Обычно еврейских мальчиков обрезают на восьмой день после рождения.

Нецах – божественное испытание.

Нешема (Нешма) – искра Божьего духа в человеке, душа.

Нисан – седьмой месяц лунного еврейского календаря, начинающийся приблизительно в середине марта и заканчивающийся в середине апреля.

Пасха (Пэсах) – еврейский праздник в честь избавления от рабства в Египте, по традиции проводится в течение восьми весенних дней.

Пурим – еврейский праздник в честь раскрытия заговора Хамана против евреев Персии.

Рахамим – божественное сострадание.

Рош Хашана – еврейский Новый год.

Самаэль – имя Сатаны в иудаизме.

Седер – традиционная ритуальная трапеза в первый, а иногда и во второй вечер Пасхи. (Последняя трапеза Христа была еврейским Седером.)

Сефер – «Книга» на языке иврит.

Сефирот – десять проявлений Божественной сущности, иногда в виде горнего света, часто связываемых с Древом Жизни, именами Бога и органами человеческого тела.

Ситра Ахра – каббалистический термин, означающий основные проявления зла и демонических сил (букв. Другая Сторона).

Талис – прямоугольная накидка человека, проводящего службу в синагоге.

Талмуд – древний свод еврейских Неписаных Законов с комментариями раввинов.

Тефилин – филактерии. Повязка, которой во время молитвы обматывается рука, носят в особом мешочке.

Тишрей – первый месяц лунного еврейского календаря, начинающийся приблизительно в середине сентября и заканчивающийся в середине октября.

Тора – Пятикнижие, первые пять книг Ветхого Завета. В более широком смысле – весь Ветхий Завет, или даже все иудаистское учение.

Треф – пища, не соответствующая правилам кошрута и подлежащая утилизации.

Ту Бишват – еврейский праздник урожая, связанный с Древом Жизни. Во время праздника в пищу употребляются плоды, произрастающие только в пределах земли Израиля.

Хазан – раввин или старший человек в семье, который во время службы в синагоге читает молитвы и возглавляет хор.

Хала – еврейский яичный хлеб.

Халица – предписанная Библией церемония отказа мужчины жениться на бездетной вдове своего брата.

Хаман – персидский чиновник, устроивший заговор по избиению евреев (по Книге Эсфири).

Хамес – пища, которую евреям было запрещено есть во время Пасхи, особенно дрожжевой хлеб.

Ханука – еврейский праздник, который проводится зимой в честь победы Маккавеев, еврейского племени, над сирийцами в 165 г. до Рождества Христова.

Харосет – смесь резаных фруктов, орехов и специй, которую едят во время празднования Пасхи. Она символизирует строительный раствор, использовавшийся евреями-рабами во время строительства для египетского фараона.

Хешван – второй месяц лунного еврейского календаря, начинающийся приблизительно в середине октября и заканчивающийся в середине ноября.

Цедек – божественная справедливость.

Цицит – кисточки бахромы, нашитые по четырем углам накидки священнослужителя.

Шеват (Шват) – пятый месяц лунного еврейского календаря, начинающийся приблизительно в середине января и заканчивающийся в середине февраля.

Шефа – божественное проявление, момент божественного присутствия.

Шофар – бараний рог, используемый в определенных ритуалах для создания трубного звука.

Шохет – в еврейской традиции мясник, обученный приемам правильного (кошерного) умертвления животных.

Эйн Соф – скрытая ипостась Бога, которую нельзя ни увидеть, ни описать, ни каким-либо образом приблизиться к ней. Существование этого бога и его сущность можно установить лишь с помощью обнаружения его проявлений и символов в мире сущем.

Элохим – одно из имен Бога