Текст книги "Запах страха. Коллекция ужаса"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

Соавторы: Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Дэвид Моррелл,Стивен Джонс,Ким Ньюман,Джин Родман Вулф,Дэвид Джей Шоу,Кристофер Фаулер,Элизабет Хэнд,Кэтлин Кирнан,Эл Саррантонио
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

– Машинист и кочегар спорили в кабине? Из-за вас?

Миссис Никлс кивнула, искусственные зубы клацнули, исказив ее рот. Все чувства Ричарда как будто заколебались, Лицо Гарри пошло волнами. Словно «Шотландская стрела» преодолевала звуковой барьер.

Поезд разогнался слишком быстро!

– А что насчет отцепления вагонов?

– Это было сделано не человеческой рукой. Это был ваш геккон. Он поднялся из озера и напитался огнем в сердцах Дона и Ника, как младенец, впервые пососавший грудь матери. Он убил всех пассажиров и отцепил вагоны, чтобы они рухнули вместе с мостом. Это стало пиршеством для него. Лучшим, что у него было до сих пор. Дало ему силу прожить первые часы. Я потеряла троих детей в больнице. В те дни такое случалось. Каждый божий день. Один из них, я думаю, был от Дона. Этот малыш тоже теперь в гекконе, который всосал все плохие чувства, все несчастные души, и продолжает их всасывать.

Ричард понял.

Но он увидел и ложь миссис Никлс. «Не человеческой рукой», – говорила она. Может быть, геккон частично проявлялся в виде полтергейста. Используя дрожание, дребезжание и грохот поезда, он подталкивал неодушевленные предметы в нужном направлении. Падение крышки пианино на руки Дэнни было классическим проявлением полтергейста. Но для чего-то большего, например, для того чтобы пригвоздить женщину вилками к столу или похитить «марш-коды», требовались руки, хозяин, человеческое тело или тела.

– Они оба это сделали, – сказал он. – Оно взяло их обоих. Заставило их сделать это, заставило отцепить вагоны.

Ричард увидел, как это произошло, причем очень отчетливо. Двое мужчин в форме Лондонско-шотландско-айлской железнодорожной компании старого образца пробираются к угольному тендеру, оставив пустую кабину, хватаются руками за выступы, как ящерицы, с нечеловеческой цепкостью. Четыре руки на сцепке тянут упругий рычаг, не предназначенный для перемещения во время движения поезда, отключают страхующие устройства, призванные предотвратить расцепление вагонов. Руки покрываются кровью, ломаются ногти. Рецепторы боли обоих хозяев отключены новорожденным, но уже хитрым, уже жаждущим крови гекконом.

Наконец замок открыт. Вагоны начинают отдаляться от локомотива. Душераздирающий звук обрушения моста. Крики пассажиров в падающем в воду поезде. Вагоны разлетаются в воздухе среди балок и рельсов. Вспыхнувшие на секунду и сразу погасшие языки пламени, летящие в черную воду искры. Огромная волна, накатившая на берег озера.

Взрыв ужаса и боли. Пища геккона.

– Джеперсон, – сказал Гарри и пощелкал пальцами у него перед носом.

– Я знаю, что оно сделало, – сказал он Самому ценному члену клуба. – Что оно хочет сделать. Как оно собирается это сделать. Очередная инвердитская трагедия. Мы все должны умереть, но оно может покинуть поезд. Освободиться от железа «Шотландской стрелы».

Оно станет достаточно сильным, чтобы завладевать телами живых взрослых людей. Оно может внутри кого-нибудь попасть на базу, там передать «марш-коды» новому хозяину и переселиться в него. Оно может сесть за цифронаборную машину и нажать нужные клавиши. Оно как наркоман, которому нужны все большие и большие дозы. Смерти нескольких десятков человек ему уже не хватает, поэтому ему нужно начать третью мировую войну!

Гарри выругался.

– Нужно остановить девочку, – сказал Ричард. – Дай мне ружье.

V

Подбежав к двери между вагонами, готовый броситься за гекконом, Ричард остановился.

«Снаряд два раза в одну воронку не падает».

Он развернулся и пошел решительным шагом в другой конец вагона, мимо Гарри, миссис Никлс и Арнольда.

– Не в ту сторону, Джеперсон.

– Неужели?

– Я пришел с той стороны. На той стороне второй и третий класс. И багажный вагон.

Гарри держал в левой руке второе ружье.

– Здесь все меняется, разве ты не заметил?

Гарри не был ни дураком, ни новичком.

– Дислокационные феномены? Эшеровское пространство?

– Шиворот-навыворот, – сказал Ричард.

– Откуда ты знаешь, что конфигурация снова не поменяется? Геккон может нас сбивать с толку, разворачивая вагоны туда-сюда, всегда в неправильном для нас направлении. В пятьдесят втором во Вроксли в доме священника был такой коридор-ловушка. Самый главный член клуба передо мной потерял двоих из своей группы.

Джеперсон остановился.

Он посмотрел в дыру на потолке, на телефонные провода, облака, небо. Сейчас он мог сказать, в каком направлении двигался поезд, но, стоило отойти от двери, уверенность пропадала. Окна не помогали. Они были словно покрыты краской. Удар прикладом ружья сотряс, но не разбил стекло.

– Здесь есть дух, который хочет поговорить, – сказала миссис Никлс.

– Здесь слишком много духов, – нетерпеливо отмахнулся Гарри.

– Это новый, приятель. Я слышу… ах… пальцы?

– Волшебные Пальчики? – Гарри посерьезнел. – Дэнни Майлз? Что с ним случилось?

– Он погиб, Гарри, – сказал Ричард. Для Самого ценного члена клуба это было новостью.

– Дьявол!

– Он говорит: не думай, чувствуй… Это что-то означает?

Для Ричарда означало. Он закрыл глаза и внутри своей головы в темноте почувствовал Дэнни и что-то оставшееся после Дэнни. Он прекратил думать о том, в какую сторону едет поезд, и позволил своему телу руководствоваться движением, грохотом колес, колебанием вагонов. Они представились ему чем-то вроде указателей или стрелок.

– Раскрутите меня, – сказал он.

– Что, как в игре? – уточнила миссис Никлс.

Он кивнул. Большие руки легли ему на бока и начали вращать. Он приподнялся на носки, вспомнив две недели обучения балету, и стал крутиться, как живое веретено.

Резко остановился. Не упал.

Он знал, в какую сторону нужно идти, и направился прямиком туда, по дороге открыв глаза. Он даже не понимал, через какую сторону вагона собирается выйти. Распахнув дверь, он бросился в темноту, как будто ружье миссис Свит заменяло ему «волшебную лозу».

Остальные последовали за ним.

VI

Ричард знал, что Дэнни был привязан к этому месту, как и многие другие. Майлз Волшебные Пальчики был еще достаточно свеж, поэтому обладал некоторой независимостью, но скоро его засосет окончательно, и он станет еще одной головой этой коллективной гидры, пожирающей боль. «Шотландская стрела» сделалась домом для Зла. Когда нечто злое поселяется в доме, на какой-нибудь уединенной дороге, в общественном туалете или где угодно, оно редко проявляет себя чем-то более существенным, чем летающие предметы или неуклюжие и невидимые прикосновения. Наихудшие из призраков – это чудовища с амбицией. Они хотят освободиться от якорей, которые удерживают их на одном месте, они не желают подниматься в высшие сферы, успокаиваться или выходить на свет… Их единственное желание – сеять зло. Зло в духе эпидемии «черной смерти» или Великого лондонского пожара. В духе японского фильма про радиоактивного динозавра. В духе конца всего.

Он находился в вагоне, в котором прежде не бывал, однако не сомневался, что идет по следу геккона.

Окон здесь не было, даже затемненных. Охотничьи трофеи на щитах, рога и головы животных висели на обшитых панелями стенах, выдаваясь так, будто их кости росли, как ветви деревьев, из-за чего проход казался похожим на тропинку в густом лесу. Были здесь рога носорогов, слоновьи бивни и даже нечто, больше всего напоминавшее головы саблезубых тигров, глаза которых все еще горели от ярости. Между низкими, симметрично расставленными кожаными креслами располагались невысокие столы, на которых пепельницы с желобками для толстых сигар соседствовали с покрытыми пылью коньячными бокалами. Сильный мужской запах ударил в нос Ричарда.

– Что это? – ошарашенно спросил он у Арнольда.

– Клубный вагон, сэр. Предназначенный исключительно для друзей директора, лорда Килпартинджера. Как правило, в составы такие вагоны не включают.

На одном из кресел развалился скелет с бакенбардами, патронташем, портупеей и крагами. Двумя руками он держался за ствол винтовки. Кость пальца ноги застряла в защитной скобе спускового крючка, а дуло винтовки лежало в развороченных челюстях взорванного выстрелом черепа.

– Интересно, кто это? – поинтересовался Ричард.

– О нем есть в отчете Катрионы, – вставил Гарри. – Это Задира Моран. Старый викторианский полковник. Охотник на крупную дичь и завсегдатай игорных притонов. Охотился на все, что движется, убивал, снимал шкуру и вез домой голову или рога, чтобы вешать на стены. Если верить Катрионе, был замешан в какой-то крупной махинации и несколько раз чудом избежал виселицы. Сюда он попал, потому что выиграл последнее пари. Один из его веселых дружков сказал, что в мире не осталось ничего, чего бы он еще не убивал. Моран тут же и доказал другу, что тот ошибается.

В лежащем на полу тропическом шлеме можно было рассмотреть куски черепа и фрагменты пули «дум-дум».

– Дело закрыто.

– О да. Про Морана и поезд даже сняли фильм «Ночной ужас».

Ричард осторожно двинулся вперед, лавируя между трофеями и отводя слишком настойчиво выпирающие рога стволом ружья.

– Тут бы мачете не помешало, – заметил он. – Осторожно, колючки.

Поезд по-змеиному сделал серию небольших поворотов, опасно наклоняясь то на одну сторону, то на другую. В бархат на плече Ричарда уткнулся рог нарвала.

Ричард услышал «ай!» со стороны Гарри, который наткнулся на кончики рогов.

– Ерунда, просто царапина, – сообщил Гарри. – Чертова рука сильнее болит.

– Я бы запретила все это, – подала голос миссис Никлс. – Как можно стрелять в бедных животных, которые никому не причиняют вреда?

– Согласен с вами, – подхватил Ричард. – Охотиться можно только на людей.

Дальше пробирались через клуб молча.

Следующий вагон снова оказался рестораном. Гарри хотел на этом завершить поиски, но Ричард настаивал на продолжении.

– Приборы расставлены здесь не в ту сторону, – сказал он. – Это не наш ресторан.

– И дырки в потолке тоже нет, – заметила миссис Никлс.

– И это тоже.

– Мы будем рады подать легкий завтрак сразу после Инвердита, – объявил Арнольд, – для желающих прибыть в Портнакрейран освежившимся и бодрым.

– Поедим потом, – сказал Ричард. – Когда спасем мир.

За этим вагоном-рестораном оказался вагон первого класса. Ричард провел их мимо спальных купе. Дверь Анетт была открыта. Ее ночная рубашка лежала на одеяле, как сброшенная змеиная кожа. Горькое зрелище!

Фальшивые курьеры продолжали спать. Беспокоить их не было нужды.

По коридору им навстречу шла другая экспедиция. Они настолько углубились во времени, что встретили самих себя? Или это их злые двойники пришли из соседнего измерения, где ножи и вилки лежали справа налево? Нет, это всего лишь зеркало в конце коридора. Один ноль в пользу теории отбрасывания невозможного.

– Где дверь в следующий вагон? – спросил Ричард у проводника.

– Она здесь не нужна, сэр, – ответил Арнольд. – Дальше находятся угольный тендер и локомотив. Заходить туда пассажирам не разрешается.

Но геккону это удалось.

Одна из дверей начала раскачиваться на петлях и биться о стену. Холодный воздух струился в вагон, как вода сквозь жабры лосося.

Ричард толкнул дверь и высунулся из вагона, крепко держась за стенку.

Под ним проносился гравий. На востоке восход очертил черный горизонт алой линией. Впереди, ухая поршнями, по рельсам катился локомотив № 3473-S; хорошо смазанный механизм, щедро накормленный углем, работал, как часы. Железные балки моста приближались с пугающей быстротой. Ричард втянул голову обратно.

– Мы на мосту, – сказал он.

Прежде чем кто-либо успел возразить, если у кого-то и было такое желание, он бросился в открытую дверь.

VII

Прижимаясь к вагону, Ричард подумал о том, что, хотя у него оставалась свободной только одна рука из-за того, что дробовики, в отличие от нарезных винтовок, не оснащаются таким полезным приспособлением, как плечевой ремень, больше некому было ползти по внешней стене несущегося на всех парах поезда.

Гарри был старше по возрасту и положению в клубе, но из-за травмированной руки практически выбыл из игры. Миссис Никлс была слишком грузной, старой, да и к тому же она – женщина. Ну а проводник был не совсем из их группы. Геккон устроился в нем слишком уютно. Вообще, Арнольд был достаточно таинственной фигурой, чувствовалась в нем какая-то хитрость, скрытность, трагедия. Ричард заметил искорки, промелькнувшие в его глазах, когда миссис Никлс рассказывала о старых добрых днях процветания Лондонско-шотландско-айлской железнодорожной компании, о любвеобильном шотландце, о безголовом кочегаре и о страшных событиях тридцать первого года.

Короче говоря, лезть на вагон пришлось ему.

Выпрыгнув в дверь, он ухватился за ее край и повис на внешней стороне вагона, оглушенный грохотом колес. Ветер трепал его, как кусок тряпки. До сцепки вагона с локомотивом оставалось примерно восемь футов. Что находилось внутри вагона на этих восьми футах, в отделении, недоступном для пассажиров, оставалось загадкой. Хотя нет, скорее всего, там находились туалет и ванна машиниста и кочегара, куда можно было попасть по широкому и безопасному трапу вдоль тендера с углем, с перилами и ручками, которых ему сейчас очень не хватало.

Однако над головой у него висела сложенная кольцами красная цепь стоп-крана. Ричард крепко взялся за один виток. Грохот колес перекрыл истошный оглушительный свист локомотива. Холодная цепь впилась в руку. Нужно было надеть перчатки.

Прижимаясь спиной к вагону, он подергал одной рукой цепь, проверил, выдержит ли она вес его тела, и увидел в нескольких сотнях футов под собой блеск темных вод озера Лох-Гаэр. Там, внизу, пребывали озлобленные души тех, кого пустил на обед Джок Мак-Гаэр, утопленных инвердитских ведьм и буйных жертв трагедии тридцать первого года. Все они наверняка уже стали частью геккона. Не говоря уже об «охваченном адским огнем плевке преисподней», который упал в озеро в 1601 году. С него-то все и началось.

Хрупкий с виду мост, напомнил он себе, на самом деле являлся прочным сооружением, построенным для того, чтобы заменить обрушившуюся конструкцию.

Металлические балки мелькали мимо него все быстрее и быстрее. Пробираясь по вагону, Ричард помогал себе ружьем, но его ствол случайно угодил в балки. Ружье вырвало у него из руки, согнуло буквой и, и оно полетело в озеро. Миссис Свит специально просила Арнольда проследить за ее арсеналом, так что теперь в ближайшие день-два в управление железной дороги поступит жалоба. Конечно, если эти день-два наступят.

Когда освободились обе руки, стало проще передвигаться от витка к витку. Он подумал: что он, безоружный, сможет противопоставить геккону при встрече? Хороший удар в нос вряд ли поможет.

Дверь захлопнулась за ним с металлическим лязгом. Из окна высунулись Гарри и миссис Никлс, на взволнованных лицах – вера в успех.

Ему приходилось бороться с яростным ветром, неумолимой силой тяжести, плевками горячего пара и собственной неуклюжестью. Он знал, что до него этот путь уже проделало существо, сходное обликом с маленькой девочкой. Хотя, кто знает, возможно, геккон мог держаться на стенке вагона, как настоящая ящерица.

Восемь футов. Трудные восемь футов. Полы сюртука били по бедрам. Рук он не чувствовал, но из разодранных ладоней капала кровь. Он потянулся за очередным витком, последним, и кулак его сомкнулся на пустоте. Ему пришлось заставить себя разжать ладонь и посмотреть вверх, где он цеплялся потерявшими чувствительность, а возможно, и сломанными пальцами второй руки за цепь. Видеть свою руку он видел, но не чувствовал ее совершенно. Отпускать надежную опору не хотелось, но если этого не сделать, дальше продвинуться не удастся. Он протянул ногу, едва-едва достав до поручня. Подошва ботинка скользнула по потускневшей бронзе. Отворот на брючине был пропитан его собственной кровью. Помолившись высшим силам, он отпустил надежную цепь, перенес весь вес на ненадежный поручень и крутанулся в сторону трапа.

Получилось. Ноги его оказались на похожей на веранду площадке в самом конце вагона. Его затрясло от страха, слабости и облегчения. Крукам, к сожалению, тоже начала возвращаться чувствительность.

Между вагонами и локомотивом находилось большое тяжелое сцепление. Черное железо в густом слое копоти и смазки. На сцеплении на четвереньках сидел геккон. Только по косичкам и измазанной пижаме можно было определить, что это Ванесса. Это был мерзкий гоблин, усевшийся на поганку, гремлин, разбирающий мотор самолета в полете, инкуб из «Кошмара» Иоганна Фюссли, оседлавший спящую деву.

Короткими пальцами черных рук оно копалось в сцеплении.

Геккон поднял голову с круглыми глазами, с ноздрями, похожими на две узких прорези, и зашипел на Ричарда.

Налетели клубы пара, окружив их обоих обжигающим туманом. Снова раздался свисток.

В угольном тендере, уже почти опустевшем, катались два тела: машинист и кочегар. Они были сплошь покрыты черной копотью, только краснели разорванные горла. В открытой кабине не было никого.

Ричард стряхнул капли горячей влаги с лица, которое уже горело огнем. Наверное, он сейчас был красным как рак.

Он схватил геккона за плечи, вернее, за пижаму Ванессы, и рванул. Геккон впился зубами в его запястье.

Все пошло не так, как хотелось чудовищу. В 1931 году оно уже отцепило вагоны на этой части моста. Но на этот раз в его распоряжении были руки маленькой девочки, а не двух опытных мужчин. Геккон мог наделять своего хозяина силой, заставлять не чувствовать боль, искажать лица… но он не мог увеличить размах рук или заставить маленькие пальцы обхватывать большие зацепы.

Геккон попытался завладеть Ричардом, но тот отбил атаку.

Больше половины моста уже осталось позади.

– Здесь тебе нет места, – сказал Ричард твари. – Тебе нигде не будет места. Лучше уходи!

Ванесса вдруг обмякла, маленькие руки отпустили зацеп. Ричард поднял ее к себе и прижал лицом к груди.

– Не могу дышать, – произнесла Ванесса своим собственным голосом.

Слишком просто.

В тендере два тела сели и поползли к Ричарду и Ванессе. Геккон нашел руки опытных железнодорожников. Вот когда пригодился бы дробовик. Он сомневался, что мог бы выстрелить в Ванессу, хоть и разбил тарелку о ее лицо, но пристрелить двух мертвецов он сумел бы без малейших угрызений совести.

Геккон без труда управлял одновременно обоими трупами, и это означало, что и в Ванессе могла еще оставаться какая-то его часть. Он вывелся в кабине этого локомотива и здесь был сильнее всего.

Рядом с головой Ричарда в стенку вагона ударился и разлетелся на части кусок угля, брошенный кочегаром. Машинист уже спускался из тендера к платформе у сцепления. Там находился рычаг с уже снятыми предохранителями.

Мост может не обрушиться, но на такой скорости и при таком наклоне отсоединенные вагоны сложатся гармошкой, слетят с рельсов, пробьют балки моста и упадут в озеро.

Небо уже наполнилось рассветом.

Прижимая к себе Ванессу, он почувствовал что-то в кармашке ее пижамы. Переложив ее себе на левое плечо, он правой рукой достал «марш-коды».

Ричард поднял целлулоидный пакетик, подержал его на ветру и отпустил. Тот полетел через озеро в сторону Инвердита. Одна из самых охраняемых военных тайн была отдана на волю ветра.

– Нужно было выучить «марш-коды» на память, – сказал он чудовищу.

Трупы – марионетки геккона запрокинули головы и завыли, как свисток поезда. Потом зазвучал сам свисток. Геккон завладел не только машинистом и кочегаром. Он проник в само железо локомотива, в медь отделки и в скрытую под копотью пурпурную краску. В топке горела его ярость. Его досада вылетала клубящимся паром. Его голод пожирал рельсы.

Ричард подумал, что спас мир, но не себя.

– Что тебя здесь держит? – спросил он.

Мертвые руки потянулись к рычагу. Ричард достал из рукава бритву и щелчком извлек лезвие. Потом быстрыми движениями шесть или семь раз ударил по грязному почерневшему мясу, рассекая мышечные волокна.

Кисти трупа повисли, пальцы упали на рычаг, как сосиски. Труп неожиданно сделался необитаемым и повалился на сцепление, болтая руками.

«Шотландская стрела» благополучно пересекла Инвердитский мост.

VIII

Освободившийся от геккона труп кочегара лежал неподвижно.

Теперь чудовище было только в самом поезде. Лампы «Шотландской стрелы» призрачно горели зловещим красным светом.

Третья мировая война была предотвращена, если только геккон не найдет способа сообщить советской разведке, что НАТО опять осталось без штанов. Однако все пассажиры поезда могли погибнуть.

Если на такой скорости врезаться в буферы на вокзале Портнакрейрана, поезд разобьется в лепешку. Был и другой вариант: «Шотландская стрела» могла промчаться через вокзал, вылететь на главную портнакрейранскую улицу и, проехав по ней, свалиться с утеса в конце. Геккон, подобно полковнику Морану, задумал совершить громкое самоубийство. Он мог их всех забрать с собой в огне и груде искореженного металла.

Ричард знал главное правило клуба «Диоген»: проблема должна быть решена любой ценой. Отец с первых дней учил его, что цель жизни каждого члена клуба заключается в служении и готовности к самопожертвованию. Каждый член, каждый талант прошел через это. Дэнни и Анетт были не первыми, кто расстался с жизнью.

Что ж, вероятно, такова цена.

– Мы уже приехали? – спросила Ванесса, положив голову ему на плечо. – Мне спать хочется.

Он ощутил вес ребенка на руках.

В этой битве нужно победить во что бы то ни стало. Ради нее. Сам-то он жил словно не по-настоящему. Появился из ниоткуда и уже много раз должен был умереть. Но, может быть, существовала причина, по которой он пережил детство? Ванесса? Возможно, она должна быть спасена, а не принесена в жертву.

– Нужно еще кое-что сделать, – сказал он. – Ты когда-нибудь мечтала покататься на паровозике?

Она рассмеялась.

– Только дети говорят «паровозик»!

– Ну хорошо, на паровозе.

Смех девочки успокоил его, что ему сейчас и требовалось, хотя он все еще был охвачен ужасом. Имея дело с одержимыми и думая о спасении мира от ядерного катаклизма, он как-то позабыл о страхе. Теперь же, когда от него зависела судьба оставшегося без управления поезда, его снова затрясло.

Усадив девочку на безопасное место, он переступил через мертвого машиниста, поднялся по лесенке на тендер, миновал мертвого кочегара и вошел в кабину. Открытая дверца топки качалась на петлях. Рычаги и рули раскачивались и поворачивались вместе с движением поезда.

Ему вдруг пришло в голову, что он не знает, как останавливают поезда.

– Можно мне погудеть? – спросила Ванесса. Оказывается, она, не испугавшись мертвецов, пошла следом за ним. Веревку свистка она нашла без труда.

Ричард рассеянно ответил, что можно, и стал осматривать кабину, надеясь увидеть какие-нибудь переключатели с полезными подписями наподобие: «Потянуть для уменьшения скорости» или «Экстренное торможение». Он услышал мерзкий смешок геккона в звуке огня в топке. Чудовище точно знало, в каком затруднении он оказался.

Ванесса сделала три долгих гудка, три коротких гудка, а затем снова три долгих гудка, что, как известно любому школьнику, на языке азбуки Морзе означает SOS. Спасите наши души. На помощь! Мэйдей! M’aidez! Ричард даже не был уверен, что она понимает смысл этого сигнала. Скорее всего, это было единственным, что она знала из азбуки Морзе.

Солнце уже почти встало, небо было окрашено в цвет крови.

Впереди изгибающиеся плавной дугой рельсы уходили в сторону вокзала Портнакрейрана.

– Море, море! – закричала Ванесса.

Ричард пробормотал себе под нос, что они очень скоро могут слишком хорошо рассмотреть это море, а точнее, не море, а озеро Лох-Линни.

– Кто-то идет, – сказала Ванесса.

«Наверняка опять какая-то беда», – подумал Ричард и обернулся, но никого не увидел.

Ему не хотелось покидать кабину, хоть и приходилось признать, что от его пребывания здесь пользы не было, но он поддался внутреннему порыву. Ведь он, в конце концов, был одним из чувствительных, так что, пока еще у него имелись чувства, лучше было им довериться. Он вернулся через тендер, откуда увидел открытую дверь служебного туалета и стоящего за ней Арнольда с пожарным топором в руках. Он прорубил зеркало. За ним стояли миссис Никлс и Гарри Катли. Ричард выругал себя за недогадливость. Конечно же, за зеркальной стенкой должна была находиться дверь.

Арнольд поднял топор, и Ричард понял, что геккон снова подцепил его на крючок, как форель. Они пришли не ответом на SOS.

Теперь, вдобавок к неуправляемому поезду, на его голову свалился сумасшедший с топором.

Ричард бросился обратно в кабину. Арнольд перепрыгнул через сцепление и пошел по трупам коллег за Ричардом.

Проводник полностью находился во власти геккона. Против его топора у Ричарда была лишь бритва.

Он потянул за первый попавшийся под руку рычаг. Инстинкт не подвел. Локомотив, выпустив струю пара, дернулся, и проводник повалился на колени. Ричард схватился за топор, вырвал оружие из рук Арнольда и отбросил его. Потом взялся за горло Арнольда, занес кулак, наслаждаясь видом нечеловеческого страха – чудовище напугано! – в глазах проводника, и нанес четко выверенный удар. На этот раз удача была на его стороне. Глаза геккона погасли. Арнольд обмяк, из носа хлынула кровь.

Миссис Никлс последовала за Арнольдом. Взявшись за поручень, она закричала:

– Это Дональд! Дональд Мак-Ридли. Я не узнала мерзавца без волос. Он над своими чудесными волосами трясся, как красна девица, когда еще был машинистом, а теперь он – старый лысый козел.

Веки Арнольда – Дональда! – задрожали и открылись.

Так значит, он не был чернорабочим. Или уже не был. Он вернулся на свой поезд. Наверное, предположил Ричард, потому что не мог его покинуть. Оно и не удивительно.

– Машинист! – крикнул Ричард. – Берите управление поездом!

– Пассажирам не разрешается находиться в этой части поезда, сэр, – пробормотал он. – Компания не может нести ответственность за несчастные случаи.

Ричард заметил красные искорки в глазах Мак-Ридли. Поняв, что в него возвращается геккон, он отвесил ему мощную оплеуху. На мгновение глаза прояснились.

– Нужно остановить поезд, – сказал он ему. – Исполните свой долг наконец. Верните себе доброе имя.

– Сделай это ради других, – проворковала миссис Никлс на ухо Мак-Ридли. – Сделай это ради бедного Ника. Ради ЛШАЖ, наконец, чтоб ей пусто было!

Мак-Ридли поднялся.

Торопливо, но как будто во сне, он начал дергать рычаги, поворачивать рули и нажимать кнопки.

Прямо по курсу уже показался вокзал. Солнце блестело на его стеклянной крыше.

Колеса завизжали на рельсах, Ванесса со счастливым выражением лица дернула за веревку гудка.

К ним присоединился Гарри с всклокоченными волосами и перевязанной рукой. Каждый мальчик мечтает побывать в кабине паровоза.

Всем пришлось взяться за что-то, когда поезд резко начал останавливаться у самого вокзала.

Колеса осыпали платформу искрами, испугав раннего носильщика. Поезд врезался в буферы.

Они не разбились, но удар получился сильным.

IX

Дональд Мак-Ридли, он же проводник Арнольд, умер. Когда остановился поезд, закончилась и его жизнь… Как в песне про дедовские часы, остановившиеся в минуту его смерти.

Локомотив № 3473-5 отцепили от состава и отогнали на запасные пути. Геккон по-прежнему гнездился в нем, но нить, связывавшая его с локомотивом и пассажирами, оборвалась. Ричард полагал, что это была цепь стоп-крана, но монстр был накрепко связан с обесчещенным, а ныне покойным машинистом.

– А ведь он был красавчиком, – успокоившись, промолвила миссис Никлс. – Да только поезд свой любил больше, чем любую девушку.

Гарри позвонил Эдвину Винтропу. Он сообщил, что существо поймано, но Ричард знал, что геккон умирал. Когда в топке локомотива № 3473-5 погас огонь, чудовище испустило дух. Железная оболочка могла бы стать трофеем. Нужно будет повесить скотоотбойник на стенку в клубе «Диоген».

Фальшивые курьеры отправились на базу НАТО. Миссис Свит пошла в багажный вагон, где ее ждал неприятный сюрприз. Жуткий священник при дневном свете выглядел еще страшнее. Ричард несколько раз прошел мимо него, присматриваясь, дабы убедить себя, что геккон не притаился в новом теле, чтобы продолжить свои козни.

К ним уже мчались полиция и «скорая помощь». Эдвину придется потрудиться, чтобы объяснить смерть Дэнни, Анетт и железнодорожников, не говоря уже о повреждениях самого поезда. Ричард нашел Анетт под столом в вагоне-ресторане и перенес ее тело в купе. Там он положил ее на кровать, на которой она расстелила свою ночную рубашку.

По платформе шнырял американец с прямой спиной, зубами, как у Берта Ланкастера, и подбородком, как у Керка Дугласа.

– Приятель, ты не видал посылку? – спросил он. – «Собственность Коатса»?

Ричард и хотел что-то ответить, но не нашел слов.

Американец побежал дальше, не обратив внимания на Ванессу.