Текст книги "Запах страха. Коллекция ужаса"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

Соавторы: Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Дэвид Моррелл,Стивен Джонс,Ким Ньюман,Джин Родман Вулф,Дэвид Джей Шоу,Кристофер Фаулер,Элизабет Хэнд,Кэтлин Кирнан,Эл Саррантонио
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Сит купила двадцать дисков.

Они съездили в Национальный музей и увидели прекрасную голову короля Джаявармана VII с ликом Будды. Дара, не задумываясь, сложил руки в молитве. Потом они поужинали во французском ресторане со свечами и вином, и было это точно как в видео для караоке: парень, девушка, и все ее деньги уходят за один вечер.

Они посмотрели представление в театре «Сованна Фум», и им повезло увидеть прекрасный номер с сэмплированной музыкой из французского фильма сороковых годов и современной кхмерской хореографией.

Когда Сит вернулась домой, сердце ее пело. Дара, Дара, Дара.

В спальне начал звонить мобильник. Снова и снова. «Вызов 1» высветил экран, но не указал ни имени, ни номера. Следовательно, звонивший не значился в списке контактов Сит.

Она выключила телефон. Но он продолжал звонить. И тогда у нее рассеялись сомнения. Она засунула телефон под подушку в свободной спальне, сверху положила еще одну подушку, потом закрыла дверь.

Начали трезвонить все сорок два ее мобильных телефона. Они звонили из шкафов, из ванны, где она их забывала. Они звонили с террасы на крыше и даже из туфли под кроватью.

– Я упрямая девушка! – закричала она духам. – Вам не запугать меня!

Она включила айпод погромче и наконец заснула.

На заре она разбудила своего шофера, спавшего в гамаке.

– Мы едем в «Сория маркет», – сказала она.

Водитель посмотрел на нее удивленными глазами, потом вспомнил, что надо улыбаться, и уважительно склонил голову.

Но лицо его изменилось, когда он увидел сорок два мобильных телефона в одном большом черном полиэтиленовом мешке.

В такую рань «Сория маркет» был еще закрыт, и они стали ездить кругами. Солнце светило им прямо в глаза. На улицах люди тащили тележки, как вьючные животные, или несли товары на старый Центральный рынок. Старый рынок располагался в куполообразном французском здании блевотного цвета в стиле ар-деко. Сит никогда там ничего не покупала.

– Может быть, вам стоит съездить к матери, – сказал водитель. – Она любит вас. Семьи на то и нужны, чтобы было кому вам помочь в трудную минуту.

Мать Сит жила в Таиланде, и они не разговаривали. Семья матери постоянно о чем-то просила: дать денег, познакомить с нужными людьми, устроить на работу. Она прекратила с ними общаться.

– От моей семьи одни неприятности.

Водитель замолчал.

Наконец настало время открытия «Сория маркет». Сит направилась прямиком к Даре и высыпала перед ним на прилавок все свои телефоны.

– Можешь принять их обратно?

– Мы только замены делаем. Я могу дать новый телефон в обмен на старый. – Дара задумался. – Не беспокойся, оставляй их у меня. Я продам их одному парню на Центральном рынке и завтра отдам тебе деньги. – Он одобряюще улыбнулся. – Разумное решение. – Один из телефонов, с видео и электронной почтой, он протянул ей обратно. – Это лучший, оставь его.

Дара был таким уверенным, он так много знал, что ей захотелось приникнуть к нему, как к мягкой подушке, и остаться с ним. Она просидела в магазине весь день, наблюдая за его работой. Один парень из магазина видеоигр этажом выше спросил его:

– Что это за прекрасное создание?

Дара с гордостью в голосе ответил:

– Моя девушка.

Дара отвез ее домой на мотоцикле и у двери заулыбался:

– Не хочу уходить.

Она приложила палец к его шаловливым губам, улыбнулась и убежала в дом, прочь от своего счастья.

Она зашла в гараж на первом этаже. Там услышала звук, похожий на крысиную возню. В сумке зазвонил телефон. Какое право имеют эти люди надоедать ей, даже если они мертвые? Она выхватила из сумки телефон, нажала зеленую кнопку и приложила его к уху. Из трубки доносился звук, похожий на шелест ветра.

А потом с ней заговорил ребенок. Прерывающимся голосом, как будто плакал:

– Они связали мне пальцы.

Сит строго произнесла:

– Откуда у тебя мой номер?

– Я здесь совсем один!

– Так позвони кому-нибудь другому. Родственнику.

– Все мои родные умерли. Я не знаю, где я. Меня зовут…

Сит выключила телефон. Открыла багажник машины и швырнула его внутрь. Когда тебе названивают призраки, это так… несовременно. Как может Камбоджа надеяться стать передовой державой, если в ее телефонных линиях водятся привидения?

Она поднялась наверх, в гостиную. Со стола из коробки на нее смотрел робопес за полторы тысячи долларов. Сит побрела еще выше, на самую крышу с террасой, чтобы быть как можно дальше от всего, что находилось в доме.

Проснулась она в темноте от раздающегося внизу звука ударов.

Звук был глухой, металлический. Как будто кто-то не мог выбраться из машины. Сит включила погромче айпод, но отчего-то музыка звучала неровно, прерывисто. Она покопалась в клубке из проводов и достала другой проигрыватель, «Ксен», но тот тоже барахлил: музыку прерывали голоса.

Ей показалось, или действительно что-то заскрежетало? Она сняла наушники и услышала шаги на лестнице.

Этот звук был тихим, отрывистым, каким-то неуклюжим. В голову Сит полезли мысли об искалеченных детях. Ледяной холод сковал ее, она замерла, не в силах пошевелиться.

На террасу, жужжа, поднялась собака-робот. На верхней ступеньке она остановилась. Ее нос с камерой нацелился на Сит, в бесполезных глазах загорелись вишневые огни.

Собака-робот произнесла теплым, приветливым голосом:

– Меня зовут Фалла. Я пыталась купить лекарства сестре, и за это меня убили.

Сит хотела сказать «уходи», но рот ее не открывался.

Собака склонила голову набок.

– Никто даже не знает, что я умерла. Что делать с теми людьми, которых не оплакивают?

У Сит вырвался смешок и поднялся облачком пара в воздух.

– Никто не приглашает нас на поминальный пир, – пожаловалась собака.

Сит от страха захихикала и покачала головой:

– Я ничего не могу сделать. Ничего.

– Ты смеешься? – Собака подобралась и запрыгнула к ней на гамак. Она развернулась, подняла чистый пластиковый хвост и выложила рядом с Сит самую настоящую какашку. В ней явно просматривались короткие каштановые волосы, даже куски скальпа, и в коричневой массе виднелся единственный плоский белый человеческий зуб.

Сит пронзительно взвизгнула и вывалилась вместе с собакой из гамака. На полу собака уткнулась в нее носом и начала петь старую детскую песенку о птичках.

Снова раздались шаги на лестнице. Теперь к террасе поднималось что-то тяжелое. Сит всю затрясло, но тело ее словно окоченело, и она не могла сдвинуться с места. Собака продолжала петь тонким мелодичным голосом. Над лестницей показалась большая тень, и смех забулькал в горле Сит, когда она попыталась заговорить.

– В машине что-то стучало, но я никого не нашел, – сказал водитель.

Сит облегченно обмякла на полу.

– Призраки, – сказала она. – Они вернулись. – Она поднялась на ноги. – Мы уезжаем отсюда. Позвоните в «Хилтон», узнайте, есть ли у них свободные места. – Ударом ноги она отправила игрушечную собаку вниз по ступенькам. – Уезжаем немедленно!

Они вместе, дрожа от страха, погрузили вещи в машину. Дом оставался во власти призраков. Пока ехали, в багажнике не переставая звонил телефон.

Новый «Хилтон» (которого в действительности не существует) высился на берегу реки прямо напротив Министерства культов и религиозных дел. Высокое мраморное, сияющее чистотой здание, хрустальные люстры, фонтаны, деревянные и медные ручки в лифтах. Среди ночи свободным оказался только номер для новобрачных, но в нем имелась отдельная комната для родителей, в которой могли разместиться водитель с женой. На высоте двадцать первого этажа ночь искрилась огнями, и все городские звуки казались приглушенными. Камбоджа осталась где-то далеко внизу.

После этого призраки перестали тревожить ее. На какое-то время.

Каждый день они с Дарой ходили в кино или в ресторан, не забывая и про магазины. Она сунула ему деньги, и он купил себе красивый костюм. Как-то за гамбургером в «Лаки 7» он сказал:

– Знаешь, я рассказал родителям, что познакомился с девушкой.

Сит улыбнулась и подумала: и наверняка упомянул, что я богатая.

– Я решила пожить в «Хилтоне», – сообщила она.

Может быть, мы смогли бы пожить в «Хилтоне». Милая улыбка намекала на это.

Сезон дождей закончился. Последние тучи дыбились в небе темно-серой громадиной с пеной из белых облаков, точь-в-точь как готовая обрушиться гигантская волна.

Пришел сухой, более прохладный воздух.

Однажды после работы Дара убедил ее погулять вдоль реки перед королевским дворцом. Когда он пошел в мужской туалет переодеваться в свой новый дорогой костюм, Сит подумала: он начинает представлять, как будет жить со всеми этими деньгами.

Пока они шли по набережной, у всех на виду, Сит внутренне содрогалась. Повсюду гуляли подростки. Некоторые из них носили лохмотья, что обнадеживало, но некоторые были действительно прекрасно одеты. Сыновья высокопоставленных чиновников, сознающие свою безнаказанность и непредсказуемые. Сит неожиданно резко свернула, чтобы даже не видеть их. Но Дара в новом бежевом костюме выглядел так, как один из них, и генеральские сыновья кивали ему, вопросительно поднимая брови и, очевидно, гадая, кто это. Перед королевским дворцом у самой воды стоял павильон, а рядом с ним играл что-то старомодное оркестр народных инструментов. Сотни людей собрались вокруг маленького храма. Дара дернул Сит за руку, и они остановились посмотреть.

Люди молились, поднимая руки со связками цветков лотоса и благовониями, и бросали подношения в храм. Монахи тут же выгребали цветы и ароматические палочки через заднюю дверь.

За храмом дети в футболках и шортах, черных от грязи, копошились среди мертвых цветов, тлеющих палочек и старой кокосовой скорлупы.

Сит спросила:

– Зачем они это делают?

– Ты такая наивная, – усмехнулся Дара и покачал головой.

Синий с золотом вечер был прекрасен. У Сит было достаточно времени, чтобы понять, что ей не хочется возвращаться в отель и что единственное место, где она чувствует себя счастливой, – это здесь, рядом с Дарой. Все вокруг представлялось ей темным и запутанным. Дара с большим чувством предложил ей руку и сердце.

Сит как будто подготовилась к этому заранее.

– Нет, это невозможно, – сразу ответила она. – Как ты можешь предлагать такое? Тебе даже не у кого спросить разрешения. Ты говорил со своей семьей обо мне? Твои родственники узнавали, кто я?

Это ее действительно интересовало.

Дара покачал головой.

– Я объяснил им, что ты сирота, но их это не смущает. Мы – скромные люди. Они будут счастливы, если буду счастлив я.

– Ничего подобного!

Сит сердито нахмурилась, но нашла способ обратить ситуацию к своей выгоде.

– По крайней мере, они должны сходить к прорицателям. Я могу помочь. Узнай у своих родственников имена тех, кому они доверяют.

Дара стыдливо улыбнулся.

– У нас нет на это денег.

– Я дам денег, а ты скажешь своим, что сам заплатил.

Дара напряженно смотрел на нее.

– Я не хочу этого.

– А как иначе они узнают, будет ли брак удачным? А твоя бедная мать? Как ты можешь просить ее принимать такое решение, если ей ничего обо мне не известно? Ты узнаешь у семьи имена хороших профессионалов, которым они доверяют, и я им заплачу. А я тем временем схожу к личной прорицательнице премьер-министра Хун Сена, и потом мы сравним результаты.

Таким образом она в очередной раз показала, кто в их отношениях главный.

В старых романах родители не одобрили бы такой союз, и прорицатель сказал бы, что этот брак обречен. Сит не собиралась руководствоваться какими-то там романами.

Она дала семейным прорицателям то, что они потребовали – машину, ферму, – и взамен попросила предоставить их суждение в письменном виде. Все они согласились, что их брак имеет крайне благоприятное будущее.

Потом она устроила встречу с личной прорицательницей премьер-министра Хун Сена.

Кру Тэу оказалась женщиной в строгом деловом костюме, с длинными, похожими на когти хищной птицы ногтями, которые, впрочем, были идеально ухожены и покрыты прозрачным лаком.

Она была из тех вещунов, которые одержимы чужой душой. Она сидела за столом и смотрела на Сит немигающими глазами, как рыба, сложив перед собой руки. После самых коротких приветствий она сказала:

– Принимаю только доллары. Двадцать пять тысяч. Мне нужно купить сыну квартиру.

– Это очень большой гонорар, – заметила Сит.

– Это не гонорар. Это вознаграждение за тот ответ, который вы хотите услышать. Гонорар – еще двадцать пять тысяч долларов.

Они поторговались. Сит понравилось, как держалась Кру Тэу. Все, что Сит думала о жизни, подтвердилось.

Гонорар удалось несколько сбить, но сумма вознаграждения осталась неизменной.

– Оплата вперед, – сказала Кру Тэу.

Чек она не примет, зато, как большинство лучших ресторанов, она принимала кредитные карточки иностранных банков. Швейцарская кредитка Сит сработала безотказно. Ей был предоставлен неограниченный кредит на тот случай, если придется бежать из страны в спешке.

Кру Тэу сказала:

– Я скажу семье мальчишки, что знамения благоприятствуют браку.

Тут Сит поняла, что до сих пор и словом не обмолвилась ни о мальчишке, ни о его семье, ни о браке.

Кру Тэу улыбнулась.

– Я знаю, истинное будущее вас не интересует. Но по доброте душевной я совершенно бесплатно скажу вам, что ваш брак действительно будет счастливым. Все остальные прорицатели сказали бы то же самое без взятки.

Глаза Кру Тэу сверкнули самым неприятным образом.

– Поэтому вам не нужно было покупать им фермы и машины, а мне платить лишние двадцать пять тысяч долларов.

Она посмотрела на свои идеальные ногти.

– Вы будете очень счастливы. Но только после того, как вся ваша жизнь полностью переменится.

По коже Сит пошли мурашки, как от холода. Ей бы стоило рассердиться, но она вдруг почувствовала, что улыбается. Почему?

И почему она должна быть вежливой с этой старой ведьмой? Сит развернулась и, не прощаясь, пошла к двери.

– Ах да, еще насчет вашей второй проблемы, – сказала ей в спину женщина.

Сит повернулась и замерла в ожидании.

– Враги, – веско произнесла Кру Тэу, – могут становиться друзьями.

Сит вздохнула.

– О чем вы говорите?

На лице предсказательницы появилась улыбка, широкая, как капкан на тигра.

– Миллион людей, которых убил ваш отец.

– Не миллион, – холодным голосом произнесла Сит. – Где-то от двухсот пятидесяти тысяч до пятисот тысяч.

– Этого достаточно, – улыбнулась Кру Тэу. – Мой отец был одним из них. – Она улыбалась еще какую-то секунду. – Непременно сообщу премьер-министру, что вы заходили ко мне.

Сит презрительно фыркнула.

– Я сама ему сообщу.

Но до своей машины она бежала бегом.

В ту ночь Сит долго смотрела на бриллиантовую россыпь городских огней. Потом легла в кровать и включила айпод.

Кто-то завопил на нее. Она выдернула из ушей наушники и подскочила к окну. Оно не открывалось. Сит начала трясти его, выкручивать ручку, и наконец рама неохотно приподнялась на дюйм. Этого хватило, чтобы выбросить айпод из окна двадцать первого этажа.

На следующее утро она проснулась поздно и сразу же услышала работающий телевизор. Она открыла двустворчатую дверь в гостиную и увидела прижимающуюся к стене Джорани.

– Телевизор… – заикаясь, произнесла Джорани, тараща на нее округлившиеся от ужаса глаза.

Водитель сидел рядом с собранными сумками. С печальным, как у бладхаунда, лицом он встал.

То, что происходило на широком экране телевизора, можно было принять за видеоклип для караоке, только с очень старомодной музыкой. И что это за клип, в котором показывают умирающего от голода человека, который ест сырую кукурузу в поле? Жуя кукурузу, он то и дело в страхе оборачивался. Слова, загоравшиеся на экране, повторяли слова песни, которую пела собака-робот. Голодающий остановил взгляд на Сит, и из его рта посыпалась каша из пережеванных зерен.

– Это не прекращается, – сказал водитель. – Я выключил телевизор из розетки, но он продолжает показывать одно и то же по всем каналам. – Он старался говорить спокойно, но выглядел несчастным. – Моя жена хочет уехать отсюда.

Сит стало стыдно. Как это мерзко и неприятно, когда тебя мучают призраки. Конечно же, кому захочется иметь с ней дело!

– Хорошо. Я могу ездить на такси, – сказала она.

Водитель кивнул и ушел с женой в другую комнату, где они начали шептаться. Потом они собрали вещи и извинились.

Дверь закрылась за ними почти без шума.

«Так будет всегда, – горько подумала Сит. – Куда бы я ни поехала. Будет то же самое, что происходит с Дарой».

Зазвонил гостиничный телефон. Она не стала снимать трубку. Сит накрыла телевизор одеялом, но жуткая старая мелодия продолжала греметь, и она обессиленно опустилась на край кровати, глядя в пустоту.

Придется уехать из Камбоджи.

В магазине Дара выглядел еще более жизнерадостным, чем обычно. Все прорицатели сказали, что брак будет удачным. Его мать приглашала Сит к себе домой на праздник Пчум Бен, день поминовения предков.

– Завтра можем поехать на автобусе, – предложил он.

– Там пахнет? Когда много людей в одном месте собираются?

– Там пахнет освежителем воздуха. Потом возьмем такси, а потом тебе придется немного пройти по дороге. – Дара неожиданно захохотал, аж за бока взялся. – Но тебе это пойдет на пользу.

– Там будет грязно?

– Везде! Ты в грязных «найках» только лучше выглядеть будешь.

«По крайней мере, – подумала Сит, – там не будет телевизоров с телефонами».

Через два дня Сит шагала по чавкающей грязи на раскисшей дороге, втягивая голову в плечи под ветками деревьев. Земля облепила ее туфли. Дара шел сзади, то и дело посмеиваясь, из-за чего она думала, что ему тоже страшно.

Вдруг она услышала странный дребезжащий звук.

– Что ЭТО?

– Это коза, – сказал он. – Мама в апреле купила ее мне в подарок.

Коза. Что-то более сельское трудно себе представить. Сит никогда не видела коз и даже не представляла, что когда-нибудь увидит.

Дара пояснил:

– Я их продаю мусульманам. Это сельскохозяйственная диверсификация.

Деревья были повсюду. Их тени ползали по земле, как змеи. Ей сделалось дурно. Один комар, пообещала она себе, только один комар, и я заору и убегу.

Она представляла себе большой хороший загородный дом, установленный на бетонных столбах высоко над землей, с резным фронтоном. То, что она увидела, разительно отличалось от ожидаемого. Маленький дом стоял на тонких кривых подпорках. Кухня, отдельная хижина еще меньшего размера, располагалась прямо на земле, вовсе без свай, и сделана она была из панелей, изготовленных из пальмовых листьев. Электричества здесь не было. Светильник на потолке соединялся проводом с автомобильным аккумулятором. Стол заменяла бетонная платформа, на которой горел огонь для приготовления пищи. Повсюду стоял запах жареной рыбы.

Сит это понравилось.

Дым внутри хижины отгонял комаров. Мать Дары, госпожа Нон Кунтеа, приветствовала их с улыбкой. Сит неожиданно для себя ответила вежливым поклоном. Она сама не поняла, как это получилось. На столе-платформе стоял пластиковый пакет, полный сушеных креветок.

Не задумываясь, Сит села на стол и принялась извлекать соленых креветок из панцирей.

Почему я это делаю?

Потому что я делала это дома.

Сит вдруг вспомнила лес. Круглую, огороженную забором площадку. Папа спал в одном доме, а женщины в другом. Сит разговаривала с поварами. Чтобы чем-то заняться, она резала овощи и чистила креветок. Потом приходил папа, садился на стол-платформу, а она, маленькая Сит, устраивалась у него на коленях.

К обеду пришел и старший брат Дары Ют. У него было брюшко, и работал он таксистом. Резкие движения делали его похожим на злобного старикашку. Когда он потянулся за рисом, Сит почувствовала запах его подмышек.

– Видишь, как мы живем? – обратился к ней Ют. – Вот что мы получили за то, что поддержали не того лидера. Сианук решил, что мы были антироялистами. Для Хун Сена мы враги. Помнишь программу «Работа за деньги»?

Нет.

– Для нас у них работы не нашлось. Как будто мы были красными кхмерами!

«Прошлое, – подумала Сит, – почему они не могут просто оставить его в покое? Почему они продолжают хвастаться своими минувшими войнами?»

Госпожа Нон Кунтеа ласково засмеялась.

– Мой старший сын родился злым, – сказала она. – Его девиз: мстить можно и через десять лет.

Ют снова взялся за свое.

– К старому чудищу Пол Поту лучше относятся, чем к нам. Но он был важным человеком. Если сходишь в его ступу[56]56
  Ступа – буддийское культовое сооружение. (Примеч. ред.)


[Закрыть] в Англонгвзнге, увидишь, что люди оставляют ему подношения! Они просят его указать выигрышные лотерейные номера!

Он нахлобучил на голову старую зеленую шапку и сказал:

– Рад знакомству, Сит. Дара, для тебя она слишком хороша. – Но, произнося эти слова, он улыбался.

Когда он ушел, тарелки собрали в пластиковый таз. И снова Сит, не задумываясь, взяла этот таз и понесла к тому месту под почерневшими ветками деревьев, где журчала проточная вода.

– Вам не нужно работать, – сказала мать Дары. – Вы гость.

– Я выросла в лагере беженцев, – сказала Сит, и, по большому счету, так оно и было.

Дара посмотрел на нее взглядом, в котором смешались любовь, гордость и благодарность судьбе за богатую жену, которая не гнушается работы.

И это лучшее, на что могла надеяться Сит. Эта семья ей подойдет.

Под вечер все четыре брата с женами собрались на окончание праздника Пчум Бен, когда души мертвых могут ходить по земле. Люди разбрасывали рис на полу в храмах. У некоторых призраков рты маленькие, поэтому используется особенный рис.

До сих пор Сит ни разу не участвовала в празднике Пчум Бен. Разве могла она пойти в храм и сыпать рис для Пол Пота?

Вся семья разместилась на кухне. Но их разговоры, шутки и смех Сит слушала, как в тумане. У всех были предки, которых они почитали. К удивлению Сит, один из дядей предложил записать имена умерших и сжечь их, чтобы мертвые знали, что о них не забывают. К празднику Пчум Бен это не имело никакого отношения, но идея понравилась, и вся семья принялась записывать имена.

Сит сидела, засунув ладони под мышки.

Мать Дары спросила ее:

– Разве вы не хотите написать имя, Сит?

– Нет, – ответила Сит тихим голосом. Могла ли она написать имя Пол Пота? Наверняка он там, в аду, только и ждет случая вернуться. – У меня никого нет.

Дара погладил ее по руке.

– Есть, Сит. У тебя есть особенное имя.

– Нет.

Дара подумал: «Она не хочет, чтобы они узнали, что ее отцом был Кол Виреакбот», поэтому наклонился и прошептал:

– Обещаю, его никто не увидит.

У Сит перехватило дыхание. Он взяла бумажку и расплакалась.

– О, милая, – полным жалости голосом произнесла мать Дары. – Каждый в этой стране пережил горе.

Сит написала на бумажке: «Кол Виреакбот».

Дара взял сложенную бумажку и, не раскрывая, поймал ее взгляд. «Видишь, – как будто хотел сказать он, – я сохранил твою тайну». Бумажка сгорела.

Гром отвесил небу хлесткую пощечину. День был не особенно солнечный, но ливень обрушился на землю так же стремительно, как падает полог на двери. Откуда ни возьмись появился ветер, он отогнул одну из пальмовых стен, как будто в гневе хотел ворваться в хижину.

Почти все семейство, крича и смеясь, высыпало из кухни под дождь и принялось прилаживать стенку на место.

Но Сит знала, что происходит. Враг ее отца оказался на кухне.

Вскоре дождь прекратился, и снова появилось солнце. Семья, шумно болтая, расселась вокруг стола или на нем. Все взяли тарелки с едой и начали есть, беря рис и рыбу пальцами. Сит сидела ровная, как струна, ожидая чего-то недоброго.

Что дух Кол Виреакбота сделает с дочерью Пол Пота? Перевернет стол и обсыплет ее едой? Нашлет на нее комаров, которые искусают ее, и она заболеет? Высосет из нее все ее деньги, чтобы помешать браку и лишить новой семьи?

Или же добрый дух просто захочет, чтобы всем камбоджийским детям больше не пришлось вспоминать прошлое?

Неожиданно в сердце Сит воцарился покой. Она как будто заново увидела солнечный свет и тени, и все ее чувства изменились самым чудесным образом.

Она вдруг ощутила аромат душевного волнения, сладкий и волнующий одновременно. Музыка из кассетного магнитофона соседей мягко прикоснулась к ее руке. Слова упали солнечным светом на кожу.

«Не бывает злых людей, – сказало ей солнце, – но люди могут ошибаться».

«Ошибаться? Как?» – молча спросила Сит, искренне удивляясь.

Солнце улыбнулось желтозубой стариковской улыбкой.

«Ты прекрасно знаешь как».

Воздух наполнился запахом еды. Деревья удовлетворенно вздыхали.

Жизнь истинна. Сит увидела, как пар поднимается над рисом и клубится в ветках. Смерть фальшива.

Солнце встало из-за стола, собираясь уходить.

«Скажи ему».

Мир снова потускнел и принял прежний облик.

Ночью Сит, лежавшая в гамаке в одной комнате с остальными женщинами, резко поднялась и села. В голове у нее было слишком ясно, чтобы она могла заснуть. Она видела, что будущего у них нет. Она не могла выйти за Дару. Какое она имеет право просить его стать мужем той, кого преследуют призраки миллиона мертвых? Как объяснить ему, что она – дочь Пол Пота, что она наврала ему обо всем?

Мертвые не позволят ей выйти замуж. Мертвые не допустят, чтобы она была счастлива. Так кому молиться дочери Пол Пота? Куда идти за мудростью?

«Лоак кру Кол Виреакбот, – едва слышно произнесла она. – Прошу, укажи путь».

Темнота была строже света.

«Чтобы стать такой фальшивой, какая ты есть, – произнесла темнота, – тебе нужно было сначала солгать себе».

В чем заключалась ложь Сит? Факты были ей известны. Ее отец являлся главой правительства, которое подвергло пыткам и погубило сотни тысяч людей и нерадивым руководством обрекло народ на голод.

Я знаю правду.

Просто я никогда не думаю об этом.

Я этого не видела.

«Правда так же темна, как я, и ты живешь во мне, темноте».

Она читала книги, по крайней мере, первые главы книг, и бросала их, как будто они жгли ей пальцы. В книгах правды было не найти. Правда, которая ее ждет: одинокая молодость, унылая зрелость и покаяние.

Расти.

Пальмовая стена колыхнулась, как будто открываясь для призраков.

Во время долгого возвращения на автобусе она не проронила ни слова. Дара тоже сидел, молча повесив голову.

В огромном пустом гостиничном номере ее ждала темнота. Телевизор и телефон по ее указанию убрали, и теперь шаги здесь звучали особенно глухо. Джорани осталась ее единственным другом.

На следующий день она не пошла в «Сория маркет». Вместо этого она пошла в музей геноцида «Туол Сленг».

У входа в отель дежурили молодые люди в бейсболках с новенькими мотоциклами. Но Сит остановила симпатичного парня постарше с разбитым и ржавым мотоциклом.

По дороге она спросила мотоциклиста о его семье. Он жил один, и у него никого не было, кроме матери в Компонг-Том.

У ворот «Туол Сленг» он сказал:

– Я учился здесь, когда тут еще была школа.

В одном крыле здания находились ряды одиночных камер. В каждой стояла железная кровать с кандалами, а на полу виднелись пятна. На стенах висели фотографии, на которых можно было увидеть скрюченные тела, лежащие на этих самых кроватях в том виде, в каком их застали освободители. На одном снимке был опрокинутый, как будто в спешке, стул.

Сит вышла из музея и посмотрела на прекрасное здание за оградой на другой стороне улицы. Высокий белый дом, похожий на ее собственный, с колоннами, террасой на крыше и бугенвиллиями, дом чьей-то современной дочери. О чем она думает, когда смотрит со своей террасы? Как она может жить в таком месте?

В траве на ухоженном газоне прыгали птицы. Люди красили ставни тюрьмы в голубовато-серый цвет.

В среднем крыле находилась фотогалерея. Люди на снимках смотрели на нее, как лица из ее принтера. Были ли среди них одни и те же?

– Кто это? – спросила она какую-то камбоджийку из посетителей.

– Это их же люди, – ответила женщина. – Красные кхмеры присылали тех, кто оказывался неугоден начальству. Обычных камбоджийцев не стали бы так изощренно пытать.

Среди лиц были молодые и красивые. Были здесь и дети, и благообразные старухи.

Женщина пошла рядом с ней. Ей нужна компания? Догадывается ли она, кто к ней обратился с вопросом?

– Им было мало просто забивать до смерти провинившихся. Они присылали их сюда вместе с семьями. И детей, и родителей. Для убийства детей и жен у них были отведены специальные дни.

Невинного вида мужчина улыбался с одной фотографии так же приветливо, как подвозивший ее мотоциклист. Он смотрел прямо в камеру своих мучителей. Наверное, он ждал от них понимания и благородства. Казалось, он вот-вот произнесет: «Товарищи!»

Лицо на фотографии изменилось. Улыбка стала шире, мужчина собрался что-то сказать.

Взгляд Сит метнулся в сторону. Увидев следующее лицо, она почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

Это не был незнакомец. Это был Дара. Ее Дара, в черной рубашке и черной кепке. Задохнувшись, она посмотрела на свою спутницу. Та кивала головой, то опуская лицо со впалыми щеками, то поднимая. Она тоже призрак?

Сит выбежала из здания и прижала к лицу ладони. Она не знала, как долго еще выдержит. Слезы покатились по ее щекам, к горлу подступила тошнота, и она повернулась спиной к зданию, чтобы никто ее не увидел.

Потом она подошла к мотоциклисту, сидевшему в тени, и, не говоря ни слова, села на мотоцикл, злясь на это место, на правительство, которое его сохранило, на иностранцев, которые приезжали глазеть на него, и вообще на все.

Мы не такие! Я не такая!

Мотоциклист занял свое место за рулем, и Сит спросила:

– Что случилось с вашей семьей?

Это был жестокий вопрос. Ему пришлось изобразить улыбку. Его отец держал магазинчик. Однажды они уехали в деревню, да так и не вернулись. Они с братом жили в джеум-рум, лагере беженцев в Таиланде. Потом вернулись в Камбоджу воевать с вьетнамцами, и брата убили.

Она собиралась сказать ему, чтобы он вез ее обратно в «Хилтон», но вдруг ей стало стыдно. За что? Как долго ей еще бежать?

Она попросила отвезти ее к старому дому на бульваре Монивонг.

Пока мотоцикл петлял по узким улочкам, объезжая лужи жидкой коричневой грязи и пешеходов, ее переполнила злость на отца. Как он смел вовлечь ее в это? Сит жила маленькой жизнью и не могла судить о вещах в их истинном масштабе, поэтому она думала: это все равно, как если бы мне в салоне покрасили волосы, и они все выпали бы. Или если бы мне прокололи уши и внесли инфекцию, отчего уши сгнили бы полностью.

Она вспомнила, что никогда не испытывала к отцу сочувствия. Ей было двенадцать, когда он предстал перед судом, старый и больной, да еще устроил целое представление со своей тростью, на которую так усердно опирался. Все в его жизни было представлением. Она вспомнила, как то и дело закатывала глаза от стыда. Перед аудиторией восторженных студентов он чувствовал себя как рыба в воде. О, он умел пустить пыль в глаза. Они считали его просвещенным. Он разговаривал фальшивым мягким и добрым голосом, и иногда казалось, что это не он говорит, а дублер. Он учил Сит цитировать Верлена, Рембо и Рильке, хотя убил тысячи за «иностранное влияние».