Текст книги "Нежить"

Автор книги: Ричард Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– В путь, – произнес он.

– Позволь мне идти впереди, – попросила Таммит. – Мои чувства острее, и я смогу выжить там, где погибнет любой смертный.

Он нахмурился, словно это предложение пришлось ему не по душе, но вслух сказал:

– Хорошо. Только постарайся отходить не слишком далеко. Вместе мы сильнее.

За дверью находился обширный, богато обставленный приемный покой, убранство которого отражало ту роскошь, которой по праву могли пользоваться красные Волшебники. Потолок состоял из стеклянных витражей, а на стенах высотой в три этажа находилось две огороженных поручнями галереи, которые соединялись несколькими лестницами.

Ничего не двигалось – ничего, за исключением нарушителей и отбрасываемых ими длинных черных теней, скользивших по стенам. Дом был погружен в тишину. Однако Таммит чувствовала запах слез, соплей, пота и кисловатую вонь страха. Так обычно пахли её жертвы, когда понимали, что станут её следующей трапезой.

– Здесь кто–то есть, – произнесла она. По двум лестничным пролетам они поднялись на самую верхнюю галерею, и Таммит распахнула дверь, ведущую в маленькую, скудно обставленную комнатку с узкой кроватью – жилье слуги, или, возможно, ученика. Учащенный стук сердца привел её к деревянному ящику, стоявшему у стены.

Он был не слишком–то большим. Долговязому мальчишке–мулан в изодранной алой мантии, должно быть, пришлось приложить немало усилий, чтобы втиснуться внутрь. Когда Таммит откинула крышку, он вскрикнул и испуганно уставился на неё.

– Успокойся, – произнесла Таммит. – Мы – друзья. Мы здесь, чтобы помочь тебе.

– Это правда, – сказал Барерис, встав с нею рядом. – Мы служим совету, а не Сзассу Тэму. Вылезай оттуда. – Он протянул руку, чтобы помочь парнишке встать.

Вместо того, чтобы воспользоваться предложенной помощью, мальчик прижал руки к груди.

– Я не могу. Там опасно. Я не слышал их какое–то время, но я знаю – они все ещё там.

Барерис кинул быстрый взгляд на одного из своих людей. Тот кивнул и встал у двери.

– Все в порядке, – сказала Таммит ученику. – Мы защитим тебя. Пожалуйста, встань. – Встретив его взгляд, она надавила на молодого волшебника силой своей воли.

Сопротивление юноши оказалось сломлено, и он позволил ей вытащить его из сундука. И все же его взгляд продолжал метаться по комнате, а тело сотрясала дрожь – страх его был настолько силен, что ей не удалось обездвижить его полностью.

– Скажи нам, от кого ты скрываешься, – произнес Барерис. – От северян?

– Северян? – ученик отрицательно покачал головой.

– Тогда от кого? – продолжал допытываться бард. – Это имеет отношение к голубому пламени?

Мальчик зажмурился, и по щекам его заструились слезы.

– Да. Некоторые предпочли скрыться из города, но волшебники начертили руны и сказали, что пламя пройдет мимо. Они смеялись над теми, кто сбежал!

– Но пламя все равно появилось, – произнесла Таммит.

– Да. Не знаю, разделилась ли его волна надвое или произошло что–то ещё, но внезапно огонь оказался здесь. Некоторые маги перенеслись в безопасные места, но большинство из нас не смогли этого сделать. Перемещение через пространство не является частью магии воплощения. А те, кто владел этим умением, предпочли бросить остальных на произвол судьбы. Когда пламя охватило меня, пришла боль – я словно тонул в боли и ослепительном сиянии. Но, когда все закончилось, на первый взгляд все осталось по–прежнему, и мы принялись радоваться и поздравлять друг друга, хотя никто больше не вышел на улицы, чтобы присоединиться к нашему веселью. Даже если живых в Солзепаре больше не осталось, мы–то уцелели! Мы решили, что нас защитили охранные заклинания, находящиеся в фундаменте здания.

– Но вы ошиблись.

– Да, – сказал ученик. – Через какое–то время до нас дошло, что следует сообщить начальству о том, что мы все ещё живы, но весь остальной город, скорее всего, погиб. В нашей библиотеке стояло зачарованное зеркало, которое позволяло нам общаться на расстоянии, и все мы собрались вокруг него. И тогда заклинания ожили.

Таммит ничего не поняла, и судя по тому, как нахмурился Барерис, он тоже.

– Какие заклинания? – спросил он.

– Заклинания на свитках и в книгах, стоявших на полках, – сказал юный маг. – Не знаю, как выразиться по–другому. Они появились одновременно – безумные, искореженные силуэты, окруженные голубым сияющим ореолом или испускавшие голубой свет – и принялись кружить вокруг нас. А затем одно из них, какая–то разновидность мороза, вошло в глаза госпожи Кранны.

– Ты имеешь в виду – она стала одержимой? – спросил Барерис. – Чушь какая–то. Заклинания – это не демоны. Это просто… формулы.

– Но именно это и произошло, – произнес ученик. – И, когда она стала одновременно и человеком, и заклинанием, она схватила мастера Зараса, и он упал. Думаю, его сердце моментально остановилось, не выдержав шока от её ледяного прикосновения. А затем в его ухо проникла тень, и он снова поднялся и набросился на остальных. Половина магов успели измениться, живыми или мертвыми, и все это заняло меньше времени, чем мое повествование. Я же убежал и спрятался. Больше я ничего не знаю.

– Что насчет этой и других глыб земли, которые поднимаются в воздух? – спросила Таммит.

– Что? О чем вы говорите?

Она поняла, что он его недоумение было вполне искренним. Когда все эти странные вещи начали происходить, он прятался в сундуке.

– Когда придет время, увидишь, – произнесла она. – А пока выброси это из головы.

– Пора убираться отсюда, – произнес Барерис.

– Мы не станем обыскивать остальную часть этого здания или другие острова? – спросила она.

– Нет. Мы увидели и услышали достаточно, чтобы понять, что произошло. Вражеской ловушкой здесь и не пахнет. Дело в длительном эффекте, который оказало на землю голубое пламя. Мы расскажем обо всем тарчионам, и пусть они сами решают, что предпринять. Нет нужды…

– Что–то приближается, – сказал стоявший у дверей стражник.

Бросившись к нему, Таммит кинула взгляд вниз по коридору. Скорее всего, стражник заметил только тень, движущуюся в сумраке, но с помощью своего вампирского зрения она смогла разглядеть больше. К ним, подволакивая ноги и пошатываясь, словно половина его костей была переломана, приближался Красный Волшебник.

И все же каким–то образом он, охваченный дрожью, смог заковылять быстрее. Послышался жалобный вой, но исходил он не из горла одержимого, а от всего его тела. Таммит предположила, что магия, которую он вобрал в себя, была голосовой, и сейчас она начала действовать. Вокруг тела волшебника плясали языки голубого пламени.

Выйдя на галерею, она уставилась в его глаза и попыталась сокрушить его волю. Бесполезно. Возможно, в его голове и оставались какие–то крохи рассудка, но ей не удалось даже почувствовать его сознание, не говоря уже о том, чтобы взять его под контроль.

Внезапно гудение превратилось в оглушающий рев. Коридор содрогнулся, и волна звука, словно таран, ударила в Таммит, отшвырнув её на спину.

Несколько её костей оказались сломаны, а мышцы превратились в кисель. На то, чтобы она смогла полностью исцелиться, уйдет лишь пара мгновений, но, возможно, их–то у неё и не будет. Визг вновь начал нарастать.

Выскочив в коридор, Барерис запел. Стоявший внизу волшебник заколебался и рухнул. Сила в голосе барда уничтожила магию, которой он был одержим.

Барерис склонился над Таммит и спросил:

– Идти сможешь?

Она едва расслышала его слова – должно быть, тот рев почти оглушил её. Но её слух восстановится так же быстро, как и все остальное.

– Да, – ответила она.

– Тогда вставай, – он вздернул её на ноги. – Мы уходим. Если верить подмастерью, здесь полным–полно подобных тварей, и с теми из них, кто одержим магией иного рода, мне не удастся расправиться так же легко.

Когда их отряд поспешил вернуться к лестнице, то она заметила, что один из стражников не последовал за остальными. Он всего лишь выглянул в дверной проем и атака задела его лишь краем, но этого хватило, чтобы свернуть ему шею.

Молодой воплотитель продолжал артачиться, словно ему не терпелось поскорее вернуться под иллюзорную защиту своего сундука. Выругавшись, один из легионеров потащил его за собой.

– Я должна была почувствовать присутствие этих существ, – произнесла Таммит, обнажая меч. Когда она перенесла весь свой вес на одну ногу, та слегка подогнулась, но со следующим шагом двигаться стало легче.

– Не в том случае, если их вообще невозможно было заметить, – ответил Барерис. – Здание большое, а они держались тише воды, ниже травы. – Внезапно он остановился, и некоторые солдаты врезались в идущих впереди товарищей.

В коридоре на втором этаже показалась окутанная колеблющимся голубым сиянием женщина в мантии. Если они спустятся по этой лестнице, то не смогут избежать столкновения с ней.

Дальше располагался ещё один лестничный пролет, но, когда Таммит посмотрела в его направлении, то на их этаже и тех, что лежали ниже, увидела другие светящиеся голубые фигуры. Патрульным не удастся избежать боя, просто отступив назад. Это лишь отнимет у них драгоценное время.

Барерис повернулся к своим людям.

– Поднимитесь по ступенькам на самый верх, при этом постарайтесь издавать как можно больше шума. Ваша задача – отвлечь этих магов. – Он повернулся к Таммит. – А мы с тобой слетим или спрыгнем на этаж ниже и атакуем волшебницу, пока внимание её будет занято другим.

– Поняла, – ответила она. Когда солдаты с топотом двинулись вперед, громко болтая, она превратилась в летучих мышей, а Барерис пропел заклинание.

Она поднялась в воздух под застекленной крышей. Перемахнув через перила балкона, Барерис начал стремительно падать вниз. На мгновение показалось, что заклинание не сработает, но затем его падение замедлилось.

Таммит опустилась неподалеку от волшебницы. Издалека казалось, что на воплотительнице была обычная мантия, но на самом деле пламя почти полностью уничтожило её одеяние, а субстанция, сочившаяся из её тела, разъедала её кожу и плоть. Женщину окутывало облако пара, от которого глаза начинали слезиться, а в полу за ней оставались выжженные следы.

У Таммит не было ни малейшего желания касаться этой кислоты либо языков голубого пламени, что окружали силуэт волшебницы. Лучше воспользоваться мечом. Она со спины приблизилась к одержимой, а затем позволила своим многочисленным телам слиться в одно.

Услышав хлопанье крыльев либо каким–то иным образом почувствовав приближающуюся опасность, женщина повернулась. Но к тому времени Таммит уже была готова. Она вонзила меч в тело одержимой.

Хотя воплотительница и рухнула на колени, удар не убил её и даже не вывел из строя. Она широко распахнула рот, и, угадав, что за этим последует, Таммит взвилась высоко в воздух. Поэтому струя кислоты обдала только её ноги, плавя доспехи и ботинки и обжигая плоть.

Вспыхнувшая боль не ослабла, когда она приземлилась в лужу едкой жидкости, которая тут же начала разъедать подошвы её ботинок и кожу. К несчастью, если она не хотела, чтобы её противница оказалась вне пределов её досягаемости, ей некуда было отступить. Снова атаковав воплотительницу, Таммит увидела Барериса. Схватившись за перила внизу лестницы, он опустился на ступеньки позади одержимой и вонзил свой светящийся клинок в спину женщины.

Для того, чтобы её прикончить, потребовалось ещё несколько ударов, но наконец она упала ничком и затихла. Барерис посмотрел на Таммит.

– Ты в порядке?

– Хватит все время задавать мне этот вопрос! – резко ответила она. – Ты отрубил мне голову и раскромсал её на мелкие кусочки. Если уж это меня не убило…

Что–то изменилось в каменном выражении его лица – он еле заметно поморщился. В любом случае, это заставило её заколебаться.

– Не бери в голову. Нам нужно продолжать путь.

– Ты права, – посмотрев наверх, бард взмахом руки велел своим людям следовать за ним.

Разведчикам удалось проделать почти весь путь, ни на кого не нарвавшись. Но затем на самом нижнем этаже возникло несколько голубых теней, которые поспешно устремились к двери, чтобы перекрыть выход.

– Все наружу! – крикнул Барерис. – Забирайтесь на грифонов и взлетайте! – Он пропел пять слов и взвился в воздух, словно кузнечик.

В результате этого невероятного прыжка он оказался прямо перед одержимыми волшебниками прежде, чем тем удалось отрезать путь убегающим патрульным. Очевидно, он рассчитывал отвлечь их внимание на себя, пока его товарищи не успеют выбежать во двор.

Таммит намеревалась последовать примеру остальных – как и любой другой вампир, в первую очередь она всегда заботилась только о себе. Кроме того, даже если она и почувствовала мимолетный укол вины за то, что собирается оставить Барериса на произвол судьбы, именно он руководил всей этой рискованной вылазкой и её долг состоял в том, чтобы подчиняться его приказам.

Но вместо этого она устремилась вниз и оказалась рядом с ним.

С протянутой руки другой воплотительницы сорвалась вспышка вымораживающего холода, но, хотя она и попала прямо в Таммит, ей это не сильно повредило. Вампирша с рычанием продолжала наносить женщине удары, пока та не упала.

Следующим был волшебник, которого окружало, помимо голубого, настоящее пламя – желтые языки вырывались из его ноздрей и рта, и оно же окутывало его ладони. Он вцепился в её руку, которой она держала меч, и продолжал удерживать достаточно долго, чтобы на коже появились отпечатки его горящих пальцев. Вырвавшись, она выпустила ему кишки.

Оставшиеся воплотители рассредоточились, стремясь окружить врагов. Барерис приблизился к Таммит, чтобы они смогли сражаться спиной к спине, и запел следующее заклинание.

Рука Таммит сильно болела. Но, учитывая, что другие враги были уже близко, у неё не оставалось времени ждать, пока она исцелится. Она перехватила меч левой рукой.

Насколько она могла судить, уцелело ещё по крайней мере с полдюжины магов, и она почувствовала холодное и прагматичное желание сбежать. Если она превратится в туман, едва ли врагам удастся помешать ей скрыться.

Но все же она продолжала оставаться в человеческой форме. Таммит нанесла удар существу с похожими на призмы глазами.

Барерис пропел финальную строфу заклинания. Держа вибрато, он продолжал тянуть последнюю ноту, а затем, к удивлению Таммит, его рука стиснула её плечо. Ей едва хватило времени осознать, что для этого ему пришлось повернуться к врагам спиной, а затем окружающий мир рассыпался на куски. Все изменилось. Дул холодный ветер, а над их головами раскинулось ночное небо, на котором сияли звезды.

Она поняла, что его магия переместила их на небольшое расстояние, и они оказались во внутреннем дворе. Бард подбежал к своему грифону, а она превратилась в стаю летучих мышей.

* * *

Яркокрылой понравились покои, выделенные зулкирами для грифонов в центральной цитадели Безантура – она отказывалась думать о них, как о «стойлах». Здесь оказалось просторно, чисто и хватало свежего воздуха, а грубая каменная кладка и своды неправильной формы напоминали пещеры, в которых обитали представители её вида в природных условиях. Еда была вкусной и изобильной – целый лошадиный бок, который принесли двое слуг, опасливо косясь на неё и стараясь не делать резких движений – как она полагала, для того, чтобы не провоцировать её инстинкты хищника.

Но их присутствие испортило ей настроение. Если бы все было в порядке, Аот бы самолично проследил за тем, чтобы она ни в чем не нуждалась. К сожалению, это было невозможно, пока он не окажется способен видеть мир собственными глазами.

Но только люди имели склонность терзать себя из–за вещей, которые им все равно было не под силу изменить. Отбросив тревоги, Яркокрылая вгрызлась в окровавленное мясо, дробя кости клювом.

Когда она съела примерно половину, её желудок пронзила острая боль. Она закричала, разбрызгивая вокруг себя кровь.

* * *

Потянувшись за бутылкой, Аот почти уронил её, но вовремя подхватил падающий сосуд, и тот не успел разбиться.

Нахмурившись, он задумался, зачем вообще утруждает себя переливанием этого кислого вина из бутылки в бокал. Было бы куда проще отпивать его прямо из горлышка. Он отбросил чашку и дважды услышал звук удара – сначала о стену, потом об пол. С приглушенным шумом посудина покатилась по полу.

И тут Яркокрылая закричала. Аот находился слишком далеко, чтобы услышать её полный боли вопль своими собственными ушами, но этот звук вонзился в его сознание. Его желудок скрутил спазм.

Грифонихе причинили вред либо она заболела. С её внутренностями что–то было не так. Аот произнес заклинание, чтобы избавить свой организм от последствий опьянения. Его разум обострился, а конечности на короткий миг обрели почти болезненную чувствительность. Сжав копье, он встал и направился к двери.

Но, прежде чем он успел пересечь комнату, послышался щелчок задвижки и скрип дверных петель.

– Капитан Фезим, – произнес чей–то баритон. – Нам приказано сопроводить вас к Лазорилу.

Аот почувствовал прилив надежды. Учитывая, что голубое пламя наградило его чем–то вроде проклятья, зулкир Зачарования, возможно, являлся самым подходящим человеком для того, чтобы ему помочь. Именно поэтому вместо того, чтобы отослать его домой в Пиарадос, Нимия Фокар и приказала ему отправиться в Безантур – чтобы мудрые и могущественные люди вроде Лазорила и Ифегора Ната могли попытаться его исцелить. Но вплоть до этого момента никто из них его не замечал.

И все же он не мог бросить Яркокрылую в беде.

– Я ждал этого момента уже много дней, – произнес он. – Но сейчас я не могу отправиться на встречу с Его Всемогуществом. Что–то случилось с моим грифоном.

– Прошу прощения, капитан, – произнес его собеседник, – но мы должны беспрекословно выполнять все приказы зулкира.

– Лазорил не знает о том, что произошло. Вряд ли он захочет, чтобы по нашей вине пострадало столь ценное животное. Не знаю, чем именно она больна, но дело серьезное. Мы должны отыскать целителя, сведущего в лечении животных, и тогда я смогу отправиться к Его Всемогуществу.

– Мне очень жаль, сэр, но вы должны пройти с нами немедленно. Сообщите об этом звере Лазорилу. В любом случае, это, наверное, самый быстрый способ добиться того, чтобы вашему питомцу была оказана необходимая помощь.

Во время речи солдата половицы еле заметно скрипнули и послышалось лязганье металла. Аот почувствовал запах масла, которым воины пользовались, чтобы защищать свои кольчуги и оружие. В его воображении моментально возникла картина – в комнату украдкой пытаются проникнуть несколько вооруженных людей.

В этом не было никакого смысла! Аот верно служил совету зулкиров. Почему кому–то могло прийти в голову, что для того, чтобы привести его к Лазорилу, понадобится применять силу? И все же он был практически полностью уверен, что за ним прислали нескольких вооруженных людей.

Проклятье, ему необходимо было понять, что же именно происходит! Аот открыл глаза.

Как и всегда, черная повязка на голове не являлась особой помехой для его изменившегося зрения. В комнате оказались пять легионеров – человек, говоривший с ним, стоя в дверном проёме, и четверо кровавых орков, которые украдкой прокрались за ним. У одного из них при себе были кандалы.

Остальные же готовились схватить его, и руки их были пусты. Но на миг в их ладонях появились призрачные кинжалы – когда–то похожим образом он увидел размахивающего марионеткой Барериса.

Хотя он понятия не имел о причинах происходящего, смысл послания был ясен. Если он позволит им схватить его, то умрет.

Из–за своей попытки смотреть на мир он почувствовал давление. Скоро оно перерастет в агонию, но ещё какое–то время он будет способен с ней бороться. Татуировки давали ему возможность получить эту небольшую отсрочку. Запомнив, где находился каждый из соперников, Аот вновь закрыл глаза.

Повернувшись, он тупым концом копья ткнул орка, стоявшего правее всех, в живот. Когда копье наткнулось на что–то материальное, послышался звон кольчуги. Крутнувшись, Аот взмахнул оружием и ударил орка, подбиравшегося к его левому боку.

Если ему повезло, то двое из нападающих оказались выведены из строя. Перевернув копье, чтобы острие его было направлено в сторону врагов, Аот отступил, водя им из стороны в сторону, чтобы отразить возможную атаку.

– Зачем вам все это? – спросил он.

– Пожалуйста, прекратите сражаться, – произнес стоявший у дверей солдат. – Даю вам слово, у вас нет никаких оснований для беспокойства. Мы всего лишь хотим вам помочь.

Если он не собирается говорить правду, значит, толку от него не будет. Более того, Аот осознал, что он был опасен. Его болтовня могла заглушить шум, издаваемый орками, которые вновь начали подбираться к своей добыче.

Аот произнес слово приказа, высвобождая находившуюся в его копье магию. Ещё у Крепости Сожалений он исчерпал весь хранившийся в оружии запас заклинаний, но, хотя в половине случаев магия и не срабатывала должным образом, за прошедшие дни он успел полностью его восстановить. Это помогало ему убивать время в промежутках между целительскими сеансами и не давало почувствовать себя полностью беспомощным.

Теперь он мог только надеяться на то, что заклинание подействует, и, услышав стук падающих тел и храп двоих легионеров, понял, что надежды его оправдались.

Внимательно прислушиваясь – вдруг не все его враги погрузились в сон – наездник направился к двери, проверяя окружающее пространство копьем, но успешно добрался до порога, не наткнувшись ни на одно препятствие.

Переступив через тело лежавшего там человека, он задумался, что же делать дальше, чувствуя, как в нем начинает нарастать тревога. Как ему следует поступить, учитывая, что он понятия не имел, что именно происходит? Когда он, слепой, был заперт в многолюдной крепости, охраняемой сотнями воинов?

Затем Аот осознал, каким должен быть его следующий шаг. Он оказал сопротивление стражникам, чтобы помочь Яркокрылой – этим он и займется. Прощупывая копьем дорогу впереди, боевой маг направился к обиталищу грифонов.

* * *

Почувствовав рядом чье–то присутствие, Барерис обернулся. Сверху на него смотрела Таммит. В её темных глазах мерцали отблески пламени лагерного костра, которое окрашивало её алебастрово–бледную кожу в золотистый цвет.

– Ты не спишь, – произнесла она.

– Нет.

– Что сказали тарчионы? Армия направится прямиком через Солзепар?

– Когда они отослали меня, то все ещё продолжали обсуждать эту проблему, но мое предчувствие говорит мне, что да.

– Думаю, все будет в порядке. Насколько нам известно, безопаснее проходить по той территории, где голубое пламя уже побывало, чем по той, куда оно ещё не успело наведаться. – Она заколебалась. – Можно мне присесть?

– Если хочешь.

Она опустилась на землю напротив него. Легионер, который лежал неподалеку от неё, завернувшись в одеяло, принялся безостановочно вертеться и что–то бормотать, словно почувствовал рядом присутствие чего–то хищного и чуждого природе.

– Я хочу спросить у тебя кое–что, – произнесла Таммит.

– Спрашивай, – ответил Барерис.

– Тогда, в том оплоте воплотителей, ты ведь хотел пожертвовать собой, чтобы все остальные смогли убежать?

Он пожал плечами.

– Просто пошел ва–банк. Надеялся продержаться до тех пор, пока все остальные не окажутся в безопасности, а затем спастись, воспользовавшись силой своего голоса. Так и получилось, верно?

Ему пришло в голову, что, если бы он был способен проделать подобный трюк десять лет назад, на той дороге в проклятые руины Дельхумида, то ему, скорее всего, удалось бы её спасти. Но это заклинание принадлежало к числу тех, которыми он овладел позже.

– Но сейчас ты командуешь Грифоньим Легионом, поэтому твоя жизнь имеет куда большую ценность, чем жизнь простого солдата. Многие офицеры на твоем месте просто приказали бы своим подчиненным сдерживать натиск воплотителей и даже не задумались над тем, что у обычных легионеров не было ни одного шанса выжить в подобной схватке.

– Не все столь рационально смотрят на вещи, как капитаны и аристократы Тэя. Возможно, за время своих странствий я заразился привычкой не прислушиваться к доводам разума.

На самом деле он знал, что так действительно и было – от Эурида, Сторика и остальных наемников из Отряда Черного Барсука. За последнее время бард в первый раз подумал о них, ведь он изо всех сил старался гнать от себя эти воспоминания. В те времена они стали его верными друзьями, и он очень к ним привязался и получал истинное удовольствие от их совместных приключений. Но в конце концов получилось так, что из–за этих странствий их с Таммит жизни оказались разрушены, и поэтому он не мог думать о них без сожаления. Он осознал, что присутствие вампирши разворошило в его душе все эмоции и воспоминания, которые он старался похоронить поглубже.

– Во время нашего ночного разговора в саду я вела себя грубо, – произнесла она. – И огрызнулась на тебя после того, как мы убили волшебницу, слившуюся с кислотной магией. Я задавала себе вопрос…

Он удивленно уставился на неё.

– Не обезумел ли я настолько, что попытался убить себя?

– Ну да.

– Нет. Я никогда бы этого не сделал. Кажется, это противоречит моей натуре. Иначе я бы позволил тебе убить меня ещё тогда, в Тазарской крепости.

– Рада это слышать.

Он встряхнул головой.

– Разве тебе есть хоть какое–то дело до этого?

– В том здании я ведь рисковала своей шкурой, сражаясь бок о бок с тобой, разве не так? Меня сложнее уничтожить, чем простого смертного, но я вовсе не являюсь неуязвимой.

– Поэтому ты и пришла? Ждешь, что я рассыплюсь в благодарностях?

– Нет! Я просто хотела, чтобы ты понял. Когда я оттолкнула тебя раньше… Я уже говорила тебе, что хочу облегчить свое существование. Если бы ты страстно жаждал отведать ягод вишни, но тебе от них становилось бы плохо, где бы тебе было проще жить – под вишневым деревом или в дне езды от него?

Он вздохнул.

– Я понимаю, и ты была права. Не знаю, как ты поняла это, но я уже не тот Барерис, которого ты знала. – Он подумал о своей попытке взять Аота под контроль и о том, что из этого вышло, и этот поступок показался ему всего лишь последним звеном в бесконечной цепи его провалов и постыдных деяний.

Она кинула взгляд на восток, выискивая признаки приближающегося рассвета.

– Возможно, я не ошибалась, – произнесла она, – но теперь я вижу, что сказанное мною тогда – ещё не вся правда. Потому что, хоть мне и больно видеть тебя и говорить с тобой, продолжать держать дистанцию – это тоже в своем роде пытка.

Его горло пересохло, и он сглотнул.

– И каков же тогда ответ?

– Мы уже не та пара юных голубков, и нам никогда не вернуть те времена. Вампиры любить неспособны. Но я искренне полагаю, что нас объединяет одна и та же жажда мщения – даже сейчас, когда мир уже, кажется, находится на грани уничтожения.

– Да, – и в самом деле, когда он смотрел на мрачное, жестокое существо, в которое её превратили некроманты, гнев жег его изнутри, словно раскаленный камень.

– Значит, нам имеет смысл держаться вместе. Возможно, если мы попытаемся, то научимся чувствовать себя свободнее и уважать друг друга как товарищей.

Товарищей. Это было самое горькое слово из всех, что когда–либо звучали, но он кивнул и пожал её протянутую руку, постаравшись не вздрогнуть при прикосновении её плоти, так похожей на плоть мертвеца.

– Если мы собираемся быть друзьями, – произнес он, – тогда ты должна кое–что мне рассказать. Как ты, просто посмотрев на меня, узнала, что я настолько сильно изменился? Ты владеешь способностью заглядывать в глубины человеческой души?

Она улыбнулась.

– Да не особо. Когда ты в последний раз гляделся в зеркало или принюхивался к себе? Мальчик, которого я помню, прилагал множество усилий, чтобы выглядеть, как настоящий аристократ–мулан. Даже учитывая то, что мы росли в трущобах, ты всегда щеголял свежевыбритым скальпом и умудрялся оставаться чистым.

– Даже представить не могу, что вновь вернусь к обычаю брить голову. Один раз забросив это дело, понимаешь, сколько с ним возни.

Но, возможно, он обзаведется расческой.

* * *

Зеркало смутно осознавал, что этим именем его наградил один из его спутников, но больше не понимал, почему. На самом деле он даже не был уверен, кем были его товарищи. Он не мог вспомнить ни их лиц, ни имен.

Потому что он растворялся в небытии.

И все же он знал, что должен продолжать идти дальше, даже если совершенно не помнил причин, побудивших его двинуться в путь. Чувство долга, которое никуда не исчезло, продолжало гнать его вперед.

Поэтому он все шел и шел сквозь пустоту, в которой не было ни света, ни тьмы. И то, и другое придало бы ей определенность, а определенность она отвергала. Он с трудом продолжал идти, пока не забыл, каково это – чувствовать движение ног при ходьбе. Расставшись с этим воспоминанием, он растаял, превратившись в бесформенный сгусток разума, который продолжил плыть вперед, движимый одной лишь силой воли.

Меня уже почти нет, подумал он. Я недостаточно силен; я не справлюсь. Но, если это правда, значит, так тому и быть. Потерпев поражение, человек не теряет свою честь. Он теряет её, если сдаётся. Это ему рассказал кто–то мудрый и добрый, кто–то, кого он любил, как второго отца. Он почти мог разглядеть лицо этого престарелого человека.

Внезапно он осознал, что мысли его прояснились, тело вновь приняло ясные очертания, и он опять обрел и руки, и ноги. И тогда вокруг него, словно созданный одним–единственным мазком кисти гигантского художника, появился освещенный факелами зал. В центре помещения стоял большой круглый стол, окруженный стульями с высокими спинками, на каждом из которых инкрустацией были обозначены имя и герб.

Зеркало осознал, что среди них находились и те, что принадлежали ему самому, и, хорошенько поискав, он сможет их найти. Если ему повезет, он даже их опознает. Затем краем глаза он заметил высокую фигуру. Развернувшись, он уставился прямо на неё и осознал, что ему нужно узнать что–то, куда более важное.

Эта фигура, бывшая в полтора раза выше, чем сам Зеркало, представляла собой золотую статую, изображавшую привлекательного, улыбающегося мужчину, в одной руке держащего дубину, а в другой сжимающего сферу. Скульптурные края его одеяний были окаймлены рубинами. Бросившись к этому священному образу, Зеркало рухнул на колени.

Его окутало тепло, полное любви, словно материнское объятие.

Ты нашел путь назад, – произнес голос в его разуме.

Слезы заструились из глаз Зеркала.

– Владыка, я опозорен. Я не могу вспомнить вашего имени.

Возможно, тебе это никогда не удастся. Это не имеет значения. Ты по–прежнему остаешься моим преданным и верным рыцарем.

* * *

С момента прибытия в центральную цитадель Аот посещал стойла грифонов как минимум два раза в день. Он не хотел каждый раз прибегать к помощи проводника, поэтому запомнил всю дорогу наизусть.