355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ричард Байерс » Нежить » Текст книги (страница 2)
Нежить
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 21:33

Текст книги "Нежить"


Автор книги: Ричард Байерс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Оказавшись между ним и Аотом, Маларк остановился.

– Поднимайся в воздух! – крикнул он. – Барерис, держись от него подальше. Зеркало и я его отвлечем.

Аот позвал Яркокрылую по имени, и грифониха, которая уже кружила в небе над их головами, поджидая, пока не представится возможность атаковать, сложила крылья и спикировала к своему хозяину. Барерис отступил назад, стараясь одновременно не упускать врага из виду и не свалиться в открытую могилу.

Но затем Маларк перестал следить за своими друзьями. Широко распахнув челюсти, змей устремился в его сторону, и ему пришлось сосредоточить все свое внимание на противнике. Только так у него был шанс уцелеть.

Он заставил себя выжидать до последнего момента, чтобы змей не успел среагировать и повернуть в сторону, а затем уклонился вправо. Челюсти твари сомкнулись совсем рядом с его телом.

Выкрикнув боевой клич, Маларк изо всей силы ударил чудовище. В переплетении костей за зазубренной глазницей появилась брешь. Очевидно, молния Аота ослабила спутанную сеть, и поэтому его дубинка смогла нанести чудовищу заметный урон.

Наконец–то змей отреагировал почти как живое существо и отдернул голову, словно этот удар и вправду причинил ему боль.

– Верно! – крикнул Маларк. – Это я твой самый опасный противник! Со мной и сражайся!

Словно прислушавшись к его словам, змей атаковал его ещё несколько раз, что дало Барерису время беспрепятственно пропеть заклинание. По телу монстра пробежала судорога. Некоторые кости сломались, а другие выпали из общей массы.

Змей развернулся в сторону барда. Маларку пришлось поспешно отступить, чтобы не оказаться сбитым с ног и погребенным под состоявшим из костей телом чудовища. В результате от головы противника шпиона отделяло несколько ярдов, и он не имел почти никакой возможности отвлечь внимание от Барериса.

И тогда Зеркало взмыл в воздух прямо перед мордой змея и принялся безостановочно кромсать его своим призрачным клинком.

Магия Барериса раз за разом заставляла тело монстра содрогаться в судорогах и конвульсиях, а Маларк молотил его своими дубинками, но тот упорно продолжал пытаться укусить призрака. Вначале Зеркало уворачивался от его атак или просачивался между огромными зубами, не получая никакого вреда, но, когда челюсти твари сомкнулись в очередной раз, её порочная сверхъестественная натура все же пересилила неуязвимость Зеркала, проистекавшую из его нематериального состояния. Изодранное тело призрака выпало из пасти змея, растворяясь в воздухе. Он явно не был в состоянии сражаться дальше. Барерис встревоженно вскрикнул.

Над его головой Аот продолжал произносить слова силы. Впервые за время схватки Маларк почувствовал настоящую уверенность в том, что ему и его товарищам удастся одержать победу. Боевая магия зачастую могла переломить ход боя, если, конечно, волшебнику удавалось держаться вне досягаемости врага, чтобы беспрепятственно творить свои заклинания.

С оглушительным грохотом змей изогнулся и устремился в воздух. А им ведь приходило в голову, что их будущая добыча может оказаться способна летать! Но Маларк совсем упустил это из виду.

Судя по всему, Аот с Яркокрылой тоже. Они держались слишком близко к земле, и у грифонихи ушло несколько лишних секунд на то, чтобы устремиться вниз в попытке увернуться. Маларку показалось, что челюсти змея вот–вот сомкнутся на её теле.

Барерис издал громогласный вопль. Содрогнувшись, тварь промахнулась.

Аот выкрикнул последние слова заклинания. С его вытянутой руки сорвался голубоватый, тускло светящийся шар магический силы. Он врезался в змея, словно выпущенный из требюшета камень, и тело чудовища с оглушительным треском раскололось надвое. На землю обрушился ливень из костей, и Маларк, защищаясь, прикрыл рукой голову.

Когда все было кончено, он внимательно осмотрел останки врага, чтобы убедиться в том, что тот не сможет вновь собраться воедино, но не заметил ни малейшего признака движения. Тварь была окончательно мертва.

Аот и Яркокрылая подлетели к земле. Прорехи в нематериальном теле Зеркала начали затягиваться, и его расплывчатая темная фигура вновь обрела ясные очертания. С ним все будет в порядке.

– Как правильно называют эту штуку? – спросил Маларк. – Ожившая груда костей?

– Понятия не имею, – произнес Аот. – Я никогда раньше не слышал о подобном существе. Творения некромантов с каждым годом становятся все более странными.

– Ну, главное, что мы победили.

Аот скривил губы.

– Разве? Крестьяне мертвы. Этот захолустный край очень плохо защищен. Кто придет сюда и станет обрабатывать эту землю, чтобы прокормить нас в следующем году?

– Кто–нибудь придет, если им прикажут. Что тебя тревожит, друг? Я думал, что самый мрачный тип среди нас это Барерис, – Маларк подмигнул барду, но тот не потрудился отреагировать на его слова.

– Просто… – Аот покачал головой. – Среди нас Зеркало не единственный призрак. Все мы призраки. Призраки людей, которыми мы должны были стать, и непрожитых ими жизней.

– И почему же ты так думаешь?

– Не знаю, – произнес Аот. – Просто возникает иногда такое чувство.

Глава 1

26–29 чеса, год Голубого Пламени

Хезасс Нимар, тарчион Лапендрара и Вечное Пламя храма Коссута в Эскаланте, глубоко втянул воздух, готовясь произнести заклинание, но затем замер в нерешительности. Что, подумал он, если сейчас за ним наблюдают лич или его шпионы? Или южные военачальники не поверят его словам или предпочтут убить его на месте, даже не дав возможности высказаться?

Нахмурившись, он потряс головой, пытаясь избавиться от сомнений. Да, действовать было опасно, но колебания могли оказаться куда более опасными. Нет, страх не заставит его промедлить.

Священник продекламировал заклинание. Рубиновое кольцо на его левой руке вспыхнуло, словно горячий уголь, и пламя, танцевавшее в большом камине, с ревом взметнулось вверх, полностью заполнив свое прямоугольное ложе. Хезасс шагнул в огонь.

Он не стал тратить время на то, чтобы оглянуться. Он и так знал, что четверо големов–лучников последуют за ним. Эти вырезанные из коричневого тэйского дуба конструкты с луками, прикрепленными к их левым рукам, являлись любимыми телохранителями Хезасса – не в последнюю очередь потому, что не могли никому растрепать о его делах, какие бы методы ни использовались при допросе.

За открытыми им вратами простирался мир, полный огня. В воздухе висел пепел, а небеса застилал клубящийся алый дым. Повсюду с шипением и треском танцевали языки пламени всех цветов и размеров – некоторые из них были не больше травинки, другие – высотой с куст или дерево, а иные ростом не уступали замку или даже горе. Ни один из них не нуждался в топливе – желтая земля представляла собой бесконечное раскаленное пекло, по которому бежали потоки магмы. Над головой порхали птицы или какие–то похожие на них существа, поодаль на возвышенности виднелось стадо четвероногих зверей, которые также состояли из пламени.

Если бы Хезасса и големов не защищала сила священника, от такого невыносимого жара плоть бы моментально обуглилась, а древесина вспыхнула. Но, по правде говоря, это место приводило его в такой восторг, что ему приходилось сдерживать свое возбуждение, чтобы оно не заставило его забыть о намеченной цели.

Наконец заклинание привело его к нескольким бело–голубым языкам пламени размером с дом. В сопровождении големов он шагнул в них и вышел с противоположной стороны.

Как он и ожидал, они появились из одного из десятков церемониальных огней, которые пылали за алтарями Пылающей Жаровни, величайшего храма Коссута во всем Фаэруне. Со стен и высокого потолка на них смотрели изображения божества с пылающими глазами, окутанного ореолами испепеляющей силы.

Несмотря на поздний час, довольно скоро на Хезасса во время очередного обхода наткнулся стражник, один из монахов ордена Последователей Саламандры. В других обстоятельствах последовавшая за этим сцена могла бы показаться комичной, ведь бедняга и правда не знал, как ему следует реагировать – почтительно или враждебно. Считалось, что Хезасс был врагом совета зулкиров и их союзников, но он также являлся иерофантом церкви и носил все вычурные формальные регалии, полагавшиеся ему по сану.

К счастью, адепту было несложно разрешить эту дилемму. Ему всего лишь пришлось выполнить требование Хезасса и привести Ифегора Ната.

Высокий Огненный Лорд прибыл в сопровождении нескольких монахов. Он был рослым человеком с резкими и властными чертами лица. Мускулистое телосложение, оранжевые глаза, пылавшие сверхъестественным огнем, и маленькие язычки пламени, танцевавшие на его выбритом скальпе и плечах – все это вместе делало его похожим на классическое изображение божества, которому он служил. Его простой наряд контрастировал с усыпанным драгоценностями многослойным одеянием Хезасса. Скорее всего, его подняли с постели, и ему хватило времени лишь на то, чтобы натянуть на себя штаны, сандалии и рубаху.

Хезасс встал на колени и опустил взгляд. Ифегор продержал его в таком положении довольно долго.

Наконец Высокий Огненный Лорд нарушил тишину:

– Ты же понимаешь, что я собираюсь тебя утопить?

Хезасс внутренне вздрогнул.

– Утопление – традиционное наказание для вероотступников, Ваше Всемогущество, а это ко мне не относится. Я добрался сюда через владения нашего бога. Как бы я мог это сделать, если бы отрекся от священного сана?

– Ты отрекся от церкви, – прорычал Ифегор. – Отрекся от меня.

– Со всем уважением, Ваше Всемогущество, это не совсем так. Я открыто признаю ваш авторитет… в делах теологии. Но вопрос о том, кто будет править Тэем, относится к политике.

– И ты предпочел встать на сторону лича, из–за чьего предательства погибло множество священников Огненного Владыки.

– Признаю, это было ошибкой. Я пришел сюда в надежде все исправить.

– Не забыв прихватить с собой вооруженные силы.

– Кого, этих? – Хезасс махнул рукой на големов, которые возвышались за ним, словно статуи. – По–своему они полезны, но смешно и думать о том, что они могут справиться со всей той магией и военной мощью, что охраняет Пылающую Жаровню. Я просто хотел, чтобы меня сопровождал эскорт, достойный моего сана. Собираетесь ли вы продержать меня на коленях в течение всего нашего разговора и позволить этим верным монахам узнать его содержание? Уверен, что все они преданны и благочестивы, но это все равно не слишком–то благоразумно.

– Встань, – произнес Ифегор Нат. – Мы сможем поговорить в той молельне. Пусть твои марионеточные лучники останутся снаружи, и я прикажу монахам сделать то же самое.

Большую часть помещения занимала статуя Коссута, дарующего человечеству пламя. На мраморе плясали отблески множества священных огней. Мозаика на стенах изображала бога, возвышавшегося над множеством красных драконов, ифритов и других существ, чья природа была связана со стихией огня.

– Итак, – произнес Ифегор, опустившись на скамью, – как же ты намереваешься искупить свою вину?

Учитывая, что Высокий Лорд Пламени не оставил ему места для того, чтобы сесть, Хезассу пришлось говорить стоя.

Когда он закончил, Ифегор в молчании сверлил его взглядом до тех пор, пока Хезасс, только что посетивший План Огня, не почувствовав никакого дискомфорта, не ощутил, как под мышками у него выступил пот. Наконец рослый мужчина произнес:

– Столь же многословно и велеречиво, как и всегда. И что же заставляет тебя думать, что после всей той лжи, которую ты произнес за последний десяток лет, тебе кто–нибудь поверит?

– Я уже объяснил, что моя связь с нашим богом не оборвалась. Как могу я не желать воссоединиться с главой своей веры?

Ифегор фыркнул.

– Сколько раз я даровал тебе свое прощение лишь для того, чтобы ты им подтерся и опять переметнулся к Сзассу Тэму? Я уже и счет потерял.

– Признаю. Я пытался достичь славы и богатства. Я ставил свое собственное благополучие превыше всего, делал то, что мне казалось необходимым для выживания на войне волшебников. И чем же я хуже многих других аристократов и чиновников Тэя? Но я осознаю, что вовсе не таким хочу себя видеть. Я хочу быть стойким, благородным и достойным бога, которому мы служим.

– Вдохновляющая речь, если бы я хоть на долю секунды поверил, что ты говоришь правду.

Хезасс вздохнул.

– Если вы не верите, что я изменил свое мнение, то, возможно, вы примете во внимание, что сейчас совет контролирует значительную часть восточного Лапендрара. Я предпочел бы получить эти земли обратно в нормальном состоянии.

– Ты сомневаешься, что Сзасс Тэм сможет их восстановить?

– Может, у него и получится, а может, и нет. В любом случае, мне не по душе его способы ведения войны. Я понимаю, что он получает стратегическое преимущество, вызывая наводнения и засуху, убивая крестьян и отравляя почву, дожди и реки. Учитывая, что в его легионах так много нежити, возникающая в результате нехватка продуктов бьет по его врагам гораздо больнее, чем по нему самому. Но что останется от страны после того, как он одержит победу? Я не хочу провести остаток своих дней нищим правителем разоренной провинции. Я хочу вернуть старый Тэй!

Ифегор скривился.

– Так же, как и я. Так что я скажу тебе, какое решение я принял. Я все ещё не доверяю тебе, но, тем не менее, обращусь к совету с просьбой выслушать твои слова. Пусть они сами решают, что об этом думать.


* * *

Аот приготовился выдержать суровое испытание. Зулкиры часто требовали присутствия тарчионов на своих военных советах, перемещая их к месту встречи при помощи магии. В свою очередь, те привыкли брать с собой одного–двух доверенных помощников, и поэтому время от времени Аоту приходилось сопровождать Нимию Фокар.

Наверное, за все эти годы он должен был уже привыкнуть, но ему по–прежнему не удавалось чувствовать себя свободно в присутствии чрезвычайно жестоких и своенравных лордов–магов. И от того, что в холле с длинным деревянным столом и украшенными драгоценностями алыми флагами, свисавшими с балок, он был единственным человеком с не–муланской внешностью, легче не становилось.

И все же похвально со стороны зулкиров забыть о своей гордости и благоразумно прислушиваться к мнению подчиненных, особенно учитывая то, что в совете сейчас осталось куда меньше умных людей. Не то, чтобы их совсем не было. Разжиревший Самас Кул, сварливая Лаллара, чопорный Лазорил, окутанный запахом серы Неврон с его пылающим взглядом и привлекательная Дмитра Фласс обладали проницательным и острым умом – лучшего и пожелать было нельзя. Но Кумед Хапрет, который занял место зулкира Воплощения после убийства Азнара Трула, и Зола Сетракт, представлявшая то немногое, что осталось от ордена Некромании после того, как Сзасс Тэм переманил большую его часть на свою сторону, оказались куда более недалекими людьми, чем их предшественники. А кресло, которое когда–то занимала предательница Ярпилл, стояло пустым. Орден Прорицания ещё не избрал того, кто станет её преемником.

Когда в покои в сопровождении Ифегора Ната вошел Хезасс Нимар, Аот напрягся. Коварство огненного священника не раз стоило Грифоньему Легиону хороших людей и питомцев. Но на подобном собрании Аот не мог дать волю своему гневу, по крайней мере, пока. Ему пришлось сидеть тихо, пока Хезасс произносил свою речь.

Когда этот сукин сын закончил, зулкиры выслали его из комнаты в сопровождении стражи.

– Итак, – произнесла Дмитра, которая часто брала на себя роль председателя, стараясь не переходить при этом границы терпения остальных зулкиров, – что вы думаете?

– Допрашивайте его под пытками, пока он не сдохнет, – произнесла Лаллара. Её лицо было покрыто морщинами, вокруг глаз виднелись гусиные лапки, а кожа под подбородком обвисла. Учитывая, насколько она была сведуща в магии, зулкир Ограждения с легкостью могла бы убрать метки возраста со своего лица, но она предпочла оставить всё как есть. От этого её резкие манеры казались ещё более устрашающими.

Дмитра улыбнулась.

– Первым моим побуждением было именно так и поступить, но я не хотела бы упускать представившуюся возможность. Ваши Всемогущества, что же вы думаете? Что за игру Нимар ведет сейчас?

Ифегор нахмурился.

– Ваше Всемогущество, я бы и сам хотел это знать. Хоть мне и неприятно это признавать, он до сих пор не утратил связи с Лордом Пламени. Он все ещё священник, и, возможно, не врет, утверждая, что действительно хочет загладить разногласия между нами. Вдобавок его заявление о том, что он служил Сзассу Тэму только для того, чтобы провести остаток дней в богатстве и роскоши, а теперь испугался, что подобная перспектива ему уже не светит, звучит, по–моему, вполне правдоподобно. Конечно, этот тип – жалкий червяк и предатель, тут двух мнений быть не может. Кто знает, кому он на самом деле верен или будет верен завтра?

– Только не я, – сказал Самас Кул. Если Хезасс и правда руководствовался именно жадностью, он должен был почувствовать к нему симпатию, ведь Самас, будучи главой Гильдии Иностранной Торговли, стал богатейшим человеком в Тэе ещё до избрания главой преобразователей. Он подчеркивал это своей алой мантией, которая блеском драгоценностей и дорогостоящих металлов затмевала богатые наряды всех остальных. К сожалению, даже самые великолепные одеяния не могли облагородить его тучное, истекающее потом тело и багровое лицо.

Скривив губы, Лазорил сложил пальцы в форме пирамиды.

– Главный вопрос, – сухим тенором произнес зулкир Зачарования, – не в том, каким подлецом является Хезасс, а в том, достоверна ли его информация или нет. Если да, то, как и сказала Дмитра Фласс, у нас, вероятно, наконец появилась возможность одержать ключевую победу.

– Присоединяюсь к его мнению, – произнес Неврон с таким хмурым выражением лица, что любой, кто не услышал бы его слов, предположил бы обратное. Несколько его татуировок превратились в отвратительные рыла – лица служивших ему дьяволов и демонов, которыми он командовал, будучи мастером Заклинательства. – Когда Сзасс Тэм спустится с возвышенности, чтобы взять в осаду Крепость Сожалений, наши армии окружат его с фланга. Они станут молотом, а замок и обрывистые утесы – наковальней. Мы сокрушим некромантов, не оставив им возможности отступить.

– Нельзя рассчитывать на то, что Нимар приведет с собой обещанные легионы, – произнес Самас. – Он прикажет им остаться в гарнизонах, чтобы защитить те земли, которые у него ещё остались, и потом заявит, что возникли какие–то проблемы и поэтому он не смог выступить. Или что его разведчики доложили, что на восточных границах тарча были замечены отряды Агларонда, и ему пришлось задержаться, чтобы отбиться в случае возможного вторжения. Он поступал так и раньше.

– Я помню, – произнесла Дмитра. – Он не любитель героически врываться в самое сердце боя, верно? Но, если нам удастся заставить его привести войско на восточный берег реки Лапендрар, это уже станет неплохой подмогой. Мы хотя бы окажемся уверены в том, что у Сзасса Тэма с его отрядами не будет возможности отступить в том направлении.

– Верно, – произнес Неврон. – Мы и сами сможем сделать всю работу, если в нашем распоряжении будет достаточно войск.

Самас наряду с Лалларой высказались в том же духе. Аот довольно скоро понял, что зулкиры уже определились с планом действий, пусть они и не стали говорить об этом вслух. Теперь они обсуждали, как лучше всего осуществить задуманное.

Аот прикусил нижнюю губу. Теоретически он и остальные подчиненные зулкиров находились здесь, чтобы помогать своим повелителям советами, и он бы предпочел придержать язык до тех пор, пока не спросят его мнения. Но не похоже, что кто–то из лордов–магов собирался это сделать.

Он прочистил горло, всей душой желая оказаться где–нибудь ещё.

– Повелители?

Взгляды всех зулкиров устремились к нему. Едва ли хоть один из них можно было назвать теплым, лишь кое–кто смотрел на него менее холодно, чем остальные.

– Да, капитан? – спросила Дмитра.

– Я думаю, – произнес Аот, – что мы должны с осторожностью отнестись к заявлению Нимара, и не только из–за его репутации предателя и лжеца. Понимаю, что многие из вас способны при помощи магии определить, врет ли человек или говорит правду, как он сам её понимает, и, полагаю, вы уже подвергли его подобной проверке. Но на первый взгляд план, который он приписывает Сзассу Тэму, выглядит не слишком–то умно.

– Почему же? – спросил Неврон. – Крепость Сожалений – важная цитадель. Завладев ею, ему будет куда проще взять Туратарос, и, если ему это удастся, то по Верхнему Пути он сможет вторгнуться в Приадор.

– Верно, Ваше Всемогущество, – произнес Аот. – Если удастся. Но эта крепость считается неприступной или вроде того. До сих пор Сзасс Тэм позволял втянуть себя в открытую схватку только в тех случаях, когда на его стороне было заметное преимущество. Большую часть времени он изматывает нас мелкими укусами – налетами, поджогами полей и зернохранилищ, убийствами нескольких человек то тут, то там, чтобы превратить их в нежить и тем самым пополнить ряды собственной армии. Он постепенно старается сместить баланс сил в свою сторону, словно – как и предположил Хезасс Нимар – ему и дела нет до того, сколько времени у него уйдет на то, чтобы одержать победу или в каком состоянии окажется после этого страна. Почему же тогда он внезапно решил изменить свою тактику и так сильно рискнуть своими войсками?

– Потому что его гложет нетерпение, – произнесла Лаллара, – и он начал совершать ошибки. Этот ублюдок не столь непогрешим, как ты и прочие идиоты вроде тебя могут думать.

Не найдя поддержки, Аот кинул взгляд на Нимию Фокар в надежде, что его повелительница выскажется в его пользу. Она была умелым воином и могла увидеть смысл в его словах. Но, как он и ожидал, она слегка покачала головой, советуя ему прекратить. При этом движении серебряная серьга в её носу заблестела в свете огней, а кольца в ушах негромко звякнули.

Хотел бы он, чтобы Маларк тоже присутствовал на этом собрании. Дмитра зачастую прислушивалась к его мнению, но на этот раз она предпочла не брать его с собой. Возможно, он был занят каким–нибудь другим заданием.

Вероятно, Мислантос Дарамос тоже поддержал бы Аота. На его памяти бывший тарчион Тазалара был самым умным и отважным генералом в Тэе. Но, к сожалению, три года назад он умер от старости.

Так или иначе, их тут не было, и без их поддержки Аот замялся, оказавшись в одиночестве.

– Я понимаю, что лич может и ошибиться. Все могут. Но я все же беспокоюсь, что мы не способны охватить взглядом всю картину происходящего.

Самас хрюкнул. При этом он стал ещё больше похож на хряка, если такое вообще было возможно.

– Ты же понимаешь, капитан, что, если лич направится к Крепости Сожалений, то у нас не останется выбора, кроме как попытаться её защитить. Если ты только не советуешь нам просто распахнуть ворота и сдать её.

Аот постарался, чтобы на его лице и в голосе не отразилось охватившее его возмущение.

– Конечно же нет, повелитель. Но крепость способна выдержать довольно продолжительную осаду, и нам нет нужды спешить со сбором войск для её защиты. Нам не нужен Нимар. Мы способны действовать более осмотрительно.

– И в результате, вероятно, потерять замок, – резко произнесла Лаллара. – Возможно, даже упустить возможность победить в войне.

– А это, – произнесла Дмитра, – мы себе позволить не можем. Ты и сам об этом упоминал, капитан. Время на стороне Сзасса Тэма. Мы должны одолеть его, пока у нас ещё хватает на это сил.

Аот склонил голову.

– Да, Ваше Всемогущество. Я понимаю.

* * *

Таммит Ильтазиарра летела по ночному небу в облике стаи летучих мышей, а под ней внизу сияли огни Эскаланта. В море, словно в обсидиановом зеркале, отражалась полукруглая улыбка Селунэ и окутывавшая её дымка блестящих слез. Таммит своими нечеловеческими чувствами воспринимала море примерно таким же образом, как живой человек чувствует нависающую над ним стену или утес. Она не просто видела его, она ощущала, как оно давит на неё, ограничивает её свободу. Так происходило потому, что ни один вампир не мог пересечь открытую воду.

Некогда трансформация в стаю тварей с кожистыми крыльями существенно меняла её восприятие мира. Ту Таммит, которая была человеком – или почти человеком – снедали стыд и сожаление, а летучих мышей – нет. Но уже давно эти чувства перестали её беспокоить, в каком бы облике она ни была. Наверное, это значило, что сейчас она наконец умерла по–настоящему, и она была этому рада. Так существовать было проще.

Руководствуясь своими отражавшимися от стен и крыш пронзительными воплями, летучие мыши залетели в переулок, в последний раз убедились в отсутствии посторонних взглядов и закружились друг вокруг друга. За мгновение они, слившись воедино, превратились в невысокую темноволосую женщину, одетую в простой плащ и платье. При других обстоятельствах она прихватила бы с собой меч и кольчугу, но и без них она не чувствовала себя беззащитной. Самое её грозное оружие всегда оставалось при ней. Ксингакс, будь он проклят, позаботился об этом.

Она пошла вперед по улицам, на которых даже после наступления темноты было полно народу. До Эскаланта, процветающего портового города, ещё не успела докатиться война зулкиров, ведь он находился далеко от основной части страны. По правде говоря, довольные и сытые лица, на которых не был написан страх, доносившаяся из таверн музыка и почти полное отсутствие солдат на улицах напомнили ей о Безантуре – том, каким она его запомнила, когда ещё была жива. Что–то шевельнулось у неё внутри – легкая тень меланхолии или ностальгии.

Затем в её поле зрения возник храм Коссута, и она отбросила эти смутные чувства, чтобы сосредоточиться на текущем задании.

Как и все остальные строения, предназначенные для поклонения Огненному Лорду, этот храм представлял собой зиккурат, сложенный из вырезанных из застывшей лавы блоков. На вершине пирамиды, по обе стороны дверей и на ведущих вверх террасах пылало пламя.

Огонь был священным символом Коссута, и поэтому Таммит опять почувствовала давление. Здесь горело множество огней, и храм был пропитал священной силой, хотя сейчас она и не была направлена против неё.

Но все же зиккурат был общественным строением, и ей наверняка окажется под силу проникнуть внутрь. Просто для этого понадобится собрать всю свою решимость и силу воли.

Приблизившись, Таммит подавила желание сгорбиться, словно навстречу ей дул сильный ветер. Её кожа становилась все горячее и горячее.

Поднимаясь по ступенькам, она споткнулась. К счастью, двое монахов, стоявших на страже у входа, не обратили на это внимания. Возможно, они привыкли, что к их богу приходит много больных и хромых, чтобы помолиться об исцелении.

Морщась от усилий, Таммит заставила себя войти в цитадель, и тогда давление и жар спали. Везде, куда бы ни падал её взгляд, горели огни, на алтарях лежали груды пожертвований, а изображения Коссута сердито смотрели на неё, так что неприятные ощущения исчезли не до конца. Но, похоже, она смогла к ним привыкнуть, сумев зайти так далеко и доказав, что способна с ними справиться. Какое–то время дискомфорт не станет для неё проблемой.

Она пошарила сознанием по замку, но результаты оказались неутешительными. Священники и монахи, очевидно, приложили немало усилий, чтобы избавиться от крыс, или, возможно, грызуны попросту находили пирамиду с её каменными стенами и десятками открытых источников пламени неподходящим местом для жизни. Но в каждом большом здании обитало как минимум несколько подобных созданий, и, призвав их следовать за ней, она пошла дальше, изо всех сил пытаясь выглядеть как прихожанка, направляющаяся к своему любимому алтарю или молельне.

Когда Таммит добралась до ведущей наверх лестницы, смысл в маскировке отпал. На верхние этажи замка не было доступа никому, кроме священников и монахов. Прежде чем двинуться дальше, любой другой вампир мог бы обернуться летучей мышью или крысой, чтобы вызвать меньше подозрений. Но она могла превратиться только в стаю летучих мышей или целый шевелящийся ковер из крыс, а в таком виде, равно как и в обличье огромного волка или облака тумана, плывущего в неподвижном воздухе, она привлечет куда больше внимания, чем в человеческой форме. Значит, лучше продолжать путь на двух ногах.

Крысы, которых она собрала на первом этаже, суетились позади неё. Глаза ещё нескольких грызунов блестели из теней этажом выше. Где–то в зиккурате хор запел гимн, и звуки ночной церемонии эхом разнеслись по каменным покоям.

К счастью, сейчас большинство обитателей храма спали. Этот факт и её умение передвигаться тихо и незаметно позволили Таммит добраться до верхнего этажа и прихожей личных покоев Нимара, не привлекая к себе ненужного внимания. На стенах висели полки с книгами и документами. Будь сейчас день, за столами бы сидели служащие, склонившись над своими бумагами, а скамьи были бы заняты просителями и подчиненными, ожидающими, когда верховный священник соизволит их принять. Но в этот ночной час здесь не было ни души.

Но нет. Она ошиблась. Пусть Таммит никого не видела, но она неожиданно почувствовала на себе чей–то испытующий, настороженный и ожидающий взгляд. За ней кто–то наблюдал.

Возможно, это был страж или охранник, который обладал разумом, но не являлся живым. Учитывая, что он не напал на неё сразу же и не поднял тревогу, вероятно, он давал ей шанс доказать, что она имеет право здесь находиться. Произнеся пароль или что–то в этом роде.

– Благословен будь Коссут, – сказала она. Шанс того, что её догадка окажется правильной, был мизерным, но, попробовав, она ничего не теряла.

В покоях моментально стало жарко, раздалось шипение, а стены озарились дрожащим желтым светом. Таммит повернулась и увидела, как из небытия возникло существо, готовое её уничтожить.

Это был паук размером с пони. Тело его состояло из сияющей магмы, а со скрежещущих жвал стекало пламя. Он одарил её непроницаемым взглядом своих восьми лишенных век глаз.

Это плохо. Все последние десять лет она сражалась с многочисленными ордами самых разнообразных демонов, вызванных Невроном и его заклинателями, и рано узнала, насколько сложно одолеть тварей вроде этого паука. Стоит ей подойти к нему достаточно близко, чтобы нанести удар, как исходящий от его тела жар испепелит её дотла.

Лучше избежать боя и подчинить паука своей воле, если, конечно, ей это удастся. Таммит уставилась в расположенные кругом глаза и мысленно приказала твари опуститься на колени.

Вместо этого паук резко прыгнул на неё. Увернувшись, Таммит схватила одну из скамеек и швырнула её в противника. При таком кабацком стиле боя поднимется слишком много шума, но тут уж ничего не поделаешь.

Скамья врезалась в паука, и её обугленные обломки с грохотом упали на пол. Одна из ног арахнида подломилась, искривленная и бесполезная. Эта рана не помешала чудовищу ловко и быстро отступить, но начало было уже положено.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю