Текст книги "Нежить"
Автор книги: Ричард Байерс
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
– Как прикажешь, – произнес Ксингакс. – Но что, во имя Бездны, вообще происходит?
– Нет времени на объяснения, – ответил некромант. – Достаточно сказать, что пока нам придется положиться на твои способности, потому что своим я больше доверять не могу. По крайней мере, сейчас.
* * *
Сзасс Тэм исчез во вспышке взрыва, хотя Маларк полагал, что для того, чтобы уничтожить архимага, этого оказалось недостаточно. Дмитра потеряла сознание. Хорошо. Теперь она хотя бы больше не находилась под контролем лича и не пыталась убить своего собственного офицера. Неотвратимое наступление кракенов замедлилось. Они больше не крушили ряды легионов Элтаббара с тем же неистовством, что и раньше, а несколько гигантов даже начали атаковать себе подобных.
С какой стороны ни посмотри, это были хорошие новости, но Маларк не чувствовал радости. Он понятия не имел, что именно происходит. Но посреди шумной беспорядочной толпы солдат, в которую превратилась армия Дмитры, у него не было никакой возможности это выяснить. Ему нужно подняться в небо.
Но он не мог оставить свою леди лежать без сознания на земле. Подняв её, он взвалил её на плечи и быстрым шагом направился к тому месту, где была привязана его лошадь.
Землю сотряс ещё один толчок. Пошатнувшись, он вновь обрел равновесие и торопливо продолжил свой путь.
* * *
Боль в лице Аота ослабла, и он почувствовал, как размеренно напрягаются и расслабляются мышцы Яркокрылой. Каким–то образом и ему, и ей удалось перенести удар силы, унесшей множество других жизней.
Он осознал, что в ответ на боль рефлекторно зажмурился. Открыв глаза, он встревоженно вскрикнул.
– Что–то не так? – спросила Яркокрылая. Так и не дождавшись ответа, она слилась с его разумом, чтобы выяснить это самой, но тут же оборвала их психическую связь. Ей пришлось так поступить, чтобы видеть окружающий мир, ведь её хозяин ослеп.
Но это была не обычная слепота. Что–то он все же видел. На самом деле у него сложилось впечатление, что открывшаяся ему картина оказалась весьма полной. Но наездник не мог найти в ней никакого смысла, вдобавок, подняв веки, он почувствовал резь в глазах, словно при попытке смотреть прямо на солнце. Его голова запульсировала от боли, и, сдержав всхлип, он зажмурился снова.
– Я могу отнести тебя к целителю, – произнесла Яркокрылая.
– Погоди! Легион. Оглядись вокруг. Кто–нибудь ещё выжил?
– Некоторые.
– Барерис?
– Да.
– Тогда я должен передать ему командование, прежде чем…
Хлестнув крыльями, грифониха развернулась. Аот понял, что она либо набросилась на врага, либо пыталась увернуться от его атаки. Мгновением спустя в воздухе разлился смертельный холод, словно мимо них пронесся ледяной заряд.
– Что это было? – спросил Аот.
– Одна из тех больших летучих мышей, похожих на тени, – ответила грифониха. – Посмотрим, получится ли у меня разодрать ей крылья настолько, чтобы она больше не смогла держаться в воздухе. – Она устремилась вперед, заставив Аота вжаться в высокую луку седла.
Если на них напало ночное крыло, то у неё не было ни шанса справиться с подобной тварью в одиночку. Аоту придется ей помочь. Но каким образом, раз он ничего не видел?
Разумеется, воспользовавшись её чувствами, как он делал уже много раз. Наездник должен был сразу же подумать об этом, но необъяснимая атака голубого пламени и его внезапная слепота выбили его из колеи.
Слившись сознанием с Яркокрылой, он увидел, что враг был уже близко. В последний момент летучая мышь увернулась от когтей грифонихи и попыталась её укусить. В свою очередь та тоже сумела уклониться, но при этом ей пришлось опуститься ниже, предоставив своему противнику преимущество в высоте. Не медля ни секунды, Яркокрылая тут же со всей возможной скоростью рванулась вперед, чтобы убраться как можно дальше.
– Оглянись, когда сможешь, – попросил Аот. – Я не могу точно прицелиться, если ты её не видишь.
– Ты не сможешь прицелиться, если она тебе голову откусит, – проворчала Яркокрылая, но несколько секунд спустя все же посмотрела назад.
Он увидел, что стремительно нагонявшее их ночное крыло было уже близко. Наведя на тварь копье, Аот выпалил заклинание, но понял, что что–то было не так.
Обычно, творя магию, Аот чувствовал, как стихии взаимодействуют, словно вращающиеся мельничные жернова, и ощущал силу, высвобождавшуюся при их сплетении. Но сейчас, несмотря на то, что он безошибочно произнес нужные слова, получившаяся магическая структура оказалась несбалансированной. Её компоненты спутались и мешали друг другу, вместо ожидаемого результата породив лишь бесполезную вспышку света и запах. Тем временем летучая мышь почти нагнала их. Яркокрылая выжидала столько, сколько осмеливалась, а затем резко устремилась вниз, пытаясь проскочить мимо врага невредимой.
За сегодняшнюю битву Аот исчерпал все заклинания, что находились в его копье. Но он все ещё мог зарядить свое оружие разрушительной силой. Возможно. Учитывая то, что только что произошло, даже самая простая задача могла оказаться невыполнимой.
Произнеся нужное слово, он, к своему облегчению, почувствовал, как в наконечнике копья начала скапливаться сила. Затем Яркокрылая пронеслась под созданием тени, и то исчезло из её поля зрения. Аот ударил вслепую и почувствовал, что копье нашло свою цель. Послышался треск высвобождающейся магии.
– Я его убил? – спросил он.
Прежде чем Яркокрылая успела ответить на его вопрос, по всему её телу, начиная от груди, прокатилась волна боли. Учитывая их ментальную связь, Аот также ощутил её в полной мере. Его мышцы напряглись, а с губ сорвалось рычание. Яркокрылая забилась в воздухе, и на миг Аот испугался, что она вот–вот погибнет. Но, когда её выдающаяся живучесть пересилила эффект от сверхъестественной атаки, боль стала слабее.
– Это ответило на твой вопрос? – прохрипела она.
Грифониха повернулась, и он увидел ночное крыло. Тварь уже не могла передвигаться так же быстро, как и раньше, но, тем не менее, продолжала их преследовать.
Пытаясь определиться, как лучше всего действовать, Аот начал другое заклинание. Оно стало формироваться правильным образом, но он почувствовал сопротивление, словно пытался сложить вместе части головоломки, которые на самом деле друг с другом не совпадали.
Но это все же сработало. Прямо перед летучей мышью возникло облако тумана – так близко, что она не успевала его обогнуть. На её теле появились раны, а мембраны крыльев местами оказались проедены насквозь.
Существо начало падать, но затем взмахнуло своими изодранными крыльями и устремилось вверх к Аоту и Яркокрылой.
Но затем на тварь сбоку спикировали Барерис и Зеркало. Бард издал громогласный вопль, и её голова разлетелась на части. Приблизившись, призрак принялся кромсать её своим нематериальным клинком. Летучая мышь снова начала падать и на этот раз все же рассыпалась обрывками тьмы.
Барерис и Зеркало поднялись к Аоту, и он попытался взглянуть на них своими собственными глазами. Возможно, его слепота была временной. Возможно, она уже прошла.
Но тут же зажмурился, словно его окружало ослепительное сияние. Но, учитывая, что небеса застилала тьма, источник его проблемы был не в этом.
Лицо Барериса за прошедшие годы превратилось в изможденную, застывшую маску, на которой не отражалось почти никаких эмоций, кроме желания уничтожить как можно больше врагов. И все же бард задохнулся от удивления.
– Что? – спросил Аот. – Что ты увидел?
– Голубое пламя, – ответил Барерис. – Оно в твоих глазах.
* * *
Охваченная ужасом и дезориентированная, Дмитра содрогнулась. Стальная рука обвилась вокруг её груди, не давая ей пошевелиться.
– Тише, – произнес Маларк. – Теперь вы в безопасности, но вертеться не советую. Вы можете упасть.
Оглядевшись, она увидела, что он был прав. Они парили высоко в небесах верхом на летающей лошади шпиона, и его вторая рука обхватывала её за талию, удерживая в седле.
– Прошу прощения за подобную фамильярность, – произнес Маларк, – но у меня не было другой возможности вытащить вас из гущи боя. Вы помните, что произошло?
Воспоминания вернулись к ней, и у Дмитры перехватило дыхание.
– Сзасс Тэм исчез во вспышке пламени, – произнес Маларк. – Он больше вас не контролирует.
– Не в этом дело, – произнесла она. – Его влияние было… неприятным, но оно исчезло. Причина моего шока в том, что погибла Леди Тайн.
– Вы имеете в виду богиню магии? – спросил он больше заинтересованно, чем встревоженно. Но, с другой стороны, он не владел волшебством и не мог до конца понять весь смысл произошедшего.
– Да. И её гибель отравила тот источник, из которого все маги черпают свою силу.
– Вы создали эту лошадь при помощи ваших заклинаний, – произнес Маларк. – Надеюсь, она не собирается исчезнуть прямо под нами, ведь так?
Дмитра улыбнулась, в который раз отдав должное его невозмутимой практичности. В минуты стресса это всегда действовало на неё успокаивающе, хотя волшебница никогда не признала бы этого вслух.
– Судя по всему, нет.
– Рад это слышать. Если мы не собираемся вот–вот рухнуть вниз, могу ли я предложить вам воспользоваться тем, что мы находимся так высоко, и поглядеть, как гибель богини повлияла на исход битвы?
Вполне разумно. Но заклинание, даровавшее ей совиную остроту зрения, она произнесла ещё тогда, когда Сзасс Тэм погрузил поле битвы во тьму, и действие его уже закончилось. Волшебница снова пробормотала нужные слова.
Для иллюзиониста её силы творить подобную магию было несложно, и Дмитра привыкла пользоваться ей с той же бессознательной легкостью, с какой мастер–столяр забивает гвозди. Но сейчас она почувствовала, что силы ускользают из–под её контроля. Ей пришлось сконцентрироваться, чтобы заставить их сложиться в нужный узор.
Когда её зрение обострилось, тайная, боязливая часть её захотела, чтобы этого не произошло, потому что она увидела, как же именно смерть Мистры отразилась на мире. С отвесных склонов Первого Откоса поползли лавины, вызванные непрекращавшимися толчками земли. Вдали по равнинам скользили завесы голубого пламени. Порой за ними возникали холмы и горные хребты, порой в земле оставались разломы.
Эти огромные и причудливые изменения любого бы заставили застыть на месте от ужаса и трепета, но Дмитра не могла себе этого позволить. Ей предстояло спасти хотя бы часть своей армии, если это было возможно. Она с усилием отвела взгляд от распространяющейся во все стороны разрухи на хаос, творившийся прямо под ней.
Перед смертью Мистры и последовавшей за нею сумятицей победа уже была в руках Сзасса Тэма, но сейчас Дмитра засомневалась, что хотя бы один живой воин из обеих воюющих армий вообще помнил об их первоначальной цели. Все легионеры делали все возможное для того, чтобы просто выжить – урон, нанесенный магии, превратил конфликт, где тауматургия играла ведущую роль, в смертоносную сумятицу.
Некоторые воины–нежить Сзасса Тэма остались под контролем некромантов и вместе со своими живыми соратниками пытались отступить в Крепость Сожалений, но остальные сорвались с привязи. Не обладавшие разумом зомби и скелеты стояли неподвижно. Несколько горбатых гулей, бормоча и лая друг на друга, скрылись во тьме. Огромные, в два человеческих роста гончие, состоявшие из множества соединенных вместе трупов, бросались на волшебников, которые отчаянно зачитывали заклинания, пытаясь восстановить над ними контроль. Своими клыками твари разрывали магов на части и пожирали их останки, делая их частью их тел.
Тем временем подобный хаос воцарился и в рядах южан. Демонические лучники – иссохшие, безволосые и серые существа с четырьмя руками, каждый из которых держал одновременно по два лука – внезапно повернулись и выстрелили в трех заклинателей Неврона. Существо с алой кожей и покрытыми черными перьями крыльями трижды взмахнуло двуручным мечом, и трое орков пали мертвыми.
Около половины кальмароподобных тварей неподвижно обмякли. Остальные хаотично ползали по земле, атакуя всех подряд без разбору – северян и южан, нежить и демонов.
– Нам нужно попытаться вывести из этой неразберихи хотя бы часть наших людей, – произнесла Дмитра. И, чтобы у их отступления был хотя бы один шанс на успех, ей придется лично его возглавить. Она не обольщалась насчет остальных зулкиров. Сейчас они уже наверняка покинули поле боя.
– Попытаемся отыскать Димона и Нимию Фокар, – произнес Маларк. Откликнувшись на его невысказанное желание, его лошадь устремилась к земле, словно сбегая по невидимому склону.
Глава 3
30 тарсака – 8 миртула, год Голубого Пламени
Дверь со скрипом распахнулась, и Сзасс Тэм повернулся на стуле. Азир Крен и Хомен Одессейрон вздрогнули, широко распахнув глаза. С их стороны было глупо пугаться его облика. Им, тарчионам, следовало бы уже привыкнуть к виду безглазых черепов и костлявых конечностей. Под их командованием находились целые легионы подобных существ. Но внешне их повелитель обычно выглядел почти неотличимо от живого человека, и, возможно, даже зная правду, они предпочитали думать о нем именно в таком ключе. Если так, им не повезло, ведь сейчас его истинную натуру нельзя было не заметить.
– Пустяки, – произнес лич. – Плоть я восстановлю при первом же удобном случае, – и когда ему удастся выполнить эту деликатную задачу, не опасаясь того, что магия вот–вот выскользнет из–под его контроля. – Не нужно становиться на колени. Присаживайтесь у огня, угощайтесь вином.
– Благодарю вас, Ваше Всемогущество, – произнесла Азир. Правительница Гауроса была худощавой женщиной с острыми чертами лица. Сейчас она не носила свой латный доспех, оставшись в покрытом пятнами пота стеганом поддоспешнике.
– Крепость переполнена, – произнес Хомен, – но у всех отрядов есть место для сна. – Эксцентричный малый с вечно угрюмым и скептическим выражением лица, он владел как магией, так и оружием. На одном его бедре висел палаш – оружие, достойное тарчиона Сюртэя, а на другом – ножны с жезлом. – Целители заботятся о раненых, и голод нам пока не грозит. У Нулара Зурна было достаточно запасов пищи, пригодной для живых, а гули могут воспользоваться телами, лежащими на поле боя.
– Хорошо, – произнес Сзасс Тэм.
Хомен сделал вдох.
– Повелитель, могу ли я спросить, что же произошло? Мы одерживали победу, и тогда… – Он взмахнул рукой, словно не находя слов для того, чтобы описать обрушившееся на них несчастье.
Сзасс Тэм не был уверен, что ему это тоже удастся. Ему претило признавать, что магия, включая его собственную, стала ненадежна. Но Азир и Хомен были одними из его самых способных генералов. Они должны узнать правду, чтобы дать ему какой–нибудь дельный совет и помочь найти выход из сложившейся ситуации.
Но он предпочел умолчать о том, что мог бы догадаться, что произойдет – если бы у него хватило мозгов верно истолковать пророчество Ярпилл, в котором говорилось об этом событии. Зачем упоминать об этом – ничего хорошего из этого не выйдет, а их вера в него может пошатнуться. Белая Королева была Мистрой, черная – Шар, богиней ночи, а убийцей – Сирик, бог убийства. Падение города, обвал пещеры и агония дерева означали, что упорядоченная структура магии будет охвачена хаосом.
Теперь, когда в его распоряжении оказалось достаточно времени для того, чтобы все обдумать, он догадался, почему первоначальное предсказание Ярпилл не сбылось. Он бы победил, если бы мир, к которому оно относилось, остался прежним. Но гибель Мистры уничтожила его, она породила новую реальность, правила в которой полностью изменились.
Прикоснувшись к этому ужасному завтра, Ярпилл схватила немного голубого пламени – достаточно для того, чтобы разрушить путы Трона Такорсила и избавиться от влияния Сферы Мертвой Луны. Сзассу Тэму ещё повезло, что оно не позволило ей сделать что–либо помимо этого.
Когда он завершил своё урезанное объяснение, Азир и Хомен продолжали бестолково на него таращиться. Лич почувствовал укол разочарования. Он понимал, что, учитывая их смертную натуру и то, что они не являлись архимагами, не стоило рассчитывать найти в них единомышленников, но ему все равно было досадно видеть двоих своих главных помощников столь озадаченными и встревоженными.
Даже лучшие из людей столь ограниченны и несовершенны.
– Как это отразится на нас? – спросил Хомен.
– Ну, – произнес Сзасс Тэм, – очевидно, что, вопреки нашим ожиданиям, нам не удалось одержать разгромную победу, вдобавок сейчас мы столкнулись с некоторыми непредвиденными проблемами. Но Крепость Сожалений теперь наша. Это уже что–то.
– Если очередной оползень не утащит её в Приадор, – произнесла Азир.
– Да, от скал продолжают откалываться обломки, – согласился Сзасс Тэм, – но я осмотрел гранит, на котором выстроен замок. Он достаточно крепок.
– Хорошая новость, – Хомен осушил свою серебряную чашку. – Но, когда я задал свой вопрос, то имел в виду… весь мир, полагаю. Он погибнет?
Сзасс Тэм фыркнул.
– Конечно же, нет. Думаешь, боги необходимы для существования вселенной? Это не так. Они, конечно, куда более могущественны, чем те импы, которых вызывают и заставляют себе служить заклинатели, но они просто духи, не больше и не меньше. Ранее боги уже умирали, умирали богини магии, но мир все же не рухнул. Не рухнет и сейчас. Что касается нас, мы просто должны подождать окончания всех этих несчастий.
– И что же нам делать? – спросила Азир.
– Вот что я думаю, – произнес Сзасс Тэм. – Мы должны разместить гарнизон в Крепости Сожалений. Она слишком важна, чтобы её оставить, и может сыграть ключевую роль, когда мы решим вновь перейти в атаку.
– Вы же не хотите продолжать наступление сейчас? – спросил Хомен.
– Нет. Нужно, чтобы большая часть наших войск отступила на север. Мы должны восстановить силы, определиться со стратегией и решить, какими будут наши следующие шаги. Но вы двое – солдаты. Если вы желаете предложить действовать более решительно, я готов выслушать ваши аргументы.
Азир и Хомен обменялись взглядами.
– Нет, повелитель, – произнес мужчина. – Ваш план кажется самым благоразумным.
– Хорошо. Тогда давайте обсудим детали.
* * *
Барерис спел исцеляющее заклинание, аккомпанируя себе на яртинге. Зеркало, напоминавший размытую копию барда, в молчании завис позади него.
Аота проводили в затененную палатку, завязав ему глаза. Время от времени он поднимал веки, чтобы хоть на миг увидеть окружающий мир, хотя ни один человек с нормальным зрением не смог бы ничего разглядеть в такой темноте, не говоря уже о повязках. Но от открывающейся ему картины его голова взрывалась болью, и у него не оставалось иного выбора, кроме как отступиться от своих попыток.
Он почувствовал прохладное, успокаивающее покалывание на коже лица – признак исцеляющего действия песни. Сообщалось, что у бардов тоже возникали сложности с созданием заклинаний, хотя и не такие сильные, как у волшебников.
И все же Аот сомневался, что Барерису удастся добиться большего успеха, чем тем священникам, что уже пытались помочь ему своими молитвами, и по окончании песни его предположения подтвердились. Ещё один быстрый взгляд повлек за собой очередной спазм боли, и он с шипением стиснул зубы.
– Мне жаль, – произнес Барерис. – Не знаю, чем я ещё могу тебе помочь.
– Все в порядке, – ответил Аот, хотя это было совсем не так. Он почувствовал нарастающую злость, но постарался подавить это чувство, чтобы не выплеснуть свое разочарование на друга. Несправедливо было бы винить Барериса в том, что у него не получилось добиться успеха там, где потерпели неудачу и более умелые целители.
– По крайней мере, – произнес Барерис, – ты сможешь видеть глазами Яркокрылой.
– Да, это, конечно, решит все мои проблемы. Мне всего–то придется провести остаток жизни на улице.
– Необязательно. Просто тебе нужно будет привыкнуть к тому, что внутри помещения тебе придется ориентироваться вслепую, по крайней мере до тех пор, пока твоим друзьям не удастся найти способ тебя исцелить. Зато снаружи ты сможешь жить полной жизнью. Летать, творить магию и сражаться – всё, как и раньше.
– Нет. Этого не будет. Ты и представить не можешь, как неудобно видеть не своими глазами. Из–за этого твое тело и руки не могут действовать согласованно.
– Со временем ты научишься…
– Хватит! Пожалуйста, хватит. Как там люди и грифоны?
– В армии все ещё царит неразбериха, а при бегстве мы оставили позади множество обозов с припасами. Но я проследил за тем, чтобы наш отряд получил свою долю еды и необходимую целительскую помощь.
– Хорошо. Грифоний Легион, или то, что от него осталось, теперь твой. Уверен, что Нимия утвердит тебя на должность капитана.
– Если она сделает это, я соглашусь – но только до тех пор, пока ты не сможешь сам выполнять свои обязанности.
– Приятно слышать это от тебя, – Аот приоткрыл глаза. Временами желание увидеть мир становилось просто нестерпимым, несмотря на последствия. Секундой спустя он окоченел.
Потому что увидел двух Барерисов, чьи силуэты накладывались друг на друга. Один – очевидно, тот, который и был настоящим – сидел на походном стуле, держа яртинг на коленях. А второй с ухмылкой на лице размахивал марионеткой, дергая за нитки, чтобы заставить её танцевать. Кукла, широкоплечая и одетая в доспехи наездника на грифоне, сжимала в руке копье.
Приступ боли заставил Аота зажмуриться снова, но на этот раз он оказался не столь сокрушительным, как раньше. Боевой маг был до такой степени шокирован и потрясен, что физические ощущения отошли на второй план.
Аот сделал глубокий вдох.
– Я же сказал тебе, эта слепота не похожа на обычную.
– Да, – ответил Барерис.
– Я начинаю чувствовать, что в определенные моменты она даже становится чем–то противоположным. Моим глазам может открыться то, что не способен увидеть обычный человек.
– Правда? Ну, это же хорошо, разве не так?
Аот почувствовал безумное желание расхохотаться.
– Возможно, да, если то, что я вижу, правда. Помоги мне выяснить, так ли это. Я был готов дезертировать, а ты меня отговорил. Помнишь?
Барерис заколебался.
– Ну да.
– Ты убеждал меня простыми словами, как любой обычный человек мог пытаться достучаться до собеседника, или же воспользовался магией своего голоса, чтобы наложить на меня заклинание?
На этот раз Барерис хранил молчание в течение нескольких мгновений – тишина, которая говорила больше, чем любое признание.
– Я сделал это, чтобы ты смог сохранить свою честь, – наконец произнес он. – Потому что знал – если ты нас бросишь, то будешь считать себя трусом.
– Лжец! Ты сделал это только потому, что я был нужен тебе, чтобы я и мои наездники, которые последовали бы за мной, остались и приняли участие в бою. Десять лет я был твоим единственным другом. Я искал твоего общества, в то время как все остальные чурались тебя из–за твоего мрачного нрава и одержимости. Но ты никогда по–настоящему не считал меня своим другом, разве не так? Я был всего лишь ещё одним средством, которым ты мог воспользоваться ради исполнения своей безумной вендетты.
– Она не безумная.
– Нет, это именно так! Ты не можешь потягаться силами с Сзассом Тэмом. Ты – всего лишь один из солдат в армии, которую выставили против него те, кто ему действительно равен. Даже если остальные зулкиры и одержат победу, она не станет твоим триумфом или твоей местью. Твой вклад в неё будет минимальным. Но ты этого понять не можешь. Пусть ты и сам лишь пешка, ты пытался заставить своих товарищей–пешек на игральной доске идти вперед, и в результате этого я стал калекой!
– Возможно, не навсегда. Не теряй надежды.
Аот точно знал, где находилось его копье. Он мог схватить его даже вслепую. Он вскочил со стула и только тогда на миг приоткрыл глаза, чтобы боль не успела помешать ему увидеть, где находится Барерис, и направить острие оружия в его грудь.
Земля ушла у него из–под ног, и наездник качнулся вперед, не сумев завершить замах. Он зажмурился, будучи больше не в силах держать глаза открытыми. Аот рухнул на колени, завершив свой удар, который так и не нашел свою цель.
– Позволь мне помочь тебе встать и вернуться обратно на стул, – произнес Барерис.
– Нет. – Аот понял, что больше не испытывает желания прикончить барда, но и помощи от него он тоже не хотел. – Просто убирайся отсюда и впредь держись от меня подальше.
* * *
Барерис задыхался, словно только что пробежал много миль. Его желудок завязался узлом, а глаза пронзила острая боль.
– Он дал клятву служить тарчиону и зулкирам, – произнес он. – Так же, как и я. Я поступил совершенно правильно, остановив его.
Он говорил сам с собой, но, к его удивлению, Зеркало счел нужным ответить:
– Ты обманул его, – произнес призрак. – Нарушил кодекс нашего братства.
– Нет никакого братства! – отрезал Барерис. – Может, порой ты и путаешь свои разрозненные воспоминания о прошлом с действительностью, но хватит трепаться о том, чего не понимаешь!
Его грубый ответ заставил Зеркало замолчать. Но перед тем, как снова растаять в тенях, дух избавился от облика Барериса, словно от постыдного клейма.
* * *
– Как насчет вкуса красненького? – прошептал грубый голос.
Удивленная, Таммит повернулась и увидела перед собой низкорослого, смуглого легионера, который распахнул рубаху, предлагая ей свое тело. Она, должно быть, совсем погрузилась в свои мысли, раз солдат сумел подкрасться к ней незамеченным, несмотря на её обостренные чувства.
От его живого тела исходило тепло и запах пота, и она чувствовала биение крови в его шее. Это склонило её принять его предложение, пусть она и не была по–настоящему голодна. К тому же ей удастся хотя бы ненадолго отвлечься от мыслей, что крутились в её голове.
– Хорошо, – открыв висевший на поясе кошель, Таммит дала воину монету, а затем огляделась в поисках подходящего укромного уголка. Крепость Сожалений, несмотря на свои размеры, оказалась переполнена войсками северян, но возле лестницы, ведущей к двери башни, было достаточно темно, чтобы ничьи любопытные взгляды их не побеспокоили.
Когда они вдвоем опустились на колени, зазвучала фермерская песня о земледелии и пашне, отдаваясь эхом по внутренним дворам и каменным переходам крепости. Сегодня был праздник Зеленой Травы, фестиваль, который знаменовал начало весны. Кое–кто, очевидно, решил отметить этот день, несмотря на то, что у Тэя не было особых причин его праздновать, учитывая, как в стране обстояли дела с плодородными полями, чистым дождем и теплым, ярким солнечным светом.
Таммит вонзила клыки в яремную вену легионера и принялась пить, полностью отдавшись наслаждению от чувства влажного, солоноватого привкуса крови на языке. В её силах было дать жертве получить от этого процесса такое же удовольствие, но она не стала себя этим утруждать. Тем не менее, легионер содрогнулся и выдохнул, и она поняла, что он был из тех, кто находил само ощущение, когда из него пьют кровь, эротическим.
Это ему бы следовало мне заплатить, подумала Таммит с оттенком веселья.
Эта встреча, хоть и была весьма приятной, не помогла ей разрешить её сомнения. Отослав свой ошеломленный, ухмыляющийся ужин прочь, она прошла через арку и на другом краю двора заметила Ксингакса, который сидел верхом на гигантском зомби.
– Доченька! – крикнул он. – Добрый вечер!
Она с неохотой приблизилась к нему.
– Хорошие новости, – продолжил он. – Я отправляюсь домой. Удивляться тут, конечно, нечему. Я догадывался, что Сзассу Тэму потребуется моя помощь в восстановлении численности его армии, но все равно рад. Возможно, ты сможешь отправиться со мной в качестве начальника моей охраны.
Таммит захотелось вздернуть верхнюю губу и позволить своим клыкам удлиниться, но вместо этого она заставила себя улыбнуться.
– А я‑то думала, что ты создал меня для сражений, а не для работы телохранителем. При таком раскладе вряд ли мне выпадет шанс повстречаться с врагами.
– Да, в этом есть резон, – произнес Ксингакс. – Но, вероятно, ты сможешь проводить меня до убежища, а потом вернуться назад. Спрошу об этом Сзасса Тэма. – Перегнувшись через плечо гигантского зомби, он наклонился и провел по её щеке той рукой, что досталась ему от природы – дрожащей, искореженной и воняющей гнилью. По её коже пробежали мурашки. Затем его носильщик унес его прочь.
Если мне придется отправиться с ним, подумала Таммит, то он обо всем узнает. Да, сам он не некромант, по крайней мере, не совсем, но либо он, либо один из сопровождающих его магов непременно догадаются.
И тогда они, разумеется, опять её изменят. Она задалась вопросом, почему ей потребовалось столько времени на то, чтобы понять – такого исхода допустить ни в коем случае нельзя.
Когда певцы завели следующую песню, Таммит направилась к черному ходу из крепости. Насколько она могла сказать, сейчас за ней никто не наблюдал. Превратившись в туман, она просочилась через трещину в воротах.
Она проплыла над полем битвы, на котором громоздились груды искалеченных трупов, источавших запах гнили. Ночью вороны улетели, но крысы продолжали свое пиршество, объедаясь плотью. Большинство огромных кальмаров замерли неподвижно, но трое все ещё продолжали бесцельно ползать по округе.
Когда она миновала их, то решила, что сейчас уже достаточно удалилась от крепости, чтобы рискнуть и сменить облик на стаю летучих мышей. Вряд ли стражникам удастся заметить её в таком виде, а с помощью своих крыльев она сможет перемещаться быстрее, чем в форме тумана.
Но, стоило ей закончить меняться, из ниоткуда возникло четырехрукое существо размером с огра. На его звериной харе, черты которой напоминали одновременно и человеческие, и волчьи, полыхали алые глаза, а обнаженное тело покрывала темная чешуя. Двумя из своих лап оно схватило по летучей мыши, с силой сжав их и вонзив когти в маленькие тела. Даже те мыши, что остались на свободе, дрогнули, почувствовав боль своих собратьев.
– Превратись в женщину, – велел Тсагот, – и я их отпущу.
Ей было необязательно это делать. Она могла пережить потерю нескольких крылатых существ, из которых состояло её тело. Но тогда она станет слабее, а ей бы не хотелось допускать такого поворота событий, потому что она прекрасно знала – куда бы она ни направилась, Тсагот сможет её нагнать.
Уверенность её объяснялась тем, что их возможности были схожи. Он являлся кровавым извергом, демоном–нежитью, который питался кровью живых танар’ри так же, как вампиры – смертными.
Таммит сменила одну форму на другую, и он освободил пойманных летучих мышей, чтобы те смогли слиться с остальными. Она слегка сменила положение ног – ей бы не хотелось дать ему понять, что она готова к бою. Но, видимо, он в любом случае заметил это, потому что его злобные глаза расширились.
– Тебе стоило бы сбежать раньше, – произнес он, – когда голубой огонь только появился и ты осознала, что сковывающее твою волю заклинание исчезло.