Текст книги "Нежить"

Автор книги: Ричард Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Опустившись на центральную площадь, Тсагот снова принял двуногий облик. Некоторые вампиры последовали его примеру, другие же превратились в волков. Призраки зависли на месте. Где–то вдалеке завыли собаки.

– Кто бы ни правил этим городом, – крикнул Тсагот, стоя лицом к центральной цитадели Хурна, – покажись!

Из крепости не последовало никакого ответа, хотя он чувствовал присутствие укрывшихся там презренных мелких людишек. Внезапно дверь здания, находившегося на противоположной стороне площади, распахнулась.

Это строение из черного камня являлось храмом Бэйна. Оно отличалось множеством шипастых зазубренных шпилей и узкими, похожими на бойницы окнами. Судя по черным и зеленым драгоценным камням, украшавшим её темные одеяния, благородная дама муланского происхождения, первой показавшаяся из дверей, являлась его верховной жрицей. Она держалась уверенно, на губах её играла улыбка, но четверо её подчиненных, с широко распахнутыми глазами робко следовавших за ней по пятам, выглядели бледными, и несло от них потом и страхом.

– Добрый вечер, – произнесла она. – Меня зовут Унара Анрак, – вблизи от неё пахло миррой, которую она, очевидно, жгла во время религиозных церемоний.

– Ты здесь главная? – спросил её Тсагот.

– На данный момент – да, – ответила Унара. – Пока Его Всемогущество Сзасс Тэм не назначит нового аутарча. Прежний оказался глух к гласу Бэйна.

Тсагот ухмыльнулся.

– И ты его убила.

– Неужели мне следовало позволить занимать эту должность тому, кто продолжает хранить верность совету? Думаю, что в этом случае ты и твои товарищи взяли бы Хурн в осаду и перебили бы нас всех.

Возможно, она переоценивала стратегическое значение своего городишки. И все же в её словах была доля истины.

– Или же мы попросту обошли бы его стороной.

– Но теперь в этом нет нужды. Мы перешли на сторону Сзасса Тэма и уже начали ему служить. Посети алтарь Черной Руки. Узри лежащую перед ним груду отрубленных голов. Каждая из них принадлежит южанину–легионеру. Аутарч дал им приют в городских стенах, и, когда он был убит, мы с ними расправились.

– Уверен, такое зрелище мне бы надолго запомнилось, – произнес Тсагот, не особо беспокоясь о том, сумеет ли она распознать сарказм в его голосе или нет. – Но я сомневаюсь, что вам удалось уничтожить всех южных легионеров, которые бежали в этом направлении.

Унара сморгнула.

– Так и есть. Чтобы вы по ошибке не атаковали нас, нам пришлось начать вывешивать флаги с черепами. Когда мы принялись это делать, южане стали обходить наш город стороной.

– В таком случае мне и моему отряду необходимо не мешкая продолжать путь. Если повезет, то ещё до конца ночи мы успеем разделаться ещё с несколькими легионерами совета. Но для начала неплохо было бы перекусить. Мне нужно сорок человек – по одному на каждого из моих последователей.

Жрица заколебалась.

– В своё время я… изучала призраков и им подобных. Разве они нуждаются в такой пище?

– Нет. Но их постоянно обуревает неутолимое желание причинять боль и убивать. Если я время от времени позволяю им выпускать пар, контролировать их становится гораздо легче.

– О. Понятно. Но, как я уже объяснила, теперь мы на стороне Сзасса Тэма, и я гарантировала жителям, что они будут в безопасности.

– Большей части горожан ничего не грозит, если, конечно, ты не перестанешь испытывать мое терпение. Пусть твои стражники передадут нам сорок человек из числа тех, кого ты сочтешь наименее ценными членами общества. Иначе я просто выпущу своих гончих на свободу и позволю им самим выбирать себе добычу.

Как он и ожидал, для того, чтобы предоставить ему требуемое, Унара приказала привести рабов и опустошить городскую тюрьму. И все же, наблюдая за тем, как призраки погружают темные руки в тела своих жертв, иссушая их, а тот или иной вампир, обезумев от жажды крови, вырывает горло какому–нибудь бедолаге, она периодически вздрагивала. Возможно, до неё дошло, что войска Сзасса Тэма могут снова пройти этой дорогой, а рабы и пойманные преступники когда–нибудь кончатся.

Тсагот позволил себе насладиться её беспокойством. Как она сама заявила, её бог велел ей признать своими господами лича, его некромантов и их прислужников из числа нежити. Что ж, это было только начало.

* * *

Не в первый раз Аот пожалел, что больше не является простым легионером. За исключением Зеркала, все остальные члены его потрепанного отряда, до предела вымотанные долгим бегством на юг, уже спали глубоким сном. Он же, в отличие от них, стоял навытяжку, отдавая честь.

– Во имя Великого Пламени, – произнесла Нимия Фокар, сидевшая за серебристым столом, который был отполирован до такой степени, что блестел даже в бледном дневном свете, проникавшем через окно. – Ты выглядишь ужасно. Неужели путешествие оказалось настолько изнурительным?

– Я просто устал и давно не мылся. После Мофура мы не встречали врагов. Но за все время нам не представилось ни единой возможности сделать привал. Я надеялся, что по дороге нам подвернется какое–нибудь безопасное местечко, где мы сможем немного передохнуть, но – увы. Некоторые города и крепости перешли на сторону Сзасса Тэма, некоторые оказались стерты с лица земли или находились в таком ужасном состоянии, что северяне взяли бы их в два счета. Их стены были разрушены землетрясениями или иными катастрофами. Даже Туратирос не годился для наших целей. При жизни Димон, разумеется, покровительствовал церкви Бэйна, и даже после его смерти священники там продолжают пользоваться всеми преимуществами своего привилегированного положения, – он встряхнул головой. – Я говорю лишнее? Если да, то прошу прощения.

– Не за что. В твоих словах есть резон, – Нимия указала на стол, заставленный бутылками с вином и тарелками, на которых лежал темно–коричневые ломти хлеба, белые и желтые сыры, яблоки и груши. – Все это в твоем распоряжении. Садись, пока не упал, и, пока будешь есть, дашь мне полный отчет о произошедшем.

Обычно Аот старался не принимать пищу во время разговоров с начальством. Он боялся, что при этом будет выглядеть ещё более неуклюжим и неотесанным – более рашеми – чем обычно. Но сейчас он слишком проголодался, чтобы забивать этим голову. Налив в бокал светлого янтарного вина, он наполнил тарелку и рухнул на стул.

Однако, несмотря на усталость и голод, большую часть своей речи он, по крайней мере, умудрился произнести не с набитым ртом, и тут было чем гордиться. Когда он закончил, Нимия произнесла:

– В отчетах остальных говорится то же самое. Ситуация – хуже некуда.

– Вы не видели этого собственными глазами?

– Я случайно оказалась неподалеку от круга заклинателей, когда они решили покинуть поле боя, и вместе с ними перенеслась в Безантур. Мне не пришлось проделать весь путь своими ногами.

Как мило с твоей стороны, подумал он.

– Я видел, что в гнездовьях есть грифоны, значит, хотя бы части моих людей удалось добраться до безопасного места. В любом случае, это уже что–то.

– Если бы это место и впрямь можно было назвать безопасным.

Аот сделал очередной глоток вина

– А это не так? Безантур – самый большой город Тэя. Стены его высоки и толсты, и все войска, что ещё остались у совета, готовы их защищать. Если, конечно, не считать тех нескольких отрядов, которые все ещё бродят где–то в глуши и, возможно, даже понятия не имеют о том, что мы проиграли главную битву за Элтаббар.

Нимия вздохнула.

– Я не знаю. Год назад я бы сказала, что взять Безантур не под силу даже Сзассу Тэму. Но теперь юг слабее, чем был когда–либо с момента начала войны, и я говорю не только о наших легионах. Мы потеряли ещё двоих зулкиров. Дмитра Фласс не вернулась с поля боя – погибла, попала в плен либо перешла на сторону лича. А затем скончалась Зола Сетракт. От полученных в сражении ран, как мне сообщили.

– Не могу отрицать, это скверно.

– Этим словом можно описать и состояние продовольственных запасов города. Нам не выдержать продолжительной осады. Сзасс Тэм способен вынудить нас сдаться, просто уморив голодом.

– К чему вы ведете? Совет принял решение капитулировать?

– Нет, но они могут бежать, бросив материковую часть Тэя на произвол судьбы. Их флотилия находится в порту, готовая взять на борт всех важных персон. Мы, легионеры, также получили приказ реквизировать в нуждах армии все суда, какие сможем.

Аот почувствовал дурноту.

– Значит, так все и кончится? После десяти лет сражений мы собираемся просто сбежать?

– Необязательно. Зулкиры ещё не приняли окончательного решения, – губы Нимии изогнулись в кривой усмешке. – Равно как и я.

– Что вы имеете в виду?

– Возможно, ещё не слишком поздно выбраться из Безантура и примкнуть к Сзассу Тэму. А после того, как он окончательно завоюет страну, в награду за мою службу он назначит меня на влиятельную должность и осыплет золотом.

Аот был поражен. Неужели она доверяла ему настолько, что рискнула поделиться с ним подобными мыслями? Разве она не осознает, что ему прекрасно известно о том, что она согласилась отдать его зулкирам для вивисекции?

А, может быть, подумал он с оттенком легкого удивления, она знает его лучше, чем он думал, и понимает – её бессердечный поступок не пробудил в нем жажду мести. Он до сих пор не был уверен, почему этого не произошло. Возможно, видя, как весь окружающий мир горит и рушится, он просто не находил в себе сил негодовать по поводу каждого разочарования и предательства, что встречались на его пути.

В любом случае, он произнес:

– Идите, если пожелаете. Я буду молчать. Но и за вами не последую.

– Почему?

– Если бы я не был столь измотан, то, возможно, смог бы объяснить это вам. Или себе. Мы так далеко зашли. Теперь я не испытываю желания менять сторону. Возможно, я просто не хочу походить на этого сукина сына Маларка.

– Думаю, тебе стоит найти более вескую причину – хотя бы ради себя самого. Даже если зулкирам каким–то образом удастся удержать эту часть побережья под своей властью или же, когда они отправятся в изгнание, Сзасс Тэм не бросится за ними в погоню, нам будет куда более богато и привольно житься в построенном личом государстве, чем в разоренных землях совета.

– Я в этом не уверен. Вы же видите, что он уже сотворил со страной.

– Этого требовала тактическая необходимость. Когда он победит, в Тэе снова будет светить солнце и зеленеть трава.

– Скорее всего, вы правы. Но, возможно, я так устал, что, клянусь, словно наяву могу услышать голос Маларка, задающего вопрос, над которым он столько бился: «Почему же Сзасс Тэм убил Друксуса Рима?».

Нимия покачала головой, и серьга в её носу заблестела.

– Вот теперь ты и впрямь городишь какие–то глупости. Это в любом случае не имеет значения. Он расправился с Римом ещё до начала войны. Прошло уже десять лет, так что какая разница?

– Полагаю, никакой. Однако это указывает на тот факт, что некоторые детали планов Сзасса Тэма до сих пор остаются для нас тайной.

– Может, это и так, но нужно быть идиотом, чтобы не догадаться, какова цель лича. Он намеревается стать единоличным правителем Тэя, и, когда это произойдет, начнет завоевательную кампанию, чтобы захватить весь восток.

– Конечно. Вы правы, а я несу чушь. Но есть одно соображение, которое чушью не является – на стороне Сзасса Тэма полно лордов и командиров, которые верно служили ему с самого начала войны. Даже если он примет вас в свои ряды, награды после победы в первую очередь достанутся именно им. Думаете, что получите тарч или хотя бы должность аутарча в каком–нибудь городе?

Нимия вздохнула.

– Вряд ли. Так что, полагаю, останусь ли я верна совету или нет – разницы никакой. Ах, если б только все эти презренные зулкиры перебили бы друг друга! Тогда бы я провозгласила себя королевой Пиарадоса, а тебя назначила маршалом своих легионов.

Аот улыбнулся.

– Прекрасная мечта, Верховная Леди.

* * *

В детстве Барерис любил бывать в порту. Морской ветер выгодно контрастировал с вонью трущоб, в которых он жил, здесь можно было услышать множество новых песен и историй, а разглядывая множество кораблей с высокими мачтами, замысловатой оснасткой и рядами весел, он мечтал о том, чтобы и самому отправиться за границу в поисках богатства и приключений. Таммит здесь тоже нравилось, или, возможно, ей просто было приятно его общество.

Как и в прежние времена, они прогуливались возле берега, хотя сейчас все выглядело иначе, чем в его воспоминаниях. Ночью в доках было гораздо меньше народу, чем днем, в особенности учитывая то, что стоявшие на страже легионеры не пускали горожан к пирсу. Вода казалась черной, а не голубой, в волнах не отражалось солнце, а пальцы Таммит в его руке были холодны на ощупь.

И все же хорошо было оказаться здесь.

Таммит принюхалась, раздувая ноздри. Он последовал её примеру, но почуял лишь запах соленого воздуха и рыбы, которую рыбаки сегодня привезли в порт. Он полагал, что она с её сверхъестественными чувствами ощутила что–то ещё.

– Жаль, – произнесла Таммит.

– Чта такое?

– Раньше в этой части доков пахло пряностями. Теперь нет.

– У тебя хорошая память.

– Когда мы были детьми из бедных семей, то любили мечтать о том дне, когда сможем позволить себе попробовать все эти яства с дорогими приправами и прочие роскошества, доступные в Безантуре лишь богачам. Теперь мы офицеры и, с одной стороны, можем получить почти все, что захотим, но война превратила наш дом в руины.

– Разве это имеет значение?

Она вздохнула.

– Возможно, я просто пытаюсь проникнуться серьезностью этой проблемы. Дело не в том, что я забиваю голову пустяками. Мне просто сложно осознавать, что есть в мире вещи, которые являются по–настоящему важными.

Барерис вымученно улыбнулся.

– Ты должна была сказать: «Нет, пока ты со мной, мне на все наплевать».

Её бледные губы изогнулись.

– Так было бы лучше, верно? Но это ты сладкоречивый и скорый на язык бард, а не я.

– Смогу ли я воспользоваться своими талантами, чтобы завлечь тебя за ту груду ящиков, где ты впервые позволила мне запустить руки под свою сорочку?

– Если она все ещё там, то, должно быть, лень безантурских докеров воистину не знает границ. В любом случае, не могу поверить, что ты так скоро вновь загорелся страстью.

– Нам предстоит наверстать целых шестнадцать потерянных лет любви. Уверяю, моё копье находится в полной боевой готовности. И, если хочешь, можешь укусить меня за шею.

– Нет!

Её горячность его удивила.

– Ты же знаешь, я при этом тоже получаю удовольствие.

– И от этого становится только хуже. Если уж нам предначертано быть вместе – быть парой – то наши отношения будут нормальными отношениями обычных мужчины и женщины. Извращениям в них не место.

– Хорошо. Воля твоя. Хотя, знаешь ли, извращения извращениям рознь.

Таммит склонила голову.

– Полагаю, за время, проведенное за границей, твой запас знаний о всяких странных и отвратительных обычаях изрядно обогатился.

– Разумеется, сам я хранил верность своей возлюбленной, но у лагерных костров чего только не наслушаешься! Однажды Сторик клялся мне, что дворфы любят…

Отвернувшись от него, Таммит устремила взгляд во тьму и произнесла:

– Там что–то происходит.

Барерис посмотрел в ту же сторону, но ничего не увидел. Однако его слуха достиг какой–то неразборчивый гул, а вскоре в желтоватом свете подвесного фонаря показались первые ряды многочисленной толпы людей. Большинство из них имели при себе оружие – либо обычное, либо рабочие инструменты вроде топоров и зубил. Многие несли в руках или тащили на плечах мешки, а один малый толкал тачку, полную увязанными в узлы пожитками. Её скрипящие колеса грохотали по камням мостовой.

На дальнем конце улицы должен был стоять стражник. Наверное, он пытался заставить этих людей повернуть назад. Барерис задался вопросом, сильно ли ему досталось.

Хорошо бы на нем и Таммит была броня. Хотя поддерживать общественный порядок или защищать флот не входило в их прямые обязанности, в чрезвычайной ситуации они не могли оставаться в стороне.

– Попытаюсь заставить их повернуть назад без применения силы, – произнес он. – Не причиняй никому вреда, пока не останется иного выхода.

Таммит кивнула.

– Мои способности отличаются от твоих. Я не в силах воздействовать на такое количество разумов одновременно. Но я постараюсь помочь в меру своих возможностей.

Бард тихо пропел заклинание, чтобы казаться более высоким, привлекательным и располагающим к себе. Затем с улыбкой на губах он направился навстречу толпе, словно все они являлись его закадычными друзьями. Таммит последовала за ним.

– Вечер добрый, уважаемые, – произнес он, вплетая в голос магию убеждения. – Что тут происходит?

Большой мужчина, стоявший в первом ряду, устремил на Барериса неприязненный взгляд. На обеих руках у него имелись татуировки в виде колец, а в кулаке он сжимал мастерок.

– Мы собираемся взять корабль. Или несколько, если на одном не поместимся.

– Зачем? – спросил Барерис.

– Скоро здесь будет голубое пламя.

– Вовсе нет. Не знаю, кто тебе такое сказал, но это лишь безосновательные слухи. Пусть на мне сейчас нет моих знаков отличия, я являюсь офицером Грифоньего Легиона. Я слышал рапорты разведчиков и прорицателей. Даю вам слово, на подступах к Безантуру никто из них не заметил ни следа голубого пламени.

– А что насчет Сзасса Тэма? – пронзительно выкрикнул кто–то из задних рядов. – Скажешь, что и он не собирается на нас напасть?

– Нет, – произнес Барерис. – Скорее всего, ты не ошибаешься, но даже ему окажется не под силу взять городские стены. Ни один враг не сможет этого сделать. Отправившись за границу, вы подвергнете себя куда большей опасности, чем оставшись здесь. На море бушуют огромные волны, вызванные теми же смещениями земной коры, которые являются причинами землетрясений на суше. А в глубинах вод зарождаются новые странные существа.

– Аристократы думают иначе, – произнес мужчина с мастерком. – Все знают, что они намерены отплыть и бросить нас, «грязных рашеми», на верную гибель.

– Они не собираются так поступить. В этом я тоже готов поручиться.

– Хватит с нас болтовни, легионер. Мы продолжим путь. Можешь к нам присоединиться, если пожелаешь. В ином случае лучше бы тебе отойти в сторонку.

Судя по всему, этот каменщик являлся у них кем–то вроде лидера, поэтому Барерис сосредоточил всю мощь своего заклинания убеждения на нем.

– Я этого не сделаю, ведь я пытаюсь спасти вам жизнь. Корабли хорошо охраняются. Их команды не сходят на берег даже ночью, а в прилегающих к пирсу складах расквартированы другие отряды, в составе которых есть маги. Если вы продолжите путь, вас непременно заметят и поднимут тревогу. И, когда эти солдаты вылезут из гамаков и спальных мешков, вам не поздоровится.

Здоровяк сделал глубокий вдох.

– Или же мы с ними расправимся.

– В задних рядах полно женщин с детьми, – прошептала Барерису Таммит. – Я слышу, как они переговариваются.

– Нет, – произнес бард, по–прежнему обращаясь к каменщику. – Не расправитесь. Вам не победить. Я понимаю, что вы храбры и полны решимости, но у солдат есть броня и качественное оружие, которым они обучены владеть. Вдобавок на их стороне будет магия. Попробуете оказать сопротивление – погибнете, а ваших жен и детей на ваших глазах изрубят на куски. Этого вы хотите?

Мужчина с мастерком сглотнул.

– Ты и сам говорил – в этот час большинство солдат спит. Если…

Таммит выступила вперед. Её глаза вспыхнули, и она издала рык, демонстрируя удлинившиеся клыки. Внезапно от неё повеяло настолько жуткой угрозой, что даже сам Барерис сделал шаг назад.

– Идиоты! – крикнула она. – Вам известно, на что способны Красные Волшебники. Какая судьба обычно ждет тех, кто осмеливается выступить против них! Вы знаете, какие существа сражаются на их стороне! Я – лишь первая из тех, кто может попасться вам на пути, и я в одиночку способна расправиться со всеми вами. Ваша глупость меня уже утомила. Выбирайте – жизнь или смерть, выбирайте, или я выберу за вас.

Пару мгновений толпа изумленно глазела на неё, а затем здоровяк выронил мастерок, со стуком упавший на мостовую, развернулся и устремился туда, откуда пришел, проталкиваясь сквозь ряды стоявших за ним людей.

Растеряв весь свой боевой задор, его товарищи также пустились в бегство.

Издав короткий неприятный смешок, Таммит бросилась вслед за ними. Барерис схватил её за предплечье.

Оскалившись, она обернулась к нему и ожгла его яростным взглядом, но затем вспомнила, что они значили друг для друга. Сияние её глаз угасло, длинные заостренные клыки снова превратились в обычные зубы.

– Извини, – произнесла она.

– Не за что тут извиняться. Ты прекрасно справилась.

Таммит улыбнулась.

– Не «ты», а «мы». Твоя магия сделала их восприимчивыми, и я подумала, что, если напугать их предводителя, то и остальные тоже дрогнут.

– Я рад, что нам удалось заставить их отступить, не проливая крови.

– Хочешь верь, хочешь нет, я тоже. Они просто перепуганные люди, которые пытаются выжить. Такой кары они не заслужили.

Послышался рев труб и чей–то вопль. Звякнули разряжаемые арбалеты.

– Проклятье! – воскликнул Барерис. Инстинктивно он бросился обратно к морю, и Таммит поспешила за ним.

Когда он обвел взглядом дощатый настил в конце улочки, где начинался причал, то увидел, что его худшие опасения оправдались. Да, они с Таммит заставили дебоширов на одной из улиц повернуть назад, но встреченная ими группа людей была лишь каплей в море по сравнению с теми толпами, что сейчас стекались к пристани. Горожане стремились прорваться к стоявшим в порту кораблям, а легионеры, выстроившись в линию, пытались сдержать их напор. Расквартированные в доках воины уже спешили на подмогу своим товарищам, а на палубы длинных изящных кораблей высыпали матросы.

Сражение кипело повсюду, и их небольшая победа, одержанная во имя мира и поддержания общественного порядка, показалась лишь горькой шуткой. Но у них не оставалось иного выхода, кроме как присоединиться к остальным солдатам.

Так они и поступили. По возможности Барерис пытался своими песнями сеять ужас в рядах противников, чтобы те бежали прежде, чем окажутся убиты. Хотя он все равно был вынужден обагрить клинок кровью. Нечасто ему доводилось выполнять свой долг с большей неохотой.

Позади что–то вспыхнуло, и его окатило волной жара. Бард рискнул оглянуться. Нос одного из военных кораблей был охвачен пламенем.

Но зачем бунтовщикам поджигать корабли? Они же хотели украсть их, а не уничтожить. Вдобавок никого из них поблизости не наблюдалось. Барерису пришло на ум, что в произошедшем мог быть виноват один из их собственных магов. Вероятно, он пытался поразить противников огнем, но из–за неполадок с магией заклинание обрушилось на него самого.

А, возможно, нет. За прошедшие годы Барерис стал неплохо разбираться в боевой магии. Обычно для создания огненных заклинаний требовалось, чтобы цель от мага ничего не заслоняло, а между стоящим на палубе волшебником и толпой находились легионеры.

Но, если кто–то пытался поджечь корабли стрелами или заклинаниями, он наверняка прятался на каком–нибудь возвышении. Прищурившись, Барерис обвел взглядом окрестности.

Поначалу он не увидел ничего, что подтвердило бы его внезапные полуоформившиеся подозрения. Но вдруг он заметил похожий на светлячка огонек – горящее острие лежащей на тетиве стрелы.

Также он разглядел темный силуэт державшего её лучника и его товарищей, затаившихся на крыше одного из пакгаузов.

Барерис запел, чтобы переместиться сквозь разделявшее их пространство, но, едва он довел заклинание до половины, как один из одетых в черное стрелков спустил тетиву. Стрела вонзилась в фок–мачту другого корабля, и ту моментально охватило пламя. Должно быть, на стрелы было наложено могучее заклинание, раз они мгновенно вызывали столь сильные пожары.

Мир рассыпался смазанными вспышками, и Барерис обнаружил себя стоящим на скате обитой гонтом крыши. Его заклинание перенесло его за спины троих лучников. Крыша была наклонной, но это не помешало барду быстро и тихо подкрасться к ближайшему врагу и вонзить меч ему в спину.

Лучник захрипел и повалился вперед. Несмотря на шум кипевшей внизу битвы, двое оставшихся стрелков расслышали этот звук и развернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как труп их товарища скатывается по откосу крыши.

Барерис устремился к ближайшему врагу. Этот лучник не был готов к выстрелу и верно оценил свои шансы. Отшвырнув лук, он выхватил из ножен короткий меч. Рука, в которой он его держал, была покрыта сплошной черной татуировкой – последователи Бэйна порой отмечали себя подобным образом в знак почтения к своему божеству.

Барерис поспешил сократить разделявшее их расстояние. Он хотел разделаться с ним побыстрее, прежде чем на него нападет третий лучник, оказавшийся сейчас у него за спиной. Но на этот раз наклонность крыши и спешка сыграли с ним злую шутку. Одна его нога подвернулась, и бард потерял равновесие. Мечник перешел в атаку.

Барерис тяжело рухнул на крышу, но отчаянным взмахом меча все же умудрился парировать удар, отведя вражеский клинок в сторону. Не вставая, бард воспользовался ситуацией и подрезал бэйниту подколенное сухожилие. Человек с черной рукой вскрикнул и упал. Поднявшись на колени, Барерис вспорол ему живот.

Этот противник теперь не представляет угрозы – но что насчет последнего врага? Бард развернулся, и в этот миг стрела его оппонента сорвалась с тетивы.

Барерис уклонился в сторону, и она просвистела мимо. Лучник поспешно потянулся за следующей. Бард сделал глубокий вдох, готовясь поразить его громогласным воплем.

Но прежде чем он успел это сделать, на лучника налетело облако летучих мышей, облепляя его со всех сторон. Он тут же упал. За такое короткое время он не успел бы умереть от потери крови, но его сердце не выдержало холодного ядовитого прикосновения кровопийц и остановилось.

Летучие мыши закружились друг вокруг друга и превратились в женщину.

– Ты в порядке? – спросила Таммит.

– Да, – он обвел взглядом коньки остальных крыш и увидел других людей в черном, которые крались по ним с луками в руках. – Но у нас неприятности, – и, до предела усилив голос магией, бард заорал: – Легионеры! Посмотрите наверх! На крыши!

Несмотря на то, что вопль вышел громким и убедительным, он вовсе не был уверен, что ему удастся привлечь хоть чье–то внимание. На земле творилась сущая неразбериха. Но, очевидно, его голос все же был услышан. С доков и кораблей в воздух устремилось облако стрел и иных летающих снарядов, и лучники в темных одеждах начали падать. Барерис издал облегченный вздох, и тут над ним пронеслась огромная тень.

Он вряд ли заметил бы её, черную на фоне черного неба, если бы она не закрыла собой несколько звезд, сиявших сквозь просветы между облаками. Этой тенью оказалось парящее над пристанью ночное крыло. Над другими районами города тоже кружили его похожие на летучих мышей собратья. Барерис ещё раз пожалел об отсутствии брони, своего грифона и о растраченных в прошедшей схватке силах. Но тварь не обратила на него никакого внимания. Внезапно все они дружно развернулись и полетели на север. Бард понял, что они просто шпионили, изучая лежавший внизу город.

Он был рад, что этой драки удалось избежать. Но радость его оказалась далеко не полной. Если эти чудовища осмелились появиться здесь сегодня ночью, это могло означать лишь одно – остальная орда Сзасса Тэма была уже на подходе.

* * *

Башня Откровений вызывала у Лаллары отвращение. Она всегда полагала, что предназначение крепостей волшебников состоит в том, чтобы скрывать секреты своих обитателей за мощными защитными укреплениями, а оплот ордена Прорицания, казалось, совершенно не подходил для этих целей. Акустика этого здания позволяла легко расслышать даже самый тихий шорох из всех соседних покоев, а в стенах имелось столько огромных дорогостоящих застекленных окон, что разделявшие их каменные перемычки казались слишком непрочными, чтобы служить каркасом столь большому строению. Большая часть оконных створок была распахнута, и в помещение вместе с утренним ветерком врывался слабый шум города, неестественно притихшего, словно задержавшего дыхание после восстания прошлой ночи и лицезрения парящих в воздухе слуг Сзасса Тэма.

Но, хотя в этой цитадели ей и было не по себе, Лаллара, являясь архимагом, специализирующимся в защитной магии, чувствовала, что все необходимые охранные заклинания здесь имелись. За пределы здания не проникало ни звука, и ни один убийца не смог бы метнуть в открытое окно кинжал или молнию. Похоже, ей придется смириться с текущим положением дел. Безусловно, зулкиры выиграли немало времени, самолично пожаловав к прорицателям вместо того, чтобы заставлять их тащить все необходимые для их ремесла магические принадлежности в Центральную Цитадель.

Лаллара, Неврон, Лазорил, Самас Кул и Кумед Хапрет прогуливались между хрустальных шаров и зеркал, в которые дюжина старших прорицателей, бормоча заклинания, направляли магическую энергию. Внутри каждого из артефактов постепенно проявлялись различные светящиеся образы. Зулкиры разглядывали ряды марширующих ужасающих воинов, отряды шустро ковыляющих гулей, ползущих гигантов с извивающимися щупальцами, похожих на тех, что возникли из–под земли рядом с крепостью Сожалений, и состоящих из одних костей лошадей, которые тянули закрытые повозки.

Спустя какое–то время Лазорил произнес:

– Вы неплохо поработали. Благодарю.

Один из прорицателей, на лбу и щеках которого было вытатуировано по паре дополнительных глаз, произнес:

– По правде говоря, Ваше Всемогущество, это оказалось несложно. Некроманты не пытаются скрывать от нас ни численности своей армии, ни её местоположения.

Неврон сплюнул.

– Конечно, нет. Зачем им это? Вы, гадальщики, выметайтесь отсюда. Вашим повелителям необходимо переговорить наедине.

Если прорицателей и задела его грубость, у них хватило ума этого не выказывать. Они послушно удалились.

Упав на стул, Самас вытащил шелковый носовой платок из кармана своей роскошной мантии и принялся вытирать пот с покрытого пятнами побагровевшего лица. Он выглядел так, словно небольшая прогулка вокруг покоев отняла у него все силы, и, взглянув на его огромную, тяжело хрипящую тушу, Лаллара ощутила привычное отвращение.

– Как Сзассу Тэму удалось собрать такую армию? – спросил тучный преобразователь. – Как некроманты смогли наплодить столько нежити за такое короткое время?

– Откуда нам знать? – рявкнула Лаллара. – Мы уже обсуждали этот вопрос и сошлись на том, что понятия об этом не имеем! Если не можешь сообщить ничего нового, лучше держи язык за зубами.

Самас одарил её гневным взглядом. Судя по всему, он пытался сформулировать по–настоящему уничижительный ответ, но Лазорил опередил его: