Текст книги "Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры (ЛП)"

Автор книги: Ричард Коул

Соавторы: Ричард Трубо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Часть 9

16. Королевский дог

Когда летний тур добрался до Лос-Анджелеса, мы, как обычно, остановились в «Шато Мармоне», на целых шесть дней. В отеле витал такой дух, что настраивал нас на нарушение общественного порядка. В Лос-Анджелесе всегда много девушек, готовых на что угодно.

Ко мне приехал друг с королевским догом – огромным кобелём весом килограмм под пятьдесят с тёмно-серой шерстью. Собака оказалась вполне дружелюбной, и я подумал, что с ней можно придумать много чего – по крайней мере, стоило попробовать.

Я подошёл к девушке по имени Джейми, сидевшей у бассейна в течение двух дней в ожидании знаков внимания от нас.

– Ты когда-нибудь занималась любовью с собакой? – спросил я.

На её личике отразилось выражение крайнего удивления, впрочем, я её не виню.

– Пока нет, – ответила она.

– Что ж, Джон Бонэм и я заключили пари, что наш королевский дог найдёт тебя привлекательной – и так возбудится, что захочет съесть.

Джейми испугалась.

– Знаю, звучит безумно, – продолжил я. – Но ради прикола почему бы не попробовать?

Джейми подумала немного. Видимо, ей вспомнились все воскресные дни, проведённые в церкви, да и вообще то, чему её учили в детстве на бойскаутских сборищах. И она пожала плечами, словно говоря: «А, какого чёрта?».

– Ладно, можно. Но я могу отказаться в любой момент, о'кей?

– Конечно, – ответил я и вернулся в номер Бонэма.

Джейми и пёс оценили друг друга, и девушка начала раздеваться, при этом глупо хихикая: – «Это безумие».

Когда она осталась голой, то села на пол и раздвинула ноги. Мой друг направил собаку в её сторону.

– Давай, – сказал он, опускаясь на колени рядом с девушкой, уговаривая пса подойти в влагалищу. – Давай, мальчик.

Сцена напоминала неудавшийся дубль из очень плохого порнофильма. Собака не шевелилась.

– У меня есть идея, – воскликнул Бонэм. – У нас на кухне остались полоски бекона после завтрака. Собака ест бекон?

Бонэм пошёл на кухню и вернулся с беконом, который положил на вагину.

– Давай, псинка, – соблазнял он дога едой.

Пёс завыл, развернулся и убежал. Игра закончилась.

Как и Эпизод с акулами, этот инцидент был из той же неизведанной области. Немного поколебавшись, девушка согласилась. Позже Бонэм нашёл объяснение произошедшему:

– Девушка не была достаточно красивой. У собаки вкус будет получше нашего.

Для рок-группы со стремительно растущей популярностью, мы знали, что обладаем властью, для большинства людей недоступной. Иногда мы угрозами заставляли девушек делать то, чего они сами бы никогда не сделали. Но мы были молодыми и сумасшедшими и пользовались своим положением – и в сексуальном, и в несексуальном плане.

Жены цеппелинов приехали к нам на несколько дней, когда мы давали шоу в Лас-Вегасе и на Западном побережье. Их присутствие выбивало всех из привычного распорядка жизни, потому что они обычно предпочитали оставаться дома, вдали от лихорадки гастролей. Когда они были рядом, поведение ребят менялось драматически, групи мгновенно исчезали с поля зрения.

Будучи в туре, я выяснил, что переговорив с нужными людьми, смогу достать билеты в первые ряды на шоу Элвиса Пресли в отеле «Интернациональ». Элвис был одним из тех немногих исполнителей, которых группа уважала.

– Нет никого лучше, – сказал Джимми. – Никого.

И я позвонил Биллу Миллеру, директору по развлекательной части отеля «Интернациональ». Его сын Джимми продюсировал пластинки Rolling Stones, Traffic и Spenser Davis Group.

– Меня зовут Ричард Коул, – сказал я ему. – Я близкий друг Вашего сына.

На самом деле я не был, но Пейджи знал Джимми Миллера, и я подумал, что этого достаточно.

– Джимми сказал нам, что если мы будем в городе, Вы сможете помочь нам посмотреть Элвиса.

Билл не сомневался в правдивости моих слов.

– Без проблем, – ответил он. – Джимми высоко отзывался о Вас, Ричард.

Я едва не заржал.

– Сколько мест вам нужно? – спросил он.

И в тот же вечер мы сидели за столиками в первом ряду. Мы впервые в жизни видели Элвиса живьём. И не были разочарованы.

Вероятно, единственным недовольным человеком был Джон Пол, но это было доброе отчаяние. Перед входом в зал он провёл несколько минут в лаундж-зале отеля, где увидел выступление Айка и Тины Тёрнер. Тина пела «River Deep, Mountain High» и «Come Together» так чувствительно и соблазнительно, дразня аудиторию сексуальными телодвижениями, что Джон Пол сразу влюбился.

Он повернулся к своей жене.

– Мо, – сказал он. – Что мне тебе купить, чтобы я переспал с Тиной Тёрнер? Я всегда хотел трахнуть её. Пожалуйста, Мо. Назови цену! Любую!

Мо решила, что такая сделка её не интересует.

Когда жены уехали, вокруг было столько возможностей для исполнения любых наших желаний. В Лос-Анджелесе мы часами бухали в «Виски» и в новом клубе, «Зии Экспириенс». Джимми и я встретили Маршала Бревица, владельца нового клуба, год назад в его клубе в Майами. Он был хорошим парнем, немного полноватым и слегка лысеющим. Джимми понравился Маршал, и когда новый клуб открылся на бульваре Сансет, Пейджи предложил сделать рекламу ему, побывав там.

Хотя очередь в клуб терялась где-то в темноте, когда Led Zeppelin были в городе, успеха он не снискал, по сравнению с более знаменитыми рок-заведениями Лос-Анджелеса. Маршал совершил ошибку, открыв клуб на углу Сансет и Гарднер, в нескольких кварталах от Ла Бри, но слишком далеко от ночной жизни Западного Голливуда. Клубы «Виски», «Рокси», «Рэйнбоу» и «Газзари» всегда были заполнены, потому что располагались рядом друг с другом, и люди часто ходили во все четыре клуба за одну ночь. «Зии Экспириенс» просто был слишком изолирован.

И мы хотели помочь.

– Сделай нам бесплатную выпивку, и можешь сказать миру, что тебя собираются посетить Led Zeppelin! – сказал я Маршалу.

После ночи пьянства не оставалось ничего, чего нам не хотелось попробовать, даже в общественном месте типа «Зии Экспириенс». С течением дней и недель мы становились еще более сумасшедшими, более раскованными и ненормальными. Казалось, мы хотели попробовать всё, и знали, что при необходимости имя Led Zeppelin сделает своё дело, и нам удастся выкрутиться из любой ситуации.

Как-то раз я флиртовал в клубе с юной блондиночкой и решил, что с ней можно вернуться в отель. Мы целовались и трогали друг друга, всё шло прекрасно, и я подумал, что незачем ждать возвращения в отель.

– Давай сдвинем столы и сделаем это прямо здесь! – предложил я.

Сначала она подумала – или понадеялась – что я шучу. А когда поняла, что я настроен серьёзно, нервно рассмеялась:

– О’кей, но давай найдём столы в углу.

Она помогла мне переставить мебель, а затем мы стянули с себя достаточно одежды, чтобы трахаться прямо на столе, на виду у половины клуба. Может, это и не одобрили, но ни один человек не пожаловался. Однако, представление вышло далеко не на двойку.

На следующий вечер, когда мы ехали в клуб, Роберт пошутил:

– Я не знаю, как нам затмить твоё вчерашнее шоу.

Но нам почти удалось. Пока мы ждали третью порцию выпивки, две девушки вызвались залезть под стол и сделать оральный секс группе. Они уложились в рекордное время.

Застёгивая ширинку, Бонзо сказал:

– Маршал, я думаю мы нашли тебе замануху. У этих девчонок особый талант, который привлечёт новых клиентов каждую ночь. Когда молва распространится, у тебя будет самый популярный клуб в ЛА.

В те дни женщины не были робкими и застенчивыми. А мы не видели причин для сдерживания себя. Плоть была так рядом, что её можно было брать голыми руками, таким образом легко став гедонистом. Почему бы и нет?

17. Призрачное выступление

Летний тур 1969 года по Америке закончился в последний день августа на Техасском Международном Фестивале в Далласе. Питер Грант договорился о гонораре в четырнадцать тысяч фунтов за часовой сет, что было больше, чем мы получали за обычный концерт. Мы рассчитывали на второй альбом, который наконец должен был выйти в конце октября, ожидая, что после него наша цена повысится.

По возвращении в Лондон нас ожидал долгожданный, но короткий отпуск. Шесть недель спустя после закрытия занавеса в Штатах, группа с неохотой собралась в Париже для промоушна второго альбома. Отношения с прессой, конечно, имели ужасную историю, и всё, что могло привлечь СМИ, считалось большим достижением.

– Полагаю, это часть игры – заметил Роберт. Тем не менее, он презирал этот аспект бизнеса – сидеть и прилежно отвечать на вопросы людей, чьи знания о музыке вызывали лишь умиление.

Эдди Баркли, его фирма Barclay Records распространяла пластинки Led Zeppelin во Франции, уговорил Питера отправить группу через Ла-Манш и сыграть часовой концерт на частной вечеринке в честь выхода Led Zeppelin II.

– Пусть группа скажет своё слово с помощью музыки, – сказал Эдди. – Они сыграют несколько песен, а промоутеры и люди из СМИ полюбят их.

Звучало заманчиво. Но даже самые хитроумные планы могут пойти не так.

Мы заехали в «Вестминстер», дорогой отель из ста номеров, с мраморными каминами и паркетными полами. Отель располагался на Рю де ла Пэ. Когда мы заселялись в номера, зазвонил телефон. Это был Клайв Кулсон.

– Ричард, мы тут настраиваем аппаратуру для шоу. Я не думаю, что группа захочет услышать это, но наша сцена – боксёрский ринг. Они же никогда не играли на таком раньше. Думаешь, они захотят играть на ринге?

Я знал ответ, даже не спрашивая музыкантов.

– Это абсурд, – ответил я. – Убирай аппаратуру, Клайв. Команда не будет играть сегодня. Если они хотят услышать кого-то на боксёрском ринге, пусть предложат контракт на запись Мохаммеду Али!

И хотя в тот вечер не было живой музыки, мы сами на вечеринке появились.

– Ведите себя как можно дружелюбнее, – советовал Питер перед выходом из отеля. – Я знаю, как ужасно всё это терпеть. Мне тоже придётся несладко проводить время. Давайте сомкнём зубы и сделаем это.

Мы продержались на вечеринке, делая вид, что отлично проводим время, общаясь с прессой. Мы также узнали, насколько влиятелен Эдди Баркли в кругах французской прессы. И хотя группа не выступала живьём, рецензии на наше «шоу» появились в газетах на следующий день. «Zeppelin раз за разом вызывали на бис, – писал один критик. – Даже капризные менеджеры звукозаписывающих компаний хотели ещё и ещё. Не важно, что играла группа – Good Times, Bad Times или Ramble On – толпа жаждала большего.

– О, брат – проворчал Джон Пол, прочитав отзывы в парижских газетах. По поводу острых отношений группы с прессой он пошутил, что французские статьи – лучшее, что про них написали. В то время так оно и было.

Может быть, так нужно привлекать прессу на нашу сторону, – сострил Джимми. – Просто не будем приезжать на концерты! Наши призрачные выступления критикам нравятся больше.

Когда вечеринка в Париже окончилась, наши пути разошлись. Мы по отдельности поехали развлекаться дальше по клубам, взяв нескольких роскошных подруг, работавших на Баркли.

– Держитесь подальше от неприятностей, – предупредил Питер, зная, что его вялый совет никто не примет во внимание. Но он всё же посчитал своим долгом предупредить нас. – Я хочу уехать завтра из Парижа без лишних шрамов.

На следующее утро я проснулся в одиннадцать утра и позвонил в номер Бонэма, чтобы узнать, не хочет ли он позавтракать. Тот не ответил; не услышал я никакого шума, когда постучал в дверь.

– Гад дрыхнет без ног, я знаю, – подумал я. – Нужно всё равно его разбудить.

Я вылез из окна собственного номера на третьем этаже, решив, что смогу дойти до Бонэма по уступу, и залезть в его окно. Перед началом путешествия длиной в двадцать метров я посмотрел вниз на улицу и сразу понял, что если подскользнусь или чихну, то могу потерять равновесие с серьёзным риском для жизни. И вояж показался куда более опасным, мне нужно быть более осмотрительным. Шаг за шагом.

– Иди медленнее, Ричард, – сказал я себе. – Не торопись, у тебя впереди целый день.

На полпути я услышал крики с улицы. «Эй вы там, лучше заткнитесь», – думал я. Отвлекать меня нужно в последнюю очередь.

Разговор на улице, в основном, был на французском, я почти ничего не понял. Я не решался смотреть вниз, а вместо этого фокусировался на достижении цели без травм. Когда я всё же глянул вниз, то увидел внизу постепенно растущую толпу, наблюдавшую за моим походом. Когда я им помахал в ответ, появились два жандарма.

Наконец до меня начал доходить смысл слов на французском.

– Спускайтесь и как можно скорее, – кричали мне. – Если вы идёте в Картье, то знайте – магазин под охраной. Не делайте глупостей, мы хотим вас допросить.

Картье! О чём они говорят?

А потом я понял, что магазин «Картье» находится рядом с отелем. Видимо, жандармы решили, что имеют дело с парижским воришкой, намеревающимся спереть драгоценностей на несколько тысяч франков.

Я вдруг занервничал, что не рекомендуется делать на уровне третьего этажа. «Если они выстрелят и зададут вопросы потом, – подумал я, – то у меня проблема». Я сменил направление и попятился к себе в номер. По пути я улыбнулся им и помахал рукой, надеясь, что они передумают стрелять.

Пару минут спустя, когда я залез в свой номер, то наконец смог выдохнуть с облегчением. Жандармы ожидали меня, и мне пришлось объяснять, что я всего лишь хотел разбудить друга. Они, кажется, не поверили и посмотрели на меня, словно говоря: «Ты не мог придумать что-нибудь получше?». Но когда меня обыскали и обнаружили, что в моих карманах нет камней и драгоценностей, арестовать меня было не за что. После получасового допроса меня отпустили.

По иронии судьбы, я старался зря. Бонэма вообще не было в номере в то время. Три часа спустя такси высадило его перед входом в отель.

В номере Джимми Джон попытался вспомнить, что произошло с ним в ту ночь.

– Не понимаю, – сказал он с озадаченным выражением лица. – Прошлой ночью, я кажется, слишком много выпил и оказался на ферме в двадцати километрах от Парижа. Понятия не имею, как я туда попал и с кем был. Когда я проснулся, я был один и спал на диване. Коровы мычали где-то недалеко. Я взял телефон, вызвал такси и убрался оттуда.

Ещё один случай по пьяни!

Даже вернувшись в Англию, Питер никак не мог позабыть Америку. Не было более толкового менеджера, чем Питер. Он мог распознать новые возможности за милю, взвесить «за» и «против» и мгновенно решить, насколько они реальны, обычно всегда в точку. И когда бы группа ни находилась дома, он всегда хотел отправить их снова в Штаты.

– Это вопрос долларов и центов, – разоткровенничался он как-то осенним днём 1969 года. – Команда может заработать много денег и привлечь огромное внимание, проводя как можно больше времени в Америке. В то время нам вряд ли стоило беспокоиться о возможности перегнуть палку. А с выходом нового альбома настало идеальное время для очередного тура.

Питер потратил остаток дня, созваниваясь с участниками группы. Он приводил им аргументы в пользу возвращения на гастроли. Он не должен был наседать слишком агрессивно.

– Команде предложили два вечера в Карнеги-холле, – сказал он Джимми. – Весьма престижно и заманчиво, чтобы отказаться. Стоунз играли в Карнеги-холле в середине шестидесятых, с тех пор ни одна рок-группа там не выступала. Я думаю, нам это нужно сделать.

Звучало неплохо, но в группе новость вызвала смешанные чувства.

– Только не Америка! – взвыл Бонзо. – Мы устали. Дайте нам немного отдохнуть.

Они все хотели провести время с женами и подружками. И даже Роберт повторил жалобу, прозвучавшую прежде:

– Теперь мы зарабатываем столько денег, а разве деньги не должны давать немного времени, чтобы расслабиться?

Как бы то ни было, это был Карнеги-холл. Чем больше Питер говорил о нём, тем более заманчиво звучало предложение. «Ладно, сделаем это», – наконец сказал Джимми. И мы с Питером провисели неделю на телефоне, согласовывая детали трехнедельного тура по семнадцати городам. Мы проедемся от Восточного побережья через Средний Запад до западных штатов, и дадим несколько концертов в Канаде.

Поскольку новый альбом в Штатах должен был выйти в разгар тура, команда сконцентрировалась на вещах с «Led Zeppelin II»: Whole Lotta Love… Bring It On Home… What Is And What Should Never Be. Thank You построена вокруг соло на клавишных Джона Пола. Moby Dick стал неотъемлемой частью действа, а барабанное соло Бонзо с годами развернулось до двадцати минут, затем до тридцати, иногда и дольше. Когда группа играла песни с первого альбома, то часто это делала по-новому, например, в вариациях Dazed and Confused Джимми уводил песню в самые неожиданные направления – вставляя в неё куски других песен: Джони Митчелл или Eagles; а группа следовала за ним. «У неё должна быть свободная форма, – говорил Джимми группе. – Не нужно никакой структуры».

Каждый в группе имел свободу в выборе песни и сотворить из неё всё, что захочется. Они выработали уверенность в музыкальных талантах друг друга. И в результате часто отыскивали золотую жилу.

В середине тура цеппелины играли в Бостон Гарден перед толпой фэнов – около двадцати тысяч платежеспособных клиентов. В зале было душно, система кондиционирования сдохла через полчаса. Но это не имело значения. Фанаты посходили с ума уже в начале шоу.

– Лично для меня это выступление ставит Zeppelin выше всех, – сказал Питер, глядя на них из-за кулис. – Группа станет такой же великой как Beatles или Stones, а может ещё лучше.

К мнению Питера стоило прислушаться. Я решил сконцентрироваться на Led Zeppelin, когда они взлетят на рок-вершины.

В ту ночь после бостонского концерта фэны остановили Питера в отеле и рассказали ему, что «мощь» Led Zeppelin до сих пор раздаётся в их головах.

На этом витке их карьеры, даже если я захочу придержать и замедлить движение – ничего не получится. Их нельзя остановить.

Когда Led Zeppelin II был выпущен в свет, его спрашивали во всех магазинах. Несколько других альбомов были изданы примерно в то же время – Let It Bleed группы Rolling Stones, битловская Abbey Road, The Best of Cream и Crosby, Stills and Nash. Но истинных фанатов цеппелинов это не волновало. Как только Led Zeppelin II попал на полки магазинов, в первый день продаж народ в некоторых городах выстроился в очереди в несколько кварталов. Реализация началась в третью неделю октября, а к десятому ноября цифры были такими исполинскими – два дня спустя окончания осеннего американского тура – что Звукозаписывающая Индустрия наградила нас золотым диском. Как заявил диск-жокей из Денвера: «Сегодня сотни из тысячи иголок стерео-проигрывателей отданы в жертву, проигрывая, переигрывая, и снова заигрывая до дыр Led Zeppelin II».

Гигантские продажи нового альбома сильно подняли настроение группе во время четвёртого тура. Это помогло пережить периодически появлявшуюся усталость, причём непонятно когда. Это помогало поднять дух, когда тот падал после прочтения нелицеприятных рецензий. Это дало нам повод провести вечеринку.

В Сан-Франциско мы сняли номер в «Вилла Роме», элегантном отеле, со встроенным внутри милым двориком, чтобы отпраздновать успех альбома, пригласив человек двадцать пять, в основном местных. Пришла парочка невероятно роскошных девочек – высокие, длинноволосые, с хриплыми голосами, соблазнительными телами, в общем, все женские качества, будоражившие наши либидо. Члены группы чуть не затоптали друг друга, чтобы познакомиться с леди.

Одна из девушек принесла в клетке трёх серых голубей и сразу выпустила их на свободу, позволив летать по комнате. Один из голубей вёл себя как камикадзе: он врезался в стены, словно хотел совершить самоубийство. Вскоре ошарашенная птица обрела силу и равновесие и вновь полетела нормально. Птицы нас развлекали, мы уничтожали алкоголь, как только его вносили в номер. Праздник закончился около трёх утра. К тому времени я был так пьян, что почти ничего не помню, включая то, кто остался с девушками.

Мы провели ночь в своих номерах в «Вилла Роме», а на следующее утро я, Джимми и Джон Пол шагали по двору отеля завтракать. По ходу наше внимание привлекли звуки воды – на самом деле, водопада – льющегося с балкона второго этажа, поток разбивался о цементный пол.

– Боже, – неожиданно воскликнул Джон Пол. – Это из комнаты, где была вечеринка.

Я сразу представил счёт за порчу имущества. Не сговариваясь, мы развернулись и рванули к лестнице. Я лихорадочно шарил по карманам штанов в поисках ключей от номера. Обнаружив их, поспешно вставил в замок, толкнул дверь и ворвался внутрь. Ноги по щиколотку оказались в воде.

– О, чёрт, тут целый бассейн, мать его! – воскликнул я.

Я прошлёпал в ванную, чтобы обнаружить источник сан-францисского потопа. Виновной оказалась ванна, переполненная водой, фонтанировавшей часов семь или восемь. Я выключил кран, осмотрел местопроисшествие и покачал головой в недоумении: «Какой урод оставил включённый кран?»

Джимми заглянул в ванную и увидел причину проблемы.

– Посмотри сюда, – ахнул он. – Один из этих грёбаных голубей застрял в сливе и получилась запруда.

Я достал останки птички. Он всё-таки выполнил свою самоубийственную миссию. Вода начала уходить из ванны.

– Ковровый настил полностью испорчен, – заметил Джимми шлёпая по воде. – Как думаешь, у отеля есть страховка от голубей?

– Это нам обойдётся в копеечку, – вступил в разговор Джон Пол. – Придётся отписать авторские от нового альбома, чтобы возместить убытки.

– Я бы не беспокоился об этом, – ответил я. Я был уверен, что нам не о чем волноваться. В конце концов, когда мы вселились в отель, я зарегистрировал группу под чужими именами, руководствовавшись следующим: необходимо избежать назойливых фэнов и внимания прессы, если придётся заплатить сверх нормы.

Пару дней спустя я рассказал историю Бонэму, который истерически смеялся над моими действиями.

– Впечатляет, – ответил он. – Не могу поверить, что ты мог додуматься до такого.

А затем спросил:

– Так под чьим именем ты зарегистрировал номер?

– Фрэнка Барсалоны, – ответил я. Фрэнк был агентом из компании Premier Talent, которые организовывали продажу билетов по США. – В любой момент он может получить счет. Надеюсь, у него есть чувство юмора.

– А если нет, – сказал Бонзо, – То, может, он умеет хорошо стелить ковры.

В то время, как продажи нового альбома достигли астрономических чисел, а популярность неудержимо росла, члены группы время от времени разговаривали с Питером в свободное время о том, как защитить свои заработки. Они также получали советы из офиса в Лондоне, где бухгалтера давали рекомендации, чтобы музыканты быстро смогли хорошо разбираться в налогообложении.

Когда наступил короткий перерыв в турне, все музыканты быстро свалили с американского материка по совету консультантов по налогам, которые прикинули, сколько заработает группа в 1969 году, и получился примерно миллион долларов. Группа отработала в Штатах в целом почти шесть месяцев, и получалось так, что мы могли попасть под налогообложение как США, так и Великобритании. Не самая лучшая идея для команды, зарабатывающей семизначный доход.

Джонси, Бонзо и Питер полетели в Лондон к семьям. Остальные собрались в Сан-Хуан, столицу Пуэрто Рико. С точки зрения налогов Пуэрто Рико не рассматривался как часть США, хотя находился совсем рядом с материком.

Джимми, Роберт и я остановились в отеле «Карибе Хилтон» в Сан-Хуане. Мы выжали из отдыха максимум: загорали, пили пино-коладу рано вечером и отрывались по полной всю ночь.

Как-то вечером я уговорил Роберта и Джимми составить мне компанию и съездить с старый город, район из семи кварталов, исторический центр, в котором располагались здания, датируемые шестнадцатым и семнадцатым веками. Коридорный в отеле предупредил нас: «Сеньоры, в старом Сан-Хуане хорошо днём. Но вечером туда не ходите, слишком опасно для туристов. Высокая преступность».

Я всё равно потащил туда Роберта и Джимми, хотя они испугались. Это было заметно по их поджатым губам и наморщенным лбам. Я искал бар, где подавали хорошее мексиканское пиво и где можно немного успокоиться. Мы зашли в первый попавшийся клуб по улице Салье Сан-Себастьян – но это было не то, что я ожидал. На самом деле, мне показалось, что мы попали в Сумеречную зону. В баре было так темно, что я с трудом видел компаньонов, не говоря о тех, кто там мог находиться. Когда мы пробирались мимо барной стойки, я почувствовал на себе дюжину взглядов. Но пару секунд спустя кто-то включил свет в клубе.

Наш внешний вид сильно отличался от облика остальных клиентов бара. Они выглядели так, словно только сошли с пиратского корабля после целого дня грабежей и пыток. Мы носили украшенные цветами рубашки, в ушах серьги, у нас были длинные волосы – слишком женоподобно для такой толпы.

– Мы уходим отсюда, – заявил Роберт, поворачиваясь к двери.

– Нет, Перси – я схватил Роберта за руку. – Давайте закажем выпивку.

– Ты псих, Коул – ответил Джимми. – Не думаю, что они захотят стать нашими друзьями.

Он начал дрожать.

– Да всё в порядке. – сказал я. Желание выпить пересиливало страх. – Они нас не тронут.

Но сам я не был уверен в своих словах.

Клуб был таким низкопробным, я такие нечасто видел – неудивительно, что мне захотелось остаться. Мы уселись за стол без ножки и заказали три пива. Несколько минут спустя, когда Джимми отошел в туалет, роскошная брюнетка с пудом макияжа на лице – скорее всего шлюха – подошла к нашему столику, села на стул Пейджи между Плантом и мной и попыталась установить контакт.

Разговор не успел перейти с Como estas? как она потянулась ко мне и положила руку на промежность.

– Ууу, – воскликнула она. – Гранде!

Я улыбнулся и посмотрел на Планта. Место мне начало нравиться.

Потом она положила руку на ширинку Планта.

– Ууууу, – простонала она. – Мучо гранде!

В первый раз за вечер Роберт засмеялся.

– Очень восприимчивая молодая леди, – сказал он. – Очень восприимчивая.

Когда Пейджи вернулся, то отказался от оценки «ниже пояса».

– Давайте уберёмся отсюда, пока нас не убили! – предложил он.

Роберт и я уже удовлетворили своё эго, поэтому согласились свалить оттуда.

По окончании американского тура, по дороге в Лондон, мы разговаривали о том, каким удивительным был 1969 год. Группа появилась из ниоткуда и находилась на пороге суперзвёздности. Мы гастролировали на безжалостных скоростях – 160 концертов с самого первого концерта в Копенгагене четырнадцать месяцев назад. Группа зарабатывала столько денег, что в середине тура нам пришлось оценивать налоговый статус. Иногда мы даже думать боялись, как далеко зашли.