Текст книги "Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры (ЛП)"

Автор книги: Ричард Коул

Соавторы: Ричард Трубо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Часть 16

31. Рискованный бизнес

Для летнего тура 1972 года мы с Питером наняли самолёт Falcon. Расписание было очень плотное и безумное – тридцать четыре концерта за месяц. Я чувствовал, что частный самолёт – это лучший выбор. И первым вылетел в США, чтобы арендовать девятиместный агрегат, и договорился о льготной цене для нас. Вероятно, я слишком много слушал телефонных разговоров Питера с промоутерами, в которых он жёстко договаривался о выгодных для нас условиях. И с представителем авиакомпании я гнул свою линию о более низкой цене. Он вытащил бутылку джина, и мы стали оговаривать детали сделки. Через полтора часа обсуждений – и пития – он уже готов был согласиться на что угодно.

– Я не знаком с вашей музыкой, – сказал он. – Но мы почтём за честь предоставить наш самолёт.

По моему настоянию он дал нам бесплатно четыре тысячи миль, скинул пять тысяч долларов с аренды, хотя за эту цену нам не полагалась стюардесса.

– Отлично, – ответил я. – Пусть будет дополнительное место для нас.

Перед началом гастролей я также много времени посвятил организации безопасности Led Zeppelin.

Угрозы смерти членам группы вошли в обыденность, но привыкнуть к ним было трудно. Иногда мне казалось, что группа на сцене представляла собой лёгкую мишень, если бы какой-нибудь чудик решил пристрелить одного из них, ему это не составило бы труда. Едва услышав хлопок – это мог лопнуть шарик – я съёживался и быстро смотрел на музыкантов, целы ли они. Без сомнения, работа становилась более нервной.

И я искал способы снять напряжение. По приглашению музыкантов я играл на конгах в «Whole Lotta Love», что очень освежало, хотя бы и на несколько минут.

В Мэдисон Сквер Гарден, как раз перед моим выходом на сцену, Джерри Гринберг, вице-президент Atlantic и бывший барабанщик по совместительству, признался мне, как страстно желает сыграть вместе с цеппелинами в этой песне.

– Ладно, – ответил я. – Хочешь сыграть с ними, заплати сто долларов. Я дам тебе палочки и, вперёд!

Джерри не надо было второй раз упрашивать.

– Договорились! – он вышел на сцену во время «Whole Lotta Love», а я прибегнул к другому из немногих известных мне способов расслабиться – понюхать кокаин.

Те концерты в Мэдисоне стали одними из немногих, когда поклонники действительно являли собой угрозу группе. На первом из двух наэлектризованных концертов две дюжины фанатов, явно разгорячённых, прорывались к сцене, а затем повисли на ограждении. Наши телохранители поспешили к ним, чтобы либо их оттащить подальше, либо вырубить хорошим ударом. Люди, сидящие на своих местах, начали паниковать, в то время как хаос у сцены разрастался. Они тоже стали подтягиваться к середине сцены, словно там была спокойная гавань. Телохранителей оттеснили, и дюжина фэнов залезла на сцену. Они не были настроены враждебно, но из-за тяжести, угол сцены начал проседать.

Zeppelin в это время играл «The Battle of Evermore», а Питер не на шутку испугался.

– Забирайте их со сцены! – кричал он, но музыканты сами догадались убраться. Никто не знал, насколько перекосит сцену, и концерт остановился. В зале зажгли свет, и в последующие пятнадцать минут рабочие лихорадочно ремонтировали сцену. В это же время охрана спустилась в аудиторию, чтобы утихомирить особо горячих. Концерт продолжился, инцидентов больше не было. Но из-за таких вещей я иногда не спал всю ночь.

Вопросы безопасности были возложены на Билла Дотрича, бывшего полицейского из Филадельфии. Он рекомендовал перекрыть доступ к группе. Он летал из города в город раньше нас, встречался с полицейским начальством для организации эскортов для наших лимузинов из аэропортов и до концертных залов. Билл работал на компанию Ogden Security в Бостоне, у них были связи с полицией в каждом большом городе Штатов.

– Мы говорим на одном языке, – говорил Билл. – Они делают для нас всё, что мы просим.

На каждый концерт Билл планировал быстрый уход группы после последней песни.

– Если всё сделано правильно, «уход» должен занять меньше минуты, – любил повторять Билл.

Каждый участник группы заранее знал маршрут со сцены до лимузинов, и какая машина кого дожидается. Джимми, Роберт и Питер ныряют в первый, в то же время Бонзо, Джон Пол и я должны залезть во второй. На переднем пассажирском сиденье сидел телохранитель. Третий лимузин предназначался для остальных важных членов «приближённых» – Стива Вайсса, адвоката, а позже – для пиарщика/президента Swan Song Дэнни Голдберга. Обычно через тридцать секунд лимузины снимались с места, и когда они выезжали на магистраль, включались сирены – до самого отеля или аэропорта.

На следующий день после концерта в Виннипеге у нас выдался свободный день. Мы сидели в отеле, и Питер жаловался на то, что нечем заняться.

– А почему бы нам не устроить поездку на лодках? – предложил я. – У них разве нет лодок на реке Ассинибойн?

Питер посмотрел на меня так, словно я потерял последние мозги.

– Ричард, – ответил он. – Ты не устраиваешь прогулку для бойскаутов. Забудь о лодках, пригласи-ка лучше стриптизёрш!

Я открыл справочник и сделал несколько звонков. Через час к нам пожаловала парочка стиптизёрш. К этому времени нам принесли шестьдесят порций «отвёртки», треть которых была осушена до начала шоу.

– Если девчонки страшные, – сказал я Бонзо. – то мы напьёмся и притворимся, что их здесь нет.

Девушки принесли свою музыку и несколько костюмов. Все они были брюнетками, им едва исполнилось двадцать; одна из них была весьма тощая, а другим не помешало бы сбросить килограмм пять.

– Это ваша вечеринка, ребята, – сказала худая. – Скажите нам, что мы можем сделать для вас.

Десять минут спустя мне стало скучно. Девушки старались, но мы сотни раз смотрели стриптиз, ничего экстра возбуждающего в сиськах и попках мы не видели.

Едва не уснув, я попёрся в спальню, разделся и напялил одежду девушек: стринги, бюстгальтер, неглиже, подвязки, чулки. Откровенно говоря, я выглядел потрясающе. Джипси Роза Ли (американская актриса, писательница и королева бурлеска – прим. пер.) позавидовала бы мне.

Я вернулся в гостиную и устроил стриптиз, поощряемый музыкантами.

– Ты просто фантастичен, – кричал Роберт. – Какие движения! Они невероятны!

Девчонки офигели, уселись и начали наблюдать за шоу. Мне потребовалось пять минут вихляний, танцев, скачек и прочих телодвижений, чтобы снять одежду.

– Эти подвязки – полный писец, – признался я.

На следующий день Джимми сказал мне:

– Лучше тебе заниматься турами. Я чуть не сдох от твоего танца в стрингах.

Я воспринял это как комплимент.

Стриптиз – приятное развлечение, но Пейджи нашёл кое-кого, кто быстро заполнил брешь в его жизни. Её звали Лори Мэддокс – она была высокой, стройной, очень привлекательной темноволосой смуглой девушкой с ангельским лицом, прекрасными карими глазами и вкусными полными губами.

Джимми был связан с Шарлоттой, но Лори свела его с ума. Её знакомство с семьёй Zeppelin можно отнести на счёт Бипа Фэллона. Год назад он работал в Штатах с группой Silverhead, чьим певцом был Майкл Дес Баррес (одно время муж Памелы Дес Баррес). Однажды Бип просматривал журнал и увидел фотографию Лори, юной модели с которой познакомился где-то несколько месяцев назад. Бип нашёл её и показал фотографию Джимми, у которого слюни потекли.

– Она просто великолепна! – воскликнул он. – Дай мне её номер телефона.

Бип хорошо знал Пейджи и решил, что они будут отличной парой, и им не помешает Шарлотта в Лондоне. К тому же, в дополнение к восхитительной внешности, Лори было всего четырнадцать. А Джимми, которому исполнилось двадцать восемь, питал слабость к девочкам, которые только начинали приклеивать ресницы и ходить на высоких каблуках.

Когда мы приехали в Лос-Анджелес, Джимми позвонил Лори. Он едва контролировал себя при встрече в отеле Хайятт. В жизни она выглядела лучше, чем на фото. Он утверждает, что почувствовал какой-то магнетизм, исходивший из её глаз. Когда она улыбнулась ему, он не смог перед ней устоять.

И моментально юная прелестница начала играть огромную роль в жизни Джимми. Его напрягали бесчисленные групи, готовые на всё, что угодно, лишь бы провести время с ним. В клубах Лос-Анджелеса рассказывали много историй о Джимми и Лори, особенно от возмущенных девушек, которых оттеснила Лори. Она воплотила их самые сокровенные фантазии.

– Вы слышали, что Джимми нашёл себе школьницу?

– Мой отец не позволял мне глядеть на мальчиков до семнадцати лет!

– Я бы с удовольствием выцарапала ей глаза!

Ходили слухи, что остальные цеппы разозлились из-за связи Джимми с малолеткой, которая продолжалась почти все семидесятые, особенно когда мы находились в Лос-Анджелесе. Но я лично в этом сомневаюсь. Бонзо как-то съязвил на этот счёт:

– Я фигею, как ему удалось взять её телефон раньше меня.

Вокруг нас вилась туча молоденьких девочек, и Лори была не единственной, кто хотел попасть во власть Led Zeppelin.

Тем не менее, Бонэм добавил, что в Лос-Анджелесе есть и другие вещи, которыми он хотел заняться, кроме флирта с девочками. Его увлечение машинами достигло апогея.

Однажды мы ехали от бульвара Ла Сьенега до бульвара Сансет. Проезжая мимо салона под названием «Старинные автомобили», Бонзо и Джимми настояли, чтобы мы остановились. Для них винтажные автомобили – Альфа Ромео, Бугатти, Пирс-Эрроу – всё равно, что красивая девочка. Ну, почти так.

Пейджи вышел из лимузина и пошёл прямо к безукоризненному Корду Спортсмену 812 1937-го выпуска, тёмно-синему, с шинами с белым ободом, с фарами утопленными в кузов. Джимми сказал:

– Мы должны его купить.

За него просили семнадцать тысяч, Джимми сторговал её до тринадцати с половиной.

А Питер тем временем увидел чёрно-белый Пирс-Силвер-Эрроу, одну из самых роскошных машин тридцатых. И решил, что она ему необходима, и тоже обсудил цену. Бонзо то влезал, то вылезал на водительское сиденье Дузенберга 1928 года с боковыми подножками и клаксоном, от звука которого у людей со слабыми нервами может инфаркт случиться.

– Хочу его, я его должен заполучить, – вздыхал он.

На ценнике стояла цифра 50 000, для него это было много.

– Если вы снизите до сорока пяти, мы будем разговаривать, – сказал он продавцу.

Но этого не произошло, и Бонзо отступил.

– Через год мы вернёмся. Если у меня не пропадёт желание, я возьму деньги с собой и отвезу тачку в Англию.

За час Питер и Джимми заключили свои сделки. То была самая веселая вылазка за покупками. Питер попросил меня позвонить в Atlantic и отправить курьера с чеком за автомобили. Через неделю машины отправили в Англию.

По окончании тура по Северной Америке в июле месяце, почти все быстро вернулись домой. Но Джимми хотел остаться.

– Если это из-за Лори, – сказал я, – то почему бы тебе не позвать её в Англию?

Джимми не мог поверить своим ушам:

– Лори хорошо и здесь. Я хочу походить по магазинам здесь. Давай побудем немного в Нью-Йорке.

Мы сняли номер в Уолдорф Астория, и Джимми поехал по антикварным лавкам и книжным магазинам. Мне пришлось нанять два дополнительных лимузина, чтобы доставить покупки из отеля в аэропорт.

32. Героин

Питер Грант иногда удивлялся, почему ему так повезло. Он не только был менеджером лучшей группы мира, но и давалось ему это легко. Большинство супергрупп распадалось, не успевая как следует насладиться моментом. Но к концу 1972 года, когда команда справляла четырёхлетие, Питеру казалось, что так будет продолжаться вечно.

– Удивительно, – признался как-то он мне. – Мне не приходится тратить время на урегулирование конфликтов или удержание музыкантов в лодке. Мои основные решения – это куда их отправить в следующий раз.

Два месяца не прошло, как мы вернулись домой из Штатов, а Питер организовал гастроли, на этот раз снова в Японии, семь концертов должны пройти в тех же залах, что и год назад – Будокан в Токио, Кайкан-холл в Киото и Фестиваль-холл в Осаке. В этот раз билеты раскупили мгновенно. Одно объявление, единственное упоминание по радио, и детишки выстраивались в очередь до Фудзиямы.

В коротком перерыве в турне по Японии мы запланировали небольшой отпуск в Гонконге. Эндрю Ю, друг Татса Нагасимы, встретил нас в отеле «Мандарин» и пригласил в пятизвёздочный ресторан. Во время обеда я отвёл в угол молодого парня, с которым нас познакомил Эндрю, и спросил:

– Мои друзья хотели бы получить кокаин. Можешь где-нибудь найти его?

Он кивнул головой. Он почти не говорил по-английски, и я не был уверен, что он понял всё правильно. Через пятнадцать минут он вернулся и позвал меня на кухню. За нами пошла вся группа.

Со временем Zeppelin всё больше увлекались кокаином. Это не значит, что мы отказались от алкоголя. Но люди постоянно предлагали нам кокаин, и было глупо отказываться. Бонзо любил рассказывать о том, что кокаин попадал через нос в мозг быстрее, чем он успевал глазом моргнуть.

– Блядь, это неописуемо, – говорил он со стеклянным взглядом.

Когда мы хотели немедленно получить кайф, выбор падал на кокаин.

Мы вошли на кухню ресторана, и приятель Эндрю спросил:

– Соломинки дать?

И раздал каждому по одной, а затем высыпал белый порошок на стол.

– Угощайтесь, – сказал он, гордо сияя.

Мы по очереди вынюхали наркотик. Но что-то пошло не так. Я макнул пальцем в порошок и попробовал его на вкус.

– Твою мать! – заорал я. – Что это такое? Точно не кокаин!

– Не смог его достать, – ответил наш дилер. – И принёс героин. Нравится?

Несколько лет назад я имел опыт принятия героина, хотя тоже тогда думал, что это кокаин. Как и теперь, простое упоминание слова «героин» рождало образы опустившихся наркош, делающих себе укол в тёмных аллеях. Такую жизнь я не хотел.

В этот раз вскоре мы почувствовали себя ужасно плохо. Вероятно, реакция была чисто психологическая, но все захотели вернуться в отель.

– Мы умрём? – спросил Бонзо. Не думаю, что он шутил.

Я уже пригласил шлюх в гостиницу, но мы потеряли к ним интерес. Нам хотелось лечь в постель.

– Девочки, – сказал я. – Мы наверстаем с вами в следующий раз. А сегодня нам нездоровится.

Я говорил чистую правду.

К счастью, на следующий день мы чувствовали себя нормально. Это был пугающий опыт, но никто не пострадал. Другой друг Эндрю организовал поездку на лодке, что было гораздо полезнее для здоровья, чем приключение прошлым вечером. Я решил, что свежий воздух для нас в самую пору.

Катер покинул гавань Виктория, но через пятнадцать минут капитан страшно занервничал и в конце концов выключил двигатель.

– В катере пробоина, и мы идём ко дну, – объявил он.

Идём ко дну!

Вначале каждый смотрел, кто начнёт паниковать больше других. Мы неистово махали другим катерам, чтобы нас спасли. Пару минут спустя Джимми был на грани истерики.

– Я не умею плавать, – скулил он. – Если нам придётся прыгать за борт, кто-то должен дотащить меня берега.

Наступило молчание.

– Не смотри на меня, – ответил Джон Пол. – Я тоже не умею плавать.

И Питер дал мне задание.

– Ты здесь лучший пловец, Коул. Сплавай до берега и привези с собой спасателей.

– Пошёл ты! – ответил я. – Я не поплыву. А что если там акулы?

К счастью к нам подплыла другая лодка.

– Не радуйся сильно, – сказал капитан Роберту. – Это обычная китайская джонка – плавучий магазин. Они не хотят нас спасти, они хотят продать нам апельсины.

Через десять минут наш капитан смог запустить трюмный насос и воду начали откачивать с катера, который медленно поплыл к берегу. Никто даже носков не замочил.

На борту находилась блондинка с австралийским акцентом, которая улыбалась мне всю поездку. Кто-то из команды лодки сказал мне, что она – подружка капитана, но её внимание было направлено на меня. Наконец, когда мы приблизились к берегу, она подошла ко мне.

– Ты наверно меня не помнишь? – ответила она, усмехнувшись. – В Сиднее ты подвёз меня. Но когда разозлился, то вышвырнул из машины.

– Боже мой! Это ты?

– Без обид. Нужно было вернуться в город, и мне нужно было пройтись.

Потом она вытащила маленький пластиковый пакет из сумочки:

– Хочешь попробовать?

Было похоже на героин. Я помнил, как чувствовал себя вчера, и первым желанием было схватить пакет и выкинуть за борт. Но было что-то в наркотиках и хорошенькой женщине, что я нашёл соблазнительным. Я решил испытать судьбу снова. Мы пошли на корму и ширнулись.

После обеда цеппелинам предстоял рейс до Японии. И к этому времени я почувствовал всю «прелесть» героина. Я не был знаком с этим наркотиком и не понимал, чего ожидать. И на этот раз я разнервничался как никогда прежде, вплоть до паранойи, когда мы проходили пограничный досмотр в аэропорту.

– Что с тобой, Ричард? – прошептал Джимми. – Ты потеешь, как свинья. У тебя наркотиков нет с собой случайно, так ведь?

– Чёрт, нет конечно, – ответил я. – Ничего нет. Мне просто кажется, что все смотрят на меня. Не могу объяснить.

Я так сильно дышал, когда мы зашли в самолёт, и был абсолютно обезвожен.

– Можно принести чего-нибудь попить? – спросил я стюардессу, когда мы заняли места. Пить хотелось так сильно, что я был согласен и на стакан воды.

– Вам придётся дождаться взлёта, – ответила она.

– Да пошли они, – сказал я Джимми, тяжело дыша, и пошёл к шкафу с алкоголем, запертому на замок. Я поднял пустую тележку и начал бить ею по замку, пока не сломал его. Пассажиры смотрели на меня, они наверно решили, что летят до какого-нибудь сумасшедшего дома.

Я выпил пару банок пива и сел на своё место.

– Простите, если я кого-то смутил, – сказал я Джимми. – Я просто умирал от жажды и не мог ждать.

Если бы я был умнее, то в тот день должен был завязать с героином.

После Японии мы предприняли новую попытку посетить Таиланд. Волосы наши были так же длинны, как и в прошлый раз, когда нас завернули в аэропорту. Но в этот раз у нас был важный союзник: король Таиланда. Ещё в Гонкоге я пожаловался Эндрю Ю о негостиприимности в Бангкоке.

– Не волнуйся, – сказал он уверенно. – Я знаю короля Таиланда лично. Я сделаю так, чтобы он написал письмо, которое вы покажете на таможне. Они не посмеют отказать.

Хорошо знать людей высокого полёта!

И в отеле в Осаке мы получили сообщение от Эндрю, что при пересадке в Гонконге до Бангкока курьер передаст письмо от короля Таиланда. Как и обещано, письмо дожидалось нас, и когда Роберт, Джимми, роуди Рэй Томас и я приехали в Таиланд, нас провели через таможенный досмотр без вопросов. В следующие три дня мы погрузились в тайский декаданс.

Из Бангкока мы полетели в Бомбей, где Джимми и Роберт договорились об экспериментальных записях. Джимми прихватил с собой квадрофонический полевой магнитофон Stellavox, на несколько классов выше, чем любой в Индии. Магнитофон был сделан по заказу Джимми в Швейцарии с учетом его спецификаций, он производил высококачественный звук, лучший, чем все восьмиканальники Бомбея. Несколько индийских музыкантов предложили купить его, но он не продавался.

Лучшие музыканты Бомбея, включая членов городского симфонического оркестра, были приглашены в звукозаписывающие сессии. Роберт, Джимми и их индийские коллеги записали в стиле рага несколько ранних композиций Led Zeppelin, включая «Friends» и «Four Sticks». Эти вещи никогда не планировалось издать, а общее качество сессий не удовлетворило высокие стандарты Джимми. Поэтому никто не собирался пересматривать это решение.

Приехав домой, Джимми положил плёнки с бомбейскими записями на полку. Он недавно купил дом в сельской местности в Суссексе, феноменальное поместье Пламптон Плейс. Сказав «прощай» Темзе, он перевёз пожитки – включая ценный антиквариат и не менее ценную подружку Шарлотту – в новый дом. В новом доме был ров, террасы, три соединённых между собой озера на площади пятьдесят акров, спроектированных сэром Эдвином Лаченсом. Но что было важнее для Джимми, в доме была комната для студии. Он со всей экстравагантностью обставил дом, добавив больше антиквариата и предметов, купленных на Дальнем Востоке, включая статуи Будды и летающего коня из Таиланда с размахом крыльев в три метра каждое. Он наверняка бы взлетел, окажись на свежем воздухе тёмной ночью.

Джон Пол проводил свободное время после тура по Дальнему Востоку с женой и тремя дочерьми в частном поместье в Северном Лондоне. Это был милый дом, построенный в двадцатые, очень уютный – идеальный для такого парня, как Джон Пол, который был настоящим семьянином и домоседом. Он переделал дом под собственные нужды и, конечно же, оборудовал студию, в которой проводил много времени. Ему дома было так хорошо, что он редко выходил на улицу, если вообще выходил.

Роберт переехал на ранчо с участком в три акра возле Киддерминстера, его время занимал сын, которому исполнилось шесть месяцев. Когда Роберт только купил ранчо, дом выглядел так, словно вот-вот развалится. Но они с Морин вложили в него душу, перестроили и усовершенствовали, купили старую английскую мебель.

Неподалёку нашёл своё пристанище и Бонзо, купив поместье в Западном Хэгли в графстве Вустершир с землёй в сто акров. Он там заново всё перестроил, уделив внимание комнате для игр, где в самом центре установил стол для бильярда. Он начал разводить белоголовую герефордскую породу коров, которая быстро начала приносить доход и стала предметом гордости Бонзо.

Для парня, зарабатывающего на жизнь барабанными палочками, было несколько странным так привязаться к коровам.

– Естественно, это отличается от музыки, – говорил он. – Но быки мне дают что-то похожее на чувство успеха.

Как-то мы летели с Биллом Уайманом из Rolling Stones и его подружкой Астрид. Билл, Бонзо и я разговаривали о быках Бонзо, которые выиграли местные соревнования.

– Я люблю вставать по утрам и пойти поглядеть на моих быков, – ответил сияющий Джон, словно бы говорил о своих детях. Он был одет в комбинезон, на голове широкополая шляпа, которую носит каждый фермер для защиты от солнца.

Потом Бонзо пошёл в туалет, Астрид же повернулась ко мне и спросила:

– Зачем вы, парни взяли этого фермера с собой? Он только и говорит, что о дурацких коровах! Он работает на одном из ваших поместий?

Она явно не узнала Бонзо.

– Не совсем, – ответил я, стараясь ответить как можно тактичнее. – Это наш барабанщик, Джон Бонэм.

Новость сильно её удивила. И смутила. Led Zeppelin были больше, чем просто музыканты, и многим тяжело представить их вне музыки.

Я всегда считал, что Джимми более остальных был сложной натурой, музыки ему явно не хватало. Я знал, что его увлечение оккультизмом не ослабевало, хотя он не делился ни с кем своим увлечением. Иногда он упоминал имя Алистера Кроули. Кроули был поэтом, магом, альпинистом, он проводил сеансы чёрной магии в «сатанинском замке» на Фулхэм роуд. Кроули остался загадкой для людей.

Я каким-то образом превратился в неофициального водителя Джимми в некоторых его поездах за артефактами, связанными с Кроули. Несмотря на любовь Пейджи к автомобилям – в разные годы у него были Бентли, армейский джип Остин Чемп, Корд Спортсман и старый Мерседес с откидными ступеньками – водить он не умел (не было необходимости в водительских правах, – объяснял он.). И несколько раз он звонил мне и говорил:

– Ричард, у меня есть желание купить что-нибудь из наследия Кроули.

Мы ездили от аукционов до букинистических магазинов, где Джимми покупал рукописи или вещи Кроули (шляпы, картины, одежду).

– Что тебя так привлекает в этом чуваке? – спросил я Джимми.

– Этот парень – выдающаяся личность, – отвечал он. – Как-нибудь поговорим об этом, Ричард.

Но мы так никогда об этом и не разговаривали. Если общественность чувствовала какую-то тайну вокруг Led Zeppelin, то они не были одиноки. Насколько я был близок к ним, и то я видел, что Джимми никого не впускал в определённые сферы своей жизни. Если говорить об увлечении Алистером Кроули, спиритическими сеансами и чёрной магией, у меня было много вопросов без ответа.