Текст книги "Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры (ЛП)"

Автор книги: Ричард Коул

Соавторы: Ричард Трубо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

41. Король

– Парни, как вам – билеты в первом ряду на шоу Элвиса в «Форуме»?

Джерри Вайнтрауб, промоутер Элвиса и Led Zeppelin, сделал предложение, от которого невозможно отказаться. Мы видели концерт Элвиса в Лас-Вегасе несколько лет назад, такой экстраординарный вечер! И пропускать еще одну встречу с Королём не собирались.

К сожалению, никто из нас не был в форме, чтобы полностью насладиться концертом. Провеселились всю предыдущую ночь, мы с Бонзо изо всех сил старались не заснуть. Но Бонзо периодически отключался. Хорошо, что не храпел.

После начала концерта, когда Элвис спел «Love Me Tender», он сделал паузу и сказал толпе:

– Я хочу, чтобы вы знали – в зале присутствует моя любимая группа, Led Zeppelin. Пожалуйста, покажите их. Надеюсь, вы тоже горячо их поприветствуете.

Когда на нас направили прожектора, мы повернулись и помахали аудитории. Все, кроме Бонзо, крепко проспавшем приветствие. Я ткнул его локтем, он вздрогнул и проснулся, от яркого света инстинктивно потёр глаза.

– Ты никогда не произведёшь лучшего первого впечатления, – сказал я ему, в то время как он боролся со сном.

Элвис жил в отеле напротив зала. Когда концерт окончился, один из его роуди подошёл к нам:

– Элвис хочет, чтобы вы пришли к нему в отель.

Мы сразу согласились. Когда мы ходили на его концерт в Лас-Вегасе, то ушли через задний выход с другими фанатами. Встреча с ним – это что-то волнующее.

И хотя Zeppelin привлекали большие толпы и продавали больше пластинок, они всё равно нервничали, когда ехали на лифте на последний этаж в номер Элвиса.

– Он – король, – тихо сказал мне Роберт. – Я не знаю, о чем мы будем с ним разговаривать. Надеюсь, ты сможешь что-нибудь придумать.

Когда мы вошли, Элвис вышел поприветствовать нас. Мы чувствовали себя неловко, пожимая его руку. Элвис казался необычайно холодным в первые минуты. Может, нам стоило пойти домой.

А потом на его лице заиграла улыбка.

– Эй, – спросил он. – Все эти истории о вас – правда?

– Какие истории? – уточнил Джон Пол.

– Ну, то, что вы делаете на гастролях. Звучит дико!

Если мы сначала вели себя тихо, то сейчас вообще дар речи потеряли. Наконец, Роберт нервно ответил:

– Про нас ходит много слухов. У нас у всех есть семьи. Мы просто играем музыку. В основном мы этим занимаемся.

Элвис задумался.

– Ну а как вы развлекаетесь?

– Мы много слушаем музыки, – продолжил Роберт, и вдруг он запел «Treat Me Like a Fool», у Элвиса губы до ушей расплылись.

– Хороший выбор» – засиял Элвис. – Может, я с вами запишусь как-нибудь.

Из всех нас Бонзо лучше всего сошёлся с Элвисом. Они говорили о «хот-родах» (автомобиль старой модели с форсированным двигателем – прим. пер.) и фильмах с Питером Селлерсом («Я смотрел гэги Клузо тысячи раз и никогда не уставал от них!» – воскликнул Элвис).

Беседа редко заходила о музыке. Джимми рассказал мне позже, что ему было неудобно говорить с Королём о пластинках Led Zeppelin.

– Я не знал, заденет ли его, что мы продаём больше пластинок, – сказал Пейджи. – Но он ведь легенда!

И мы разговаривали в основном о мелочах. Но Элвис всё-таки сказал:

– Знаете, из вашей музыки я слышал немного. Мой сводный брат поставил мне как-то «Stairway to Heaven», отличная вещь. Но мне не удалось послушать многое из вашего.

Элвис расслабился. Он предложил нам выпить и пригласил к себе, если мы когда-нибудь окажемся в Мемфисе. Перед нашим уходом он сказал:

– Давайте я подпишу автографы для ваших жён и детей. А вы распишетесь для меня.

Карябая своё имя на бумаге, Бонзо шепнул мне:

– Ты можешь поверить? Элвис хочет мой автограф!

Нет, я тоже не мог поверить.

42. Клэптон

По возвращении в Англию Led Zeppelin закрылись в Хедли Грейндж для записи шестого альбома «Physical Graffiti». Я редко посещал сессии звукозаписи, как в Грейндж, так и в студии Olympic. Мне там делать было нечего, а сам я находился в духовном поиске и пытался понять, в каком направлении лучше двигаться. Тем не менее, я посещал коттедж и видел, что Zeppelin не потеряли движущую силу.

В то время создавался самый захватывающий трек – «Kashmir», песня, которую годы спустя группа расценит как классику. Сначала Джимми назвал её «Driving to Kashmir» (По дороге в Кашмир). На создание песни вдохновила длинная дорога в пустыне, соединявшая Гулимин и Тантан, города в Марокко. По этой дороге Джимми ездил несколько раз, и всегда с чувством, что она никогда не закончится. Кроме редких наездников на верблюдах – сплошная монотонная пустыня. Джимми написал стихи, полные мистических образов тех времён, когда он в одиночестве ехал по пустынной дороге. Потусторонняя, диссонирующая музыка идеально подошла к тексту Пейджи.

На записи «Kashmir» Джимми сыграл на гитаре Данэлектро. Он постоянно работал над знаменитым циклическим гитарным рифом, созданным несколько лет назад. Он был так воодушевлен и заинтригован структурой композиции, что без конца делал какие-то улучшения. Позже Джонси добавил восходящий басовый рифф и написал удивительную аранжировку для струнных.

Как обычно, группа серьёзно относилась к творческой форме. Джимми понимал, что двойной альбом более уязвим перед критиками, нападки обычно бывали такими: «Почему бы вам не порезать ненужное и выпустить обычный альбом?». Большинство критиков не были благосклонны к Led Zeppelin, и Пейджи не хотел давать их злобным перьям дополнительных боеприпасов.

Группа продолжала удивлять меня способностью расти. Игра Бонзо в «In My Time of Dying» была как никогда сильной и свежей. Вокал Роберта в «Down by the Seaside» трогал до глубины души.

Что касается Джимми, он постоянно экспериментировал и проводил много времени в студии, оттачивая гитарные соло до полного изнеможения. Он утверждал, что когда в студии присутствовали посторонние, то стеснялся и сомневался в своих соло, поэтому предпочитал записываться в уединении. Когда я смотрел на Джимми на сцене перед тридцатью, сорока или пятидесятью тысячами завороженных фанатов, и он выписывал каждую ноту, ласкал каждый аккорд, умудрялся показывать мягкость и неистовство едва уловимыми и неожиданными пируэтами пальцев или кистей, то с трудом мог поверить в рассказы о неуверенности. Никто не играл на гитаре с таким мастерством. Над песнями типа «Ten Years Gone» он работал беспрерывно, наложив около дюжины гитар, создавая совершенную гармонию.

Когда я слышал подобные треки, то не понимал, как я мог серьёзно думать об уходе от Zeppelin.

– Нет никого лучше них, – сказал я Мэрилин. Эти чувства к ним я испытывал многие годы.

– Иди за своим сердцем, – ответила она. – Но если появится возможность раздвинуть границы, не отказывайся, но сперва подумай.

В мае цеппелины продолжали работать над «Physical Graffiti», а у меня такая возможность наконец появилась. Я разговаривал с Джеком Колмсом, другом из Showco. Когда я описал свой личностный конфликт – чувство, что я мог бы получить пользу от работы вне Led Zeppelin – он ответил:

– Роберт Ситгвуд (менеджер Эрика Клэптона) ищет тур-менеджера для Эрика. Роберт и Atlantic считают, что Эрик с триумфом вернётся на рельсы. Ты идеально подходишь для работы.

Джек помог донести до Стигвуда информацию о том, что я свободен. Стигвуд немного подозрительно отнёсся к моей кандидатуре, его беспокоила моя репутация о способности создавать хаос, он также опасался разозлить группу, если «украдёт» меня. Но всё-таки пригласил меня на вечеринку к себе в дом, чтобы присмотреться. К концу вечера он подошёл ко мне и начал обсуждать необходимость тур-менеджера для Клэптона.

– Если мы сможем сойтись в цене, давай попробуем, – сказал он с дрожью в голосе.

На следующий день мы разговаривали по телефону и договорились о зарплате в пятьдесят тысяч долларов плюс бонусы за шесть недель работы. Когда я сказал Питеру и Led Zeppelin про новое предложение, никто из них особо и не отреагировал.

Я давно был фанатом Эрика и с лёгким волнением ожидал работы с ним. Мне не терпелось попробовать новое направление. И вот моё первое задание: проработать детали предстоящего тура – от расписания рейсов до выбора отелей и залов для выступлений. Приезжая утром на работу, я наливал себе бренди или имбирного эля, а потом ещё, и ещё, и ещё. Несмотря на хроническое пьянство, работу я сделал. Как и с Led Zeppelin, каким-то образом я преодолел интоксикацию и закончил задание без серьёзных ошибок. Глядя назад, я не понимаю, как мне это удалось.

Эрик работал по залогу вместо процента, и когда мы отправились в тур, я подсчитывал прибыль на каждом концерте, чтобы расчёты промоутеров совпадали с моими. Периодически я находил у них ошибки.

Эрик и его свита путешествовали в заказном двадцатиместном частном самолёте: группа из пяти человек и подружка, а позже и жена, Патти Харрисон. Мик Тёрнер (работавший с Эриком со времён Cream) позаботился об охране, хотя я привлёк Билла Дотрича в стадии планирования, мы продумали полицейский эскорт, а также защиту на каждом концерте.

Весь тур работа Эрика потрясала, она выражала радость, отчаяние, достижения и испытания, выпавшие на его долю за последние годы. Наблюдая за Пейджи много лет, я привык к гитаристам, игравшим на супертонких струнах, которые легко подтягивать. Но Эрик использовал обычные стандартные струны, традиционные для чёрных блюзовых гитаристов. Они убивают пальцы, но Эрик выработал удивительную силу в пальцах. Его мозоли показывали, как долго он в бизнесе.

Его игра особенно потрясала, потому что у него развился острый конъюнктивит, не проходивший весь тур. Он просто не видел пальцы и топтался на сцене; создавалось впечатление, будто он напился. К концу тура антибиотики подействовали, и зрение вернулось.

Лечение, однако, не помешало потреблению алкоголя в огромных дозах. «Джек Дэниелз» – приятный и сильный, и Эрик пил иногда чрезмерно, что не сказывалось на его исполнительстве.

Работа с Эриком освежала и воодушевляла. Я редко чувствовал давление, как с Led Zeppelin. Может быть, из-за того, что я не знал Эрика так близко, как цеппелинов, и поэтому знал, что ошибки – это не способ подвести лучшего друга. На мне висела большая ответственность, но я не ощущал напряжения, кроме первого шоу в Нью-Хейвене, штат Коннектикут.

Из-за того, что это был первый концерт, я нервничал, и напряжение увеличилось, когда полил дождь после полудня.

– Возможно, нам придётся отменить концерт, – сказал я Эрику за два часа до начала, хотя и пообещал себе сделать всё, что в моих силах. Мы натянули большие тенты, под которыми устроили вечеринку перед шоу для руководства звукозаписывающей компании и прессы. Я сам не мог больше сдерживать в себе стресс дня.

Дождь продолжался, а я пытался успокоить двух разъярённых полицейских, утверждавших, что наши грузовики нанесли ущерб на десять тысяч долларов, поскольку проехались по мокрой траве.

– Мы подадим на вас в суд! – орал один из них. – Вы превратили землю в, мать его, месиво!

– И теперь она похожа на остальной Нью-Хейвен, – буркнул я себе под нос.

Вопреки угрозам и периодически лившему дождю, концерт прошёл согласно расписанию.

Когда мы приехали в Мемфис, я позвонил Джерри Шиллингу, одному из помощников Элвиса, с которым познакомился в Лос-Анджелесе.

– Эрик хотел бы встретиться с Элвисом, – я сказал Джерри. – Есть возможность приехать в Грейсленд?

Джерри пообещал согласовать вопрос с Элвисом, позже он перезвонил и сказал:

– Элвис сказал «Да, приезжайте». Но он собирается в кино в вечером. Он хочет, чтобы вы составили ему компанию.

Джерри рассмеялся:

– И ещё одна вещь. Элвис сказал мне: «Я знаю Ричарда Коула, но кто такой Эрик Клэптон?».

Вечером Эрик с Патти, я с женой Мэрилин приехали в кинотеатр около десяти вечера. Элвис снял весь зал – от зрительских мест до машины с попкорном. Когда мы вошли, Король ещё не появился. Менеджер кинозала сказал нам:

– Элвис снимает кинотеатр пару раз в месяц. Это единственный способ сходить в кино и не привлечь толпу. Да, когда он приедет, курить не разрешается.

Десять минут спустя появился Элвис. Он важно пронёс себя по проходу тускло освещённого кинотеатра в окружении помощников и охраны. Кивнув нам, он сел в двух рядах ниже. За весь вечер мы произнесли едва ли дюжину слов. Но при просмотре с Элвисом фильма «Убийство в Восточном экспрессе» казалось, что мы находимся на награждении у королевы.

Я закончил работу у Клэптона в августе и решил пару месяцев отдохнуть. В Новом Орлеане мы ужинали с Ахметом Эртегюном и Эрлом МакГратом из Atlantic, и Ахмет сказал мне, что надеется на моё возвращение к Led Zeppelin в новом туре.

– Ты должен вернуться и разобраться с неопределенностью. Ты – единственный, кто может работать с ними.

Но меня интересовала возможность отдохнуть, возможно, я и ошибался. У нас с Мэрилин выдалось больше времени, для того, чтобы проводить его друг с другом, но для нашего брака настали трудные времена. Друзья снабжали меня героином, и я принимал его раз в неделю, иногда реже. В те дни он был относительно недорогим, треть стоимости кокаина, и Мэрилин не возражала.

Но потом я стал принимать героин чаще, чуть ли не ежедневно, что вбило клин в наши взаимоотношения. Мэрилин предпочитала алкоголь; я подсаживался на героин. Мы начали реже разговаривать друг с другом и, как следствие, отдаляться.

Я погружался в наркотики, но постепенное ухудшение отношений не напрягало меня так сильно, как следовало. Я приобрёл новую любовь, новый наркотик, возносивший на небеса.

Часть 21

43. Обратно к Led Zeppelin

В октябре 1974-го позвонил Питер Грант:

– Мы планируем новый тур и в январе поедем в Америку. Я бы хотел поговорить с тобой, если ты заинтересован вернуться в команду.

Я не думал о возвращении к Led Zeppelin. Мне нравилось работать с Эриком Клэптоном, и я понимал, что могу найти работу везде. Тем не менее, мои личные проблемы в то время лишь усугублялись, и было приятно услышать дружеский голос на другом конце провода.

Во время разговора Питер сделал заманчивое предложение: машину за счёт компании – БМВ или Ягуар. А зарплата будет в два с половиной раза выше, чем раньше. В тот момент моя обида немного смягчилась. «Я не позволю старым обидам завладеть мной», – сказал я себе. К тому же я прикинул то, как увеличенная зарплата поможет мне покупать героин. И принял предложение.

В тот же день Питер, Роберт и Джимми приехали ко мне домой, чтобы отпраздновать. Мы вчетвером отправились к Ринго Старру в Суррей, где записывала альбом Мэгги Белл. Потом вечеринка переместилась в клуб, где возлияния продолжились.

Мне не потребовалось много времени, чтобы вернуться к цеппелиновскому стилю жизни. На следующую неделю после издания первого альбома Swan Song – «Silk Tornado» группы Pretty Things, Led Zeppelin устроили вечеринку в пещерах Чизлхерст. Еды и выпивки (в основном вина) хватило бы на британскую армию. Но даже при этом столы с яствами отошли на задний план. На сцене играл джазовый ансамбль, гостей развлекала пара фокусников и пожиратель огня.

Но больше всего привлекали внимание девушки топлесс (а иногда и полностью обнажённые), гулявшие среди гостей. Они также танцевали в бочках с вишнёвым желе. Другие обнажённые женщины изображали девственниц, которых приносили в жертву на самодельных алтарях. Стриптизёрши появились одетые в монахинь, за раздевание Ватикан точно бы предал нас анафеме. Пребывание в вечном аду нам гарантировано.

Led Zeppelin не изменились, по крайней мере в стремлении шокировать людей. Их поведение всегда было провоцирующим и оскорбительным. Они не притворялись, им так нравилось жить.

В конце ноября группа собралась в театре «Liveware» для репетиций перед туром по Америке. Но сперва были запланированы два концерта в Европе – в Роттердаме и Брюсселе. Группа впервые выступит за последние полтора года, и они хотели избавиться от шероховатостей как можно быстрее. Джон Пол был удивлён, что ошибок было так мало. Питер согласился и сказал ребятам:

– Вы звучите так, словно не играли восемнадцать часов, а не восемнадцать месяцев.

А мой брак разваливался на глазах. В декабре Мэрилин узнала о моёй связи на стороне. Мы ругались и мирились, но ссоры вспыхивали снова и снова. Как-то вечером в разгар битвы она бросила два золотых диска Led Zeppelin в камин и те расплавились. Я был в ярости.

Как же было приятно сесть на самолёт до Голландии! Первый разогревочный концерт прошёл в январе, на нём впервые прозвучали вещи с нового альбома. Планировалось исполнить «Kashmir», «Trampled Under Foot» и «In My Time of Dying».

Приятно было сознавать, что я снова услышу Led Zeppelin. Я был собран, несмотря на растущее пристрастие к героину. Я хотел доказать Питеру и остальным, что лучшего тур-менеджера не найти. Дух был на высоте, по крайне мере до того, как я взглянул на концертный зал в Роттердаме. До шоу оставались считанные часы. Как только я увидел помещение, то понял, что совершил ошибку, как следует не проверив место заранее. Потолок был слишком низким, и если Роберту вздумается подпрыгнуть, он может травмировать голову. Хуже того, по всему залу были расставлены колонны, мешавшие смотреть на сцену. Я знал, что группа по максимуму отыграет концерт, и понимал, что недостатки зала повлияют на их энтузиазм.

Вернувшись в отель, я обнаружил, что местное телевидение собралось брать интервью у группы в моем номере. Малый по имени Ван, организатор концерта, давал интервью по-голландски. Прямо перед камерами он достал чемодан и открыл его. Внутри находилась наличность в гульденах, в пересчете получалось около двадцати тысяч фунтов. Эти деньги он должен был заплатить нам. Вероятно, случай с ограблением ещё не стёрся из памяти, меня в пот бросило от мысли, что общественность узнает о крупной сумме в наших руках. Ван наклонил чемодан, чтобы камера могла лучше снять крупный план, а я инстинктивно наклонился и рубанул по крышке как заправский мастер по карате. Чемодан резко захлопнулся, прищемив указательный палец Вана. Тот завыл, стал ругаться по-голландски, а камера бесстрастно фиксировало происходящее на память потомков. Возвращение в цеппелиновскую колею вышло неблагоприятным, что выбило меня из колеи собственной.

Однако Ван оказался не единственным, кто поранил руку. После европейских концертов мы вернулись на три дня в Англию, чтобы затем улететь в Штаты. Пока мы находились дома, Джимми, выходя из поезда, придержал дверь, чтобы помочь выйти пассажиру. Но дверь захлопнулась, прищемив указательный палец левой руки. Боль была адская. Приехав домой, он приложил лёд к руке, но боль никак не проходила. Пришлось ехать к врачу. Рентген показал, что у Джимми сломана кость на кончике пальца.

Джимми разозлился на себя и впал в отчаяние.

– Если этому суждено было произойти, почему не в последние полтора года, когда мы не выступали? – говорил он.

И он стал размышлять, как теперь быть с травмой. Палец не работал, и он решил попробовать технику, которую назвал «техника трёх с половиной пальцев». Он понимал, что определённые вещи типа «Since I’ve Been Loving You» и «Dazed and Confused» нужно убрать из сет-листа, пока палец не восстановится.

Однако, гнев и разочарование не повлияли на веру в себя у Джимми. Он сказал себе, что даже с увечьем сможет сыграть лучше, чем большинство гитаристов.

– Поклонники даже не заметят разницы, – заявил он во время перелёта в Америку.

Хотя Джимми был подавлен, его серьёзность не повлияла остальных. Желание устраивать беспорядки в самолёте и привлекать внимание никуда не исчезло. Стюардессы салона первого класса подливали алкоголь, один час полёта переходил в другой, а музыканты шумели громче и наглее. Все находились в предвкушении от предстоящего тура и изматывающего длительного путешествия. Особенно громко разговаривали Роберт и Бонзо, их можно было услышать в Манхэттене. Некоторые пассажиры переглядывались друг с другом, не понимая, что это за чуваки. Zeppelin не появлялись на телеэкранах, и для людей за тридцать их лица были незнакомы.

Самолёт приземлился в аэропорту JFK, подрулил к терминалу, и мы стали собирать багаж. Тут подошёл капитан. Выбрав момент, когда в салоне стало относительно тихо, он сообщил нам:

– Ваш пилот передал сообщение, что не может подъехать ближе.

Он указал на Starship. До нас его использовал Элтон Джон, а теперь его разукрасили в звёздно-полосатый орнамент и написали красными буквами Led Zeppelin на фюзеляже. Вот это вид!

Остальные пассажиры обалдели. Выходя из самолёта, Питер подошёл к лётчикам и стюардессам:

– Почему бы вам не перейти в наш лайнер – угоститься коктейлями и закусками?

У нас была договорённость об особом режиме прохождения таможенного контроля, и вскоре мы уже сидели в «Старшипе», где продолжили пить еще полтора часа, пока не взлетели.

– Вот, значит, какая жизнь у рок-звёзд! – воскликнул один из пилотов.

Тур разрекламировал двойной альбом «Physical Graffiti», вышедший во время пребывания группы в Штатах; только по предварительным заказам тираж составил миллион копий. Покупатели набежали в музыкальные магазины за новым альбомом, благодаря чему продажи предыдущих пластинок Led Zeppelin тоже возросли. В конце марта все шесть цепповских альбомов находились в Billboard Top 200, впервые среди рок-исполнителей.

Даже некоторые критики изменили своё мнение. Джим Миллер, обозреватель «Rolling Stone» похвалил альбом. Но в первую очередь имели значение продажи. Это придавало нам сил в гастрольных войнах. Джон Пол говорил, что приём фанатов вдохновлял их играть ещё жёстче, интенсивнее, страстнее.

В последующие месяцы цеппелины доказали, что являются группой номер один, и самой высокооплачиваемыми музыкантами в мире. Было продано более семисот тысяч билетов на тридцать девять концертов, сами концерты обещали быть лучшими, чем когда-либо. На сцене была установлена необыкновенная семидесятитысячеваттная звуковая система, замысловатая световая система, требовавшая триста десять тысяч ватт. Никто не требовал вернуть деньги. Большинство бы и приплатили.

Тур продолжался, а нам пришлось иметь дело с другими проблемами, не только с травмой Джимми. Дней через десять Роберт заболел гриппом, у него поднялась температура и саднило горло. Он так разболелся, что не мог встать с постели.

Питер удивил меня своим поведением. Он до сих пор видел группу, как долгосрочное мероприятие, и настаивал, чтобы Роберт поставил на первое место здоровье, а не гастроли. Он позвонил устроителю концертов из Сент-Луиса и скомандовал перенести концерт. Это позволило подлечиться Роберту, что было так необходимо, и чему он был благодарен. Остальные смогли экспромтом смотаться в Лос-Анджелес.

Еще в Чикаго Бонэм впервые высказался о поездке без Роберта.

– Давайте не будем здесь торчать, тут так скучно. В «Рэйнбоу» веселее.

Джон Пол запротестовал. Он хотел слетать на Багамы, где можно погреться на солнце и помечтать о девушках на пляже. Но и в Лос-Анджелесе погода обещала быть тёплой. Мы целый час спорили и итоге пришли к соглашению. Отдав приказ заводить двигатели, мы двинули на Запад.

Когда тур продолжился, мне показалось, что Led Zeppelin стали слишком успешными, слишком знаменитыми, по крайней мере, для физической безопасности. Аудитория так разрослась и реагировала столь бурно, что её стало тяжело контролировать. Иногда безумие начиналось за несколько дней, а то и недель до того, как группа приезжала в город.

В Бостоне концерт так и не состоялся. Поклонники выстроились в очередь за билетами, но погода была такая холодная, что власти разрешили им войти в здание. Однако детки за ночь разбушевались. Они разбили автоматы с едой и напились пивом, которое украли там же. Они срывали сиденья с креплений, включали пожарные шланги. Короче, ущерба было нанесено на тридцать тысяч долларов. В результате мэр Бостона Кевин Уайт приказал отменить концерт, опасаясь больших беспорядков на концерте.

Не зная, чего ожидать, я приказал охране до конца тура работать жёстко. В Филадельфии парень с камерой подошёл к сцене во время исполнения «Stairway to Heaven», но на него напали два вооружённых головореза из охраны. Они измесили парня так жестоко, что Джимми не мог без содрогания смотреть на ужасную сцену, разыгрывавшуюся перед ним. Он подошёл к краю сцены, словно хотел вмешаться. Но когда рассмотрел избиение вблизи, то просто опустил голову и отошёл обратно, не в силах смотреть на этот беспредел.

– Что за фигня творилась сегодня? – орал он на меня после концерта. – Мы должны найти менее жесткий способ контролировать ситуацию.

Я симпатизировал больше в тот момент службе безопасности, чем Джимми. Я провел много времени на линии огня и понимал, когда служба безопасности нападает, то на это имеется причина, пусть даже это и собственные страхи. Иногда мне казалось, что толпа сокрушит нас, и это будет битва не на жизнь, а на смерть. На том же концерте чуть позже группа фанатов собралась перед сценой, я сразу подошёл туда и начал лупить молотком по коленям.

Полицейские многому меня научили, когда занимались вопросами безопасности на наших концертах. В Питтсбурге один из них с гордостью делился тактикой контроля толпы.

– Я могу тебе дать свою дубинку, если придётся пару раз дать кому-то в челюсть! – сказал он спокойно и передал налитое железом орудие.

Он также показал, как спрятать небольшие веса в перчатки, из-за чего последние превращались в смертельное оружие.

– Некоторые копы пользуются этим для усмирения толпы.

Мысленно я отметил для себя, что нужно занимать сдержанную позицию.

Но к середине тура вопрос безопасности перешёл в наваждение. В США я никогда не носил оружия – и никогда не пересекал черту. Но нож или молоток – обязательно. С ними я чувствовал себя спокойнее в определённых ситуациях.

В ночь перед концертом в Мэдисон Сквер Гардене, когда уровень стресса достиг предела, я сказал Питеру:

– Я чувствую себя сотрудником спецслужб, охраняющим президента, и знаю, что каждая секунда несёт в себе угрозу чего-то страшного. Рано или поздно мы достигнем точки, в которой проблемы перестанут иметь значение. Мы еще далеко, но это произойдёт.