Текст книги "Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры (ЛП)"

Автор книги: Ричард Коул

Соавторы: Ричард Трубо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

25. Работа с носом

– Не стоит из-за этого попадать в тюрьму, Бонзо. Поехали отсюда.

Я держал правую руку на плече Джона Бонэма, стараясь вытолкнуть его из кухни гостиничного ресторана в Дублине. Его руки упёрлись мне в грудь, он хотел оттолкнуть меня и кинуться на повара, размахивавшего ножом для разделки мяса и готового к схватке, словно фехтовальщик в ожидании поединка.

– Эй ты, говнюк, – обратился к нему Бонэм. – Всё, что я хотел, просто пожрать, чёрт тебя возьми. А ты что устроил?

После концерта на стадионе Боксинг в Дублине, мы вернулись в отель, и Бонэм отправился на кухню. Наступила полночь, и ресторан тридцать минут, как закрылся. Бонзо хотел перекусить и не принимал отказа. Бонзо был самым своевольным, самым дерзким членом группы, хотя у него была и нежная, любящая сторона характера.

В марте 1971-го группа отправилась на гастроли. Прошло почти полгода после последнего концерта, и Питер посоветовал им вернуться на сцену, чем вызвал смешанную реакцию. Они уже не нуждались в деньгах от выступлений. И жгучего энтузиазма тоже не было, дабы разжечь возбуждение, которое неизбежно приходит с живым шоу. Группа сыграла около 250 раз за первые два года, и чувства, что «мы сделали это», уже не ощущалось.

Но Питер заводил одну и ту же пластинку о необходимости обратить взор на Америку. Он надеялся, что группа проведёт там как минимум месяц летом, но не хотел, чтобы они были не в форме перед началом тура. Питер не держал их в ежовых рукавицах, и они до сих пор полностью доверяли ему и следовали по тому пути, который менеджер предлагал. Когда наступила весна, Питер убедил цеппелинов подписаться на серию концертов в Ирландии и Великобритании, с возможностью сыграть несколько шоу в Европе.

– Вы поддержите свой тонус, – отметил он. – И налогами обложат не сильно.

В каком-то смысле два концерта в Ирландии были уникальными. Английские группы обычно избегали Ирландию с конца шестидесятых, когда возник конфликт между протестантами и католиками. На улицах творился хаос. Но Led Zeppelin согласились сыграть два концерта, хотя нас предупредили о бомбах, похищениях и прочих террористических актах, которые случались чуть ли не каждый день в различных частях Ирландии и Северной Ирландии.

Джимми не сильно волновался:

– Не вижу причин, чтобы Led Zeppelin стали мишенью. Если уж на то пошло, может нам удастся заставить людей забыть о безумии, творящемся вокруг них.

За несколько часов до концерта в Белфасте возникло противостояние между полицией и демонстрантами в миле от Ольстер Холла, где должна была сыграть группа. Один человек погиб. Двоих полицейских госпитализировали. Четыре машины взорвали. Когда вести о насилии достигли нас, я сильно забеспокоился. Самая нервная часть моей работы заключалась в обеспечении безопасностью членов группы, и поездка в Ирландию напоминала прогулку в логово льва. Я поделился опасениями с Питером, но тот посчитал, что дополнительных мер безопасности не нужно. Но я не на шутку испугался, но не обсуждал это с группой из соображений, что нет смысла распространять вокруг себя излишнюю нервозность.

После концерта нас ожидали лимузины, чтобы мы могли быстро смыться и отправиться в Дублин для следующего концерта. Мне требовалось нечто для успокоения нервов, и никто не возражал против пополнения запасов. Я заранее съездил в винный магазин, и в лимузине каждого ожидала бутылка ирландского виски Jameson.

– Удивительно, как быстро пролетает поездка с товаром, – заметил Роберт. – Ричард, ты должен купить виски про запас.

Я предусмотрел это. Багажник был заполнен бутылками.

Мы проезжали через бедные кварталы по дороге в Дублин. На дорогах стояли танки. По тротуарам гуляли солдаты, с ружьями через плечо. Окна в домах были заколочены, в них зияли дыры от камней, брошенных мятежниками. Несколько зданий были полностью разрушены бомбёжкой. Отрезвляющее зрелище.

По достижению Дублина мы прикончили по паре бутылок виски. И даже после концерта несколько бокалов не помогли Бонзо удержать себя в руках, когда он отправился в поисках еды.

Наш шофёр сопровождал Бонэма на кухню, и когда ссора перешла в стычку, он кинулся звонить мне в номер:

– Тебе лучше спуститься, пока Джон не убил кого-нибудь, или наоборот.

Я рванул по лестнице вниз и ворвался в кухню, когда Бонэм и повар стояли друг против друга вокруг стола.

– Я сказал тебе, что мы закрылись, придурок! – орал шеф-повар. – Мы не подаём еду после половины двенадцатого!

– Я не прошу пять смен блюд, – ответил Бонзо. – Мне хватит сандвича, твою мать. Я даже сам его себе сделаю, если тебе лень!

Повар угрожающе размахивал ножом; таким можно нацарапать инициале на коже бронтозавра.

– Я тебя сейчас разделаю как хлеб в хлеборезке!

Бонэм не испугался. Он двинулся вокруг стола в направлении врага. Я не мог поверить своим глазам. Когда Питер поставил в план Ирландию, я опасался гражданской войны, но не ожидал, что настоящая опасность будет исходить от повара в кухне ресторана!

Я быстро встал на пути Бонзо и толкнул его назад. Он упрямо лез вперёд. И тогда я врезал правой рукой, целясь в нос.

Попал! Бонэм пошатнулся, сделал несколько шагов, споткнулся об стул и упал на одно колено. Из носа била кровь – столько, что если бы мы бились за деньги, ему засчитали технический нокаут.

– Блядь! – завопил Бонзо, осторожно потирая нос тыльной стороной ладони. – Коул, ты на чьей стороне, сука?

– Когда протрезвеешь, то ещё поблагодаришь меня, – был мой ответ. Я понимал, что у него не было шанса. Схватив его за рубашку, я вытащил его из кухни. – Парень готов тебя порвать, как Тузик грелку!

Возможно, я избавил Бонэма от шрамов и швов, но нам всё равно требовалась медицинская помощь. Я сломал Бонэму нос, а мой кулак был изуродован, как у самого Джо Фрейзера.

Пока мы ждали доктора, Бонэм сказал:

– Как я могу благодарить тебя?

Его слова источали сарказм, затем на смену пришёл гнев.

– Я лучше скажу Питеру, чтобы он вышвырнул твою задницу! Если мне удастся, Питер уволит тебя!

На следующий день Питер был не в настроении что-либо делать. По возвращении из больницы я зашёл к Питеру в номер, чтобы объяснить происшедшее. В номере лежали бутылки шампанского, никто не считал – сколько. Мы прикончили их за три часа. Позже мы осушили тридцать чашек ирландского кофе, который не сильно помог.

Мы в последний раз лечили похмелье с помощью кофе!

Часть 13

26. Второй разряд

Вернувшись в Англию Zeppelin не перестали выступать: в этот раз их ждал тур «Назад в клубы». Идея принадлежала Питеру. Несмотря на огромный успех, Питер не забывал о ранних днях, когда группа боролась за внимание у себя дома. В тесных клубах им приходилось играть в те времена, их поддерживали немногочисленные, но верные последователи. И Питер хотел отблагодарить их.

– Новым туром мы как бы скажем «спасибо» тем фанатам, которые были с нами с шестьдесят восьмого и шестьдесят девятого, – так описал свою идею Питер. В конце марта мы сыграли в дюжине клубов, включая Марки в Лондоне, Мэйфэйр Болрум в Ньюкасле, Боут Клаб в Ноттингеме и Степмазерс в Бирмингеме. Эти концерты с аудиторией в 300–400 людей являли собой полный контраст к фестивалю в Бате.

Сама концепция тура оказалась привлекательнее, чем реальность. Никому он не понравился. Клубы маленькие, спрос на группу, естественно, был выше, чем прежде. Они были популярнейшим коллективом в мире, и буквально тысячи людей толклись у дверей. Разочарованные фанаты иногда выплескивали свой гнев и разочарование на всё, что попадалось на пути – будь то вышибалы клуба или уличные фонари. Пару раз пришлось вызывать полицию для предотвращения беспорядков.

После ужасов Ирландии я настоял на двух телохранителях, и Питер согласился. Два крепыша, Пэтси Коллинз и Джим Каллахан, немного успокоили меня во время британского тура. Тем не менее, турне «Назад в клубы» не обошлось без инцидентов. В Ноттингеме некто лет двадцати пяти с дьявольским выражением лица подобрался к сцене и застыл на пару минут, в то время как исполнялась «Whole Lotta Love». У него за поясом висел нож. И хотя он его не вынимал, я решил не испытывать судьбу. Поспешив к кромке сцены, я накрыл парня собой, припечатав урода к земле. А потом с помощью Пэтси мы утащили его за сцену, где конфисковали нож. Мы его помяли слегка, разбили лицо и порвали рубашку.

– Зачем тебя нож, мать твою? – я стоял над ним, готовый нанести очередной удар.

– Моя подружка любит Роберта Планта, – бубнил он. – Меня бесит, что она без ума от него. Иногда мне хочется убить их обоих.

– Смешно, – ответил я. – А мне хочется прикончить тебя!

Открытой ладонью я ударил по его лицу, на щеке остался след.

– Если хочешь дожить до завтра, лучше не подходи близко к сцене до конца вечера, – я вытолкал паря обратно в толпу.

Когда мы играли в Мэйфэйр, перед выходом на сцену Джимми жаловался по поводу всего тура.

– После больших залов, эти маленькие клубы – сплошное убийство. Приятно находиться рядом с аудиторией, но мы забыли, что гримёрки такие маленькие. В это трудно поверить. На этом этапе карьеры мы имеем право на большую роскошь, чем могут предложить клубы.

На больших площадках цеппелины испортились быстро. Они привыкли к большим гримёркам и хорошему обслуживанию. Они ожидали отличную аппаратуру, а не кустарные усилки и перегруженные фузз-боксы, которые сдыхают к середине концерта. Коллективу не терпелось показать поклонникам песни с нового альбома – вещи типа «Stairway to Heaven», «Rock and Roll» и «Black Dog» – я видел, как их раздражает скрип, визг и вой аппаратуры.

Особой финансовой прибыли тоже не было. Группа получала процент от кассы, но когда в зал набивается триста пятьдесят, доли музыкантов хватало только на бензин и, возможно, на несколько бутылок виски.

– Это не Мэдисон Сквер Гарден, – сдержанно согласился Питер.

Но он всё равно считал, что эксперимент стоил того, по крайней мере в отношении пиара. Но повторить «Возврат в клубы» не предлагал. Да и никто не хотел.

Для меня самый памятный случай произошёл в новом отеле в Манчестере. Цеппелины отыграли концерт в Престоне, но поскольку мы не смогли снять номера в самом городе, пришлось ехать в Манчестер, чтобы на следующий день сесть на поезд до Лондона. Отель являл собой парочку галактик, отдалённых от пятизвёздочной гостиницы, но это было единственное приличное место, которое промоутер Тони Смит смог найти за короткий срок.

– Вам понравится, – шутил Тони. – Крысам предоставляют отдельные номера, так что они не беспокоят гостей, разве что во время приёма пищи.

По какой-то причине на концерте в Престоне Пэтси Коллинз и Джим Каллахан решили, что если порвать мои джинсы, получится отличная шутка. Они набросились на меня, а потом ушли исполнять свои обязанности. Пока группа играла «You Shook Me» в нескольких метрах от нас, с меня сняли джинсы и разодрали в клочья. У меня самого странное чувство юмора, шутку я оценил, но ехать до Манчестера в исподнем не совсем комфортно. Насколько я помню, отмораживать задницу изначально не входило в обязанности тур-менеджера Led Zeppelin.

При въезде в отель я прокрался внутрь через боковую дверь, чтобы не беспокоить людей в холле. В шкафу номера к моей радости висела одежда официанта – почти моего размера. Мы собирались посетить клуб «У мистера Смита» в Манчестере, и я вырядился в форму официанта. Бонэм посчитал, что мой внешний вид вызовет смешки, я же думал, что в трусах будет не так весело.

«Мистер Смит» оказался высококлассным клубом – обслуживание за столом и девушки повсюду. Сервис, правда, был не на высоте. Zeppelin не были той группой, которая любила ждать долго, пока принесут выпивку. Мы заказали вино, но через десять минут его ещё не подали.

– Коул, за работу! – наконец сказал Бонзо.

– В смысле?

– На тебе форма официанта! Принеси нам бухло!

– Что за фигня, подумал я, но разгладил лацканы и пошёл в бар. Я прикинулся, что работаю здесь, и разжился бутылками Мускаде и французского бургундского.

В клубе находилось столько людей, что другие официанты были несколько смущены и озадачены моим присутствием, но никто не двинул и бровью. Должно быть, я показался им новичком.

– О, официант! – притворно закричал Бонзо высоким голосом. – Как насчёт шнапса? Столько, сколько сможешь принести – за десять ходок!

Он истерично заржал.

Два часа я наполнял бокалы пьяниц за столиком цеппов. При каждой возможности я сам принимал на грудь. Выпивка была за счёт заведения в тот вечер.

Перед возвращением в отеле мы уговорили нескольких девушек поехать с нами. Мы так надрались, что не могли отыскать свои номера, и остались в комнате Тони Смита, где продолжили пить из бутылок, которые я спёр из клуба. Джимми утащил одну из девушек в ванную, и мы услышали, что полилась вода.

– Джимми снова извращается, – сказал Плант.

Спустя какое-то время я почуял запах дыма из ванной.

– Что там происходит, – сказал я, врываясь в ванную, и увидел, что Джимми удалось разжечь огонь в раковине с помощью газет и полотенец. Я крикнул о помощи.

Роберт молниеносно побежал в коридор и сломал стекло на стенде для пожаротушения, которое активировало пожарную тревогу. Полилась вода, и пламя успешно было потушено, как раз перед тем, как менеджер вбежал в номер.

– Блин! – воскликнул он. – Что вы наделали, гады?

Роберт думал быстрее нас.

– Это религиозный обряд, – ответил он спокойно. – Мой друг – очень набожный человек, очень духовный. Он читал молитву, используя древние ритуалы предков. Очень волнительная церемония.

Джимми выглядел смущённым:

– Да, извините за беспокойство. Всё закончилось!

Менеджер был очень зол. Кажется, он не купился на объяснения Роберта. И хотя группа выходила сухими из подобных передряг, в этот раз у нас могли возникнуть проблемы.

– Я думаю, нам нужно быстро отсюда смываться, – прошептал я Джимми. Пока дежурный менеджер подсчитывал убытки в ванной, мы собрали манатки и девчонок и украдкой поспешили вниз к лимузинам. Мы направились прямо в Лондон, минуя вокзал.

Кстати, мы так и не выяснили, зачем Джимми устроил пожар в ванной. Конечно, у него усилилось увлечение оккультизмом. Возможно, огонь имел какое-то отношение. Когда я спросил Джимми об этом, всё что он сказал, было:

– Мне больше нравится версия Перси. Скажем так – это был древний обряд, сгоревший в огне.

27. Фотографии членов группы

В самом имени Копенгаген было что-то распутное. Возможно, из-за воспоминаний о секс-клубах, всплывавших каждый раз, когда Питер упоминал о возможности посещения Дании. А может быть, из-за борделей, баров и прочих ночных приключений.

В июне и июле 1971 года Zeppelin вернулись на большие площадки – глоток свежего воздуха после тесных клубов.

– Тебя, блин, словно в смирительную рубашку засунули, – поделился впечатлениями Роберт о клубном турне.

И когда Питер устроил европейский тур по Дании, Швеции, Германии, Австрии и Италии, мы вернулись на арены цеппелиновского масштаба.

По всей Европе аудитории реагировали почти безумно на «Stairway to Heaven». Когда группа играла в КБ-Халлен в Копенгагене, до выхода четвёртого альбома оставалось ещё несколько месяцев. Но судя по неистовству публики в тот вечер, когда Роберт вёл толпу через неотразимое путешествие по «Stairway to Heaven», можно подумать, что песня находилась на вершине чартов несколько недель. Слухи о композиции подогрели энтузиазм публики. И когда Плант представлял её как «нечто эпическое», а Джимми начинал прославленный перебор на красном двухгрифовом Gibson SG, исполнение этой отдельной вещи стало событием само по себе.

– Бьюсь об заклад, в зале сотня магнитофонов записывает «Stairway to Heaven», – говорил Питер. – Пираты наварятся на ней.

По окончании шоу Джимми только и мог покачать головой.

– У нас в руках настоящий монстр, – отметил он, опьянённый реакцией на «Stairway to Heaven». – Она – одна из тех песен, которые живут своей жизнью.

Пейджи знал, что каждый музыкант ждёт подобную песню. Led Zeppelin удалось создать такую.

После концерта Роберт, Бонзо, Питер и я отправились по барам. Мы шатались от одного к другому, решив прожить ночь, пока хватит адреналина.

Когда мы вошли в довольно шумный кабак, Роберт сказал:

– Интересно, чем мы тут можем поживиться.

Через десять минут мы встретили крутую блондинку, стройную, с пухлыми губами. От такой красотки у меня разыгралось воображение. Она не узнала музыкантов, но когда мы представились, стала намного дружелюбнее. Роберт сказал:

– Нам нужно найти укромное место.

Но каждый угол был занят, так что я взял девушку за руку и повёл всех в мужской туалет.

– Мы скоро выйдем, – сказал я Роберту, и увёл девушку в кабинку, закрыв за собой дверь. Я спустил штаны и сел на унитаз. Не говоря ни слова, подруга встала на колени передо мной и стала делать минет. Одно из преимуществ работы тур-менеджера.

Я слышал, как Роберт мечется в нетерпении по туалету.

– Давай быстрее, Коул. – сказал он так громко, что раздалось эхо.

– Терпение – это добродетель, – ответил я, находясь в возбуждении.

Роберт не унимался.

– Расслабься, Перси, – крикнул я. – Её рот не испортится.

И тогда терпение Роберта лопнуло. Словно чёрный пояс по карате, он поднял правую ноу и ударил по двери кабинки. От удара защёлка не выдержала, дверь рванула с такой силой, что блондинку толкнуло на меня. Меня подбросило назад и вверх, унитаз раскололся, и кусок фарфора впился в мою задницу, из которой хлынула кровь.

– Ты – сука, твою мать! – заорал я на Роберта, схватившись за зад, быстро пытаясь понять, всё ли там цело. – Ты что, не мог подождать немного?

Вообще-то, мне следовало благодарить судьбу, что девушка от удара не сомкнула челюсти, иначе увечье могло быть более серьёзным, чем кровоточащая жопа.

– Это тебя будет наукой, – взревел Роберт. Он посмеивался над дурацким видом тур-менеджера, прикладывающего туалетную бумагу к ране. Испуганная блондинка на карачках поползла к выходу.

– Теперь я буду первым, – сказал Роберт.

Я был недоволен. Не только потому, что девушка так и не закончила свою миссию, но и потому что мне придётся сидеть аккуратно несколько дней.

– Почему бы тебе не пойти с нами в отель? – Роберт хотел уговорить девушку. Но её перепугал произошедший инцидент.

– Нет, спасибо. – ответила она, проверяя, все ли зубы целы. – Я лучше поеду домой. Мой друг ждёт меня в баре. Да, нам точно стоит пойти домой.

Роберт сердито посмотрел на меня, будто я испортил ему вечер. Затем он засмеялся:

– Ты выглядишь как дурак, прикрывая жопу.

И что тут смешного?

Вернувшись в отель, мы притормозили в холле и снова принялись выяснять отношения. С самых ранних дней мы так и не стали особенно близки. Искра раздора долго тлела, и в конце концов из него разгоралось пламя. И хотя мы в основном очень корректно относились друг к другу, случаи, подобные этому, поднимали на поверхность нашу вражду.

– Жаль, что она не откусила его тебе! – кричал он, вследствие чего несколько голов повернулось в нашу сторону. Мы начали пихать друг друга, толкаться локтями и приправлять язык перчёными выражениями. Служба безопасности отеля подошла, чтобы разнять нас, клерк на стойке вызвал полицию.

– Это – мои сыновья, – объяснил Питер полицейским, появившимся пару минут спустя. – Я присмотрю за ними.

Питера больше всех развеселила данная история. Но по дороге к лифту он притворился, будто собирается отчитать нас.

– Вы можете разобраться наверху, – сказал он, стараясь сохранить строгое выражение лица перед менеджерами отеля.

– Только не шлёпайте по попке, – попросил я.

Честно говоря, я был готов ехать домой. Но к концу европейского тура мы столкнулись с более травматичным инцидентом – настолько, что жизни и здоровью членов группы грозила реальная опасность. В целом, проблем с безопасностью практически не было, но я не мог заснуть, постоянно думая о потенциальных угрозах. На концерте в Милане представление превратилось в сущий кошмар.

Группа должна была выступать на велодроме Вигорелли на фестивале, спонсируемом правительством. С нами выступало восемнадцать других артистов. Тогда Zeppelin обычно требовали – и получали – оплату вперёд, включая билеты на самолёт. Мы делали это в качестве меры предосторожности против непредвиденных случаев, от которых не застрахован даже самый тщательно спланированный концерт, такой, как в Милане. Позже Питер скажет:

– Миланский фестиваль – классический случай, почему мы не должны распаковывать инструменты, пока не чек не будет обналичен.

Почти пятнадцать тысяч человек набилось на итальянский стадион, и, наблюдая за толпой, мне показалось, что она ведёт себя прилично. Но за полчаса до начала сета Led Zeppelin, на галёрке раздалось несколько взрывов, и над стадионом нависли облака дыма.

Я подумал, что полиция возьмёт под контроль аудиторию, но обстановка становилась более хаотичной.

– Я задушу этих мудаков, – сказал я роуди Мику Хинтону, врываясь в толпу. Я быстро смекнул, что мне самому стоит присмотреть за этими хулиганами.

Но, прокладывая путь к месту происшествия, я удивлялся больше и больше. Настоящую анархию устроила полиция, а не поклонники! Полиция распоясалась и усмиряла толпу дубинками и слезоточивым газом. Задыхаясь и кашляя, дети в панике разбегались в разные стороны, в том числе и к сцене. Разгоралось настоящее столпотворение.

По иронии судьбы, при въезде на стадион я был впечатлён видом дюжины полицейских и солдат, патрулировавших ворота и основные проходы. Они были вооружены щитами, готовые подавить любой намёк на беспорядки.

– Если бы все концерты были бы так организованы, я чувствовал бы себя намного спокойнее, – сказал я Питеру. Я ещё не знал, какую ерунду сморозил.

Обстановка ухудшалась, но музыканты решили всё равно выйти на сцену. Сет начался с «Immigrant Song», затем последовали вещи с четвёртого альбома. Но впервые в карьере группы музыку затмило происходящее в толпе. Я вернулся к сцене. В то время, когда команда продолжала играть, поклонники буквально запрыгивали на сцену в отчаянной попытке укрыться от слезоточивого газа и угрозы быть растоптанными набегающими сзади.

– Пожалуйста! – просил Роберт в микрофон между песнями. – Не паникуйте! Мы продолжим играть, если вы успокоитесь!

Питер, который обычно спокойно относился к подобным вещам, был сильно обеспокоен.

– Грёбаные копы сами подстрекают толпу, – воскликнул он. – Вообще нелепо.

Подавленный Роберт повернулся к Джимми и спросил:

– Как по-итальянски сказать «успокойтесь»? Чёрт, это ужасно.

Площадь за сценой быстро наполнилась людьми. Фанаты тёрли глаза, слёзы ручьём текли из их глаз, у многих были синяки. В некоторых случаях они засовывали в карманы всё, что попадалось под руки, или можно было утащить на спине. Истинная анархия.

Через тридцать минут после начала сета, мы с Питером решили, что пора закругляться. Фэны бегали по сцене в поисках безопасного места. Другие просто сидели на сцене, наблюдая за разворачивающимся хаосом на стадионе.

Даже телохранители, выделенные устроителями, были напуганы и убежали со своих позиций, оставив сцену незащищённой. К этому моменту я был в ужасе и сильно переживал за наши жизни. Я понимал, что нам нужно уходить, но не видел, как.

В конце концов, когда Zeppelin играли «Communication Breakdown», кто-то бросил бутылку пива, которая попала в лоб Мику Хинтону. Он едва не потерял сознание. Рана начала кровоточить. Почти сразу баллон со слезоточивым газом разорвался метрах в десяти от сцены.

– Место превращается в зону военных действий, твою мать! – заорал я. И тогда Питер приказал музыкантам покинуть сцену.

– Выводи мальчиков отсюда, – крикнул мне Питер и побежал к группе. Мы схватили Роберта и Джона Пола за шкирку и повели их сквозь дым. Бонэм и Джимми бежали позади нас. Газ был такой плотный, что нам пришлось идти на ощупь, словно через лондонский туман, прибавьте сюда жжение в глазах. Мы слышали, как разорвалось ещё несколько баллонов, пока мы бежали по туннелю, уже наполненному газом. Я сильнее запаниковал, пока искал выход.

С помощью Гаса, водителя лимузина, мы смогли дойти до комнаты первой помощи, я запер дверь, как только мы вошли. Джимми кашлял и задыхался. Мы все тёрли глаза. Но мы были в безопасности.

Нам пришлось проторчать в комнате около часа, пока снаружи не стихло. Иногда в дверь стучали, вероятно, фэны искали безопасное место.

– Если кто-нибудь откроет дверь, я сам ему сверну шею, – крикнул Питер. – Десять тысяч человек готовы ворваться сюда!

Роуди спасли гитары Джимми и Джона Пола и спрятали их в другой комнате служебного помещения. Но барабаны Бонэма остались на сцене. Он расхаживал по комнате взад и вперёд, но понимал, что ударную установку разобрали на мелкие кусочки.

Led Zeppelin так и не вышли на сцену. От сцены мало что осталось после того, как буяны разобрали её. Десять вооружённых до зубов полицейских сопроводили нас при выходе из стадиона, через час после того, как мы спрятались.

В самолёте преобладало мрачное настроение.

– Не ожидал такого дерьма на рок-концерте, – поделился мыслями подавленный Джон Пол. – Фанаты пришли послушать музыку, а не подставлять головы под удары, а тела под ноги. На чьей стороне копы?

Роберт ерошил волосы и едва не плакал.

– Я пытался успокоить их. Но долбаные копы вышли из-под контроля. Что за кошмар! Какой, мать его, кошмар!

Led Zeppelin никогда больше не играли в Италии. Мы насмотрелись на Италию на несколько жизней вперёд.

Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя от миланского безобразия. Питер твердил:

– Я просто не понимаю. Ничего подобного никогда не должно произойти.

Длинный перерыв пошёл всем на пользу: можно перевести дух и подумать, в каком направлении двигаться дальше. Но Питер уже наметил даты для летнего тура по Северной Америке со стартом в Ванкувере 19 августа.

На повестке стоял тридцать один концерт, включая три в лос-анджелесском Форуме, два в Бостон Гардене и один Мэдисон Сквер Гардене. Тур принесёт один миллион долларов.

Это был седьмой тур по Америке, и новизна пребывания в Штатах – и гастролей в целом, – истощилась. Каждый концерт – аншлаг, каждая толпа охвачена фанатизмом. Но случай в Милане сказался на нас. Когда мы приехали в Америку, группа вела себя затворниками при переезде из города в город, выходя из отеля только на концерты. Временами Джимми предпринимал вылазки в антикварные магазины в Новом Орлеане и Далласе, но такие прогулки были исключением из правила.

– Я никогда не думал, что гастроли станут такой скукотищей, – сказал Роберт. – Но это так.

В этот раз не было так весело, как обычно.

Мы с Питером много говорили о безопасности и согласились, что чем больше времени проведём в отеле, подальше от безумной толпы, тем лучше. Мы нанимали людей, которые приносили всё, что нам нужно: от самой дорогой еды до девочек. В Монреале мы остановились в отеле «Королева Елизавета», поселившись там за день до концерта. Вечером в наш с Питером номер зашёл Бонзо, и мы начали предаваться воспоминаниям о доме. Позвонив в сервис отеля, мы заказали несколько порций любимого блюда – яйца с картошкой с тёмным соусом. Не важно, сколько стоят деликатесы – мы могли позволить любой, но мы не могли пройти мимо такого простого блюда.

Едва закончив трапезу, мы услышали стук в дверь. Я ответил, и в комнату вошли две молодые девушки – рыжая и брюнетка.

– Привет, – сказала рыженькая. – Мы встречались в Нью-Йорке в прошлом году. Я подумала, что неплохо зайти и поздороваться.

Я пригласил их в номер, через полчаса Питер вышел, а я остался в постели с девушками. Обычно так быстро всё и происходило. Никакого ухаживания или игр, меня интересовал секс. Их, скорее всего, тоже.

Бонзо не обращал внимания на нашу вечеринку и смотрел телевизор в гостиной. Ему не доставляло неудобства наше занятие любовью в нескольких метрах. Но шум, издаваемый одной из девушек, доставал его. Он поднял одну из её туфель возле входной двери.

– Дам-ка я ей кое-что, из-за чего стоит кричать!

Он снял штаны – и туфля наполнилось говном!

Когда брюнетка вышла за обувью, она обнаружила сувенир от Бонзо. Лицо исказилось от страха, но она не решилась сказать что-либо. Девушка осторожно забрала туфли, и они вместе с подругой вышли.

На следующий день, во время концерта Бонзо ненадолго вышел со сцены и сказал:

– Ты не поверишь, Ричард. Девушка с говняной туфлей сидит в третьем ряду. Надеюсь, она не бросит ею в меня.

После концерта, когда мы залезали в лимузины, вдруг откуда ни возьмись, появилась та брюнетка и побежала к машинам.

– Блин, только этого нам не хватало! – пробормотал я.

Охранник схватил её в нескольких метрах от первого лимузина. Она кричала нам:

– Помнишь меня? Ты вчера насрал мне в туфель! Я хотела поблагодарить тебя за прекрасную ночь!

Никогда не знаешь, что может сделать людей счастливыми.

И хотя мы нечасто рисковали высовывать нос, в этих гастролях по Америке без происшествий не обошлось. Чаще, чем раньше, мы получили шквал с угрозами смерти. Даже в ранние дни иногда нам угрожали, но по наивности мы не обращали внимания. Однако, к 1971 году угрозы поступали каждую неделю. В Чикаго промоутеру позвонили по телефону и сказали:

– Кто-то из аудитории застрелит Джимми сегодня на концерте.

В Детройте на ресепшн подбросили наспех накарябанную записку:

– Двое членов Led Zeppelin не выберутся из Детройта живыми!

Может быть, какие-то чокнутые прикалывались над нами. Но я знал, что не нужно испытывать судьбу, чтобы какой-нибудь возбуждённый идиот реально прицелился в музыканта. Мы всегда сообщали полиции об угрозах, в некоторых городах нанимали дополнительную охрану. Но мы с Питером никогда не были полностью уверены, что этого достаточно. И когда мы выходили из отеля, я становился параноиком, опасаясь, как бы чего не произошло.

К счастью, гастроли прошли без инцидентов. Наверно, такие вещи – это цена славы. Но доставало конкретно.

Сами музыканты относились проще к безопасности, чем я. Мне они даже выговаривали, если видели меня или охрану, избивающих кого-нибудь в аудитории.

– Чёрт, Ричард, полегче, – сказал мне Роберт, когда я отделал одного фаната в Миннеаполисе.

Но Питер и я решили, что никогда не будем недооценивать этих сумасшедших, мало ли что им придёт в голову.

– Ты делаешь свою работу, а я свою, – ответил я Роберту. – Многие фэны обдолбаны, они непредсказуемы. Нравится тебе или нет, я буду агрессивным, если надо.

К началу семидесятых в наших контрактах с каждым промоутером было указано, что заградительные барьеры должны быть установлены перед сценой. Без них мы никогда не выходили, но временами барьеры не соответствовали нашим требованиям, и фэны могли достать сцену, просто нагнувшись.