Текст книги "Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры (ЛП)"

Автор книги: Ричард Коул

Соавторы: Ричард Трубо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

– Суки! – орал он на нас. – Вы знали об этом! Вы хотели напугать меня до усрачки, не так ли?

Во время трёхнедельного перерыва большинство полетело в Лондон. Но Джимми планировал съездить в Каир с Миком Хинтоном, видимо, чтобы раскопать египетские дела Алистера Кроули.

По дороге домой Бонзо спросил меня:

– Ты знаешь, почему Джимми взял Мика, а не тебя? Потому что знает, если нужно принести кого-то в жертву, то тебя будет уговорить труднее, чем Мика!

Без проблем! У меня были другие планы в Англии, включая пополнение запасов героина. В тот период жизни наркотики были важны для меня не меньше всего остального. Так далеко я зашёл.

Бонзо посмотрел в иллюминатор и сказал:

– Чем больше ты гастролируешь, чем более успешным становишься, тем больше туры становятся рутиной. Просто работа. Мы зарабатываем кучу денег, но у нас нет жизни. Мы заперты собственным успехом и своей охраной. Иногда мне кажется, что я живу в кошмаре.

Часть 25

53. Последний этап

После трёх недель перерыва в Англии, за день до возвращения в США, я упал и сломал коронку на одном из резцов. Времени было мало, и мой стоматолог не успевал починить зуб.

– Давай уберём золотой корешок, – предложил врач. – Я всё сделаю, когда тур закончится.

Я согласился: с дыркой во рту я выглядёл более устрашающим, чем обычно.

Во время полёта на север – в Сиэтл, я принял три таблетки антидепрессанта и просидел пнём весь рейс. В то же время, я вёл себя довольно отвратительно, одна из стюардесс была оскорблена ожерельем, которое я носил – оно изображало палитру с надписью «Отъебись!». Такую вещь не подаришь маме на 8 марта.

Лётный экипаж сообщил полиции Сиэтла, которая отволокла меня в тюрягу, как только мы сошли с самолёта. Меня обвинили в нарушении общественного порядка.

– Хватит молоть чепуху! – сказал я копам. – Да, я был немного громким, но за это не арестовывают.

Но полиция планы менять не собиралась, пока не вмешался Боб ДеФорест, один из специалистов по безопасности. Он был капитаном полиции Сиэтла и не хотел, чтобы нам доставили неприятности. Дело замяли, и я никогда больше об этом не слышал.

– За все годы нас сто раз могли арестовать, – пошутил Бонзо. – Мы должны были провести за решёткой больше времени, чем на гастролях.

Цеппелины остановились в Edgewater Inn. В Лос-Анджелесе мы занимали весь этаж, в Сиэтле мы поступили так же. Когда я слышал необычный шум, то шёл проверять холл или смотрел с балкона, не затевается ли что-то против нас. Вроде вокруг было спокойно, и я облегчённо мог вздохнуть.

Как-то поздно ночью я увидел парочку незнакомых лиц, выходящих из лифта и встал на их пути.

– Я – брат Джимми Пейджа, – сказал один из парней.

У него был выговор южанина, трюк не удался.

Они не понимали, что безопасность для меня – вопрос серьёзный. Фаната в ожидании автографа мы могли вежливо попросить уйти, но эти парни могли доставить неприятности. Начинать общение с вымыслов о родстве с Пейджем – плохая мысль.

– Если вы желаете себе добра, то быстрее убирайтесь отсюда! – крикнул я им.

Один из них развернулся, но «братишку» моя просьба оскорбила. Без предупреждения он попытался ударить меня, но промахнулся. Тем самым он вынес себе приговор. Я шагнул к ним, и двумя быстрыми приёмами уложил обоих на пол.

В этот момент подбежал один из охранников по имени Чарли, по совместительству – полицейский. Мы вытащили незваных гостей из отеля и бросили на стоянке.

– Мне это уже надоедает, – сказал я Чарли.

По правде говоря, меня напрягало абсолютно всё в этот раз. Несмотря на перерыв, дела шли наперекосяк.

Я вернулся в номер, но хулиганы не собирались сдаваться. Они вызвали полицию, которые приехали в отель и выслушали историю о том, что я напал на парней. Копы были в курсе о Led Zeppelin и понимали, что здесь присутствовали их коллеги. Они попросили меня спуститься и дать показания.

– Так вы, ребята, говорите, что мистер Коул напал на вас! – вопил один из полицейских.

– Да, – кротко ответил один из парней.

– Мистер Коул, покажите свои зубы.

Я одарил их большой щербатой улыбкой.

– Вы, сволочи, выбили у него зуб! Лучше валите отсюда, пока я вас не арестовал!

Впервые за какое-то время я от души посмеялся. Копы отвели пацанов подальше от нас.

В последний день в Сиэтле мы с Бонэмом зашли в пустой номер Планта, вышли на балкон и смотрели на залив Пьюджент Саунд. Я погрузился в собственные мысли, а Бонзо скакал на одной ноге, то ли пнуть кого-то хотел, то ли в туалет приспичило. Как выяснилось, он думал, какой прощальный подарок преподнести Сиэтлу перед отъездом.

– Давай выбросим холодильник в океан! – сказал он и засмеялся.

Почему нет? Мы схватили маленький холодильник в комнате у Планта, вытащили на балкон и бросили в воду.

Роберт находился у Пейджи и наблюдал, как холодильник плюхнулся в океан.

– Круто! – заорал он, выбравшись на балкон Джимми, и тоже рассмеялся. А потом он понял, что мы стоим в его номере. До него дошло, что мы выбросили его холодильник.

– Вот уроды! Там было шесть бутылок «Дом Периньона»! Сволочи!

– Ой! – ответил Бонзо. – Тебе не кажется, что Роберт разозлился? Почему Роберт такой злой?

Потом мы заметили, как два рыбака подплыли к плавающему холодильнику и затащили к себе в лодку, открыли дверцу и выбросили бутылки в воду.

– Чудесно! – взревел я. – «Дом Периньон» шестьдесят шестого года урожая стоит больше, чем хренова железка!

Из Сиэтла мы полетели в Темпе, штат Аризона. Когда я вписывал ребят в отель, ко мне подошли две девушки. Одна из них напомнила, что я спал с ней в 1973 году и добавила:

– У нас подарки. Мы можем подняться наверх?

Я помог ей донести десяток пакетов, и мы разложили их у меня в номере. Я предложил девушкам выпить, и они провели день с нами. Через час после их ухода Джонни Биндон зашёл ко мне и спросил, кому принесли подарки.

– Давай их откроем, – сказал я. – Если нам понравится, то – нам.

Там оказались индийские узкие галстуки, пояса и прекрасные украшения. Мы с Джонни могли поделить их между собой.

В то же время одна из девушек позвонила Роберту, с которым, как оказалось, была знакома.

– Тебе понравились подарки?

– Какие подарки?

– Те, что я оставила у Ричарда.

Роберт бросился по коридору в мой номер. Ворвавшись внутрь, он застал нас сидящими на полу и наслаждающимися видом подарков. Вокруг лежала разорванная обёрточная бумага и коробки. Должно быть, мы напоминали детей в рождественское утро.

– Вы просто гондоны! – взревел Роберт. – Это мои подарки! Как вы смели открыть их?

О, Господи! «Чувак – миллионер», – подумал я, а из-за пары галстуков так разоряется.

Я передал ему подарки.

– Я бы не стал портить тебе гастроли, Перси, – ответил я. – Мы тоже хорошо проводим время.

В конце июля из Аризоны мы полетели на пару концертов в Окленд. Судя по тому, как развивались события на гастролях, мне следовало ожидать неприятностей и в Окленде. Но даже я не мог предположить, что кое-кто окажется в тюрьме.

Проблемы начались с первого концерта. Мы редко оставались после шоу, но промоутер Билл Грэм убедил нас задержаться на ужин, в честь его программы «Day on the Green». Во время концерта сын Питера Гранта, Уоррен, увидел деревянную табличку с надписью «Led Zeppelin» и попросил одного из помощников Билла Грэма подарить её ему. Без видимой причины работник Грэма треснул Уоррена по голове. Бонэм, который спустился со сцены передохнуть, увидел происходящее, подбежал в обидчику и пнул того по яйцам ударом, достойным самого Пеле. Парняга закричал, попятился назад, осел на землю и на какое-то время выпал из реальности. Бонэм выматерил его и вернулся на сцену, забыв о происшедшем.

Тем временем, Питер прознал об этом и пошёл искать того, кто ударил его сына. Чувак был не в состоянии защищаться, но Питер с Джонни Биндоном отволокли его в трейлер и «обсудили» дела. За прошедшие годы я видел Питера разъярённым, но никогда – таким гневным. Там, где я стоял, было слышно, что Грант и Биндон вели себя агрессивно, рукоприкладствовали и всё время бранились. Я охранял трейлер снаружи, чтобы никто из друзей Грэма не мог зайти внутрь и остановить беспредел. Я не понимал, как далеко мы зашли.

По окончании концерта мы залезли в лимузины и решили не оставаться на ужин. В это же время помощника Грэма отправили на скорой помощи в больницу, чтобы зашить лицо.

На следующий день у Zeppelin был запланирован ещё один концерт для Грэма, но из-за скандала стороны держались сдержанно. Однако, не прошло и двадцати минут, как мы вернулись в отель в Сан-Франциско, конфронтация возобновилась с новой силой. Я находился в номере и нюхал кокаин с девчонкой, которую пригласил провести со мной пару дней. Телефон зазвонил, это был Питер.

– Приходи ко мне, Коул, быстро! И убедись, что ты чист.

На этаже кишели копы. Билл Грэм позвонил в полицию и даже вызвал спецназ. Одни полицейские были вооружены, другие держали дубинки наготове. Билл Грэм, должно быть, сказал им, что в отеле собрались Джесси Джеймс, Джон Диллинджер и Беби Фейс Нельсон (известные американские бандиты – прим. пер.).

Грегг Бепплер, сотрудник нашей службы безопасности, узнал в одном из в спецназовцев коллегу по Кливленду и попытался вмешаться от нашего имени.

– Не знаю, что вам рассказали, но эти парни из Led Zeppelin не опасны. Случай в Окленде чрезмерно раздули. Уберите пушки.

У копов на руках были ордеры на арест Бонзо, Питера, Биндона и меня. Тем не менее, вели себя копы вежливо и даже не надели на нас наручники. Нас четверых арестовали, зачитали права и доставили в участок. Я чувствовал себя отвратительно.

– Полагаю, Билл Грэм решил показать нам свою власть в этом городе, – я сказал Бонзо.

Из участка Питер позвонил Стиву Вайссу, который незамедлительно постарался вытащить нас оттуда. Через два часа нас освободили под залог в двести пятьдесят долларов за каждого. Лимузин встретил нас у входа в тюрьму, и мы вернулись в отель.

– Какая хрень! – орал Питер. – Что Грэм хочет этим доказать?

Бонзо лишь покачал головой.

– Ты заметил, что он дождался второго концерта, и только потом спустил на нас полицию? Он не захотел терять деньги из-за ареста.

– Лучше свалим из этого города, – сказал Питер.

Через два часа мы уже были в воздухе по дороге в Новый Орлеан.

Время работало против нас. Инцидент рассматривался в суде нереально долго. В конце концов, мы получили приговор о тюремном заключении и были выпущены на испытательный срок.

Билл Грэм негодовал по поводу мягкого приговора.

– Не могу поверить, что эти парни могут надрать зад кому угодно, а судья говорит им: «Ступайте!», – говорил он прессе.

Карты всегда благоволили группе, как и в этот раз.

На следующие выходные нам предстояло играть на стадионе в Новом Орлеане. Губернатор Луизианы планировал сделать нас «почетными полковниками». Здесь приём был гораздо более тёплым, чем в Калифорнии.

Вскоре после того, как мы въехали в отель, Роберту позвонила жена. Я перевёл звонок в его номер. Через несколько минут Роберт появился в моём дверном проёме в прострации.

– Что случилось? – спросил Бонэм.

– Карак, – ответил Роберт. Он с трудом добрался до стула и опустился на него. – Мой сын умер.

54. Траур

Мы были потрясены новостями о смерти Карака Планта. Никто и слова не сказал против возвращения Роберта в Англию, несмотря на то, что пришлось отменить семь концертов американского тура.

Я попытался организовать отлёт нашего самолёта немедленно, но пилотам не хватало времени получить разрешение на трансатлантический перелёт. Я позвонил в нью-йорский офис, чтобы обсудить, как отправить Роберта домой. Пока я ждал ответного звонка, мы все старались поддержать его. Но это было непросто.

Роберт хмуро рассказал нам то, что смог узнать от жены по поводу смерти пятилетнего сына. Карак подхватил инфекцию дыхательных путей, и за сутки его самочувствие ухудшилось. Вызвали скорую помощь, но Карак умер по дороге в больницу.

– Давайте посмотрим на вещи со стороны, – говорил он. – У меня куча денег и слава, но нет больше сына. Зачем мне всё это?

Пока он говорил, слёзы катились по его щекам. Он не терял самообладания, но боль в душе была адская.

Led Zeppelin не были организацией, в которой легко делились чувствами. Кроме как «прости», мы редко задумывались, что можно ещё сказать. Роберт испытал самую опустошительную потерю в жизни. Мы это знали. Каждый подошёл и обнял его, поддержал и дал понять, что мы рядом.

Как глупо, подумал я, что в этот раз тур сопровождался суматохой и враждебностью. Члены группы отдалились друг от друга. Постоянно возникали трения, ссоры и злоба. Тем не менее, когда ударил кризис, который задел всех, распри и раздоры в момент исчезли.

Зазвонил телефон, я узнал, что у Atlantic-Warner Brothers есть корпоративный самолёт, но его отдали Джимми Картеру. И я решил заказать билеты на обычный коммерческий рейс до Лондона через Ньюарк. Роберт попросил Питера взять кого-нибудь с собой.

– Только назови, – ответил Питер. – Кого ты хочешь взять?

Роберт попросил Джона Бонэма поехать с ним, также Денниса Шихэна, личного помощника, и меня. Деннис помог упаковать маленькую сумку, и мы отправились в аэропорт. Через час мы сели в самолёт до Ньюарка, в котором пересели на рейс до Хитроу.

Мы летели первым классом, во время рейса почти не разговаривали. Каждый думал о своём. Я размышлял о том, что будет с Робертом, оправится ли он от потери. Авария на Родосе еще не стёрлась из памяти, а теперь случилась эта страшная трагедия. Встанет ли Роберт на ноги? И даже если сможет, что станет с Led Zeppelin?

Роберт попытался поспать, но не получалось. Пару раз он вздрагивал, просыпаясь, затем склонял голову, словно горюя над смертью Карака. Бонзо сидел рядом и держал Роберта за руку.

Когда мы приземлились, Бонзо и Роберта встретил частный самолёт, доставивший их в Бирмингем. Лимузин отвёз их в дом Роберта, где они оставались до похорон. Я поехал к себе, на следующий день купил костюм и приготовился к поездке в Бирмингем.

Похороны состоялись в конце недели. За исключением Роберта, Бонэм был единственным членом группы, кто присутствовал на церемонии; Джимми, Джон Пол и Питер до сих пор находились в Штатах. Роберт так страдал на похоронах, выглядел измождённым. Он не терял самообладание, но глаза были красные и опухшие.

После похорон мы вернулись на ферму Роберта. Он спросил меня, где Питер, Джон Пол и Джимми, и был сильно разочарован тем, что никто из них не приехал, особенно Джимми, его соавтор.

Я тоже был удивлён их отсутствием. Может быть, им пришлось остаться из-за бизнеса, или же им не нравилось ходить на похороны и иметь дело со смертью. Но Роберт однозначно хотел их видеть.

В час дня я вместе с Робертом и Бонзо сидел на лужайке возле дома Планта, мы пили виски и пытались говорить о хороших временах, но это было непросто. Роберт был поглощён мыслями:

– Я ничего не понимаю, почему Карак?

Перед тем, как уйти, я сказал Роберту, что скоро позвоню.

– Мне нужно подумать и понять, что творится.

Мы обнялись. Я залез в лимузин и поехал в Лондон.

Сразу же пресса вспомнила о «проклятье». Лондонский таблоид процитировал какого-то экстрасенса, который напророчил ещё более худшие события в жизни группы. Диск-жокей из Чикаго заявил, что «если Джимми Пейдж не прекратит свою мистику и фокусы с оккультизмом и не перестанет заигрывать с силами зла, то Led Zeppelin смогут сконцентрироваться на музыке».

Я сомневаюсь, что Роберт считал, что увлечение Джимми в оккультизме является виной в трагедиях его жизни за последние два года. По крайней мере, он никогда мне об этом не говорил. Я уверен, он слышал о домыслах и задумывался иногда об этих вещах. Но на проклятие и сглаз он точно не сваливал всю вину.

Что касается Джимми, его злили разговоры о плохой карме группы или проклятиях.

– Люди, говорящие такие вещи, просто понятия не имеют об этом, – сказал он мне. – И Роберт не должен слышать эту чушь. Много негативного случилось за последнее время, но что случилось, то случилось. Зачем им нужно делать нам хуже? Пусть Роберт скорбит в покое!

Тем, кто верил в легенды о сглазе группы, дров подкинули в сентябре, два месяца спустя после смерти Карака. Бонзо выпивал в пабе возле дома. Глубоко за полночь он сел в машину и поехал домой. До дома оставалось меньше трёх километров, когда он попытался проскочить изгиб на дороге на высокой скорости. Машина потеряла управление и уткнулась в канаву.

Бонзо получил ранения. В груди болело и было трудно дышать. Ему удалось добраться до телефона, но он не позвонил в больницу или в полицию. Вместо этого он вызвал шофёра, который часто работал с группой, и попросил приехать. Машину он оставил и забрал только на следующий день в автомастерскую. После того, как доктор осмотрел его, то нашёл два сломанных ребра.

Когда новости просочились в прессу, сторонники теории сглаза укрепились в своих убеждениях.

После смерти Карака Роберт уединился с женой и дочерью. Смерть мальчика не только сбила с ног семью, но и каждый сотрудник раздумывал, не прозвучал ли похоронный звон над группой. После аварии деятельность Led Zeppelin была заморожена не несколько месяцев. Теперь, два года спустя это случилось снова.

Джимми встретился с Питером в офисе. Они считали, что нужно дать Роберту столько времени, сколько потребуется, чтобы он смог обдумать собственное будущее.

– Что будет, то будет, – сказал Питер. – Ничего не будем планировать, пока Роберт не почувствует, что готов. Не важно, пройдёт три месяца или три года.

Джимми решил провести отпуск с Шарлоттой и их дочерью Скарлет на Гваделупе в Вест-Индии.

– Поехали с нами! – предложил он мне.

В Лондоне работы было мало, и я согласился. Я даже не возражал, когда Джимми предложил нам избавиться от пристрастия к героину:

– Это значит, что мы проведём две недели без героина, но с избытком белого рома.

Я подумал, если мы будем всё время пьяны, то обойдёмся без наркоты.

Даже при этом я до сих пор не осознавал серьёзность проблемы. Я продолжал верить, что в любой момент могу остановиться, и что контролирую ситуацию.

Одним воскресным днём я оставил Джимми в баре и пошёл в отель самостоятельно. К несчастью, я был так пьян, что потерялся. Остановившись у магазина, продававшего гробы, я тупо залез в один из них, стоявший на витрине, и отрубился. Проснулся я пару часов спустя из-за шума толпы, собравшейся вокруг магазина. Люди стояли в восторге от мертвеца в гробу. Мои глаза открылись, я сел и с ужасом огляделся. «Где я? – подумалось мне. – И кто эти люди?»

Я был напуган, но ещё больше испугались люди вокруг. Когда я выпрыгнул из гроба и выбежал из магазина, пожилая женщина упала в обморок. Вопли раздавались на несколько кварталов.

По возвращении в Лондон Джимми постарался вести активную жизнь. В сентябре он выступил на благотворительном концерте в Пламптоне для детского фонда «Гоулдиггерз». Он сидел в домашней студии, прослушивая записи цеппелиновских концертов 1969 года, после чего поговорил с Питером о выпуске живого альбома с лучшими выступлениями группы – но этим планам не суждено было реализоваться.

Я слышал, что Джимми снова начал употреблять героин, но поскольку я его не видел, то не был уверен в правдивости слухов. Когда команда собралась на следующий год, Джимми снова погряз в наркоте, как и я. Я вернулся с Гваделупы отдохнувшим и посвежевшим. По дороге домой я остановился в доме Питера. В ту ночь я выпил сорок банок пива. Через два дня я позвонил дилеру, и всё покатилось под откос снова. Без работы мне требовалось занять чем-нибудь время. И я заполнил его наркотиками.

Часть 26

55. Возвращение

С наступлением 1978-го года перерыв в работе группы составил шесть месяцев. Джимми отчаянно желал собрать всех в студии, не только ради группы, сколько из-за себя. Он хотел убедиться, что не растерял духа и мог двигать группу вперёд.

Его волновали слухи о том, что Роберт впал в бездну отчаяния, а группа распадается, и через девять лет работы всё кончилось. «Единственный способ разобраться со слухами – вернуться к работе».

Джон Пол и Бонзо были готовы, но никто не решался давить на Роберта. В конце концов, в мае Питер собрал парней на встречу в замке Клирвелл, что в Динском лесу на границе с Уэльсом. Музыканты взяли с собой инструменты и поиграли несколько часов. Роберт пел немного неуверенно, возможно, он находился до сих пор в поисках энергии, чтобы начать всё сначала. Джимми сказал, что им нужно серьёзно подумать о возобновлении карьеры, что наконец настало время. Роберт, однако, не был так уверен. Он понимал: как только группа начнёт движение, обратного хода не будет. А он не был убеждён, что музыка так же важна для него, как и до смерти Карака.

Роберт решил, что если он хочет вернуться на сцену, то делать это нужно медленно, и не сразу выходить к аудитории в пятьдесят тысяч и больше. В июле он попросил группу Turd Burglars поджемовать с ним, и маленькая аудитория в Вустершире с удивлением наблюдала первый публичный выход Роберта за год, который спел песни типа «Blue Suede Shoes». По его словам, он нервничал, но почувствовал себя хорошо. Он почти забыл, какую радость ему доставляет петь перед людьми. Через месяц, будучи на Ибице, он спел с Dr. Feelgood в небольшом клубе, затем в сентябре в Бирмингеме принял участие в концерте Дейва Эдмундса, одного из артистов Swan Song.

Весь 1978 год участники группы редко видели друг друга. Питер требовал от остальных дать Роберту столько времени, сколько тому требовалось, чтобы принять решение. Он встречались на светских мероприятиях, и Джимми пытался выяснить у Роберта, готов ли он вернуться на тропу рок-войны. Но Пейджи воздерживался подталкивать его к обязательству вернуться к музыке.

В сентябре группа собралась в клубе «Red Lion», что в Фулхэме, чтобы отпраздновать мою свадьбу. Я женился во второй раз, в один день с Саймоном Кёрком, барабанщиком Bad Company. Мы устроили совместный приём, и это был единственный день, который мне доставил радость от нового брака. Несколько лет спустя друг сказал мне:

– Если и существовали проклятья Led Zeppelin, то твоя женитьба стала их жертвой.

Может, он был прав.

Я встретил свою жену Трейси в отпуске в Марбелье, куда поехал, чтобы снова избавиться от пристрастия к героину. В первый вечер я напился, но наркоту не принимал. Я разбил свой «Остин» всмятку, и если бы был умнее, то поехал бы домой и избежал бы дополнительных расходов. Но вместо этого я выпил много шампанского, встретил молодую женщину, которую пригласил к себе домой. А потом на ней женился.

Вернувшись в Лондон, я снова принялся за наркотики. И когда мой дилер Малькольм сказал, что женится, мы с Трейси тоже решили связать себя узами брака, можно сказать, в шутку. «Может быть, брак освежит мою жизнь», – подумал я. Но мы с Трейси едва знали друг друга. Это была большая ошибка.

Джимми Пейдж был шафером, потому что, как он сказал: «Я никогда не был шафером». Перед церемонией я здорово нюхнул героина, хорошо повеселился на свадьбе и всю ночь занимался любовью с женой. Но больше секса с ней у меня не было. Потом на первый план вышел героин, о котором я только и думал.

Ничего не могло привести меня в чувство, даже смерть Кита Муна в том месяце. Я общался с ним за день до того, как он умер. Мы ходили на вечеринку, которую устроил Пол МакКартни в честь выхода фильма «История Бадди Холли», он принимал участие в создании музыки.

Я был под действием наркотика. Муни же был полностью трезвым.

– Ричард, – сказал он. – Я чувствую себя отлично. Я бросил всё… наркотики, алкоголь, всё, кроме женщин. И я снова женюсь. Я очень счастлив, Ричард. Я бросил окончательно.

Я не хотел отставать от друга по пьянкам и наркотикам.

– Не волнуйся, – ответил я. – У меня всё под контролем. Героин мне нравится, пока я отказываться от него не собираюсь. Но когда я захочу, то остановлюсь!

Но я уже начал сомневаться, верил я себе или нет. Я знал, что героин не даёт мне ничего хорошего. Но поскольку я безуспешно пытался бросить раньше, то не был уверен, что смогу вылезти.

В тот вечер я решил поехать в другой клуб, где сильно напился. Рядом с Муни я не мог бухать.

– Я останусь на вечеринке, – сказал он. – А ты езжай, поговорим позже.

На следующий день я узнал, что Кит умер от передозировки – он слишком много принял лекарства, помогавшего ему справляться с алкоголизмом.

На похоронах Муни ко мне подошёл Пит Таунсенд. Он был потрясён смертью друга.

– Что, блядь, происходит? – он покачал головой. – Кит умер, а ты жив, хотя никто так, как ты не жрёт наркоту.

Я всего лишь улыбнулся. Я не хотел принимать факт, насколько глубоко я упал. Сев в машину, я залез в бардачок и вытащил пакетик с героином – принял дозу, откинулся на спинку сиденья и почувствовал прилив сил и счастья. Потом вставил ключ в замок зажигания, завёл машину и уехал.

В декабре 1978 года объединение группы стало реальностью. Через шестнадцать месяцев после смерти сына Роберт почувствовал, что готов идти в студию.

– Может, я ждал слишком долго, – сказал он. – Но я не мог себя заставить. Энтузиазм должен был вернуться сам собой. Я волнуюсь от того, что произойдёт.

Группа начала репетировать в EZEE Hire. Прошла целая вечность после концерта в Окленде в июле 1977 года – в последний раз, когда команда серьёзно играла вместе. И при этом они не теряли время даром, чтобы возродить былую химию группы. За несколько часов в студии музыканты поняли, что Zeppelin возвращаются. Джон Пол подумал: «Мы так же хороши, как и всегда».

Потом мы полетели в Стокгольм, чтобы записать новый альбом – «In Through the Out Door» – в студии Polar, принадлежавшей Abba. Странно было ехать в середине зимы туда, но Джимми с Робертом слышали удивительные вещи о качестве студии. Мы провели там три недели, но летали домой по выходным. Роберт не мог долго находиться вдалеке от семьи, он будто боялся, что может случиться новая трагедия, когда его не будет рядом. Каждую пятницу Джимми брал плёнки с собой и работал в домашней студии.

Джимми поощрял группу пробовать себя в разных направлениях, и они экспериментировали. Плант и Джонси использовали ритм самбы в «Fool in the Rain». В «Carouselambra» Джон Пол выступил на передний план и создал десятиминутную сагу с каскадом клавишных, отступая только перед магическим двухгрифовым «Гибсоном» Пейджи. От вещи к вещи Джон Пол пересаживался от мелотрона к электропиано и клавинету.

Джонси и Плант сели и написали «All My Love», одну из немногих песен Led Zeppelin, в которой Пейдж не участвовал как автор. На записи Джон Пол исполнил удивительное классическое соло, но именно пение Роберта пробирало до дрожи. Некоторые посчитали, что Роберт посвятил «All My Love» сыну. Вокал Планта никогда ранее не был столь эмоциональным и трогающим. На этой песне Джимми в итоге использовал первый дубль Роберта. Бонзо считал, что это было лучшее исполнение Планта.

Пейджа убедили, что «In the Evening» разобьёт любой скептицизм, что группа вернётся в полную мощь. Роберт глумился в песне, словно бросал вызов тем критикам, которые махнули на них рукой. Остальная часть альбома, по мнению Джимми, была просто великолепна.

Пока музыканты писались, я ошивался в Стокгольме в поисках стабильного источника героина. Наконец я наткнулся на дилера прямо на другом конце моста от студии Polar. Когда он включал свет в комнате, я понимал, что для меня кое-что приготовлено. Иногда я так торопился, что перепрыгивал через ступеньки эскалатора, и молнией выбегал из здания.

Как-то раз дилер несколько дней был без товара. И я брал всё, что мог достать. Поскольку я думал, что справляюсь с ситуацией без ломки, то был уверен, что контролирую тягу к наркотикам. Я никогда не рисковал перевозить наркотики из Лондона в Стокгольм, так как ещё не потерял остатки разума и понимал, что возить героин через таможню очень опасно. Поэтому искал наркоту везде, где мог, и терпел, если не мог достать. К счастью, к Рождеству мы приехали домой, и достать наркотик – перестало быть проблемой.

В мае рок-пресса начала писать о планах группы вернуться на сцену. Просочились слухи, что Питер вёл переговоры с промоутером Фредди Баннистером по поводу фестиваля под открытым небом в Небворт-парке в августе. На какое-то время разговор прекратился из-за цены, которую попросил Питер: астрономические один миллион фунтов за два выступления.

Баннистер был шокирован требованием Питера. Он думал, что такое невозможно. Но он знал и о притягательности цеппов. Поколебавшись несколько дней, он в конце концов согласился. Баннистер и Грант ударили по рукам и подписали контракт. Билеты поступили в продажу по цене в семь с половиной фунтов.

На разогреве выступали Fairport Convention, Commander Cody, Keith Richard’s New Barbarians и Utopia Тодда Рандгрена. Но толпу – около полумиллиона человек за две субботы – интересовали только Led Zeppelin. Мы не смухлевали и установили самое лучшее оборудование от Showco, включая стотысячваттные динамики, шестьсотысячваттное световое оборудование и полновесную лазерную систему. Для Джонси поставили белый рояль, синтезатор и клавинет. Брайан Кондлифф и Энди Ледбеттер, прилетевшие и Штатов, довели его оборудование до совершенства. Мик Хинтон проверял и перепроверял металлическую установку «Ludwig» для Бонэма, чтобы всё звучало, как надо. Рэй Томас подготовил пять гитар для Джимми – им придётся жарко на концерте. Бенджи ЛеФевр и Расти Братш сидели за пультом, а Крис Боджер руководил видеосъёмкой, как и в Эрлс-корте. Дже Джей Джексон прилетел из Нью-Йорка, чтобы морально поддержать нас и протянуть руку помощи, понадобись она.

В первый вечер я видел, как нервничает группа во время первых номеров – «The Song Remains the Same», «Celebration Day» и «Black Dog». Но как только они расслабились, то выдали победную серию своих песен в течение трёх с половиной часов. Роберт, одетый в чёрные штаны и рубашку в горошек, расстёгнутую до пупа, принимал величественные позы и выдал вокал такого накала, словно это был прежний Роберт, которого ещё не затронули беды, разрушившие тело и дух.

На «Stairway to Heaven» ночной воздух наэлектризовался, когда спонтанно начала подпевать толпа – сотни тысяч голосов – в едином порыве. Роберт смотрел на Джимми с широко открытыми глазами, словно не мог поверить тому, что слышал. Как будто целый город, небольшая нация собралась в одном месте. Какой памятный ошеломляющий момент!

Даже при том, что длинное шоу перевалило за полночь, толпа просила ещё. Некоторые жили в палатках неделю под дождём, чтобы выбрать лучшие места перед сценой. После множественных вызовов на бис, в которых команда исполнила «Rock and Roll», «Whole Lotta Love» и «Hearbreaker» и отдала энергию до последней капли, музыканты побежали к лимузинам, которые доставили их к двум вертолётам.