Текст книги "Когда Погаснет Свет и другие истории (ЛП)"
Автор книги: Ричард Карл Лаймон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Вид у него был величественный и непривычный. Великолепный безволосый монстр из танцующих мышечных бугров и пластин.
Когда он продефилировал к противоположной стороне ванны, Джойс не пришлось поворачивать голову, Она наблюдала за ним в зеркало, смотрела, как он наклоняется, протягивает руки и скользит по ее грудям. Он лишь коснулся ее и отошел назад, согнув руки и закрутив торс.
Он резко развернулся. Бросая застенчивые взгляды из-за плеча, он подошел к ванне сбоку. Он поднял руки и согнулся, демонстрируя полосы мышц, пересекающих спину, твердые выступы ягодиц. Джойс улыбнулась, когда они запрыгали. Одна за другой, по очереди. Она потянулась и погладила гладкую кожу.
Он мягко отстранил ее руку, словно обиделся, отошел от ванны, затем развернулся и скользящей походкой направился к ней. Держа руки на бедрах, он согнул колени. Его негнущийся член покачивался вверх-вниз в нескольких дюймах от ее лица. Он подпрыгнул поближе. Джойс изогнулась в его сторону, перекатившись на бедро и вцепившись в край ванны обеими руками. Ее груди прижались к прохладной фаянсовой стенке. Она приоткрыла рот. Он мазанул ей по губам, поддразнивая, но углубляться не стал. Затем попятился.
– Хватит, – выдохнула она. – Иди сюда. Хочу, чтобы ты вошел в меня.
Он вернулся к ванне. Пристально глядя на нее сверху, он прошептал:
– Восхитительно выглядишь.
– И ты тоже ничего.
– Ты серьезно хочешь меня в ванне?
– Здесь уйма места.
– В кровати было бы удобнее.
– Но не так волнующе.
Он пожал массивными плечами, перегнулся, вцепился в край ванны и забрался внутрь. Постоял у ее ног, сверху глядя на нее, потом медленно повернул голову, рассматривая свои отражения в зеркалах.
– Кончай собой любоваться, трахни меня.
Он медленно опустился на колени, слегка вздрогнув, когда горячая вода коснулась мошонки. Джойс соскользнула в тепло. Погрузившись по шею, она наткнулась ступнями на скользкую кожу бедер Кена.
– Ты же не хочешь, чтобы я был сверху?
– Хочу, конечно.
– Хочешь утонуть?
– Хочу быть раздавленной, – oна подняла ногу над водой и погладила его. – Я хочу ощутить тебя на себе, чтобы это роскошное тело отдолбало меня до бесчувствия.
Он застонал. Кивнув, он пробормотал:
– Давай спустим воду.
– Быстрее, только быстрее.
Он засунул руку себе под зад. Джойс услышала хлюпающий всасывающий звук, а потом – мягкое журчание уходящей воды.
Она раскинула ноги. Кен медленно прополз вперед. Его ладони скользнули по ее ногам, погладили бедра и живот, переместились на выступающую грудную клетку и обхватили груди. Ощутив сжатие его пальцев, она высунула руку из воды и обвила пальцами его член.
– Вставляй, – прошептала она.
Его ладони разошлись в стороны и скользнули по ее бокам. Нависнув над ней, он опустил лицо в воду. Его язык коснулся ее правого соска, сделал круговое движение и прижался. Он открыл рот, и она ощутила его губы вокруг навершия груди. Он засосал грудь глубоко в рот.
– Господи! – вскрикнула она, отпустив член Кена и вцепившись ему в спину.
Выпустив грудь, он вынырнул и глотнул воздух. Покрытое каплями воды лицо улыбнулось ей и снова ушло под воду. Она почувствовала прикосновение губ к другой груди. Они напоминали мягкое гибкое кольцо, герметично обтянувшее ее сосок. На этот раз они не сосали. Они дули. Дули, как ребенок, который изображает пуканье на своей руке. Губы, воздух, вода содрогались на ее соске. На поверхность воды вырывались пузырьки.
Хватая ртом воздух, она отвела его голову.
– Больно? – спросил он.
– Нет. Просто… Кончай с этим, трахни меня… Сейчас же!
Он завозился, пытаясь переменить положение. Джойс поняла, что разница в их габаритах создает для него трудности. А еще вода. Он все еще боялся утопить ее.
Он вдруг откинулся назад, схватив ее под мышками и выволакивая из воды, поднял и опустил на себя, насадив на свой торчащий конец.
Его член глубоко проник в нее.
Она вскрикнула, содрогнулась и крепко прижалась к его груди судорожно сотрясавшимся телом.
Кена тоже охватили судороги.
Он упал вперед, придавив ее. Она сначала упала спиной в воду, а потом ударилась о дно ванны. Голова с глухим звуком ударилась о стенку. Перед глазами замельтешили искры, а вода хлынула на лицо.
Когда зрение прояснилось, она поняла, что распростерлась под Кеном, а подбородком упирается ему в плечо.
– Господи, – выдохнула она. – Ты сделал мне больно.
Он не извинился.
Он вообще ничего не сказал.
Она поняла, что он не может этого сделать. Его голова, находившаяся рядом с ее головой, погрузилась лицом в воду. Уровень ее снижался, но медленно. Тепло плотным покрывалом окружало ее голову. Лишь ее лицо оставалось над водой.
Значит, лицо Кена под водой.
Он захлебнется!
– Кен!
Он не шелохнулся.
Он не пускал пузыри. Он не дышал.
Его грудь была плотно приплюснута к груди Джойс. Она ощущала, как сильно бьется у нее сердце. Определить, бьется ли сердце у него, она не могла.
Хотя он придавил ее всем весом, руки у нее оставались свободными. Она обнимала его в момент падения. Сжав кулаки, она заколотила его по спине.
– Кен! Кен, очнись!
Он не спит, идиотка!
– Кен! Подними голову! Кен!
Она продолжала молотить кулаками по его спине. Раздавались глухие удары. Она не имела представления, пойдет ли это ему на пользу, но видела что-то подобное в медицинских программах. Кроме того, это было до некоторой степени приятно. Каждый удар слегка сотрясал его тело. Вроде как простукивать арбуз в магазине. При этом он слегка подрагивал на ней. Это вызывало ответный трепет у Джойс.
От этих ударов даже его член слегка шевелился.
Он все еще оставался внутри нее. По-прежнему торчком.
– Я знаю, ты придуриваешься, – сказала она. – Ну хватит. Покойники так себя не ведут.
Он не пошевелился.
– Ну хватит, Кен. Это не смешно. Я треснулась головой. Вдобавок ты меня напугал. Я уж подумала, ты умер или еще что.
Он по-прежнему не шевелился.
– Ну ладно. Сам напросился.
Она всадила ему в спину длинный ноготь указательного пальца и почувствовала, как он протыкает кожу. Кен даже не вздрогнул.
Внутри у нее все похолодело.
– О, Господи! – пробормотала она.
Она боднула сбоку его голову, которая мотнулась без сопротивления. Тогда она стукнула его скулой по уху. Его голова откачнулась в сторону, потом вернулась и ударила ее, словно давая сдачи.
– Черт!
Он мертв! Этот ублюдок мертвый!
Джойс стала извиваться под тяжестью страшного веса.
Сделав глубокий вдох, она бросилась в атаку. Она брыкалась, изгибалась, толкала и дергала Кена, ударяла ногами о дно и пыталась оттолкнуться, она вцепилась в края ванны обеими руками. Но ей никак не удавалось из-под него выбраться.
Несмотря на все ее усилия, он едва сдвинулся с места.
В конце концов она слишком вымоталась, чтобы продолжать борьбу. Она лежала под ним, вялая и потная, вытянув руки вдоль тела, с трудом дыша.
Успокойся, – сказала она себе.
Правильно. Успокойся. На мне лежит этот долбанный жмурик. Не говоря уж…
Даже не думай об этом.
Должен же быть какой-то выход.
Выход, и побыстрее!
Думай хорошенько, думай.
Проблема – главная проблема – в этой чертовой ванне. То, как она нас держит. Конечно.
Если бы только мы занялись этим в кровати! Я просто смогла бы его с себя скатить…
Если бы только. Много хочешь.
Что с ним случилось? Сердечный приступ? Аневризма? Кто знает? Какая разница? Этот тупица накачивался стероидами и наверняка посадил здоровье в задницу.
А теперь в заднице оказалась я.
В первый раз после того, как Джойс оказалась распластанной под Кеном, она обратила внимание на зеркало наверху. Она посмотрела в него.
Ничего удивительного, что она в ловушке. Она почти не видела себя. Виднелись лишь ноги и лицо. Остальное скрывалось под массивным телом Кена. Она подняла руки, высунувшиеся под мышками у Кена. Ее руки выглядели такими маленькими.
Ноги казались бесполезными. Красивые бесполезные ноги с коленями, торчащими в воздухе, – раскинуты широко, до боли, ноги, придавленные к стенкам ванны толстыми ляжками Кена.
Она проверила их. Она могла разогнуть колени. Она могла выпрямить ноги, опустить их, высоко поднять.
Когда она шевельнула ногами, Кен, казалось, изменил положение внутри нее, словно примериваясь, пробуя.
Это ее не остановило. Наблюдая за своими ногами в зеркале, она испытывала их подвижность и обнаружила, что может болтать ими в разные стороны, но в основном от колен и ниже. Чего она не могла сделать, так это сдвинуть ноги. Как ни старалась, они оставались плотно прижатыми к стенкам ванны.
А если…
Подняв правую ногу повыше, она зацепилась икрой за край ванны, оттолкнулась правым локтем от дна и попыталась приподняться и повернуться в надежде скатить с себя Кена. Ей не удалось сдвинуть его с места.
Ладно. Это не срабатывает. Но что-нибудь да сработает.
Она опустила ногу. Постаралась расслабиться.
Не могу я здесь застрять.
Но ведь застряла же.
По крайней мере нужно пытаться что-то делать, – подумала она.
Она сунула свободную правую руку в тесную щель между ее животом и животом Кена. Тыльная сторона ладони скользила по его коже. Она сдвинулась вниз. Ее пальцы наткнулись на то место, где они сомкнулись бедрами. Она попыталась подобраться к нему снизу, в районе промежности. Без толку.
– Ладно, – пробормотала она.
Тогда с истошными воплями она стала брыкаться, толкаться, изгибаться и извиваться, исполнившись решимости убрать его с себя и из себя, зная, что может это сделать – должна и может это сделать, – ведь матери поднимают машины, когда их ребенок попадает под колесо, разве не так? Она сможет поднять Кена. Поднимет. Она сбросит его в сторону и выберется из ванны.
Поняв, что у нее ничего не получается, она заплакала, Некоторое время спустя стали догорать свечи. Один за другим огоньки начинали трепетать, ярко вспыхивали и гасли. Она осталась в темноте.
Какая разница, – подумала она сначала. – Смотреть не на что, кроме как на покойника, что меня придавил.
Но спокойствия хватило ненадолго.
Страх начал охватывать ее.
Мертвец. Труп. Меня удерживает труп.
А что, если он начнет двигаться?
Это всего лишь Кен, – сказала она себе. – Это не какой-нибудь там долбанный вурдалак, зомби или призрак, это всего лишь Кен. И он помер, капут ему. Вряд ли он начнет двигаться.
Но если начнет? Если захочет отомстить? Ведь это я убила его.
С ним случился сердечный приступ или еще что-то в этом роде. Я не виновата.
Возможно, он смотрит на вещи иначе.
Дьявол! Он ничего не видит. Он мертвый! Кроме того, он умер счастливым. Неплохая смерть, верно? Кончил и кончился.
Она услышала свой смех.
Звучит немного дико.
Он не кончил, – напомнила она себе.
Коитус интерруптус окочуриус.
Она снова рассмеялась.
Она умолкла, и смех застрял у нее в горле, стоило лишь ей представить, как Кен поднимает голову, целует ее в рот мертвыми губами, шепчет: Я еще кое-что не закончил, – и начинает на ней двигаться.
Ее страхи улеглись лишь с утренним светом. Она спала. Проснулась она вся в поту, испытывая боль, с затекшим задом, с недвижными ногами. Она размяла мышцы, побрыкавшись и поизвивавшись, сколько могла.
Вскоре кровообращение восстановилось. Ягодицы и ноги горели, словно их покалывали тысячи иголок. Почувствовав себя лучше, она ощутила запах. При помощи зеркала сверху она выяснила, что это. Между ступней Кена за край стока зацепилась какашка.
– Дерьмо, – прошептала она.
Она закрыла глаза.
Не расстраивайся по мелочам, – сказала она себе.
Думай, думай.
Ладно, сегодня суббота. Если Гарольд не пропустит рейс или не случится еще что, он вернется завтра вечером. Около семи. То есть у меня больше суток, чтобы выбраться отсюда. Иначе муженька кондрашка хватит.
Как тебе такое для страшилки, а, Гарольд? Напиши об этом, как тебе? Может, даже получишь свою долбанную премию!
Не будет этого. Я выберусь из этого дерьма намного раньше, чем он приедет.
Все верно.
Как?
Я могу сплавить Кена с себя!
Она немного подумала об этом. Если она наполнит ванну, поднимет ли его наливающаяся вода? Наверняка.
Как бы самой не утонуть за это время.
Но если надолго задержать дыхание…
Она подняла ноги, вытянула их, попыталась свести их поближе… и даже близко не подобралась к кранам.
Хватит грандиозных идей.
Должен быть выход. Должен…
– Слезь с меня! – взвизгнула она и начала сражаться с телом, уже одеревеневшим из-за трупного окоченения.
Казалось, оно стало еще, тяжелее. В конце концов, выбившись из сил, она притихла.
Нет никакого выхода, – поняла она.
Я останусь придавленной этим чертовым жмуриком, пока не вернется Гарольд.
После этого она долго плакала. Потом задремала. Когда проснулась, ягодицы и ноги у нее снова затекли, но безысходного отчаяния она уже не ощущала. Она чувствовала себя примирившейся с судьбой.
– Если изнасилование неизбежно, – пробормотала она, – расслабься и получай удовольствие.
Ей стало интересно, какой идиот такое придумал?
Это ужасно и отвратительно, но помирать из-за этого я не собираюсь.
Несколько позже вонь стала еще сильнее, поскольку к экскрементам Кена добавились ее собственные.
* * *
С наступлением темноты вернулся и страх.
Она лежала неподвижно, едва осмеливаясь дышать, ожидая, когда Кен зашевелится. Или заговорит.
– Джойс.
– Что?
– Я п–р-р-роголодался.
Она представила, как поворачивается его голова, тыкаясь носом в ее шею сбоку, кусает.
Когда она все-таки почувствовала, что он шевелится, она завизжала. Она вопила, пока горло не заболело и не пересохло.
Потом она убедила себя, что Кен не вернулся к жизни. Движение вызвано, наверное, естественными причинами. Разложением, к примеру. Перемещением газов. Размягчением мускулов или сухожилий. Мерзко. Отвратительно. Но он не оживает. Говорить с ней он не собирается. И кусать ее он не будет. И натягивать не станет.
Лишь бы ночь пережить.
Позже, когда она начинала дремать, Кен издал стон.
Джойс ахнула. Она окаменела, по коже поползли мурашки.
Это всего лишь выходят газы, – сказала она себе.
Он снова это сделал, и она заскулила.
– Прекрати, – хныкала она. – Прекрати. Хватит, прошу тебя!
Она снова бешено забилась и задергалась под ним, а потом лежала, всхлипывала и молилась, чтобы поскорее пришел день.
С первым серым утренним светом, проникшим в ванную комнату, паническое настроение Джойс улеглось, и она закрыла глаза.
Сегодня воскресенье.
Гарольд приедет. Он будет дома около семи. До темноты.
Еще одну ночь под Кеном лежать не придется.
В изнеможении она провалилась в сон.
Проснулась она от телефонного звонка.
Кто это? Может, кто-то услышал ее вопли ночью и звонит узнать, не случилось ли с нею чего-нибудь. А поскольку я не отвечу…
Шансы дохловаты.
Никто не слышал криков. Наверное, кто-то из подружек звонит поболтать. Или торгаш какой-нибудь.
Звонки прекратились.
Может, это был Гарольд. Гарольд звонит сообщить, что пропустил рейс, что его сняли с самолета или что он решил остаться в Нью-Йорке еще на день-другой, чтобы встретиться со своим агентом или редактором.
– Нет, – пробормотала она. – Гарольд, пожалуйста, вернись. Ты должен вернуться.
Еще одну ночь я не выдержу.
Все нормально, – сказала она себе. – Он приедет. Приедет.
Еще несколько часов, и он будет здесь.
Она подумала: а сможет ли Гарольд вытащить ее из-под Кена. Наверное, нет. Такой слабак. Вероятно, ему придется вызывать пожарных. Мне неприятно беспокоить вас, парни, но, боюсь, моя жена застряла в ванне. Похоже, она трахалась с этим здоровяком, а у того сердце не выдержало.
От этих мыслей она рассмеялась. От смеха у нее заболела грудь. Что еще хуже, от этого ей сдавило внутренности и шевельнулся член Кена.
Она застонала.
Ничего смешного, – подумала она.
Но если Гарольд меня отсюда не вытащит, это сделают пожарные. Немного неприятно, ну и что? Зато буду свободной.
Она представила, как совершенно голая бежит по коридору, а пожарные смотрят на нее ошарашенно и, может быть, чуть-чуть возбужденно. А она бежит в другую ванную, где есть душ.
Сначала она напьется холодной воды. Наполнит ею пересохший рот. Будет пить, пока живот не раздуется. Потом примет самый долгий в жизни душ. Будет мылиться и скрестись, пока не останется и следа от мерзких прикосновений покойника Кена. И подмоется, конечно. Полностью очистится от его смерти.
Потом выпивка. Водка с тоником. В стакане будет постукивать лед. Капелька лимона. Пить, пока голова не наполнится легким приятным туманом.
Потом добрый ужин. Толстенный кусок вырезки, слегка поджаренный на углях.
Жарить придется самой, – подумала она. – У Гарольда вряд ли будет настроение готовить для меня. Если он вообще останется.
Мысли о мясе наполнили рот слюной. В животе заурчало.
Скоро поем, – сказала она себе. – Осталось всего лишь несколько часов… Если только звонил не Гарольд, чтобы сказать, что домой не приедет.
Только не это.
Ради Бога, только не это.
Он будет здесь. Он приедет.
Он приехал.
Джойс, грезившая о его появлении, ничего не слышала, пока не распахнулась дверь ванной.
– Гарольд!
– Джойс?
Она услышала его быстрые шаги. Он встал над ванной, уставившись на нее, на Кена. Лицо его приобрело серый оттенок, почти такой же, как спина Кена. Челюсть у него отвисла.
– Вытащи меня отсюда!
Он нахмурился.
– Быстрее же, ради Бога! Я тут лежу под ним с вечера пятницы.
– Не можешь вылезти?
– Да разве я тут лежала бы, если б могла?
– Господи, Джойс.
– Кончай волынку тянуть – вытащи меня отсюда!
Он продолжал смотреть в ванну, медленно покачивая головой.
– Гарольд! Вытащи меня отсюда!
– Ага. Сейчас.
Развернувшись, он пошел прочь.
– Чао, – сказал он.
Дверь ванной захлопнулась.
* * *
Гарольд вылетел на Мауи, где неделю расслаблялся на пляже, читал ужастики, написанные его друзьями, и ходил в хорошие рестораны. Он положил глаз на нескольких хорошеньких женщин, но держался от них подальше. Не нужны ему больше неверные стервы.
Вернувшись, он вошел в дом и окликнул:
– Джойс, я вернулся.
Она не ответила.
Ухмыляясь, Гарольд поднялся наверх.
Запах был нехороший. К горлу подступила тошнота. Глаза заслезились. Прикрыв рот и нос платком, он пробежал через спальню и вошел в ванную.
И онемел.
Он уронил платок.
Он таращился во все глаза.
Кафельный пол возле ванны был усеян человеческими останками.
В окровавленном сферическом предмете он распознал голову. Собственно, часть головы. Челюсти не хватало. Неровный пенек шеи выглядел изжеванным.
Он увидел руку. Другую. Обе такие большие, мускулистые, но в верхней части им очень многого недоставало. Шишковатые концы плечевых костей выглядели так, словно их вылизали до блеска.
По полу были разбросаны и другие останки. Изогнутые ребра. Куски мяса. Обрывки жилистой мышцы. Какие-то слизистые комки, которые могли быть внутренними органами: части легких или, может быть, почек – кто знает?
Среди разнообразия фрагментов Гарольд различил сердце.
Через край ванны свешивались кольца кишок.
Гарольда вырвало.
Облегчив желудок, он приблизился к ванне, стараясь ни на что не наступить.
Джойс там не было.
Там был ее любовник. То, что от него осталось. От задницы и ниже он выглядел отлично. Просто отлично.
Но большая часть торса отсутствовала. Это была безрукая, безголовая оболочка, распластанная в месиве из крови, дерьма и плавающих кусков черт знает чего.
– Добро пожаловать домой, дорогой.
Гарольд резко повернулся.
В двери ванной стояла Джойс. Чистая, свежая, улыбающаяся. В своем красном атласном халате.
– О, Господи, – только и смог он произнести.
Она усмехнулась и щелкнула зубами. Потом достала из-за спины правую руку, в которой держала челюсть.
– У Кена хорошие острые зубы. Он мне очень помог.
– О, Господи, – пробормотал Гарольд.
Она подбросила челюсть, поймала ее на указательный палец за передние зубы и повертела.
– Давай поговорим о разводе, – сказала она. – Дом остается мне. А ванну можешь забирать.
Дурные вести
Утро выдалось солнечным и тихим. Пол даже не захлопнул за собой дверь и по мощеной дорожке дошел до подъездной аллеи. Осторожно обогнул припаркованную «Гранаду», чтобы не замочить ноги в росистой траве и не выпачкать халат о грязный бок машины.
Обойдя задний бампер, он приметил свежий номер «Мессенджера».
Отличненько. На сей раз его никто не опередил. Частенько, особенно по выходным, кто-то уводил прессу. Сегодня обошлось. Кто рано встает, тому Бог дает. Схваченный резинкой тугой толстый сверток газеты лежал на траве за подъездной дорожкой Пола. То есть на лужайке Джо Эплгейта.
Нагибаясь за «Мессенджером», Пол бросил взгляд на соседскую дорожку, сад и крыльцо.
Газеты соседа нигде не было видно.
Может, он ее уже забрал, – подумал Пол. – Если никто не умыкнул, конечно. Надеюсь, этот проклятый неотесанный чурбан не подумает, что я спер его газету.
Пол распрямился, сунул сверток под мышку и по узенькой полоске между машиной и травой двинулся в обратный путь.
Вошел в дом и запер дверь. Бросил газету на журнальный столик и начал было отходить, когда ему вдруг показалось, что она покачивается.
Пол присмотрелся внимательнее.
На стеклянной столешнице неподвижно лежал «Мессенджер», свернутый довольно-таки толстой кривобокой трубой. Замеченное краем глаза покачивание, вероятно, происходило оттого, что сверток только что приземлился на столик.
Но вот он опять зашевелился.
Пол вздрогнул.
Оттуда высунулась заостренная мордочка, похожая на крысиную. Только кожа была гладкой, без шерсти, и маслянистой на вид. Существо впилось в Пола розовыми глазками. И оскалилось.
– Господи Иисусе! – ахнул Пол, а зверек тем временем шустро выскочил из свертка и, клацнув коготками по столешнице, бросился прямо к нему, яростно хватая зубами воздух.
Пол попятился.
Ерунда какая-то!
На поверхности стекла остался склизкий след. На краю стола существо не остановилось, а с мягким шлепком приземлилось на ковер и тут же помчалось прямиком к ногам Пола.
Он отпрыгнул вбок. Зверь тут же резко изменил курс и продолжил наступление.
Ступни утонули в мягкой подушке. Он пошатнулся и взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, а потом присел и уткнулся коленом в подлокотник.
И смотрел, как приближается неведомое нечто.
Это не крыса. Совсем нет. Да, голова напоминала голову грызуна, но дальше, за тощей шеей, следовало похожее на пулю тело: мясистый блестящий белесый цилиндр длиной дюймов пять, скругленный в плечах и заканчивающийся сразу за задними конечностями совсем не сужаясь, словно вместо зада у зверька был ровный диск. Хвоста не было вовсе.
Добравшись до кресла, существо вонзило когти в обивку и начало карабкаться вверх.
Пол сдернул с ноги мокасин – оружие не шибко грозное, но лучше, чем ничего, – и метнул в тварь. Тонкая кожаная подметка скользнула по боку зверька, который не обратил на помеху никакого внимания и продолжал ползти вверх, не сводя с Пола глаз и щелкая маленькими зубами.
Тогда Пол сунул руку в мокасин и попытался спихнуть тварь. Из тут же появившейся на подошве дыры показалась морда зверя с куском кожи в зубах. Пол выдернул руку из башмака и соскочил с кресла. Бросившись прочь, он оглянулся через плечо и увидел, как тварь вместе с мокасином свалилась на пол.
Оказавшись у камина, Пол схватил остроконечную кованую кочергу. И крутанулся, спеша встать лицом к противнику, который уже пролез через дырку в башмаке и готовился атаковать. Пол замахнулся кочергой.
Что-то слегка коснулось лодыжки Пола. Пронесся пушистый воинственный сполох.
Кот Джек, который только что спал в комнате Тимми, свернувшись клубочком на коврике у кровати мальчика. Вероятно, Джека заинтересовала царившая в гостиной суматоха.
– Нельзя! – вскрикнул Пол.
Полосатый кот, прыгнув, как лев набросился на тварь.
Глупый кот! Думает, что это мышь!
Из-за Джека было плохо видно, и, чтобы разглядеть, чем увенчалась охота, пришлось наклониться в сторону. Из пасти Джека свешивался тупой обрубок туловища и маленькие лапки.
– Поймал ублюдка! – задохнулся от радости Пол.
Джек заработал челюстями и проглотил, возбужденно размахивая хвостом.
– Пол? Что здесь происходит? – послышался в отдалении тихий голос Джоан.
Не успел он ответить, как кот пронзительно взвыл и метнулся вперед, а потом, сгорбившись, скакнул назад.
– Пол! – теперь уже голос Джоан казался встревоженным.
Джек умолк. Все четыре лапы одновременно коснулись пола. На мгновение кот замер, потом завалился на бок. Анус вспучился. Оттуда появилась голова твари, перепачканная кровью.
Онемев от ужаса, Пол взирал на тварь, выбирающуюся из тела Джека. Из похожего на обрубок зада выделялось красновато-коричневое месиво.
– Господи! – выдохнул Пол, пятясь. – Джоан! Не входи сюда! Забери Тимми! Прочь из дома!
– Да что здесь...? – cлова замерли в горле Джоан, когда она миновала обеденный стол.
Женщина увидела, как Пол в халате согнулся в три погибели и молотит по полу каминной кочергой. Острая оконечность железного прута чуть не попала по гадкому существу, которое Джоан на мгновение приняла за крысу. На самом деле оно не походило ни на одну из крыс, которых Джоан прежде доводилось видеть.
И тут она заметила распластавшегося на ковре кота, позади которого расплылось пятно крови.
– Боже мой, – прошептала она.
Пол отпрыгнул в сторону, когда тварь устремилась к его ноге.
Джоан сделала шаг вперед, готовая броситься на помощь, но тут же остановилась. Она безоружна. К тому же босая, и в ночной рубашке.
– Черт! – Пол запрыгнул на диван и встал поустойчивее, взмахнув кочергой над головой.
Тварь уже подбиралась к обивке дивана и явно намеревалась вцепиться в нее когтями.
– Делай, как я сказал! Уведи Тимми из дома. Ради Бога, позови на помощь! Позвони в полицию!
Зверек вдруг заколебался.
Обернулся на Джоан.
Она похолодела.
Повернулась и ринулась прочь. Прямиком в комнату Тимми. Когда Джоан взяла его на руки, мальчик проснулся.
– Мама! – малыш был напуган.
– Все хорошо, – прижав к груди Тимми, она бросилась вон из детской.
Метнувшись к обеденному столу, схватила свою сумочку и помчалась на кухню. На миг опустила сына на пол, пока открывала заднюю дверь, вновь взяла его на руки и выскочила из дома.
– Мама, что случилось? Где папа?
– Все в порядке, – Джоан поставила сына на землю около «Гранады». – В доме кое-что не так. Сейчас папа как раз наводит там порядок, – порывшись в сумочке, она нащупала ключи, открыла дверцу с водительской стороны. – Ты должен побыть здесь, – наставляла она Тимми, подсаживая на сиденье. – Не выходи из машины. Я скоро вернусь.
Джоан закрыла дверцу. И остановилась на краю дорожки.
Как быть? Вернуться в дом и помочь Полу? Он вооружен кочергой. А она? Станет бегать за тварью со столовым ножом?
Только ведь у них в доме не какая-то там мышка завелась.
Пол велел позвонить в полицию. Ну да, конечно. Позвонить и сообщить, что какая-то тварь преследует мужа, гоняет его по дому. И когда они появятся здесь через десять-пятнадцать минут…
Джоан переключила внимание на дом соседа.
Эплгейт, помешанный на ружьях.
Она нагнулась и посмотрела на Тимми в окошко. Мальчик неглуп. Он понял, что в доме случилось что-то нешуточно опасное. В его расширившихся глазах застыл страх. Джоан почувствовала, как судорожно сжалось горло.
По крайней мере ты, милый, в безопасности, – подумала она.
Джоан выдавила улыбку, потом развернулась и полезла прямо через густую живую изгородь возле дорожки. Кусты Эплгейта царапали кожу, цеплялись за ночную рубаху, но она продралась напролом и помчалась через сад.
Очутилась на крыльце.
Пластиковая дощечка на двери Эплгейта гласила: ДАННЫЙ ДОМ ЗАСТРАХОВАН КОМПАНИЕЙ „СМИТ И ВЕССОН“.
Что за чушь! – подумала Джоан.
Надеясь, что хозяин дома, она нажала кнопку звонка.
Из-за двери донеслась слабая трель.
Джоан взглянула на свое одеяние и покачала головой. Эту ночную рубашку она получила в подарок от Пола на день святого Валентина. Ткани в ней было немного, да и та полупрозрачная.
Эплгейту явно понравится. Вот черт! Только где же он?
– Ну давай же, открывай, – бормотала Джоан себе под нос. Позвонив еще несколько раз, она замолотила в дверь кулаками. – Джо! – завопила она.
Никто не открывал. И шагов никаких тоже не слышно.
– Черт побери.
Осторожно, чтобы не поскользнуться, Джоан поспешила к краю бетонной плиты. Сойдя с нее, она сделала несколько шагов по влажной траве и оказалась в цветнике перед соседским домом. Наверняка Эплгейт дома и уже встал: занавески-то раздвинуты. Он всегда задергивал их, когда спал или уходил из дома.
Джоан пробралась между камелиями, прильнула к окну, загородив от света глаза.
И вгляделась в залитую солнцем гостиную.
Эплгейт был дома. Он лежал в халате в луже крови прямо на полу.
Пол спрыгнул с другого конца дивана. И оказался у входной двери.
К черту все, скорее вон отсюда! – подумал он.
Как же! Оставить эту тварь здесь? Разве потом можно будет ее отыскать, когда все-таки придется вернуться домой?
Не пойдет. Нужно убить ублюдка. Тварь соскочила с подлокотника дивана, и Пол метнулся в сторону. Он действовал быстро, но вдруг почувствовал несильный рывок за халат и вскрикнул. Тварь вцепилась когтями в халат в самом низу и уже поползла вверх. Пол сорвал пояс, и крутанулся, чтобы скинуть с себя мерзкое животное, одновременно выворачиваясь из рукавов. Халат скользнул вниз.
Кочергу пришлось выпустить из рук, чтобы рукав за нее не зацепился, и она громыхнула об пол. Одной рукой Пол попытался откинуть халат подальше, накрыв зверя.
Пол снова схватил кочергу и на мгновение задумался: стоит ли колотить халат железякой, которая слишком тонка? Попасть по твари будет непросто.
С возгласом «Вот черт!» он обеими ногами вскочил на горку ткани. Подпрыгнул еще раз, и еще. По ногам пробежала дрожь. Такое чувство, словно в мошонку впились холодные пальцы. Пол ощутил, как на затылке волосы встают дыбом, но все прыгал на халате, плясал, вколачивал пятки в пол.
До тех пор, пока ему не показалось, что под правой пяткой какая-то выпуклость.
С воинственным кличем «Йааааааа» он отпрыгнул в сторону.
Замахнувшись кочергой, он пригнулся, готовый обрушить удар на тварь.
Смятый халат был слишком толстым, чтобы Пол мог определить местонахождение зверька.
Должно быть, мертв, – подумал он. – Я раздавил его. Хорошенько расплющил.
Но тут он осознал, что на самом деле даже не почувствовал, как у него под пяткой что-то хлюпнуло.
Пол треснул по халату кочергой. Металлический прут оставил на горке ткани длинную узкую вмятину. Ничто не шелохнулось. Опять удар, который пришелся примерно по тому же месту, что и прежний. Последовала серия ударов, но она обрушилась лишь на ткань и пол.
Он отошел чуть дальше, наклонился вперед и вытянул руку. Просунул кончик кочерги под ткань и протолкнул дальше, затем медленно потянул вверх.
Все выше и выше поднимался халат, все меньше и меньше становилась на полу покрытая тканью область.
Твари нет.