Текст книги "Когда Погаснет Свет и другие истории (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Я не лжец, – возразил я.

Тут ее глаза снова забегали.

А потом они едва не выскочили из орбит. И Люси испустила такой вопль, что у меня волосы стали дыбом. Она заметалась из стороны в сторону. Вода вокруг нее забурлила и покраснела.

Мне даже на секунду захотелось броситься в воду и попытаться ее спасти. Это был бы героический поступок.

* * *

Байка, что рассказывал мне Джордж, закончилась одновременно с бутылкой виски, стоявшей между нами на столе салуна.

– И ты даже пальцем не шевельнул, чтобы ее спасти? – спросила я.

– Она в любом случае этого не стоила, – ответил Джордж.

– И теперь ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой на прииск?

– Мне там стало чертовски одиноко. Честное слово. Я решил, что стоит рискнуть удачей ради такой красотки, как ты.

– Но ведь ты там вместе с Джимом, разве нет?

– Понимаешь, когда он увидел, что случилось с Люси, то набросился на меня с топором. Я даже не успел ему ничего объяснить. Oн вбил себе в голову, что это я убил Люси, да потом еще и обглодал. И мне пришлось его застрелить.

– А может, ты все это и проделал, Джордж? Скажи?

– Знаешь, Марбл, прикуси свой язычок. Я не из таких. Да и ты, вроде, не похожа на ту заразу Люси. Эта девка была чистый яд. Такой яд, что на следующее утро я наткнулся в запруде на голову Динкера. Она плавала там лицом вверх, и губы у нее были совсем черные.

Полоумный Стэн

Экран телевизора внезапно погас.

Сидящий перед ним на полу Билли раскрыл рот и обернулся. Агнес, сидя на диване с пультом дистанционного управления в вытянутой руке, улыбнулась ему.

– Эй, так нечестно, – сказал он, – передача еще не закончилась.

– Детское время вышло, – ответила она, – пора баиньки.

Билли посмотрел на Рича, ища поддержки. Руки мальчика лежали на полах клетчатого халата. Он нахмурился:

– По субботам нам разрешают сидеть до одиннадцати, – сказал он женщине, – а сейчас нет еще даже десяти.

Билли кивнул, гордый за старшего брата.

– В вашем возрасте все дети должны в это время отправляться в кровать, – сказала Агнес.

– Я считаю, – сказал Рич, – что это все глупости.

Агнес улыбнулась ему:

– Хочешь сказать, что ты уже большой?

– Нет, не хочу. Но все равно мама с папой разрешают нам сидеть допоздна. И Линда тоже.

– Ну, Линды здесь нет, она на свидании, – сказала Агнес своим слащавым противным голосом, – и честно говоря, я уже устала слышать об этой дурынде.

– Линда не дурында, – сказал Билли; он набрался мужества у брата и был полон решимости достойно ответить старой карге. – Она гораздо лучше вас. Вы даже ее не знаете, чтобы так говорить.

Агнес посмотрела на часы:

– Итак, дети, я уже начинаю терять терпение. Вы должны немедленно отправляться в постель.

– Все–таки вы действительно хреновая няня, – сказал Рич.

– Что ж, дорогой, спасибо на добром слове. А в ответ я тебе скажу, что ты – хреновый ребенок.

Кровь бросилась Ричу в лицо. Он встал:

– Ладно, Билли, пошли отсюда.

– Ага, – сказал Билли и поднялся на ноги.

– Только не уходите такие расстроенные, – сказала Агнес, хохотнув.

Они направились к двери, обмениваясь взглядами. Рич выглядел подавленным.

– Эй, вы меня не поняли, – сказала им Агнес, – вернитесь–ка. У меня есть небольшой сюрприз для вас. Что–то, что поднимет вам настроение.

Они повернулись к ней:

– Что? – спросил Рич.

В очках Агнес отражался свет лампы. Упитанное лицо расплылось в усмешке.

– Сказка на ночь. Очень страшная.

Билли почувствовал трепет где–то в глубине живота.

Он посмотрел на Рича. Рич посмотрел на него.

– Уверена, что ваша любимая Линда никогда не рассказывала вам жутких историй.

– Рассказывала, и не раз, – сказал Рич, и Билли кивнул, подтверждая его слова.

– Но не думаю, что они были такими же жуткими, как моя.

И то верно, – подумал Билли.

Линда была прикольная, но ее страшилки были слишком добрые. Билли думал, что даже он сам с легкостью сочинит страшилку покруче Линдиных.

– Так что, хотите послушать?

– Конечно, – выпалил Билли.

Рич пожал плечами:

– Я тоже хотел бы послушать.

– А можно...? – начал было Билли, но вдруг запнулся.

– Можно ли что? – спросила Агнес.

– Ничего, – пробормотал он.

Билли хотел попросить выключить свет. Они всегда так делали, когда Линда рассказывала истории. Сидели в темной гостиной на диване: он, Рич и Линда посередине, и даже если ее истории и не были страшными, все равно это было очень здорово. Она всегда обнимала их, и даже зимой казалось, что ее руки пахнут маслом для загара.

– Может, погасим свет? – предложила Агнес.

Рич покачал головой:

– Билли боится темноты.

Каков враль, – подумал Билли, но кивнул и притворился, будто так и есть.

Он не боялся темноты. Ну, обычно. Но оставаться в темной комнате с Агнес ему совершенно не хотелось.

– Ну ладно, тогда свет мы оставляем, – сказала Агнес и похлопала ладонью по дивану, приглашая их сесть.

Билли сделал вид, что не заметил этого жеста и сел на ковер напротив нее, скрестив ноги. Рич пристроился рядом.

Агнес покачала головой и тихо засмеялась, отчего ее щеки задрожали:

– Ты ведь не боишься меня, верно?

– Угу.

Это было правдой. Он не боялся Агнес. Ну, в целом. Но мысль о том, чтобы сидеть рядом с ней на диване казалась ему отвратительной. Мало того, что она толстая и гадкая тетка, так еще и пахнет какой–то кислятиной, словно заплесневелая мочалка, слишком долго гнившая в сыром уголке.

Он наверное в зиллионный раз пожалел, что у Линды свидание. Вот уж с кем он бы с удовольствием посидел рядышком.

– Мы всегда сидим так, – снова солгал Рич.

– Не больно–то и хотелось, – сказала она, – чтобы вы, мои дорогие, сидели рядом со мной.

– Вы будете рассказывать историю? – спросил Рич.

В его голосе одновременно проскальзывали нотки решимости и нетерпения.

– А вы уже готовы слушать? Может, для начала лучше сходите пи–пи?

– Отольем попозжей, – ответил Рич.

Билли чуть не расхохотался, но вовремя сдержался. Он не хотел выводить Агнес из себя – еще чего доброго откажется рассказывать историю.

Женщина облокотилась на спинку дивана, а затем, тихонько хмыкнув, скрестила ноги и подняла их на подушку. Билли удивляло, как она вообще может поднимать их – такие они были толстющие. Вдобавок, он не мог понять, почему ее розовые спортивные штаны до сих пор не треснули по швам. Их распирало так, что они, казалось, вот–вот лопнут, и освободившая плоть Агнес расползется по дивану.

Она скрестила руки на груди, от чего стало казаться, будто она спрятала под ними пару футбольных мячей и собирается протащить их через линию защиты.

Эта мысль заставила Билли улыбнуться.

– Может, расскажете нам, молодой человек, что вас так насмешило?

Он почувствовал, что краснеет:

– Ничего. Угу. Так, замечтался.

– Не советую ни о чем мечтать во время моего рассказа, и вообще на что–либо отвлекаться.

– Если вы не начнете ничего рассказывать, мы просто уйдем спать, – сказал Рич.

– Ну ладно, – она прочистила горло, и немного поерзала, словно пытаясь втереть свои жирные ягодицы как можно глубже в диван. – Эта история будет о том, почему не следует ложиться спать, не проверив все запоры.

– Знаю, знаю, – сказал Рич. – Чтобы бугимен не смог войти.

– Прибереги свой сарказм для Линды–дурынды. И не перебивай, иначе ничего не расскажу.

– Ну Ри–ич, – сказал Билли, – не перебивай ее.

Рич состроил обиженную мину.

– В некоторых городках, – начала Агнес, – люди не запирают двери на ночь. Но мы в Оаквуде всегда это делаем. И на то есть веская причина. Все из–за безумца, – Агнес покивала своей круглой головой. – Полоумный Стэн, – продолжила она очень тихо, почти шепотом. – Никто не знает, откуда он взялся. Но я слышала, что он любит бродить по кладбищу, особенно в жаркие дни – там он снимает с себя всю одежду и ложится на надгробные плиты. Они, знаете ли, прохладные. Жаркими летними ночами, когда обычным людям чертовски трудно заснуть, Стэн чувствует себя превосходно. Кстати, сейчас у нас как раз лето.

Рич взглянул на Билли и закатил глаза.

Но Агнес, казалось, этого не заметила. Она смотрела прямо перед собой и тихонько покачивалась вперед и назад.

– Лично я, – продолжила она все тем же тихим голосом, – никогда не встречала его среди могил. Но я слышала от других. Мне рассказывали, что именно туда он приносит свои жертвы. И никто не говорит, даже шепотом, о том, что он потом с ними делает. Но я–то догадываюсь…

– Что же? – прошептал Рич.

Агнес перестала покачиваться и посмотрела на него сверху вниз:

– Лучше тебе этого не знать.

– Все ты выдумываешь, – буркнул он.

Она улыбнулась:

– Полоумный Стэн хватает без разбору и мужчин и женщин. Ему очень нравятся маленькие девочки. Но больше всего на свете он любит маленьких мальчиков. Они у него в фаворитах.

– Конечно, – сказал Рич.

Билли пихнул его локтем. Рич в долгу не остался.

– Как я уже говорила, я не знаю, что этот безумец делает с ними. Но больше их никто никогда не видел. Люди, живущие неподалеку от кладбища, поговаривают, что иногда по ночам оттуда доносятся крики. Страшные вопли. А иногда они слышат, как кто–то копает там землю.

– Вот смех–то, – пробормотал Рич.

– Тем, кто попадется к нему в руки, не до смеха, – сказала Агнес. – Совсем не до смеха. Вот почему мы в Оаквуде всегда наглухо запираем все двери. Как я уже говорила, сама я никогда не видела Полоумного Стэна на кладбище. Но я замечала его в других местах. И было это всегда поздно ночью. Бывало, выглянешь ночью в окно, или возвращаешься с работы затемно – а он тут как тут. Я даже видела его прямо здесь, на Пятой улице. И знаете, что он делал?

Ричи старался держать себя в руках. Билли же почувствовал, как перехватило дух.

– Безумец бродит от улицы к улице, от дома к дому, подходит к каждой двери и дергает ручку. Он пытается отыскать незапертую дверь. И если найдет – ворвется туда. И для кого–то ночь станет последней, – Агнес кивнула и усмехнулась. – В постель, детишки.

– Все что ли? – спросил Рич. – Разве это история?

– Такая вот у меня история. Теперь – в постель. Я хочу, чтобы оказавшись там, вы сразу же уснули, мои дорогие, – eе улыбка вдруг растянулась так широко, что щеки приподняли кверху дужки очков. – И если я услышу, что кто–то из вас не слушается… – она вытянула руку вперед и указала пальцем на входную дверь, – я отопру ее.

* * *

– Рич?

– Заткнись, – прошептал тот в ответ.

Билли приподнялся на локтях и всмотрелся во тьму. Постель брата по другую сторону тумбочки казалась темным пятном. Он полагал, что небольшое бледное пятнышко в его изголовье и есть лицо Рича.

– Ведь это же все враки, да? – спросил он.

Пятно немного сдвинулось, когда Рич сказал:

– Не будь придурком.

Теперь Билли удалось увидеть его лицо, и он немного расслабился.

– Тебе не кажется, что это немножечко похоже на правду?

– Она просто пытается нас запугать.

– Ты уверен?

– Ага, сумасшедший бродит по улице и дергает дверные ручки. Ты издеваешься? Копы сцапали бы его в два счета.

– Да, пожалуй ты прав.

– Так что забудь об этом и…

Дверь в спальню распахнулась, ударив ручкой о стену, отчего Билли вздрогнул и повернул голову к свету из коридора.

В дверном проеме, уперев руки в боки, стояла Агнес:

– Что я сказала насчет болтовни, детишки?

– Но мы же ведем себя тихо, – попытался оправдаться Рич.

– Но я же не глухая, дорогой мой пирожок. Я предупреждала вас, что сделаю, если вы не будете слушаться? И будьте уверены, я сделаю это! И кстати не только это.

С этими словами она захлопнула дверь, и комната снова погрузилась во тьму.

* * *

Билли уткнулся лицом в подушку. Чтобы не расплакаться, ему пришлось прикусить нижнюю губу.

Он лежал и прислушивался.

Прислушивался, пытаясь уловить звук шагов Агнес и щелчок отпираемой ею двери.

Но ничего не слышал. Это было ужасно далеко.

Но вскоре до его ушей донеслось тихое поскуливание, исходящее из соседней кровати.

– Рич? – прошептал он.

– Заткнись.

– Ты что, ревешь?

– Тебе какое дело? Это все из–за тебя, гаденыш – он произносил слова с надрывом. – Нафига ты вообще хлебало раскрывал?

– Извини.

– Теперь она пошла открывать дверь.

– Но ты же сказал, что не веришь в Полоумного Стэна.

– Я и не верю.

– А чего же тогда плачешь?

– Я не из–за этого. Просто эта Агнес, какая же она сука, – oн засопел еще громче. – Как могли мама и папа оставить нас с такой сукой?

Билли пожал плечами, хотя и понимал, что Рич все равно этого не видит:

– Ну, у Линды же свидание.

– Надеюсь, оно пройдет отвратительно.

– Не говори так, Рич.

– Она должна быть с нами.

– Мне бы тоже этого хотелось…

– Заткнись, а то Агнес вернется.

– Хорошо.

Билли положил голову на подушку и закрыл глаза.

С соседней кровати он слышал слабые приглушенные всхлипы.

Боже, – подумал он, – Рич напуган даже больше моего, а ведь он даже не верит в этого сумасшедшего.

Спорим, на самом деле он верит?

– Папа с мамой уже скоро вернутся, – прошептал он.

– Ну конечно, скоро. Часа через два или три.

– Спорим, она не станет отпирать дверь?

– Станет – не станет… Заткнись, а?

– Ладно.

Билли перевернулся на спину. Он смотрел в потолок. Он слушал, как плачет брат.

Через некоторое время плач прекратился.

– Рич? – прошептал он.

Никакого ответа.

– Ты спишь?

Это казалось невозможным. Как можно было заснуть, зная, что входная дверь в дом открыта?

Но вскоре Рич захрапел.

Билли чувствовал себя брошенным. Это нечестно. Рич не должен был вот так вот его бросать.

Он тоже хотел заснуть, но не получалось даже закрыть глаза. Моя кровать ближе к двери, – думал он. – Когда Полоумный Стэн войдет в комнату, он схватит меня первым.

Ему захотелось посмотреть на дверь, но страх остановил его.

Что если он повернет голову в сторону двери только чтобы увидеть, как ее вышибает безумец?

Поэтому он так и продолжал лежать, уставившись в потолок.

Ему очень хотелось, чтобы Рич проснулся.

Я мог бы разбудить его, – подумал он. – Вместе мы могли бы открыть окно и удрать отсюда.

Но если сделать это, они окажутся на улице, по которой бродит Стэн.

Не придумав ничего лучше, Билли решил спрятаться под кроватью.

Но безумец наверняка первым делом заглянет туда. Потом, что если вместо меня он схватит Рича? Он задумался, как будет жить дальше без брата. Рич частенько дразнил его, случалось, и поколачивал, но в сущности–то он был славный. Билли страшно не хотелось, чтобы Полоумный Стэн схватил его, и уволок на кладбище, и проделывал с ним такие штуки, о которых даже такая гнусная тетка, как Агнес говорить не может.

Кстати, Рич назвал ее сукой.

Если мама с папой узнают – достанется ему на орехи!

А она сука и есть.

И тут Билли в голову пришла мысль, которая заставила его улыбнуться.

Что если Полоумный Стэн подойдет к двери, увидит, что та не заперта, войдет в дом и… Не схватит ли он в первую очередь Агнес?

Неужели она этого не понимает?

Она что, дура?

Еще одна приятная мысль посетила Билли.

Эта сука не станет отпирать дверь.

Он понял, что Агнес обманула их.

Ему захотелось убедиться в этом.

С бешено колотящимся сердцем, он встал и начал медленно приоткрывать дверь, пока в спальню не упала узкая полоска света. Он выглянул в коридор. Горизонт чист.

Он выскользнул в коридор. Опустился на четвереньки и пополз к столовой.

Что делать, если она обнаружит меня? – подумал он, заползая под стол.

Иногда папа с мамой застукивали его там, но редко. Частенько они с Ричем забирались туда, чтобы посмотреть телевизор вместе с родителями, когда те, не замечая их, сидели на диване.

Когда Билли увидел телевизор, он остановился. Тот был выключен.

Интересно, что же она делает? – подумал он.

Может, журнал читает, или еще что.

Если она и впрямь читает, он сможет добраться до входной двери.

И он медленно пополз к дальнему концу стола, периодически поворачивая голову и наблюдая за комнатой через ножки стола и стульев. Наконец, в поле зрения возник край дивана. Билли осторожно приподнялся и выглянул из–за спинки стула.

Агнес возлежала на диване.

Большая розовая туша, руки покоятся на гороподобном брюхе.

Глаза ее были закрыты. Очки она сняла.

Осмотревшись, Билли обнаружил их на столике рядом с лампой, между диваном и входной дверью.

Порядочек, – подумал он.

И с ним тоже порядочек. Он едва переводил дух, сердце грохотало, как барабан, а еще жутко хотелось в туалет.

Но это был его шанс.

Он выполз из–под стола и, так и не поднимаясь с четверенек и не отрывая взгляда от Агнес, прополз в гостиную.

Вот я расскажу Ричу, – подумал он.

* * *

– Что ты...? – спросит у него Рич.

– Да. Я просто подполз к двери и убедился, что та заперта.

– И Агнес была там?

– Да, прямо на диване.

– Ух ты, Билли. Я и не думал, что ты такой храбрец.

– Большое дело…

– Но как тебе удалось прокрасться незамеченным?

– Я крался по–индейски.

– Она дрыхла, что ли?

– Не знаю. Может, дрыхла, а может – притворялась.

У Билли взыграла фантазия.

Что, если она и в правду притворяется?

Он замер и посмотрел на Агнес.

Ее глаза так и оставались закрытыми. Челюсть отвисла. Подбородок напоминал кусок сырого теста, в который кто–то напихал мячей для гольфа. Ворот кофты плавно опускался и поднимался, колышимый дыханием.

Она спит, – сказал себе Билли.

Но он не мог быть в этом уверен, как не мог быть уверен в том, что она не оставила дверь открытой.

Если бы только она захрапела.

Огромным усилием Билли все же заставил себя ползти дальше. Он был уже на полпути к двери, как вдруг паркетная доска под коленом издала противный скрип. Он весь съежился и посмотрел на Агнес. Ее рука соскользнула с живота и свесилась с края дивана. Билли поспешил вперед, понимая, что она вот–вот может проснуться, и молил Бога помочь ему миновать диван прежде, чем она откроет глаза.

Сердце его ушло в пятки, когда она что–то пробормотала.

Но глаза ее так и оставались закрытыми.

Наконец, раздутая рука полностью перегородила Билли обзор. Он немного замедлился и пополз в направлении настольной лампы.

Практически поравнявшись с входной дверью, он повернул направо и пополз к ней.

Не сводя глаз с замка.

У него была такая продолговатая щеколда, которую следовало поворачивать большим и указательным пальцами. Определить на глазок, закрыт он или нет, было невозможно.

Билли должен был попробовать ручку.

Опираясь на пол левой рукою, правой он потянулся к ручке.

А если прямо сейчас Полоумный Стэн стоит за дверью? – подумал он.

А если прямо сейчас он тоже тянется к ручке?

Пальцы Билли дернулись, словно по руке прошел спазм. Он сомкнул их на дверной ручке. Ручка загремела, и он услышал, будто со стороны, собственный тихий стон.

Затаив дыхание, он повернул ручку.

И толкнул.

Дверь не поддалась.

Грязная свинья все–таки не открыла ее.

Оказавшись за столом, Билли поднялся на ноги и прижал руку к груди. Сердце колотилось, как бешеное.

Я сделал это, – сказал он себе.

Я сделал это, и она меня не поймала.

Он взглянул на Агнес – как ни в чем не бывало дрыхнущую.

Он чувствовал, как рот растягивает улыбка.

Осторожно, на цыпочках он начал пробираться в спальню, надеясь, что Рич проснулся и может послушать о его подвигах.

* * *

Билли проснулся в темноте, в ужасе, струйка мочи бежит по ноге, дверь сотрясается от мощных ударов, а Рич верещит.

В дверь забарабанили сильнее. Она приоткрылась, слегка сдвинув по ковру стул, подпиравший ее ручку.

– Мальчики! – завопил папа.

Билли никогда не слышал, чтобы в его голосе звучал такой ужас.

– Мальчики! Что здесь происходит?!

Билли соскочил с кровати и бросился к двери, чувствуя, как мокрая от мочи штанина липнет к паху и левой ноге. Он оттащил подпиравший ручку стул и отступил назад.

Папа ворвался в комнату и щелкнул выключателем. Он был весь запыхавшийся, с вытаращенными глазами, каким–то бешеным взглядом он смотрел то на Билли, то на Рича.

– С ними все в порядке! – крикнул он через плечо.

– Слава Богу! – всхлипывая, в комнату вошла мама.

– Что тут у вас стряслось? – спросил папа. – Боже милостивый! Где няня? Почему дверь заблокирована? Что происходит?

– Эта Агнес просто ужасна, – ляпнул Билли.

– Ну и где она? Как она могла просто так взять и уйти, оставив вас одних? Какого черта?!

Билли заметил, что мама держит в руках очки Агнес.

– Мы вернулись домой, – продолжал папа, – а эта чертова няня куда–то ушла, и входная дверь – нараспашку! Что за чертовщина?

– Полоумный Стэн утащил ее, – прохныкал Рич сквозь рыдания. – Боже мой! Она открыла дверь, думая, что он придет за нами, а он… – oн захлебнулся слезами, не в силах говорить дальше.

Билли посмотрел на родителей и покачал головой. Он решил, что ни за что не расскажет, кто на самом деле отпер дверь.

Ванна

– Алло.

– Угадай, кто это, Кенни.

Она говорила в трубку страстным голосом, который, насколько она знала, был страстным чрезвычайно.

– Уже угадал!

– Чем занимаешься?

– Ничем особенным. Так просто. А ты?

– Томлюсь в постели.

– Да ну? – Джойс услышала его хрипловатый смех. – Заболела?

– У меня, кажется, поднимается температура, – сказала она. – Я вся такая горячая. Такая горячая, что пришлось совсем раздеться. Ума не приложу, что это со мной такое.

– Какая у тебя температура?

– Откуда я знаю, Кенни. У меня нет сил даже подняться и взять градусник. Может, приедешь со своим? Тем, что между ног.

Наступила короткая пауза. Потом Кен спросил:

– А Гарольд?

– Насчет него не беспокойся.

– То же самое ты говорила в прошлый раз, когда он нас чуть не cпaлил.

– Нет, сегодня вечером абсолютно спокойно. Гарантирую. Он уехал в Нью-Йорк. В Нью-Йорк, и вернется только в воскресенье вечером.

– Когда уехал?

– Ты прямо как пугливая лань.

– Просто не хочу неприятностей.

– Ну ладно, он уехал утром. И не стоит думать, что он пропустил свой рейс. Он позвонил мне всего несколько минут назад из своего номера в «Мариот». Он в трех тысячах миль отсюда, и я уверена, нет ни малейшей возможности, что он нас cпaлит.

– А откуда ты знаешь, что он звонил не из автомата в миле от тебя, и не сказал, что он в нью-йоркском «Мариоте»? Может, он в брентвудском «Шевроне».

– Бог ты мой, прямо параноик!

– Почему бы тебе не позвонить в отель? Просто убедись, что он действительно вселился, а потом перезвони. Если он там, как сказал, я сейчас же приеду.

Джойс вздохнула.

– Ну что ж, надо так надо.

– Буду ждать у себя.

Перекатившись по кровати, она положила трубку, свесила ноги и села.

Вот зануда.

Гарольд в Нью-Йорке, как и говорил. Его выдвинули на соискание премии Брэма Стокера за этот его гнусный романчик, и он явно не собирается упустить шанс омыться в лучах славы. Сегодня вечером он будет потягивать свое пойло в гостиной вместе с Джо, Гэри, Четом, Риком и прочими, похохатывать и веселиться. Про Джойс он если и вспомнит, то в последнюю очередь.

Даже если он и имел подозрения насчет нее – даже если ему плевать на общение с прочими писателями, даже если его не выдвинули, – все равно у него кишка тонка сделать вид, будто он отправился в Нью-Йорк, а самому тихонько пробраться в дом и застукать их с Кеном.

Он ведь такой бесхребетный.

Такая тряпка, что даже если случайно наткнется на нее и застукает их с Кеном в самый разгар случки, он скорее всего лишь вспыхнет, ничего не скажет и уйдет.

Кену вообще глупо из-за него беспокоиться.

Уж не вообразил ли он, будто Гарольд может его пристрелить? Оружие Гарольда пугало. Он вряд ли им воспользуется ради спасения собственной жизни, не говоря о том, чтобы ухлопать любовника жены. А без пистолета у Гарольда против Кена никаких шансов.

Кен – больше ста килограммов накачанных мышц – управится с крошкой Гарольдом, даже не вспотев.

Выждав еще немного, она сняла трубку и набрала номер Кена. Тот ответил почти сразу.

– Алло?

– Сам алло, здоровяк.

– Он там?

– По сообщению администратора, он вселился в шесть вечера.

– Отлично. Уже eду.

– Я оставлю входную дверь незапертой. Сразу заходи и попробуй меня найти.

– Чао, – сказал он.

– Черт. Не говори так. Так всегда Гарольд говорит. Это так манерно.

– Буду через десять минут.

– Так-то лучше. До встречи.

Повесив трубку, она зашла в гардеробную и взялась было за атласный халат. Но потом решила обойтись без него. Она и так ощущала себя разгоряченной. Хотя ей придется пройти мимо окон, чтобы открыть входную дверь, вряд ли ее кто-нибудь заметит. Рядом с ее домом других домов нет, а с дороги ничего не увидишь из-за кустов.

Она вышла из спальни энергичной походкой и спустилась по лестнице, наслаждаясь движением воздуха, ласкающего кожу, и легким колыханием грудей.

Внизу она увидела свое темное отражение в окне рядом с входной дверью.

Она представила, как снаружи на нее пялится какой-нибудь извращенец, и по телу ее прошла легкая дрожь. Не от страха, как она поняла. Ради воображаемого вуайериста она провела большими пальцами по выступающим соскам. От собственного прикосновения у нее перехватило дыхание.

Она отперла дверь.

Сердце у нее заколотилось, и она задрожала еще сильнее, представив, как открывает дверь и выходит на крыльцо. И ждет там Кена. В лунном свете, на открытом месте, и теплый ночной ветерок облизывает ее тело.

В другой раз. Может быть, сегодня попозже они выйдут вместе. Но не сейчас. Она уже решила, как встретить Кена, а времени оставалось немного.

Поспешно выключив все освещение внизу, она снова помчалась наверх, где выключила свет в коридоре. Весь дом, кроме главной спальни, погрузился в темноту.

Она вошла, щелкнула выключателем, чтобы погасить лампы рядом с кроватью, а потом осторожно направилась по ковру в ванную. Здесь она включила свет, но лишь на мгновение, чтобы найти спички и зажечь одну.

Она закрыла дверь и потушила свет. Затем она поднесла горящую спичку к фитилю первой свечи. Пока достаточно. Она загасила спичку. Единственный язычок пламени отражался в зеркалах, покрывавших все стены и потолок. Ванная мерцала трепещущим нежным светом.

Джойс улыбнулась.

У Гарольда – эта чертова ванна, а у меня – мои чудесные зеркала.

Когда они переделывали ванную комнату, она хотела просторную утопленную ванну. Но Гарольд настоял на этом белом слоне. Это была ужасная древняя вещь, стоявшая посреди пола на тигриных лапах. Прямо экспонат. И он с удовольствием ее демонстрировал. Он заводил друзей наверх в ванную комнату, чтобы они могли восхититься этим монстром, а он в это время рассказывал им длинную нудную историю про то, как купил ее на распродаже в Голливуде. Какая-то актриса времен немого кино предположительно вскрыла вены, находясь в этой штуке. Сыграла в ящик, любил говаривать Гарольд. В этой самой ванне.

Какой дурак, – подумала она, наклонясь над ванной и открыв краны. Когда вода нагрелась, Джойс заткнула сток резиновой пробкой, после чего выпрямилась и отерла мокрую руку о бедро.

По крайней мере из-за этого мне достались зеркала, – подумала она.

Она позволила ему заиметь эту дурацкую ванну с привидениями, а он позволил ей увешать все зеркалами.

Она восхищалась своим отражением в них, обходя ванную и зажигая свечи.

Неровный насыщенный свет придавал блеск ее глазам, а ее рыжеватые волосы переливались и сияли. Ее кожа выглядела сумеречной и золотистой. Когда загорелась последняя свеча, она отложила спички и потянулась, медленно поворачиваясь и вытягивая руки.

Ее окружали многочисленные Джойс, все как одна мерцающие и таинственные. Она смотрела на свои гладкие выгнутые спины, нисходящие к идеальным выпуклостям ягодиц. Она смотрела на бархатистую кожу своих бедер, ноги с нежными икрами и тонкими лодыжками. Все еще медленно поворачиваясь, она опустила руки и сцепила пальцы на затылке. Все отражения сделали то же самое. Все они имели длинные изящные шеи. Во впадинах горла и над ключицами притаились тени. Груди у них были высокими, цвета меда, увенчанные более темным оттенком золотого. Ребра, пожалуй, выступают немного сильно. Гарольд так и считал. «Почему ты не ешь?»

Ублюдок.

Я идеальна на свой манер.

Она опустила руки, смакуя их прикосновение, возбуждаясь при виде всех этих Джойс, ласкающих свои груди, мягко сдавливающих свои соски, проводящих ладонями по ребрам (которые просто прекрасны, хвала богам), ниже, по гладкой коже животов, еще ниже, пока их большие пальцы не воткнулись в нежные, мерцающие завитки волос.

Если войдет Кен и застанет меня в таком виде, он никогда не позволит заняться этим в ванне.

Она заторопилась. Вода набралась. Она закрутила краны и прислушалась: может, он уже в доме. Но услышала лишь биение собственного сердца, свое неровное дыхание и звук воды, капающей из крана.

Кен может быть за дверью ванной.

Схватившись за высокий край ванны, она перебросила ногу. Ступня погрузилась в горячую воду. Пожалуй, даже слишком горячую. В зеркалах она наблюдала, как другие Джойс забираются в ванну, держась за края с обеих сторон, и медленно опускаются в воду. А потом над водой видны лишь их головы и верхняя часть плеч.

Джойс скользнула вперед. Когда она откинулась назад, ее зад скрипнул по фаянсу. Погрузившись до подбородка, она перестала скользить, подняв колени и поставив ступни на дно.

Эта чертова штука слишком длинная. Она никогда не могла просто вытянуться в ней, уперев ноги в дальнюю стенку, и держать голову над водой. Что означало, что ей никогда не удавалось по-настоящему расслабиться. Ей приходилось ставить ноги. Или так, или удерживаться, раскинув ноги, чтобы цепляться за края ванны.

Сплошная головная боль.

Но нет худа без добра, – сказала она себе. – Эта долбанная ванна имеет подходящие размеры для трaxa. Здоровяк Кен отлично в ней поместится.

– Хочу заняться этим в твоей бесценной ванне, – пробормотала она. – Как тебе такое, а, Гарольд?

Она ждала, наслаждаясь теплом воды, лаская себя. Зеркала на потолке отражали огоньки свечей. Она наблюдала за движениями рук, за изгибами тела и млела от наслаждения.

Она вздрогнула от звука скрипнувшей половицы.

Он здесь!

В спальне?

Она дернулась назад и заскользила вверх, пока не заняла сидячее положение, и положила руки на края ванны. Она хотела выглядеть как надо, когда он войдет, и зеркала показали, что ей это удалось. Вода покрывала ее радужным туманом от живота и ниже. Руки, плечи и грудь были мокрыми и блестящими.

Она посмотрела в сторону двери. Что он так долго? – подумала она. И потом услышала тихий, приглушенный звук шагов.

Определенно шаги.

А что, если это не Кен?

Дрожь пробежала по ее телу. Она почувствовала, как кожа натягивается и покрывается мурашками.

В дом мог войти кто угодно.

Но это должен быть Кен.

Вовсе не обязательно.

Но если там чужой, он может подумать, что дом пустой. Может, он меня не найдет. Может…

Дверь распахнулась. Джойс ахнула и вздрогнула.

В ванную вошел Кен походкой участника соревнований по бодибилдингу, выходящего на сцену. Он разделся. Смазал маслом кожу.

– Это ты, – прошептала она.

Он начал принимать позы. Он поворачивался то так, то эдак, двигаясь, застывая и изгибаясь с неторопливым, грациозным изяществом. Его мышцы вздувались и перекатывались. Джойс наблюдала, затаив дыхание. Она видела и раньше, как он это делает, но ни разу – при трепетном, золотистом пламени свечей.