Текст книги "Убить Мертвых (ЛП)"

Автор книги: Ричард Кадри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– А что за вот этот другой порошок?

Она бросает взгляд на Видока.

– Не знаю. Что-то таинственное в старых банках с латинскими названиями. Эжен помог мне с этой частью.

– Здорово. Меня беспокоила латинская часть.

Видок наклоняется вперёд на диване.

– Не скромничай. Покажи ему остальное.

Аллегра вываливает все ингредиенты в серебряную чашу и ставит на настольную жаровню.

– Помнишь тот фокус с огнём, который ты мне показал?

– Тот самый, который ты использовала против Паркера? Ты спасла мне жизнь, так что, да, помню.

Аллегра улыбается как девочка, у которой есть тайна.

– Смотри.

Она дует на свои пальцы так же, как я показывал ей тогда, когда она была просто ещё одним гражданским. Язычки пламени оживают на кончиках её пальцев, но она продолжает дуть, медленно описывая рукой круг перед своими губами. В считанные секунды пламя двинулось с кончиков её пальцев и охватило всю ладонь. Она помещает руку под серебряную чашу с ингредиентами. Когда она дует, пламя поднимается, и стиракс начинает кипеть. От янтаря идёт пар, наполняя комнату запахом горелой сосны. Порошок и остальные ингредиенты быстро растворяются. Она снова подносит руку к губам, слегка дует, и пламя съёживается и исчезает.

– Чёрт возьми. Я показал тебе прикол, а ты взяла его и стала профессионалом. Ты практически Ивел Книвел[139]139
  Американский исполнитель трюков.


[Закрыть].

– Я Макгайвер[140]140
  Главный герой одноимённого американского приключенческого сериала про секретного агента. Предпочитает не пользоваться оружием, а решает сложные проблемы при помощи обычных предметов, а также швейцарского армейского ножа и клейкой ленты, которые всегда носит с собой.


[Закрыть], детка. Будь рядом. Я сделаю тебе философский камень из кукол Барби и свечей зажигания.

Видок говорит:

– Она одарённая девушка. Учится гораздо быстрее, чем я в своё время.

– Док, что мне делать с этим змеиным маслом[141]141
  Оно же фуфломицин, разрекламированное, но недействующее лекарство.


[Закрыть]?

Она переливает густую жидкость из серебряной чаши в пивную кружку и протягивает её мне. Жидкость потемнела от янтарно-золотистой до чего-то, более напоминающего кленовый сироп.

– Махни её залпом. До последней капли.

– Уверена? Мне кажется, я до сих пор вижу, что там движется какая-то саламандра.

– Пей.

На вкус она так же хороша, как вы можете представить себе вкус ящерицы и древесной коры. Она настолько густая, что мне приходится перевернуть кружку, чтобы собрать последние остатки.

– И это всё? Я исцелён?

– Даже и близко, нет. Но это на некоторое время поддержит неизменным твоё состояние. Мы с Эженом продолжим поиски долгосрочного решения проблемы.

– Спасибо. Вам обоим. Я серьёзно.

– Если ты действительно настолько трогательно признателен, возьми меня на сегодняшнюю вечеринку в качестве своей девушки.

Видок встал и принёс ещё кофе.

– Это ты её подбил?

Он наполняет свой стакан и прислоняется к кухонной стойке.

– Аллегра теперь одна из нас. Она должна видеть всё.

– Я хочу видеть всё, – подтверждает она.

– Некоторое время тому назад Видок мог бы взять тебя на суаре[142]142
  Званый вечер.


[Закрыть]. Знаешь, почему он теперь этого не сделает? Потому что Саб Роза не любят меня, но его они не любят ещё больше.

Она смотрит на него.

– Потому что ты не Саб Роза?

– Потому что я вор.

– Потому что ты крадёшь их дерьмо.

– Лишь потому, что они хотят того, что есть у других, но боятся сделать это сами. Я нужен им, чтобы забрать это, а Мунинн, чтобы выкупить обратно, потому что богатые и могущественные всегда предпочитают платить более низким по положению, чтобы те совершали за них их преступления.

Аллегра снова смотрит на меня.

– Возьми меня сегодня вечером с собой. Я хочу увидеть тех чокнутых, о которых вы двое всё время говорите. Я стану чистить зубы, носить нижнее бельё и всё такое.

– Поверь мне, с этой толпой ни одна из этих вещей не является обязательной. Но ты не можешь быть моей девушкой. Я пара Люцифера.

– Вздор. Ты ему нужен там, чтобы устрашать людей. Я буду девушкой Люцифера. Ты можешь маячить у нас за спиной, как плюшевый мишка с пулемётом Гатлинга.

– Я познакомлю тебя с Люцифером тогда, когда ад замёрзнет, а Иисус откроет секс-шоп в Мелрозском аббатстве.

– Не будь такой бабулей. Видок представил бы меня, если бы имел возможность.

– Нет, не представил бы.

– Нет ничего хорошего в том, чтобы прятать мир от тех, кто полон решимости увидеть его своими глазами, – говорит Видок.

– Мы говорим о Люцифере, а не о том, чтобы отвезти маленькую Сьюзи в Центр Планирования Семьи за противозачаточными.

– Когда ты по своей воле представляешься дьяволу, то лишаешь его власти удивить тебя.

– И кушай яблоко на ужин, и доктор не нужен. Кроме всех тех, кто заболел раком.

Аллегра кричит:

– Вот о чём я говорю. Вы двое спорите, словно меня здесь нет, о вещах, которых я никогда не видела. Я хочу узнать об этих тайных людях и местах, и сделаю это, с вашей помощью или без.

– Сегодня вечером ты не идёшь со мной. Может, позже я смогу взять тебя куда-нибудь ещё. Люцифер в городе ради съёмок фильма, и это может тянуться вечно, так что будет много других вечеринок со множеством магических мудозвонов, с которыми ты сможешь познакомиться. Но сегодня вечером ты не идёшь. И я не стану знакомить тебя с Люцифером. Не сейчас. Вообще никогда. И точка. Если хочешь заниматься алхимией, то ты в мире Видока, и вы двое можете делать это так, как вам заблагорассудится. Если ты приближаешься к Саб Роза или к чему-либо, связанному с демонами, то ты в моём мире, и я устанавливаю правила. Понятно?

Аллегра отворачивается и кивает.

– Поняла. Ладно.

Я беру чашку и иду к Видоку за кофе, чтобы сполоснуть рот от лекарства.

Аллегра говорит:

– Прошу прощения. Просто я не хочу оставаться в стороне от больших дел. Я расстроена, потому что вы с Эженом так много сделали и повидали. Мне кажется, что ты не хочешь, чтобы я что-то видела. Ты хочешь, чтобы я вернулась и была прелестной маленькой необразованной девочкой у кассового аппарата в «Макс Оверлоуд».

– Я был бы не против иногда видеть тебя там, но не собираюсь прибивать твои ноги к полу. Постарайся понять: если кажется, что Видок или я не хотим тебе что-то показывать, может, это потому, что мы не лучшие образцы для подражания. По сути, мы парочка больших факаперов, которым полагается быть мёртвыми. Эжен так накосячил со своим набором юного химика, что случайно сделал себя бессмертным. Он мог бы оказаться червяком или илом на стенке парижской канализации, но ему повезло. Теперь обо мне. Я настолько хорош в своём деле, что больше трети жизни провёл в аду. Иногда, если ты задаёшь вопрос, а мы не бросаемся сразу раскрывать тайны Вселенной, то это не потому, что мы считаем, что тебе это не по плечу, а потому, что у нас самих нет всех ответов.

Аллегра достаёт что-то из кармана и прячет за спину.

– Протяни руку, – говорит она.

Я выполняю просьбу, и она роняет что-то тяжёлое. По виду портсигар, но такой плотный, словно набит дробью.

– Что это?

– Электронная сигарета. Они есть у всех крутых парней. Они выглядят как обычные сигареты. Заряжаешь сигаретную часть от компьютера, а на том конце, где фильтр, расположен никотиновый картридж. По сути, ты просто всасываешь никотин и пар. Это как курить настоящую сигарету, но эта не убьёт тебя так быстро.

– Разве из-за этого отчасти не теряется весь смысл?

Она берёт пачку у меня из рук и засовывает в карман моего пальто.

– Иногда быть умным гораздо важнее, чем быть магом.

– Спасибо, что заботишься обо мне, – говорю я.

Она улыбается и пожимает плечами.

– А какой у меня выбор, если я хочу попасть на одну из этих вечеринок?

Видок встаёт и обнимает Аллегру за плечи.

– Думаю, настоящая причина, почему он не хочет знакомить тебя с Люцифером, это потому, что боится, что ты уже через неделю будешь заправлять адом, что сделает тебя его боссом.

При этих словах Аллегра оживляется и говорит: «Ну-ка, сучий потрох, сделай мне сэндвич!».

Я направляюсь к симпатичной тени сбоку от книжного шкафа.

– Позвоню тебе завтра и сообщу, что в этом году носят прекрасные люди. Спасибо за сигареты.

Курьер доставляет

пакет из «Шато Мармон». Он адресован «Дикому Биллу Хикоку»[143]143
  Американский герой Дикого Запада, известный стрелок и разведчик.


[Закрыть], что бесит, но это лучше, чем если бы был адресован Сэндмену Слиму.

Внутри коробки находится новёхонький смокинг, белая рубашка, носки и туфли. В маленькой шкатулке, обтянутой тёмно-зелёной змеиной кожей, лежат миниатюрные серебряные запонки Кольт .45. Добавьте шляпу и шпоры, и я мог бы быть одним из несущих гроб Роя Роджерса[144]144
  Американский актёр, ковбой и певец.


[Закрыть].

– Кому-то хочется, чтобы сегодня вечером ты симпатично выглядел, – говорит Касабян.

– Давай меняться. Ты отправляешься на вечеринку, а я останусь здесь пить пиво и смотреть «Волшебника страны Оз». Мы оба проведём вечер в компании ведьм и обезьян.

– Я пас. А ты повеселишься с прекрасными людьми. Держу пари, они скучали по тебе.

– Так же сильно, как я скучал по ним.

– Постарайся не наделать больших глупостей, ладно? Если ты выведешь из себя Люцифера, и тебя отправят обратно в ад, то я окажусь в угольной вагонетке прямо за тобой, а я не хочу ещё очень долго возвращаться туда.

– В следующий раз я вернусь в ад только тогда, когда сам захочу.

– Вот же чёрт, это утешает.

Я надеваю костюм дворецкого и новые туфли. Всё сидит идеально. Должно быть, Люцифер велел своему портному пошить его для меня. Ему требовалось изготовить его, видев меня лишь пару минут. Это впечатляюще даже для швеца шмоток из Саб Роза. Впрочем, когда тебе через плечо заглядывает повелитель бездны, это, наверное, ещё лучший мотиватор, чем корзина с фруктами для работника месяца.

Единственная проблема с этим костюмом в том, что пиджак для меня слишком тесен, чтобы носить пистолет и не выглядеть так, будто у меня есть сиамский близнец. Аллегра сводила меня в местный фетишистский магазин, и я попросил их сделать мне для нааца что-то вроде кожаной наплечной кобуры. Он отлично помещается под моей левой рукой, если только у мне вдруг не возникнет желания заняться на вечеринке джампинг джек[145]145
  Физическое упражнение, прыжки с одновременным разведением рук и ног.


[Закрыть], никто его не заметит. Если бы я сам разрабатывал дизайн костюма, то протянул бы от отворота брюк вверх по ноге тридцатисантиметровую липучку, чтобы можно было закрепить под ней чёрный нож. А пока я просто засовываю его за пояс за спиной. Я проверяю прикроватный столик на предмет чего-нибудь ещё, что мог бы захотеть взять с собой.

– Это что? – спрашивает Касабян.

– Это электронная сигарета. Считается, что она лучше обычной. Хочешь?

– Может, у меня больше и нет яиц, но всё ещё есть толика гордости, так что нет.

В десять звонит мой телефон. Прибыл лимузин, чтобы отвезти меня за Люцифером. Я спускаюсь по лестнице и выхожу через чёрный ход магазина, стараясь уйти так, чтобы меня никто не увидел. Знаю, глупо пользоваться дверью, когда я с лёгкостью могу просто выйти через тень, но мне нравится пользоваться дверью в «Макс Оверлоуд». Думаю, я единственный из знакомых мне людей, у кого всё ещё есть нормальная дверь.

Лимузин точно такой же, как вы видите в фильмах. Длинный, блестящий и чёрный. Водитель открывает передо мной заднюю пассажирскую дверцу и затем возвращается на водительское сиденье. За всю дорогу он не произносит ни слова, скорее всего потому, что его горло было перерезано от уха до уха и выглядит так, словно его зашил слепой человек с помощью проволоки. Похоже, предстоит интересная ночка.

Когда мы оказываемся в квартале от отеля, я набираю номер, который вчера вечером дал мне Люцифер. Ага, у меня дьявол на быстром наборе.

Слышится один звонок, и незнакомый мне голос говорит: «Он сейчас спустится. Ждите его в вестибюле». И вешает трубку.

Я велю водителю лимузина подождать на стоянке у входа в вестибюль. Похоже, персонал знает, что кто-то важный спускается вниз, потому что никто из них не говорит мне переставить машину. Никто из них даже не взглянул на меня. Неужели все в отеле у Люцифера в долгу?

Когда я вхожу в вестибюль, там уже тринадцать хорошо одетых людей. Я уверен, что знаю, что это значит. Они подтверждают это через несколько секунд, когда Люцифер выходит из лифта, и все тринадцать вскакивают, словно дети в последний день в школе. Свору возглавляет женщина в дорогом чёрном платье Джеки Кеннеди и шляпке-таблетке. У неё молодое лицо и идеальная кожа, но, когда она снимает перчатку, её руки похожи на когти канюка[146]146
  Хищная птица.


[Закрыть]. Старые, как король Тут, и сухие, как верхние клыки гремучей змеи из Долины Смерти.

– Хозяин, – с придыханием взволнованно произносит она. Шабаш на миллион долларов у неё за спиной бормочет это слово театральным шёпотом, словно заикающиеся призраки.

– Аманда, как я рад тебя видеть, – со всем дьявольским обаянием говорит Люцифер. – Мне нужно кое-куда, так что, боюсь, не могу остановиться поболтать.

Когда он произносит её имя, старуха с лицом Лолиты улыбается, как маньяк.

– Мы не хотим вас задерживать, Хозяин. Вы надолго в Лос-Анджелесе?

– Не уверен.

– Нам хотелось бы устроить специальную Мессу по поводу вашего прибытия.

– Не нужно. Но всё равно, спасибо.

Аманда разочарована, но продолжает улыбаться. Её сердце отбивает барабанное соло из «Ин-э-гадда-да-вида»[147]147
  «В райском саду». Песня 1968 года группы «Айрон Батерфлай». Была исполнена в качестве гимна в классическом эпизоде «Симпсонов», когда Барт продаёт свою душу Милхаузу.


[Закрыть]. Люцифер не касается канюковой руки женщины, и, хотя технически он, надо полагать, улыбается, чтобы удостовериться в этом, вам понадобится микроскоп. Его презрение к этим людям настолько очевидно, что у меня мурашки бегут по коже. Я не знаю, исполняю ли уже обязанности телохранителя, так что остаюсь на месте.

Аманда отдёргивает руку и лезет в чертовски огромную сумку, которую, кажется, носят все старушки. Я делаю пару шагов в её сторону, просто чтобы убедиться, что она не вытащит из сумочки ничего слишком острого или взрывчатого. Люцифер не мог бы принять более скучающего вида. Она достаёт резную беловато-жёлтую шкатулку и протягивает Люциферу. Беря её, он слегка ей кивает. Мушкетёры «Ребёнка Розмари»[148]148
  «Ребёнок Розмари» – американский психологический триллер 1968 года. Главную героиню фильма угостили шоколадным муссом, поев которого, она засыпает и видит видение, как её насилует демон. В оригинале непереводимая игра слов: «Rosemary’s Baby Mouseketeers».


[Закрыть] позади неё снова начинают бормотать: «Хозяин». Люцифер на секунду переводит взгляд на меня. Теперь я на службе.

Я подхожу ближе, а Люцифер поднимает левую руку и касается макушки Аманды, словно благословляя её. Она в восторге, и, по правде говоря, мне тоже нравится этот жест. Священник благословил бы её правой рукой, но Люцифер нацепил свои дьявольские рога и стал левшой. Был бы у нас гороховый суп, могли бы поставить сцену из «Изгоняющего дьявола»[149]149
  Классический фильм ужасов 1973 года. Самые отвратительные сцены фильма с зелёной жижей были созданы при помощи горохового супа.


[Закрыть].

Я поднимаю руку, и когда Люцифер убирает кисть с головы Аманды, встаю между ним и толпой, и держусь так, пока провожаю его до входной двери. Аманда кричит: «Хвала тебе, Хозяин! Хвала тебе!». Люцифер её игнорирует. Когда он садится в машину, водитель лимузина открывает и закрывает за ним пассажирскую дверцу, и садится впереди. Полагаю, теперь, когда большая шишка здесь, я не заслуживаю открывания двери. Полезно это помнить. Я снова с правящим классом, где каждый знает своё место. Кроме меня, но не думаю, что Люцифер постесняется сообщить мне, чью задницу целовать, а чью бить. Я открываю свою собственную дверцу и залезаю на заднее сиденье лимузина.

– Ты как все «Битлз» в одном флаконе. Вытащить тебя оттуда – это всё равно, как их со стадиона «Шей» в 65-м[150]150
  Выступление «Битлз» в Нью-Йорке, положившее начало концертам рок-групп на стадионах.


[Закрыть].

– Я был там тем вечером. Звук был ужасный.

– Ты знал их? Они ведь не заключали с тобой сделку?

Он смотрит на меня.

– Не смеши меня. Пит Бест[151]151
  Барабанщик группы «Битлз» в 1960-1962 гг. Был уволен менеджером группы.


[Закрыть] хотел тогда в Гамбурге заключить сделку, но к тому моменту он уже был не в группе, так что какая разница?

Я киваю на шкатулку, которую ему дала Аманда.

– Что за дела с дарохранительницей[152]152
  Церковный сосуд для хранения Святых даров в алтаре.


[Закрыть]?

– Ты знаешь, что это такое. Я впечатлён.

– Я пытаюсь серьёзнее относиться к худу. Начал читать кое-какие из книг Видока и подумывать, как сделать мою магию, ну не знаю, более организованной.

– Есть прогресс?

– Не особо. Но я тут подумал, что убивать всех подряд может быть контрпродуктивно. Поэкспериментировал с кое-какими оглушающими заклинаниями. Там на арене я не был большим фанатом оглушать, так что всё это для меня в новинку.

– Я снова впечатлён. Знаю, что размышления совершенно не в твоём характере, поэтому тот факт, что ты рассматриваешь новый подход к вещам, является добрым знаком.

– Знаком чего?

– Что ты на самом деле жив. Что ты станешь новым улучшенным монстром. Не убивать всех подряд означает, что если что-то случилось, то есть кого допрашивать из выживших.

– Конечно, всё это ни хрена не значит. Уэллс нанимает меня убивать тварей, как и ты. Думать – это как играть в оркестре, когда тебе пятьдесят. Это случается только по выходным и праздникам.

– Почему бы нам не согласовать новую политику, начиная с сегодняшнего вечера? Я не ожидаю никаких проблем, но если что-то случится, постарайся использовать магию вместо насилия. Я хочу поддержать идею обновлённого, лучшего тебя.

– Мы всё ещё говорим об убийстве, верно? Не о приучении к горшку.

Люцифер вертит в руках дарохранительницу.

– Там, в отеле, что это была за компания?

– Самый важный шабаш только из людей в городе. Они обладали огромной властью в былые времена, когда Лос-Анджелес только превращался из апельсиновых рощ в город, но сейчас по большей части это всего лишь кучка зануд.

– Всё захватили Саб Роза.

– Саб Роза всегда здесь были главными, но это позволяло иметь гражданских в качестве посредников между ними и политиками и бизнесом. В наши дни все уже вышли за рамки подобного «Чекпойнт Чарли»[153]153
  Пограничный контрольно-пропускной пункт в Берлине, созданный после разделения города Берлинской стеной.


[Закрыть] мышления. Саб Роза могущественны, и на свете нет политика или бизнесмена, которому не хотелось бы водить с ними компанию.

– Итак, что в шкатулке?

Он протягивает мне дарохранительницу.

– Возьми её. Считай своим первым бонусом.

Интересно, насколько Аманде с когтями канюка не понравилось, что там, в отеле, её отшили? Может она из тех, кто в ответ в состоянии проявить неуважение к Люциферу? Подсунуть ему какой-нибудь дурной джу-джу[154]154
  Амулет у некоторых западноафриканских народностей.


[Закрыть] или бомбу в трусах? Я держу дарохранительницу на расстоянии вытянутой руки и открываю крышку. Ничего не происходит. Я заглядываю внутрь.

– Это ногти[155]155
  Ногти с древних времён определялись как средство зла, потому что легко отделялись от тела и несли всю информацию об их хозяине. Считалось, что для того, чтобы стать ведьмой, достаточно постричь ногти в специальном месте с постоянным проговариванием во время процесса определённой фразы.


[Закрыть]?

– Да. И вдобавок, наверное, несколько ногтей с ног. Нет, тебе лучше не знать, откуда они взялись.

– Я как раз рассказывал Касабяну про то, что надеюсь, что сегодня вечером мне доведётся увидеть кучу вырванных ногтей. Полагаю, мечты действительно сбываются.

Люцифер закуривает «Проклятие».

– Шкатулка – греческая, из слоновой кости и очень старая. Отнеси её в хороший аукционный дом. Сможешь открыть дюжину видеомагазинов.

– Как думаешь, а за ногти сколько смогу выручить?

Водитель везёт нас на юг по Голливудской автостраде, сворачивает на Силвер-Лейк и направляется вверх по холмам к старому водохранилищу. Там по круговой бетонной дорожке крутой спуск к воде. Водитель останавливается на улице, граничащей с водохранилищем, выходит и открывает дверцу со стороны Люцифера. Никто из них не произносит ни слова, пока водитель закрывает дверцу, возвращается на переднее сиденье и уезжает.

Люцифер говорит: «Он вернётся, когда нам понадобится». И ведёт нас через типичную для Лос-Анджелеса пародию на парк – выжженная трава и ряд полумёртвых деревьев – к торчащей над водой дорожке.

В конце дорожки сгоревшее трёхэтажное бетонное хозяйственное здание. Технически, теперь оно всего лишь двухэтажное. Похоже, во время пожара верхняя часть обрушилась и провалилась на второй этаж. Город закрыл проволочными ставнями все окна первого этажа, чтобы дети не играли в этой смертельной ловушке. Естественно, большая часть их сорвана или отогнута достаточно для того, чтобы кто-нибудь тощий смог протиснуться внутрь. Передние двойные металлические двери закрыты на висячий замок и цепь, достаточно тяжёлую, чтобы привязать Лох-Несское чудовище к парковочному автомату.

Почему я не удивлён, когда Люцифер достаёт из кармана ключ, открывает замок и распахивает двери? Изнутри в нас ударяет порыв холодного влажного воздуха. Здесь пахнет, как в уборной Нептуна. Внутри спускающиеся по кругу к ватерлинии каменные ступени. Несколько старшеклассников сидят на корточках на лестнице за первым поворотом, пьют пиво из литровых бутылок и передают по кругу косяк. Они вскакивают, слегка пошатываясь в той панической манере укурков, когда и стукачи, и копы одинаково пугают. Полагаю, они не часто видят здесь смокинги. Люцифер кивает им, и один из парней кивает в ответ.

– Вы копы?

Пока мы минуем группу, Люцифер поворачивается к мальчику.

– Иногда. Но не сегодня вечером.

Не знаю, то ли из-за темноты, то ли из-за узких стен, а может из-за того, что впервые оказался в незнакомом месте, но лестница кажется чертовски долго ведёт вниз. По ощущениям, изрядно ниже ватерлинии. Когда мы достигаем дна, там ещё одна дверь. Вместо ржавого металла она обтянута красной кожей и имеет латунные петли. Рядом с ней стоит швейцар в позолоченном шёлковом мундире и коротких бриджах, весь усыпанный золотой филигранью, придающей Маленькому лорду Фаунтлерою[156]156
  Первый детский роман англо-американской писательницы и драматурга Фрэнсис Ходжсон Бёрнетт. Костюм Фонтлероя, подробно описанный Бёрнетт и визуализированный в детальных графических рисунках, оказал сильное влияние на официальный костюм детей из среднего класса. Классический костюм Фонтлероя состоял из чёрной бархатной визитки (короткий однобортный сюртук с закруглёнными полами, расходящимися спереди) и таких же штанов до колена, и узорчатой рубашки с большим воротником из гофрированного кружева. Такие костюмы были основным фасоном вплоть до начала XX века.


[Закрыть] такой вид, словно он со скидками затаривается в «Уолмарте»[157]157
  Крупнейшая в мире розничная сеть супермаркетов.


[Закрыть]. Он открывает дверь, когда слышит нас. Мне кажется, стояние в темноте его не беспокоит. Его глаза кажутся чёрными и слепыми, а рот как будто зашит.

Я начинаю что-то говорить, но Люцифер обрывает меня пренебрежительным взмахом руки.

– Голем. Трофей с какого-то парижского поля горшечника[158]158
  Земля горшечника была куплена на тридцать серебряников, брошенных Иудой в храме, и использована для устройства кладбища для погребения бедняков и чужеземцев.


[Закрыть]. Французские зомби – самый последний писк моды среди Саб Роза в этом году. Я бы не стал тратить свои деньги впустую. Големы – не более чем заводные игрушки. Открывать эту дверь можно было бы обучить и собаку, а ещё она могла бы приносить и лаять по команде. Эта мёртвая тварь будет открывать эту дверь отныне и до судного дня, но это всё, на что она способна. Абсурд.

– Ему хотя бы не нужно давать чаевые. Они все зашиты, как этот?

– Конечно. Големов лоботомируют, чтобы они не кусались, но их не так легко отозвать, если что-то пойдёт не так.

За дверью ещё один голем, на этот раз со скреплёнными степлером губами, но это ещё не самое смешное. Здесь также гондола, плавающая в подводном канале, освещённом парящими вдоль стен фосфоресцирующими сферами. Голем одет в полосатую рубашку гондольера, чёрные штаны и широкополую шляпу, словно билетёр на аттракционе в Диснейленде, если бы этот аттракцион был спрятан под водохранилищем Лос-Анджелеса и полон оживших трупов. В конце концов, это маленький мёртвый мир.

Люцифер спускается в гондолу, и я следую за ним. Голем, умело орудуя шестом, везёт нас по узкому каналу до Т-образного перекрёстка, где направляет нас в более широкий канал.

– Водитель лимузина, он тоже был порезан и зашит. Он что, голем?

– Нет, он живой. Просто достал.

– Ты перерезал ему глотку?

– Нет, конечно. Извиняясь за содеянное, он сам перерезал себе горло, чтобы доказать свою искренность.

– Полагаю, это лучше, чем закончить в коробке с ногтями.

– Я так и сказал.

– Где мы, чёрт возьми? Как далеко мы под водохранилищем?

– Мы больше не под водохранилищем. Наш безмозглый друг вывез нас в старый приток реки Лос-Анджелес.

– Ха! Мне никогда не приходило в голову, что река Лос-Анджелес – это нечто большее, чем просто грязный бетонный сток.

– Все здесь так думают. Только те, кто помнит те времена, когда река была дикой[159]159
  Русло реки было упрятано в бетон после серии наводнений в начале XX века.


[Закрыть], ценят её.

– Мунинн должен помнить.

– Уверен в этом. Если я правильно помню, его пещера находится неподалёку от другого подземного канала.

– Он будет здесь сегодня?

– Сомневаюсь. Когда дело доходит до общения с Саб Роза, он ещё хуже тебя.

– Куда мы направляемся? Кто там будет?

– Вечеринку организует глава студии, Саймон Ричи. Мне кажется, я уже упоминал, что он гражданский, поэтому вечеринка устраивается в доме одного из по-настоящему выдающихся семейств Саб Роза, Яна и Коралин Гействальд. Прекрасные люди. Они приехали сюда аж из самой северной части Германии, ещё когда эта река ревела по поверхности.

– Получается, им по паре сотен лет?

– Уверен, что они ещё намного старше, но прибыли в Америку двести лет назад.

– Зачем?

– Они были честолюбивы, и у них хватило духу что-то предпринять. Европа кишмя кишела древними семействами Саб Роза, которые ещё столетия назад консолидировали всю власть. Если ты хотел продвинуться, единственным способом было основать свою собственную династию, а единственным способом сделать это – отправиться очень далеко и начать с нуля.

– Как Спрингхилы.

– Именно. Они были первыми. Они проделали очень долгий путь и отдали практически всё, чтобы попасть сюда.

– Думаю, никого из них сегодня мы не увидим.

– Почему?

– Чёрт. Я знаю кое-что, чего ты не знаешь. Меня ждёт приз?

– Довольствуйся своей шкатулкой.

– Причина, по которой ты не увидишь никого из Спрингхилов, заключается в том, что последний из них, крошка Енох, скончался пару дней назад.

– Каким образом?

– Произошёл серьёзный жевательный инцидент. Парень забавлялся с пожирателями.

Люцифер качает головой и швыряет «Проклятие» в воду.

– Это семейство пришло в упадок, и просто продолжало падение. Какой прекрасный способ уйти для последнего из них.

– Вот куда я направлялся, когда покинул тебя в отеле. Я встретился с Уэллсом в загородном доме Спрингхила, чтобы помочь выяснить, что там случилось.

– Ты часто делаешь магический криминалистический анализ для Стражи? Или это был вопрос национальной безопасности?

– Не знаю, есть ли для Уэллса какая-то разница. И это было впервые.

– И ты уверен, что это были пожиратели?

– Все признаки были налицо.

– Молодец. Поздравляю с новой работой. Не знал, что ты такой эксперт по демонам.

– А я и не эксперт, но как только начал разбираться, всё показалось довольно очевидным.

– И Уэллс согласился?

– Думаю, да. С ним трудно сказать наверняка. И его команда была повсюду. Это был чёртов Вудсток[160]160
  Один из знаменитейших рок-фестивалей, прошедший с 15 по 18 августа 1969 года. Событие посетило около полумиллиона человек.


[Закрыть] на пятистах децибелах. Я едва мог соображать.

– Звучит как трудная работёнка.

– Это был ещё тот геморрой.

– Интересно, что он вызвал тебя ради того, чтобы ты работал в таких ужасных условиях.

– Это Уэллс. Наверное, это был тест. Как будто он издевался надо мной.

– Или отвлекал тебя.

– Что?

– Это то, что сделал бы я, если бы не хотел, чтобы кто-нибудь что-нибудь обнаружил. Я бы позвал кого-то новенького, а затем сделал бы так, чтобы он не смог выполнять свою работу. Ему было бы приятно, что я его попросил, и слишком неловко что-то сказать, когда он облажается.

– И зачем это Уэллсу?

– Понятия не имею. Я не сказал, что он это сделал. Я сказал, что я бы так поступил.

– Тебе намного больше есть чего скрывать, чем Уэллсу или Страже.

– Справедливо.

Мы выплываем из-за поворота, и пещера впереди открывается в освещённый сотнями факелов и свечей огромный мраморный зал. Это место прорезает дюжина других каналов, и в каждом есть по управляемой големом гондоле, провозящими гостей под арочными каменными мостами.

Существуют две знакомые мне Венеции, и одна из них – это отель в Вегасе. Другая – это пляж Лос-Анджелеса, на котором красивые девушки выгуливают своих собак, нося как можно меньше одежды, а мутантные куски загорелой постчеловеческой говядины потягивают ледяной стероидный латте и качают железо, пока их грудные мышцы не станут размером с «Фольксвагены». Эта Венеция чертовски далека от них. Это старая сказочная Венеция с Казановой, чумой и украденными костями Святого Марка, в том смысле, что это высококачественная худу-копия. Надеюсь, без чумы. Она не так велика, как настоящий город, и над нашими головами сводчатая крыша, так что мы, скорее всего, всё ещё находимся в части старой системы реки Лос-Анджелес.

Через каждые несколько метров есть причал с парой ведущих вверх от воды ступенек. Голем останавливается у одного из них, и мы с Люцифером выходим. Должно быть, здесь пара сотен человек. Людей и других существ. Известные Таящиеся и гражданские смеются и болтают с тяжеловесами Саб Роза. За спинами они могут дерьмово отзываться друг о друге, но если уж на то пошло, деньги – это единственная истинная раса, и все находящиеся здесь – цвета зелёных бумажек и высотой с горы.

Люцифер поправляет галстук и быстро окидывает меня взглядом, как будто с меня сталось бы переобуться в клоунские туфли во время лодочной прогулки. Он кивает и говорит: «Пойдём, выпьем».

Я слегка удивлён, что этот грёбаный абсолютный властелин, великий визирь и ночной управляющий ада может просто куда-то войти без того, чтобы нас атаковала толпа, как тогда в отеле. Но, конечно же, такие люди не делают ничего подобного, не так ли? Если бы по воде прогуливались Иисус, Джесси Джеймс[161]161
  Американский преступник XIX века. Нередко в литературе изображается как своего рода Робин Гуд Дикого Запада, грабивший федеральные банки и компании в пользу бедных.


[Закрыть] и стадо розовых роботов-единорогов, эта компания даже бы не взглянула. Интересно, Люцифер специально велел своему портному сшить мне слишком тесный, чтобы носить пистолет, пиджак, потому что меня так и подмывает начать палить для того, чтобы просто увидеть, подпрыгнет ли кто-нибудь.

Мимо проходит голем в белой форме официанта с подносом шампанского. Люцифер берёт один бокал и протягивает мне.

– Никакой нажираловки сегодня вечером. Ты на работе, так что можешь вежливо потягивать.

– Не беспокойся. Всем этим големам нужен хороший увлажняющий крем. Я не пью ничего, в чём могут оказаться чешуйки кожи покойника.

– Не волнуйся. Они все сертифицированы как гипоаллергенные.

– Кажется, я начинаю вспоминать, почему, блядь, ненавижу грёбаных Саб Роза.

Когда принёсший наши напитки ряженый труп отворачивается, он задевает моё плечо, и его поднос вместе с остальными напитками падает на землю. Несколько дюжин голов поворачиваются в нашу сторону. Итак, вот что требуется, чтобы привлечь их внимание. Пропавшее впустую бухло. Высокий грузный парень проталкивается сквозь толпу. Он крупный, но не толстый. Быть может, в какой-то бывшей жизни он был копом или боксёром. Он протягивает одну руку для рукопожатия, а другую кладёт Люциферу на плечо.

– Мистер Макхит, рад вас видеть. Пожалуйста, простите меня за этот беспорядок. Теперь, когда они столько популярны, так трудно найти по-настоящему хороших субнатуралов.

Люцифер тепло пожимает парню руку.

– Да не проблема, Саймон. Видел бы ты, с какого рода помощью мне приходится мириться дома.

Здоровяк смеётся. Не громким подхалимским лос-анджелесским смехом, а тихим расслабленным смешком. Его сердцебиение даже не особо участилось. Он явно слегка дунул, раз такой расслабленный рядом с Люцифером.

– Саймон, хочу познакомить тебя с моим коллегой. – Люцифер полуоборачивается ко мне, не сводя глаз с Просто Саймона. – Это Джеймс. Тебе он, скорее всего, известен как…

– Сэндмен Слим, – говорит Саймон. Он протягивает мне руку. Я пожимаю её, но ничего не говорю. Я не совсем уверен, какого рода поведения хочет от меня сегодня вечером Люцифер, но, полагаю, не яркого и жизнерадостного.

Люцифер улыбается.

– Джеймс, будь паинькой и поздоровайся.

– Привет.

– Я очень рад, что вы смогли прийти сегодня. Я так много слышал о вас, Джеймс. Или предпочитаете Сэндмена Слима?

– Старк. Просто Старк.

– Джеймс, это Саймон Ричи, глава студии, снимающей мой маленький фильм, – говорит Люцифер.

– Уже нашли кого-нибудь на роль его?

– Роль кого? – спрашивает Ричи.

Я киваю на Люцифера.

– Его. Вашу звезду. У вас уже есть Люцифер?

– Ещё нет. Вы, наверное, можете себе представить, какая это трудная роль.

– Без базара.

Я смотрю на Люцифера.

– Мистер Макхит, у вас в Даунтауне должно быть много актёров. Как насчёт Толстяка Арбакла[162]162
  Роско Арбакл (1887–1933) – американский актёр немого кино, комик, режиссёр и сценарист.


[Закрыть]? Может, вы сможете отпустить его на насколько недель поработать?