Текст книги "Убить Мертвых (ЛП)"

Автор книги: Ричард Кадри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– То, чем занята Аэлита?

– Ты знаешь об этом?

– Она сама мне сказала. Она практически хвасталась этим. Она сказала, что я наставил её на верный путь, когда явил гладиус.

Он поднимает брови.

– Этого я не ожидал.

– Итак, ты хочешь вернуться домой и помочь своему дорогому старому Папочке. И кто теперь сентиментальный?

Губы Люцифера кривятся в слабой улыбке.

– Что бы ещё ни случилось, я не хочу, чтобы Аэлита со своими Сёстрами Вечного Самодовольства взяли верх. Она такая зануда. В моей войне с Небесами был какой-то стиль. Видел бы ты мои золотые доспехи. Они были ярче и прекраснее самого солнца. Настолько яркими, что даже после того, как Отец поразил золотой метал молнией, отправляя нас, мятежников, во тьму, я по-прежнему сиял, словно утренняя звезда. Я был тем светом, за которым следовали остальные падшие, когда мы погружались с Небес на дно бездны.

Война Аэлиты, с другой стороны, будет скучной и злой, и, если она победит, на Небесах станет хуже, чем в аду. Если внизу возьмёт верх Мейсон, то тогда начнётся тотальная война между адом и раем, а когда она закончится, и от того, и от другого мало что останется. Думаешь, этот твой хрупкий мир сможет это пережить? Сможет Элис и все остальные беспомощные души там наверху продолжать бренчать на своих арфах?

– Спасибо за предложение, Папа, но меня не особо интересует продолжить семейный бизнес.

Он глядит на меня, морща лоб.

– Господи, мальчик. Ты серьёзно думаешь, что я твой отец?

– Это же очевидно. Мой отец – ангел. Ты раз за разом помогал мне, когда я был в Даунтауне и теперь, когда я здесь. А теперь ты возвращаешься в Лос-Анджелес и изобретаешь какой-то надуманный предлог, что нуждаешься в телохранителе, чтобы держать меня при себе. И ты никогда ни на минуту не прекращал морочить мне голову. Для меня это звучит как отец.

– Во-первых, учитывая, что ты только что вытащил нож из моего бока, твой аргумент «не нуждаешься в телохранителе» рассыпается невероятно быстро. А во-вторых, если я чем и помогал тебе, то лишь время от времени подталкивал в нужном направлении. Остальное ты делал сам. Если я и «морочил тебе голову», то лишь для того, чтобы бросить тебе вызов преодолеть любое препятствие на твоём пути. Ты видел ад, так что должен понимать, что для того, чтобы править и выживать там, требуются коварство, проницательность, креативность, немного удачи и изрядно безжалостности. У тебя был сплав всех этих качеств, но тебе не хватало собранности. Тебе требовалась тренировка.

– Ты мой мистер Мияги[325]325
  Вымышленный мастер карате из саги «Каратэ-пацан».


[Закрыть].

– Меня обзывали и похуже.

– Я ещё не закончил с Мейсоном, но я не заинтересован быть тобой.

– Очень плохо. Это пакетная сделка. Что бы ты ни решил, я отправляюсь домой. Ни один из моих генералов не способен самостоятельно управлять адом. Если один из них займёт моё место, он развалится за считанные месяцы. Есть лишь два кандидата, обладающие силой и знаниями, чтобы взять всё в свои руки: ты и Мейсон. Один из вас будет жить и править. Другой умрёт. Я на твоей стороне, Джеймс. Но, если Мейсон окажется лучше тебя, я не смогу помешать ему захватить власть.

– Если ты не мой отец?..

– Уриэль твой отец, имбецил. Но ты всегда это знал. Я знаю, о чём ты думаешь, Джеймс. Тебе нравилась идея, что я могу быть твоим отцом, потому что это соответствует твоему представлению о себе и позволяет продолжать культивировать свой гнев. Тебе нужно перестать бороться с самим собой, если хочешь пережить то, что грядёт.

Мой разум на секунду сковывает лёд. Я стряхиваю его. Сейчас не время думать об этом.

– Если я не твой сын, почему всё свелось ко мне и Мейсону? Мейсон тоже твой маленький монстр?

Люцифер морщится и трогает бок. Когда он убирает руку, на ней кровь, густая и такая тёмная, что почти фиолетовая.

– Вряд ли. За многие столетия у меня был миллион детей, и все они похожи на Мейсона. Даже когда я заводил их от хороших, умных, добрых женщин, они всегда выходили одними и теми же. И нет, никто из них не является нефилимом. Не то, что ты. Каким бы ни был дефект в моей крови, который производит таких маленьких ублюдков, он также делает моих отпрысков людьми. Могущественными людьми, но не более чем безумными жестокими маленькими Калигулами. Они больше похожи на то, каким рисует меня Церковь, чем я сам. Разве не смешно. Я хотел бы сохранить транзит власти в семье, но никто из них никогда не был достоен занять трон. Это поистине унизительно. Я был любимцем Господа. Большим, чем Гавриил, Михаил, Рафаэль, и даже твой отец. Но не смог произвести на свет ни единого наследника, который не был бы жалким коварным куском человеческих экскрементов.

– На самом деле ты просишь меня прибрать за тобой.

– Нет. Я отправляюсь домой, чтобы прибраться за собой. Я даю тебе шанс спасти твой мир.

– Этот не мой мир, как и не твой. Я изменился, и всё стало другим. Нет ничего твёрдого. Весь мир – это частички света. Случайные узелки, вибрирующие на длинных струнах бытия. Светлячки в банке. Кому это может нравиться?

Я почти хочу сигарету. Старк кричит у меня в голове. Мне приходится сосредоточиться, чтобы держать его запертым в темноте.

– Я всё больше и больше думаю о Митре. Я решил бы проблемы каждого, выпустив первый огонь и спалив дотла всю Вселенную.

– Помнишь, я пытался сделать это с Небесами? Поговори со своим отцом, прежде чем сделать что-нибудь опрометчивое. Если только не хочешь быть в точности как Мейсон.

Я смотрю на Ричи.

– Что будем делать с ним?

– Ничего. Он мёртв.

– А у тебя даже нет его души. Он уже на пути к Хребту Шакала.

– Я абсолютно счастлив позволить ему какое-то время бродить и гнить. В конечном счёте его душа окажется у меня.

– Ты не можешь вернуться в «Шато». Я использую твою комнату для того, чтобы закончить дела с Коралин Гействальд.

Он качает головой и пробует встать. Ничего не выходит.

– Я всё равно не собирался туда возвращаться. Мне нужно вернуться вниз и подготовить всё к своему отбытию. Как думаешь, сможешь провести меня через Комнату? Это самый быстрый путь, и я бы хотел отдохнуть, прежде чем покинуть Пандемониум. Лифт не работает, а до дома Отца долгий путь наверх.

– Друдж Аммун контролирует Бродячих. Правда, что он будет контролировать и демонов?

– Думаю, да.

– Он мог бы стать отличным оружием, если бы я решил воспользоваться твоей идеей.

– Мог бы, но не рассчитывай на это. Магическому оружию свойственно обнаруживать фатальный недостаток именно в тот момент, когда ты больше всего нуждаешься в нём. Друдж могущественен, но никогда не становись зависимым от единственного оружия. Кто знает? Возможно, тебе не удастся его сохранить.

– Что ты имеешь в виду?

– Сам узнаешь, нефилим.

– Всё ещё учишь меня?

Он приподнимается, и на этот раз у него получается встать. Я протягиваю руку, чтобы поддержать его.

– Считай это последним домашним заданием перед выпуском.

– Держись за мою руку, и я проведу тебя через Комнату.

Он тянет меня назад.

– Не оставляй атаме лежать здесь. То, что тебе не следует полагаться на оружие, вовсе не означает, что тебе его не нужно как можно больше.

Я беру атаме и кладу в пальто рядом с чёрным клинком.

– Это касается и моих доспехов. В какой-то момент они тебе понадобятся. Если они у Мейсона, тебе придётся отобрать их у него.

– Они мне понадобятся, только если я вернусь в ад, а я не вернусь. Никогда.

– Нет. Конечно, не вернёшься.

– Давай доставим тебя домой, старик.

– Спасибо за это, Джеймс.

– Я не Джеймс.

– Знаю. Но Джеймс мне нравился больше. Надеюсь, однажды снова смогу его увидеть.

Я провожу его через дверь, но не вхожу вместе с ним. Он сам по себе в Даунтауне. Я честно не знаю, хочу ли, чтобы он попал на небеса, или нет. Как и мне, ему придётся подняться или пасть самому.

Аэлита сказала: «Только один из ангелов погибнет от моей руки». Она направлялась сюда, так что имела в виду Люцифера, так ведь? Но она не дошла.

Я набираю Касабяна. Нет ответа. Я набираю Кински, и звонок попадает на голосовую почту. Дерьмо. Я должен чувствовать что-то большее. Страх. Ярость. Но не чувствую. Я просто вижу, как вибрируют микроскопические элементы Вселенной. Вращающий звёзды часовой механизм.

Я могу пойти поискать их, либо могу вернуться и разобраться с Коралин. Полагаю, Люцифер был кое в чём прав, когда говорил обо мне. Особенно теперь, с этими глазами ангела, когда безжалостность кажется здравым смыслом.

Я прохожу сквозь тень и возвращаюсь в вестибюль отеля. Некоторые из гостей отеля, которые были укушены, но не съедены целиком, проснулись. Очаровательные бэби-зеты. Я загоняю их в лифт, нажимаю на третий этаж, и беру нескольких с собой в сьют Люцифера.

Когда Аки видит нас, его глаза расширяются.

Я срываю клейкую ленту с его рта, освобождаю ему ножом одну руку и даю свой телефон.

– Не волнуйся. Эти Бродячие не кусаются. Пока. Звони Коралин. Скажи ей, где ты, и что её блудный сын станет всё-что-вы-сможете-съесть буфетом сегодняшней ночи, если она живо не притащит сюда свою задницу.

Когда он повинуется, я снова приматываю его липкой лентой и прохожу сквозь тень в квартиру Видока и Аллегры. Мне нужно всё подготовить.

Коралин проходит сквозь часы и медленно входит в комнату, словно ожидает увидеть расстрельную команду.

Я выключил большинство ламп, оставив лишь те, что освещают Аки и область диванов.

Она замечает Аки.

– Ренье, дорогой, ты в порядке? Он обижал тебя?

– Я его не обижал, но этот гений прострелил дыру в своей собственной ноге.

Она хочет подойти к нему, но я её останавливаю.

– Он не принимает посетителей, и он не Ренье. Не называй его так.

– Он мой сын. Я буду звать его так, как хочу.

– Твой сын мёртв. Как и твоя дочь. Я знаю. Я убил её.

Она мгновение смотрит на меня, словно не верит, а затем снова поворачивается к Аки.

– Это было ужасно с твоей стороны. И всё же, она была давным-давно потеряна для меня.

– Забавно, что ты это говоришь. Ты – последнее, о чём она говорила. Она просила передать тебе, что ей очень жаль. Она сказала, что ты пугала её и отца, и что хотела отомстить тебе за это, но теперь очень сожалеет. О чём она так сожалела? Что взяла Друдж?

– Она всегда была дочерью своего отца. Они были так похожи. Вечно слабые и переживающие. Вечно извиняющиеся.

– Но не Ренье.

– Ренье был хорошим мальчиком. Он был сильным, как его мать. Он понимал, как устроен мир, и что нужно для семьи.

– Он был так важен, и ты позволила ему умереть. Вычёркиваю тебя из списка «Мать Года». Что с ним произошло?

Она ходит взад-вперёд, глядя мимо меня на Аки. Но не пытается подойти к нему.

– Несчастный случай. Ренье был безрассудный и упрямый, как все дети. Он украл с химической фабрики большое количество алюминиевой пудры и аммиачной селитры. Собирался взорвать дом Спрингхилов. Можешь себе представить? Было бы весело покончить с этим древним родом не при помощи колдовства, а с помощью чего-то столь обыденного. Но Ренье не знал, как должным образом обращаться с аммоналом. Должно быть, возникла искра или огонь. Может, один из его безмозглых дружков закурил сигарету. Раздался взрыв. Вот в чём была истинная трагедия его смерти. Она было до неприличности банальной и жалкой. Это была человеческая смерть.

– Должно быть, для тебя это плохой способ ухода.

Она поворачивается ко мне, выглядя во всех отношениях облачённым в броню матриархом, который так сильно пугал Элеонору, что она предпочла быть кровососом, чем дочерью.

–Это худший из возможных способов для Гействальдов.

Я гляжу на Аки и снова на Коралин.

– Я вижу вон там Аки, и вижу примотанного к креслу избалованного маленького принца. Его сердце бьётся, как испуганный кролик, а душа скачет в груди, как упругий мяч. Затем гляжу на тебя, и не вижу ничего. Ты пустая, и я не могу не заметить, что у тебя, кажется, нет души.

– Род Гействальдов отказался от них столетия назад. От них избавляются с самого рождения.

– Коралин, ты, случаем, не мертва? Ты Рождённая Смертью?

Она бросает на Аки сердитый взгляд.

– Дер Тодес Геборен. Да. Как и все Гействальды. Это наш дар. Источник нашей силы.

– Вы Бродячие. Вся ваша грёбаная семейка. Вот в чём ваш секрет. Может, Учёные и особенные, но вы нечто совершенно другое. Держу пари, никто вообще не знает, что есть четвёртый вид Бродячих.

– Немногие. И они либо работают с нами, либо быстро умирают.

– Держу пари. Это большой секрет, чтобы прятать его веками. Вот почему вы перебрались в Америку? Вы не могли оставаться в старой стране без того, чтобы кто-нибудь наконец не выяснил, что вы такое? Очень скоро вам бы пришлось уничтожить всех Саб Роза Европы. Не лучший способ заводить друзей и оказывать влияние на людей[326]326
  «Как завоёвывать друзей и оказывать влияние на людей» – книга Дейла Карнеги (1936 г.), представляющая собой собрание практических советов и жизненных историй, многолетний бестселлер.


[Закрыть].

– Что-то в этом роде. Но ещё мы приехали по той же причине, что и Спрингхилы. Дома не было места для новых династий. Здесь была открытая земля и плодородная почва. На Востоке уже обосновались семьи, так что мы последовали за Спрингхилами на Запад. Долгие годы это был рай, но затем всё изменилось.

– Пришли другие Саб Роза и начали теснить вас?

– Конечно же, нет. Мы поощряли их следовать за нами. Невозможно построить настоящую династию в пустыне. Династия должна цениться и признаваться.

– Тогда зачем ты это делаешь? Сколько старых семейств тебе нужно убить, чтобы доказать, что вы лучшие? Сколько ещё богатства и власти вам надо? Какого чёрта вам на самом деле нужно?

– Следующий миллион лет, – отвечает она. Коралин расхаживает по комнате, пока говорит. Я наступил на больную мозоль. – Эта земля наша. Она принадлежит Дер Тодес Геборен. Остальные семейства могут оставаться здесь до тех пор, пока понимают, кто здесь правит. Но не вы. Ни ваши магазины, ни промышленность, ни автомобили, ни шум. Когда мы пришли сюда, живущие вдоль реки индейцы не беспокоили нас. Они поняли, кто мы и что мы. Они уважали нашу частную жизнь, а мы – их. Потом пришли другие. Торговцы из Мексики. Испанцы на кораблях. Европейские трапперы[327]327
  Охотники на пушного зверя. В 1820-е трапперы и торговцы мехами стали пионерами освоения Дальнего Запада.


[Закрыть] и поселенцы. Они прогнали индейцев. Мы травили реку. Мы призывали туман с океана. Мы морозили и душили их, но они не ушли. Они посадили деревья и пригнали свой вонючий скот. Они построили свои города и расплодились, как крысы. Они полностью изменили эту землю. Мы с трудом узнавали свой дом.

– Но они научились держаться от вас подальше, так что, должно быть, вы редко вступали в контакт.

– Чарльз Спрингхил был дураком. Он решил, что мы должны сосуществовать с вами, людьми, и, будучи старейшей семьёй, убедил остальных пойти вместе с ним.

– Итак, ты решила перебить всех, чтобы отомстить Чарльзу за то, что он пренебрежительно обошёлся с тобой. Звучит убедительно, за исключением того, что когда я выглядываю наружу, то не вижу никакого организованного нападения. Всё, что я вижу, лишь хаос. Я имею в виду, что Аки носился по округе, открывая вручную люки, как какой-нибудь глупый подросток, устраивающий мелкие пакости на Хэллоуин. Всё должно было быть не так, верно? Это не твой план. Это месть Элеоноры. Кража Друджа запорола твой график, и ты не была готова.

– Это не имеет значения. Сегодня. Завтра. Это давно назревало, и вот свершилось.

– Сегодня ночью всё закончится.

– Да. Големы, которых мы выпустили, должны прояснить ситуацию. Вы, люди, можете сейчас уйти и жить, либо можете умереть здесь и бродить по Хребту Шакала, пока не погаснут звёзды.

– Интересно, что будет, если я прижму тебя к земле и стащу голову с твоих прелестных плеч?

Она улыбается и касается рукой губ.

– Аэлита сказала, что когда ты не добьёшься своего, то станешь угрожать. Она дала мне кое-что ценное для тебя. Нефрита по имени Кэнди.

– Что-нибудь ещё?

– Голову, которая болтает без умолку.

Она ждёт, что я что-нибудь скажу. Я молчу и стою неподвижно.

– Интересно. Аэлита сказала, что в этот момент ты должен напасть. Она сказала, что ты вспыхиваешь от всего, напоминающего угрозу.

– Я больше не такой. Вся эта патетика лишь повеселит нападающего.

– Не могу не согласиться.

– Тогда почему бы тебе не убрать то, что ещё дала тебе Аэлита, и не подумать вместе, как из этого выбраться.

Она достаёт из рукава атаме.

– Знаешь, что это такое?

– У меня есть точно такой же.

– Хорошо. Я буду держать его подальше, чтобы ты его видел, но не думаю, что уже готова отдать его совсем.

– Как угодно. Вот как мы поступим. Я хочу отдать тебе Друдж. Ты воспользуешься им, чтобы вернуть Бродячих в Хребет. Когда закончишь, ты получишь Аки, а я получу Кэнди и Касабяна.

– А почему я просто не воспользуюсь Друджем завтра, и всё это не начнётся сначала?

– Как только Бродячие вернутся внутрь, я попрошу Мунинна хорошенько запечатать пещеры. Мёртвые останутся там на тысячу лет. При условии, что ты не подорвёшь себя сама, как Ренье, то затем снова сможешь опробовать свой план.

– Давай Друдж.

– Доставь сюда моих друзей, и я отдам его. Сделаешь какую-нибудь глупость, и твой светловолосый мальчик умрёт, и ты ни черта не сможешь с этим поделать.

– Это ангельский нож. Он может просто убить тебя.

– Думаю, у меня получится уйти от твоего ножа, но просто уверен, что Аки не сможет избежать моего. Звони, и все отправятся домой спать в своих постелях.

– У меня нет телефона.

– Вон там на столе есть телефон.

Она подходит к письменному столу Люцифера и набирает номер.

Я бросаю взгляд на Аки. Клейкая лента всё ещё крепко держится и туго стягивает его руки и ноги. Вокруг ноги небольшая лужица крови. Достаточно, чтобы у него кружилась голова, но недостаточно, чтобы волноваться.

– Они в пути. Займёт несколько минут. Передвижение сегодня ночью слегка затруднено, – сообщает Коралин.

Я подхожу к одному из диванов и сажусь.

– Присядь, расслабься. Эта комната довольно уютная. Для нас. Бедняга Аки, должно быть, сейчас довольно сильно страдает. – Я оглядываюсь на него. – Как дела, чемпион? Нога пульсирует?

Он что-то бормочет сквозь липкую ленту. Даже с кляпом во рту, я могу распознать искреннее «иди на хуй».

Коралин присаживается на диван напротив меня, едва опираясь задницей на край. Она держит нож вертикально, остриём между грудей.

– Так как, кажется, мы заключили сделку, я положу свой нож, если ты положишь всё своё оружие.

Я достаю Смит и Вессон, и кладу его на стол. Рядом с ним располагаю чёрный клинок и атаме. Я кладу наац на самый край, где она может хорошенько его рассмотреть.

– Итак, что произошло между тобой и Элеонорой? Должно быть, она действительно тебя ненавидела, раз сбежала с твоим тайным оружием.

– Она была проблемным ребёнком.

– Интересный способ выразиться, потому что в тот момент, когда ты вводишь её в свою историю, в ней что-то перестаёт сходиться. Вы, Гействальды, Рождённые Смертью. Но Элеонору укусил вампир, и она обратилась. Это значит, что она была живой.

– Элеонора не была Дер Тодес Геборен.

— Я так и думал. А твой муж?

– Конечно. Он был патриархом. И Ренье. Элеонора, однако, напоминала тебя. Семейный гротеск.

– Она была папиной дочерью, не так ли? Это он виноват, что Элеонора не была мёртвой, как Мамочка.

Коралин пару минут ничего не говорит. Просто смотрит на Аки. Я жду. Я считаю молекулы, из которых состоят жемчужины ожерелья.

– Не будучи живыми сами, мы не можем произвести на свет собственных детей. Ян зачал Элеонору с живой женщиной, – наконец, говорит она.

– Она была хорошенькой? Милой? Он влюбился в неё?

На её губах играет лёгкая улыбка, словно она нашла приятное воспоминание.

– Расскажи мне о своём отце, – говорит она.

– Каком именно? Похоже, у меня их много.

– О человеке.

Я пожимаю плечами.

– С ним всё было в порядке. Я был непростым ребёнком. Он старался изо всех сил, но никогда по-настоящему меня не любил.

– Какой сюрприз. А твой другой отец?

– Ещё час назад я думал, что это Люцифер.

– Это была бы практически такая же хорошая семейная тайна, как наша.

– Итак, Ян влюбился в красивую женщину-человека, и у них появилась девочка. И что потом?

Она смотрит на свои руки, а затем вздрагивает.

– Ян был романтиком. Он любил эту женщину и не хотел, чтобы их дочь была Рождённой Смертью. Дети Гействальдов получают укус смерти при рождении, когда глава семьи удаляет пуповину своими зубами. Ян отказался. Он похитил ребёнка, и к тому времени, когда вернул её, было уже слишком поздно для её перерождения.

– Поэтому ты мучила и изводила Элеонору и её отца каждый день её жизни.

– Они заслуживали худшего. Я бы убила её, но она всё же была Гействальдом, и пошли бы разговоры.

– Однако, Ренье родился правильным. И ты не собиралась его упускать.

– Ренье был хорошим мальчиком, и я заботилась о нём.

– Но всё же он был слишком глупым, чтобы жить. Даже со всеми твоими издевательствами, мне кажется, Элеонора и Папочка выиграли от той сделки.

– Мой новый Ренье родится должным образом и станет новым главой семьи.

Она машет ему рукой.

– Дорогой, я люблю тебя. Потерпи ещё немного. Папочка уже в пути.

– Ты только что сказала, что Рождённым Смертью нужно быть с рождения. Аки по меньшей мере двадцать пять.

– Есть способы это обойти. Колдуны, которые могут изъять его дух и поместить в тело новорождённого. Я лично сделаю ребёнка Дер Тодес Геборен, и Ренье возродится.

– Но он всё равно будет Аки. Ты продолжаешь выбирать в сыновья долбоёбов.

Она наклоняется вперёд на сиденье.

– Теперь расскажи мне о своём настоящем отце.

– Я не так хорошо его знаю. Он доктор, но это его вторая профессия. Раньше он был архангелом.

– Кински? Как забавно. И ты только сейчас это узнал?

– Если Люцифер сказал правду. Думаю, он не солгал. Ему гораздо забавнее прикончить тебя с помощью правды, чем лжи.

– Хотела бы я быть там, чтобы видеть твоё лицо.

– Всё было не настолько драматично.

– Видеть тебя с любой степенью боли было бы радостью.

– Перед этим я порезал руку осколком стекла.

– Болела?

– Жгла.

– Отлично.

Звонит телефон. Коралин подходит к письменному столу и обменивается со звонящим парой фраз.

– Ян здесь.

– Скажи ему подняться на лифте на третий этаж.

Я беру свой пистолет и иду к двери.

– Наша сделка по-прежнему в силе, но если ты приблизишься к Аки, пока я их впускаю, я несу ему башку.

Я распахиваю дверь как раз в тот момент, как подъезжает лифт.

– Сюда.

Кэнди проходит первой. Она обнимает меня и крепко прижимает к себе.

– Он мёртв. Док мёртв. – Говорит она. – Эта ангельская сучка Аэлита убила его.

– Я знаю. Всё хорошо. Мы справимся с этим.

За ней входит Ян с сумкой для боулинга Касабяна.

Я указываю ему пистолетом.

– Подойди к столу и достань его. Затем сядь рядом с женой.

Ян расстёгивает молнию на сумке и кладёт Касабяна на стол. Ян садится на дальний край дивана, как можно дальше от Коралин.

– Пошёл на хуй, сраный фриц.

Я усаживаю Кэнди в кресло возле письменного стола.

– Касабян, ты в порядке?

– Уж точно не заслуга этих мудаков. Эта сучка стояла там, когда та ёбнутая ангельша зарезала Кински.

– Сиди тихо и спокойно. Скоро всё закончится.

– Прошу прощения, – говорит Коралин. – Твои друзья у тебя. Пожалуйста, положи пистолет.

Я смотрю на Аки, затем на неё, и кладу пистолет на стол.

– Мы сделаем всё медленно и осторожно, чтобы не было никаких недоразумений, верно?

– Конечно.

– Хорошо. Коралин, встань и держи руки так, чтобы я их видел. Подходим со мной к краю стола. Я достаю из кармана Друдж и отдаю тебе.

Я стою, пока Коралин подходит ко мне, сую руку в карман и достаю Друдж. Я излишне подчёркиваю каждое движение рук, чтобы она могла видеть, что я делаю. Достав его, я показываю ей Друдж, и что не держу ничего больше.

– Протяни руки.

Она повинуется, и я кладу в них Друдж. Делаю шаг назад, а Коралин улыбается и поднимает его так, чтобы Аки мог видеть.

– Дорогой, он у нас. Он наш.

Она поворачивается ко мне, вся такая полная материнства и аристократического негодования.

– Вы все покойники. Я спущу на вас всех големов города. Каждый из них сделает по одному маленькому укусу. Ты будешь умирать несколько дней.

Коралин действительно хочет, чтобы бродячие были рядом с ней, так что они приходят к ней. Те, что я привёл из коридора и вестибюля, ранее прятавшиеся по краям комнаты, тянутся к ней и Друджу. Когда она видит их, то смеётся от радости. Она отвлекается как раз достаточно для того, чтобы я успел схватить наац и вонзить его конец ей в грудь, словно кинжал. Не было времени тщательно прицелиться, но всё получилось идеально.

Конец проскальзывает у неё между рёбер и попадает в сердце. Ещё один щелчок, и наац втягивается обратно. Коралин падает на пол, от шока и боли хрюкая, как животное. По её молочно-белой коже расползаются красные пятна. Цвет губ с тёмно-синего меняется на ярко-красный, когда она делает свой первый с самого рождения сдавленный мучительный вдох.

– Ты знала, что кровь Учёного является противоядием от укуса зомби? Я узнал это, когда Джонни Сандерс дал мне чуть-чуть своей. Я использовал немного, чтобы помочь Бриджит, а остальную нанёс на наац. Должно быть, Джонни был прав, потому что на мой взгляд, ты снова дышишь. Каково это, после стольких лет почувствовать себя живой? Просто ещё одним жалким смертным ничтожеством. Держу пари, необычно. Не волнуйся. Это ощущение продлится недолго.

Я беру Друдж там, где она его уронила, поднимаю Кэнди с дивана и вручаю ей Касабяна.

Бродячие толпятся вокруг Коралин. Они приближаются медленно, немного неуверенные в том, кто или что она такая. Минуту назад она была одной из них, но, должно быть, начинает пахнуть человеком. Интересно, какой должна стать температура её тела, пока они не поймут, что она еда.

– Если хочешь уйти, можешь идти, – говорю я Яну.

Он стоит там.

– Я не могу оставить её в таком положении.

– Я даю тебе сбежать из-за Элеоноры.

– Пожалуйста.

– Нет.

Он хватает со стола атаме и бросает его. Он тоже хорош. Он раньше уже обращался с ножом.

Я уклоняюсь, но Кэнди смотрит на Коралин, так что не видит, как он летит. Нож попадает ей в руку и входит по самую рукоятку. Она роняет Касабяна, и я выщёлкиваю наац, ударяя Яна в грудь. Он отбрасывает его обратно на диван, и спустя несколько секунд он уже таращится водянистыми глазами, полными потрясения и подсознательным ужасом от ощущения себя живым. Мгновение спустя он начинает дышать. Когда его лёгкие начинают наполняться воздухом, он тянется к моему пистолету, но его тело всё ещё в шоке, и он слишком неуклюж, чтобы добраться до него. Я поднимаю пистолет и вкладываю ему в руку. Помогаю прижать пистолет ему под подбородок, чтобы всё было правильно, когда он нажмёт на спусковой крючок. От звука выстрела у меня болят уши, а затылок Яна разлетается красными брызгами. Бродячие, которые не направляются к Коралин, сразу устремляются к запёкшейся крови. Я забираю пистолет и прячу в карман пиджака.

Я сую Касабяна под мышку, обнимаю Кэнди и помогаю ей дойти до двери.

– А как же мальчик? – спрашивает она.

– Он хочет быть частью семьи. Пусть будет.

Мы уже в коридоре, когда раздаются крики. Я закрываю дверь и разбиваю вдребезги дедушкины часы, запечатывая комнату. Я хватаю Кэнди с Касабяном и прохожу через тень обратно в свою старую квартиру.

Через дверь спальни я вижу Бриджит. Она лежит с открытыми глазами, обложившись подушками.

Аллегра направляется к нам.

– Мне жаль, что я всегда появляюсь с ходячими ранеными. Но нам больше некуда идти. – Говорю я ей.

Аллегра подхватывает Кэнди, кладёт на диван и идёт за аптечкой.

– Ты же знаешь, что тебе всегда рады. Семья – это непросто, но не иметь никого ещё хуже.

Касабян всё ещё у меня под мышкой.

– О, Боже. Верни меня к зомби, Клубничная Пироженка.

Я возвращаюсь в спальню. Бриджит садится и протягивает руку. Я беру её, но лишь для того, чтобы ей стало легче. Она ещё слишком слаба для объяснений, что человек, на которого ей кажется она смотрит, исчез.

На улице прогремел взрыв. Затем послышалась стрельба. Я выглядываю в окно и вижу пару девушек и молодого парня, удирающих от стаи Лакун. У них есть пистолеты, и они стреляют. Они делают несколько достаточно метких выстрелов, но это не приносит им никакой пользы. Им приходится замедляться, когда они целятся. Через минуту-другую патроны иссякнут, а Лакуны достаточно нагонят их, чтобы всё было кончено.

Я оборачиваюсь к Бриджит.

– Вернусь через минутку.

Я поднимаюсь по лестнице на крышу. Когда я забираюсь туда, то всё ещё слышу выстрелы, но уже не так часто. Они знают, что у них кончаются патроны.

С края крыши мне виден весь город. Это лоскутное одеяло из светлых и мёртвых затемнённых областей, и всё окрашено оранжевым и обесцвечено жёлтым от дюжин пожаров.

У стрелков кончились патроны, и Лакуны приближаются.

Должно быть, Коралин знала что-то ещё о том, как работает Друдж. Я мог бы заставить находящихся поблизости Бродячих делать то, что хочу, но не могу контролировать весь город. А она вела себя так, словно могла. Может, мне следовало спросить её об этом, прежде чем отдавать Бродячим.

Даже если бы я мог контролировать их всех, разве это спасло бы ситуацию? Люцифер сказал не полагаться на какое-то одно оружие. Что, может, мне даже не удастся его сохранить. Возможно, в этом вся суть. Роковой изъян, который проявится в самый неподходящий момент. Когда это случится? Когда я проникну в Даунтаун и воспользуюсь Друджем для охоты на Мейсона? Сейчас, когда я пытаюсь заставить Бродячих вернуться в свои пещеры?

Когда я ещё был на арене, то украл нож, чтобы убить другого бойца, который мне не нравился. Я попытался пырнуть его в туннеле, ведущем на арену сражения, но вес ножа был странный, а лезвие недостаточно острым. Позже я узнал, что это был метательный нож, совершенно неподходящий для рукопашного боя. Он обретал мощь лишь тогда, когда вы его бросали. Чтобы воспользоваться им, вы не могли его сохранить.

Я достаю Друдж из кармана и бросаю с крыши. Он вращается в воздухе, словно брошенная для пари монета. Проходит целая вечность, прежде чем он ударяется о землю.

Лакуны догнали стрелков. Они подминают их. Я слышу, как те кричат.

Друдж ударяется о тротуар и разлетается на миллион осколков.

Лакуны застывают. Мгновение они кажутся ужасными манекенами в демонском доме со страшилками. Затем тихо, как ветер на крыше, они распадаются на части. Они обращаются в прах ещё до того, как касаются земли. Стрелки, обе девушки и юноша, встают. Они пошатываются, хватаются друг за друга и оглядываются по сторонам. Когда они видят, что случилось, то со всех ног бегут прочь. То же самое происходит и дальше по улице. Повсюду Бродячие распадаются на части. Вдалеке гражданские представляют собой одиночные точки, удирающие от стай других точек. Затем стая исчезает, и одиночная точка перестаёт бежать.

Пожары всё ещё полыхают. Половина города по-прежнему погружена в темноту. Воют сирены, и вертолёты разрезают небо. Я спускаюсь обратно по лестнице.

Когда светает, я беру Касабяна обратно в «Макс Оверлоуд», чтобы посмотреть, в каком там всё состоянии.