Текст книги "Убить Мертвых (ЛП)"

Автор книги: Ричард Кадри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Пусть эти люди забирают эти чёртовы фильмы. Просто выпроводи их отсюда. Затем ты и остальная команда свободны. Вам заплатят за полную смену. Если у вас хватит мозгов, то вы отправитесь домой. Если куда-то пойдёте, убедитесь, что знаете, где все выходы. Уходя, заприте дверь.

Он просто смотрит на меня.

– Кто ты такой, чёрт возьми?

– Я владелец этого места.

Он поворачивается к парню, работающему на другой кассе.

– Это правда он?

Второй парень бросает на меня взгляд.

– Ага.

– Круто.

Пока я поднимаюсь наверх, второй парень что-то шепчет первому. Они не знают, что мой слух лучше их.

– Я рассказывал тебе о нём. Он бойфренд мистера Касабяна. Видел все эти шрамы? Они никогда не спускаются вниз. Никто не знает, чем они там занимаются целыми днями, но в мусорном ведре всегда валяется порванная окровавленная одежда.

Поднявшись наверх, я запираю дверь.

– Твои агенты по борьбе с незаконным оборотом алкоголя торгуют самогоном?

Я подтаскиваю прикроватный столик и подпираю им дверную ручку. Достаю из верхнего ящика свой кусочек свинца и рисую на двери и на столике защитные круги.

– Парень, что происходит?

Я открываю кладовку, то бишь спальню Касабяна.

– Я знаю, что самое большое худу, которое ты практиковал всё это время, это рулил своей доской, но можешь ты ещё что-нибудь изобразить, вроде оружия или рунических камней против духов?

– О чём ты говоришь? Что происходит?

Я сажусь на кровать, внезапно ощутив усталость.

– Сегодня ночью мы наткнулись на засаду кучи Бродячих. Бриджит укусили. Я вытащил её и отвёз к Видоку. Но бо́льшая часть Бродячих выбралась на улицы. Не знаю, сколько, но к утру их станет намного больше. Я буду носиться, стараясь разобраться с этим, что означает, что тебе придётся самому о себе позаботиться.

– Чтоб меня.

У меня жар и голова раскалывается. Я швыряю пальто, ремень и пистолет на кровать и иду в ванную. Половина моего лица измазана сажей от поджаренных зетов. Я набираю воду в раковину и умываюсь. Пока обсыхаю, я вспоминаю о ранах на руке. Я достаю из медицинского шкафчика эластичный бинт и перевязываю их. На самом деле, мне это не нужно. Все порезы уже зарубцевались, но я давным-давно усвоил, что раны на руках и ободранные костяшки пальцев заставляют людей нервничать. Так как отчасти он телесного цвета, люди могут не обратить внимания на эластичный бинт. И с этим меньше возни, чем накладывать на руку чары и стараться поддерживать их, когда стучишь кому-то по мозгам.

– Чем ты там занят? Говори со мной.

Я беру с собой большой пузырёк пепто[278]278
  Средство от изжоги.


[Закрыть], возвращаюсь в кровать и глотаю залпом половину розовой жижи. Затем тянусь и роняю пузырёк на пол, потому что передвинул чёртов ночной столик к двери. Перекатившись, чтобы поднять пузырёк, я чувствую головокружение.

– Что это у тебя на руке?

Может, Касабян и туповат, но отнюдь не дурак.

– О, дерьмо. Тебя тоже укусили.

– Я в порядке.

– Я должен убираться отсюда.

– Куда? Собираешься вызвать такси, чтобы тебя отвезли в аэропорт Лос-Анджелеса? Может, авиакомпания даст тебе скидку, потому что ты можешь поместиться на багажной полке.

Он глядит на меня.

– Холодно, чувак. К твоему грёбаному сведению я отправляюсь в чулан. Ты думаешь, я все эти шесть месяцев не ждал, когда ты съедешь с катушек, чокнуты ты пьяный мудила? Я нацарапал на стенах заклинания. И всякий раз, когда заказывал видео, я загружал из Интернета защитные чары. Я Форт-Нокс, чувак. Я чёртова Звезда Смерти.

Он смотрит на меня. Я киваю.

– Вообще-то, это довольно разумная идея. Ступай и запрись. У тебя там есть телефон?

– Угу.

– Хорошо. Оставайся там до тех пор, пока я не сообщу тебе, что всё чисто.

– А что, если ты не вернёшься?

– Попрошу Аллегру или Видока прийти и забрать тебя, если со мной что-нибудь случится.

– Они вообще знают обо мне?

– Вроде как, нет.

– Здорово.

– Не волнуйся насчёт этого. Со мной ничего не случится. Я ведь не человек, помнишь?

– Частично – да.

– Не настолько, чтобы это было существенно. Всё, что имеет значение, это то, что у меня мигрень. Сейчас ты мне кажешься не более аппетитным, чем когда я встретил тебя в первый раз.

– Ты тоже всегда была свиданием моей мечты, Пенелопа. Просто оставайся там на кровати, покойничек.

– Не помнишь, куда я спрятал ту пряжку от ремня?

Касабян закатывает глаза.

– Ты действительно в хорошей форме. Она под матрасом в изножье кровати.

Я отодвигаю матрас и достаю её. Сую в пальто. Я не знаю, что с ней делать, но хочу, чтобы она была под рукой.

– Ты выяснил, что значит надпись на этой штуке?

– Немного. Люцифер может её прочесть, и я воспользовался теми крупицами, что вытащил из его головы, чтобы найти побольше таких вещей.

– Что там написано?

– Это предупреждение и блокирующее проклятие. Оно удерживает что-то от проникновения куда-то. Но я не знаю, кого или куда.

– Бродячих?

– Или свидетелей Иеговы. Или переписчиков. Или представителя «Фуллер Браш»[279]279
  Знаменитая компания, предлагающая средства личной гигиены посредством коммивояжёрской торговли.


[Закрыть].

– Когда выяснишь, дай мне знать.

– Конечно.

Я иду к тумбочке и нахожу аспирин в верхнем ящике. Вытряхиваю четыре штуки и сижу там с минуту.

– Если забыл, твой «ДД» под кроватью.

Я качаю головой.

– Не хочу. У тебя в холодильнике есть вода?

– Вот дерьмо. Ты и правда покойник.

– У тебя есть вода?

– Есть пиво. Это вроде воды.

– Нет. Это вроде пива.

Я возвращаюсь в ванную, глотаю насухо таблетки и запиваю водой из сложенной чашечкой ладони.

– Вот. Я буду в порядке, как только они подействуют.

– Так сказал Джеффри Дамер[280]280
  Джеффри Лайонел Дамер (1960 – 1994) – американский серийный убийца-каннибал, жертвами которого стали 17 юношей и мужчин в период между 1978 и 1991 годами.


[Закрыть], когда врач дал ему валиум.

Я нахожу свой телефон и набираю номер, который дал мне Кабал.

– «Маккуин и сыновья», залоговые облигации[281]281
  Одалживание денег обвиняемым в преступлениях под проценты для оплаты залога.


[Закрыть]. Мы не можем сейчас подойти к телефону. Оставьте свой номер, и мы свяжемся с вами при первой возможности. Если у вас уже есть наше поручительство, даже и не мечтайте о выезде из страны. Приятного дня.

Я возвращаюсь в ванную и пью ещё немного воды. Затем снова набираю номер. Ровно то же самое сообщение.

Я направляюсь обратно в комнату и ложусь.

– Ты собираешься сообщить Люциферу новости об этом дерьме, – говорю я.

– Правда?

– Ага. Я Грязный Гарри[282]282
  «Грязный Гарри» – полицейский фильм 1971 года с Клинтом Иствудом в главной роли об инспекторе Каллахане по прозвищу «Грязный Гарри», который известен своими жёсткими, но эффективными методами работы. Этот фильм на десятилетие вперёд определил облик жанра.


[Закрыть]. Ты Пол Ревир[283]283
  Пол Ревир (1734 – 1818) – американский ремесленник, серебряных дел мастер, ювелир, гравировщик, промышленник и патриот. Один из самых прославленных героев Американской революции. В ночь с 18 на 19 апреля 1775 года, накануне сражений при Лексингтоне и Конкорде, Ревир верхом проскакал к позициям повстанцев, чтобы предупредить их о приближении британских контингентов. Этот эпизод вошёл в историю как «Скачка Пола Ревира». Многие могут помнить его по игре Assassin Creed III, где он был союзником Коннора Кенуэя.


[Закрыть]. Это называется разделением труда.

– Это называется марсианскими познаниями в истории.

– Просто сообщи ему.

– Я имею в виду, что ни один из этих людей даже не реальный.

– Конечно, они реальные. Я видел их по ящику.

Я снова набираю залоговые облигации и прослушиваю сообщение. Ну и хер с ними. Мне нужно закрыть глаза.

– Я собираюсь лечь и ждать обратного звонка. Тебе лучше пойти и запереться.

Касабян, изображая жука, сползает на пол и на своих маленьких ножках подходит к кладовке. Останавливается у двери.

– Серьёзно, чувак, ты собираешься стать чокнутым каннибалом?

Я сажусь.

– Когда я оставил Бриджит, она уже превращалась. Я выгляжу мёртвым или голодным?

– Я не хочу, чтобы ко мне ломился новый сосед по комнате, вот и всё, что я хочу сказать.

– Не открывай дверь никому, кроме меня. Секретное слово – «рыба-меч».

Он закрывает дверь, и я слышу, как он щёлкает замком. Раньше он никогда этого не делал. Включается телевизор. Я ожидаю услышать Луча Либре[284]284
  Мексиканский реслинг в масках.


[Закрыть] или старый фильм, но, похоже, идут новости.

Я закрываю глаза и несколько минут дрейфую в темноте, давая пепто и таблеткам делать своё дело. Я уже чувствую себя лучше, хотя голова всё ещё пульсирует в районе глаз. Скоро это прекратится. Я знаю.

Я солгал Касабяну. Я чувствую, что умираю внутри, но лишь та часть, что является Старком. Он то появляется, то исчезает из фокуса, как затухающий стробоскоп. Тёмные интервалы становятся всё длиннее и длиннее. Скоро вспышки прекратятся, и Старк исчезнет.

Звонит телефон. Я его игнорирую.

Покойся с миром, говнюк. Может, кто и будет скучать по тебе, но точно не я.

Телефон замолкает, а затем через секунду снова начинает звонить. Я беру трубку.

– Да что, чёрт возьми, с тобой не так, парень? У тебя всё время уходит на то, чтобы подставлять людей? Клянусь, ты мог бы открыть чёртову франшизу.

Я сажусь и спускаю ноги на пол.

– Привет, док. Чего хотел? Я просто слегка занят.

– Я архангел, помнишь? Внезапно эфир начал пахнуть кровью, и это шло с твоей стороны. Сегодня ночью пострадала какая-то из твоих девушек, верно? И это была не Аллегра, – говорит Кински.

– Тебе не кажется, что прямо сейчас уже поздновато вытаскивать твою маленькую чёрную сумку? У тебя есть секреты, которые ты хочешь сохранить, меня это не напрягает. Я могу это уважать. Но не нужно звонить мне, когда путешествуешь по тёмной стороне луны, становясь всё выше-и-могущественнее. Я считал тебя одним из немногих, на кого могу положиться, но оказалось, что это лишь ещё одно напоминание о том, что мне никогда не следует доверять ангелу.

– А тебе никогда не приходило в голову, что последнее, чего мне хотелось, это срываться посреди ночи и тащить за собой Кэнди? Что для этого мне потребовалась какая-то весьма весомая причина?

– Типа чего? Потребовалось перетянуть струны на арфе?

– Типа того, что кто-то пытается нас убить. В основном, меня, но, похоже, они не против того, чтобы убить кого-нибудь из моего окружения.

– С Кэнди всё в порядке?

– С нами обоими всё в порядке, но нам повезло, а так не может продолжаться вечно.

Он с минуту молчит. Я никогда раньше не слышал такого напряжения в его голосе. В трубке позади него слышен шум. Ветер и грохот. Похоже, что он звонит с обочины автострады.

– Что именно произошло?

– Как-то вечером мы были в тайском заведении, которое нам нравится, и вошли шестеро громил в масках. Они делали вид, что хотят ограбить это место, но я мог читать их и знал, что они пришли для чего-то другого. Они велели девушке на кассе отдать деньги, но постоянно ей мешали. Они велели посетителям не двигаться, но всё время спотыкались о них. Всё это было спектаклем, чтобы появился повод стрелять. Когда никто не заглотил наживку, они завелись по-настоящему и принялись палить во все стороны. Эти парни не были ворами. Они были группой наёмников.

– Откуда ты это знаешь?

– У уличной шпаны нет винтовок с «Дыханием Дракона»[285]285
  Патроны для дробовика, содержащие экзотермические пирофорные материалы, которые при соприкосновении с воздухом моментально воспламеняются, образуя сноп пламени длиной до 10-15 метров.


[Закрыть] и квантовых «уборщиков»[286]286
  Street Sweeper – 12-зарядный полуавтоматический дробовик с барабанным магазином.


[Закрыть]. Повсюду вокруг нас люди сгорали и распадались на субатомные частицы.

– Дерьмо, похоже на снаряжение Стражи.

– Или Люцифера. У него целое стойло передовых друзей. Хотя почему они пришли за мной спустя столько лет, я не могу сказать.

– Я знаю, что ты мистер Самоконтроль, а Кэнди не сделала ничего, чтобы взбесить их?

– Когда началась стрельба, она перешла в режим абсолютной ведьмы и да, было непросто её затормозить. Она завалила парочку из них, прежде чем мне удалось её остановить. Всё, чего я хотел, это вытащить нас двоих оттуда, пока мы ещё держались на ногах. Чем дольше мы там находились, тем больше гражданских оказывалось сопутствующим ущербом.

– Вы в безопасности там, где сейчас находитесь?

– Пока мы в безопасности, потому что продолжаем двигаться. Это одноразовый телефон, но всё же я не в восторге от столь долгого разговора.

– Зачем ты позвонил?

– Сказать тебе убираться оттуда. Скоро этот город накроет самая дерьмовая буря столетия. Я это чувствую. Мертвецы и раньше бродили, и Саб Роза всегда с этим разбирались, но сейчас всё по-другому. Не знаю, смогут ли они закупорить бутылку на этот раз.

– Насколько по-другому? Что ты знаешь?

– Это будут не несколько выбравшихся из какой-то заброшенной шахты зетов и Лакун. Тут всё масштабнее. Я никогда прежде не чувствовал ничего подобного. Это чертовски велико, чтобы ты справился самостоятельно, и не говори мне, что не собираешься пробовать, потому что это именно то, чем ты занимаешься.

– Спасибо за предупреждение, но мне нужно кое-что тут сделать. Здесь эта раненая девушка, помнишь?

– Чёрт возьми, парень. Сейчас не повод упираться, как баран. Говорю тебе, хватай Эжена с Аллегрой и убирайся из Лос-Анджелеса. Если нужно, бери и другую девушку.

– Я передам им твои слова, но сам собираюсь задержаться.

– Ты однажды уже спас этот город. Тебе не нужно делать это привычкой ценой жизни.

– Поверь, я знаю. Но остаюсь в любом случае. Видишь ли, я курил ночью сигарету из зета, и меня цапнули.

На этот раз воцаряется долгое молчание.

– Тогда и пострадала та девушка?

– Угу. Её зовут Бриджит. Её тоже укусили. Видок высадил её в Зимний Сад. У меня есть ощущение, что таскаться с ней в таком состоянии небезопасно.

– Ладно, но быть укушенным не обязательно что-то значит для кого-то вроде тебя, – говорит он. Он говорит тихо. Я едва слышу его сквозь шум на линии.

– Я как раз объяснял это кое-кому. Но правда заключается в том, что я не хочу рисковать. И даже если нефилим не начинает видеть в каждом закуску, сейчас я чувствую себя неважно и не слишком хорошей компанией. Для всех будет лучше, если я останусь.

– Может, нам с Кэнди стоит вернуться.

– Ага, то, что вас двоих подстрелят, всё исправит.

– Я не собираюсь просто бросить тебя там.

– Док, держись к чертям подальше от Лос-Анджелеса. Это больше не твой город. Он мой, и я спалю его дотла, если придётся. Позаботься о себе и Кэнди. Спасибо, что позвонил, и спасибо за предложение. Передавай Кэнди привет от меня.

Я вешаю трубку прежде, чем он скажет ещё какую-нибудь глупость насчёт возвращения. Я не боюсь. Следовало бы, но моя голова немного странная, так что не боюсь.

У меня ясная голова, не такая ясная, какой была до того, как выпивка вышла из-под контроля. Ясная, как никогда в жизни. Я чувствую себя слепцом, выторговавшим новые, лучшие глаза. Мир никогда не выглядел таким, как сейчас. Как глубоководная рыба со дна океана. Они так далеко внизу, что там совсем нет света, и их кожа стала прозрачной. Вы одновременно видите рыбу и сквозь рыбу. Вот каким я вижу теперь мир. Я вижу его, а также внутри и сквозь него. Вот каким видят мир ангелы. Реальным, но лишь настолько, насколько реальны души практически мёртвых перед тем, как стать совсем мёртвыми. Для них мы мир призраков. Вот как ангелы могут превращать города в соль, а реки в кровь. Для них мы уже на 90% трупы, а та часть, что жива, сделана из стекла. А стеклу суждено быть разбитым.

Когда Старк исчезнет, останется один ангел.

Посмотрите на меня, мальчики и девочки. Я становлюсь Смертью. Разрушителем миров.

Я снова набираю залоговые облигации.

Линия щёлкает.

– Да?

Похоже на женский голос.

– Это «Маккуин и сыновья»?

– А это тот парень, который названивает посреди ночи и только дышит мне в голосовую почту?

– Наверное, это был я.

– Ваш номер мне не знаком, а определитель говорит, что вы звоните не из камеры. Что вам нужно?

– Мне нужно встретиться с Джонни Сандерсом. Не говорите «нет». Сначала я не вспомнил ваше имя, но теперь вспомнил: оно было на спичечном коробке, который был у меня в кармане, когда я выполз из ада. Мы как-то связаны. Вы добьётесь для меня аудиенции у Папы[287]287
  Здесь использовано слово Pope – в значении титула, Папы Римского.


[Закрыть] Джонни, потому что в противном случае весь этот город погибнет, и я гарантирую, что вы будете в числе первых.

Кто-то ещё что-то говорит. «Маккуин и сыновья» прикрывает микрофон рукой. Приглушённый разговор продолжается. Затем она возвращается.

– Приходите в офис к девяти тридцати. Знаете, что принести с собой?

– Я знаю, что принести.

– Отлично. Не скупитесь на мармеладки.

Я набираю номер Аллегры, и она снимает трубку на втором гудке.

– Прости. Я тебя разбудил?

– Чёрта с два. С таким другом, как ты, никто не ждёт, что ночью получится поспать больше нескольких часов.

– Бриджит уже там?

– Угу. Эжен присматривает за ней. Чтобы убедиться, что зелье действует, и с ней всё в порядке.

– Спасибо.

– Без проблем. Но с тебя история о том, как ты подцепил Пусси Галор[288]288
  Пусси Галор («Пиздатая») – вымышленный персонаж фильма «Голдфингер» (1964 г.), невероятно крутая подруга Джеймса Бонда.


[Закрыть].

– Не вопрос. Слушай, мне надо снять с кое-кого показания счётчика. У тебя есть анимаскоп?

– Парочка разных видов. Но я думала, ты гоняешься за зомби. Зачем тебе анимаскоп?

– Я встречаюсь кое с кем новым, и мне нужно знать, мёртвый он или живой. Если у меня будет анимаскоп, тебе не нужно идти со мной. Так будет безопаснее.

– На хрен. Вы с Эженом собираетесь оберегать меня до самой смерти. Если тебе нужен анимаскоп, я та, кто будет с ним работать. Таковы условия.

– Ладно, но тебе придётся сказать Видоку. И не опускай ту часть, где я сказал, что ты можешь остаться дома.

– Когда мне тебя ждать?

– Я должен встретиться с этим контактом в Голливуде сегодня утром в девять тридцать. Зайду за несколько минут до этого.

– Я буду готова.

Большой Центральный Рынок открывается только в девять, то есть через несколько часов. Я ложусь на кровать, закрываю глаза и снова погружаюсь в ангельскую темноту. Я уже чувствую себя здесь как дома. Место, где я должен был находиться всю свою жизнь. Если бы, когда был ребёнком, я видел и чувствовал так же, как сейчас, то из меня не вырос бы тот, кто позволил Мейсону так себя одурачить. Я бы не потерял в аду треть своей жизни. Меня не украшали бы шрамы, и я бы не жил с покойником на чердаке. Обычно, когда я прокручиваю в голове, как я пустил свою жизнь по пизде, мой мозг превращается в болотный газ, а зрение наливается кровью. Мне требуется сигарета и выпивка, чтобы сердце не выскочило из груди. Но сейчас моё сердце бьётся ровно. Я не хочу ни стакана красного пойла, ни закурить. Мир – идеальный белый бриллиант. Прозрачный. Грани светятся внутренним отражённым светом. И чтобы разбить всё вдребезги, требуется лишь один удар в нужное место.

Я встаю

за несколько минут до девяти и прохожу через тень, чтобы выйти на углу Большого Центрального Рынка. Я не видел этого места с того дня с Элеонорой. Оно выглядит намного приятнее, когда не охвачено огнём.

Я покупаю сумку-холодильник и сухой лёд в винном магазине, где Элеонора сожгла себя. Мне приходится сделать остановку в трёх разных мясных лавках, чтобы убедиться, что у меня достаточно свиных потрохов, чтобы подкупить Джонни. На филиппинском рынке рядом со входом с Хилл-Стрит я по дешёвке приобретаю свиной крови, чтобы дополнить банкет.

Конечно, если бы я так себя чувствовал раньше и не облажался нужным образом, чтобы оказаться именно там, где оказался, в нужное время и в нужном месте, возможно никогда бы не встретил Элис. А без этого зачем мне вообще что-то делать?

Я покупаю пару полукилограммовых пакетов мармеладок и шагаю в другую тень.

И выхожу в гостиной Аллегры и Видока.

Они сидят вокруг кухонной стойки и пьют кофе. Аллегра одета, но что-то не так с её пропорциями.

– Пока меня не было, ты набрала десяток кило?

– Его спрашивай, – отвечает она и кивает на Видока.

– Я просто хочу, чтобы она была как следует упакована, если твой дружок попытается сделать из неё снек.

– На мне три рубашки, свитер и пальто.

Я смотрю на француза.

– Может, проще было окропить её святой водой, или репеллентом против акул, или что там отпугивает Бродячих?

– Это я тоже сделал. Но чары можно разрушить. Зельям противодействовать. Я лучше предпочту, чтобы она какое-то время не выглядела такой хорошенькой, если это означает, что она вернётся домой.

Аллегра улыбается и наклоняется через стойку, чтобы чмокнуть его в щёку.

– Где Бриджит?

– Пока что в спальне, пока я не найду для неё надёжное и более постоянное место.

– Спасибо.

– Не стоит.

– Я бы тебя пригласил, но и так рискованно брать с собой ещё одного человека. Не думаю, что укротители этого парня пойдут на двоих.

Видок отмахивается от комментариев.

– Мне всё равно нужно остаться присмотреть за твоей Спящей Красавицей. И, как мне несколько раз за утро объяснила моя дорогая, ей нужно увидеть и испытать то, что испытал я, чтобы стать алхимиком, которым она когда-нибудь станет.

– Хороший ответ, – говорит Аллегра.

– Готова идти? – спрашиваю я.

Она встаёт и хлопает по перекинутой через плечо нейлоновой сумке курьера.

– Анимаскоп на месте.

Я протягиваю ей пакетики с мармеладками.

– Это для чего?

– Дань.

– А что в холодильнике?

– Скоро увидишь. Тогда пожалеешь, что спросила.

Она обходит стойку и целует Видока по-настоящему. Он смотрит на меня.

– Ты ведь будешь присматривать за ней так же, как присматривал бы за Элис, правда?

– Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– И с тобой. Хорошо себя чувствуешь?

– Я в порядке. Ты был прав. Эликсир Чашницы не даёт мне ни капельки измениться.

– Отлично.

Аллегра берёт меня за руку. Мы проходим сквозь тень на стене и выходим на Голливудский бульвар.

Залоговые облигации «Маккуин и сыновья» находится в конце квартала, рядом с магазином подержанных медицинских товаров. Протезы рук и ног висят на верёвках и стоят в витрине, словно товар дня в худшей в мире мясной лавке.

Мимо с мигалками проносится пара машин полиции Лос-Анджелеса. Интересно, они направляются схватить каких-нибудь гангстеров или проверить первые сообщения о странных убийствах каннибалами?

Офис залоговых облигаций является клоном всех унылых отделений Департамента транспортных средств и автостанций мира. Это одна просторная комната с люминесцентными лампами и белым кафельным полом. Помятые металлические столы, заваленные бумагами, которые так и не удосужились подшить последние, кто пользовался столом. По всей комнате висят доски объявлений, увешанные флаерами о занятиях, дешёвых переездах и консультантах по наркотической зависимости, у которых есть лишь номер 800 и веб-сайт. Всё остальное – календари и плакаты «Разыскивается». Если выстрелить времени в живот, оно приползёт умирать сюда.

Похоже, это место только открылось. За столом в дальнем конце комнаты сидит и разговаривает по телефону кто-то в белой рубашке с закатанными рукавами.

– Билли, заставь отдать тебе деньги или забери его машину. Я знаю, что это незаконно, ну и что, чёрт подери?

Я узнаю голос женщины, с которой сегодня разговаривал рано утром.

– Единственный способ привлечь внимание освобождённого под залог – это пригрозить позвонить его надзирателю или показать ему, что его яички являются футбольными мечами, а ты – Дэвид Бекхэм. Бекхэм. Это британец, который лупит по мячу за миллиард долларов в год. Слушай, просто забери деньги, которые он должен, или можешь не появляться в офисе.

На ней белая рубашка, чёрные «дикис»[289]289
  Крупнейший производитель рабочей одежды в США. В последние годы одежда Dickies также стала частью уличной моды. Если раньше Dickies отождествлялся с простыми работягами, то сегодня он ассоциируется с суровой, непритворной жизнью американских улиц.


[Закрыть] и чёрный галстук, который она словно стащила с трупа Джо Фрайди[290]290
  Вымышленный персонаж радиопостановок и телесериалов (1949–1970), правильный во всех отношениях детектив полиции Лос-Анджелеса, шаг за шагом кропотливо распутывавший зловещие преступления.


[Закрыть]. У неё широкие плечи и верхняя часть туловища, как будто кто-то ещё в довольно юном возрасте обучал её боксу. Она не любит нас, незнакомцев, в своём офисе. Она не любит тех, кто не готов передать право собственности на свою машину или свой дом.

Я cдвигаю холодильником какие-то бумаги и ставлю его ей на стол. Теперь я ей действительно нравлюсь.

– Должно быть, ты Маккуин, но я не вижу никаких сыновей.

Она пристально смотрит на меня.

– Маккуин был мой отец, и он умер. И нет никаких сыновей. Папочка был оптимистом, но всё, что ему досталось – это я.

– Мне знакомо это чувство.

– Я не говорила, что ты можешь поставить это сюда, – говорит она, указывая ручкой на холодильник. – От него останется круг.

– Значит, нам пора идти.

Она выгибает шею, чтобы взглянуть на болтающуюся в шаге позади меня Аллегру.

– Я приглашала Власа. Не помню, чтобы приглашала и Еника[291]291
  Берт и Эрни (в русской версии Влас и Еник) – кукольный дуэт, появляющийся на протяжении всех сезонов детского телешоу «Улица Сезам» и занимающий одно из главных мест в передаче.


[Закрыть].

– Она мой технический консультант. Я не знаю ни тебя, ни твоего бойфренда-Бродячего. Она здесь, чтобы подтвердить, что он тот, за кого вы с Кабалом его выдаёте.

Она кивает.

– Тебя прислал Кабал. Не удивительно, что у меня начала гореть задница, как только ты вошёл. Этот парень – один большой ректальный зуд, как и его дружки. Почему я должна позволить тебе увидеть Джонни?

– Ты не расслышала? Я Кларк Кент, и я здесь, чтобы спасти мир.

– Забота о мире не входит в мои обязанности. Я забочусь о Джонни.

– Представь меня, и, возможно, я смогу помочь в этом.

– Мы не нуждаемся в твоей помощи.

Офис по-прежнему остаётся всё тем же оставь-всякую-надежду бункером, который я увидел, когда вошёл, но для моего нового ангельского зрения он рентгеновский снимок мерцающих вибрирующих молекул. Всё состоит из одинаковых микроскопических частиц, и они почти невесомы.

Я оборачиваюсь и вручаю холодильник Аллегре, поворачиваюсь обратно к «Маккуин и сыновьям», подцепляю двумя пальцами край стола и подбрасываю его в воздух. Он поднимается достаточно высоко, чтобы задеть потолочные плитки, и приземляется в перевёрнутом виде с глухим тяжёлым металлическим «бум». Следом за ним на пол падает снег из бланков освобождения под залог.

«Маккуин и сыновья» смотрит на меня со своего рабочего кресла.

– Полагаю, ты действительно тот парень, о котором они говорили, что придёшь.

– Кто говорил?

– Ректальный зуд.

Я киваю и забираю у Аллегры сумку-холодильник.

– Извините за такую встречу, но вы не первые, кто приходит сюда и объявляет себя святым Георгием, ангелом Гавриилом или самим дьяволом, и начинает задавать вопросы. – Говорит Маккуин.

– Я думал, что Джонни – это секрет.

– Должен быть. Отсюда и такая встреча.

– Понимаю. Если хочешь, поставлю стол на место.

Она качает головой.

– Пусть этим займётся Билли. Это будет его епитимья за смертный грех ущербности.

– Привет. Я Аллегра.

Мы оба оборачиваемся.

– «Маккуин и сыновья», это Аллегра. Она алхимик и мой медицинский специалист, – говорю я.

Аллегра хмуро смотрит на меня и поворачивается к Маккуин.

– Если ты в ближайшее время не скажешь ему своё настоящее имя, гарантирую, он до конца наших дней станет звать тебя «Маккуин и сыновья».

– Трейси.

– Привет, Трейси, – говорит Аллегра.

Трейси снова переключает внимание на меня.

– Итак, ты действительно тот самый Сэндмен, о котором говорят люди.

– Даже не знаю. Я не со столь многими разговариваю.

– Ты действительно проделал весь этот путь из ада ради женщины?

– А ты бы не стала?

– Блин, чувак. Я делаю это каждый день.

Трейси запирает офис и ведёт нас за угол к жилому зданию в паре кварталов отсюда. Это один из тех своеобразных лос-анджелесских комплексов, опирающихся на ряд металлических опор, с открытой парковкой внизу и парковкой наверху. Выглядит так, будто Ганнибал Лектер нанял архитектора спроектировать что-то, гарантированно превращающееся в человеческий пресс для мусора в случае любого землетрясения выше 3.0 баллов.

У неё угловая квартира на верхнем этаже. Скорее всего, это было жильё старого владельца или управляющего дома, потому что оно выглядит так, словно кто-то снёс стену и превратил две маленькие квартиры в одну приличного размера.

Нас впускает маленькая блондинка.

– Это он? Я думала, придёт только один человек.

– Всё в порядке, крошка. Эта чикса – доктор, и она принесла конфеты.

Трейси впускает нас и закрывает за нами дверь.

– Это Фиона, – говорит она, подходя к блондинке. – Фиона, это Старк и Аллегра.

– Привет.

– Спасибо, что приняли нас так быстро, – говорит Аллегра.

Фиона нервно улыбается ей.

– Просто у Джонни не так много посетителей, и мы знакомы с большинством тех, кто приходит к нему.

– Итак, зачем вы здесь и хотите увидеть Джонни? – спрашивает Трейси.

– Потому что Джонни может и лучший в своём классе, но его друзья прогуливают школу, и они голодные, – отвечаю я.

Она напрягается:

– Будет вспышка?

– Уже началась, но ещё не поздно. Возможно, Джонни сможет помочь нам не дать ей выйти из-под контроля.

– Мы ничего не слышали о бродячих зетах, а мы знакомы с некоторыми важными Саб Роза, – говорит Фиона.

– Люди исчезают уже несколько недель, но лишь по одному-двое за раз. Прошлой ночью был первый прорыв Бродячих на улицы. Раз Саб Роза не болтают об этом, то скорее всего потому, что кто-то из Саб Роза за этим стоит.

– Уверен?

– Да.

– Кто?

– Я думаю, что это Кабал. У него есть предыстория, семейная ссора за плечами, и его публичная пьяная выходка напугала большинство других семейств. И не зря. То, что Кабал притворяется сумасшедшим, не означает, что он им не является.

Трейси достаёт из холодильника бутылку синей мексиканской газировки, откручивает крышку и бросает в раковину.

– Если никто не говорит о сбежавших зетах, откуда ты об этом знаешь?

– Потому что я их выпустил. Они укусили мою подругу и сбежали, пока я вытаскивал её.

– Ты их выпустил? Так что всё это твоя вина.

– Они выбрались, когда я пытался спасти подругу. Я тот, кто обошёл полмира, чтобы остановить то, что происходит, и спасти все ваши задницы. Вы хотите начать разбираться, чья это вина, что Бродячие выбрались прошлой ночью, а как насчёт того, чтобы сперва выяснить, кто их туда поместил?

– Да, наверное, – говорит Трейси. – Где они были?

– В доме Спрингхилов.

Трейси с Фионой переглядываются, но ничего не говорят.

Я поднимаю сумку-холодильник.

– Она становится всё тяжелее. Как полагаете, мы можем увидеть Джонни?

Трейси ставит газировку на стойку и жестом приглашает нас следовать за ней к закрытой двери в дальнем конце квартиры.

– Не входите, пока я не скажу, и ничего не говорите, пока я не скажу ему, кто вы такие. Учёные своего рода обсессивно-компульсивные[292]292
  Обсессивно-компульсивное расстройство – психическое расстройство, при котором у больного непроизвольно появляются навязчивые, мешающие или пугающие мысли (так называемые обсессии). Он постоянно и безуспешно пытается избавиться от вызванной мыслями тревоги с помощью столь же навязчивых и утомительных действий (компульсий). Ранее ассоциировалось с высоким интеллектом.


[Закрыть] личности. Не принимайте близко к сердцу, если он будет вас игнорировать какое-то время.

– Понял.

Она открывает дверь и говорит: «Джонни?». Словно беседует с нервным шестилетним ребёнком.

– Здесь несколько друзей хотят тебя увидеть. Могу я позволить им войти?

Я ничего не слышу, но Трейси приглашающе машет нам рукой.

– Джонни, это Аллегра и Старк. Они принесли тебе подарки.

Она кивает нам поставить сумку-холодильник и мармеладки на пол рядом с Джонни.

Джонни Сандерс сгорбился над металлическим раскладным столиком с увеличительной маской на гладкой белой голове. Он изучает что-то микроскопическое в левой руке, а его правая рука парит над предметом с тонкой кисточкой. На нём лишь чёрные треники, и ничего больше. Он похож на готового нанести удар богомола-альбиноса. Джонни не просто тощий. Он тощий, как из Освенцима. Можно пересчитать все его рёбра. Практически чиркнуть по ним спичкой. Но он не выглядит больным или слабым, скорее отдельной породой людей-минималистов, созданных с целью занимать в мире как можно меньше физического пространства.

– Джонни, можешь поздороваться?

– Минутку, – бормочет он.

Его правая рука двигается почти незаметно. Я не уверен, что Аллегра или Трейси видят это. Я едва уловил движение, а ведь я могу видеть вплоть до кварков в его ногтях.

Джонни удерживает свой микроскопический объект на расстоянии вытянутой руки, секунду рассматривает, дует на него и кладёт в перевёрнутую крышку от маленькой коробки. В крышке дюжины других предметов размером с блоху. Явно удовлетворённый, Джонни поворачивается и глядит на нас. Он улыбается и на мгновение становится похожим на человека.

– Привет. Я Джонни.

Он встаёт и протягивает руку. Это рефлексивный жест. Что-то, чему он научился или помнит из другой жизни. Аллегра пожимает, и я следом. Он держит мою руку и смотрит на меня, склонив голову набок, как собака, прислушивающаяся к странному звуку.

– Они принесли тебе кое-какие вкусности, – говорит Трейси.

Джонни трогает ногой сумку-холодильник и пакетики с конфетами.

– Спасибо.

– С радостью, – говорю я. – Не возражаешь, если мы присядем?