Текст книги "Неформальные отношения (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Блин, ну больно же!

– Миллер, я серьезно!

– Мы ведь не монстры. Мы же не собираемся съедать целый поднос печенья.

Она в удивлении задрала брови.

– В самом деле? Потому что я отчетливо помню, что в старших классах ты съел две дюжины штук, а затем спрятал оставшуюся часть в подушке.

– Ладно, во-первых… – Я положил руки на столешницу. – Я был растущим подростком, и мне нужен был белок.

– Это, вообще, не белок, но продолжай. – Эмерсон махнула в мою сторону лопаткой.

Я выхватил лопатку из ее руки и указал ею в лицо Эм.

– Во-вторых, ты знаешь, что тогда я становился голоден среди ночи, так зачем ходить вниз по лестнице вниз, когда в моей подушке есть секретное место, где можно прятать еду?

– Миллер! Ты заставил свою маму пришить к подушке карман, в котором можно прятать еду! Подушки с карманами не продаются!

Я самоуверенно усмехнулся.

– Лучшая идея в моей жизни.

– Твоя мама просто устала от того, что ты постоянно всех будишь, громко топая, пока ходишь вверх и вниз по лестнице… вверх и вниз по лестнице… хныкая: «Мама, я хочу есть!»

Она идеально подделала мой голос.

– Закончила? – Я скрестил руки.

– «Ма! Где мой цыпленок!», – хихикнула она. – «Ма! У нас снова закончилось молоко!»

Эм медленно опустила руки. Она знала, что будет дальше.

Я посмотрел на нее и, молча, поднял один палец, потом второй, потом третий.

Она взвизгнула.

И я метнулся к ней.

Я всегда так делал.

С ревом обхватил ее тело и отнес ее обратно на кухню, готовый сделать все необходимое, чтобы попробовать.

Печенье.

Не ее.

О, черт, возможно, мне хотелось и того, и другого.

У меня в голове мелькнуло очень яркое изображение Эмерсон, покрытой шоколадом. Я поставил Эм на ноги и прижал столешнице:

– Печенье на бочку.

– Нет. – У нее вздымалась грудь.

– Да.

– Нет.

– Я могу делать это весь день, Эм.

– Одно. – Она подняла палец. – Ты можешь попробовать ОДНО, но это все, и не говори Санчесу, потому что я поклялась всеми правдами и неправдами, что мы его подождем. Бедный парень так несся по коридору, Миллер, что чуть не сломал кнопку в лифте.

– Должно быть, этот мужик любит твое печенье, – прохрипел я.

– Никогда не думала, что будут существовать двое одинаково одержимых парней, – задыхаясь, сказала она. – Ты собираешься просто пялиться на меня или попробуешь? – Ее улыбка пропала, когда взгляд метнулся к моему рту и обратно.

– Попробую, – прошептал я, медленно потянулся за ее спину и взял одно печенье. Поднес его к рту и откусил, а затем поднес оставшийся кусочек к ее губам.

Она покачала головой.

– Мне кажется, я получаю больше удовольствия, наблюдая за тем, как ты ешь, а не когда сама ем.

– Тогда наблюдай. – Я прикончил печенье и облизал пальцы, а затем Эм скользнула большим пальцем по уголку моих губ.

Мой язык встретил ее большой палец.

Она не отдернула руку.

Даже ее кожа была удивительной на вкус.

– У тебя, хм, там был шоколад, – сглотнула она и отвернулась.

Мне потребовалась каждая частичка контроля, которая была в теле, чтобы не поцеловать ее, не обрушиться ртом на ее губы и не дать ей, по-настоящему, кое-что попробовать.

– Если кто-нибудь из вас съел печенье, то вы для меня мертвы! – раздался голос Санчеса, затем открылась дверь.

Я уничтожил все доказательства, перераспределив печенье на подносе, и подмигнул Эм, прежде чем Санчес добрался до кухни.

Он посмотрел на поднос, потом на меня, потом снова на поднос.

– Ты переложил одно.

– Так и есть. – Я сглотнул. – А потом кое-кто шлепнул меня лопаткой. Поосторожнее с ней. – Я ткнул пальцем в сторону Эм. – Она такая жестокая.

– О, моя женщина психанула из-за одного украденного печенья? – поддразнил Санчес, притянув ее в объятие.

У меня защемило в груди.

И подкралась тошнота.

Я сжал кулаки и попытался отвести взгляд, но это было невозможно. Они стояли прямо передо мной. Санчес коснулся губами ее губ, затем вздохнул, прижимаясь к ее телу, и еще раз доказал мне, что Эм принадлежала не мне.

И самое хреновое было то, что я вполне уверен, что он неспециально это сделал – просто ничего не мог с собой поделать.

Я знал это чувство. Оно преследовало меня каждую секунду каждого дня.

– Ребята, мы будем есть печенье, или мне стоит на некоторое время оставить вас наедине? – поддразнил я.

– Сначала печенье. Затем секс. – Санчес кивнул.

Эмерсон ахнула.

– Мужик с приоритетами, – кивнул я, пытаясь отринуть противное ощущение в животе. – Мне это нравится.

Он протянул руку для рукопожатия.

Я ее принял.

И постарался не блевануть, когда схватил еще одно печенье и сунул его в рот, чтобы хоть чем-то себя занять. Чтобы оставаться в здравом уме.

Вариантов было два: либо съесть всю еду, либо сделать что-то глупое, например, заявить на Эмерсон свои права, основываясь лишь на том факте, что я знал ее намного дольше, чем он.

Но настоящее не учитывало прошлого.

Уже нет.

И мы согласились забыть об этом.

Так что у меня было два варианта на выбор. Я мог бы избегать их, как чуму, и потерять ее навсегда, или жить во лжи.

Я посмотрел в глаза Эм, когда она вернулась в медвежьи объятия Санчеса.

Да уж, варианты были отстойными.

Избегать.

Или жить во лжи?

И я решил жить во лжи.

Глава 24

ЭМЕРСОН

В груди все болело.

Я с трудом проглотила половину одного печенья с глотком молока. Мы смотрели фильм «Джейсон Борн». Я сидела между двумя самыми горячими парнями на планете, пока они спорили о кибертерроризме и бросались печеньем в телевизор.

Все было идеально.

И это был настоящий ад.

Как можно ощущать такие противоречивые эмоции? Санчес обвил рукой мою спину и крепко обнял, но часть моей ноги все еще касалась ноги Миллера, и я знала, что он это знал, потому что время от времени тот двигался, и эта пытка начиналась снова и снова.

Из-за ощущения его мускулистого бедра через ткань его джинсов…

Или из-за того, что я чувствовала касание его пальцев, когда он протянул мне одеяло…

И все же Миллер оставался верен своему слову – быть моим другом; во всяком случае, я была на грани нервного срыва, пока как он разговаривал с нами как обычно, пока Санчес держал меня за руку и играл с моими волосами.

Я бы солгала, если бы сказала, что внимание Санчеса казалось мне неприятным. Мне оно нравилось. Санчес был не таким, как я ожидала. Я имею в виду, что он вел себя нахально, но, наблюдая за тем, как он играл, и как вел себя в комнате, все обретало смысл. Не было никакого шанса, чтобы он был другим.

И это работало.

Это покоряло, по крайней мере, меня, и я знала, что, даже когда Санчес дразнился, всегда была черта, которую он не хотел переступать, по крайней мере, пока.

Казалось, что Санчес доказывал мне или, возможно, самому себе, что он способен на большее, чем отношения на одну ночь. Я все еще не спрашивала его о Джеки. Не была уверена, хочу ли что-то знать, кроме того, это было не мое дело, ведь так?

Как только закончился фильм, Миллер стукнулся с Санчесом кулаками, а затем дал мне пять, потому что, на его взгляд, я была слишком блондинкой, чтобы стукнуться кулаками со мной.

На самом же деле, вся причина была в том, что его руки были такими большими, а мои были такими маленькими, что у меня заболели бы костяшки! И я, конечно же, об этом сказала, защищаясь, после чего оба парня дразнили меня еще добрых десять минут, а я стояла и выслушивала это.

Уборка была минимальной и заняла у меня всего около тридцати минут. Я была вымотана, пытаясь держать свои чувства под контролем и сосредоточиться на парне, который реально заботился обо мне, на парне, который хотел меня не только из-за того, что был у меня первым. Я нахмурилась. Это была потенциально несправедливая оценка Миллера, но это все, что у меня было.

– Эмерсон? – Санчес шел по коридору в только низко посаженных джинсах, с улыбкой, предназначенной для единственного человека, находившегося в комнате – для меня. От вида его золотистого мускулистого тела, я распереживалась, что у меня начнется гипервентиляция легких.

У Санчеса были татуировки: несколько вокруг правой руки и одна тянулась вдоль подтянутого пресса.

Я облизала губы.

– Осторожно, Соблазнительные Изгибы. – Его тон был предупреждающим. – Оближешь еще раз, и придется оставить меня себе.

– А кто сказал, что я не планирую оставлять себе? – Я медленно пошла ему на встречу.

– Некоторые говорят, что меня нельзя приручить. – Санчес прищурил глаза.

– Кто говорил о приручении?

Взгляд Санчеса смягчился.

– Я тебя не заслуживаю.

– Пожалуйста, не говори так. – Мне пришлось отвести взгляд, чтобы он не увидел стыда в моих глазах. Стыда, с которым я жила. Вины, которая давила на меня. Я хотела принадлежать ему. Хотела прыгнуть ему на руки и дать все, но это было бы ложью.

И я подумала, был ли Санчес достаточно проницательным, чтобы это понять.

– Пойдем со мной. – Он схватил меня за руку и повел к главной спальне, а затем мягко толкнул меня внутрь.

Меня омыло осознание, когда он позади схватил меня за бедра и притянул к своему явно возбужденному телу.

– Я хочу тебя. На этой кровати, – прошептал Санчес мне на ухо, затем зубами потянул за мочку моего уха. Языком начал кружить по ней, проникая в ухо и выходя из него, прежде чем снова заговорил: – Но я хочу, чтобы ты сама ко мне пришла, понимаешь? Без всякого гребаного соблазнения с моей стороны. Так что слушай меня внимательно, Соблазнительные Изгибы. Когда ты войдешь в эту комнату, это будет означать, что ты моя. И я не делюсь.

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

– Пути назад не будет. – Санчес пальцами впился в мою попку, сжимал ее, пока боль не смешалась с удовольствием, а затем другой рукой потянул меня за хвост, пока моя голова не откинулась назад достаточно, чтобы он мог обрушиться на мой рот, наказывая поцелуем. – Ты поняла меня?

Я застонала от его поцелуя, и мой язык скользнул по его языку.

С рычанием он отступил и ругнулся.

Я чувствовала отпечатки его рук по всему своему телу.

И в этот момент мне захотелось большего. Мне хотелось быть той девушкой, о которой он говорил, той, которая могла бы перешагнуть через порог и свободно дать то, чего он хотел.

Правда я не была той девушкой. Еще нет. Но хотела ею быть. И, возможно, это был мой первый маленький шажок к тому, чтобы, наконец-то, освободиться от прошлого, от ущерба, нанесенного много лет назад, когда я позвонила Миллеру, но у него уже был другой номер. Я хотела рассказать ему, что мои подозрения оказались верны.

Я была беременна его ребенком.

Глава 25

МИЛЛЕР

Игра: 1

«Пилоты» против «Смельчаков»

Игра на своем поле

Команда-фаворит: «Смельчаки» Белвью

– Ты за нас? – закричал Джекс посреди круга.

Он разговаривал со мной. Я это знал. Команда это знала. «Пилоты» были самой первой командой, с которой я заключил контракт, но ничто не могло подготовить меня к настоящему братству, которое я чувствовал со «Смельчаками». Это мой дом. И я буду биться до самой смерти. Невероятно, но хороший тренер и трудолюбивая команда смогли меня покорить. Мне нравилось играть в «Пилотах», потому что знал, что это достаточно хорошая команда, а у «Смельчаков» – не только были деньги, чтобы купить хороших игроков, но еще и игроки надрывали свои задницы, чтобы оставаться лучшими, и не останавливались на достигнутом.

– Ты же знаешь, что я тебя прикрою! – закричал я в ответ.

– Смельчаки, Смельчаки, Смельчаки, Смельчаки! – скандировали мы, пока Санчес стоял в середине нашего круга, в последний раз подкидывая вверх свой шлем, а затем последовал его крик:

– Мы их сделаем!

Адреналин так сильно бурлил в крови, что у меня практически кружилась голова, когда я последовал на поле за своими товарищами по команде.

Стадион был набит под завязку. Со всех сторон светили огни, и вот справа – знакомое лицо.

Эмерсон, одетая в самый сексуальный наряд черлидера, который я когда-либо видел. Я отвернулся. Мне пришлось это сделать.

Мне нужно защищать квотербека…

Я должен проявить себя перед толпой…

А еще я должен выиграть эту игру.

– Нервничаешь? – Санчес, бегущий трусцой рядом со мной, ткнул своим шлемом.

Этим утром мы добрались до стадиона, и я прошелся по полю, как обычно, слушая звучащую музыку, ощущая траву между пальцами и закрыв глаза, мысленно повторял каждую чертову схему игры.

Я был готов.

– Наши фанаты преодолевают звуковой барьер, – пошутил я.

Фанаты «Смельчаков» были настолько оглушительными, что являлось причиной, по которой огромное количество приглашенных команд выходило в офсайд или совершало фальстарты. Это было просто смехотворно. Хотя в прошлом году мне было совсем не смешно, когда это случилось с командой-соперником «Смельчаков», в которой я тогда играл. И сейчас был благодарен за то, что мои новые болельщики считали своей работой быть частью нашей стратегии.

Наши болельщики были сродни дополнительному игроку на поле.

Вот какими преданными они были.

И я, наконец-то, был частью всего этого.

– Неа. – Я ухмыльнулся кричащим фанатам, глядя на их яркие раскрашенные флагами лица. – Ни капельки.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Санчес. – Потому что предсезонные игры были детской игрой по сравнению с этим. – Он закрыл глаза, затем открыл, и на его лице появился полный решимости взгляд. – Готов к войне?

– Я готов уже несколько недель.

И это было правдой.

Большинство дней и каждый уик-энд во время предсезонного периода я зависал с Эмерсон и Санчесом. Но с того совместного вечера кино, я делал все возможное, чтобы сосредоточиться исключительно на футболе.

Это было три недели назад.

И я, наконец-то, почувствовал, что контролирую кое-какие свои эмоции.

Когда Санчес целовал Эм, меня не передергивало.

Когда она обнимала его, мне не хотелось броситься на него или переехать своей машиной.

Ночами я думал об Эмерсон и переставал о ней мечтать лишь когда засыпал. Прогресс?

Помогло и то, что с Эм начала тусоваться Кинси. Но этого было недостаточно, чтобы полностью избавиться от вожделения. Не поймите меня неправильно. Кинси была довольно сексуальной, но она не была Эм.

Я не раз видел, как Санчес и Кинси спорили на кухне из-за всякой ерунды, типа соли, но решил, что это всего лишь способ для Кинси повеселиться… и заставить Санчеса заметить ее, несмотря на то, что у него было два года, чтобы с ней замутить, но он, все равно, выбрал ее новую подругу.

Хотя, я должен отдать ей должное. Кинси была чертовски упрямой и сдерживала свою ревность; единственная причина, по которой я вообще это заметил – мне самому приходилось иметь дело с той же чертовой хренью.

После перерыва на рекламу эстрадный артист Зейн Эндрюс вышел на поле, чтобы спеть национальный гимн. Это было офигенно, хотя я бы никому не признался, что мне действительно понравился этот парень. Он был слишком красив, чтобы мужики начали признавать его талант.

Зейн закончил петь, вспыхнули фейерверки, и самолеты F-16 пролетели над полем.

Аплодисменты были просто оглушительными.

По позвоночнику пронесся адреналин. Я упокоился; во всяком случае, чувствовал себя так, словно мне просто нужно выбежать на поле и пробежать несколько кругов перед началом игры.

Наша команда выиграла, когда подбросили монету, и мяч достался нам.

Я надел шлем, произнес короткую молитву, поблагодарив мою маму за то, что отдала меня в футбол, чтобы удержать подальше от неприятностей, и взглянул через поле на Эм.

Она вытащила цепочку с кулоном, поцеловала ее, а затем подмигнула.

Это было традицией перед началом каждой игры.

Теплота затопила мою грудь, смешиваясь с адреналином, посылая энергетический импульс. Я несколько раз прыгнул, чтобы разогреть ноги.

Все встало на свои места.

Адреналин сосредоточился в нужных мышцах, а мозг отключился от всего остального.

Мы должны победить.

Или умереть, пытаясь это сделать.

Команды встали на отметку в тридцать ярдов, пришло время занять позиции.

Я несколько раз вдохнул, всасывая воздух между зубами, прежде чем выдохнуть, и моя команда сгруппировалась в кучу.

Джекс хлопнул в ладоши со словами:

– «Мэлоу Йеллоу», второй вариант! (Примеч.: «Mellow Yellow» газированный безалкогольный напиток, впервые произведенный The Coca-Cola Company в 1979 году).

Наш шизанутый квотербек называл комбинации в честь газировки.

По крайней мере, это приводило в замешательство незнающих людей.

Хорошо хоть, что он не сказал «Двойной Маунтин Дью»(Примеч.: Mountain Dew безалкогольный сильно газированный прохладительный напиток, торговая марка американской компании PepsiCо). Эта комбинация потребовала бы чертовки большой скорости с моей стороны, и не то, что я не был в этом хорош. Мне просто не хотелось, чтобы это было моей первой комбинацией в самой первой игре.

– Подтягиваемся!

Санчес побежал вправо, а я направился к игроку защиты противника, который посчитал, что было бы неплохо попытаться контратаковать моего квотербека. Я его уложил на землю и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джекс покачал головой, глядя на Санчеса, а затем посмотрел мне в глаза.

Ну, дерьмо. «Двойной Маунтин Дью», я иду к тебе.

Когда Джекс бросил тридцатиярдовый, я побежал изо всех сил. Мяч упал прямо мне в руки. Санчес сбил с ног направлявшегося ко мне парня, и мой старый товарищ по команде издал звук, похожий на удушье.

Тачдаун.

– Вот так! – заорал Санчес. – Мы вас сделаем!

Мы подпрыгнули, сталкиваясь грудью в воздухе, пока к нам бежал Джекс.

Мое сердце колотилось так быстро, что мысли разбегались. Я был новым игроком в команде и не ожидал, что Джекс будет мне настолько доверять.

И ладно, если бы Санчес не был «открыт», или его другой излюбленный ресивер, Брэндон. Хотя тот, как правило, сам бежал с мячом, чтобы сделать первый тачдаун.

– Хорошая работа, мужик. – Джекс хлопнул меня по спине. – Ты так сильно пихнул того защитника, что тот свалился на задницу.

– Да, но, я хотел заработать очко, – я пожал плечами.

– А заработал шесть, – рассмеялся Санчес.

– Давайте заработаем семь, – крикнул Джекс, когда с самодовольной ухмылкой вышел Джейсон Миллс, наш кикер. Этот чувак все еще был одним из самых высокооплачиваемых кикеров, хотя находился в лиге уже пятнадцать лет.

– Одна цель, – пробормотал Санчес. – У чувака лишь одна цель. И лучше бы ему заполучить еще очко.

Я пожал плечами.

– Он это сделает.

– Ему же лучше это сделать. – Санчес протер руки. – Потому что, пока мы тренировались, чуть не выблевывая наши кишки, он охотился.

– Охотился?

– Не спрашивай.

Перерыв на рекламу закончился.

Остальная часть игры была размыта. Сначала мой тачдаун, а затем Санчес поймал мяч одной рукой, и это выглядело так, будто у парня были волшебные перчатки, и мы их сделали всухую.

Три тачдауна.

Два перехвата.

Санчес был ответственным за один из трех тачдаунов, когда Джекс бросил мяч, который было практически невозможно поймать, а Санчес все равно решил попытаться.

Я не мог перестать ухмыляться, когда закончилась игра, и репортеры наводнили поле.

Санчес, стоявший рядом со мной, застонал.

– Часть нашей работы, – сказал я себе под нос. – Кроме того, мы победили.

– Да, точно, – кивнул он и напрягся, когда к нему с огромной улыбкой подбежала первая репортерша. Она стала к нему чуть ближе, чем необходимо, и, когда задавала вопросы, я мог поклясться, что видел, как она несколько раз коснулась его плеча. Санчес продолжал от нее отступать, что казалось странным, потому что на поле было слишком громко, чтобы хорошо слышать вопросы, а это значит, что нужно наклоняться к этой женщине.

Он одарил меня пустым взглядом, а затем оглянулся туда, где стояли Эм и Кинси. На этот раз их чем-то отвлекли, но все же.

Джеки Джонс не была моим любимым корреспондентом: во-первых, считала себя подарком богов для футбола, а, во-вторых, была известна тем, что использовала этот спорт как личную платформу, чтобы поместить себя в центр внимания.

Она откинула назад голову и рассмеялась, а затем коснулась предплечья Санчеса. Он явно был готов ее задушить.

Я прервал их интервью.

Я никогда раньше такого не делал.

– О, Миллер Квинтон! Я так рада, что ты сюда пришел. Каково было сделать первый тачдаун для своей новой команды?

– Наверное, так же хорошо, как прикоснуться к Гранту Санчесу, я прав? – Я ее дразнил, вроде как.

Джеки Джонс прищурила глаза, затем медленно отвела руку от Санчеса.

– Мы возвращаемся назад, да?

– Как насчет того мяча, который он поймал одной рукой? – кивнул я, а Санчес с задумчивым взглядом метнулся ко мне.

– Совершенно удивительно! – Джеки смеясь, посмотрела на камеру, а затем на меня. – Ну, похоже, что вы двое хорошо работаете вместе. Знаете, ходят слухи, что между вами двумя вражда, как это влияет на ваши отношения на поле?

– Слухи создаются голодными до славы карьеристами. – Санчес обнял меня своей потной рукой. – Мы – друзья, вот и все.

– Значит, этот шаг был для тебя лучшим, Квинтон, несмотря на то, что «Смельчаки» не подписали с тобой контракт в прошлом году? – Она сунула микрофон мне в лицо. Стерва не упомянула тот факт, что это я уведомил, что не хочу, чтобы «Смельчаки» были первой командой, где я начал бы играть, но прикусил язык.

– Лучшее решение в моей жизни, – сказал я сквозь стиснутые зубы.

– Но, на самом деле, это ведь было не твое решение. – Она снова засмеялась. Черт возьми, так и было. Но это было не ее дело.

Мне хотелось разорвать микрофон на две части.

Санчес так сильно сжал меня, и я подумал, что он сломает меня пополам, а затем пожал плечами.

– Кажется, тренер нас зовет. Рад был повидаться, Джеки. – Его тон был таким насмешливым, что нужно быть идиотом, чтобы не понять, что он совсем не уважает эту женщину.

Санчес потащил меня, прежде чем я смог сказать что-то глупое.

– Спасибо, – пробормотал я. – А я-то думал, что именно ты будешь огрызаться во время интервью.

– Ха, – толкнул он меня и пожал плечами. – Лишь то, что я – агрессивный мудак на поле (который может иногда угрожать, что поимеет мамаш своих соперников, чтобы вынести им мозг) не означает, что я не буду джентльменом во время интервью, но, когда дело доходит до Джеки… давай просто скажем, что у нас есть прошлое. После того, как наши отношения закончились, она без проблем флиртовала со всеми остальными игроками «Смельчаков», а с тех пор как она устроилась на работу в ESPN, то стала еще большей занозой в моей заднице. Старая добрая Джеки Джонс. – Он покачал головой. – Просто скажи «нет», мужик. Ничего хорошего нельзя ожидать от женщины, чья улыбка кажется такой фальшивой.

Я засмеялся, следуя за ним к раздевалке. Мы оба пожали руки членам другой команды, я притянул своих старых товарищей в гигантские медвежьи объятия и рассмеялся, когда они на меня наехали за то, что я перешел на «темную сторону», хотя все мы знали, что у меня не было выбора. Вот что было таким классным в футболе – по большей части борьбу мы оставляли на поле и шутили, как только заканчивалось время игры. Ребята, которые не умели так делать, никогда не задерживались надолго. И мне повезло, что обе команды, в которых я играл, принимали эту концепцию.

– Дерьмо, – выругался Санчес. – Скоро вернусь. Томас выходит из-под контроля.

Краем глаза я увидел, как Томас толкнул Джейсона Аграси, одного из резервных квотербеков «Пилотов», парня, который сегодня даже не играл! Я последовал за Санчесом, но застыл на месте, когда заметил Эм.

Она шла в нашем направлении. Через поле. Время остановилось.

Санчес оттолкнул Томаса от Джейсона, затем повернулся к ней и поманил ее пальцем.

Она нервно прикусила нижнюю губу, а затем побежала к нему.

Он поднял ее в воздух и обрушился на ее рот поцелуем, тут же защелкало несколько камер. Джеки Джонс остановилась как вкопанная, ее лицо скривилось в сердитой гримасе, и она ушла.

Я немного нервничал из-за того, как люди будут реагировать на игрока, встречающегося с черлидером, но, оказалось, никто даже не обращал внимание на то, что Санчес схватил задницу Эм и пытался выяснить, сколько еще она продержится без воздуха, прежде чем потеряет сознание от его нехватки.

Меня пронзила ревность, и я пошел мимо них.

И тогда меня остановил голос Эмерсон.

– Миллер! – меня схватили сзади.

Реакция моего тела была такой бурной, что потребовалось время, чтобы ее обуздать, затем я повернулся в ее руках и вернул ей медвежьи объятия.

– Ты сыграл потрясающе! – Эм отстранилась и подняла руку, чтобы я дал пять.

– О, так теперь ты даешь пять?

– Очень смешно. – Она махнула рукой перед моим лицом. – Не заставляй меня ждать, йоу.

Я застонал.

– Эм, только мне позволено говорить «йоу». А тебе нет.

– Что? Почему?

Я дал ей пять, а затем сжал ее плечи.

– Ты слишком «белая», чтобы говорить «йоу». Как если бы ты попыталась сказать «кореш».

– Йоу, кореш! – То, как она произнесла эти слова, было настолько «по-белому», что я даже скривился.

– Больше никогда так не делай, – раздался голос Санчеса. – Соблазнительные Изгибы, просто остановись на слове «потрясающий».

Я рассмеялся.

– Или «офигенный».

– Такой. Потрясающий, – произнес Санчес писклявым голосом. – О, мой Бог, Миллер. Ты видел задницу этого парня? Она такая…

– Офигенная. – Я вздохнул и захлопал ресницам.

– Знаете что, вы – отстой! – Эмерсон положила руки себе на бедра, выпячивая их, привлекая к ним мое внимание, внимание Санчеса и, без сомнения, внимание всех тех, кто вообще мог видеть. – И, на самом деле, я не так уж часто говорю слова «потрясающий» и «офигенный».

– Конечно, конечно девочка из команды поддержки. – Санчес самодовольно кивнул.

Эм свирепо на него посмотрела.

– Отпразднуешь со мной сегодня вечером? – парировал он.

Она скрестила руки на груди.

– Может быть.

– Это значит «да», – уверенно сказал Санчес, кивая головой в сторону раздевалок. – Я позже тебе напишу.

– Окей, – улыбнулась она.

Мой взгляд слишком задержался на этой улыбке.

– Хорошая работа, ребята, – голос Эм немного дрогнул.

Я уставился на ее рот.

Она облизала губы и быстро отвела глаза.

И когда я обернулся, то увидел, как Санчес смотрит на меня, а не на нее, сначала с гневом, а затем с замешательством.

– Извини. – Я не знал, что еще сказать. Извини? От старых привычек тяжело избавиться? Я все еще ее хотел?

– Не за что извиняться… – Санчес пожал плечами. – Пока что.

– Что, черт возьми, это означает? – Я дернул себя за промокшую насквозь футболку.

Он опустил голову.

– Не беспокойся об этом.

Но я беспокоился.

Потому что он был моим другом.

И я чувствовал себя последним придурком из-за того, что ему вообще приходилось вести со мной разговор в стиле «держись подальше от моей девушки».

Боже, я был таким ублюдком.

– У нас все хорошо? – Я заставил Санчеса взглянуть на меня.

– Да, мужик. – Его взгляд искал мой. – Все хорошо.

– Круто.

Мы шли молча, пока Джекс не протиснулся между нами, положив руки на наши плечи.

– Мне показалось, или в этом году Джеки решила распустить свои ручонки?

– ДА! – закричал я. – Вот именно! Она облапала Санчеса полностью.

– Она теперь постоянно так себя ведет, – вздрогнул Джекс. – С тех пор, как произошла вся та история с изменой, и помолвку расторгли.

Санчес застонал.

– Серьезно, мужик?

– Это она? – Я был слишком ошеломлен, чтобы что-нибудь сказать. – Джеки Джонс – та самая отвергнутая женщина?

– Забей, – сказал Санчес предупреждающим голосом. – Это было давно… кроме того, теперь я чувствую себя грязным даже от того, что она просто на меня смотрит. – Его тон изменился, стал поддразнивающим.

– Использованным, – добавил Джекс.

– Распутным? – предложил я.

– Говори за себя, Миллер, – хохотнул Санчес. – Думаю, Джекс бережет себя для кого-то особенного.

– Я тебя игнорирую. – Джекс даже не выглядел обеспокоенным. – Точно так же, как ты игнорируешь всех девушек, с которыми спишь, когда те жалуются после пяти секунд «ничего».

– Пяти секунд? – засмеялся я.

Санчес слегка толкнул Джекса.

– Лучших пяти секунд в их жизни!

Когда мы вошли в раздевалку, остальная часть нашей команды чуть ли не лезла на стены из-за нервной энергии – энергии, которая пришла после первой победы в сезоне, и осознания того, что теперь на наших спинах установлены гигантские цели, так как мы задали тон на оставшуюся часть года.

– Эй, – меня толкнул Санчес. – Я могу попросить об услуге?

– В чем дело? – Я начал снимать свое снаряжение.

– У тебя есть адрес Эмерсон?

Я застыл, мои наплечники зависли где-то в районе лба. – Э-э-э…

– Ведь он у тебя есть, верно? – Санчес наклонился ближе. – Ну же, чувак. Не будь кайфоломщиком. Все совсем не так. Я хочу ее удивить.

– Чувак, ты достал ей машину.

– Дал на время, – возразил он. – Ну же, в чем дело?

Дело в том, что я не хотел, чтобы он высмеивал ее. Не хотел, чтобы он увидел, где она живет, и не хотел, чтобы он был в ее жизни. В моей жизни.

Но у меня не было выбора.

Опять же, если Санчес оттолкнет Эм только из-за того, где она жила, то он вообще ее не заслуживал.

– Я пришлю его тебе. – Я скинул наплечники и сжал кулаки. – Теперь иди в душ. Ты воняешь.

– А ты не нюхай меня, Миллер, – усмехнулся он и ушел с таким дерзким видом, как и всегда (давая пять большей части команды), затем показал небольшой стриптиз посреди раздевалки и бросил в воздух свою футболку.

Я закатил глаза.

Его невозможно было не любить.

Дрожащими пальцами отправил в сообщении Санчесу указания, как добраться до квартиры Эм. А затем отправил сообщение Эм, чтобы узнать номер ее квартиры.

Она ответила сразу же, прислав номер с вопросительным знаком в конце.

Я: Не скажу.

Эмерсон: НЕНАВИЖУ СЕКРЕТЫ!

Я: перестань на меня кричать!

Эмерсон: ЗАЧЕМ ТЕБЕ НУЖЕН МОЙ АДРЕС?

Я: Не могу с тобой говорить, когда ты такая.

Эмерсон: НЕНАВИЖУ, когда ты молчишь.

Я: «зеваю».

– Эй! – Санчес посмотрел через мое плечо. Я так сильно дернулся, что чуть не споткнулся о стул. – Ты прислал мне адрес?

Я поднял вверх свой телефон, не показывая ему экран.

– Только что это сделал.

– Круто, – кивнул он. – Спасибо, мужик.

– Ты до сих пор не сходил в душ, – заметил я.

– Чувак… – Он был без футболки и сейчас указывал на свое тело. – Я позволяю всем вдоволь насмотреться, а уж затем пойду мыться.

Я стянул свою футболку и посмотрел вниз.

– Ох, представь себе. Вот еще восемь кубиков. Цвет твоих меня не впечатлил.

– Тебе нужно поработать над своими секс-мышцами.

– Прекрати пялиться на его секс-мышцы, мужик. – Джекс шлепнул Санчеса полотенцем, словно кнутом, а затем замахнулся им.

Санчес так быстро повернулся, что я почти пропустил то, как он выхватил полотенце из рук Джекса и начал его скручивать. Со словами:

– Тебе лучше бежать!

– Санчес! – закричал Джекс.

И я остался один. С телефоном в руке и ложью, оставляющей горький привкус во рту.

Глава 26

ЭМЕРСОН

Я хотела сказать Санчесу «нет».

Я была измотана и знала, что Санчес тоже устал, и все же он не переставал писать мне о том, как мы повеселимся на вечеринке.

И, учитывая все сообщения, фотографии фильмов и еды…

У парня было столько энергии и адреналина, что хватило бы на всю футбольную команду. Возможно, именно поэтому он был одним из капитанов.